Рыжик (№2) - «Кровь!» – сказал кот

В полдень Гейбриел достала из-под верстака большой бумажный пакет с ручками и объявила перерыв на ленч.

– Ты захватила с собой поесть? – спросила она.

– Да, – ответила Кики. – Сандвич и яблоко.

– Хорошо, – сказала Гейбриел. – Мы можем снова подняться в кафе, взять там какое-нибудь питье и поесть на веранде. Сегодня там не будет много народу. Ведь по понедельникам музей обычно закрыт – мы работаем по понедельникам только во время школьных каникул.

Когда они вошли в кафе, Кики заметила Елену и доктора ван Кайзера, которые ели за тем же столиком, где она видела их раньше.

– Ты её знаешь? – спросила Гейбриел, кивнув головой в сторону Елены.

– Да, – ответила Кики. – Она из моей школы.

– Но ты её не любишь, – сказала Гейбриел скорее утвердительно, чем вопросительно.

– Да, не очень, – призналась Кики. – Она тоже стажируется на этой неделе. У доктора ван Кайзера. У неё мать член попечительского совета. Вообще-то это она должна была брать интервью у доктора ван Кайзера для школьной газеты на той неделе.

– Её мать – ярко накрашенная женщина с черными бровями и лиловыми веками? – спросила Гейбриел, вынимая из сумки еду.

Кики невольно улыбнулась. Это было довольно точное описание внешности миссис Морган.

– Она самая.

– Вот, – сказала Гейбриел. – Мы поделимся. – Она подвинула в сторону Кики куриную ножку. – У меня две. И полно овощей. – Она открыла пластиковый пакет, полный нарезанных овощей – сельдерея и морковки, цветной капусты и помидоров, предлагая Кики угощаться. – Не таких, правда, вкусных, как мои собственные, – добавила она. – Будущим летом я выращу отличные овощи.

– У вас есть огород? – поинтересовалась Кики, предлагая Гейбриел половину своего сандвича с сыром.

– Спасибо, – поблагодарила Гейбриел. – Огород? У меня целая ферма! – продолжала она со смехом. – Большую её часть я сдаю в аренду фермеру, но оставляю себе достаточно земли, чтобы выращивать овощи. Я люблю возиться в земле, ухаживать за растениями. Приезжай ко мне в гости, Кики! Я подвезу тебя в своем фургоне как-нибудь вечером после работы.

– С удовольствием, – сказала Кики.

На обратном пути в реставрационную мастерскую Гейбриел сначала поднялась в один из выставочных залов на третьем этаже.

– Я должна взглянуть на одну вещь, – пояснила она Кики. Подойдя к полкам у стены, закрытым стеклянной панелью, Гейбриел вставила ключ в замок и отодвинула панель. Полки были уставлены белыми фарфоровыми вещицами с китайскими значками и нефритовыми статуэтками. Надпись на медной табличке гласила: «Династия Юань. 1279-1368 гг.». Гейбриел сняла с полки изящно закругленную чашу и стала осторожно её осматривать. Повернув её к свету, она начала ощупывать пальцами выгнутые бока, ободок, основание.

Пока Гейбриел осматривала чашу, Кики отошла к застекленной витрине, где были выставлены бронзовый Будда шестого века и страшный бронзовый бегемот с драгоценными камнями – изумрудами, как пояснялось в лежащей рядом карточке, – на месте глаз.

– Коллир! – резким голосом позвала Гейбриел, и Кики поспешила к ней. – Возьми это! – скомандовала наставница, сунув в руки Кики фарфоровую чашу.

Кики боязливо взяла обеими руками ценный музейный экспонат и вопросительно посмотрела на Гейбриел, ожидая дальнейших указаний.

– Ну как, ознакомилась?

– Угу…

Гейбриел забрала у неё чашу и поставила обратно на полку. Взяв стоявшую рядом тонкую, изящную фарфоровую вазу, она вручила её Кики, которая догадалась, что её подвергли какому-то испытанию, но не вполне понимала, что от неё требуется.

– Между ними есть разница! В чем эта разница? Кики поглядела на невысокую чашу на полке и вновь перевела взгляд на вазу у себя в руках.

– Нет, нет! Не смотри на них! Осязай! Кики опустила глаза и ощупала вазу.

– Так в чем разница? – нетерпеливо повторила Гейбриел. Кики пожала плечами.

– Вот эта – холодная на ощупь, – неуверенно предположила она.

Гейбриел просияла.

– Верно! – воскликнула она, забрала у Кики вазу, поставила её на место и заперла витрину. – Пойдем, – сказала она. – Ещё немного почитаешь, а в четыре мы с тобой посетим долину Нила.

Кики уже начала с сожалением думать, что она поспешила, выпросив стажировку. Ведь если доктор ван Кайзер мошенник, у неё явно не будет никакой возможности разоблачить его, просиживая все время в реставрационной лаборатории и читая пыльные научные журналы.

Гейбриел отперла дверь лаборатории и включила свет. Кики уселась на свою табуретку у дальнего конца верстака и раскрыла журнал, посвященный скульптуре. Её утешало лишь сознание того, что попозже сегодня они совершат экскурсию по египетской экспозиции.

– Нет, нет, Коллир, – сказала Гейбриел, забирая у неё журнал. – У меня есть для тебя чтение поувлекательней. Она достала с полки под верстаком какую-то книгу, перелистала несколько страниц и вручила её в открытом виде Кики. – Читай вот отсюда. – Она ткнула пальцем в страницу. Кики прочла название главы: «Фарфор: формулы состава и температуры обжига». Ничего себе, увлекательное чтение! Она подняла глаза и посмотрела на Гейбриел в надежде получить от неё хоть какой-то намек на то, что именно должна она почерпнуть из этой книги, но реставраторша уже была целиком поглощена приготовлением какой-то дурно пахнущей смеси в металлическом ведерке.

Кики читала минут двадцать. Она узнала, что такое твердая фарфоровая масса, коалин, подглазурная роспись и при каких температурах обжигают разные виды фарфора, и прочла про попытки европейцев в точности воспроизвести китайский фарфор. Она уже дочитывала главу, когда из груди у неё вырвался крик:

– Гейбриел! Миссис Джанссен! Та чаша в китайском зале. Это же подделка!

Гейбриел повернулась и наградила её улыбкой.

– Почему ты так думаешь?

– Наверное, она из мягкого фарфора, – сказала Кики, сама себе удивляясь.

– Почему?

– Потому что по сравнению с вазой чаша казалась теплой на ощупь. Значит, ваза – из твердой массы, коалина. Это подлинный китайский фарфор, а чаша – скорее всего, из европейского фарфора.

– Правильно, Коллир. Очень хорошо. Есть и другие способы проверки. Например, если чаша – имитация, на глазури будут оставаться царапины. А если мы её разобьем, подглазурные краски росписи обнаружатся также и в бисквите.

Кики озадаченно уставилась на Гейбриел.

– Погодите-ка, – воскликнула она. – Вы ведь заранее знали, что чаша поддельная. Почему же она выставлена в китайском зале, если это подделка?

– Я бы тоже хотела получить ответ на этот вопрос, Кики, – сказала Гейбриел, забыв о роли строгой учительницы. – Я обратилась за разъяснением к хранителю, но он не удостоил меня ответом. Может быть, если я пошлю тебя наверх с запиской, в которой повторю свою просьбу, он предоставит мне нужную информацию.

– Почему вы думаете, что мне он эту информацию даст? – спросила Кики.

– Как ты получила свою стажировку? – с улыбкой задала Гейбриел встречный вопрос.

– Ну, потому что миссис Кендрик и доктор Алленби…

О я поняла! – с возрастающим возбуждением воскликнула Кики. – Он может грозить увольнением вам, но меня-то он уволить не может: я тут не работаю! А если он откажется предоставить вам информацию, пока я здесь, я могу рассказать об этом двум моим друзьям в попечительском совете! – Кики рассмеялась. – Это похоже на шантаж!

– Похоже, – улыбнулась Гейбриел, доставая отрывной блокнот и карандаш. – Только мы делаем это не ради личной выгоды.

Глава пятая

Пока лифт поднимал Кики на третий этаж, где находился кабинет хранителя музея, её возбуждение все возрастало. Неужели он откажется дать ей сведения, которые запрашивала Гейбриел?

Она прошла по коридору до кабинета хранителя, постучала в дверь и стала ждать. Через несколько мгновений дверь открылась. Елена смерила её надменным взглядом.

– Да, Кики? – вопросила она.

– Миссис Джанссен нужна информация о чаше в китайской коллекции, – сказала Кики. – Доктор ван Кайзер здесь?

– Нет, но я смогу справиться без него, – самодовольно заявила Елена. – Он объяснил мне, как пользоваться каталогом.

Кики отдала ей записку, и Елена отступила от двери в глубь кабинета. Кики вошла следом и наблюдала за её поисками в комнатке, сплошь уставленной стеллажами с ящичками, как в библиотечной картотеке. Вскоре Елена вернулась с карточкой в руке.

– Тебе придется переписать эти данные. Я не могу разрешить тебе вынести карточку из кабинета, – сказала она начальственным тоном. – Тем более в подвал. Доктор ван Кайзер все рассказал мне про эту женщину, которая там работает. Представляю себе, чему она тебя научит! – саркастически добавила она.

– Что значит эта ехидная реплика? – спросила Кики. Елена улыбнулась.

– Это значит, что ей недолго осталось тут работать. Доктор ван Кайзер собирается просить совет уволить её со следующего месяца. Музею меньше всего нужна сотрудница, изготовляющая подделки. Он рассказал мне все-все о том, как она «обнаружила» подделку, пока он был в Лондоне. А на самом деле она подменила экспонат!

– Как ты смеешь говорить такое о Гейбриел! – вспыхнула Кики. – Она взяла с инкрустированного столика ручку и принялась переписывать данные с карточки на оборотную сторону записки Гейбриел. Но её рука замерла, когда она увидела на карточке уже знакомую фамилию.

Елена ждала, нетерпеливо барабаня пальцами.

– Ну, собираешься ты переписывать или нет? – с раздражением спросила она.

– Мне незачем переписывать, – ответила Кики, бросив карточку на стол и поспешно направившись к двери. – Это легко запомнить.

– Доктор ван Кайзер знает, что на уме у этой женщины, – крикнула ей вслед Елена. – Она просто пытается скомпрометировать его, потому что сама метит на его место!

Кики вылетела из кабинета и бросилась по коридору к лифту. Всю дорогу вниз она кипела от возмущения и так стремительно выкатилась из лифта, что чуть не наскочила на двух женщин, ожидавших кабину, чтобы подняться наверх.

– Извините, – пробормотала Кики.

Когда она вернулась в реставрационную лабораторию, Гейбриел упаковывала какие-то вещи в картонный ящик. Она подняла голову и посмотрела на Кики.

– Ну, что?

– Чаша поступила из частной коллекции в Бостоне, – сказала Кики сквозь стиснутые зубы. – И её подлинность удостоверена амстердамской компанией «Стоттмейер и Дреслер».

Гейбриел подняла бровь.

– Так я и думала, – проговорила она. – Он нашел ещё один способ набивать себе карманы.

– Стоттмейер, – сказала Кики. – Ведь эту фамилию носил ван Кайзер, когда вы впервые познакомились с ним?

– Да. Владелец той компании – его двоюродный брат. Они – как это говорится? – стакнулись и работают на пару. Людвиг заказывает искусно сделанную имитацию и приобретает её за ничтожную долю стоимости подлинника. Его двоюродный братец оценивает подделку по полной цене оригинала, её помещают в эту частную коллекцию, которая в действительности принадлежит ван Кайзеру, а потом, выждав некоторое время, ван Кайзер продает её за огромные деньги ничего не подозревающим коллекционерам и музеям. С предметами искусства, уже выставленными в музее, он проделывает другую махинацию: заказывает копии и подменяет ими оригиналы.

– Но это же мошенничество! Кража в крупных размерах! – воскликнула Кики. – Разве вы не можете просто позвонить в полицию?

– Ещё не время, – сказала Гейбриел, возвращаясь к прерванной упаковке. – Я должна собрать больше доказательств. А ты читай, Коллир! Ты должна многое оттуда почерпнуть!

«Легко сказать», – подумала Кики, неохотно возвращаясь к кипе материалов для чтения. Разве можно заставить себя сосредоточиться на ученых статьях, когда прямо здесь, в музее, плетутся такие интриги? Хранитель музея – вор! Сегодня вечером, когда она вернется домой, ей будет что порассказать Эндрю. Её радовало, что завтра ей можно взять с собой Рыжика. Несмотря на все свои причуды, оранжево-рыжий кот был хорошим другом, которого неплохо иметь рядом, когда творятся такие странные вещи.

Кики поразмышляла над тем, следует ли сказать Гейбриел о том, что ей рассказала Елена, и решила промолчать. Зачем расстраивать её раньше времени? Все равно до неё скоро дойдет слух об этом.

– Коллир, ты читаешь журнал вверх ногами! – сказала Гейбриел с ноткой юмора в голосе. Кики, вздрогнув, быстро перевернула журнал. – Думаю, нам пора наведаться в Египет.

Все заботы и тревоги Кики улетели прочь, когда Гейбриел повела её вдоль витрин, показывая ей сокровища Древнего Египта и так красочно повествуя об отдельных предметах в собрании, что Кики даже представила себя живущей в культурной среде той далекой страны и той давней эпохи. Внимание Кики привлекли белые алебастровые кувшинчики для благовоний, изваянные в форме людей и животных и изображающие древние божества, золотые ожерелья, украшенные драгоценными камнями, и серьги из бусин, свисавшие до плеч. Её интерес возрос ещё больше, когда Гейбриел объяснила ей, что «магическое око» – глаз, выгравированный на некоторых украшениях, – было амулетом, который, как тогда считали, обладал силой отгонять болезни и даже возвращать к жизни умерших.

– Вы в это верите? – спросила Кики. Гейбриел повернулась и посмотрела ей в лицо.

– На свете есть много вещей, которых мы не понимаем, – серьезно сказала она. – Отрицать веру значит ограничивать наши возможности. Ограничивать возможности значит жить в маленьком мирке, поместив себя в его центре. Хорошего в этом мало. – Она сунула руку в карман и вынула перстень, сквозь который был продет черный шнурок.

– Когда Роланд закупал эти предметы для коллекции, – она кивнула головой в сторону экспонатов в витрине, – он купил этот перстень на свои личные деньги. Он поврежден и не имеет музейной ценности. Но я всегда ношу его с собой.

Кики взяла у неё перстень и повернула его. На неё немигающе уставилось выгравированное посредине «магическое око».

– Что же оно не спасло жизнь ему? – спросила Кики.

– Может, и спасло, – ответила Гейбриел. – Может, благодаря этому перстню он дольше прожил. Может, он живет теперь где-нибудь в другом месте Вселенной. Все возможно, но нам не дано знать. – Положив перстень обратно в карман, Гейбриел двинулась к той части экспозиции, где был выставлен саркофаг – богато украшенный гроб; в нем лежала мумия женщины из рода фараонов, жившей более трех тысяч лет назад. У подножия саркофага её сторожила царственного вида кошка, изваянная из черного дерева и застывшая на алебастровом пьедестале в позе благородного величия.

– Мордочка у неё вроде бы как у Рыжика, – заметила Кики, – но в остальном слишком уж она тощая!

– В Древнем Египте кошек считали священными животными, – пояснила Гейбриел. – Им поклонялись. У египтян даже была богиня с кошачьей головой по имени Баст.

– Только не рассказывайте Рыжику, – широко улыбнулась Кики. – А то он ещё подумает, что с ним недостаточно хорошо обращаются!

– Археологи находили внутри саркофагов мумии кошек, – продолжала Гейбриел, – а рядом – мумии мышей, чтобы в загробной жизни кошкам было чем питаться.

Зазвенел звонок, и Гейбриел взглянула на часы.

– Музей закрывается, – сказала она. – Через пятнадцать минут включат сигнализацию, и за это время мы должны покинуть здание. До завтра. Я должна ещё кое-что забрать из мастерской. Всего хорошего!

Кики направилась к автобусной остановке. За один рабочий день – эти восемь часов пролетели, как одна минута – она узнала так много, что у неё голова шла кругом. Когда она вернулась, доктор Коллир уже была дома, и от запаха корицы и мускатного ореха, возвещавшего, что печется домашний яблочный пирог, у Кики потекли слюнки.

– Привет, дружок, – крикнула ей мать из кухни. – Как у тебя прошел день? Было интересно?

Прежде чем пройти по коридору на кухню, Кики улыбнулась себе улыбкой, не предназначенной для матери. Если она чему-то и научилась, так это проявлять избирательность, рассказывая матери о событиях дня. Она могла бы рассказывать мамочке почти все, но не любила её беспокоить.

– Временами интересно, – ответила она, садясь на краешек табуретки и наблюдая, как из духовки вылезает сковорода с золотисто-коричневой курицей, – а временами скучно. О, выглядит аппетитно. Похоже, сегодня ты рано пришла домой.

– Рано ушла на работу и рано освободилась, – сказала доктор Коллир, повернувшись как раз в тот момент, когда Кики потянулась, чтобы отщипнуть корочку от пирога, поставленного на стол остывать.

– Руки прочь! – выкликнула она, шутливо шлепнув Кики рукавичкой. – Тебе уже не пять лет, чтобы безнаказанно начинать обед со сладкого!

Кики улыбнулась во весь рот, и на неё потоком нахлынули воспоминания. Вот такой всегда была её мать при жизни отца – до катастрофы. Веселой, улыбчивой. Родители планировали свое время так, чтобы с нею постоянно был кто-то из них, и для этого работали в больнице в разные смены. Не верилось, что после гибели отца прошло уже два года. С тех пор весь распорядок жизни в семье переменился. Теперь её мать трудилась в больнице полный рабочий день, и готовить обед обычно приходилось Кики. Она любила поэкспериментировать на кухне, но прийти домой и обнаружить приготовленный обед было для неё истинным наслаждением.

– Сегодня я кое-что о себе разузнала, – объявила Кики, поднимая к себе на колени Рыжика, который поспешно прибежал со своего сторожевого поста на подоконнике в гостиной. – Я была бы примерной египтянкой. Потому что я аилурофилка.

– Кто-кто?

– Аилурофилка. Кошатница. Аилурофилия – это любовь к кошкам.

– Звучит, как название какой-нибудь инфекционной болезни, – буркнула доктор Коллир. – Суп на столе!

После обеда, пока мать читала в гостиной, Кики позвонила Эндрю и рассказала ему про Гейбриел, про поддельную фарфоровую чашу и про выдвинутые Еленой обвинения.

– Твой день был куда увлекательней моего, – пожаловался Эндрю. – Мать заставила меня наводить порядок в гараже. Просто чтобы потренироваться, как она сказала! Потому что завтра она заставит меня убирать мою комнату.

– Ну, для этого потребуется целая неделя, – рассмеялась Кики.

– Как ты могла сказать такое?! – с притворным негодованием спросил Эндрю. И тут же быстро добавил: – Ладно, можешь не отвечать.

– Если все-таки справишься с уборкой, – сказала Кики – приходи после ленча в музей. Гейбриел не возражает против того, чтобы ты присоединился к нашей завтрашней экскурсии.

– Хорошая мысль. Мамочка, возможно, смягчится, если будет думать, что я набираюсь культуры. – Он понизил голос. – Я должен идти. Моему брату нужно позвонить. Кики, будь поосторожней там. Я хочу сказать, – в его голосе послышалась тревога, – что ты даже не знаешь наверняка, кто именно преступник. Если ты будешь слишком уж сильно копать, это может стать опасным для тебя.

Кики почувствовала, что щеки ей заливает краска. Она порадовалась, что Эндрю не видит, как она покраснела.

– Ладно, постараюсь, – обещала она. – Завтра я возьму собой Рыжика. Он не даст меня в обиду.

– Это точно, – сказал Эндрю. – Пока.

Кики положила трубку и улыбнулась. Забавно, что Эндрю беспокоится за неё. Забавно и приятно.

Она рано легла спать, и ей приснилось, что она египетская принцесса и угощает гладкую и черную, как смоль, кошку шоколадными мышками.

Утром Кики разбудил Рыжик: он стягивал с кровати одеяло и простыню, как будто бы знал, что отправится вместе с ней, и с нетерпением ждал новых приключений.

Глава шестая

Когда Кики пришла в музей, дверь в мастерскую была уже отперта, но Гейбриел в комнате не было. Рыжик крадучись, как охотник, обошел комнату и обнюхал все углы, уделив особое внимание подстилке Моне. Потом он обследовал ведерко с едко пахнущей смесью, которую Гейбриел изготовила накануне, и громко чихнул.

– Не будешь всюду совать свой нос! – со смехом сказала Кики. Она подошла к своей табуретке и включила лампу над кипой журналов, которую ей предстояло одолеть. – Делать нечего, пора начинать, – проворчала она, обращаясь к Рыжику, и открыла журнал. – Не пропустить бы следующую увлекательную главу! Ну, вот, я уже тебе жалуюсь. Гейбриел сказала, что мне понадобится верный друг которому я смогу поплакаться.

Рыжик вспрыгнул на верстак, посмотрел на неё серьезным взглядом, ткнувшись носом ей в нос, а затем повернулся и отправился на прогулку по столешнице, останавливаясь и тщательно изучая все, что попадалось ему на пути,

– Рыжик, слезай, – сказала Кики, беспокойно поглядывая на стоящие на верстаке предметы: маленькую картину на мольберте, оставшуюся со вчерашнего дня, медную корзинку и кое-какие вещицы из фарфора и стекла в дальнем конце. Рыжик, не обращая внимания на её слова, продолжал обследовать, обнюхивать и трогать лапкой каждый предмет, и тогда она встала, чтобы спустить его на пол. В тот же момент оранжевый кот перебежал на дальний конец верстака, выгнул дугой спину, угрожающе зашипел и поднял правую лапку.

– Рыжик, нельзя! – крикнула Кики, бросаясь к нему. Но она опоздала. Кот снова зашипел и взмахнул лапкой, намеренно столкнув со стола какую-то высокую и белую вещицу– Она со звоном грохнулась об пол. Кот соскочил с верстака и сел рядом, горделиво созерцая плоды своей работы.

– Ой, только не это! – тихонько охнула Кики. Она встала на колени и нагнулась над разбитой вещицей. И тотчас же её узнала. Это была ваза времен династии Юань, которую Гейбриел вынимала накануне из запертой витрины! Почему она вообще оказалась внизу? Ведь это подлинная вещь, нисколько не поврежденная – во всяком случае, была такой до последней минуты. Ваза не нуждалась в реставрации. Зачем же Гейбриел принесла её в мастерскую?

У Кики часто забилось сердце и застлало глаза слезами. Ни в коем случае не следовало ей приносить сюда Рыжика! И мама её отговаривала, и сама она сомневалась в благоразумности этого поступка. Ей бы никогда в голову не пришло брать его с собой, не предложи ей это Гейбриел. И вот теперь он разбил бесценную вазу. Она же не сможет возместить эту потерю! Кики принялась собирать осколки фарфора, отлетевшие под верстак. Их оказалось на удивление мало. Было похоже, как если бы ваза при падении просто потрескалась, а не разлетелась вдребезги. Кики взяла её в ладони. Черепки фактически прилегали друг к другу, словно приклеенные. Горлышко вазы свешивалось в сторону, как шея курицы в мясной лавке.

В недоумении Кики поднесла разбитую вазу к свету. Почему ваза не рассыпается? Она стала тщательно её осматривать. Осколки белого фарфора держались на сетчатой белой материи. Нет, это не ваза четырнадцатого века, сделанная в эпоху династии Юань! Это имитация, сделанная в двадцатом веке с использованием современных медицинских материалов! Фарфор был наклеен на «марлекс»!

Холодными дрожащими пальцами Кики потыкала разбитую вазу. В ушах у неё звучало обвинение Елены: Гейбриел занимается подделками. «Эту копию, должно быть, изготовила Гейбриел, – подумала она. – Только зачем?»

В дверь громко постучали, и Кики стремительно повернулась. Рыжик вскочил на верстак, сел и угрожающе зашипел.

– Кто там? – спросила Кики, подходя к открывающейся двери.

– А, это вы, мисс Коллир. На заседании совета я узнал, что на этой неделе вы у нас стажируетесь, – проговорил в дверях хранитель музея с холодным выражением на лице.

– Миссис Джанссен сейчас здесь нет, – быстро сказала Кики, загораживая доктору ван Кайзеру проход. Из-за её спины доносилось грозное глухое урчание, издаваемое Рыжиком.

Хранитель отстранил её и вошел в мастерскую.

– Вы что-нибудь ищете? – спросила Кики, когда он направился к полкам, на которых стояли художественные изделия, нуждающиеся в реставрации. «Только, ради Бога, не подходите к верстаку! – мысленно внушала она, следуя за ним. Если бы она догадалась прикрыть разбитую вазу журналом! – И ради Бога, Рыжик, – безмолвно попросила она, – не наскакивай на него».

– Я просто смотрю, – ответил он, рыща глазами по полкам. Потом он перевел взгляд на верстак. – Моя помощница, мисс Морган, говорит, что вчера вы приходили справиться об одном экспонате эпохи династии Юань.

«Он ищет ту вазу», – подумала Кики, промолчав в ответ.

И тут он отрывисто бросил:

– Не говорите миссис Джанссен, что я здесь был, – и вышел.

Рыжик зашипел ему вслед. Как только за ним закрылась дверь, Кики повернулась и перевела дух.

– Молодец, Рыжик! Какое самообладание! – сказала она. – Ты не набросился на него! – И вдруг она рассмеялась. – Ой, Рыжик, ты просто чудо! – Большой оранжевый кот сидел на разбитой вазе, как птица в гнезде. Его пушистый хвост обвивал лапки, так что на виду не осталось ни единого осколка поддельного китайского сосуда.

Рыжик соскочил с верстака и потерся о ногу Кики, которая вознаградила его кусочком шоколада, чуть-чуть размягчившимся у неё в кармане.

– Я вижу, тут произошел несчастный случай.

Кики вздрогнула. Позади неё стояла Гейбриел с большой, написанной масляными красками картиной без рамы в руках. – Я разгружала свой фургон, – продолжала реставраторша. – Не ожидала тебя так рано.

– Я приехала более ранним автобусом, – проговорила Кики. – Я… я… Рыжик столкнул это со стола.

Гейбриел положила картину и взяла корзину для мусора.

– Пустяки, – коротко сказала она, сбрасывая рукой разбитую вазу в корзину. – Это был мой эксперимент. Рыжик им заинтересовался, да?

– Да, – сконфуженно пробормотала Кики. – Простите, я думала…

– Пустяки, – повторила Гейбриел.

– Гейбриел,.. э-э, миссис Джанссен, несколько минут назад здесь был доктор ван Кайзер.

Лицо Гейбриел стало бледным, как мел.

– Но сегодня утром он должен быть на совещании, – вырвалось у неё. – Он видел разбитую вазу?

– Нет, – сказала Кики. – На ней сидел Рыжик. Гейбриел вздохнула с явным облегчением.

– Какое прозорливое животное. А теперь за работу, Коллир. Сегодня ты будешь читать о живописи рококо и барокко. – Она как ни в чем не бывало принялась листать журналы и наконец выбрала номер без обложки с пожелтевшими страницами. – Начинай отсюда. – Она раскрыла журнал и положила его перед Кики. Затем села за верстак и занялась своими делами. Кики оглянулась. Моне и Рыжик, уютно свернувшись, лежали рядышком на подстилке в углу.

Кики пыталась читать, но никак не могла сосредоточиться. Неужели больше ничего не будет сказано в объяснение? Неужели другая подделка – китайская чаша в стеклянной витрине наверху – это тоже дело рук Гейбриел? Но зачем тогда ей понадобилось показывать её Кики? Чтобы похвастаться своей работой – своей преступной работой?

Все эти вопросы и тысяча других крутились у Кики в голове на протяжении следующих полутора часов. Когда Гейбриел объявила, что пора сделать короткий перерыв, Кики обрадовалась передышке, но натянутая беседа, которую они вели в кафе, свела её радость на нет.

Во время перерыва на ленч Кики сказала Гейбриел, что ей не хочется есть, и, вместо того чтобы пойти в кафе отправилась с Рыжиком погулять по территории музея. Она не соврала: ей действительно не хотелось есть. Желудок у неё расстроился, а в мыслях поселилось сомнение. «В штате музея изготовительница фальшивок». Похоже, Елена была права. Как ещё можно было объяснить появление точной копии вазы эпохи династии Юань? А уж Гейбриел – то наверняка обладала и знанием и умением, необходимыми для того, чтобы создавать копии произведений искусства. Кики села на бетонную скамью под деревом на лужайке позади здания музея и принялась рассеянно гладить Рыжика. Кот наслаждался этим проявлением внимания к его персоне и признательно мурлыкал.

На задний двор въехал грузовик, доставивший продукты из магазина, и Кики стала смотреть, как шофер выгружает коробки с картофельными чипсами и конфетами и ящики с содовой, предназначенные для кафе в музее. Может быть, ей все-таки хочется есть, подумала она. Достав из сумки сандвич, она откусила кусок и дала кусочек Рыжику. С рассеянным видом продолжала она жевать сама и кормить Рыжика, пока сандвич не был доеден, после чего кот отправился обследовать живую изгородь, окружающую территорию музея, а Кики принялась рассматривать машины на маленькой автостоянке поодаль. Старый белый фургон с зелеными шторками на окнах был припаркован рядом со сверкающим черным глянцем «Кадиллаком». «Наверное, фургон принадлежит Гейбриел, а «Кадиллак» – ван Кайзеру», – решила она. Кики взглянула на часы. Почти час. Пора возвращаться в мастерскую. Конечно же, Гейбриел заметила перемену в её настроении, но разве могла Кики делать вид, что все распрекрасно, тогда как в действительности все из рук вон плохо? Кики встала и свистнула Рыжику. Она долго билась над тем, чтобы научить его прибегать, когда она подзывает его свистом, но в конце концов ей это удалось. Кики говорила, что это ещё одна из его собачьих привычек, наряду с утаскиванием туфель и зарыванием в клумбу лакомых кусочков. Она свистнула ещё раз, и с радостным чувством наблюдала, как выскакивает из-под изгороди и стремглав мчится к ней оранжевый комок. Кот несся прямо к ней, пока не заметил рабочего, катящего очередную тележку продуктов к служебной двери.

Теперь свистеть было бесполезно!

– Рыжик! – крикнула Кики.

Кот оглянулся на неё, резко свернул вправо, едва не угодив под ноги рабочему. Одним махом вспрыгнул он на погрузочную платформу и юркнул в служебную дверь. Кики бросилась за ним. Она вспрыгнула на бетонную платформу и вслед за Рыжиком юркнула в открытую дверь.

От служебного входа вели внутрь здания два коридора.

– Ваш кот, мисс, умчался вон туда, – смеясь, показал рабочий в глубину коридора прямо перед собой, и Кики ринулась туда. Добежав до конца коридора, она оказалась перед проходом под аркой, непосредственно ведущим в один из малых выставочных залов. Кики помедлила, затем осторожно переступила порог и огляделась по сторонам: есть ли кто-нибудь ещё в зале? Табличка на двери предупреждала: «Пользоваться только в чрезвычайных обстоятельствах».