Река Вабаш - Святая преданность

Девушка склонила голову и бросила взгляд на его руку, которая ласкала ее колено.

– Иметь кого-то… кто защитит тебя… Разве этого недостаточно?

– Для меня нет. Извини.

– Я хочу, чтобы отношения между нами были чистыми и вечными.

– Я тоже…

– Но я не могу изменить то, что сделано. Я не могу вернуться и исправить прошлое. Понимаешь? Я должен жить с этим, иначе я сойду с ума.

– Ты убил мистера Иствуда? Это именно то, с чем ты должен жить?

– Да.

– И… миссис Иствуд справедливо ненавидит тебя?

– Да.

Вилла посмотрела в его глаза. Эти холодные однозначные ответы пронзили ее сердце. Девушка опустила плечи. Ее душа надломилась, мозг был полон суматохой, а покалеченные чувства, казалось, достигли высшей точки.

Девушка вытащила свою руку из-под его руки и встала.

– Мне надо идти.

– Прости. Я не тот мужчина, который тебе нужен, – с болью произнес Смит.

– Я могла бы сказать то же самое. Для некоторых женщин не имеет значения, что ты пьешь до беспамятства, и что ты убил человека, который был для тебя больше чем другом. Но это имеет значение для меня! – морщинки горечи появились на ее лице.

– Ты вернешься?

– Не знаю, – сказала она по дороге к двери. Смит посмотрел ей вслед и закрыл глаза. Что, черт, он мог сказать ей кроме правды. Сильная боль от отчаяния и одиночества нахлынула на него. Боль в ноге не могла сравниться с болью в его сердце. Смит снова чувствовал себя потерявшимся напуганным мальчиком, который стоял один на берегу реки много лет назад и не знал, что делать.

ГЛАВА 23

Иниз открыла дверь спальни, чтобы посмотреть, спала ли все еще Мод. Она уже не спала.

– Я слышала, как ты открывала дверь, – сказала Мод, когда Иниз вошла в комнату. – Почему ты закрыла меня на ключ? Где Вилла?

– Девушке нужна хотя бы минутка для себя. Вилла закрыла дверь и дала мне ключ. Она боялась, что вы вдруг подпрыгнете и убежите.

– Ты лжешь. Она знает, что я не могу встать с постели.

– Предполагаю, она подумала, что вы сядете на метлу и вылетите в окно. Вы были такой ведьмой все это время, что мне страшно вспомнить.

– Где Вилла? Я плачу ей за то, чтобы она ухаживала за мной.

– Чепуха! Смит платит ей.

– Ты бы не разговаривала со мной так неуважительно, если бы я была на ногах.

– Если бы вы были на ногах, целая упряжка мулов не смогла бы притащить меня сюда… Я принесла вам свежей воды, миссис Иствуд.

– Я не хочу никакой проклятой воды! Смит привел тебя сюда докучать мне, а я вовсе не желаю видеть тебя в моем доме!

– Меня не волнует, чего вы хотите, а чего – не хотите. Я нахожусь здесь, и вы ничего не можете с этим поделать!

– Пошла вон! – закричала Мод. – Ты никто, кроме как презренная беднячка!

– Кого вы называете презренной беднячкой, Мод Пантей? – Иниз уперлась руками в бедра. – До того, как вы вышли замуж за Оливера Иствуда, вы были такой же бедной и презренной, как и все, кого я когда-либо знала. Так что заткнитесь. Слышите?

Мод приподняла голову над кроватью и закричала:

– Не разговаривай со мной так!..

– Я буду разговаривать с вами так, как и вы разговариваете со мной. Вы всегда были напыщенной дурой, а к старости стали еще хуже, – Иниз перевела дыхание. – Теперь вы можете ругаться сколько хотите. Я знала вас с тех пор, когда вы, миссис Иствуд, были тупоголовой ослицей. Именно поэтому, выйдя замуж за богатого, вы перестали больше знаться с бедняками. Вы уже забыли, как жили в землянке и грызли корки, как, впрочем, и остальные голодранцы.

– Я не забыла, что ты росла в семье проститутки. Все знали, кем была твоя мать! – Мод с отвращением поморщилась.

– Да, моя мать была проституткой. Она работала, чтобы прокормить детей. Ее старый муж воровал уголь с железной дороги и продавал его, чтобы купить виски и надраться до беспамятства. Его дети умерли бы с голоду, если бы эта, так называемая проститутка, время от времени не приносила еду, чтобы сберечь детей.

– Ложь!

– Нет, не ложь! И вы отлично это знаете. Я не держу на вас зла, Мод. Вы были не такой уж плохой, пока не вышли замуж за Карла Холта. Думаю, каждодневные побои сделали тебя такой! Нельзя обвинять тебя за это. Ты вылезла из грязи после смерти Карла и попала сразу же в кровать из роз, когда Оливер Иствуд женился на тебе. Я никогда не понимала, как тебе удалось такое?

– Ты завидуешь? Вы все завидуете мне!

– Откуда тебе знать это? Ваш нос, миссис Иствуд, был так высоко задран вверх, просто чудо, что вы не утонули, когда шел дождик. Но… я должна сказать вам, что вы ничуть не лучше меня. У меня много друзей, которые прибегут, как только мне потребуется их помощь и участие, и я счастлива этим. А что у вас есть, Мод?

– У меня есть самое лучшее место в округе, черт тебя побери!

– У тебя есть только этот старый дом, который приходит в упадок быстрее, чем гусь клюет семечки от яблока, и это все, что есть у тебя! Никто не поможет тебе, даже собственная дочь. Она живет высоко в горах в Денвере, не так ли? Почему ты не поехала туда навестить Фанни, посмотреть, как она живет, а, Мод? Что, не приглашали?

– Заткни-ись! – Мод едва сдерживала рыдания.

– Посмотри на то, что ты имеешь, Мод, и угомонись. Случится беда, если Билли и Смит уйдут с ранчо и оставят тебя одну сидеть здесь в прерии и гнить. Хорошенько подумай об этом, Мод.

Иниз поставила стеклянный кувшин на комод и посмотрела на лежащую на кровати женщину. Слезы текли из плотно закрытых глаз Мод и катились по морщинистым щекам. Руки ее, покоившиеся по бокам, были сжаты в кулаки.

– Я совсем не хотела говорить такие гадости, но ты сама заставила меня сделать это. Ты повернулась спиной к своим друзьям много лет назад и обошлась с нами, как с грязью. Мы были недостаточно хорошими для тебя и дурно пахли. Теперь все ясно, Мод. Перестань выть, – грубовато сказала Иниз. – Ты ничуть не лучше и не хуже, чем остальные.

Иниз сверху вниз посмотрела на Мод и вспомнила вдруг стройную молодую девушку со смеющимися глазами, которая хотела так много от жизни! Она сильно изменилась после того, как вышла замуж за Карла Холта и уехала на его ферму. Мод приезжала несколько раз в месяц за покупками в Баффэло, но однажды у нее случился приступ прямо в магазине, и она больше не появилась в городе.

Люди были потрясены, когда услышали, что она вышла замуж во второй раз за Оливера Иствуда – дружелюбного великодушного человека, который даже с нищими горожанами общался на равных. Он и построил этот дом, но насколько знала Иниз, только несколько жителей Баффэло побывали внутри этого роскошного особняка.

– Ты собираешься лежать тут весь день и жалеть себя или все же выпьешь воды?

Мод с грустью и болью в глазах посмотрела на стоящую перед ней женщину.

– Мне плохо, Иниз. Плохо, как никогда. Я очень старалась…

– Я думаю, ты перестаралась. Иными словами, ты старалась так сильно, что вся мягкость, вся доброта расплющились в тебе. Я не говорю, что Карл не сумел бы вселить в меня злость, а богатство – высокомерие. Я пытаюсь сказать: что сделано, то сделано. Будь порядочной, Мод.

– О Боже! Все эти годы я была такой одинокой. – Мод закрыла лицо руками.

– Ты сама этого хотела. Но еще не поздно все изменить, – Иниз подвинула стул и села. – А тут действительно красиво со всеми этими чудесными вещами… – она обвела взглядом комнату. – У вас есть даже камин на зиму.

– Фанни не вернется, Иниз, – голос Мод был смиренным.

– Откуда ты знаешь? Однажды она откроет дверь и…

– Нет. Она стыдится меня. Она никогда не хотела, чтобы я даже приехала ее навестить в ту модную школу.

– Ну, теперь в этом нет смысла. Я спорю на мой последний доллар, что этот дом – самый величественный в штате. Спорим, Мод?

Миссис Иствуд не ответила. Она долго лежала молча, нотом вдруг спросила:

– Где ты живешь, Иниз?

– Со своей сестрой. Ты помнишь Иолинду?

– Подожди-ка… это та самая, у которой была большая щель между зубами.

– Да. Но теперь щель стала просто огромной. У бедной Иолинды едва ли вовсе не осталось зубов.

– Я слышала где-то, что ты вышла замуж.

– Да. За Пада Сноуграса. Но я дала ему под зад пинка несколько лет назад. Я не собираюсь жить с ублюдком, которому лень даже шевельнуть пальцем.

– Пад был хорошим бейсболистом.

– Это и еще то, что обычно мужчины прячут в штанах было единственным его достоинством. Я скажу тебе, Мод, я совсем не жалею, что прогнала его. Слышала, что он отправился в Калифорнию.

– Время прошло быстро, – Мод вздохнула.

– Ты знаешь, что мне вдруг вспомнилось? Помнишь, когда мы были детьми, худой неженка-учитель взял нас в поход. Мы отправились в лес, чтобы научиться распознавать цветы, голоса птиц и всякие штучки, подобные этим? Мы тогда посадили несколько красных муравьев в бутылку из-под виски, и Джоб Тассер, самый отвратительный ребенок, который когда-либо жил на свете, засунул горлышко бутылки сзади в бриджи учителю.

Мод начала смеяться.

– Я уже забыла об этом.

– Через пару минут этот парень кружился в огненном танце. А когда он кинулся к ручью, как кошка, хвост которой вдруг воспламенился, нас, детей, посадили в телеги и быстро увезли в город.

– Я помню, когда Ральф Волк сунул дохлую лягушку ему в кофе…

– … и дохлую крысу в карман пальто, – Иниз скрючилась от смеха. – Помнишь, когда Карл вбил гвоздь в сидение учительского стула?.. Когда этот несчастный уселся на стул, то просто взбесился. Карл смеялся так сильно, что упал со скамьи. Я думаю, что он, вообще-то, заслужил, чтобы его хорошенечко отшлепали.

– Это было последнее издевательство, которое смог выдержать учитель, – сказала Мод торжественно.

– Да нет же… Однажды утром старый неженка пришел, чтобы взять книги из ящика и нашел там змею, которая свернулась кольцом. Он бежал, как ошпаренная кошка. Боже прости! Он уехал и никогда уже не вернулся.

– А мы так и не научились толком читать и писать, не так ли? – сказала Мод с сожалением.

– Как чудесно, когда рядом есть кто-то, с кем можно поговорить о старых временах, правда, Мод?

– Прошло много времени с тех пор, как я видела хоть кого-то из тех, кто с детства знал меня, – Мод замолчала, потом спросила. – Почему Вилла запирает дверь на ключ?

– Она не хочет, чтобы девчонка, эта Джо Белл, приходила сюда и беспокоила тебя. Это настоящая правда. Мне нет смысла лгать тебе, Мод.

– Однажды она была здесь и смотрела на меня, когда я проснулась. Почему они разрешают этой дря-ной девчонке оставаться здесь, в моем доме?

– Ей некуда идти. Так, по крайней мере, мне сказала Вилла. Эта девчонка действительно требует, чтобы ее хорошенько поколотили, – широкая улыбка появилась на лице Иниз. – Знаешь, она очень раздражена и сильно обижается на Смита. Он не обращает на нее никакого внимания.

– Смит?! Ха! Не упоминай при мне этот кусок дряни. Я ненавижу его после того, что он сделал.

– Ты еще не простила? – спросила Иниз с явным раздражением в голосе. – Я еще раз повторю, никто так сильно не переживал смерть мистера Иствуда, как Смит.

– Тогда почему он пытается убить меня?

– Убить тебя? – Иниз вскрикнула. – Чепуха! Ты сошла с ума, если думаешь так. Он работает не покладая рук, чтобы сохранить для тебя твой же дом.

– Он думает, что особняк перейдет к нему после моей смерти. Фанни вернется, когда ей тут нечего будет стыдиться.

– Ради Бога, что бы ты делала без него здесь, как бы ты вела дела? И… он не только остается, но и пригласил меня помочь тебе, Мод.

– Мне не нужно, чтобы он вел дела. Я говорила ему сотни раз, чтобы он убирался отсюда, но он не ушел. Смит слоняется вокруг пьет и спит с проститутками.

– Как бы ты не старалась, ты не заставишь меня думать о Смите плохо. Да, он пьет иногда, но он очень порядочный и честный человек.

– Ты не знаешь его, как я, – Мод выпила воду из стакана.

– А ты и вовсе не знаешь его, я думаю.

– Я знаю больше, чем хотела бы.

– Прекрасный сегодня денек, правда, Мод? – сказала Иниз, намеренно изменяя тему разговора.

– Да… Я давно не была на улице в чудесный день, – ответила Мод, тоже, по-видимому, желая прекратить разговор о Смите.

– Когда ты снова будешь здорова, мы поищем ягоды и сделаем напиток.

– Ты печешь вкусный вишневый пирог, Иниз.

– Ты права. Я выпекаю его для ресторана в Баффэло. Люди приходят из разных мест и проходят не одну милю, чтобы попробовать моего пирога. Но у меня есть маленький секрет. Я никогда не использую для приготовления пирога жир, а только – свиное сало.

Вилла тихо вошла в дом и прошла на кухню. Ей было очень больно и обидно. Шок от услышанного, что Смит причастен к убийству мистера Иствуда, испарился, но трепет беспокойства все еще будоражил ее тело. На этот раз маленькая дрянь обвинила его напрасно, но разве можно доверять такому мужчине, как Смит Боумен. Неизвестно, что он выкинет завтра.

Зная все это, как она могла так сильно влюбиться в него?

«Ты любишь его и не сможешь помочь себе», – отчаянно кричало ее сердце.

Вилла закрыла глаза. Сердце ее болезненно сжалось, и девушка прилагала массу усилий, чтобы не разрыдаться. Она не могла себе позволить уйти сейчас с ранчо. Она должна ухаживать за миссис Иствуд. Так велит ей совесть и чувство любви и сострадания к ближнему. Но после того, как миссис Иствуд поправится, у нее будет время предаться жалости к себе.

Вилла направилась вверх по лестнице, но вдруг остановилась. Она услышала какой-то странный звук, доносящийся из маленькой комнаты за библиотекой. Эту комнатку мистер Иствуд использовал под кабинет. Девушка спустилась вниз, подошла к двери кабинета и прислушалась. Приглушенный звук раздался снова.

«Туда могла забраться крыса или белка. Если это так, то книги и счета, которые лежат стопкой на письменном столе, могут быть испорчены», – подумала Вилла и поспешила назад в кухню, чтобы позвать Бадди, который лежал на крыльце.

Вместе с собакой Вилла подбежала назад к двери кабинета и прислушалась. Когда она услышала звук снова, то распахнула дверь.

– Возьми эту крысу!

С сердитым лаем Бадди запрыгнул в комнату. Джо Белл вскрикнула от удивления и быстро задвинула ящик, который обыскивала.

– Что ты здесь делаешь? Ты гость, Джо Белл, и у тебя нет никакого права рыться в вещах твоей тети.

– А вот это не твое дело, чем я здесь занимаюсь. Эти вещи такие же ее, как и мои.

– Это неправда, и я не буду стоять и смотреть, как ты роешься в том, что тебе не принадлежит.

– Я полагаю, ты натравишь на меня свою старую облезлую собаку.

– Нет, я справлюсь с тобой и без помощи Бадди. Джо Белл выскользнула из комнаты и начала подниматься по ступенькам. Вилла закрыла дверь.

Девчонка вдруг остановилась и сверху вниз посмотрела на мисс Хэммер.

– Что ты будешь делать, когда Смит умрет? Никто не станет поддерживать тебя здесь.

– Смит вовсе не собирается умирать. Так что можешь забыть об этом.

– Я не забуду, – самодовольно произнесла Джо Белл. – И тебе лучше всегда это помнить, – она повернулась и быстро пошла, побежала вверх по лестнице.

Девушка вела себя очень необычно, и это вызвало беспокойство у Виллы. Девчонка так просто уступила, а ведь Джо Белл любила посостязаться в ругани, как собака любит погрызть кость. В ее глазах был блеск, которого раньше Вилла не замечала. К тому же она смотрела на мисс Хэммер так, словно хотела сказать: «Я знаю что-то такое, чего тебе знать не полагается».

Вилла вдруг вспомнила слова Джо Белл. Девчонка сказала: «когда Смит умрет», а не «если Смит вдруг умрет». Знала ли она, что именно Джордж Фуллер устроил засаду у ручья? Нет. Она не могла этого знать. Она, видимо подслушала, как Сэнт и Билли договаривались о том, что Сэнт возьмет волокушу, чтобы перевезти тело.

Что бы ни было на уме у Джо Белл, ей придется действовать одной. Насколько Вилла могла знать, здесь, на ранчо, ни один человек не станет выполнять ее глупые и никчемные приказания.

Громкое тиканье часов, расположившихся в конце зала привлекло внимание девушки. Она наблюдала за медным маятником, который раскачивался взад и вперед. Как быстро идет время. Кажется совсем недавно она была маленькой девочкой и сидела между матерью и папой Айгором на сидении телеги. Небо было голубым, ветер – теплым, и птицы радостно пели на деревьях.

Вдруг время превратило маленькую девочку в женщину. Мать и папа Айгор умерли. Но и сегодня Вилла не была уверена, что является достаточно сильной, чтобы самой справиться с жизнью, но она должна пытаться сделать это, рассчитывать не на кого. К тому же, как сказал Смит, никто не властен повернуть время вспять и изменить прошлое.

Вилла тихонько пошла наверх.

Радостный смех достиг ее, прежде чем она заглянула в открытую дверь комнаты Мод.

– Теперь, разве это не удар? Я клянусь, Мод, я никогда даже не подозревала, что старикан Кейт был братом банкира Кэффери. Боже, Марджи Кэффери лопнула бы от стыда, если бы старый пьяница нежданно-негаданно объявился на одном из ее модных обедов!

– Он был сводным братом, но думаю, кровь все равно имеет немаловажное значение… У Марджи Кэффери глаза вылезли на лоб, когда она увидела этот дом. И она не была высокомерна со мной. Господи, она даже споткнулась о свое раболепство. Но я смотрела на нее свысока и давала понять, что она просто ничтожество.

– Я хотела бы посмотреть, как ты унижала ее. Вилла стояла у двери, не веря своим глазам. Иниз с полным подносом яблок на коленях сидела в кресле-качалке, уперевшись ногами в кровать Мод. Она чистила яблоки, а миссис Иствуд, окруженная подушками, резала их в кастрюлю.

– Привет, дамы.

– Дамы?! Слышишь, Мод? – хихикнула Иниз. – Меня ни разу не называли так… Как Смит?

– С ним все будет в порядке.

– Мы тут с Мод вспоминали о старых временах.

– Но ты никогда не говорила, что знакома с миссис Иствуд.

– А я никогда не знала миссис Иствуд. Но я была очень хорошо знакома с Мод Пантей. Мы ходили вместе в школу. Так что было дальше, Мод?

– С кем поссорился Смит? – внезапно спросила миссис Иствуд.

– Ни с кем не поссорился, Билли сказал, что человек по имени Джордж Фуллер устроил засаду около ручья.

– Этот Фуллер должен был прострелить дурную голову Смита, – проворчала Мод и спихнула с колен кастрюлю с яблоками.

– Я клянусь, Мод, ты очень плохо ведешь себя и очень скоро раскаешься в этом, – Иниз, полная угрозы и разочарования, сбросила ноги с кровати и встала.

– Если бы он сделал тебе то же, что сделал мне, ты бы… ты бы не…

Мод замолчала на полуслове. Лицо ее быстро побледнело, а тело стало неподатливым.

Вилла бросилась к кровати, зная что у Мод начинается один из приступов, о которых и говорил Смит и о которых они разговаривали с доктором. Неподатливость продолжалась десять или пятнадцать секунд, но для Виллы и испуганной Иниз это показалось долгим часом.

Потом последовали судороги, которые скрутили все тело. Ее руки, плечи и голова дергались, пена текла изо рта. Лицо ее, казалось, напухло, онемело и приобрело темно-красный цвет.

– Что такое с ней, черт, – сболтнула Иниз, хотя и знала, что у Мод случаются какие-то приступы.

– Держи сломанную ногу так, чтобы она не могла двигать ею, – у нее приступ, не волнуйся. Это закончится через минуту, – напевала Вилла, чтобы подбодрить Иниз.

– Боже спаси… люди говорили, но я никогда не видела ничего подобного.

– Доктор сказал, что у нее приступы эпилепсии идут через всю жизнь. Может быть поэтому, я думаю, она проводила так много времени в одиночестве? Она стыдилась своей болезни и боялась, что об этом начнут судачить.

Судороги не продолжались больше минуты. Сила их уменьшилась. Дыхание Мод стало приближаться к норме, а лицо постепенно становилось мертвенно-бледным. Наконец, она глубоко вздохнула и впала в сон.

– Закончилось, – Вилла положила руки Мод по бокам и накрыла женщину простыней.

– У нее был один из припадков? – бойко спросила Джо Белл через порог.

Вилла подняла глаза и увидела, что девчонка стояла у двери, оперевшись о притолоку.

– У нее была судорога. Это средняя форма эпилепсии.

– Меня не волнует, как это называется. Она умирает? Я спросила, она умирает?

– Конечно же, нет. Люди живут с эпилепсией долгие годы.

– О черт! Почему эта старая корова не может умереть. Она приносит только беспокойства.

– От нее гораздо больше пользы, чем от тебя, маленькая дрянь, – Иниз уперлась руками в бедра и бойко направилась к двери.

Джо Белл быстро смекнула, что разозлила и Виллу, и Иниз своими словами, и опрометью бросилась бежать. Она скрылась в своей комнате и захлопнула за собой дверь.

– Ты слышала это? – потребовала Иниз и, не дожидаясь ответа, добавила. – Я никогда не слышала ничего подобного. Она очень плохой человек.

Вилла была потрясена словами, которые так легко слетели с губ Джо Белл.

– Иногда я уверена, что она… опасна, – беспокойно проговорила Вилла. – Я думаю об этом с тех пор, как застала ее здесь в комнате. Я боялась оставлять миссис Иствуд одну, когда девчонка находилась в доме.

– Ну, – сказала Иниз, – я легко могу справиться с этим уродливым ребенком, меня больше волнует Мод. С ней все будет в порядке?

– Она измождена и будет спать очень долго. Мы должны действовать очень осторожно, когда она проснется. Я, разумеется, сообщу ей, что у нее был приступ, но мы будем вести себя с ней так, будто такие приступы бывают с каждым через день. Мы не должны употреблять слово «припадок», чтобы миссис Иствуд не чувствовала стыда.

– Она очень напугала меня. Бедная Мод, ее жизнь была не такой уж безоблачной. Ее первый муж был самым подлейшим человеком, которого я когда-либо встречала. Дочь ее, Фанни, вся в отца, – Иниз, переваливаясь, пошла к двери.

– Спасибо. Нам надо следить за миссис Иствуд. Иниз, ты принесла столько тепла в ее мир. Я не знаю, что ты сказала ей, но я рада, что ты нашла нужные слова.

– Я просто поговорила с ней по душам и сказала правду, – она поставила кастрюлю на кастрюлю и примостила их на бедре. – Яблоки уже потемнели. Мне лучше прямо сейчас пойти вниз и залить их водой. Ты пойдешь со мной?

– Я спущусь через минутку.

Вилла закрыла дверь спальни и опустилась в кресло-качалку. Девушка вытянула ноги и немного расслабилась. Она была рада, что Иниз разрушила толстый слой горечи и отчужденности, который окружал Мод. Возможно, теперь миссис Иствуд имела шанс для счастья.

Но что касалось ее собственной жизни, она поняла теперь, любви и счастья, видимо, не будет в ее будущем. Вилла чувствовала усталость, вину и беспокойство одновременно.

Она все же любила и жалела Смита и ничего не могла с этим поделать.

Она волновалась за Джо Белл и очень беспокоилась о Чарли.

И наконец, она с горечью и волнением ожидала, что ждет ее в безрадостном и одиноком будущем?

ГЛАВА 24

Джо Белл едва сдерживала волнение и радость, она с трудом дождалась наступления темноты. Девушка связала все необходимые, по ее мнению, вещи в узел и перевязала его поясом одного из своих платьев. Остальное «добро» она замкнула в сундуке.

Стоя у окна, Джо Белл могла видеть часть барака, сарай и загоны. Винса видно не было. Девчонка была рада, что Чарли уехал на лошади Смита, а свою лошадь оставил на ранчо. Записка, которую она решила оставить брату, лежала на комоде.

Винс обещал, что вернется сразу же, как только заберет свою плату у покупателя мулов. И этим утром круг из камней был выложен' на назначенном месте около двери уборной.

«Очень плохо, – подумала Джо Белл теперь, – что тот, кто стрелял в Смита, не сделал работу лучше, не убил этого ублюдка». Высокомерная, неприятная дрянь, вот кем был Смит Боумен. Он будет еще просить прощения за то, что так жестоко и непочтительно обращался с ней. Она заставит его на коленях ползать! Между прочим, она является старшим ребенком сестры Оливера и, к тому же, самой смышленой. Чарли так глуп, что даже не может разобраться в элементарных вещах. «Не знаю, как он собирается жить дальше?» – с ненавистью подумала Джо Белл.

Ее папа хранил письма, которые были написаны дядей Оливером, и она нашла в рабочем столе мистера Иствуда те письма, что были посланы ему сестрой, то есть матерью Джо Белл. Какое еще доказательство ей потребуется? Письма находились в узле, который она возьмет в Шеридэн вместе с кольцами, золотыми часами и деньгами, найденными во время последнего обыска кабинета дяди Оливера. А нашла она немало: сто долларов в золотых слитках. Это все по праву принадлежало ей. Джо Белл вовсе не собиралась делиться с Винсом. Она лишь позволит ему думать, что кольца и часы – это все, что она имеет.

Как-то незаметно мысли ее перешли на Смита. Да, он находится настороже и волнуется за старуху. Должно быть, есть в этом какая-то выгода для него. Если эти двое, Смит и старуха, уберутся с дороги, не останется никакого препятствия, чтобы взять контроль над этим местом в свои руки. С деньгами, которые есть у нее, все будет намного проще. Джо Белл думала обо всем этом в приподнятом настроении. Господи, она даже сможет купить модный городской дом на площади Джексона в Новом Орлеане. Девчонка глубоко вздохнула и с безудержной силой пустилась в мечты о сладкой жизни, которую и планировал для нее папа.

В прошедшую неделю Джо Белл очень много думала о Винсе Ли. Она точно знала, что он был красивым парнем, хотя так ни разу и не видела его при дневном свете вблизи. Он дрожал как осенний лист на ветру, когда она поцеловала юношу и прижалась грудью к его груди… это было тогда, когда они сидели на земле за кустами до поздней ночи и разговаривали.

После того, как она рассказала Винсу о путешествии своей семьи из Луизианы и о том, что они с братом являются единственными кровными родственниками Оливера Иствуда, она позволила ему поцеловать себя и даже разрешила засунуть руку за вырез платья, но это, как известно, было все, на что отважилась Джо Белл в ту ночь.

Девчонка наслаждалась тем, что чувствовала над парнем необъяснимую силу. Но Винс был беден. Все, что у него есть, это лошадь, седло и ружье. Папа назвал бы его презренным бедняком, и, следовательно, Винс Ли не пара ей. Но он довольно красив, и она разрешит ему целовать себя и, возможно, станет его женщиной на время, но она никогда не выйдет за него замуж. Папа говорил ей брать выше, именно это она и собиралась сделать. Джо Белл хотела выйти замуж только за богатого мужчину.

Часы внизу пробили десять. Джо Белл отошла от окна к кровати, взяла пальто, платок на голову и узел. Лампа в комнате была давно потушена, и глаза девчонки давно уже привыкли к темноте. Она открыла дверь и беззвучно вышла в переднюю. Только слабый скрип половых досок выдавал ее действия. Джо Белл поспешила вниз по ступеням и вышла на переднюю веранду. Двигаясь быстро к краю веранды, она увидела вдруг тень мужчины и бросилась в объятия Винса Ли.

– Я уже думал, ты никогда не придешь, – прошептал он и страстно поцеловал ее. – Не сон ли это?

– Ты отлично видишь, что не сон, парень. Я здесь, – Джо Белл обхватила его руками за шею и поцеловала в ответ.

Она прижалась к нему грудью, сладко стонала и нежно кусала язык, который проскользнул между ее губ. Он прижал ее спиной к стене дома и уперся в ее живот своей твердостью. Джо Белл подождала, пока Винс не начал сильно дрожать, потом оттолкнула его.

– Не теперь, сладенький…

– Немного дразнишь? – прошептал он, трудно дыша. – Ты делаешь меня с рогами, как у черта.

– У нас будет масса времени для этого. Нам сначала необходимо уйти отсюда. Знаешь, что? – сказала она поправляя платье. – Кто-то стрелял в Смита.

– Кто?

– Не знаю. Я думала, это мог быть и ты… Я была бы счастлива, если бы это был ты.

– Но это был не я. Я пришел прошлой ночью, положил камни, а потом вернулся назад на холмы.

– Как было бы здорово, если бы Смита застрелили. Он не сделает нам ничего хорошего, лишь доставит мне массу неприятностей.

– Он беспокоил тебя? – сурово спросил Винс.

– Он беспокоил бы, миленький, но… я держусь от него подальше, – Джо Белл довольно фыркнула. – Винс, сладенький, здесь на ранчо нет никого, кроме Смита, старика и сумасшедшего индейца. Может быть, мы сможем сами освободиться от Смита теперь? Позже с ним будет не так легко справиться.

– Что ты задумала, любимая?

– Он лежит в постели. У него прострелена нога. Мы подождем, пока старик уйдет, а затем мы сможем… мы сможем… мы сможем…

– …убить его?

– Я думаю, это не так уж трудно сделать.

Лунный свет падал на лицо Джо Белл, нежно освещая его. Она была самой красивой женщиной, которую когда-либо видел Винс. Он не был в состоянии думать ни о чем, кроме этой девушки с той самой ночи, как повстречал ее. Конечно, она не просила его стрелять в безоружного человека. Он просто не так понял? Винс не верил своим ушам. Он собрался с мыслями и как можно спокойнее ответил:

– Милая… я не могу…

– П-пожалуйста…

– Ты не должна просить об этом, милая. Это принесет нам массу неприятностей. Когда дом станет твоим, у нас полное право выгнать Смита Боумена с ранчо. Если он не уйдет, я вызову его на дуэль.

– И… застрелишь его?

– Если смогу. Я никогда еще не выступал против того, кто проворнее меня владеет оружием.

– Ты сделаешь это для меня?

– Я сделаю все для тебя. Пойдем, ты покажешь мне свою лошадь. Мы не хотим ведь, чтобы шериф схватил нас за кражу лошади.

– Смит, может быть, станет для нас препятствием, сладенький, – настаивала Джо Белл.

– Не беспокойся, я легко справлюсь с ним, когда придет время.