Убить ее!

      - Как тебе понравилось предварительное слушание? - спросила она.
      - Впечатляюще, - отозвался он честно. - Особенно когда этот человек стал читать, как девушка описывала все, что ты с ней делала. Молодец!
      - Прости. Мне очень жаль, что тебе все это пришлось выслушать.
      - Мне было стыдно.
      - Но она просто ошиблась! Я не делала этого. Поверь! Но Альберт все еще колебался:
      - Так ты и раньше мне говорила. Но если ты не виновна, почему тебя не выпустили?
      - Потому что меня еще будут судить.
      - За что?! За убийство старика? Или за то, что ты якобы сделала с этой бедняжкой?
      - За все вместе. Ничего не поделаешь - таков закон.
      - Но почему Семен Рохман не убедил их, что ты тут ни при чем? Нонна попыталась объяснить:
      - Адвокат сделал, что мог. Заявил о том, что я не виновна. Альберт упрямо покачал головой:
      - Не понимаю. Семен - он ведь твой защитник, так? И имеет право обращаться к судье, верно?
      - Да.
      - Тогда почему он утром не заявил, что ты не могла сделать ничего подобного?!
      - Он прямо так и сказал;
      - Вовсе нет. Все, что он сделал, - это сказал речь, после которой люди возненавидели тебя еще больше. Я сидел в зале. Я чувствовал, как эта ненависть обжигает меня! Почему он не мог сказать им всем, что эта девчонка тебе вовсе не нужна, потому что ты женщина, у тебя есть муж!
      - Во-первых, потому, что я ему этого не сказала.
      - Тебе было стыдно признаться, что ты занималась любовью с собственным мужем?!
      Брови Нонны поползли вверх.
      - Конечно же нет! Но если ты сам этого хочешь, я могу попросить его вызвать тебя как свидетеля. И ты сам расскажешь суду о том, что случилось перед тем, как я ушла.
      - Зачем тебе вообще понадобилось туда идти?
      - Хотел убедиться, что с девушкой все в порядке.
      - Ты Семену об этом говорила?
      - Говорила.
      - Тогда почему он не сказал об этом судье?
      - Потому что это всего-навсего предварительное слушание. Семен решил, что будет лучше пока поберечь силы.
      - Силы?!
      - Ну, я имею в виду мою версию того, что случилось.
      - То есть пусть пока думают что хотят? То же самое, что и все в городке?
      - И что же думают в городке?
      - Что ты и есть тот человек, который надругался над тремя девушками и которого так и не нашли после совершения преступления.
      У Нонны разом пропал аппетит.
      - Где ты это услышал, Альберт?
      - Тарик сказал, а он сам узнал, когда был в баре.
      - С него станется!
      - Но ведь это не правда?
      - Конечно нет.
      - То есть тебе не за что краснеть? - продолжал допытываться Альберт.
      - Нет.
      - Тогда почему сама не скажешь им в лицо? Почему не кричишь об этом всем и каждому? Почему позволяешь всем продолжать думать то, что им вбивают в голову?
      - Я так и сделала, заявила, что не виновна. Альберт мотнул головой:
      - Это не одно и то же! Тот, кому нечего стыдиться, на весь мир кричит о том, что не виновен!
      В том, что он говорил, была своя логика. И Нонна готова была с этим согласиться.
      - Может, я была не права. Может, было бы лучше сразу объяснить, как все было на самом деле... Но ведь так мне посоветовал Семен.
      Альберт озабоченно облизал губы.
      - Он ведь твой друг, да?
      - Близкий друг.
      Он уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал.
      - А те девушки, которых изнасиловали раньше?..
      - И что же?
      - Это ведь не ты?
      - Нет.
      - Ты клянешься?
      - Клянусь.
      Практичный как всегда, Альберт слегка пожал плечами:
      - Конечно, к тому же, если бы тебе просто нужна была женщина, ты бы нашел бы ее в Баку, ведь правда? И зачем кого - то насиловать, если в Баку много лесбиянок.
      Оставалось надеяться, что дежурившему не придет в голову подслушивать. Смутившись, Нонна хрустнула пальцами. Что ей ответить?! Что она слишком горда для того, чтобы ждать его внимания, как милости? Что каждый раз, когда они были близки, она корчилась потом от стыда, чувствуя его презрение? Да разве могло быть по-другому? Что, кроме презрения, мог Альберт испытывать к жене, грубо настаивавшей на своих супружеских правах даже после того, как все ее обещания оказались фальшивыми?
      - Это трудно объяснить, - с трудом пробормотала она.
      - Но ведь так оно и должно быть. - Альберт понизил голос. - Или я чего-то не понимаю? Разве я когда-нибудь отказывал тебе?
      - Нет.
      - А прошлой ночью?
      - Нет, - вынуждена была признаться Нонна. И сделала неуклюжую попытку объяснить, что она чувствовала. - Это было замечательно.
      И вдруг увидела, как Альберт взгрустнул.
      - Так почему же ты мне об этом не сказала? Почему просто встала, оделась и ушла, а ведь была ночь? Тарик сказал, что на это может быть только одна причина!
      - И какая же?
      - Что тебе просто на меня наплевать, что ты уже жалеешь, что вышла за меня. Что ты попросту используешь меня, когда под рукой нет других мужчин!
      - Но это не так! - возмутилась Нонна. - У меня нет никого, кроме тебя!
      - И я должен этому поверить?!
      - Ты должен верить мне, милый, - тихо сказала она и замерла, потрясенная, вдруг сообразив, что чуть ли не впервые за последние годы назвала его так. Он всегда была для нее просто Альбертом. - Так оно и есть, любовь моя. Я...
      Она протянула к нему руки, но он оттолкнул ее. Привстав, Альберт молча смотрел ей в глаза. Одно мгновение ей казалось, что сейчас он ударит ее.
      - Ну да, теперь я для тебя и милый и любимый! Долго же пришлось ждать, пока ты соберешься меня так назвать! И где? В тюрьме! Перед судом за убийство и изнасилование! Ты дура!!!
      - Говорю же тебе, я не убивала Цыбина! И жену его пальцем не тронула!
      - А мне все равно, - выпалил Альберт. - Если хочешь знать, я вообще об этом не думаю. И мне нет дела до того, в чем тебя обвиняют. - Он уже почти кричал. - Я не могу забыть о том, что ты сделала со мной, с нами обоими!
      Нонна потянулась к ней, чтобы обнять, успокоить, снова он отошел в сторону.
      - Нет, - холодно процедил Альберт. - Прошу тебя, давай не будем! Может быть, верный и преданный муж и должен так поступать, но ведь я тоже человек! И имею право вести себя как нормальный мужик!
      Он круто повернулся и вышел из камеры. Его каблуки мрачно простучали по коридору.
      Нонна провожала его взглядом, пока он, не обернувшись, не исчез за тяжелой металлической дверью, которую предупредительно распахнул перед ней дежурный. Потом устало присела на край кровати, невидящим взглядом уставилась сквозь решетку.
      Если она правильно угадала причину гнева мужа, значит, она еще больше дура, чем покойный Цыбин, подумала Нонна.
      И что самое обидное - из-за ее глупости они напрасно потеряли целых два года.
 

Глава 15

 
      Солнце постепенно клонилось к закату, по земле протянулись вечерние тени. Альберт не принес ей поужинать, Нонне пришлось довольствоваться тюремной баландой. Она с трудом прожевала жесткий, как подошва, кусок мяса, заедая его неизбежной безвкусной овсянкой. Потом заставила себя выпить жидкий, простывший чай. Кусок не лез ей в горло, но она заставляла себя глотать, и не потому, что была голодна, а твердо намереваясь сохранить свои силы.
      Может быть, еще придет время, когда они ей понадобятся.
      Если ее не обманывали предчувствия, с наступлением ночи толпа желающих расправиться с ней без суда и следствия начнет шнырять вокруг здания тюрьмы. А может, и не только шнырять.
      Она давно уже поняла: в том, что случилось с ней, время играло главенствующую роль. Кто бы ни желал ее смерти, этот человек явно не мог ждать. Не сумев прикончить ее, он сделает все, чтобы разделаться с ней чужими руками. И почему-то он так спешил, что даже не мог дождаться суда.
      "Собака!"... - выругалась про себя Нонна. И сколько она ни ломала голову, так и не могла понять, что этот таинственный убийца выгадывал от ее смерти. К тому же если она сама все это время ошибалась в Альберте, то он вовсе не стремится жениться на другой. Таким образом, из подозреваемых можно исключить и Тарика.
      Полковник Назиев и Акиф Алиев оказались вне подозрений. Если же она и встала поперек горла какому-то юному хулигану, так какая разница, когда она умрет?
      Не считая наводнивших город репортеров и переносную телестудию, в остальном все шло как обычно. Так же ослепительно сияли неоном яркие вывески и гремела музыка, так же оживленно было на улице Багирова. Соседние камеры одна за другой стали потихоньку заполняться первыми возмутителями общественного порядка.
      Назиев и его люди больше ничего не могли сделать. Пав жертвой порочного круга, который сами же и создали, они были уже бессильны что-либо изменить. И с этой самой минуты они совершали одну ошибку за другой.
      Ни у одного из задержанных не нашлось для Нонны ни единого доброго слова. Пьянчужки и скандалисты открыто презирали ее, потому что в их глазах служитель закона, который говорит одно, а делает другое, не достоин ничего, кроме веревки на шею. А девицы по вызову и уличные шлюхи ненавидели ее по совсем другой причине. Для них секс был тем, что открыто продается и покупается, но по доброй воле, а отнюдь не силой. И в насильниках они видели открытую угрозу своему бизнесу.
      Брюнетка с длинной стрижкой "под пажа" и обрюзгшим лицом лучше всех выразила то, что они все чувствовали.
      - Почему бы тебе было просто не заплатить десятку, а, психованная лесбиянка? - презрительно спросила она, схватившись за прутья решетки. - И позабавилась бы вдоволь! Девушкам вроде меня нужно лет десять, чтобы всему научиться, - деловито пояснила она. Судя по всему, материальная сторона волновала ее больше всего. - А потом появляется изверг вроде тебя и получает все задарма! Будь ты проклята, если уж ты такая крутая, неужели во всем городе не нашлось ни единого мужика, который бы тебя удовлетворил? Тебе же одного мужа ведь мало! Или, может, ты одна из тех паскуд, которые тащатся оттого, что кому-то больно? Был у меня один, который предложил мне полсотни, если я позволю себя отхлестать. Подонок, конечно, но, по крайней мере, честно предлагал заплатить.
      Нонна сделала вид, что не слышит.
      Жаркая влажная ночь, как всегда в этих местах, рано спустилась на землю. В камере стало совсем темно. Около восьми Амир Самиров впустил к ней Семена Рохмана и запер за ним дверь.
      Адвокат выглядел усталым и встревоженным. Нонне показалось, что Рохман избегает встречаться с ней взглядом.
      - Извини, Нонна. Весь день работал... все ломал себе голову, кому могло понадобиться втянуть тебя в эту историю. Поговорил, кажется, с каждым барменом на этом проклятом острове.
      - И что?
      - Пусто. Никто ничего не знает. - Усевшись рядом с Нонной, Рохман поставил на пол портфель и поднял на нее глаза. - Судя по тому, что я от них услышал, для всех ты была словно прыщ на ровном месте, поскольку из кожи лезла вон, чтобы закон воцарился там, где его отродясь не было. Но, уверен, ни один из них не решился бы зайти так далеко. А вообще, дела обстоят паршиво. Не хочу ничего от тебя скрывать, но похоже, они только и ждут сигнала, чтобы двинуться сюда.
      - А что творится на улицах?
      - Хочешь услышать честный ответ?
      - Конечно.
      - На улицах - не лучше, - коротко буркнул Рохман. - Собираются на всех углах, во всех барах. Послушать их, так это первая девушка, которую изнасиловали! - в сердцах выкрикнул Рохман, но тут же взял себя в руки. - А кроме того, они, похоже, уверены, что мы с тобой, как потомки самых старинных здешних семей, непременно должны сговориться, а стало быть, дело тут нечисто, - извиняющимся тоном добавил он.
      - Ты же знаешь, что это не так.
      - Я-то знаю, а вот они - нет. - Адвокат нервно хрустнул пальцами. - Боюсь, уж не совершил ли я ошибку, когда посоветовал тебе пока молчать! Не исключено, что было бы лучше, если бы ты сразу рассказала, как все случилось. Может статься, теперь нам вообще не представится такого шанса. Ледяные пальцы страха скрутили Нонне желудок, она почувствовала подступавшую дурноту. Горло мгновенно пересохло.
      - Они не осмелятся, ведь я же женщина.
      Рохман решил быть честным до конца.
      - Рад бы я сам в это верить, Нонна. А тут еще заявление, которое Элла Цыбина сделала одному репортеру. - Он поморщился. - Только подлила масла в огонь! Судя по ее словам, такую негодяйку, как ты, еще поискать. А какие подробности! Послушать ее, так для удовлетворения своей мерзкой похоти ты использовала каждый клочок ее тела, только что не уши!
      Нонну чуть было не стошнило.
      Рохман сунул в рот сигарету.
      - Но что самое скверное - так это то, что ее рассказ до мельчайших деталей совпадает с тем, что произошло раньше с другими девушками. Помнишь, которых изнасиловали почти два года назад? А это означает, что на суде на тебя могут повесить не только один этот случай, а все четыре! Вот ты, к примеру, сможешь вспомнить, где ты была пятнадцатого апреля и второго ноября прошлого года? Или шестого марта этого?
      Нонна покачал головой:
      - Откуда? Можно подумать, я знала заранее, что мне понадобится алиби!
      - Это верно.
      - Пару минут назад заглянул Акиф. Сказал, что ты предложила им с Джейхуном съездить в "Катамар".
      - Так оно и есть. Пусть разузнают насчет прошлого этой девицы. Интересно, что у нее за репутация. А вообще, не исключено, что она сама или ее любовник пришили старика Цыбина, потом решили повесить это на тебя.
      - Глупости!
      - Может быть. - Рохман заходил по камере. - Но нельзя же сидеть сложа руки! Сама знаешь, я неплохой адвокат. Но если все останется по-прежнему, это будет не суд, а обычный фарс! - Он принялся перечислять по пальцам:
      - Пожилой человек, можно сказать, в открытую признается, что не в состоянии удовлетворить молодую жену. Потом напивается в стельку, так что тебе приходится везти их обоих домой. Его супруга ничуть не скрывает, что, пока она переодевалась, ты случайно заглянула в комнату и увидела ее обнаженной.
      Сердце Нонны глухо заколотилось.
      - От кого ты это слышал?
      - Она сама рассказала об этом журналистам.
      - А она, случайно, не добавила, что, можно сказать, в открытую предложила мне переспать с ней?! Что мы почти договорились наутро съездить в поселок Гала?
      - В интервью об этом не было ни слова.
      - Так оно и было. Можешь мне поверить.
      - Интересно, если б это можно было как-то доказать. Не представляю только, как это сделать. А пока что мы можем только опираться на факты. - И Рохман принялся перечислять:
      - Через несколько часов после того, как ты привезла ее и уехала, в два часа ночи, ее разбудил стук в дверь. Какой-то человек, которым, как она утверждает, была ты, попросил впустить ее. Поскольку девушка спала голой, ей потребовалось время, чтобы одеться. Через мгновение стук повторился, в эту минуту проснулся ее муж. Он ворвался в комнату и потребовал объяснить, что происходит. Прежде чем она успела ответить, дверь трейлера распахнулась и в темноте прогремели два выстрела. Затем убийца, предположительно ты, разорвала на ней рубашку, швырнула на пол и изнасиловала.
      - Только это была не я.
      - Я просто пытаюсь объяснить, как все это будет выглядеть в глазах суда. - Рохман перестал бегать взад-вперед и прислонился к стене. - Представь, как это будет выглядеть, когда ее вызовут в суд для дачи показаний, - спорю, что девчонка не замедлит выставить напоказ свои очаровательные грудки, похожие на спелые груши! И повторит слово в слово, что уже поведала репортерам, да еще в деталях! Только подумай, чем это обернется для тебя! Неужели не понимаешь?!
      Нонна с трудом проглотила вставший в горле комок.
      - Боюсь, что не совсем.
      Рохман снова забегал из угла в угол.
      - А потом, учти, нам еще придется как-то разобраться с той историей, которую твой драгоценный шурин уже поведал всему городу.
      - Что еще за история?
      - Он уверяет, что вы с ее мужем не очень-то ладили в постели и поэтому постоянно ссорились. Это так? Нонна испытующе посмотрела на Рохмана:
      - Нет. Проблема вовсе не в этом, если хочешь знать.
      - А тогда в чем?
      - Все дело в деньгах. Мне всегда казалось, он презирает меня за то, что я не смогла сдержать ни одного обещания из тех, что давала ему перед свадьбой. Но теперь мне все чаще приходит в голову, уж не ошибалась ли я все эти годы? Я вообще, должна признаться, о многом сейчас начинаю серьезно задумываться.
      - О чем же, к примеру?
      - Знаешь, давай не будем об этом. По крайней мере, сейчас.
      Открыв портфель, адвокат принялся рыться в бумагах.
      - Я тут кое о чем подумал, Нонна. Мои услуги... словом, денег я с тебя не возьму. Забудь об этом. Знаю, что с тех пор, как выяснилось, что нефти на твоей земле нет, ты жила только на свое жалованье капитана полиции. Но все же кое-какие расходы тебе предстоят.
      - Что за расходы?
      - Ну, во-первых, я считаю, следует привлечь к этому делу лучшее в Баку детективное агентство. Это бывшие чекисты, они со связями, с острым нюхом.
      - Для чего?..
      - Пусть их люди поразнюхают в городке. Чем черт не шутит, может, набредут на какую-то ниточку, которая выведет нас на того негодяя, что хотел тебя пристрелить. Конечно, и Назиев и Акиф Алиев свое дело знают, но гениями сыска их не назовешь, верно? А если мы выясним, кто в тебя стрелял, у кого есть причины желать твоей смерти, то, может быть, сможем доказать и причастность этого человека к данному делу.
      - Что ж, неплохо придумано.
      Рохман взмахнул сигаретой. Красный тлеющий огонек описал в темноте широкую дугу.
      - К несчастью, услуги хороших агентов стоят дорого. И, как твой друг, я просто не имею права втягивать тебя в такие расходы. Поэтому придумал, как тебе раздобыть немного наличных.
      - И как это сделать?
      Вытащив из портфеля кипу бумаг, адвокат аккуратно разложил их на кровати.
      - Вот смотри, что пришло мне в голову. У тебя ведь есть дом и почти три гектара земли, верно?
      - Не земли, а сухой грязи, если точнее.
      - Я это учел. Однако сам участок расположен на редкость выгодно. Когда-нибудь наш Артем остров станет совсем другим городком. Ну а поскольку мы с тобой как-никак друзья, я решил сделать тебе одно предложение. Сколько тебе в последний раз предлагали за эту землю? Я хочу сказать, уже после того, как выяснилось, что нефтью там и не пахнет?
      - Восемь тысяч долларов.
      Затушив сигарету, адвокат вытащил ручку.
      - Ладно, так и быть. Может, это и рискованный шаг с моей стороны, но я готов дать тебе двадцать тысяч. Причем наличными. Этого вполне хватит, чтобы заплатить детективам, а если мы выиграем дело, тебе еще достанется неплохой куш. Вполне достаточный для того, чтобы бросить эту дурацкую службу и достойно жить с мужем, а самой в конце концов получить диплом юриста. А когда вернешься, я возьму тебя к себе в контору. Будем работать вместе до тех пор, пока не заведешь свою практику.
      Предложение было на редкость щедрым. Нонна почувствовала, как у нее запершило в горле.
      Все это так. Рохман - настоящий друг. Но с другой стороны, ее земля - это все, что осталось от некогда огромных владений Токаевых. Она переходила в их семье из поколения в поколение. И когда-то она мечтала передать эти земли своему сыну.
      Тому, кто сможет вернуть этому дому былое величие. Как об этом мечтала она сама. Даже сейчас, запертая в этой клетке, она продолжала упорно цепляться за свою мечту.
      Рохман, видимо, не правильно понял, почему она молчит и колеблется.
      - Боюсь, я просто не могу предложить тебе ничего больше, Нонна.
      - Я не о деньгах сейчас думаю, поверь. Спасибо, Сема. Поверь, я никогда этого не забуду. И не сердись, хорошо? Мне надо немного подумать.
      Адвокат собрал бумаги и сунул ручку в портфель.
      - Ладно, Нонна. Только побыстрей думай. Увы, я знаю немало случаев, когда на расстрел шли ни в чем не повинные люди. И мне страшно представить, что твоя жизнь оборвется... - Рохман с трудом выдавил из себя улыбку, но она получилась кривой. - Погаснет, как окурок, утонувший в грязи.
      На лбу у Нонны выступили крупные капли пота.
      - Да-а, и мне тоже будет жаль, - тихо сказала она.
      Рохман стукнул в дверь, напоминая, что пришло время его выпустить.
      - Обещай, что подумаешь об этом, хорошо? И дай мне ответ к утру.
      - Ладно, Семен.
      Нонна проводила адвоката взглядом до самой двери, потом подняла с пола одну из докуренных до середины сигарет, задумчиво посмотрела на нее.
      Ему казалось, она сходит с ума. То, что пришло сейчас в голову, было сущим безумием. Этого вообще не могло быть!
      Но они жили в человеческих джунглях, а там было возможно все. И звери, которые их населяли, повиновались только своим, звериным законам: сильные пожирали слабых, а слабые - тех, кто был еще слабее.
      Она уже принялась было трясти решетку, собираясь потребовать, чтобы позвали полковника Назиева. Но потом ей в голову пришла еще одна интересная мысль, Нонна даже хмыкнула. А старик-то наверняка подумает, что он сошла с ума. Или спятила, или просто хватается за соломинку!..
      Может, так оно и есть. Какие у нее доказательства?! Да никаких! Ничего, кроме на редкость точного описания своеобразной формы женской груди. Да пары окурков, не считая, конечно, весьма щедрого предложения от старого, верного друга.
      Но даже если выяснится, что ее дикое предположение и есть истинная правда, все равно, к чему вдруг такая спешка? Кто бы ни пытался прикончить ее, кто бы ни был этот негодяй, который повесил на нее изнасилование и убийство, он спешил. Очень спешил!
      И его не устраивало, чтобы Нонна умерла завтра или на следующей неделе. Он хотел, чтобы тот исчез немедленно, и чем быстрее, тем лучше. Сегодня. Может быть, даже вечером. Через два года после того, как она вернулась на остров Артем.
      Но почему?!
      Эту загадку еще предстояло разгадать.
 

Глава 16

 
      Камеры одна за другой заполнялись пьянчужками и скандалистами, которых РОВД подбирал на улицах. Задержанных набивали как сельдей в бочки. И по мере того, как их становилось все больше, удушливый смрад все сильнее заполнял тесное помещение старой тюрьмы.
      Такого на памяти Нонны еще не случалось. Подумав, она решила, что на то могут быть только две причины. Либо Назиев решил устроить для наехавших репортеров нечто вроде грандиозного шоу, либо просто решил перестраховаться, забрав с улицы самых отъявленных буянов.
      Около девяти он сам зашел к Нонне. Старый начальник выглядел угрюмым и взволнованным.
      - Не нравится мне все это, - проворчал он.
      - Что именно?
      - Да то, что творится в городке. Мои люди хватают каждого, кто только пошире раскроет рот, чтобы высказаться по поводу того, как следует поступить с тобой. Но не можем же мы засадить за решетку всех и каждого, верно? А атмосфера все накаляется. Похоже, за всем этим кто-то стоит. Мне известны по крайней мере двое из тех, кто постоянно ставит парням выпивку.
      - И кто они?
      - Один - Джамо Джамоев. А второй - твой шурин.
      - Да вы шутите! К тому же у Тарика сроду не водилось своих денег.
      - Тогда, значит, он от кого-то их получает. Он охотно ставит выпивку всем и каждому, кто согласен его слушать. А сам рассказывает желающим о том, как вы то и дело ссорились с его братом, и утверждает, что вы, дескать, вот уж с год не жили как муж и жена.
      - Но это не правда!
      Назиев устало вытер вспотевшее лицо.
      - Я помню, ты так вчера и сказала. Дескать, когда ты отправилась к Цыбину, то была просто не в состоянии переспать с этой рыжеволосой красоткой. Ты удовлетворилась, верно?
      - Так оно и было.
      - Но Тарик считает по-другому.
      - Он хочет, чтобы меня убили!
      - Почему? Зачем это ему?
      - Скажем так - он был очень раздосадован, когда выяснилось, что на моем участке нет ни капли нефти.
      Назиев понимающе кивнул:
      - Похоже, я догадываюсь, что ты имеешь в виду. Но мои ребята уже по горло сыты всем этим. Мерзость! Я даже начинаю жалеть, что послал Акифа и Джейхуна в "Катамар".
      - Боитесь, что здесь начнется заварушка?
      - Уверен, что так и будет. Я уже и раньше видел, как такое бывает. Еще пару часов дебоширы будут слоняться по городу, переходить из бара в бар, пить и кричать. А потом кое-кто, а может, двое или трое из тех, кто позадиристее, завопит, что, дескать, хватит болтать, пора переходить к делу. И уж тогда, будь уверена, хлопот окажется полон рот, иначе они заварят такую кашу, что и не расхлебаешь.
      - А что репортеры?
      - Эти шакалы только и надеются, что начнется заварушка. Тогда им, по крайней мере, будет о чем писать. - Начальник даже побагровел от возмущения. - Представляешь, притащили свою телестудию и поставили на лужайке как раз напротив тюрьмы! Боятся, как бы чего не упустить!
      - Очень утешительно! Особенно если эти мерзавцы доберутся до меня!
      - Мы с этим справимся. - Шеф вышел в коридор, даже не позаботившись запереть за собой дверь в камеру. - Мне просто хотелось, чтобы ты об этом знала.
      - Спасибо, - искренне поблагодарила Нонна. - Да, вот еще о чем хотела вас спросить, шеф.
      - Да?
      - Скажите, Семен Рохман расспрашивал о чем-нибудь Эллу Цыбину?
      Назиев задумчиво покачал головой:
      - Нет. Сдается мне, ее вообще никто не видел с тех пор, как она дала показания. То есть, конечно, кроме районного прокурора, да и то лишь потому, что у него было официальное разрешение. Приказ доктора Урфана! А почему ты спрашиваешь?
      - Есть одна мыслишка. Да, вот еще что: вы не знаете, кто выясняет и берет пробу для "Нефтяной компании"?
      - Точно не помню, то ли Феликс, то ли кто, кажется, Феликс.
      - У него контора в Баку?
      - И здесь тоже. На втором этаже "Дома Культуры". Но большую часть времени он проводит не в конторе, а на берегу, там, где буровые вышки. Но почему ты об этом спрашиваешь? Что у тебя на уме?
      - На данный момент ничего, кроме одного: как выбраться из всей этой передряги, сохранив собственную шкуру.
      Назиев, пожав плечами, направился к себе, оставив, по существу, открытой тяжелую металлическую дверь, которая вела к нему в контору.
      Интересная мысль, подумала Нонна. В ее голове мало-помалу начинала складываться картина того, что произошло...
      Словно в мозаике, кусочки ложились каждый на свое место, но все это казалось настолько невероятным, что она не верила даже сама себе. Но когда дело касалось женщин, всякое возможно, вспомнила она небезызвестную истину. Короли без сожаления расставались с тронами, банкиры грабили собственные банки, брат убивал брата... И все ради женщин.
      Где-то вдалеке послышались голоса. Шум и гам в камерах стих, как по волшебству, будто задержанные, боясь привлечь к себе внимание, в страхе затаились.
      Разъяренная толпа всегда непредсказуема. И никто не мог знать заранее, на кого обратится ее ярость.
      Воздух в камерах, казалось, сгустился от ужаса. Деревенский парнишка в дальнем углу молился, дрожа всем телом.
      Таир Урудов, сжимая в руке винтовку, вышел из офиса и промчался по коридору к задней двери. Пробегая между открытой камерой Нонны, он окинул ее злобным взглядом:
      - И все из-за тебя, шлюха! Из-за того, что не можешь контролировать свою похоть!
      - Не делала я этого! - взмолилась Нонна. - Поверь!
      - Начинаю верить. Такие вещи, как сейчас, не происходят сами собой, уж я-то знаю! Кто-то явно хочет убрать тебя с дороги!
      Теперь и Нонна слышала приближающиеся крики и шум во дворе тюрьмы. И тут же судорога страха сжала горло. Губы мгновенно пересохли. По спине пополз холодок, а сердце бешено заколотилось. Ей казалось, что она вот-вот задохнется.
      Еще минута - и крики слышались уже со всех сторон. Тухлый помидор влетел в открытое окно камеры и со звучным шлепком врезался в стену. Тяжелые ботинки заколотили в заднюю дверь.
      - А ну, откройте, - крикнул кто-то, - не то мы тут все разнесем!
      Урудов смачно сплюнул на пол табачную жижу.
      - На твоем месте я бы хорошенько подумал, - громко ответил он. - У меня в руках автоматическая винтовка, парень! Ты и ахнуть не успеешь, а будешь уже похож на дуршлаг своей маменьки!
      Наступила тишина. - Шум понемногу стих. Судя по всему, буяны, испугавшись угроз, решили ретироваться.
      Вскарабкавшись на топчан, Нонна подтянулась и выглянула наружу. Тюрьма была окружена толпой, большую часть которой составляли пьяные. У задней двери тюрьмы они сложили громадный костер, накидав туда кучу старых деревянных ящиков и картонных коробок, в которых заключенным привозили продукты. Обычно те, кто помогал при разгрузке, просто сваливали их у дверей. Мусор забирали раз в неделю, и нередко его скапливалась целая гора.
      Большинство из этих людей, знала Нонна, буровики, нефтяники, местные рыбаки со всех концов залива. Но кое-кого она видела впервые. И эти люди выглядели тут на редкость неуместно. Ей вдруг почему-то подумалось, что подобным типам место не на острове Артем, скорее их можно увидеть в Сумгаите, где они чувствуют себя как дома, попивая водки, накурившись анашой, праздно шатаются по аллеям "Комсомольска на Каспии".
      Все это выглядело на редкость подозрительно. Похоже, кто-то тщательно все продумал, ничего не желая оставлять на волю случая. И если бы, скажем, местные буяны вдруг дрогнули, то профессионалы, расставленные рукой заботливого режиссера в нужных местах, тут же позаботились бы о том, чтобы довести дело до конца.
      Теперь уже ничто не удерживало Нонну в камере. Грохот множества ног, колотивших в дверь тюрьмы, притягивал ее словно магнитом. Оглядевшись по сторонам, Нонна торопливо зашагала по коридору к офису шефа. - Грохот стоял такой, будто атакующие использовали в качестве тарана бревно или по меньшей мере кусок обсадной трубы, добытый из скважины. Судя по всему, подумала Нонна, не пройдет и нескольких минут, как дверь будет сорвана с петель.