Врата войны (№2) - Врата войны

— Ни в коем случае не злоупотребляй дарованной тебе силой!

Паг глубоко вздохнул и медленно, с усилием открыл глаза.

Сквозь багровую завесу, расцвеченную золотистыми искрами, Паг не без труда разглядел Роланда, который все это время находился всего в каком-нибудь ярде от него. Глаза сквайра вылезли из орбит, он склонился почти до земли, силясь расцепить невидимые пальцы, сжимавшие его горло. При виде этой странной картины сознание Пага прояснилось. Он мгновенно понял, что произошло с Роландом и какой опасности тот подвергался по его вине. Подбежав к нему, Паг схватил его за запястья.

— Перестань, Роланд! Все это тебе только мерещится! На самом деле ничьи руки не душат тебя, кроме твоих собственных!

Однако Роланд явно не видел и не слышал Пага. Он погибал от удушья, и минуты его жизни были сочтены. Отчаяние придало Пагу сил. Он с трудом расцепил судорожно сведенные пальцы сквайра, отвел его руки в стороны и ударил по багровому, со вздувшимися жилами лицу. Роланд закашлялся, мотнул головой и стал хрипло, с жадностью хватать ртом воздух.

Сочувственно взглянув на него, Паг пробормотал:

— Вот видишь, все это тебе только казалось. Ты едва не задохнулся.

Роланд все еще не пришел в себя после испытанного потрясения. Приложив ладонь к горлу, он с ужасом взглянул на Пага и отпрянул в сторону. Едва очутившись на безопасном расстоянии, он попытался дрожащей рукой вытянуть из ножен свой меч. Паг приблизился к нему и помотал головой:

— Не делай этого.

Роланд взглянул ему в глаза и понял, что у него и в самом деле больше не было причин страшиться ученика чародея. Он молча кивнул и опустился на землю. Теперь это был уже не прежний задира и озорник Роланд. Что-то внутри него надломилось. Оборванный, вывалявшийся в грязи, усталый и растерянный, он стал походить на дворового мальчишку, получившего первую в своей жизни взбучку. На глаза его навернулись слезы.

— Боже, как тяжело! — выдохнул он.

Паг примостился на земле рядом с ним и сочувственно взглянул в его красивое молодое лицо, искаженное страданием.

— Бедняга! Ты подпал под власть чар куда более сильных, чем те, которыми управляет мой учитель, а порой и я!

Роланд с опаской взглянул на Пага, затем лицо его вновь приняло скорбное выражение, и по щеке сквайра скатилась слеза. Плечи его поникли, и он кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Несколько мгновений он боролся с подступавшими слезами, но наконец к нему вернулось былое умение владеть собой. Он глубоко хотя ему и удалось сбить тебя с ног. Ведь ты так здорово огрел спросил:

— А ты?

Паг растянулся на земле, чувствуя, как к нему возвращаются силы и уверенность в себе.

—Я… я не знаю. Честное слово, не знаю, Роланд. Не могу понять ни себя, ни тем более ее. Порой я ни о ком другом и думать не могу, но бывает, что мне хочется убежать от нее на край света.

Роланд покачал головой:

— А вот я — совсем другое дело. Я безраздельно нахожусь в ее власти. Когда она рядом, у меня словно мозги отшибает. Совсем перестаю соображать, что к чему!

Паг хмыкнул. Роланд искоса взглянул на него и тоже усмехнулся.

— Не сердись, — пробормотал Паг, — но твои слова почему-то показались мне ужасно забавными. Я подумал, что сегодня ты решил в отместку за все это вышибить мозги мне! — Роланд кивнул, и оба сквайра громко расхохотались. Через некоторое время Паг стал икать от смеха. Они с Роландом сидели на земле, держась за животы, и по щекам их струились слезы.

Роланд первым пришел в себя. Он уперся ладонями в землю и шумно вздохнул, покачивая головой.

— Ну и отшибли же мы друг другу мозги! — сказал Паг, и обоими снова овладел приступ веселья.

— Вот это мило! — раздалось позади них. Паг и Роланд разом обернулись и увидели стоявшую на дорожке Каролину и двух молоденьких фрейлин, державшихся на некотором отдалении от нее. Мальчики умолкли и смущенно переглянулись. Каролина с презрительной гримаской оглядела их и процедила: — Что ж, раз вы так довольны обществом друг друга, не буду вам мешать.

Роланд скосил глаза на Пага. Вид у него при этом был хотя и растерянный, но вместе с тем настолько плутоватый, что Паг вновь зашелся смехом, а через мгновение к нему присоединился и Роланд. Паг откинулся на спину, Роланд вытянул вперед ноги и обхватил голову руками. Лицо Каролины зарделось от гнева, и голосом, исполненным холодной ярости, она бросила им:

— Прошу извинить меня!

Принцесса и фрейлины поспешно удалились. Прежде чем за ними захлопнулась дверь замка, Каролина с негодованием воскликнула:

— Мальчишки!

Смех Пага и Роланда оборвался так же неожиданно, как и начался. Роланд первым встал с земли и протянул руку Пагу. Паг с усилием поднялся и взглянул в глаза сквайра. Тот потупился и глухо проговорил:

— Прости меня, Паг! Я виноват, что затеял эту ссору. — Внезапно голос его зазвенел, глаза подернулись дымкой. — Но постарайся понять меня. Я ночей не сплю, думая о ней. Я с такой надеждой ожидаю каждой встречи с ней! Но с тех пор, как ты спас ее от троллей, она только о тебе и говорит! — Дотронувшись до шеи, он повел головой из стороны в сторону, и в глазах его снова мелькнул страх. — Подумать, я до того рассвирепел, что готов был убить тебя, а вместо этого сам чуть не погиб!

Паг искоса взглянул на дверь, которая вела из сада в замок и за которой только что исчезла принцесса, и согласно кивнул:

— Я тоже виноват перед тобой, Роланд. Я не вполне владел собой и потому прибег к приему, которым мне не следовало пользоваться. Счастье еще, что мне удалось вовремя остановиться. Ведь я вспомнил и мысленно повторил текст того заклинания, которое помогло мне разделаться с троллями.

— Судьбу которых я чуть было не разделил! — подхватил Роланд, с невольным почтением взглянув на низкорослого Пага.

— Мне не следовало прибегать к этому опасному оружию! — горячо воскликнул Паг. — Тем более, направлять его против тебя!

Роланд с минуту глядел в его лицо, затем печально усмехнулся:

— Только теперь я понял, как все обстояло на самом деле. Я поступил очень скверно, а ты был прав: она и в самом деле решила натравить нас друг на друга. Я вел себя, как последний дурак. И принцесса совершенно права, что предпочла тебя.

Паг покачал головой:

— Поверь, Роланд, то, что так вышло, порой больше огорчает и бесит меня, чем радует.

Роланд понимающе улыбнулся:

— Мне ясно одно — Каролина упряма и своевольна. Ее мало волнует то, что чувствуем мы с тобой.

Паг пожал плечами:

— И все же, что мне-то делать, хотел бы я знать!

Роланд сперва удивленно вскинул брови, затем от души рассмеялся:

— Нашел кого спросить! Я же ведь только и делаю, что пляшу под ее дудку. Мое суждение в любом случае окажется пристрастным. И все же, знаешь, говорят, девичье сердце переменчиво. Я не стану больше злиться на тебя за то, что она к тебе неравнодушна, но… — Он испытующе взглянул на Пага: — Но ведь и ты не станешь возражать, если я буду с надеждой ждать перемены?

— Разумеется нет! — заверил его Паг. — Знаешь, честно говоря, мне было бы гораздо легче — не лучше, а именно легче, если бы Каролина не обращала на меня никакого внимания. Я просто не знаю, что и думать обо всем этом. Мне еще предстоят долгие годы ученичества. Когда-нибудь я должен буду управлять имением, которое пожаловал мне герцог. А теперь еще нелегкая принесла к нам этих цурани. Тут поневоле голова пойдет кругом!

Роланд сочувственно улыбнулся Пагу и положил руку ему на плечо.

—А я и позабыл, что ты одновременно ученик и придворный. В этом отношении мое положение гораздо яснее. Тебе, конечно же, приходится нелегко. Зато ты можешь сам принимать решения и отвечать за них. А моя судьба во многом была решена еще до того, как я появился на свет. — Он лукаво улыбнулся и предложил: — Послушай, а не выпить ли нам в знак окончания вражды по кружке доброго эля?

— Я-то не против, — улыбнулся Паг, — но боюсь, у Мегара найдутся возражения на этот счет.

Роланд заговорщически подмигнул ему и приложил палец к губам:

— А Мегар тут вовсе ни при чем. Я знаю одну лазейку в винный погреб. Пойдем, я тебе ее покажу. Там мы и выпьем по паре кружек за здоровье друг друга!

Роланд направился было к выходу из сада, но Паг остановил его, потянув за рукав.

— Постой, Роланд. Я хотел тебе сказать… Мне жаль, что мы нынче сцепились…

Роланд усмехнулся и закивал головой:

— Мне тоже, Паг! — Он протянул руку. — Мир?

Паг обеими руками стиснул ладонь сквайра.

— Мир!

Роланд и Паг вышли из сада и направились в глубину хозяйственного двора. Но стоило им свернуть за угол замка, как глазам их представилось душераздирающее зрелище: бедняга Томас, обливаясь потом, маршировал в полном воинском снаряжении от дверей казармы до бокового выхода из замка и обратно.

Он был облачен в подкольчужник и слегка поржавевшую кольчугу, которая была ему велика, на голове его красовался шлем, на ногах поверх кожаных сапог — металлические Паголенники. В одной руке Томас держал большой круглый щит, в другой — тяжелое копье двенадцати футов длиной, увенчанное железным наконечником. Вид у бедняги был столь нелепый и комичный, что сквайры, при всем сочувствии к нему, не удержались от улыбок. Томас, стараясь не выронить копье, невольно кренился влево. При поворотах его слегка заносило, и, чтобы не свалиться наземь, он вынужден был притопывать ногой и отталкиваться ею от земли.

За этой экзекуцией наблюдал сержант замкового гарнизона. Он отбивал такт шагам Томаса и, пряча улыбку, зычным голосом командовал:

— Ать-два, левой! Кр-ругом!

Паг был знаком с высоким, добродушным сержантом Гарданом. Кешианец по рождению, тот, как и все жители Империи, был темнокож и темноволос. Его алые губы раздвинулись в широкой ухмылке, стоило ему завидеть Пага и Роланда. Гардан был почти так же широк в плечах, как могучий Мичем, и отличался такой же грациозной легкостью и стремительностью движений. В его темных волосах пробивалась седина, но лицо сержанта, без малого тридцать лет верой и правдой прослужившего в войсках герцога, казалось молодым. Подмигнув Роланду и Пагу, он резко скомандовал:

— Стой! — И Томас повиновался.

Сквайры приблизились к Гардану, и тот с напускной суровостью бросил бедняге Томасу:

— Напра-во! — Томас подчинился. — К нам изволили подойти придворные его величества. На караул! — Томас вытянул правую руку вперед, склонив копье, которое, дрогнув в неопытной руке, едва не ткнулось острием в землю.

Великан Гардан шутливо отсалютовал Пагу и Роланду:

— Добрый день, сквайры! — и вновь повернулся к Томасу. — Выше руки. Марш вперед! — Томас, подавив тяжелый вздох, продолжал маршировать к казармам.

Усмехнувшись, Роланд полюбопытствовал:

— Что это за учение для одного бедняги Томаса? Где же остальные ученики мастера Фэннона?

Положив одну ладонь на рукоятку своего меча, а другой махнув в сторону Томаса, Гардан отчеканил:

— Мастер клинка Фэннон считает, что воину Томасу полезно поупражняться в маршировке под моим надзором. Еще немного, и он сможет гордиться своей образцовой выучкой! — Понизив голос, он добавил: — Томас — крепкий паренек. Уверен, после всего этого он будет чувствовать себя вполне сносно, разве что натрет волдыри на ногах.

— Но к чему все это? — настойчиво допытывался Роланд. Паг лишь покачивал головой.

— Наш юный герой за последние несколько дней потерял два меча. С первым-то еще куда ни шло: не каждый день юнцам вроде него и сквайра Пага доводится забраться на борт вражеского судна. Понятное дело, он волновался, да и спешил унести оттуда ноги, пока прилив не подхватил посудину. Но второй был найден на сырой от дождя земле возле деревянного чурбана для упражнений тем самым утром, когда королева эльфов со своей свитой отбывала в Эльвандар. И Томаса, который должен был упражняться во владении мечом до самого обеда, нигде поблизости не оказалось.

Паг печально вздохнул. Ведь это по его вине Томас забыл о своем мече. Оба они, сгорая от любопытства и нетерпения, последовали за кузнецом Гарделлом, а потом занялись испытанием вытяжного зонта. И вот чем это теперь обернулось для бедняги Томаса!

Тем временем вконец изнуренный Томас домаршировал до дверей казармы и, повернувшись, отправился назад. Гардан с любопытством всмотрелся в покрытые синяками и выпачканные в грязи лица обоих сквайров.

— Что это с вами, юные господа? — поинтересовался он.

Роланд закашлялся и хрипло произнес:

— Я… Я взялся научить Пага некоторым приемам кулачного боя.

Гардан осторожно взял Пага за подбородок и повернул его лицо к свету. Он внимательно вгляделся в повреждения, причиненные нежной коже подростка кулаком Роланда, и обратился к старшему из юношей:

— Роланд, прошу тебя, ты только не вздумай учить моих воинов искусству обращения с мечом. Нам ведь некем будет их заменить! — Потрепав Пага по голове, он заключил: — У тебя, сквайр, поутру будет огромный синяк под глазом. Но ничего! Бывает ведь и хуже!

Паг неловко переступил с ноги на ногу и, желая сменить тему разговора, спросил:

— А как твои сыновья, Гардан?

— Спасибо, Паг, недурно. С охотой учатся своему ремеслу и мечтают рано или поздно разбогатеть, — все, кроме самого младшего. Фэксон по-прежнему желает только одного — чтоб мастер Фэннон взял его в ученики в следующем году. А остальные со временем станут заправскими каретниками, как и мой брат Джехейл, у которого они состоят теперь в подмастерьях и учениках. — Гардан невесело усмехнулся. — Теперь, когда с нами остался один Фэксон, в доме так пусто да тихо! Но хозяйка моя не против. Говорит, наконец-то у нас мир и покой. — Тут сержант широко осклабился и погладил смуглой ладонью черную бороду. — Но ведь скоро старшие того и гляди женятся, а там и внучата пойдут, вот и снова в доме нашем, пусть только временами, будут звучать ребячьи голоса.

Когда Томас в очередной раз приблизился к сержанту и сквайрам, Паг негромко спросил:

— Могу я поговорить с осужденным, Гардан?

Тот оглушительно расхохотался и кивнул:

— Ладно уж. Я на минутку отвернусь. Только недолго, сквайр!

Роланд остался беседовать с Гарданом, а Паг Пагнал маршировавшего Томаса и зашагал рядом с ним.

— Как ты, дружище? — участливо спросил он.

Томас искоса взглянул на него и бодрым голосом ответил:

— О, лучше и быть не может! Еще два часа таких мучений, и меня можно будет снести на кладбище!

— Так тебе что же, и отдохнуть не позволяют?

— Полчаса назад мне разрешено было пять минут простоять в стойке на караул. — Он дошел до казармы и, намеренно резко развернувшись, устремился к воротам. — После того, как мы приладили этот дурацкий колпак над твоей печью, я стремглав побежал к чурбану, но меча своего там не нашел. У меня прямо сердце оборвалось. Я его повсюду искал, спрашивал мальчишек с конюшни, чуть не задал трепку Рульфу — подумал было, что он его нарочно спрятал. А когда я вернулся в казарму, Фэннон сидел на моей койке и смазывал лезвие жиром. Другие ребята животы со смеху понадрывали, когда он посмотрел на меня исподлобья и сказал: «Если ты считаешь, что с мечом тебе больше упражняться ни к чему, тогда поучись как следует маршировать в полном воинском снаряжении. На это тебе отводится аж целый день!» — Томас шмыгнул носом. — Сил моих больше нет, Паг! Я просто с ног валюсь!

Они прошли мимо Роланда и Гардана. Паг с трудом подавил улыбку. Ситуация, в которой оказался Томас, казалась ему и впрямь забавной. Понизив голос, он проговорил:

— Я, пожалуй, пойду. А то еще нелегкая принесет сюда твоего мастера и он в наказание за наш разговор велит тебе и завтра маршировать тут в полном снаряжении. — И он едва не прыснул со смеху.

— Что ты, что ты! — ужаснулся Томас. — Да помилуют меня боги! Ты уж лучше и вправду иди своей дорогой, Паг!

Паг склонился к самому его уху и зашептал:

— Когда тебя отпустят, приходи в винный погреб. Мы с Роландом будем ждать тебя там. — Он подошел к сержанту и Роланду и кивнул Гардану. — Спасибо!

— Не за что, Паг. Не беспокойся, с твоим другом ничего страшного не приключится! Зато это послужит ему хорошим уроком.

— Надеюсь, он больше не станет разбрасывать оружие где попало, — сказал Роланд.

— Твоя правда, — с улыбкой кивнул Гардан. — Мастер Фэннон простил его на первый раз, а теперь уж пусть не обессудит. Фэннон не желает, чтобы это вошло у него в привычку. А знаете, ваш друг — самый толковый ученик мастера Фэннона после Аруты. Только это между нами, ладно? Фэннон всегда строг с теми, кто подает большие надежды. Всего вам хорошего, сквайры. Кстати, — Паг и Роланд, собравшиеся было уходить, настороженно замерли, — я никому не расскажу про ваши успехи в изучении приемов кулачного боя.

Все трое от души рассмеялись. Поблагодарив Гардана за обещание, Паг и Роланд направились к винному погребу. Вслед им донесся монотонный голос сержанта, вновь принявшегося командовать:

— Ать-два, левой!

Паг приканчивал свою вторую кружку эля, а Роланд — четвертую, когда к ним присоединился изнемогший от маршировки Томас. Он отер все еще влажный лоб и шумно вздохнул.

— Похоже, мир перевернулся. Фэннон взял да и отпустил меня!

— С чего это он? — спросил Паг.

Роланд лениво приподнялся с мешка, полного отборного ячменя, дотянулся до верхней полки грубо сколоченного деревянного буфета, снял с нее тяжелую глиняную кружку и бросил ее Томасу. Тот поймал кружку на лету и подставил ее под кран небольшой бочки, из которой уже успели угоститься оба сквайра. Паг повернул кран, и пенный напиток хлынул во вместительный сосуд. Томас сдул пену и сделал несколько больших глотков. Эль явно пришелся ему по вкусу. Издав блаженный вздох, он вытер губы тыльной стороной ладони и повернулся к Пагу.

— Что-то стряслось, Паг. Фэннон только что примчался к казармам, закричал на меня, чтоб я бросал свои игрушки, и куда-то убежал. И Гардана за собой утянул.

— Может быть, герцог решил, не откладывая, отправиться на восток? Томас пожал плечами.

— Кто его знает? — Он окинул внимательным взором лица Пага и Роланда. — Ну и хороши же вы оба! Что случилось?

Паг пожал плечами, предоставив Роланду объяснить случившееся. Роланд криво усмехнулся и заявил:

— Мы с Пагом готовились к предстоящим состязаниям по кулачному бою.

Паг, в этот момент поднесший свою кружку к губам, едва не захлебнулся элем. Отставив кружку в сторону, он от души расхохотался. Томас осуждающе покачал головой:

— Ну и мастер же ты, Роланд, морочить людям головы. Признавайтесь, вы подрались из-за принцессы?

Паг и Роланд, переглянувшись, разом набросились на Томаса и повалили его на пол. Роланд прижал руки юного воина к земле, затем кивнул Пагу, чтобы тот сменил его, снял с полки свою кружку, до половины наполненную элем и поднял ее над головой оторопевшего Томаса. Набрав полную грудь воздуха, он торжественным тоном изрек:

— Будь нем, как рыба! Да замкнет твои уста сей божественный напиток! — и вылил содержимое кружки на лицо отчаянно сопротивлявшегося Томаса.

Икнув, Паг пробормотал:

— И я требую того же! — Остатки эля из его кружки были тотчас же выплеснуты в разинутый рот друга.

Томас не без труда высвободился из рук двоих сквайров и, хохоча и отплевываясь, вскочил на ноги.

— Ага! — торжествующе крикнул он. — Все-таки я был прав! — Паг и Томас вновь шутя надвинулись на него, но Томас предостерегающе поднял руки. -Полегче, вы оба! Роланд, ты ведь еще не забыл, как я расквасил тебе нос?

Роланд не спеша, с подчеркнутым достоинством вышел на середину погреба и величественно кивнул головой.

— Наш друг сказал правду! — проговорил он, обращаясь к Пагу. — Но я хотел бы внести в этот вопрос некоторую ясность. — Тут сквайр пошатнулся и едва не опрокинулся на спину. На секунду лицо его, утратив былое величие, исказилось страхом, но, обретя равновесие и выставив вперед левую ногу, он вновь напустил на себя надменный вид и со вздохом заключил: — Да будет вам известно, что единственной причиной того, что Томас разбил мне нос, явилось его коварное злоупотребление своим преимуществом передо мной!

Пагу никак не удавалось сфокусировать свой взгляд на лице Роланда. Мотнув головой, он полюбопытствовал:

— Что за преимущество?

Роланд приложил палец к губам и, оглянувшись по сторонам, прошептал:

— А то, что он теснил и одолевал меня!

Роланд добрел до своего мешка с ячменем и рухнул на него. Паг и Томас хохотали во все горло. Слова Роланда, а также его манера изъясняться показались Пагу настолько смешными, что он никак не мог остановиться. Ему вторил громкий хохот Томаса. Наконец оба в изнеможении повалились на пол.

Восстановив дыхание и потирая нывшие от напряжения бока, Паг посетовал:

— А ведь я не видел этой вашей потасовки. Меня тогда вообще не было в замке. Вот только не припомню, куда и зачем меня посылали.

— Ты жил тогда в рыбачьей деревушке, — подсказал Томас. — Учился чинить сети. А Роланд как раз перебрался сюда из Тулана.

— Я с кем-то повздорил, — кивнул Роланд. — Ты не помнишь, с кем именно? — Томас помотал головой. — Ну и ладно. Это в конце концов не так уж важно. И тут к нам подошел Томас и стал меня стыдить. Я сначала просто оторопел. У меня в голове не укладывалось, что какой-то костлявый мальчишка… — Томас попытался было протестовать, но Роланд жестом призвал его к молчанию. — Не перебивай! Именно таким ты тогда и был. Так вот, я, конечно же, не мог стерпеть, что какой-то костлявый босоногий мальчишка, сын простого ремесленника, осмелился учить меня — герцогского придворного и, смею заметить, джентльмена, правилам хорошего тона. И мне не осталось ничего другого, кроме как сделать то единственное, что приличествует джентльмену в подобных обстоятельствах.

— И что же ты сделал? — с любопытством спросил Паг.

— Я двинул ему в зубы.

Все трое снова весело рассмеялись.

Томас помотал головой, вспоминая тот давний эпизод. Роланд откровенно признался:

— И он так крепко поколотил меня, что я с невольной нежностью вспомнил все затрещины и зуботычины моего строгого папаши!

— А я после того случая понял, что кулачный бой — штука серьезная, — сказал Томас. Он улыбнулся Роланду, подмигнул Пагу и с напускной серьезностью произнес: — Но тогда все мы были еще так молоды!

Паг снова наполнил все кружки. Он осторожно ощупал нижнюю челюсть и вздохнул.

— Сейчас я чувствую себя столетним старцем!

Томас подозрительно взглянул на друга и вновь спросил:

— Так скажет мне кто-нибудь наконец, из-за чего вы сцепились?

Роланд привалился спиной к бочонку с элем и нараспев произнес:

— Дочь герцога, принцесса Каролина, девица красоты невыразимой…

— А что ты хочешь этим сказать? — оторопело перебил его Томас. — Что означает это мудреное слово — « невыразимой « ?

— А то, что она блистает такой красотой… ну, пусть редкостной, болван!

— Не-е-ет, я не согласен! — запротестовал Томас. — С чего это ты взял, что наша принцесса — редкостный болван?! — Он поспешно пригнулся, и кружка, брошенная Пагом, пролетела всего в каком-нибудь дюйме от его головы. Паг повалился на спину и снова принялся хохотать.

Томас искоса взглянул на Роланда. Тот как ни в чем не бывало снял с полки одну из остававшихся там кружек и протянул ее Пагу.

— Итак, на чем мы остановились? — строгим тоном вопросил он. — Ах, да! Вспомнил. Принцесса Каролина, девица небывалой красоты, — он в упор взглянул на Томаса и, не услыхав вопросов и возражений, продолжил: — Но, к сожалению, не обладающая безупречным вкусом, по одной ей известным причинам решила обратить свое милостивое внимание на присутствующего здесь юного чародея. — Он плавным жестом указал на хихикавшего Пага.

— Почему выбор ее не пал на меня, жаждавшего ее благосклонности, — никто не ведает. — Он громко икнул и поморщился. — Однако, как бы там ни было, мы с Пагом нынче днем слегка подискутировали на тему о том, каким образом должно принимать знаки расположения ее высочества.

Томас с понимающей улыбкой кивнул Пагу:

— Сочувствую тебе, Паг. Ну и влип же ты, бедняга!

Паг покраснел до корней волос и запальчиво возразил:

— Ничуть не бывало! Если кто из нас двоих и влип, то вовсе не я. Между прочим, мне известно, что один из учеников мастера Фэннона не так давно забрался в кладовую, да не один, а с девчонкой, что метет и моет кухню. — Он с притворным сожалением покачал головой. — Вот уж бедняга! Мне больно думать, что будет с ним, когда Неала узнает об этом приключении!

Глаза Томаса округлились от ужаса. Он широко разинул рот.

— Ты не скажешь ей! Ты не сделаешь этого!

Роланд захохотал, ухватившись за бока, и с трудом выговорил:

— Никогда еще не видел, чтобы кто-то так походил на вытащенную из воды рыбину! Ты только взгляни на себя, друг Томас! — Сквайр вдруг выпрямился и попытался скопировать выражение лица не на шутку струхнувшего Томаса. Он свел к носу расширившиеся от мнимого ужаса глаза и стал быстро двигать челюстью, открывая и закрывая рот. При виде этого Паг и Томас даже не засмеялись, а застонали, держась за животы.

Вновь наполнив все кружки элем, Роланд поднялся на ноги:

— Джентльмены, я хочу произнести тост! — Паг и Томас молча кивнули. — Какие бы недоразумения ни возникали между нами в прошлом, — серьезно проговорил Роланд, — я считаю вас двоих своими лучшими друзьями. — Он поднял свою кружку и провозгласил: — Пью за нашу дружбу.

— За дружбу! — повторили Паг и Томас.

Кружки были осушены до дна и вновь наполнены. — Давайте соединим наши руки, — предложил Роланд.

Три мальчика взялись за руки, образовав круг, и Роланд сказал:

— Где бы мы ни были, и сколько бы лет ни прошло, мы никогда не забудем друг друга. Пусть каждый из нас во все дни своей жизни помнит, что он не одинок, что у него есть друзья!

Внезапно в звонком юном голосе Роланда Пагу послышались печальные, скорбные ноты. Ему почудилось, что в погребе вдруг стало темнее. В лицо его откуда-то пахнуло ледяным ветром. Он с тревогой взглянул на Роланда и Томаса, но оба были по-прежнему веселы и беззаботны. Пагу стало не по себе, но он был счастлив уже тем, что тревожное предчувствие не омрачило их радости. Он вздохнул и словно эхо повторил:

— Друзья!

— Друзья! — вслед за ним произнес Томас, и все трое воздели сцепленные руки над головой.

Кружки наполнялись и осушались снова и снова. Солнце уже закатывалось за край неба, день сменялся ранними зимними сумерками, но трое юношей потеряли счет времени, продолжая воздавать хвалы верной мужской дружбе и крепкому элю.

Пага разбудил негромкий, но настойчивый стук в дверь. Он сел на постели, и комната, освещенная лишь едва тлевшими в печи углями и погруженная в красноватый полумрак, поплыла перед его глазами. Стук повторился. Паг с трудом поднялся со своего низкого ложа, сделал несколько неуверенных шагов и, потеряв равновесие, принужден был ухватиться за стену, чтобы не упасть.

Весь вечер и часть ночи он провел в винном погребе вместе с Томасом и Роландом. Они пропустили ужин, зато, как выразился Роланд, «нанесли ощутимый урон крайдийским запасам эля». В действительности выпили они не так уж много, но, не имея привычки к возлияниям, изрядно захмелели и в душе, не без некоторой гордости, считали себя отныне заправскими гуляками.

Добравшись до табурета, на котором была сложена его одежда, Паг дрожащими руками нащупал свои панталоны и поспешно облачился в них. После драки с Роландом и посещения погреба самочувствие его оставляло желать лучшего: голова раскалывалась от боли, во рту стоял горький привкус жженой пробки, руки и ноги отказывались повиноваться. Недоумевая, кому понадобилось видеть его среди ночи, он дотащился до двери и распахнул ее.

Что-то темное прошелестело мимо него, и в следующее мгновение, едва веря своим глазам, он обнаружил, что посреди его комнаты стоит принцесса Каролина, с ног до головы закутанная в плащ из тяжелой, плотной ткани.

— Закрой дверь! — шепотом приказала она. — Ведь какой-нибудь любопытный может увидеть свет в твоем окне и забрести в башню!

Паг, все еще не до конца проснувшийся, молча повиновался. Где-то в глубине его отуманенного парами эля сознания мелькнула мысль, что тусклый свет догоравшей печи ни при каких обстоятельствах не возбудил бы любопытства случайного прохожего. Но он решил не высказывать этого соображения вслух, чтобы не прогневить вспыльчивую принцессу. Подняв с пола лучину, он сунул ее в печь и, когда конец тонкой сухой щепки загорелся, зажег стоявшую на столе масляную лампу. Комната осветилась ярким светом и тотчас же приобрела знакомые очертания.

Каролина с любопытством рассматривала книги и свитки, в беспорядке сваленные у постели. Она прошлась по каморке, заглянула во все углы, подняла глаза к потолку и опасливо спросила:

— А где же дракон, которого ты у себя держишь?

К этому времени Паг уже успел стряхнуть сонное оцепенение и полностью отдавал себе отчет в происходящем, но язык еще не вполне повиновался ему, и потому он с некоторой запинкой выговорил:

— Фантус? Он… Он куда-то улетел… По своим драконьим делам.

Каролина сняла плащ и присела на разобранную постель Пага.

— Вот и хорошо. А то я, признаться, побаиваюсь его. Я пришла поговорить с тобой, Паг.

Паг глядел на нее во все глаза. Каролина была облачена в одну лишь ночную сорочку, которая, хотя и закрывала ее тело от шеи до самых пят, казалась почти прозрачной и обрисовывала все изгибы ее стройной фигуры. Во рту у Пага пересохло. Окончательно протрезвев, он только теперь вспомнил, что прежде чем открыть дверь, не успел как следует одеться. Он метнулся к табурету, схватил камзол и поспешно натянул его на голые плечи, едва не разорвав рукав.

— Милостивые боги! — трагическим шепотом обратился он к Каролине. — Если ваш отец узнает, что вы приходили сюда, он голову с меня снимет!

— Не узнает, если у тебя хватит ума говорить потише! — возразила Каролина, сопроводив свои слова сердитым взглядом.

Паг опустился на табурет и замер в напряженной позе. Душой его овладел панический ужас, ведь выходка Каролины и впрямь могла стоить ему жизни.