Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Хургада. Русские забавы на отдыхе

ModernLib.Net / Юмористическая проза / Есин Сергей Николаевич / Хургада. Русские забавы на отдыхе - Чтение (стр. 1)
Автор: Есин Сергей Николаевич
Жанры: Юмористическая проза,
Современная проза

 

 


Сергей Николаевич ЕСИН

ХУРГАДА

РУССКИЕ ЗАБАВЫ НА ОТДЫХЕ

1. Фальшивомонетчик

Не следует думать, что средний класс в России, которому по деньгам и размаху предпринять путешествие в Хургаду, в Египет, так уж малочислен. Отнюдь. Ну, предположим, не совсем сложившийся средний класс, еще не настоящее стадо голодных волков и хитрых лисиц, но уже полкласса, полстаи. Уже, так сказать, появились шустрые наклевушки, зашевелились и затрещали липкие почки, готовые выпустить, как сказал классик, клейкие листочки. Собрал триста-четыреста долларов праведным или неправедным трудом – нынче все перепуталось, стало с ног на голову, и пойди разберись, какой труд праведный и махнул на зарубежный курорт. А в отношении доходов наш буржуазный, бывший советский, суд, всегда готов поддержать сытого и имущего. Сегодня олигарх, а завтра плут-арх.

В общем, если говорить прямо, то, безо всяких комплексов, представителем этого самого среднего класса ощущал себя московский таксист Толик Захаров, тридцати лет, женат, разведен, снова женат, снова разведен, не сидел, не привлекался, алиментщик и честный, ну почти честный, налогоплательщик.

Почти, если пользоваться выражением телевидения, вышел из тени. А кто же полностью выходит из тени, когда, так сказать, идет "левая работа", не крутится счетчик, появляется провинциальный лох, который хочет от Казанского вокзала доехать до Ярославского, а Толя везет его через смотровую площадку Университета и парк Победы? Это уже частная инициатива, здесь возникает первоначальный капитал, основа для жизни и процветания. Доллар здесь вылупляется из скучного российского рубля! Он – основа цивилизованной, с пивом и девочками, жизни. Как Толе нравится сочная московская жизнь, уезжать никуда не хочется!

Но все едут. Даже легкомысленные студентки, по утрам ходящие на лекции, а вечерами рядом со своими молодыми и не очень товарками из стран СНГ, а в основном с Украины и Молдавии, товарками, которые не учатся, – так вот даже эти легкомысленные красотки, которые выстраиваются под светом фар иномарок и русских "Нив", маскирующихся под джипы " Гранд-Чароки" на Ленинградском шоссе, и те едут в Египет отдохнуть. Едут, чтобы покупаться, пошлифовать загаром кожу и честно, как цыпочки, вести две недели чистую жизнь девочек-недотрог. Вот и Толя, в соответствии с поведением широких масс, взял горящую путевку в Хургаду, в средний отельчик "Покрывало Фатимы" и приехал. Русские идут. "Ура!" – как сказал бы молодой русский писатель Сергей Шаргунов.

Ему сразу все и безоговорочно понравилось. Моря еще не было видно, но какой порядок! Везде, чуть ли не на каждом углу, у каждой двери в аэропорту солдат по полной форме – в белой куртке и каких-то кожаных наплечниках и с оружием. А какой аэропорт! Какая фантазия у этих арабов, когда их аэропорты проектируют наши европейские архитекторы! Аэропорт в виде бедуинских шатров, один шатер рядом с другим, только из камня, стекла и металла и, как ураган, – везде дуют кондиционеры. Это похлеще, чем в Шереметьево, где Толя регулярно берет и левых и, так сказать, правых пассажиров. "Левых" – это которых везти надо через смотровую площадку, а "правые" – это которые все знают и начинают говорить о тарифе, распоряжениях мэра Лужкова и милиции. Как будто все это не одно и то же, как будто все не в компоте и, мысля расширительно, и коммунисты, и демократы, и олигархи, и просто богатые не в одном стакане. Все друг за дружку.

В аэропорту Толя встретился – внезапные встречи случаются не только в плохой литературе, но и в жизни – со своим старым московским знакомым Джафаром. Джафар лет семь назад учился в университете имени Патриса Лумумбы в Москве на врача-гинеколога, но вел себя очень весело, как и подобало молодому человеку, увлекался московскими девочками, пил и через знакомого суданца приторговывал наркотиками. Жил Джафар в общежитии университета на Ленинском проспекте, и иногда туда Толя привозил к нему верных и проверенных клиентов. Все у них шло путем, пока Джафара то ли из-за наркотиков, то ли за неуспеваемость, то ли за спекуляцию – хотя почему одним можно спекулировать и заиметь состояние и даже стать вице-премьером, а другим нельзя? – то ли за какие-то иные дела, о которых знало лишь ФСБ, не исключили из университета и не выслали из России. Тогда Толя вез Джафара в аэропорт, и по дороге они еще говорили, что обязательно встретятся. Встретились.

Вот что значит не грызть никому не нужную науку, а заниматься прямым и веселым общением. Из-за своего хорошего знания русского языка Джафар теперь не сидит в скучном больничном покое, разглядывая лобки у старых тетушек, а встречает, как представитель фирмы, у трона молоденьких девочек-туристок и развозит их по отелям. Здесь, как положено, каждый отель высылает к рейсам из России и других стран свой автобус. В общем встретились, потерлись щеками друг о друга, вроде бы как целуясь, похлопали друг друга по плечам.

– Как поживаешь?

– Хорошо живу.

– А ты как живешь?

– А я живу, как видишь.

Поговорили быстро, пока шла очередь к таможенникам, и о разных московских знакомых. Одни живы, а другие умерли от пьянства или от спида. И сразу же здесь, как другу, Джафар предложил Толику поменять его сраные американские доллары на сраные египетские фунты. Естественно по льготному курсу. При этом он очень тревожно оглянулся. Но Анатолий и без того знал, что в Египте этот "чейндж", как и при советской власти, крупное преступление.

– Отчего же не поменять! На…ть, скажем так, нагреть любое государство, с каждой обмененной монетки гребущее себе проценты, всегда приятно. В кайф – и другу услужить.

Тут же сговорились о соответствующем, как водится, курсе. Тут же в туалете поменялись. Туалет несколько для Толика необычный, каждый толчок снабжен водяной струей. Согласно мусульманскому обычаю мужчина тоже подмывается после очередной оправки. А может быть, у них просто с туалетной бумагой или с мягким листочком смородины или капустки, как в былые времена у нас, нехватка? Из-за нехватки в пустынях обтирочного материала традиция и возникает. В общем, гибрид туалета и придумки современной щепетильной цивилизации – аппарата биде. Во время передачи одной суммы – в одни руки и другой – в другие возникло у Толика некое сомнение: а не рисованные или ксерокопированные ему передают египетские деньги? Со своей стороны он тут же подумал: "А мои доллары что настоящие? Я их тоже за полцены для этих придурочных египтян купил." Обменялись, раскланялись, пригласил Джафар Толика в заведение "Подмосковные вечера", где он на правах совладельца в свободное от встреч и проводов время развлекал приезжих туристов.

– Как развлекаешь?

– Какие развлечения нужны настоящему мужчине?

– Ну, выпивка.

– Выпивка тоже годится.

– Тогда женщины?

– Совершенно верно. Вы выиграли шесть балов, – как утверждал в мое время Саша Маслюков, ведущий молодежной игры "КВН", – Джафар говорил это все почти совсем без акцента, вот что значит долго общаться с русскими и советскими девушками. – А Саша Маслюков все еще ведет передачу?

– Ведет, ведет, – сказал Толик.

– Ах, какой он долгожитель! – сказал Джафар, и на этом они расстались. Толик пошел предъявлять таможенникам свой багаж, а Джафар повел группу своих туристов к автобусу.

В назначенном отеле "Покрывало Фатимы" Толе все очень понравилось: а много ли московскому таксисту надо? Здесь и кормежка классная, и простыни чистые, и балкон, и море, и пляж с зонтиком. Зонтик и даже полотенце бесплатно. Говорят, еще есть отели, где "все включено". Напитки – пей сколько не хочу, еда – хоть десять раз за день, хоть этим местом жри, вот бы в такой, но и что имеем, мы тоже ценим. Пролетариат любит простые радости.

Толик привык к быстрому мельканью пейзажей, людей и предметов перед глазами – жизнь на колесах, кочевая, поэтому быстро все обежал, даже полюбовался на вольер в парке с полудохлыми фламинго и осмотрел спортзал с тренажерами и финскую сауну за дополнительную, к сожалению, плату. Окунулся по-быстрому в море, пообедал – халявное не отдам никому, – выпил в баре височки – цены просто горячие, – потом поужинал, не желая деньги, которые добыты тяжелым трудом, тратить зря, необходимо поглощать все, что оплачено, и, как только стемнело и на грязноватых улицах зажглись электрические огни, вышел в город. Восток!

Ну, чего город описывать, когда все там по кино и телевидению известно: набережная и магазины. Ну, магазины и магазинчики с разным для туристов говнецом. Этакое Сочи, но в восточно-мусульманском варианте. Фальшивое золотишко, маечки, полотенца, средства от и для загара – чухня. Толпа отдыхающих кто в чем: длинные юбки, короткие шорты, иногда на девушках и широкоформатных дамах только трусики, похожие на штаники, и бюстгальтеры с плотной синтетической прокладкой. Грудь – при такой имитации – закачаешься. Есть, конечно, и мужчины, в основном пузатые, с квадратными просторными жопами, молодящиеся – но кто смотрит на мужчин, на этих старых биржевых козлов? Увлекательная и пестрая, если брать в целом, картина.

И здесь, среди этого великолепия и международного запаха дезодорантов, Толик ходил, бродил, с восторгом изучал иностранную жизнь, пока ноги сами не вынесли его к интернациональному бару "Подмосковные вечера", где управлялся его друг Джафар.

На дверях бара, как раз под зеленой, в мусульманский тон, неоновой вывеской – на русском языке и со стилизованным изображением то ли матрешки в платочке, то ли березки в покрывале – прямо на дверях, на русском языке, понятном не только россиянам, но и жителям Белоруссии, Украины, Молдавии и других стран с избыточным и сочным женским населением, висело отпечатанное на принтере объявление: "Требуются для работы официантками девушки. Знание английского языка не обязательно". "Ну, тогда сюда", – решил про себя веселый Толик и смело потянул дверь.

Сразу же в тесноватой комнате с барной, на четырех вертящихся табуретах, стойкой и отсутствием посетителей увидел он Джафара. Ах, здорово, здорово. Как я тебя наколол! А как я тебя наколол! Хе-хе! Ха-ха. Потерлись щеками друг о друга, выражая дружелюбие.

– Нет ли какого-нибудь товара? – спросил Джафар.

– А какого? – спросил Толик.

– Ну, дури какой-нибудь натуральной или синтетической, – ответил Джафар.

"Так я и потащу через границу дурь, чтобы ты мне ее фальшаком отоваривал. Мне что, ее некому в Москве отоварить", – подумал Анатолий, но радостно и с энтузиазмом ответил:

– Ай, ай, как же я не сообразил джагушки прихватить. В следующий раз обязательно привезу. Обязательно. Я ведь не ожидал, что тебя здесь встречу.

Поговорили и перешли к делу. Сразу же устроили смотрины. В соседней комнате сидело несколько девушек славянской внешности, все, как одна блондинки, некоторые только в белых и длинных сапогах из искусственной кожи. Точь-в-точь как видел Толик в разных эротических фильмах, которые продаются на кассетах возле Казанского и Ярославского с Ленинградским вокзалов и в других московских местах.

– Некоторые из них знают английский язык, – сказал Джафар с гордостью.

– Сами учились, по самоучителю Илоны Давыдовой, или с образованием?

– Ты меня, Толик, обижаешь, – сказал Джафар, – многие даже на двух языках говорят, потому что в Москве в институте имени Мориса Тореза преподают по два языка.

– А! – только и мог вымолвить Толик, своим восхищением поддерживая высокую оценку советского, а потом и русского высшего образования, и мельком оглядел соотечественниц и жительниц стран СНГ. Девушки были качественные и молодые. Но, с другой стороны, признав их интеллектуальную и женскую привлекательность, он все же ехал в другую страну за некоторой свежей новизной. Поэтому, выразив поднятием бровей и разведением в стороны своих коротких ручонок восхищение, он, эдак деликатно придвинувшись к Джафару, сказал:

– Если девушки не обидятся, мне на первый раз чего-нибудь восточного, с колоритом.

– Ах, колорит! У тебя, Анатолий, замечательный вкус! Колорит сейчас организуем, пройдем в другую комнату. Но это у нас, как и у вас в России, только за валюту.

– Конечно, конечно, – понимающе сказал Толик и подумал о том, что очень предусмотрительно он Джафару не сообщил, что уже знает о его проделках.

Прошли в соседнюю, за ковровой портьерой, маленькую комнату. И там наконец увидел Анатолий желанное восточное чудо. Всё, как на рисунках в знаменитом дореволюционном издании сказок "Тысяча и одной ночи". "Я расскажу тебе, мой повелитель…" В этой живописной обстановке, среди ковров, на низком диванчике возлежала в шальварах, совсем не прозрачных, в какой-то кофте с шарфом, закрывающим все лицо, некая соблазнительная восточная гурия. Было жарко. Под потолком горел неоновый светильник. Рядом с гурией, как на картинке, стояло блюдо с фруктами и сладостями и, конечно, кальян.

– А почему же девушка тепло одета, как для лесоповала? – спросил Анатолий.

– А так положено, – ответил Джафар, закрывая за собой ковровую завесу, – ее зовут Зулейка.

Привычная светская формулировка "так надо" очень Анатолия успокоила.

Дальше Анатолий и Зулейка начали играть. Анатолий снял с нее легкий башмачок, и Зулейка на ясном и прямом английском, как Илона Давыдова, потребовала с него пять долларов. Анатолий вздохнул и достал египетские фунты. Фунты не очень Зулейке понравились, она их куда-то быстро сунула и приготовила для Анатолия новое требование. Но ведь фунты-то были фальшивые, как и его, Анатолия, доллары. Много Зулейка не просила, полагая, что всяких вещиц и вещей, платочков и шарфиков у нее на теле много. Каждая вещь ведь распаляет мужчину. Но она не предполагала, что Анатолий тоже очень современный и предприимчивый человек. Он удовлетворился туфельками и шальварами. Элегант! Он расположил замечательную, с белым соблазнительным телом (нижняя половина) Зулейку так, как располагал одну из своих партнерш в фильме Феллини "Казанова" знаменитый авантюрист восемнадцатого века. Фильм этот Анатолий видел по телевидению. Анатолию и фильм, и задница Зулейки нравились. Он, трудясь в поте лица, как сказали бы в Москве, в мужской компании, "со свистом", представляя себя героем и авантюристом. И мы не лыком шиты!

Но в какой-то момент в его сознание вошла новая фантазия. Чего же он так все, как шпион и взломщик, тайно? Тем более, что ему вдруг показалось, что его Зулейка, сдавшая ему в аренду соблазнительную часть своего тела, несколько отвлеклась. Ему даже показалось, что она равнодушничает и пересчитывает деньги. Тело было хорошее. Но в сознание его вошел, как уже было сказано, новый герой – это герой фильма Мотыля "Белое солнце пустыни" Федор Сухов. Ох, чего-то главного Мотыль в этой картине не показал! И вот тут-то, как бы даже помимо него, из уст Анатолия Захарова, как клекот из клюва беркута, вырвалось:

– Зулейка, покажи личико.

Повисла секундная смысловая пауза, когда оба партнера, вовлеченные в процесс, не приостанавливали страсть движений, но вот пауза закончилась, и прерывистый голос на совершенно отчетливом русском языке вдруг произнес:

– Чтобы личико посмотреть, не надо фальшивые фунты совать.

"Землячка", – подумал ставший совсем счастливым Толик.

Осталось дописать основное. По завершению сцены из "Тысячи и одной ночи" Джафар попытался было выяснить финансовую сторону утренней сделки и начал что-то говорить о фальшивых долларах. Но ведь московский шофер Анатолий не был бы таксистом, если бы не знал все, переулки и закоулки повсюду.

Может быть, ты, Джафар, хочешь, чтобы я вызвал туристическую полицию? Или ты не знаешь, на чьей она будет стороне? Обмен валюты – это государственная монополия, мой повелитель".

На этом они дружески и расстались. Просто, как Е2 – Е4 Но на этом приключения московского таксиста в Хургаде не закончились.

2. Отдых деловой женщины

Официанта звали Али. Завтрак, белые фарфоровые чашки для чая и кофе, через стекло помазок пальмы, кусок синего, будто неживого моря, с впаянной в него моторной лодкой; но кондиционер создавал отсутствующую за окном прохладу. Это было первое утро после перелета.

Алла сразу определила возраст официанта – двадцать лет, хотя по опыту знала, восточные мужчины выглядят всегда немножко старше своих истинных лет. Алле иногда казалось, что в отелях такого типа подобных мальчиков всегда держат не случайно. Рост 180-182, вес, наверное, не больше шестидесяти пяти килограммов, ни грамма жира, широкие плоские плечи и тончайшая, как у муравья, талия. Такая внешняя бесплотность совсем не предполагала бестелесности. Алла прикинула, каков официант может быть в деле. Хорош, тонкие черты лица, высокие упрямые скулы и тяжелые крепкие руки. Уже не мальчик, но еще и не мужчина. На первый неподробный взгляд, под ремнем у этого мальчика было совсем не пусто.

Почтительно согнулся. Как и все в этом отеле, понимает русскую речь. Арабы вообще схватывают любую речь очень быстро. Алла сказала, что хочет кофе, а не чай. Пока пила кофе и ела кусочек сыра, она оглядела зал ресторана. Официант стоял у служебной тумбы сбоку и перетирал чашки. Определенно ее мальчик был лучший, самый качественный. Алла представила себе, как сама расстегнет ему брючный ремень. Но не надо торопиться. Это мероприятие тоже входит в отдых, и своего она не упустит.

Алле было сорок пять. Она приехала сюда, на египетский курорт, на неделю. Она работала частным нотариусом, то есть владела частной нотариальной конторой, и жизнь у нее была интересной. Жизнь ее состояла из дела и денег. На задворках ее дел находился муж, который занимался нефтью и тоже был увлечен деньгами и невероятными возможностями, которые предоставляла жизнь. Она вовремя и качественно закончила советский вуз. Хорошее образование очень много значит. Предыдущее время с его историей и проблемами казалось ей бредом. Вопросы, для чего надо делать деньги, ни Алла, ни ее муж не ставили, было интересно делать деньги и значиться богатыми и независимыми людьми. Имени мужа приводить не имеет смысла, потому что чуть позже описываемого эпизода, мужа Аллы застрелили. Стреляют очень многих из тех, кто занимается нефтью. Отдыхали они уже много лет порознь. Взрослый сын тоже уже был на периферии их интересов. Когда сын начинал себя совсем плохо вести, они закладывали его в частную дорогую наркологическую клинику.

По привычке быстро и конструктивно мыслить Алла сразу распланировала всю свою весеннюю каникулярную неделю. Она давно уже для себя определила, что отдыхать надо как минимум три раза в год, давать себе передышки, но отдыхать насыщенно. Всю неделю она будет рано вставать и рано ложиться. Утром непременно купаться в море, соли и разные биологически активные вещества впитываются в кожу. Она ни разу не выйдет за территорию отеля, магазины и сувениры – это не ее стихия. В Москве в магазинах есть все, а ради копеечной экономии она не станет трястись по жаре. Один день из шести она потратит на большую экскурсию в Луксор – это знаменитые египетские древности. Два раза, чтобы не прерывать московского цикла, она сходит в сауну, и через день станет посещать спортивный зал. Легкое плаванье на море – само собой разумеется. За неделю, лежа под зонтиком на пляже на легком морском ветерке она прочтет новый модный роман Пелевина, от жизни отставать нельзя. Непременный дневной послеобеденный сон. То, что она подписала и заверила печатями и своей подписью некоторые бумаги, связанные с бизнесом мужа, бумаги эти лучше бы не подписывать и не заверять, потому что за эти подписи могут и убить, она как бы забыла, вернее отложила, как мы откладываем какие-то продукты в холодильник или один из ящиков кухонного гарнитура, она отложила эти сомнения куда-то в уголок своего сознания. Будет, что будет.

Этого стройного мужественного мальчика она хотела бы получать каждый день где-то после обеда, точнее скорее перед ужином. Она уже знала из опыта, что после обеда официанты убирают со стола и накрывают на стол для ужина. Потом в ресторане наступает пауза. Ничего так не молодит пожилую женщину, как общение с молодым мужчиной. Это хорошо также действует на пищеварение. Лишь бы только этот молодой красавец не был захвачен какой-нибудь другой предприимчивой особой.

В обед Алла опрокинула недопитый стакан пива на скатерть. Она могла бы поклясться, что сделала это случайно. Но клясться ей было не перед кем, с ней за одним столом сидела семья из Узбекистана: молодые он и она и ребенок, девочка лет четырех в розовом платьице, а для Аллы это было ничто. У нее был обычай: за столом на курорте ни с кем не знакомиться и по возможности не разговаривать.

Мокрое пятно стало расползаться, но тут из-за ее плеча появилась загорелая рука Али. Он положил на скатерть салфетку и принялся промокать. Где-то в литературе (очень возможно, что в набоковской Лолите, когда автор описывает госпожу Гейз) Алла встретила выражение "холодная грация". Алле оно понравилось, поскольку было применимо и к ней. Это определение ее воодушевляло. С этой, самой свободной, грацией Алла, ничего не объясняя и не смущаясь, на мгновенье положила свою руку на руку Али. Она почувствовала, как рука официанта дрогнула. Кажется, узбекская семейная пара переглянулась. Но какое это имело значение!

Дальнейшее было делом техники. Она пересидела за столом узбекскую семью и долго пила свой кофе. Потом, когда Али подошел, чтобы забрать посуду, она достала из сумочки и демонстративно положила на стол ключ от своего номера. Ключ был прикреплен к значительной бляхе, на которой стояли цифры. Али посмотрел на клиентку, и тогда Алла на бумажной салфетке губной помадой, не торопясь, вполне отчетливо, как для неграмотного, написала – 17.00. Именно в это время в ресторане наступал перерыв.

Они не пили вина, не было никаких объятий и поцелуев. Мусульманские мужчины, как известно, не целуют в губы и не пьют вина. С точки зрения Аллы, любовь без поцелуя в губы ущербна. Но поцелуи в шею и в грудь были восхитительны. Алла сама расстегнула у Али брючный ремень. Молодость есть молодость. Тело у Али было сухое и быстрое. Он напоминал ящерицу. Когда Али снова оделся, Алла достала из сумочки и дала ему двадцать долларов. Потом подумала и к этой зеленой бумажке присоединила купюру в десять долларов. Слово "баксы" Алла не любила, считая неприличным.

За время ее отпуска они встречались пять раз, кроме того дня, когда состоялась экскурсия в Луксор. Пропустить свидание, так благотворно действующее на гормональную систему, было, конечно, обидно, но культура требовала жертв. После каждой встречи Алла давала Али тридцать долларов, и тот был очень доволен. Али не позволял себе никакой фамильярности или амикошонства. В зале ресторана официант был услужлив и внимателен, в постели несколько суховат. У Али была невеста, и он копил деньги на свадьбу и калым. Али бы, конечно, надо было немножко подкормить дать возможность отоспаться, но благотворительность не была специальностью Аллы. Тем не менее в день расставания она дала ему некие наградные – пятьдесят долларов одной купюрой. Бумажка была новая, и Алла твердо знала, что не фальшивая, потому что всегда меняла деньги в одном и том же пункте обмена валюты. Ее там знали.

Аллу убили утром, когда она подъехала к своей конторе на черном дорогом джипе. Зачем даме ездить на джипе? Из двора на улицу выбежали два киллера в черных масках и принялись палить из револьверов. У джипа были выбиты стекла, но особых повреждений не случилось. Машина, как написано в протоколе, поддавалась восстановлению. Хоронившие Аллу сослуживцы и близкие могли заметить, что весенний тропический загар с покойницы еще не сошел.

3. Новые кроссовки

Утром, еще до завтрака, Геннадий ходил занимать место на пляже. В этом, правда, не было особой нужды, потому что мест хватало всем постояльцам отеля, но, во-первых, по российской привычке хотелось за те же деньги получить что-то в первую очередь и лучше всех, а во-вторых, это было почти единственное время суток, когда Геннадий оставался один, и можно было всласть поглазеть на мир. Утром его жена Галина перед завтраком наводила красоту и по мобильному телефону разговаривала со своей мамой, тещей Геннадия.

Жена Галина была далеко не красавицей, а теща одинокая деловая женщина, торговавшая цветным металлом и владеющая конторой по покупке и продаже недвижимости. Муж у тещи, по слухам, когда-то имелся, а теперь она платила этому алкашу алименты. Дела у тещи шли хорошо. У женщин дела всегда идут лучше, чем у мужчин, потому что у женщин полностью отсутствует жалость, и все они сосредоточены только на бизнесе и деньгах. Правда, дела семейные у таких женщин всегда где-то сбоку, хотя и их они всегда контролируют. Контролировать надо все. Теща и женила Геннадия на Галине. Такие парни, как Геннадий, обычно не пьют, потому что им надо беречь свое здоровье и быстро уходящую молодость.

Геннадий был у тещи Светланы Алексеевны шофером, и она знала, что парень он точный, исполнительный, непьющий и вежливый. Также, как отметила теща, был Геннадий еще и в сексе крепким. Дочке не хотелось подкидывать что-то неопределенное. Светлана Алексеевна в этом смысле, как правило, проверяла всю свою мужскую обслугу на мужскую крепость: охранников и шоферов. Это было негласным условием работы. Так и характер сотрудника становился яснее, и вырабатывался как бы мотив личной преданности. Геннадий испытание прошел.

Когда-то, когда Светлана Алексеевна еще что-то, кроме счетов и договоров, читала, попалась ей на глаза книга про замечательную российскую императрицу Екатерину Великую. Этой модели Светлана Алексеевна и следовала. Надо, правда, сказать, что ее проходящие любимцы не нагличали, держались в тени, боялись своей патронши. Светлана Алексеевна старалась походить на великую императрицу и в этом. Но с Геннадием тем не менее, несмотря на всю ее опытность и знание жизни, Светлана Алексеевна ошиблась.

Геннадий родился и вырос на Украине, в Фастове, маленьком городе в полутора часах от Киева. Он отслужил службу в украинской армии и вернулся домой. В армии он поздоровел, укрепил мускулы и лучше узнал себя. Он был младшим в роте, смугло-румяный, вечно краснеющий хлопец с огромными застенчивыми глазами, который вдобавок обладал отличным уставным почерком. Ротный старшина пристроил его писарем, и Геннадий жил на отшибе в каптерке. Иногда в каптерке же оставался ночевать и немолодой старшина. Старшина был ласковым, кормил писаря сгущенкой, и они заладили друг с другом. Понятно? В дальнейшем Геннадий о старшине Николае Николаевиче никогда плохо не вспоминал. Так уж сложилась жизнь. Геннадий считал, что случившееся – это пройденный этап, так сказать мужской специфический этап армейской службы, но пройденное зацепило.

После армии Геннадий сначала вернулся в Фастов. Пытался работать в охране, потом электромонтером, потом торговал у армянина в палатке, везде платили мало или совсем не платили. Родители тоже были согласны: езжай в Москву, ищи свое счастье.

В Москве у него было несколько связей, одна даже с солидным мужчиной, депутатом Госдумы. Удобно, надежно, экономически выгодно. Потом он устроился шофером к Светлане Алексеевне. Все шло хорошо, спокойно, размеренно. Геннадий и его сменщик Кирилл, тоже молодой парень, но молдаванин, делали всю работу по даче, возили по делам Светлану Алексеевну на шведской дорогой машине "сааб", иногда, по очереди, оставались у нее чинить проводку или просто что-то чинить. В этих случаях, лежа в постели со Светланой Алексеевной, закрыв глаза, Геннадий представлял себе что-нибудь другое. Оказалось, что и это препятствие в молодости преодолимо. Бизнес в стране делали все. Геннадий даже подумывал о том, чтобы скопить денег, баксов, которые хранил у друзей, и купить себе где-нибудь в Южном Бутове однокомнатную квартиру. Сложнее было с пропиской, но ведь можно было, в конце концов, как делали многие, фиктивно жениться. Геннадий даже узнал расценки. Но тут совершенно для себя внезапно он попал в аварию.

Дело было так. Геннадий ночевал где-то у своего старого дружка в Люберцах. Он, конечно, никогда не рискнул бы уехать туда на хозяйской машине, но у дружка был гараж, и машину обычно ставили в гараж. Безопасность была соблюдена… Дружок этот, пожилой армянин, владевший рынком, обычно ничего ему не платил, но каждый раз в нагрудном кармане рубашки Геннадия оказывалось 100 долларов. Копить надо так: рубль к рублю, доллар к доллару. О евро тогда и не слыхали. По московским меркам это было не густо, но и не плохо. В этот раз, выходя из квартиры, Геннадий ощутил на груди сладкое и привычное хрустящее жжение. А дальше все сложилось несчастливо: на кольцевой автодороге самосвал с пьяным шофером снес ему бочину: два крыла на машине и обе двери.

Светлана Алексеевна слушать никаких объяснений не захотела. Геннадию даже показалась, что хозяйка оказалась удовлетворенной ситуацией. Она сказала так: "Разбираться не станем. Машина дорогая. Женишься на Галине, и я по-родственному все забуду. Пропишу в Москве, получишь гражданство. Ты Галине нравишься". На свадьбу теща подарила молодоженам квартиру и машину. Свой старый отремонтированный "сааб".

Может быть, все случилось к лучшему? Многое в жизни Геннадия не изменилось. По-прежнему он раз в неделю оставался у тещи что-нибудь чинить, отвозил ее на работу на машине и привозил с работы. А потом ехал домой к Галине, с которой зажил вполне счастливо. Машина, на которой он теперь возил тещу, была другой – "volvo". Вот только времени стало много меньше, но иногда все же получалось оторваться. Душа требовала. Геннадий гадал: что это – его испорченность или какая-то таинственная потребность?

Раз в год Геннадий ездил с женой отдыхать за границу. Особенно он любил Анталью и Хургаду. Ему нравилось синее море, тепло, обилие фруктов и овощей, напоминавшие о его любимой Украине, а также ему нравились мусульмане – спокойный некрикливый и горячий народ. Здесь тоже всегда была возможность оттянуться и уйти от цепкого взгляда жены. Поводы он изобретал разнообразные. Можно было забыть на пляже полотенце и после ужина пойти его поискать. На пляже, правда, никогда и ничего не пропадало. Можно было сходить поменять деньги или вызваться пойти за территорию отеля купить фруктов у уличных торговцев. А уже что он, Геннадий, успеет, то и успеет. Одним из таких поводов стал и утренний поход к морю, чтобы занять лучшие места на пляже.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8