Станции Ангелов

      Но оставался вопрос, когда Урсу должен это сделать. Он ведь не мог просто скатиться по каменным ступеням, схватить идола и выскочить на свободу за городские стены. Отсутствие возможности объединилось с его собственным страхом, и юноша не мог не дрожать как в лихорадке, все время ожидая какого-то знака, хотя и не знал, будет ли когда-нибудь дан этот знак.
      Итак, Урсу ждал, и чем дольше он ждал, тем труднее становилось ожидание. Но, несмотря ни на что, юноша по-прежнему мог рассуждать, мог использовать свой разум. Шекумпех показал ему мир, преданный огню и смерти, если Урсу не справится со своей задачей. Поэтому неудаче просто не было, не могло быть места. Юноша планировал свои действия, хотя очень сомневался в своей способности выполнить такую нереальную задачу.
      Сквозь свист и улюлюканье врага послышались пронзительные крики, ближе к дому. Мех на спине и кончике морды Урсу встопорщился. Юноша сбежал по холодной каменной лестнице в Главный зал. Кругом царила суматоха. Снаружи, за распахнутыми настежь дверями, кричали и бегали мастера и послушники. Центром этой суматохи служил колодец прямо за входом. Вытаскивая ведра воды, все бежали с ними куда-то, словно пытались залить пламя. Урсу нерешительно пошел к дверям, чтобы помочь. Он по сей день помнил ту историю, что однажды рассказали старшие послушники, – о призраке девушки, Юэнден, который все еще обитает в колодце и утаскивает к себе неосторожных.
      – Да тушите вы пожар! – закричал один из мастеров.
      Тараторящие послушники пробежали мимо Урсу, и он стал озираться, пока не заметил охваченные огнем деревянные крыши стоящих напротив зданий.
      Как ни быстро вытаскивали послушники ведра из колодца, было ясно, что никакой воды не хватит залить пламя и не дать пострадавшим зданиям сгореть дотла.
      Нубалу построили во времена Ледяных Гигантов и хорошо подготовили к осаде. Но льды с тех пор отступили, и вместо них по долине потекла великая река, достаточно глубокая, чтобы армии завоевателей опасно близко подвозили по ней свое снаряжение.
      Когда армия Зана еще только подходила, кто-то предупредил Городской Совет, поэтому хватило времени, чтобы запастись необходимыми припасами. Но эти огромные катапульты, которые швыряли пылающие снаряды через городские стены, были новшеством, которого древние зодчие Нубалы никак не могли предугадать.
      – Иногда я думаю, что нам следует просто отдать им то, что они хотят, и плевать на традицию, – пробормотал голос возле Урсу. Юноша повернул голову и узнал длинное, печальное лицо Непунеха, до недавнего времени своего товарища-послушника. Урсу уставился на него, и вид у Непунеха стал виноватый.
      – Я… прости. Я не то имел в виду, – поспешно залепетал он, в страхе прижимая уши. Непунех быстро убежал, и Урсу проводил его взглядом.
      «Отдать им то, что они хотят», – размышлял юноша. Почему ему потребовалось столько времени, чтобы понять истинную цель Шекумпеха?
      Зан хотел получить одно, и только одно: живое, бьющееся сердце Нубалы. А сущностью города, единственной вещью, удаление которой будет означать конец Нубалы, был сам Шекумпех.
 
      – Хмм… – Турт почмокал длинными губами и одну за другой перевернул несколько огромных страниц Книги, ища самые последние записи. – Ага, вот. Армии Зана прибыли довольно мирно… ну, так мирно, как может прибыть любое войско потенциальных захватчиков. – Турт посмотрел на Урсу и черными когтями расчесал мех на своем удлиненном черепе.
      Все тело Урсу ныло от бесконечного ношения воды, длившегося почти до заката. Конечно, этого не хватило, и все здания, стоящие напротив Дома Шекумпеха, сгорели дотла. Теперь были раненые, ждущие помощи Шекумпеха, а также умирающие. Было еще много погибших, чьи родственники захотят провести ритуал внедрения до наступления ночи.
      – Ты все это уже знаешь, Урсу, – заметил Турт. – Почему сейчас решил освежить это в памяти?
      – Это связано с тем, что сообщил мне Шекумпех, когда я стал мастером-на-служении, – ответил юноша, зная, что он может спрятаться за правдой, если будет правильно подбирать выражения. Турт снова почмокал губами и прекратил расспросы. Было бы очень невежливо и даже кощунственно допытываться о природе того глубоко личного разговора между богом и послушником.
      – Что ж, как тут записано, генералы Зана отправили к нам парламентеров, якобы чтобы напомнить нам, что Зан – реинкарнация Фида, и потому Нубала является теперь частью империи Зана… везет же нам, – быстро бормотал Турт, водя пальцами по строчкам символов. – Естественно, будучи расой вонючих и ненасытных троглодитов, коими они являются, они сочли подобающим выдвинуть требования. Ну, чего еще ждать от этих ублюдков-южан. В общем, как все мы знаем, – при этом он поднял глаза, – они также потребовали, чтобы мы отдали им Шекумпеха, в соответствии с пророчествами Фида.
      Пророчествами Фида? Фид был великим правителем до прихода снегов, одним из Первых Людей, кто стремился – и даже ненадолго преуспел в этом – объединить все города-народы, включая Нубалу. Незадолго до его смерти – в этом большинство Великих Книг разных городов были единодушны – коррупция и предательство разрушили его свободную империю изнутри. Большинство преданий также соглашались, что Фид предсказал на своем смертном одре, что он снова придет, дабы восстановить свою империю. Вдохновленный этим пророчеством, Зан повел успешную пока что кампанию по объединению раздробленных земель на противоположном берегу мира и недавно даже провозгласил себя реинкарнацией легендарного Фида. Если кто-нибудь в Нубале действительно верил ему, то немногие открыто признались бы в этом.
      – Прелестно. – Турт покачал головой. – Однако прежде чем нас поймали в ловушку этой осадой, выяснилось, что армии Зана уже преуспели в краже богов других городов по всему известному миру. Возможно даже, что сейчас этот безумец планирует посягнуть на сам великий Бол.
      – Но мы не отдадим Шекумпеха Зану? – спросил Урсу.
      – Конечно, нет. Вдруг сюда снова вернется ледяная буря, а защитить нас будет некому? Мой дед частенько рассказывал мне, какой была жизнь в Нубале, когда он сам был мальчишкой. Он говорил, что, когда он ходил пописать, моча замерзала так быстро, что лед доходил до его деликатностей, едва он успевал начать.
      Урсу улыбнулся. Турт всегда держался проще, чем другие старшие мастера.
      – Но если им удастся войти в город и забрать Шекумпеха из…
      – Следи за своей речью, юный мастер-на-служении! – перебил его Турт. – Шекумпех восторжествует, как всегда. Не так ли говорится в самой Великой Книге?
      Урсу кивнул.
      – Я надеюсь, у тебя нет сомнений, Урсу? – спросил старец. – Во времена войны и отчаяния это может быть простительно, но отнюдь не похвально.
      Урсу постарался выглядеть уместно пристыженным. Турт вышел из-за низкого стола, на котором лежала Великая Книга, и положил руку ему на плечо.
      – Все это дело с осадой довольно простое. Они хотят получить Шекумпеха, а мы не хотим его отдавать.
      Урсу всмотрелся в широкие черные глаза старика.
      – И все же, если они…
      – Войдут в город? – Да.
      – Тогда они…
      – Все равно его заберут?
      Урсу взглянул на вход в рабочую комнату Турта, освещенную бледным светом горящего сала. Там никого не было, но у юноши все равно осталось ощущение, будто каждое сказанное им слово как-то передается по всему Дому Шекумпеха.
      – Возможно, – печально молвил Турт. – Быть может, даже неизбежно. – Он долгим взглядом посмотрел на Урсу. – И что же мы все станем делать тогда? – спросил старик.
      – Я… не знаю, – осторожно ответил Урсу.
      – Нет? – Уши Турта подергивались. – Жаль. Я-то надеялся, что тебе сообщили какие-нибудь идеи.
 

Ким

 
      Ким вернулась к прежнему распорядку с гнетущей, как ей показалось, легкостью. Если бы не несколько новых – и по-настоящему горячих – ночных клубов, эта Станция Ангелов ничем не отличалась бы от ее родины за тысячи световых лет отсюда.
      По конструкции Станция Ангелов представляла собой толстый тор с сингулярностью в центре кольца. Когда Ким только приобрела «Гоблина», ей пришлось заплатить наставнику за обучение пилотированию и потом – за удостоверение пилота. Наставница – женщина средних лет, в основное время работающая в одном из главных исследовательских отделов на этой Станции, – попыталась объяснить ей, как работают Ворота Ангелов. Единственным термином, прочно застрявшим в голове Ким, был фазовый переход– вроде того, когда вода при идеальных условиях внезапно становится льдом.
      Та женщина сказала Ким, что сингулярность, насколько всем известно, работает по похожему принципу. Не черная дыра – черные дыры не имеют ни формы, подобной плоским дискам, ни отсутствия гравитации, – но у них есть некоторые общие свойства. Где-то внутри тора пространство и время вгоняют в управляемый фазовый переход, где законы физики работают по-иному, и это дает возможность перепрыгнуть с одного конца галактики на другой.
      После этого возникало впечатление, что тебе нужно только знать, какие здесь бары получше, поскольку других развлечений, кроме выпивки, наркотиков и секса, практически не было.
      Человеческая часть Станции Ангелов возводилась по окружности инопланетного тора, прикрепляясь к его внешней поверхности. В результате большая часть первоначальной Станции Ангелов была теперь скрыта сборными жилыми помещениями, лазаретами, переделанными топливными баками, где жили все, от экзобиологов до стриптизерш, а также стыковочными отсеками, военными казармами и герметизированными трубами, вьющимися через это все, как спагетти. А дальше маячили постоянные военные корабли, грузовые звездолеты дальнего действия с отполированными боками и тяжелой защитой вокруг корпуса и герметичные жилые помещения там, где раньше был только вакуум.
      Сразу после разговора с Пирсом Ким направилась к Ступице. Долгое время назад эта часть Ступицы сама была тяжелым грузовым кораблем, но теперь он был постоянно приварен к тору Станции. Один перспективный антрепренер сообразил, что кто-то должен обеспечивать развлечения для нескольких тысяч человек, разбросанных по разным точкам Касперской системы. Когда расследование исчезновения первоначальной команды, проведенное по окончании Разрыва, завершилось пшиком, он выпотрошил весь этот грузовик и набил его барами, музыкой и кучей экзотических развлечений. Ким знала, что именно в Ступице у нее больше всего шансов найти Билла Линдона. Ее запас Книг был уже ниже того, с которым можно было чувствовать себя спокойно. Не просто каких-нибудь Книг, конечно, – особых Книг. Тех, которые трудно раздобыть.
      Ким мельком увидела себя в зеркальной стене: губы гневно сжаты, в глазах застыло выражение, неприятно похожее на отчаяние.
      Она заметила еще пару знакомых пилотов – таких же космических отшельников, как она сама. Почти наверняка торчат на Станции между контрактами. Они кивали Ким или перекидывались с ней парой слов.
      Ким больше привыкла общаться с ними из своего «Гоблина», чем во плоти, и теперь казалось странным видеть их, бродящих по злачным местам Станции. Наверное, им тоже было странно ее здесь видеть.
      И здесь она наконец нашла Билла Линдона.
      Ростом выше шести футов, с густыми черными волосами и длинной бородой, лежащей на бочкообразной груди, – таким был этот человек. Он сидел один в маленькой нише возле бара, просматривая страницы на смартшите. На экране мелькали видеоклипы и фотографии обнаженных актрис. Ким проскользнула в ту же кабинку и стала ждать.
      Билл таращился на нее несколько мгновений, прежде чем до него дошло.
      – О, привет, Ким! – воскликнул он. – Я не знал, что ты возвращаешься.
      Ким улыбнулась – более натянуто, чем хотела. За последние недели Билл должен был получить от нее не меньше дюжины голосовых, экранных и текстовых сообщений.
      – Не возражаешь, если я с тобой сяду? – спросила Ким.
      – Конечно-конечно, садись, – пригласил Билл, хотя она уже сидела. – Хочешь пива?
      – Спасибо, не сейчас, – отказалась Ким. – Я уже давно пытаюсь с тобой связаться.
      Билл вздохнул и ухмыльнулся во весь рот. Потом медленно, театрально покачал головой.
      – Если бы ты знала, на что похожа моя жизнь.
      – Билл, я хотела бы получить еще немного тех Книг, что заказывала у тебя в прошлый раз.
      – Ну, с этим сейчас проблемы – после той большой находки и всего прочего. Ты знаешь, что повысили уровень безопасности для всей Станции?
      – Большая находка? Что за большая находка? Билл посмотрел на нее внимательно.
      – Ты не в курсе? Один из твоих друзей – космических отшельников – нашел что-то возле Дорана: какую-то штуку, похожую на настоящую старую технику Ангелов. – Он наклонился поближе к ней: – И еще кое-что… возможно, даже Книги Ангелов. Как тебе новость?
      Ким уставилась на него.
      – Книги Ангелов? Ты уверен?
      Скорее всего это было что-то совсем другое. Настоящие Книги Ангелов до сих пор оставались фантастикой. Не требовалось большого воображения, чтобы представить себе, насколько прибыльной была бы подобная находка.
      Доран был каменной глыбой неправильной формы, едва достойной называться планетой. На самом деле это был захваченный астероид, орбита которого пролегала далеко от жара звезды Каспера. Имевшиеся на нем месторождения полезных ископаемых не стоили разработки, поэтому он не вызвал большого интереса ни у властей Станции, ни у космических отшельников. И все равно Ким показалось странным, что первые экспедиции, направленные в эту систему, могли пропустить такую серьезную находку.
      – Я ничего не слышала в Сети, – призналась Ким.
      В долгие недели медленного приближения к Станции она была слишком поглощена своими мыслями и не прислушивалась к случайной информации, мелькающей в Сети. Может быть, надо было прислушиваться.
      – Это потому, что все втихую спрятали у начальства, в командовании, – объяснил Билл, имея в виду лабиринт служебных отсеков и жилых помещений, в котором размещались чиновники и военные, управляющие жизнью на Станции. – Но чем бы оно ни было, оно сейчас здесь.Поэтому уровень безопасности повышается, пока начальники не выяснят, что им попало в руки. А в результате, – он поднял брови, – стало труднее доставать людям то, что они просят. Любой, проходящий через Ворота, попадает под усиленное внимание военных.
      – Я только что видела людей, высадившихся с корабля, которые выглядели как ученые, не туристы. Их впустили.
      – Так они же входили, а не выходили, – возразил Билл. – Понимаешь, эти меры безопасности таковы, что в ближайшие недели оттуда мало что будут выпускать. Очень мало.
      Ким покачала головой.
      – Ну и что? Мне нужны только Книги, а ты знаешь, что единственная установка для их перегонки находится в Командовании. Это просто Книги воспоминаний. Это не наркотик, они не вызывают привыкания.
      Билл посмотрел на нее долгим, холодным взглядом, и от этого взгляда Ким невольно поежилась.
      – Все вызывает привыкание, лапонька. Зависит от того, насколько сильно ты этого хочешь… или насколько оно тебе необходимо.
      Затем наступило молчание; несколько долгих секунд только музыка лилась из скрытых динамиков. От взглядов и интонации Билла у Ким всегда возникало чувство, будто она делает что-то нехорошее. А ей просто были нужны Книги. Поскольку ее биоимплантат пришел через черный рынок, ей требовался Билл как посредник – официальные каналы дистилляции Книг были ей недоступны. Может, Билл этого не понимал.
      Молчание затягивалось, становясь неловким. Ким уже открыла рот, чтобы заговорить, но Билл опередил ее:
      – Знаешь, Ким, я зарабатываю кучу денег, просто сидя здесь, старея и толстея потихоньку. Но я не собираюсь жить так вечно, и хочешь – верь, а хочешь – не верь, но кое на кого из людей, которые ко мне обращаются, мне не плевать. Знаешь, что я тебе скажу?
      Он посмотрел на нее так, будто ожидал ответа. Ким покачала головой.
      – Тебя я не понимаю. Я слышал о людях вроде тебя, и то, что ты делаешь, ничьим законам не противоречит. Но это самоубийство, ясное и простое – самого худшего рода. Ты теряешь свои собственные воспоминания ради чьих-то чужих.
      – Билл, – вспылила Ким, – не надо мне читать морали!
      Тут у нее перед глазами внезапно возник образ: ухмыляющееся лицо с копной ярко-рыжих волос. Затем то же самое лицо, кричащее ей, чтобы выметалась вон, и Ким с усилием, с трудом затолкала его обратно.
      – У меня еще остался дистиллят воспоминаний, которые мне нужны, – сказала она, мысленно представляя флаконы драгоценной жидкости, припрятанные у нее в каюте.
      Технология перегонки позволяла перелить сырые воспоминания в жидкой форме из биоимплантата человека и превратить их в Книги – маленькие, легко усваиваемые таблетки. Любой другой человек с таким же биоимплантатом мог затем съесть эти таблетки и пережить воспоминания и опыт того, от кого был получен дистиллят.
      Поставить биоимплантат, как обнаружила Ким, не составляло труда. Сделать из сырого дистиллята продукт, пригодный для реального использования, – это оказалось совсем другое дело. Перегонные установки стоили страшно дорого… и к ним было очень трудно получить доступ без полностью авторизованной документации. На Станции имелась одна установка в строго охраняемой зоне, к которой Ким, как обычный штатский, не имела доступа.
      Конечно, существовали другие пути. Одним из них являлся Билл. У Ким дистиллята хватило бы надолго, но размеры взяток за переработку Книг в годную к употреблению форму были таковы, что она могла позволить себе заказывать лишь понемногу за раз.
      – Пока те артефакты в командовании, они как ястребы будут следить за всеми, кто туда входит и оттуда выходит. Но, может быть, я смогу для тебя что-нибудь сделать… если ты сделаешь кое-что для меня. Можешь оказать мне услугу?
      Ким насторожилась.
      – Какую именно?
      Билл полез в карман и вытащил крохотный пластмассовый пузырек.
       – Я знал, что ты меня ищешь, и слышал, что ты вернулась. Дело вот какое. – Он понизил голос до полузаговорщицкого шепота, и Ким слегка наклонилась к нему. – Я не говорю тебе, чья это находка, потому что если это станет известно, то по обратной цепочке могут добраться и до меня. Скажем, некто, работающий в командовании, предлагает слегка неофициальную сделку. Если бы его снабдили крошечным количеством дистиллята памяти, человек, сделавший это открытие, получил бы маленькие наличные сверх и помимо того, что могли бы дать объединенные правительственные комитеты.
      Ким кивнула. Она вполне представляла, сколько может стоить на черном рынке непроверенный – даже инопланетный – дистиллят памяти, особенно когда официальные каналы не в состоянии платить такую же цену.
      – Так вот, тот человек поговорил с нашим космическим отшельником, затем тот же самый человек поговорил со мной, а затем нам перегнали пару капель того дистиллята в Книги. К сожалению, ты здесь единственный человек, у кого есть необходимый биоимплантат чтения/записи и кто может сказать нам, что в них, не поднимая крика. Так как ты насчет парочки этих Книг, чтобы снять твои затруднения?
      Ким хотелось заплакать.
      – Билл, это не то, что ты нюхаешь или колешь себе в руку. Бог свидетель, это химическиеКниги. Это воспоминания и опыт. Это не наркотик, они действуют совсем не так.
      – Малышка, – улыбнулся Билл, – хоть так, хоть этак – это же все эскапизм…
      Ким ничего не ответила, понимая, что Билл совершенно прав, он попал в самую точку. И то и другое – бегство от реальности, только средства разные. Но это понимание не играло никакой роли для ее собственной очень реальной нужды.
      – Слушай, – заговорил Билл вкрадчивым, тихим голосом, – ты же знаешь, как оно там, когда прыгаешь от астероида к астероиду и нечего делать, кроме как болтать с кучкой других ненормальных пилотов «Гоблинов». Никаких секретов нет. И эти парни, – он осторожно кивнул на группу военных в дальнем конце бара, – не лучше. Информация продается и покупается здесь точно так же, как всюду. Итак, вот что я слышал: похоже, они думают, что этот найденный сырой дистиллят может быть реальной вещью, реальными воспоминаниями Ангелов. Не животных, не динозавров, не чего-то там еще, но настоящими воспоминаниями Ангелов. Подумай об этом, Ким. Я слышал, эту штуку нашли замерзшей в глыбе вроде янтаря, все еще жизнеспособную, спустя бог знает сколько миллионов лет. Может быть, включающую воспоминания о существах, которые построили вот это, – может быть.Вот о каких Книгах я говорю. Всегда есть люди из… – Билл поскреб щеку, очевидно, подыскивая правильные слова, – … частногосектора, кто хочет знать, что в них.
      – Ты имеешь в виду преступников, – осторожно уточнила Ким.
      Билл откинулся назад, изучая ее.
      – Это то, что я могу дать тебе прямо сейчас. Другого придется ждать. – Он улыбнулся, пожал плечами. – Прости.

ГЛАВА 4

Роук

 
      Была одна башня, куда Роук любил подниматься в такие утра, как это. Она стояла на восточной границе глубокой долины, где расположился город Тайб. Высокие стены долины к северу понижались и раздвигались, давая место сети широких рек, впадающих в Великое Северное море. Кораблям, идущим с севера, виден был Тайб, раскинувшийся между широкими округлыми холмами, которые за городом постепенно вырастали до гористой территории Южного Тисана. Но первой показывалась Императорская Скала, возвышающаяся почти в центре города: огромная базальтовая глыба, на которой с незапамятных времен стоял дворец – дом королей, деспотов и сумасшедших. Невозможно было ходить по улицам внизу и не вытягивать шею, чтобы поглазеть на дом императора, удерживающегося на острие словно по волшебству.
      С белокаменной башни на высоком холме гряды, обнимавшей столицу как огромные руки, Роук хорошо видел Императорскую Скалу: она высилась чуть правее. На этой высоте Роук был почти – но не совсем – вровень с самим дворцом. А слева от Скалы скользили корабли, входящие в порт или уходящие в море. В основном это были военные корабли – даже торговые суда в эти дни возили военные припасы.
      Этот вид ошеломил Роука, когда он увидел его в первый раз, больше полжизни назад. Тогда его привели сюда как пленника. Роук думал, что умрет ужасной смертью за сопротивление армиям Зана. И вот он здесь, один из самых доверенных советников императора.
      И все же.
      Сквозь облака, скатывающиеся с высоких гор на юге, пробился яркий солнечный свет и затопил Роука внезапным теплом. Но этого не хватило, чтобы поднять настроение мастера. На этот вечер, когда большинство горожан уже лягут спать, было назначено собрание. Шей приходил каждую ночь, и Зан общался с дьяволами из детских сказок или легенд из Великой Книги летописей какого-нибудь захудалого городка. И все равно Роук боялся Шей, боялся до мозга костей, ибо, хотя Шей не походил ни на что в этом мире, странный и чуждый, и Роуку казалось, что он чувствует за словами этого существа какую-то заднюю мысль, какие-то другие намерения.
      Об этих опасениях Роук пытался рассказать императору, но Зан слушал невнимательно. Все-таки император Зан был завоевателем всего известного мира, реинкарнацией Фида. Роук, при всем его уважаемом статусе при дворе, в глубине души оставался беженцем из захваченного города, и много было в Тайбе тех, кто не хотел бы дать ему это забыть.
      – Мастер Роук!
      Роук напрягся, но не повернулся. Он не желал видеть фигуру, возникшую за его спиной. Мастер не знал имени этого существа, предпочитая думать о нем просто как о Чудовище. Роук скорее почувствовал, чем увидел его иссеченное лицо, смотрящее из теней у лестницы.
      – Могу понять, почему тебе нравится здесь, наверху, – заговорило Чудовище. – Это немного напоминает мне место, которое я когда-то знал.
      Роук посмотрел вниз, на склон холма под башней и на далекие улицы. Он с трудом мог представить себе, какой мир этот призрак мог бы называть родным.
      – Здесь так мирно, – промолвил Роук.
      – Ах! Мир. Все разумные существа ищут мира. Даже я.
      Роук заставил себя повернуться и посмотреть на Чудовище.
      – Люди императора ищут бога из города на краю мира и готовят штурм. Пока нет никаких признаков, что бога унесли из города втайне от нас. – Роук откашлялся. – Впрочем, ты предвидишь, что это случится, не правда ли?
      – Предвижу, да. Поэтому я здесь, мастер Роук.
      Голос Шей был похож на голос бога: тот же поток образов или намеков на стертые, полузабытые воспоминания, которые как-то переводились в понятные слова. Губы существа двигались, и Роук предположил, что оно говорит на языке Шей, хотя мастер не слышал звуков, слетающих с его губ.
      Но небог. Роук должен это помнить. Что-то совсем другое, что пришло сюда, в Тайб, преодолев невообразимое расстояние, которое ум Роука никак не мог постичь. Роук и Шей говорили уже несколько раз – здесь, в этой башне, где, мастер знал, им не помешают.
      Роук не сразу поверил чудовищному Шей, утверждавшему, что он выступает против другого Шей, который появлялся перед императором Заном и его двором. Это чудовище доподлинно могло видеть будущее, и все, что оно предсказывало, сбывалось.
      – Тогда говори, – велел Роук.
      – Ваш император собирается послать тебя на северо-запад от гор Тейва, – сказал Шей.
      – К северу от Нубалы. – У Роука вдруг пересохло в горле.
      – Он хочет, чтобы ты поискал кое-что. Ты найдешь, но для Зана будет слишком поздно.
      Роук кивнул. Несколько секунд он неотрывно смотрел на крыши Тайба.
      – Напомни мне, почему я должен доверять тебе больше, чем другому Шей.
      – Потому что я знаю, что у него на уме, – ответило Чудовище.
      – Другой Шей принес в нашу Империю технику и науку. Он… он говорит, что Шей хотят помочь нам.
      Существо оскалило зубы, черные и сломанные, – кошмарное зрелище, которое нервировало Роука.
      – Брось, мастер Роук. Ты уже делился со мной своими опасениями насчет компании, с которой водится император.
      – Но ты не говоришь мне, почемуты хочешь уничтожить этого Шей или любого другого, о которых ты мне рассказывал. Почему ты воюешь против собственного рода?
      – Может быть, из-за того, что они сделали со мной, мастер Роук. Потому что я чую ложь в том, что они говорят. И запомни мои слова: если ты не сделаешь так, как я скажу, твой народ совершенно точно будет обречен. У Шей свои интересы, и до вас им дела нет. Ты это уже знаешь, даже если Зан не готов это признать.
      – Так. – Роук помолчал, пытаясь собраться с мыслями. Сегодня вечером он пойдет на собрание Совета, наполненный ложью. Только бы Зан и Ферен – главный шпион императора – не смогли разглядеть ее сквозь его шкуру. – Говоришь, я поеду на север?
      – Да. И когда ты туда доберешься, ты должен будешь кое-что сделать.
      – Что?
      И в ответ Шей рассказал ему больше, чем Роуку хотелось знать. Было ужасно и удручающе узнать истинную природу твоего мира. Та правда была не легкой ношей, но Роук был слеплен из крепкого теста. Он сражался в битвах с Заном, сначала как противник, а позже как союзник, когда Зан склонил его на свою сторону, и они стали друзьями. Он, Роук, победит. Так же, как Зан победит. Как, возможно, империя победит, несмотря на ее недавние потери. И он понял: Шей действительно был прав, когда сказал, что Роук узнает, что следует сделать.
      И когда эта встреча закончилась, когда скрюченная фигура Шей с ее кривыми и сломанными зубами снова растаяла в тени лестницы как призрак из кошмара, исчезающий без следа, и Роук снова остался один, тогда он осознал, что настало время готовиться к вечеру.
      Зан вызвал его – и разумно было предположить, что не только его, но и Утму, и остальных, – на встречу с Шей. Спускаясь по длинной винтовой каменной лестнице, Роук думал о том, что только что сказало Чудовище.
 

Элиас

 
      Холлис вышел из здания и пошел к личной машине. Дорогой машине, отметил Элиас. Даже с ручным управлением, судя по рулю, видному через ветровое стекло. Холлис открыл дверцу, и Элиас вышел из тени, незаметно выдвигая пистолет из рукава и подтягивая пальцами, пока он прочно не лег в его ладонь. Не успел Холлис наклониться, садясь в машину, как Элиас прижал дуло к его шее. Холлис дернулся, но Элиас сжал его руку и шепотом велел садиться.
      – Элиас?
      – Залезай, Холлис. Тогда и поговорим.
      Держа Холлиса на мушке, Элиас открыл заднюю дверцу, скользнул внутрь и сел позади водителя. Холлис застонал от страха и побелел, когда холодный металл коснулся его уха.
      – Это ты меня подставил, Холлис? На сей раз ты действительно вляпался, причем здорово, понимаешь?
      – Это было не то, что ты думаешь. Убери пушку, я объясню.
      – Спасибо, но я оставлю ее здесь. Поэтому начинай объяснять или прощайся со своей головой.
      Холлис дышал шумно, неровно.
      – Я не единственный, чья шея на плахе, Элиас. Я тебе не враг. Без меня ты ни за что не выберешься из Лондона живым.
      Из Лондона живым… вот, значит, до чего дошло? Этот город, расползающийся по всему юго-востоку Англии, сам по себе был целым миром; огромный, неумолимый. Но Элиас видел то, что было на диске, который дал ему Джош.
      – Если бы не мое везение, Холлис, я был бы сейчас мертв твоими стараниями, так что не стоит мне угрожать. Мала Пата знали, что я на них доносил, и ты преподнес меня им на блюдечке. Поэтому вот мое предложение: ты говоришь мне, какого черта кто-то хочет увезти Тренчера с Земли, а я позволю тебе жить. И не думай, что сможешь от меня сбежать, потому что у меня полно друзей, которые мне крупно обязаны, друзей, по сравнению с которыми Мала Пата – это детские игры в песочнице.
      Холлис сглотнул. В конце концов, он был полицейским и очень хорошо знал, что Элиас не лжет.
      И как это Холлису удалось так долго его шантажировать? Вот что терзало Элиаса. «Делай, что я говорю, – сказал ему Холлис в самом начале, – или я сдам тебя городским властям». Но теперь-то Элиас знал, насколько продажен Холлис и как неосторожен. Та угроза почти наверняка была пустой. Если бы Холлис его сдал, то и сам никогда бы больше не увидел дневного света, стоило бы только Элиасу открыть рот.
      – Сейчас мы немного покатаемся, – сказал он.
      – А что потом?
      – Узнаешь. Пока сними ее с ручного управления. – Элиас минуту подумал. – Веди ее к Кемден-Мейз.