Ибрагимбеков Рустам
Женщина за зеленой дверью
Рустам Ибрагимбеков
ЖЕНЩИНА ЗА ЗЕЛЕНОЙ ДВЕРЬЮ
Пьеса в трех действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Нури - сапожник, 63 лет.
3 е и н а б - его жена, 52 лет.
Ф а р и д - их младший сын, научный работник, 28 лет.
Али - их старший сын, 30 лет.
Шаргия - их дочь, 22 лет.
Салех-муж Шаргии, 24 лет.
Р е н а - невеста Фарида, 23 лет.
Габиб Аллахьярович Дашдамиров - директор педтехникума, 63 лет.
М а н с у р - его сын, 27 лет.
Фарида - знакомая Мансура, 24 лет.
Э н в е р - бывший сосед, 29 лет.
Рагимов - министр, 62 лет.
Заместитель Дашдамирова.
Клиент Теватрос (Патриот).
Тамада.
Гости.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Дворик двухэтажного дома. Видна его часть - квартира Габиба Дашдамирова на втором этаже с балконом, под ней однокомнатная квартира Нури, сапожная будка, голубятня и двери еще двух квартир на первом этаже - Салеха и нового соседа. Дверь нового соседа выкрашена в ярко-зеленый цвет. Сапожник Нури стучит молотком в своей будке, рядом на скамейке сидит клиент - невысокий и круглый мужчина с костылем. Али кормит голубя, Зейнаб и Шаргия перебирают рис. На втором этаже за письменным столом с телефоном сидит Габиб Дашдамиров.
Зейнаб. Оставь птицу в покое, помоги отцу.
Али. Сейчас. (Кончив кормить голубя, кладет его в свою фуражку и вытаскивает из нее второго.)
Нури (клиенту). Хорошая подошва, проспиртованная. Год, будешь носить.
Клиент. Давно сапожным делом занимаешься?
Н у р и. Давно, скоро пятьдесят лет будет.
Шаргия (матери). Сколько гостей будет? Барашка маленького купили, мяса может не хватить.
Зейнаб (считает). Четыре, восемь... и нас шестеро. Если Фарид с Реной придет, то семеро...
Али. Я слышал, Мансур должен не сегодня-завтра вернуться, надо и его считать.
Зейнаб. Заткнись! Восемь и семь - пятнадцать человек.
Клиент. Угощение намечается?
Н у р и. День рождения внука. Сегодня год исполняется.
Клиент. Пусть будет счастлив твой внук.
Дашдамиров продолжает неподвижно сидеть за письменным столом.
Н у р и. Зять из армии вернулся. На хорошую работу устроился. Говорит: "Хочу отметить день рождения единственного сына, чтобы все пили, ели, веселились".
Клиент. Молодец. Правильно делает. Деньги - вода, все равно утекут.
Hyp и. А через неделю младшему сыну свадьбу справить собираюсь.
Клиент. Поздравляю от всей души. Это радостное событие. Что может быть приятней для отца, чем свадьба сына? А как другой земляк поживает?
Н у р и. Какой земляк?
Кл и е н т. Мне сказали, что в этом дворе два шемахинца живут.
Hyp и (удивленно). Кто сказал?
Клиент (раскатисто и долго смеется). Ты что думаешь, я сюда из-за ботинка пришел? Мало в городе сапожников, что ли? Нет, дорогой, я специально пришел посмотреть, как вы тут живете. А ботинок и потом починить можно. У меня же протез вместо правой ноги, ничего с ним не случится, даже если дырка в ботинке. (Смеется.)
Зейнаб (к Али), Чтоб они подохли, твои голуби, житья от лих нет. Иди помоги отцу.
Али. Сейчас. (Продолжает кормить голубя.)
3 е и н а б. Не вздумай привести на день рождения свою дуру жену.
Али. Почему?
Зейнаб. Ты еще спрашиваешь? Если она кормит тебя и твоих голубей, это еще не означает, что ты можешь ее нам на голову посадить.
Клиент (к Нури). Ты Рубена знаешь?
Н у р и. Какого Рубена? 114
Клиент (хлопает себя по колену). Ну и люди же вы! В одном городе живете, а друг друга совсем не знаете. (Укоризненно.) Он же земляк твой, Рубен, тоже шемахинец, и в восемнадцатом году тоже бежал оттуда из-за этой проклятой резни. А Абдуллу Касымова тоже не знаешь? Он же недалеко здесь живет. А кривого Нерсеса из Центрального универмага? А профессора Нуриева? Неужели никого не знаешь? А может, ты еще скажешь, что с Рачиком тоже незнаком?
Нури. С Рачиком... А-а-а... это Каспаров из ОБХСС? Его знаю, заходит сюда иногда. По служебным делам. Он и еще другой, русский парень, наш комбинат контролируют!..
Клиент. Ну, слава богу, хоть его знаешь. Это он мне про тебя сказал и про твоего соседа. Тот, говорит, большим начальником стал?
Нури. А ты что же, тоже из Шемахи?
Клиент (радостно). А как же! Только сейчас в Сагиянах живу. Вы все тогда от резни в Баку бежали, а мой отец сказал: "Далеко не поеду". Теватросом меня зовут, не слышал? По прозвищу Патриот, неужели не слышал? Меня в Шемахе все знают я там известный, любого спросишь - скажет, кто я такой.
Нури (виновато). Я давно в Шемахе не был... Пожалуй, с восемнадцатого года, как бежали оттуда, так ни разу не удалось поехать.
Клиент. Поэтому меня и не знаешь. А карабахцы и нухинцы все друг друга знают и поддерживают. А как же иначе? Меня почему Патриотом прозвали? Потому, что я трижды патриот: сперва патриот Родины - слава богу, ногу за нее отдал, до самого Берлина добрался; потом патриот своего армянского народа - всю историю его наизусть знаю и всех великих армян по одному назвать могу, от Маштоца до писателя Сарояна, который в Америке живет; в-третьих, патриот Шемахи. Тут мне все равно, армянин или азербайджанец, земляк - и все! Правильно я говорю?
Нури. Для меня все национальности одинаковы.
Клиент. Молодец! А как же иначе? Прошли те времена, когда каждый свою нацию любил, а остальных врагами считал, сейчас все по-другому - все свой народ любят, а с остальными народами дружат. Правильно я говорю?
Нури. Ты я вижу, политически хорошо подкован.
Клиент (с гордостью). А как же, все законы знаю, чуть что - телеграмму даю в Верховный Совет: так, мол, и так, закон нарушают, примите меры. Ко мне все приходят за помощью: "Помоги, говорят, Теватрос, ты законы хорошо знаешь".
Нури. А почему в Верховный Совет?
Клиент. А как же! Законодательный орган, только туда и надо. Они меня уже хорошо знают.
Н у р и. Кто?
Клиент. В Приемной Верховного Совета. Я когда в Москву приезжаю, обязательно захожу к ним. "А-а, говорят, опять Теватрос приехал? Ну как дела у вас в Шемахе, никто законы не нарушает?" - "Не волнуйтесь, говорю, за порядком у нас следят соответствующие органы. Ну а если они и недосмотрят, то я всегда начеку, сообщу вам сразу же, что к чему".
Н у р и. А сам ты чем занимаешься?
Клиент. Я винодел. Сагиянское вино ты должен знать. Лучше его нету.
Н у р и. Конечно, знаю, отличное вино.
3 е и н а б (к Али). На рожу твоей жены смотреть противно. Как только ты с ней живешь? Не понимаю!
Ш а р г и я (беззлобно усмехнувшись, у нее спокойный хрипловатый голос). А чем ему плохо? Сам пирожки ест, голубей своих кормит... В день один ящик на них уходит.
Али (виновато). Птица много ест. Летом у голубя аппетит хороший.
3 е и н а б. Вот поймают ее за то, что государственные пирожки голубям скармливают, тогда посмотрим, на что ты жить будешь.
Шаргия (продолжает улыбаться). Чего только не сделаешь из-за любви!
Клиент (к Нури). Дочка?
H y p и. Да.
Клиент. Пусть будет счастлива.
3 е и н а б (к Али). Хоть бы вместо тебя у меня слепая дочь родилась, лучше было бы.
Али (что-то ласково мурлыча голубю). Разве я виноват, что вы до двадцати лет мне даже пива попробовать не разрешали? Поэтому когда первый раз выпил, то с непривычки уже остановиться не смог. Организм неподготовленный оказался.
Нури. Ну вот, готов твой ботинок. (Отдает ботинок клиенту.)
Клиент. Как новый стал.
Нури. Носи на здоровье.
Клиент. Когда, говоришь, свадьба твоего сына?
Н у р н. Через неделю.
Клиент. Это значит... (подсчитывает) двадцатого?
Нури. Да, двадцатого.
Клиент (решительно). Все, двадцатого я тамада на свадьбе твоего сына. Специально приеду. Как его зовут?
Нури. Фарид.
Клиент. Хорошее имя. Так и передай ему: дядя Теватрос будет на свадьбе. Вино не покупайте. Пятьдесят литров хватит? Как раз две кислородные подушки самая хорошая тара. Это мой подарок. Договорились?
Нури (растерянно). Мы будем рады тебе. Только вино зачем? Приезжай без вина.
Клиент (встает). Как тебе не стыдно! Что я, умер, чтобы ты вино на базаре покупал? Две подушки не хватит - три привезу.
Нури (тоже встает). Хватит, хватит, вполне хватит.
Клиент. Ну, тогда до двадцатого. (Энергично жмет руку Нури, поворачивается к Зейнаб и Шаргии). До свидания, хозяюшки. (Опираясь на костыль, идет к воротам.) Заодно и со вторым земляком познакомлюсь. Посмотрим, какой он человек... (Уходит.)
Во дворе появляется заместитель Дашдамирова. Он в черном костюме, с портфелем. Торопливо пересекает двор, исчезает на лестнице, появляется на балконе второго этажа, останавливается у двери в квартиру Дашдамирова. Зейнаб и Шаргия с любопытством наблюдают за ним. Заместитель звонит в дверь.
Зейнаб. Что этот хромой про вино говорил? Нури. На свадьбу хочет приехать. Земляком оказался. Зейнаб. А вино зачем?
Нури (неохотно). Я думаю, он вообще не приедет. На болтуна похож.
Дашдамиров отпускает заместителя. Они проходят к письменному столу.
Заместитель. Не появился?
Дашдамиров. Пока нет.
Заместитель. Рагимов не звонил?
Дашдамиров отрицательно качает головой.
В техникуме все в порядке. В кабинет ваш никто не входит. Я предупредил, что, пока нет решения Комитета, входить в кабинет и трогать ваши личные вещи нарушение закона... Вчера они устроили еще одно собрание, на этот раз вместе со студентами.
Дашдамиров. Кто выступал?
Заместитель. Все... Опять сочинили ходатайство от имени коллектива. Я читал протокол. Обвиняют вас в профессиональной непригодности.
Дашдамиров. Это Сафиев ими крутит. Его работа.
Заместитель. Несомненно. Но и других недооценивать не стоит. Они все спелись.
Дашдамиров. Это его работа, директором хочет стать.
Заместитель. Они все за него горой. Меня Мансур беспокоит - очень некстати он возвращается... Вы звонили в милицию?
Дашдамиров. Нет.
Заместитель (мягко, но укоризненно). Надо позвонить, Он сразу же что-нибудь натворит по возвращении. Даже если он будет себя вести как ягненок, это же лишний козырь в руки Сафиеву и компании. Знаете, что они из этого могут раздуть? Сын директора педагогического техникума - уголовник. Да если они разнюхают об этом, они на весь мир шумиху поднимут. Ни в коем случае нельзя дать им такой козырь в руки. Сейчас одна надежда - на Рагимова. Только он может повлиять на Комитет. Если он вмешается в течение двух-трех дней, все будет в порядке. Но надо, чтобы в эти дни было тихо-спокойно. Я боюсь за Мансура, он обязательно что-нибудь натворит, как вернется, вы лучше меня знаете...
Дашдамиров. А что я могу сделать? Он уже давно мог вернуться - сам не хотел.
Заместитель. Надо выяснить точный день приезда и как-нибудь задержать его возвращение на пару недель, пока не решится ваше дело. Его не имели права досрочно освобождать, в постановлении имелись в виду лица, не представляющие опасности для общества. Вы должны обязательно позвонить в милицию.
Дашдамиров. Ты думаешь?
Заместитель. Уверен. Другого выхода нет.
Дашдамиров поднимает трубку, начинает набирать номер.
3 е й н а б (кивает на потолок). Что-то зачастил туда этот, с портфелем, каждый день ходит.
Ш а р г и я. Случилось, наверное, что-нибудь.
3 е й н а б. И машина по утрам не приезжает. Дела, кажется, плохи у нашего соседушки.
Али (ласкает голубя). Говорят, Мансур возвращается.
3 е й н а б. Заткнись! (Повторяет со злорадством.) Кажется, у нашего дорогого соседушки дела совсем плохи, если по утрам машина не приезжает. Есть все-таки бог на свете, видит, что творится на земле.
Дашдамиров. Милиция?.. Алло, милиция? (Дает отбой, снова набирает номер.)
3 е й н а б. Подождите, еще не то будет. За все обиды, которые он нам причинил, покарает его судьба. Я такой человек, меня безнаказанно обидеть нельзя. Ну и что же, что мой муж неудачник, не выбился в люди?! Значит, мне на голову надо сесть? Воду на меня лить?
Дашдамиров. Занято. (Продолжает набирать номер.)
3 е й н а б. Каждый раз вежливо просила его покойную жену: "Дорогая соседка, меньше воды лей, когда полы моешь, протекают они, проклятые, у тебя, пропускают грязную воду на голову деткам моим, а разве их не жалко?" Старший, правда, с утра водкой наливается, совсем стыд потерял и разум.
Али (виновато). Я не пил сегодня.
3 е й н а б. Еще выпьешь, день только начался. Ел бы хоть как следует... Котлеты я тебе там оставила, на столе. Вот здесь вы у меня сидите (показывает на горло), и ты и твой отец. Совсем выжил из ума старик.
Н у р и (громко). Опять завелась эта женщина! Замолчи сейчас же!
3 е й н а б. А ты не кричи на меня... Не дадут даже рта раскрыть.
Дашдамиров. Милиция?.. Алло, милиция?.. Мне полковника Кафарова... Хорошо... (Ждет.) Товарищ Кафаров?.. Здравствуйте. Дашдамиров вас беспокоит, директор техникума... Как дела, как здоровье?.. Ничего, спасибо... Возвращается... Да, да... Какие могут быть шутки? Еще два года назад мог вернуться как досрочно освобожденный. Я тоже не понимаю, каким образом... На целых два года раньше срока... Судимость одна... Опять начнутся мои мучения, а у меня уже нет ни сил, ни здоровья терпеть это... Не знаю, что делать. С одной стороны, сын родной, сердце болит, когда думаю о нем. С другой стороны... Вы с самого начала были свидетелем моего горя, все на ваших глазах происходило... От него всего можно ожидать, очень характер беспокойный... А у меня такое сейчас положение, что его приезд совсем некстати... Да, на службе...
Заместитель предостерегающе машет руками, чтобы Дашдамиров не проговорился.
Нет, ничего особенного... Не знаю, не знаю. А как ваши дела? Ну, слава богу... Пришлите, конечно, но он этих подписок десятки давал... Да, условно-досрочное... Спасибо, позвоню... Всего хорошего. (Вешает трубку, устало опускается на стул.)
Заместитель. Ну что?
Дашдамиров (горестно вздохнув). Кто бы мог подумать, что я возвращению единственного сына рад не буду...
Заместитель. Он сам виноват.
Дашдамиров. А может, он исправился?
Заместитель. Чудес не бывает.
Дашдамиров. Врагу своему такого не желаю. Бедный мой сын, почему именно он должен был получиться таким? В чем моя вина?
Заместитель (кивает на телефон). Что он сказал?
Дашдамиров. Что он может сделать? Объяснил, что раз освобождение условно-досрочное, то за любое нарушение era могут забрать на два года. Это мы и без него знали.
Заместитель. Но они примут меры со своей стороны?
Дашдамиров. Сказал, чтобы я написал заявление на имя начальника милиции. Подписку с него возьмут, как вернется, но ничего определенного не обещал. Надо же было получиться такому совпадению. Еще месяц назад я был бы рад его возвращению... (Берет со стола одну из бумаг, принесенных заместителем.)
Али (продолжает возиться с голубями). Летом птица хорошо ест, поэтому красивая.
3 е и н а б. Иди поешь, я тебе говорю. С утра ничего не ел.
Заместитель. Лучше я вам прочту вслух. Вы не разберете мой почерк.
Дашдамиров (отдает бумагу). Рагимов должен мне помочь, я очень надеюсь на него.
Заместитель. Яв этом уверен. Он столько лет вас знает" Нельзя не посчитаться с вашей биографией и заслугами.
Дашдамиров. Да. Вся моя жизнь как на ладони, ни одного пятнышка нет... Ну, давай читай, посмотрим, что ты там написал.
Заместитель (читает). "Министру..." Ну тут все, как обычно... "От..." Так... "Заявление. Уважаемый Энвер Халилович: В мае месяце сего года одна из городских газет опубликовала статью под названием "Габиб Аллахьярович гневается", в которой справедливо критиковали меня за некоторые несовместимые со званием советского педагога действия. В частности, в ней указывалось на тот факт, что в субботу тридцатого апреля в физкультурном зале техникума неизвестным лицом был оставлен открытым водопроводный кран, в результате чего вода, лившаяся из него всю субботу и воскресенье, залила зал и большинство комнат нижнего этажа. Автор статьи обвиняет меня в том, что..."
Дашдамиров (поправляет его). "Справедливо обвиняет меня...".
Заместитель, "...справедливо обвиняет меня в том, что, обнаружив в понедельник вышеуказанный факт, я в пылу гнева уволил с работы всю кафедру физкультуры, включая тренера по футболу...". Так (пробегает глазами заявление), так... Тут дальше перечисление обвинений - это я уже читал вчера... ваши оправдания... Так... теперь о демонстрации. (Читает дальше.) "Что касается того, что я отдал распоряжение на первомайской демонстрации юношам и девушками идти двумя отдельными колоннами, то..."
Дашдамиров. Ты прочти, лучше, как написал мою биографию.
Заместитель (читает). "Уважаемый товарищ Рагимов! Все свои силы и знания я отдал нашему народу. С тысяча девятьсот двадцать восьмого года я нахожусь на руководящей работе. В тысяча девятьсот тридцать четвертом году я закончил рабфак и с тех пор, вот уже тридцать пять лет, работаю в Октябрьском районе Баку на разных должностях: председателем райсовета, директором средней школы, директором швейного цеха, заведующим клубом, директором чаеразвесочной фабрики, заведующим пиявочной лабораторией Общества охотников и рыболовов, начальником районного ОБХСС, судебным исполнителем, директором кинотеатра, заведующим РОНО и, наконец, с тысяча девятьсот шестьдесят второго года директором педагогического техникума".
Дашдамиров. Не надо все перечислять. Дай сюда. (Берет заявление и начинает что-то исправлять в нем.)
3 е и н а б. Сколько раз его покойной жене говорила: "Имей совесть, не строй из себя царицу. Твой муж наверх пошел, посты занимает, а мой, несчастный, опустил голову, на хлеб насущный зарабатывает - ну, бывает так, не дал бог ума человеку, - но ведь сколько лет они друзьями были, хлеб-соль делили, одним одеялом укрывались, зачем мучаешь, меня? На голову воду льешь, по милициям таскаешь, стоит только слово сказать... Что такого обидного я тебе говорила?"
С улицы доносится скрип тормозов, стук захлопнувшейся автомобильной дверцы.
Ш а р г и я. Это Салех...
Али бросается в подворотню. Сталкивается с Салехом, высоким, поджарым парнем, который тащит на себе огромный ящик. Али пытается помочь ему, но Салех отгоняет его.
Салех. Не трогай. Тяжелый. Там мешок у машины, его принеси. (Опускает ящик на землю, вытирает пот.) Здесь минеральная вода, пиво, лимонад, водка...
Шаргия полотенцем вытирает пот с его лица
Вино... Хлеб тоже купил, десять буханок, мяса еще шесть кило купил, боюсь, барашка не хватит - маленький. Фрукты в холодильник положите - испортятся. (Обращается к Али, который притащил наконец мешок.) Тебе костюм купил. И туфли.
Али. Где?
С а л е х. Потом дам. Вечером. (Женщинам.) А вы начинайте стол накрывать. Времени мало осталось.
Ш а р г и я (спокойно). Заканчиваем уже.
С а л е х. Давайте, давайте! Я скоро приеду. (Уходит так же внезапно, как появился, очень энергичный, порывистый.)
Шаргия извлекает из ящика мужской костюм.
Али. Это мой.
Шаргия. Все равно ведь пропьешь.
3 е и н а б. Хоть перед невестой Фарида не стыдно будет, а то противно смотреть на его лохмотья. (Неодобрительно смотрит на сына, который опять занялся своими голубями.)
Hyp и (показывает на зеленую дверь). Надо нового соседа пригласить. Неудобно, все-таки сосед.
3 е и н а б. Забыли у Салеха спросить. Все же его сыну год исполняется, пусть он решает, кого пригласить.
Шаргия. Ничего, он против не будет.
Дашдамиров. "То же самое я могу сказать в ответ на обвинения, что я не позволял студенткам техникума красить глаза и губы, носить открытые платья и короткие юбки. Я действительно так поступал ради моральной чистоты этих студенток, которых мы готовим как будущих педагогов". Читай дальше...
Заместитель (читает). "После опубликования фельетона в техникуме состоялось собрание, на котором присутствовали представители Комитета. Товарищи критиковали меня и, учитывая мой возраст, предложили уйти на пенсию...".
Дашдамиров. Надо написать, что, может быть, в педагогике я и не очень хорошо разбираюсь, но у меня еще много сил, пусть используют меня на другой работе.
Заместитель. Это я написал ниже.
Дашдамиров. Дай посмотрю.
3 е и н а б. Пора вынести столы во двор. (К Нури.) Хватит стучать молотком. Помоги нам. (К Али.) Ты тоже вставай.
Все уходят в дом за столами. Во двор входят Фарид и Рена.
Ф а р и д. Странно, не слышно стука молотка. В последнее время отец из-за нашей свадьбы работает день и ночь.
Рена. Бедняга! А что, много денег нужно на свадьбу?
Ф а р и д. Тысячи две. И столько же на подарки невесте.
Рена. Обойдусь как-нибудь без твоих подарков.
Фарид. Я бы тоже рад. Но ничего поделать не могу. Для них это вопрос чести, в лепешку расшибутся, но подарят тебе все, что полагается.
Рена. Бедняги. А почему свадьба такая дорогая?
Фарид (с шутливой готовностью). Могу объяснить. Будет больше ста человек, музыка, автомашины, а это все стоит денег.
Рена. Но это же безумие! Ты свои деньги тратишь на себя, а бедные родители - откуда у них могут быть такие деньги?
Фарид (улыбается). Почему? Я слышал, сапожники неплохо зарабатывают.
Рена. Им придется влезть в долги. А главное - это никому не нужно, ни им, ни нам.
Фарид (шутливо, с пафосом). Это нужно обществу!
Рена смотрит на него укоризненно.
(Неожиданно серьезно.) Я бы сам рад плюнуть на свадьбу. Но для стариков это вопрос престижа. Всю жизнь они ждали дня моей свадьбы. Так что пусть будет все так, как они хотят.
Рена подходит ближе, прижимается к нему, он вынужден ее обнять.
Целуются.
Дашдамиров (кончив читать заявление). Ну, кажется, все в порядке. Срочно перепечатай и сегодня же отвези Рагимо-ву. Теперь вся надежда на него. Странно, что он не позвонил. Я и жене его сказал, что хочу попасть к нему на прием, и секретарше... Он должен помочь мне.
Заместитель. Несомненно. Зачем тогда нужны друзья, если в такие минуты не будут помогать друг другу?
Дашдамиров. Я много хорошего сделал ему в свое время.
Заместитель. Он должен помочь вам. (Собирает бумаги со стола.)
Фарид (сделав над собой усилие). Неудобно, нас могут увидеть...
Рена. Никого же нет...
Фарид (усмехаясь). Учти - это может плохо кончиться. Я начинаю звереть.
Рена. (тоже улыбается). Сомневаюсь.
Фарид (строит страшную рожу и как бы собирается наброситься на Рену. Но потом, шутливо вздохнув, опускает руки). Не могу. Ну почему я такой порядочный?! Почему у меня такие твердые моральные устои? (Целует ее.)
Р е н а. Шут гороховый.
Долго целуются.
Ф а р и д. Я опять начинаю звереть...
Из-за зеленой двери раздаются протяжные усталые женские крики: "Помогите!! Помогите!! На помощь!.."
Р е н а (вздрагивает, отшатывается от Фаиада, испуганно смотрит на зеленую дверь). Кто это?
Фарид (неохотно). Соседи. Супружеская пара...
Дашдамиров. Опять началось. Сумасшедший дом, а не двор.
Hypи, Зейнаб, Али выносят во двор стол.
Н у р и. Чего он хочет от нее, понять не могу.
Зейнаб. Сама виновата, надо было блюсти себя... (Радостно.) А, доченька, здравствуй! Добро пожаловать в наш дом. {Идет к Рене, целует ее.)
Hypи. Здравствуй, дочка... Ну, что он сейчас от нее хочет?
Зейнаб (пожимая плечами). Проходи, садись, дочка. Не обращай внимания на такие вещи. В жизни еще много чего услышишь и увидишь.
Али (идет к голубям). Он хочет, чтобы она уехала вместе с ребенком...
Зейнаб. Ты заткнись, это не твоего ума дело.
Женщина за зеленой дверью продолжает звать на помощь.
Дашдамиров. Закрой окно.
Заместитель (поспешно захлопывает створку окна) Я пойду. По дороге зайду в техникум.
Дашдамиров. Иди, иди. Я еще раз попытаюсь дозвониться до Рагимова. Вся надежда на него.
Заместитель уходит.
Р е н а. Бедная женщина... (Неуверенно Фариду.) Как-то помочь ей надо...
Зейнаб. А как ей поможешь? У нее муж такой демагог, что ничего ему не докажешь и еще сам виноват останешься. Она же дура, что он захочет, то она и скажет.
Фарид. Я однажды влип в подобную историю. На улице одна звала на помощь, а когда я вмешался, оказалось, что это ее муж, и они вдвоем на меня набросились. С супружескими парами лучше не связываться... (К Зейнаб.) Мы, кажется, рано пришли?
Зейнаб. Вы же не гости. Когда захотели, тогда и пришли.
Ш а р г и я. Мы уже на стол накрываем, скоро все соберутся.
Нури проходит в свою будку и приступает к работе. С небольшими перерывами, все тише и тише раздается голос женщины за зеленой дверью.
Дашдамиров садится за письменный стол с телефоном. Он ждет звонка. Заместитель проходит через двор, испуганно оглядываясь на зеленую дверь.
Р е н а (к Шаргии и Зейнаб). Чем я могу помочь?
Зейнаб. Ничем. Разве я позволю, чтоб моя дорогая невестка в такой день работала? Ты для меня самый почетный гость сегодня. Садись сюда. (Показывает на стул.) Сейчас мы накроем на стол, с минуты на минуту гости должны подойти.
Али. Надо барана зарезать, потом поздно будет.
3 е и н а б. Заткнись. (Шаргии.) Ты пока поставь мясо на огонь. Из барана шашлык сделаем. (Рене.) Хотела бы я, чтобы Габиб Дашдамиров, - это у нас сосед такой есть, на втором этаже, - тебя увидел, понял бы, из какой семьи Фарид невесту взял, с каким уважаемым домом породнился. Чтобы поменьше воображал. Жаль, жена его богу душу отдала, а то бы лопнул от зависти. Всю жизнь строили из себя больших людей, а у самих сын по тюрьмам скитается.
Ш а р г и я. Мансур хороший парень. Жалко его.
Зейнаб. Я против него ничего не имею, он на родителей не похож. Но что в тюрьму попал лет пять назад, это бог за мои обиды им отомстил, и не то еще им будет!
Фарид. Мама, хватит.
Р е н а. А в чем дело?
Фарид. Длинная история.
Зейнаб. Ничего, я расскажу. Моя невестка сразу должна узнать, кто мой враг, а кто друг. Вот там он живет, над нами. (Показывает.) Пятьдесят лет назад вместе с отцом Фарида пришел в этот двор, от армяно-азербайджанской резни бежали сюда из деревни. Еще несколько лет здесь дружили, вместе сапоги шили, вместе ели, вместе пили. Потом он в гору пошел. Рост у него большой, потому заметили. Туда потянули, сюда потянули, научили, обучили - шишкой стал. И с тех пор житья нам не Давал.
Ш а р г и я. В основном жена его.
Зейнаб (Рене). А что он, не мужчина? Почему терпел?
Рена (улыбается). Да, мужчина должен быть хозяином в доме.
3 е и н а б. Молодец! Правильно воспитал тебя отец. Недаром писатель, умный человек.
Али. Говорят, Мансур возвращается.
3 е и н а б. Заткнись... Сын на них не похож, справедливый человек. Но драчун был страшный. Дня не было, чтобы не подрался с кем-нибудь. Кровь в нем кипела. За всех заступался, во все вмешивался. Пять лет дали. Милиционеру погон сорвал.
Ф а р и д. Не совсем так было.
3 е и н а б. Так, не так, но погон сорвал. Своими ушами на суде слышала.
Ф ар ид (Рене). Я же рассказывал тебе. Из-за девушки все
получилось.
Рена (насмешливо). Из-за твоей первой любви?
3 е и н а б. Какая еще любовь? Просто встречался с ней. Я разве позволила бы ему жениться тогда - на четвертый курс
он только перешел.
Ф а р и д. Тогда была эпоха танцевальных вечеров, дня не было, чтобы где-нибудь не проводился - в АзНИИ, Политехническом, Желдоре, ДОФе.
Рена. Что такое ДОФ?
Ф а р и д. Дом флота. И на каждой такой танцплощадке была своя группа, человек десять-пятнадцать - их все боялись. Они делали что хотели, задевали всех, заставляли девушек танцевать с собой, били непослушных. А мы вступались за обиженных. Не специально, конечно, но так получалось, что каждый вечер кончался дракой. Страшное дело было. Как выжили, не знаю.
Зейнаб (осуждающе, но не без гордости). Он же весь в шрамах. Посмотри целого места на лице нет.
Ф а р и д. И каждый раз все затевал Мансур. У него просто патологическая чувствительность была на несправедливость, всех защищал...
Зейнаб. Чуть Фарида из-за него не посадили.
Ф а р и д. Не только меня.
Зейнаб. Десять человек судили. Я думала - умру. Пять дней суд шел. Если бы Фарида посадили, я бы умерла. Весь институт за него вступился. Он же круглый отличник был. Его все любили.
Рена. В каком году это было?
'Ф а р и д. В пятьдесят девятом.
Зейнаб. Как время бежит! Пять лет как один год пролетели. А почему вы здесь стоите? Проходите в комнату.
Во время этого разговора Шаргия уже установила посреди двора столы, покрыла белой скатертью, расставила стулья, Фарид и Рена в сопровождении Зейнаб проходят в дом.
Дашдамиров (до этого неподвижно сидевший за столом снимает трубку и набирает номер). Алло... Алло... Приемная товарища Рагимова?.. Здравствуйте, девушка. Я уже беспокоил вас сегодня. Дашдамиров это говорит. Вы обещали сказать ему,, что я хочу попасть на прием... И что он сказал?.. Так... Неужели ничего не сказал? Не может быть, девушка... Что же делать? Мне обязательно нужно поговорить с ним... Я понимаю... но.... (Вешает трубку, остается сидеть за столом.)
Во двор выходит Фарид, подходит к Али, занятому голубями.
Фарид. А ты откуда знаешь, что Мансур возвращается?
А л и. Участковый сказал.
Фарид. Завтра с утра за мебелью поедем. (Отцу.) Я уже договорился насчет мебели. Румынская. Спальня, столовая и кабинет.
Н у р и. Прямо сюда привезете?
Фарид. Конечно. Зачем десять раз возить - к ним, потом сюда.
Н у р и. Так полагается. Раз родители невесты дают приданое, то его должны привезти в этот дом в день свадьбы вместе с невестой.
Фарид. Не будь формалистом.
Н у р и. Пригласительные билеты заказал?
