Век Дракона - Последний хранитель (Шэнноу - 2)

      - Откуда вам это известно?
      - Я повстречал человека, которого звали Шэр-ран, и с ним происходило такое же ужасное преображение. Он спас меня, оказал мне помощь, когда я в ней нуждался, исцелил мои раны.
      - Что с ним случилось?
      - Он умер.
      - Я спросила, что с ним случилось? - гневно повторила Амазига.
      - Я его убил, - ответил Шэнноу.
      Ее глаза стали ледяными, и Нои похолодел от ее улыбки.
      - Знакомая история, Шэнноу! В конце-то концов, много ли наберется рассказов о Иерусалимце, в которых он не убивает кого-нибудь? Сколько общин вы уничтожили за последнее время?
      - Не я уничтожил вашу общину. Это сделал Саренто, когда отправил "Титаник" в плавание. Я же просто замкнул энергию Материнского Камня. Но я не стану спорить с вами, госпожа, или обсуждать мои поступки. Я продолжу поиски Меча.
      - Ни в коем случае, Шэнноу! Вы не должны к нему приближаться! - Она просто шипела. - Вы не понимаете!
      - Я понимаю, что врата между прошлым и настоящим должны быть закрыты. Быть может, их закроет Меч Божий. Если нет, в катастрофе, которая постигнет Атлантиду, погибнем и мы.
      - Меч Божий - не спасение, которого вы ищете. Поверьте мне!
      - Я уверюсь в этом только, когда увижу его, - решительно ответил Шэнноу.
      Амазига подняла руку из-под стола. Она держала адский пистолет. И, взведя курок, прицелилась в Шэнноу.
      - Обещайте мне не приближаться к Мечу или умрите! - крикнула она.
      - Шрина! - донесся голос от двери. - Довольно! Убери пистолет.
      - Ты не понимаешь, Ошир. Не вмешивайся!
      - Понимаю достаточно, - ответил человеко-зверь, неуклюже подходя к столу и ставя на него серебряный поднос. Его изуродованная рука сомкнулась на пистолете и осторожно вынула оружие из ее пальцев. - Ничто из твоих рассказов об этом человеке не указывает, что он - носитель зла. Почему ты хочешь убить его?
      - Куда бы он ни ехал, за ним следует Смерть. Гибель! Я это чувствую, Ошир.
      Она вскочила и выбежала из комнаты. Ошир положил пистолет на стол, Шэнноу наклонился и снял затвор со взвода. Ошир с трудом опустился в кресло, в котором только что сидела Амазига. Он не спускал взгляда с Иерусалимца.
      - Она измучена, Шэнноу, - сказал он. - Ей казалось, что она нашла способ исцелить меня, но это оказалось лишь временным улучшением. И теперь она должна страдать заново. Она любила моего брата Шэр-рана, а он стал зверем. Теперь... - он пожал плечами, - теперь настал мой черед. Ваш приезд привел ее в полное отчаяние. Но она соберется с силами и обдумает все, что вы ей говорили. Выпейте вина и отдохните. Я пригляжу, чтобы ваших лошадей пустили пастись на ближнем лугу, где хорошая трава. За этой дверью вы найдете кровати и одеяла.
      - Времени для отдыха не осталось, - возразил Нои. - Конец близок, я чувствую это.
      Шэнноу устало поднялся на ноги.
      - Я надеялся на помощь. Я думал, Черная Госпожа сильна.
      - Так и есть, Шэнноу, - заверил его Ошир. - Она обладает великими знаниями. Дайте ей время.
      - Вы слышали, что сказал Нои? Времени у нас нет. Мы поедем дальше к Мечу, но сначала Нои надо обыскать храмовое святилище.
      - Зачем? - спросил Ошир.
      - Чтобы найти то, что поможет мне вернуться домой, - ответил Нои.
      Вблизи прогремел выстрел, и раздался вопль ужаса.
      - Вот видишь! - крикнула Амазига из двери, указывая на Шэнноу. - Где бы он ни ездил, Смерть всегда следует за ним!
      31
      Пастырь смело выехал на поляну, где собрались двадцать три уцелевших Кинжала. Некоторые были ранены, их чешуйчатые руки и ноги были забинтованы. Остальные держали ружья наготове, на случай, если на них нападут медведи. Высоко подняв Кровь-Камень, Пастырь направил лошадь прямо в толпу врагов и громко произнес единственное слово, открытое ему Богом.
      - Пендаррик! - провозгласил он, и ружья, уже прицеленные в него, тотчас опустились. - Следуйте за мной, - приказал Пастырь, выезжая с поляны. Рептилии взяли свое оружие, построились в две колонны и последовали за ним.
      Пастырь пришел в экстаз.
      - Как таинственны пути Господа, - сообщил он утреннему воздуху. - И сколь дивны Его чудеса!
      На равнине перед городом собралось много львов, и они преградили дорогу Пастырю. Он поднял свой Камень и рявкнул:
      - Расступитесь!
      Черногривый великан вздыбился от боли и побежал влево. Остальные пошли за ним, образовав коридор, в который Пастырь направил свою лошадь.
      Он повел рептилий к северным воротам и там обернулся к ним.
      - Все противящиеся воле Бога должны умереть! - объявил он и, не сомневаясь, что ему сопутствует необоримая сила Творца, въехал в ворота. За ними он увидел множество людей. Никто не встал у него на пути. Горожане с откровенным любопытством смотрели на строй рептилий, следующих за Пастырем по улицам между белых стен. Да и на самого Пастыря тоже.
      Он спросил у женщины, державшей за руку малыша:
      - Храм! Как к нему проехать?
      Женщина указала на высокое здание с куполом, и он поехал туда. Массивные колонны Храма были расположены совсем близко друг к другу. Он спешился и зашагал вверх по лестнице. Рептилии следовали за ним.
      Навстречу ему вышел старец.
      - Кто ищет мудрость закона Единого? - спросил он.
      - Дорогу воину Господа! - ответил Пастырь.
      - Вы не можете войти, - мягко объяснил старец. - Сейчас жрецы творят молитву. Вот когда солнце коснется западной стены, ваше прошение будет услышано.
      - Прочь, старик! - приказал Пастырь, доставая пистолет.
      - Разве ты не понял? - спросил Верховный Жрец. - Это не дозволено!
      По коридорам Храма раскатилось эхо выстрела. Верховный Жрец без стона упал навзничь. Из раны во лбу хлынула кровь. Пастырь вбежал в Храм, рептилии толпой ринулись за ним. Взяв пример со своего нового начальника, они начали стрелять по жрецам, которые заметались, ища, где бы укрыться. Не обращая внимания на начатую им бойню, Пастырь оглядывался в поисках входа в Святая Святых. В конце длинной колоннады он увидел узкую дверь, побежал к ней и распахнул ее ударом ноги. Внутри находился алтарь, и другой старец торопливо собирал свитки золотой фольги. Он поднял голову, попытался подняться, но пистолет в руке Пастыря подпрыгнул, и старец упал. Пастырь встал на колени над свитками и поднял Камень.
      - Услышь меня, Господи! Я исполнил твое повеление! Перед ним замерцало лицо Пендаррика.
      - Свитки! - сказал он. - Прочти их. Пастырь взял свиток и развернул полосу золотой фольги.
      - Я не умею читать эти знаки, - сказал он.
      - Но я умею. Отложи этот, возьми другой. Один за другим Пастырь разворачивал свитки, с любопытством вглядываясь в знаки, слагавшиеся из палочек. Наконец, положив последний, он посмотрел в глаза Бога и увидел в них тревогу.
      - Что я должен сделать, Господи? - прошептал он.
      - Сведи на землю Меч Божий, - ответил Пендаррик. - Сегодня же. На юге увидишь пик. Поднимись на него... но прежде положи свой Камень на грудь жреца возле тебя. Положи его в кровь. Камень наберется силы. Когда поднимешься на пик, подними Камень и призови Меч. Притяни его к себе. Ты понял?
      - Да, - ответил Пастырь, - О да! Мои сны сбылись. Благодарю тебя. Господи. А что я должен буду сделать тогда?
      - Когда ты выполнишь порученное, мы снова поговорим. - Лицо исчезло.
      Пастырь положил Камень на окровавленную грудь жреца и смотрел, как кровь словно втекала в него, расширяя алые прожилки. Потом взял его и встал.
      Снаружи вновь донесся треск выстрелов. Он пробежал через колоннаду, вниз по лестнице и вскочил на свою лошадь. Забыв про рептилий, он помчался галопом к главным воротам и дальше - выполнять повеления Бога.
      * * *
      Шэнноу, едва раздались первые выстрелы, оттолкнул Амазигу, выбежал из комнаты и бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Двор был пуст, если не считать привязанных там двух лошадей. Из здания Храма донеслись новые выстрелы, и Шэнноу, выхватив пистолеты, пошел через двор. Из двери выскочила рептилия с ружьем в руках. Шэнноу поднял пистолет, и тут рептилия, заметив его, вскинула ружье. Шэнноу выстрелил, пуля отшвырнула рептилию к стене, и она упала ничком на каменные плиты.
      Взыскующий Иерусалима выждал несколько секунд, не спуская глаз с дверей, но ни одна рептилия больше не появилась. Пригнувшись, он обежал фонтан и кинулся через открытое пространство за Храм. Там он увидел деревянную дверь. Она была заперта, и он ударил ногой в филенку у замка. Дверь опрокинулась внутрь. Едва Шэнноу проскочил в проем, в косяк впилась пуля, и он перекатился влево. Вокруг него свистели и визжали пули, рикошетом отлетая от мозаичного пола. Укрывшись за колонной, он поднялся на колени и услышал справа топот бегущих ног. Извернуться, вскинуть пистолеты... И три рептилии упали мертвыми. Он увидел, как Пастырь выбежал в дверь слева, как два Кинжала расступились, давая ему дорогу, и убил их. Пуля прошила воротник его куртки, он выстрелил в ответ, но промахнулся, вскочил и под визг пуль перебежал ко второй колонне. Наперерез ему бросилась рептилия, занося кинжал. Шэнноу всадил ей в грудь две пули и увидел, что повсюду вокруг Кинжалы бегут к главным дверям.
      Внутри Храма воцарилась тишина. Шэнноу перезарядил пистолеты и выпрямился. В дверях появилась Амазига с Нои и Оширом. Они бросились к двери, из которой, как вспомнил Шэнноу, появился Пастырь. Иерусалимец убрал пистолеты в кобуры и последовал за ними. Внутри небольшого помещения Нои и Амазига стояли на коленях над умирающим жрецом, очень старым, седобородым. Грудь у него была вся в крови.
      - Я есть лист, - прошептал жрец, когда Нои осторожно приподнял его голову.
      - Бог есть древо, - тихо ответил Нои.
      - Завершается круг, - прошептал жрец. - Сейчас я познаю Закон Единого, Круг Бога.
      - Да, ты его познаешь, - ответил Нои. - Ручьи - в реки. Реки - в море, море - в облака, облака - в ручьи. Плодородная почва - в дерево, дерево - в лист, лист - в землю. Вся жизнь слагается в Круг Бога.
      Умирающий улыбнулся.
      - Ты истинно верующий. Я рад. Твой Круг продолжается.
      - Что им было нужно? - спросила Амазига. - Что они забрали?
      - Ничего, - ответил жрец. - Он прочитал священные свитки и призвал демона. Демон повелел ему свести. на землю Меч Божий.
      - Нет! Только не это! - прошептала Амазига.
      - Это не важно, Шрина...
      Голос жреца замер, голова тяжело легла на ладони Нои. Корабельный мастер бережно опустил усопшего на пол и встал.
      - Это были прекрасные слова, - сказал ему Шэнноу.
      - Они из заветов Единого. Совершенство достигается только в круге, Шэнноу, и постижение этого равносильно постижению Бога.
      Нои улыбнулся и начал обходить помещения, всматриваясь в резьбу на стенах, ощупывая каждый выступ. Шэнноу спросил:
      - Что вы ищете?
      - Сам не знаю. Камни могли храниться только тут, но где именно, мне неизвестно. Знал об этом только Верховный Жрец и не открывал тайну никому, кроме своего преемника.
      Помещение было квадратным, но алтарь имел форму круга. Известняковые стены украшали чудесные барельефы - грациозные фигуры с подрисованными краской глазами простирали к небу изящные руки с длинными тонкими пальцами. Шэнноу подошел к алтарю и устремил взгляд на его гладкую ошлифованную поверхность. В ней было вырезано и выложено золотой фольгой сказочное дерево с золотыми листьями. Узор был гармоничен и ласкал взгляд. Шэнноу начал легонько обводить пальцами очертания ветвей. По краю алтаря были вырезаны птицы - в полете, в гнезде, кормящие птенцов. Тут тоже провозглашался принцип круга: от яйца - в небо. Его пальцы скользили и скользили по узору, пока не остановились на гнезде с единственным яйцом. От прикосновения оно качнулось. Он покрепче сжал пальцы и извлек его из углубления. Оно было маленьким и белоснежно-белым. Но едва оказалось на его ладони, как потеплело, а белизна приобрела кремовый оттенок, который перешел в желтый и, наконец, стал золотым.
      - Я нашел то, что вы ищете, - сказал он.
      Нои подошел к нему и взял с его ладони золотое яйцо.
      - Да, - согласился он тихо. - Вы его нашли.
      - Камень с Небес, - сказал Ошир. - Чудо! Что вы будете делать теперь?
      - Он не мой, - ответил Нои, - и я не могу его взять. Иначе я вернулся бы в свою страну и попытался бы спасти жену и детей от неминуемой гибели.
      - Так возьмите его, - сказал Ошир.
      - Нет! - закричала Амазига. - Он нужен мне! Он нужен тебе. Я не могу смотреть, как ты снова преображаешься!
      Ошир отвернулся от нее.
      - Я... хочу, чтобы Камень принадлежал вам, Нои-Хазизатра. Я князь деенков. Верховный жрец погиб, и право распоряжаться Камнем перешло ко мне. Возьмите его, Употребите во благо.
      - Позволь мне воспользоваться им один раз, - умоляюще воскликнула Амазига. - Дай мне исцелить Ошира!
      - Нет! - закричал Ошир. - Сипстрасси не действует против самого себя, ты же видела? Таким меня сделал Сипстрасси. Сила слишком драгоценна, чтобы тратить ее на существо вроде меня. Как ты не понимаешь, Шрина? Я лев, который ходит как человек. Даже магия не может изменить этого... Помешать мне стать, чем я стану. Не важно, Шрина. Ты и я - мы увидим океан, и это все, чего я хочу.
      - Ну а то, чего хочу я? - спросила она. - Я люблю тебя, Ошир.
      - И я люблю тебя, Черная Госпожа... больше жизни. Но ничто не вечно. Даже любовь. - Он обернулся к Нои - Как вы найдете путь домой?
      - За тем, что некогда было царскими садами, есть кольцо стоячих камней. Я пойду туда.
      - Я пойду с вами, - сказал Ошир, и вместе с Шэнноу они вышли из комнаты. Амазига осталась сидеть рядом с убитым жрецом, глядя на золотые свитки.
      Протекшие столетия почти не тронули кольцо камней. Только один растрескался и упал. Нои вошел в кольцо, остановился на середине и протянул руку Шэнноу.
      - Я многое узнал здесь, мой друг, - сказал он. - Однако не нашел Меча Божьего, как мне было повелено.
      - Я найду его, Нои... и сделаю то, что нужно сделать.
      А вы позаботьтесь о своей семье.
      - Прощайте, Шэнноу, да пребудет с вами любовь Божия.
      Шэнноу и Ошир вышли из кольца, Нои поднял Камень и крикнул что-то на языке, неизвестном Шэнноу. Не было ни ослепительной вспышки света, ни удара грома. Просто одну секунду он стоял там, а в следующую его уже там не было.
      Шэнноу ощутил невосполнимую утрату. Он обернулся к Оширу.
      - Вы человек великого мужества.
      - Нет, Шэнноу. Если бы! Тем, что я есть, меня сделал Сипстрасси. Шрина прибегла к магии Камней, чтобы вернуть мне человеческий облик, но почти сразу же я вновь начал меняться. Она упряма и израсходовала бы все Камни в мире, чтобы сохранить меня. Но такой дар Бога не следует тратить понапрасну на подобную цель.
      Они медленно пошли назад в Храм. Там уже собралась большая толпа, и из дверей выносили убитых жрецов.
      - Почему они не защищались? - спросил Шэнноу. - Ведь тех было так мало!
      - Мы не воины, Шэнноу. Мы не верим в убийства. В Храме их встретила Амазига, лицо у нее было суровым и непреклонным.
      - Нам надо поговорить, Шэнноу. Ошир, извини нас! - И она увела Иерусалимца назад в Святая Святых. Хотя тело старого жреца унесли, его кровь по-прежнему пятнала пол.
      Амазига резко обернулась к Шэнноу:
      - Вы должны, нагнать убийцу и остановить его. Вопрос жизни и смерти.
      - Почему? Какой вред он может причинить?
      - Меч надо оставить там, где он находится.
      - Все еще не понимаю почему. Если он служит Божьему Промыслу...
      - Божьему, Шэнноу? Бог не имеет никакого отношения к Мечу. Мечу? Что я такое говорю! Это не Меч, Шэнноу, это ракета, ядерная ракета. Летающая бомба.
      - Ну, в таком случае Пастырь быстренько спровадит Себя в ад. Почему вас это так пугает?
      - Он спровадит в ад нас всех. Вы понятия не имеете о мощи этой ракеты, Шэнноу! Она уничтожит все, что вы можете увидеть с Башни. На двести миль земля будет испепелена и станет бесплодной. Вы способны осознать это?
      - Объясните мне.
      Амазига глубоко вздохнула, подыскивая нужные слова. Ее память Хранителя и наставницы была подкреплена Сипстрасси, и она могла перечислить все данные этой ракеты, но они только еще больше запутали бы Шэнноу. Сказать ему, что это - MX (missile experimental - ракета экспериментальная). Длина - 34, 3 метра. Диаметр - 225 сантиметров первая ступень. Скорость - 18 000 миль в час в момент взрыва. Радиус действия - 14 000 километров. Мощность - 10 Х 350 килотонн. Десять боеголовок, каждая способна полностью уничтожить большой город. Но как объяснить армагеддонскому варвару, что именно стоит за этими словами?
      - В Межвременье, Шэнноу, царили великий страх и ненависть. Люди создавали сокрушающее оружие, и одно в дни ужасной войны было применено против большого города. Оно полностью уничтожило город. Этот единственный взрыв убил сотни тысяч людей. Но вскоре были созданы еще более мощные бомбы и сконструированы ракеты, которые могли доставлять их через океаны.
      - Так как же нации выжили?
      - Они не выжили, Шэнноу, - ответила она просто.
      - И эти бомбы опрокинули землю?
      - Не совсем. Но это не важно. Этому... как его? Пастырю?.. нельзя позволить как-либо воздействовать на ракету.
      - Но почему она висит в небе? Почему окружена крестами, если не ниспослана Богом.
      - Вернемся в мои комнаты, и я постараюсь объяснить, как смогу. На все вопросы у меня ответов нет. Но обещайте, Шэнноу, отправиться за ним во весь опор, когда я объясню вам, в чем суть.
      - Я решу, как поступить, после того, как вы объясните все.
      Он последовал за ней в ее комнату и сел напротив письменного стола.
      - Вам известно, - сказала она, - что одно время все эти земли находились на дне океана? Место, где мы находимся сейчас, тогда было частью моря, носившей название "Дьявольский Треугольник". Название это оно получило из-за необъяснимых исчезновений кораблей и самолетов... Про самолеты вам понятно?
      - Нет.
      - Люди тогда... было установлено, что машины способны взмывать в небо. Эти машины назвали самолетами. У них были широкие крылья и двигатели, которые на больших скоростях удерживали их в воздухе. И то, что вы видите в небе вокруг... э... Меча, это вовсе не распятия и не кресты, а самолеты. Они оказались в поле полной статики. Боже мой, Шэнноу! Это невозможно! Она наполнила кубок вином из кувшина на столе и выпила больше половины, а затем наклонилась вперед. - Атланты использовали энергию большого Сипстрасси и нацелили ее в небо. Зачем и почему, я не знаю, но они это сделали. Когда Атлантиду поглотил океан, сила Камня сохранилась. Она сковала более ста самолетов и кораблей. И могла бы захватить их еще больше, но поле очень узко, а энергия с годами слабела, и корабли попадали на землю. Их остовы все еще попадаются в пустыне за Пиком Хаоса. Каким образом поле втянуло ракету, я могу только догадываться. Когда Земля опрокинулась вторично, происходили гигантские землетрясения. К тому времени ядерные установки полностью контролировались компьютерами, и очень вероятно, что компьютеры определили необычной силы землетрясения, как ядерные взрывы, и среагировали соответственно. Вот почему почти везде теперь уровень радиации столь высок. Земля опрокинулась, ракеты были выпущены, и всякой надежде на сохранение цивилизации пришел конец. Эта ракета была скорее всего выпущена откуда-то из страны, называвшейся "Америка". Она попала в поле полной статики и остается в нем вот уже триста лет.
      - Но ведь в Межвременье должны были видеть - вот, как видим мы, - что самолеты висят в воздухе? Если у них в распоряжении было такое ужасающее оружие, почему они не уничтожили Камень?
      - Не думаю, что они могли видеть эти самолеты. Полагаю, Сипстрасси изначально был запрограммирован удерживать предметы в другом измерении, недоступном нашему зрению. И видимыми они стали только, когда его энергия начала истощаться.
      Шэнноу покачал головой:
      - Я ничего не понял, Амазига. Все это мне недоступно. Самолеты? Поля полной статики? Компьютеры? Тем не менее меня последнее время преследуют странные сны. Я сижу в хрустальном, шаре внутри гигантского креста в небе. В уши мне бормочет голос. Чей-то, кого называют Контроль, и он указывает мне курс прямо на запад. Мой голос - и все-таки не мой - отвечает, что мы не знаем, где запад. Все не такое... непонятное. Даже океан выглядит иначе.
      - Хрустальный шар, Шэнноу, это кабина самолета. И голос, который вы слышали, был не голос человека по имени Контроль, а голос диспетчера командно-диспетчерского пункта в месте, называвшемся Форт Лодердейл. Ваш не ваш голос принадлежал лейтенанту Чарльзу Тейлору, пилотировавшему один из пяти бомбардировщиков-торпедоносцев на учениях. И видите вы их все пять в боевом строю возле ракеты. Поверьте мне, Шэнноу, и помешайте Пастырю!
      Шэнноу встал.
      - Не знаю, сумею ли. Но попытаюсь, - сказал он ей.
      32
      Бет Мак-Адам очнулась. Голова гудела, все тело ныло. Она села - и увидела двух мужчин, которые вытащили ее из дома. Схватив камень, она принудила себя встать.
      - Стервецы поганые! - прошипела она. Тот, кто был выше, плавным движением поднялся с земли и шагнул к ней. Ее рука взвилась, целясь размозжить ему висок, но он легко помешал ей и повалил на землю.
      - Не испытывай моего терпения, - сказал он. Белые как мел волосы, юное, без единой морщинки лицо. Он опустился на колени рядом с ней. - С тобой ничего плохого не случится, слово Магелласа. Нам просто нужна твоя помощь, чтобы выполнить возложенное на нас поручение.
      - А мои дети?
      - Целы и невредимы. А мужчина, которого ударил Линдьян, просто потерял сознание и очнется таким, каким был.
      - А что за поручение? - спросила она, готовясь снова броситься на него.
      - Не делай глупостей, - посоветовал он. - Если станешь мне докучать, я сломаю тебе обе руки. - Бет выпустила камень из пальцев. - Ты спросила про данное нам поручение, - продолжал он с улыбкой. - Мы присланы убрать Йона Шэнноу. Ты для него что-то значишь, и он сдастся нам, чтобы спасти тебя.
      - Ждите! - отрезала она. - Он убьет вас обоих.
      - Не думаю. Я успел узнать Йона Шэнноу очень близко. Он внушает мне уважение и даже нравится. Он сдастся!
      - Но если он тебе нравится, так почему ты хочешь убить его?
      - Какое отношение чувства имеют к выполнению долга? Царь, мой отец, говорит, что Шэнноу должен умереть, значит, он умрет.
      - Но почему вы просто не встретитесь с ним? Как настоящие мужчины? Магеллас рассмеялся.
      - Мы палачи, а не бретеры. Получи я приказ встретиться с ним на равных, я повиновался бы. Как и мой брат Линдьян. Но это не диктуется необходимостью, а потому было бы глупым риском. Теперь мы продолжим - с твоей помощью... или без нее. Но мне не хотелось бы сломать тебе руки. Ты поможешь нам? Ты нужна своим детям, Бет Мак-Адам.
      - И какого ответа ты от меня ждешь?
      - Что ты останешься с нами и оставишь камни в покое.
      - Выбор у меня не слишком большой, так?
      - Все-таки скажи это вслух. Это меня слегка успокоит.
      - Я буду делать то, что вы скажете. Тебе этого достаточно?
      - Более или менее. Мы приготовили еду и будем рады, если ты разделишь ее с нами.
      - Где мы? - спросила Бет.
      - Мы, если не ошибаюсь, сидим в одном из ваших святых мест.
      Магеллас указал на усыпанное звездами небо. Высоко над ними, серебрясь в лунном свете, висел Меч Божий.
      * * *
      Шэнноу ушел, и Амазига Арчер сидела одна. На ее письменном столе теперь лежали Священные Свитки, хранимые деенками. Ее муж, Сэмюэль, четыре года обучал ее знакам клинописи древней Месопотамии. Большую часть золотых полос занимали астрологические заметки и карты созвездий. Но последних три свитка, включая еще одам, который Пастырь не нашел, содержали мысли и рассуждения астролога Араксиса.
      Амазига прочла первые два, и ее пробрала холодная дрожь.
      Многое осталось ей непонятным, но все согласовывалось с древними легендами о гибели Атлантиды. Атланты обнаружили колоссальный источник энергии, но злоупотребили им, океан вздыбился и затопил сушу. Теперь Амазиге все стало ясно. Отворив Врата Времени, они изменили хрупкое равновесие всемирного тяготения. Вместо того, чтобы спокойно обращаться вокруг Солнца, Земля подверглась воздействию силы притяжения второго солнца, а возможно и нескольких. Землетрясения и извержения вулканов, описанные Араксисом, были лишь симптомами того, что планета во власти двух противоположно направленных сил покачивалась на своей оси. И нынешние землетрясения носили точно тот же характер. Когда в небе появлялись два колоссальных солнца, сила тяготения заставляла планету содрогаться.
      Шэнноу был прав: надвигающаяся гибель Атлантиды представляла смертельную угрозу для нового мира. Одна из великих тайн, которую так и не удалось раскрыть Хранителям, касалась рассказа очевидцев Второго Падения, когда десять тысяч лет назад цивилизации были смыты с поверхности планеты. Эти очевидцы сообщали о двух солнцах в цебе. Амазигу учили" что вторым "солнцем" был ядерный взрыв. Теперь она усомнилась в этой теории. В золотых свитках говорилось о вратах в мир летающих машин и страшного оружия. Круг истории? Когда Атлантида погибла, она увлекла с собой и двадцать первый век? А как с двадцать четвертым? Что теперь, Господи? Неужели Земля и правда опрокинется?
      Поднявшийся в сумерках ветер холодил ей кожу. Она встала, задернула тяжелые занавески и зажгла фонари по стенам. "Что такое заложено в нашей расе, что всегда увлекает нас на путь разрушения и гибели?"
      Вернувшись к столу, Амазига взяла последний список и в смутном золотистом свете фонарей начала разбирать слова. Глаза у нее расширились.
      - Господи Иисусе! - прошептала она, схватила пистолет, выскочила из комнаты и сбежала по лестнице во двор. Там все еще стояла кобыла Нои. Амазига забралась в седло и поскакала через город. За главными воротами у трупов рептилий пировали львы. Они словно не заметили ее, и она погнала кобылу галопом.
      * * *
      Шэнноу поехал вслед за Пастырем, но медленно. Жеребец был измучен и нуждался в отдыхе. Кроме того, сгущались сумерки, а он знал, что наверняка не успеет, если его конь неудачно оступится. Взыскующий Иерусалима покачивался в седле. Он тоже устал, и голова у него шла кругом из-за всего, что он услышал от Амазиги. А ведь так недавно - и так давно! - мир был простым местом с хорошими людьми и плохими людьми И жила надежда на Иерусалим. Теперь все изменилось.
      Меч Божий - не более чем оружие, созданное людьми для уничтожения других людей. Венец из крестов - самолеты из прошлого. Так где же Бог? Шэнноу взял фляжку и напился. Вдали он различил очертания Пика Хаоса. Облака разошлись, и в небе серебром засиял Меч Божий.
      - Где ты, Господи? - сказал Шэнноу. - Где ты ходишь?
      Ответа не было. Шэнноу подумал о Нои: ему хотелось верить, что корабельный мастер благополучно вернулся домой. Жеребец трусил и трусил вперед, и, когда занялась заря, Шэниоу направил его вверх по каменной гряде, примыкающей к Пику и Озеру Клятв. Оглянувшись, он увидел, что к пику направляется какой-то всадник. Взяв зрительную трубку, он навел ее и узнал Амазигу. Кобыла под ней была вся в пене и еле плелась на подгибающихся ногах. Убрав трубку в седельную сумку, Шэнноу въехал на последний гребень. В глазах у него мутилось от утомления. Он направил жеребца вниз к озеру, спешился и огляделся. Пик вздымался к небу, как узловатый палец, и он увидел, что Пастырь уже почти добрался до последнего карниза. Слишком далеко для пистолетного выстрела.
      - Добро пожаловать, Шэнноу, - раздался чей-то голос. Иерусалимец стремительно обернулся, уже прицеливаясь. И тут увидел Бет Мак-Адам. Худощавый беловолосый молодой человек обнимал ее одной рукой за шею, другой прижимая пистолет к ее голове. Говоривший - человек из его снов - стоял в нескольких шагах влево.
      - Должен сказать, Шэнноу, что я тебе благодарен, - сказал Магеллас. Ты убил надменного скота Родьюла, чем оказал мне большую услугу. Однако царь царей отдал повеление о твоей смерти.
      - Но ее-то это как касается? - спросил Шэнноу.
      - Чуть только ты положишь на землю все свое оружие, она будет отпущена.
      - И в тот же миг я умру?
      - Вот именно. Но произойдет это мгновенно. - Ма-геллас вытащил пистолет. - Обещаю тебе.
      Оба пистолета Шэнноу все еще были нацелены на молодого человека. Курки взведены, пальцы на спусковых крючках.
      - Не слушай, Шэнноу! Прикончи его! - закричала Бет Мак-Адам.
      - Ты ее отпустишь? - спросил Шэнноу.
      - Я человек слова, - ответил Магеллас, и Шэнноу кивнул.
      - Хорошо, - сказал он.
      В эту же секунду Бет Мак-Адам приподняла ногу и со всей тяжестью наступила каблуком на ступню Линдьяна. Удар затылком до его подбородку - и она вырвалась из его рук. Линдьян выругался, вскинул пистолет, и тут из-за большого камня выскочил Клем Стейнер. Линдьян заметил его, обернулся, но опоздал: пистолет Стейнера рявкнул, и худощавый воин опрокинулся навзничь с пулей в сердце.
      Одновременно выстрелил Магеллас, и с головы Шэнноу слетела шляпа. Иерусалимец спустил курки своих пистолетов. Магеллас пошатнулся, но устоял на ногах, Шэнноу выстрелил еще раз, и Магеллас упал на колени, все еще пытаясь поднять руку с пистолетом. Но пистолет выпал из его пальцев. Он откинул голову.
      - Ты мне нравишься, Шэнноу, - сказал он со слабой улыбкой. Глаза у него закрылись, и он упал лицом вниз.
      Шэнноу подбежал к Стейнеру. Рана на груди юноши открылась, лицо его стало землистым. Он прислонялся к камню.
      - Уплатил тебе должок, Шэнноу. - прошептал он.
      - Ты спятил, Клем! - К нему подбежала Бет. - Но все равно спасибо. Откуда, дьявол тебя возьми, ты здесь взялся?
      - Я быстро прочухался, а тут приехал Бык навестить меня. Ну, я и оставил детей на него, да и двинулся по следу... Вроде бы мы теперь в безопасности.
      - Пока нет, - ответил Шэнноу. Пастырь выбрался на карниз, где пуля уже не могла его достать, и поднял руку.
      Меч Божий задрожал в небе.
      Шэнноу кинулся к основанию пика, сбросил черный плащ, подпрыгнул, ухватился за торчащий камень и подтянулся. Прямо перед ним уходил ввысь почти отвесный обрыв. Его пальцы нащупали опоры, и медленный подъем начался.