Герцог (№1) - Герцог-грешник

– Я и еще один из моих людей, находясь в «Веселых рыцарях», наблюдали, не общается ли Герман с другими постоянными клиентами...

– И что же? Гастингс откашлялся.

– Похоже, сэр, что Гилберт Герман, во всяком случае, на какое-то время, исчез у нас буквально из-под носа.

Герцог медленно прищурился.

– Исчез на какое-то время? Что вы имеете в виду?

– Ваша светлость, ровно через пятнадцать минут после появления в кабачке Гилберт Герман выпил свой эль и пошел наверх с проституткой, но обратно не вернулся. Поначалу это нас не обеспокоило, но потом мы начали удивляться его долгому отсутствию. Через час один из моих людей пошел посмотреть наверх, но его и след простыл. Тиммонс, мой человек, обнаружил проститутку спящей на постели, и когда он растолкал и допросил ее, она сообщила, что Герман оставался с ней всего минут пятнадцать. – Гастингс глубоко вдохнул, затем искоса взглянул на герцога. – Кабачок был переполнен прошлой ночью, ваша светлость, но факт остается фактом – у этого человека не имелось абсолютно никакой возможности пройти мимо нас незамеченным. И все же он незаметно покинул заведение прямо у нас под носом, словно испарился.

Уилл хмыкнул:

– Не забывайте: он актер.

– Да, это так, – быстро согласился Гастингс, – и самое странное во всем этом, ваша светлость, что Герман появился на сцене на следующий вечер. – Он почесал бакенбарды. – Возьму на себя смелость предположить, что этот человек работает не один – вместе с помощником изменив внешность, они замыслили и очень умело спланировали этот шантаж много месяцев назад.

Секунды текли в молчании. Наконец, Уилл быстро поднялся и принялся шагать взад-вперед перед камином.

– Так вы предполагаете, что Герман намеренно заплатил проститутке, чтобы та оставалась наверху, затем переоделся, может быть, даже изменил внешность и уехал на короткое время, только чтобы... сделать что? – Он резко повернулся к детективу.

– Не знаю, ваша светлость. Возможно, встретиться с сообщником или сбить нас со следа. Иногда мне кажется, что нами манипулируют или просто ради удовольствия, или же по более зловещей причине.

– Понятно. Следовательно, ему известно, что за ним следят?

Гастингс кивнул:

– Полагаю, да.

Уилл засунул руки в карманы сюртука и снова стал ходить взад-вперед, опустив голову.

– Он крайне доволен собой.

– Несомненно.

– А блондинка не может быть его сообщницей?

Гастингс откинулся назад в кресле.

– Я рассматривал эту возможность. Когда я увидел их вместе в кабаке в первый раз, Герман был явно обеспокоен ее появлением. – Детектив покачал головой. – Возможно, она тоже вовлечена в аферу, но все это – сложная схема, разработанная кем-то, кто не хочет, чтобы эта девица заговорила. Если дело обернется скверно, виноватой окажется она.

– Или миссис Раэль-Дамонт, – пробормотал герцог.

Детектив вскинул голову и прищурился.

– В первую очередь это относится к миссис Раэль-Ламонт, ваша светлость.

Уилл почувствовал, как холодная влага выступила у него на шее.

– Так вы думаете, она в опасности? – сдавленно спросил он.

– Не в непосредственной опасности, потому что еще не было передачи собственности или информации. Скорее вдова – лишь средство, которое Герман избрал, чтобы достичь своей цели, получить что-то, в чем нуждается, но чем не может завладеть иным путем.

Уилл неожиданно почувствовал себя так, словно плыл в тумане, где предположения перемешались с очевидностью, теории – с фактами. Он на ощупь пробирался в темноте, приближаясь к краю смертельно опасной пропасти.

Из мрачной задумчивости Уилла вывел встревоженный голос детектива:

– Боюсь, ваша светлость, сейчас у этого человека большие преимущества перед нами: он умен, хитер и знает, что за ним следят. К сожалению, мы не можем задержать его; у нас нет доказательств того, что он сделал что-то неподобающее, тем более противозаконное. Он знает, что мы наблюдаем за ним, и, по-видимому, его это нисколько не беспокоит; он намеренно демонстрирует перед нами свое раздражающее и дерзкое поведение. Если мы с этого момента будем действовать осторожно, тщательно планировать каждый шаг, как до сих пор делал этот мошенник, он неизбежно совершит ошибку. Так случается всегда. И когда он споткнется, мы подхватим его прежде, чем он успеет от нас уйти.

Подобное заверение показалось герцогу довольно расплывчатым, но в одном детектив был прав – вряд ли Герман подозревал, что они разгадали его план. Оставалось только надеяться на Господа, что они ничего не пропустили и не забыли. Разумеется, Гастингс был лучшим специалистом в своем деле, но даже его на этот раз перехитрил человек, живущий обманом.

Уилл на секунду закрыл глаза, затем повернулся к своему осведомителю.

– Мы должны все предусмотреть на случай, если он заподозрит, что я отдаю ему подделку.

Гость прищурился.

– Вы, безусловно, правы, ваша светлость. Нам следует думать, как он, и подозревать все, что может подозревать он. Пусть нам неизвестны его мотивы и намерения, но мы тоже достаточно умны. – Детектив самодовольно усмехнулся и повторил: – Да, достаточно умны.

– Я хотел бы находиться там, когда миссис Раэль-Ламонт будет передавать сонет.

Улыбка Гастингса моментально исчезла.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Почему?

– Мы толком не знаем, каковы истинные цели негодяя. – Гастингс постучал кончиками пальцев по кожаному подлокотнику кресла. – Нам известно о нем только то, что он может ожидать этого и соответственно выстраивать свои планы.

Уилл почувствовал, как у него напряглись плечи.

– Ради чего?

– Именно это и скрыто от нас, сэр – что за мысли витают в его голове и в головах его сообщников. Исходя из моего опыта, следует продолжить играть роль, которую нам отвели, действуя с превеликой осторожностью, впитывая каждую деталь, пока предполагаемый преступник не совершит ту самую ошибку...

– А если этого не случится?

Гастингс, не колеблясь ни минуты, произнес:

– Случится непременно. Между тем мы будем наблюдать за каждым его шагом и охранять миссис Раэль-Ламонт – такова наша главная задача.

Герцог неодобрительно покачал головой:

– Мне это совсем не нравится.

– Не сомневайтесь, сэр, мой человек будет неотступно следить за ним. Уверяю вас, если подозреваемый изменит тактику хотя бы на мгновение до встречи с миссис Раэль-Ламонт, вы об этом узнаете первым.

– Что ж, ладно. – Уилл выпрямился и сложил руки за спиной. – Благодарю вас, Гастингс.

Хотя это было ясным знаком к уходу, детектив не спешил подняться. Несколько секунд он тер рукой толстый подбородок, затем произнес:

– Еще кое-что, сэр. О вдове Раэль-Ламонт.

– Да?

Гастингс быстро наклонился вперед.

– Я уже упоминал про два тревожных момента, значение которых должен был раскрыть.

– Продолжайте. – В голосе герцога послышалось нетерпение, и полные щеки гостя вдруг приобрели свекольный оттенок, вовсе не гармонировавший с его сливово-мандариновым одеянием.

– Простите меня, ваша светлость, но... Кажется, вы полюбили вдову Раэль-Ламонт...

Уилл почувствовал, как запылало его лицо, но ничего не сказал; он молча ожидал продолжения.

– Видите ли, сэр, как я уже говорил, несколько моих людей работали в Лондоне по вашей просьбе и они проверили семью этой дамы.

– Да, и что?

– До сих пор мы не смогли проследить ее прошлое до брака с Леопольдом Раэль-Ламонтом, французским баронетом. Что до ее мужа, то, судя по всему, он был отъявленным приверженцем опиума и жил на весьма значительный доход с ее приданого...

– Ее приданого? – Уилла откровенно заинтриговала эта информация.

Детектив с достоинством кивнул:

– Да, сэр. Хотя ее семья не из Лондона и пока ничего не удалось о ней узнать, мы полагаем, что она весьма состоятельна.

Герцог не спеша подошел к чайному столику. Что-то в этом было не так.

– Почему же она живет так... скромно?

– Ваша светлость, по словам вдовы, ее муж умер десять лет назад, а наше расследование подтвердило, что она живет на собственные доходы.

– И что же?

– А то, что, по нашим сведениям, ее муж все еще жив, сэр, и проживает во Франции. Его смерть нигде не была зарегистрирована; следовательно, миссис Раэль-Ламонт все еще замужем.

– Все еще замужем... – Уилл почувствовал сухость во рту.

– Ну да. – Детектив не сводил глаз с герцога.

– Ничего не понимаю.

Гастингс довольно неловко поднялся.

– Вероятно, мистер Раэль-Ламонт и его жена пришли к взаимному соглашению относительно их расставания... Не имею понятия, почему этот человек отправился на родину, но это хорошо объясняет, почему миссис Раэль-Ламонт представляется вдовой и живет в Корнуолле. Видимо, им удалось расторгнуть свой брак, и теперь миссис Раэль-Ламонт распоряжается своими средствами, не подвергаясь осуждению света, но никогда не сможет повторно вступить в брак.

«Никогда не сможет повторно вступить в брак». Так вот оно что! Уже многие годы Уилл не испытывал такого опустошения – узнав о смерти жены, он был поражен гораздо меньше. Хотя, несмотря на потрясение, вызванное этим известием, он понимал, что данная ситуация никак не связана ни с ним, ни с его властью как герцога, ни с его чувствительностью как человека или его достоинством как любовника Вивьен, его потряс обман со стороны женщины, к которой он все больше привязывался.

«Никогда не сможет повторно вступить в брак».

Уилл невидящими глазами уставился в пол, в то время как детектив продолжал стоять в почтительной позе напротив него.

Прежде герцог не думал о том, чтобы жениться на Вивьен; это вообще не приходило ему в голову. Но теперь, когда оказалось, что не существует никакого выбора, он испытал горечь и разочарование от нереализованных мечтаний о нежной дружбе на протяжении всей их жизни. Значит, все это время Вивьен знала, что они никогда не будут вместе, не станут мужем и женой; она не могла не помнить об этом при каждом поцелуе, каждом нежном прикосновении, каждом взгляде на него ее прекрасных глаз. Пусть не впрямую, но она лгала ему, и для него это было больнее всего.

Неожиданно герцог выпрямился и сжал руки за спиной.

– Так вы считаете, что именно эту информацию Гилберт Герман использует, чтобы шантажировать миссис Раэль-Ламонт? – спросил он приглушенным голосом.

Гастингс нахмурился и чуть заметно кивнул:

– Именно, сэр. У него либо есть очень хорошо осведомленные источники, либо он каким-то способом получил копию документа о раздельном проживании. К сожалению, при правильном убеждении и необходимых средствах тут нет ничего невозможного.

– Понятно. – Уилл заставил себя дышать ровно, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце и заставить мозг работать. Наконец, он нашел подходящие слова. – Благодарю вас за отличную работу, мистер Гастингс. Думаю, мне не надо напоминать вам, что дело миссис Раэль-Ламонт заслуживает конфиденциальности и та неожиданная информация, которую вы обнаружили, не касается никого из посторонних.

Гастингс почтительно наклонил голову.

– Абсолютно справедливо, ваша светлость. Обещаю, что обнаруженные мной сведения не покинут стен этой комнаты.

– Хорошо.

Стук в дверь библиотеки заставил обоих поднять головы.

– Да, входите, – нетерпеливо произнес герцог.

Непроницаемое лицо Уилсона напомнило Уиллу, что ничего во внешнем мире не изменилось за последние полчаса.

– Простите, ваша светлость. – Уилсон шагнул в комнату. – Его светлость герцог Ньюарк.

Уилл с облегчением вздохнул: Колин Рамзи, один из его самых верных друзей и по совместительству специалист по изготовлению фальшивых копий, наконец-то прибыл.

Глава 16

– Его светлость герцог Трент желает повидаться с вами, мадам.

Вивьен поднялась из-за письменного стола, где провела большую часть дня, изучая финансовые счета. Она не могла как следует сосредоточиться ни на чем, зная, что герцог уже подготовил рукопись и что завтра весь этот кошмар закончится.

– Спасибо, Гарриет, пусть войдет.

Вивьен отрешенно подумала, что неплохо было бы освежиться перед его приходом, но максимум, что она успевала сделать, – это оправить шелковые юбки и пригладить несколько завитков, выбившихся из прически.

Мгновение спустя Вивьен услышала шаги, а затем появился и сам герцог. При виде его у нее перехватило дыхание. На нем был фрак, белый шелковый жилет и черный байроновский галстук; волосы аккуратно причесаны и откинуты со лба, что еще больше подчеркивало его совершенные черты и темные карие глаза.

– Ваша светлость. – Вивьен слегка улыбнулась ему.

Герцог вежливо кивнул и прошел в гостиную.

– Миссис Раэль-Ламонт.

Она бросила быстрый взгляд на экономку, которая как завороженная следовала за герцогом.

– Ты свободна, Гарриет.

– Да, мадам. – Гарриет присела в реверансе и, повернувшись, вышла, оставив их вдвоем.

Несколько секунд оба хранили молчание. Первым инстинктивным желанием Вивьен было броситься к нему в объятия, поцеловать, обнять... Но что-то ее удержало. Она тут же почувствовала разительную перемену, происшедшую в нем; это было заметно по твердой линии губ и отчужденности, проскользнувшей во взгляде.

Такой неожиданный поворот взволновал ее.

– Не желаете ли присесть? – спросила она, протянув руку и указывая на кресло наискосок от розового канапе.

Герцог кивнул:

– Благодарю вас.

Вивьен молча наблюдала за тем, как гость, повернувшись, обогнул канапе и опустился в кресло, а затем бросил простую белую папку на чайный столик перед ней. Она не сразу догадалась, что в папке содержится копия подписанного Шекспиром сонета, а когда поняла это, ей отчаянно захотелось тут же открыть ее, но она все же сдержалась. Почему-то больше всего Вивьен сейчас заботило то, что чувствовал в этот момент ее гость.

– Не знаю, что и сказать, – заметила она, внимательно изучая его лицо.

Герцог небрежно облокотился о подлокотник кресла.

– Я должен вам кое в чем признаться...

– Признаться? Мне? – Ее глаза слегка расширились.

– Почему бы вам не присесть?

Эта перемена в нем ей откровенно не понравилась, но она не подала виду.

– Что-то случилось, Уилл?

Несколько секунд он обдумывал ее вопрос, затем приказал:

– Садитесь, Вивьен.

У нее бешено застучало сердце. Она не могла придумать ничего, что могло бы рассердить его, да он вроде и не был сердит. Но откуда тогда этот тон, такой официальный...

Вивьен обошла чайный столик и села, аккуратно расправив юбки и сложив руки на коленях.

– Я собираюсь кое-что сообщить, хотя это может вам не понравиться. – Герцог встретился с ней взглядом. – Когда я закончу, надеюсь, вы все мне объясните.

Ее охватило смущение.

– Что я должна объяснить?

Опершись локтями о подлокотники кресла, Уилл сложил руки на животе.

– Вряд ли у вас есть сомнения в том, что с того момента, как вы появились в моем доме несколько недель назад с вашим необычным... предложением, я вынужден защищать себя.

– Защищать себя?

– Да, от любых потенциальных угроз – моему доброму имени, моим финансам, моей собственности.

Вивьен была совершенно сбита с толку.

– Я не уверена, что понимаю вас.

Герцог криво усмехнулся.

– Зато я понимаю и поэтому нанял частного детектива.

Вивьен потребовалось несколько секунд на то, чтобы осознать услышанное, а когда это случилось, ее глаза в ужасе широко раскрылись.

– И он следил за Гилбертом Монтегю?

Герцог продолжал пристально смотреть на Вивьен.

– Не только; и за вами тоже.

Вивьен показалось, что ее сердце остановилось. Глубоко потрясенная, она прошептала:

– Неужели это правда?

– Да, и я кое-что разузнал о вас, миссис Раэль-Ламонт, – резко заметил герцог.

Ей стало трудно дышать, и она беспомощно посмотрела вокруг себя, боясь, что упадет в обморок. Комната закружилась перед глазами Вивьен, неожиданно ее охватил жар, а он продолжал сидеть напротив, спокойно наблюдая за ней.

Вивьен попыталась подняться, но ноги дрожали, и она не знала, куда идти и что делать. Одно было ей абсолютно ясно: теперь он знает все.

Ее ладонь взлетела ко рту, а глаза наполнились слезами. Она начала любить его как раз тогда, когда все было кончено.

– Почему вы сразу не сказали мне правду?

Продолжая дрожать, Вивьен обошла канапе, по-прежнему прижимая ладонь ко рту. Минуту-другую она пыталась успокоиться и сосредоточиться, затем присела на край канапе спиной к герцогу и обхватила себя руками, словно стараясь защититься от надвигающейся беды.

– И что вы узнали? – наконец резко спросила она, бессмысленно глядя на изящные розовые цветы на обоях.

Герцог пошевелился в кресле.

– Вы все еще замужем, не так ли?

Вивьен закрыла глаза.

– Да, это правда.

– Правда? Вы имеете хоть малейшее представление, что это означает?

Как он мог спрашивать ее об этом?

– Конечно, я знаю, что это означает, Уилл, и полностью осознаю все происходящее. Но есть обстоятельства, которых вы, очевидно, не понимаете.

– Так объясните, – решительно потребовал герцог.

Глаза Вивьен неожиданно открылись, и ее охватило раздражение. Она быстро повернулась и пристально взглянула на герцога.

– Не смейте думать, что вы можете войти в мой дом с требованием объяснить вам вещи, которые вас вовсе не касаются. Я буду говорить вам только то, что сочту нужным.

Он откинулся назад, и этого было достаточно, чтобы понять, как она потрясла его этим резким и бестактным заявлением.

– Ваша правда, дорогая Вивьен, – медленно произнес герцог. – Я не могу. Ведь я не ваш муж, не так ли?

Внезапно Вивьен затрепетала от горячего неосуществимого желания. О, если бы только это было возможно...

Она прижала дрожащую руку ко лбу и снова закрыла глаза.

– Вы единственный знаете, что я никогда не была замужем в полном смысле слова...

– Боюсь, это не относится к делу. – Герцог вскочил с кресла, повернулся и, быстро прошагав к окну, стал смотреть на петунии, росшие в соседнем саду.

– Нет имеет, и самое прямое, – гневно возразила Вивьен. – Я сообщила вам ужасные сведения о моем муже, о наших взаимоотношениях, и все это – правда.

Герцог медленно повернулся к ней.

– Вы замужем, миссис Раэль-Ламонт, и это главное. Но именно этого вы мне так и не сказали. – Он говорил почти шепотом. – Не сказали до того, как позволили любить вас.

У нее перехватило дыхание.

– Позволила вам любить меня? Но разве вы сами не желали этого?

Его глаза сверкнули.

– Желал чего? Стать участником адюльтера?

– По закону, ваша светлость, это вовсе не адюльтер. У меня есть договор о раздельном проживании, подписанный Леопольдом. Как вам, должно быть, известно, это равносильно разводу.

Он в изумлении покачал головой.

– Развод? Но ведь никто не разводился!

На глаза Вивьен вновь навернулись слезы.

– Да, не разводился, потому что Леопольд использовал меня. Ему были нужны мое имя и деньги. Женившись на мне, он не смог обеспечить меня ни дружбой, ни детьми, и в конце концов, отказался получить судебное постановление о признании нашего брака недействительным, так как это «могло отразиться на его репутации». – Вивьен глубоко вздохнула, затем добавила шепотом: – Соглашение о раздельном проживании – все, чего я смогла добиться от него.

Уилл смотрел на нее, захваченный бурлящим ураганом эмоций. Если он что-то и понимал в жизни, так это то, что ее следовало прожить. Он почти потерял свою жизнь, хотя и не по собственной вине, и поклялся сражаться за выживание все оставшиеся ему на этой земле годы. Наблюдая за Вивьен, он не мог не чувствовать себя покоренным ее страстью, элегантной красотой, силой воли, которые позволили ей остаться независимой и очаровательной женщиной и не поддаться скуке, сожалению, гневу, что в конце концов, могло довести ее до самоубийства. Однако Вивьен вышла из столь драматичной ситуации самым достойным образом – об этом можно было судить по каждому произнесенному ею слову. Каким бы обозленным Уилл ни чувствовал себя в этот момент, теперь он знал, что начинает по-настоящему любить ее.

Герцог неловко переминался с ноги на ногу, боясь, что Вивьен заметит только что сделанное им открытие.

– Тем не менее вы никогда не сможете снова выйти замуж, – неуверенно пробормотал он.

Вивьен рассмеялась и смахнула со щеки слезу.

– Снова выйти замуж? А почему вы не спросили, хочу ли я этого?

– Но что, если вам представится возможность заключить брак по любви? – Уилл попытался не выдать своего раздражения.

Вивьен серьезно посмотрела на него.

– Если никто не получает развода, то никто и не женится по любви, – мягко возразила она. – Это иллюзия, с юридическим документом или без оного.

Уилл почувствовал себя так, словно с него сдирают кожу. Удивительно, что он все еще умудрялся сохранять внешнее спокойствие.

– И вы никогда не любили? – тихо спросил он. Вивьен смущенно опустила глаза и покачала головой:

– Полагаю, не время обсуждать это сейчас. – Она поднесла руку к горлу.

– Не время? Но почему?

– Пожалуйста, – взмолилась она шепотом. – Не делайте мне больно, ваша светлость.

Резко повернувшись, Уилл взглянул в окно, но ничего не увидел. Она не могла выйти замуж, даже если бы захотела, и она не откроет ему свои самые потаенные мысли. Это означало, что они зашли в тупик.

Некоторое время в наполненной цветами комнате царило молчание, но наконец герцог услышал шелест юбок и понял, что она снова села на канапе.

– Скажите мне одну-единственную вещь, – попросил он, не глядя на нее.

– Если смогу, – не сразу отозвалась Вивьен.

Герцог торопливо обдумывал слова, которые собирался произнести.

– Вы сказали, что он женился на вас ради имени и денег. Но французский аристократ, несомненно, сам владеет достаточными средствами и титулом. Что тогда вы имели в виду?

Вивьен молчала; она сидела так тихо, что герцог наконец вынужден был обернуться и убедиться, что она все еще в комнате и все еще дышит.

– Кто вы на самом деле? – спросил он; его мягкий, заботливый голос словно молил открыть то, что она так долго скрывала ото всех.

На лице Вивьен не дрогнул ни один мускул. Не отрывая взгляда от керамической вазы, заполненной засушенными маргаритками, она тихо выдохнула:

– Я старшая дочь графа Уэррика и родилась в Нортумберленде.

Теперь Уилл все понял.

– Леди Вивьен. – Он на миг закрыл глаза.

– Да...

Какое страшное испытание, подумал Уилл. Нелегко многие годы притворяться и лгать, принадлежа к знати, быть не в состоянии блистать, как твои сверстники. Хотя холодная темнота Нортумберленда была куда как далека от солнца и цветов Корнуолла, во всем остальном жизнь Вивьен шла параллельно с его жизнью. Она была воспитана, как и он, прекрасно образованна. Им обоим была дана возможность продвигаться в обществе, оба были наделены богатством и оба вступили в брак с, казалось бы, наилучшими партнерами. И вот теперь это наилучшее превратилось в настоящий кошмар и для нее, и для него.

– Почему вы здесь? – спросил герцог, надеясь, что его смущение останется незамеченным.

После минуты раздумья Вивьен подняла глаза и устремила их к небу.

– Вам лучше, чем кому бы то ни было, известно, что испытываешь, когда тебя избегает общество, когда отворачиваются равные по положению... У меня две сестры и ни одного брата. Как самая старшая, я должна была первой удачно выйти замуж, чтобы дать хороший пример сестрам. Мой отец нашел для меня замечательную партию – лорда Стенли Мейтленда, виконта Черитона. К великому огорчению отца, меня не интересовал вдовец средних лет с четырьмя детьми, даже несмотря на то что его собственность граничила с Уэрриком и со временем стала бы частью земельного владения нашей семьи. – Вивьен опустила голову и взглянула на все еще дрожавшие руки. – Зато когда я встретила лорда Леопольда, он сразу очаровал меня. Правда, он был французом, но красивым и чрезвычайно обаятельным. – Она горько усмехнулась и покачала головой. – Вы спросили меня, любила ли я когда-нибудь? Да, я была влюблена один раз, влюблена в Леопольда Раэль-Ламонта, а он, в свою очередь, любил мое приданое и все, что мог приобрести на него. Меня обманул искусный соблазнитель, и как после этого я могла признаться отцу, что он был прав? Мне следовало бы выйти замуж за лорда Стенли: в этом случае меня, может, и не любили бы, но зато я была бы нужна. В случае с Леопольдом я просто осталась одна. – Голос Вивьен снизился до шепота, когда она заканчивала свое печальное повествование.

Уилл впитывал каждое ее слово, изумленный и глубоко тронутый, удивляясь силе духа этой хрупкой женщины. Вивьен оставила мужа, который предал ее в первую же брачную ночь, и стала свободной, но какой ценой!

– Вы очень храбрая, – негромко произнес он, страстно желая обнять ее и при этом отступая на шаг, чтобы она не приняла сочувствие за ухаживание и не оттолкнула его.

Судорожно вздохнув, Вивьен выпрямилась, и слабая улыбка осветила ее лицо.

– Очень любезно с вашей стороны думать так, но, возможно, я не заслужила такого мнения о себе, ваша светлость.

Герцог остановился у кресла, разделявшего их, и опустил руку на его высокую спинку.

– Полагаю, ваш отец не одобрил и раздельное проживание.

Вивьен кивнула:

– Конечно, нет.

– И именно поэтому вы предпочли жить в Пензансе, подальше от родного дома...

– Да, чтобы не позорить мою семью. Сестры удачно вышли замуж, но скандал может повредить им. Я предпочла жить здесь, в Корнуолле, превратившись в относительно обеспеченную вдову мистера Раэль-Ламонта, моя семья остается в Нортумберленде, рассказывая всем, что я счастлива, что живу с семьей моего мужа в Европе.

– А что же ваш супруг? – Герцог заставил себя задать этот вопрос и тут же почувствовал, как от напряжения у него что-то заныло в груди.

Вивьен сцепила руки за спиной.

– Я щедро заплатила ему, и он таки подписал соглашение о раздельном проживании. Более десяти лет я не получала никаких известий от него, хотя, по слухам, он наслаждается жизнью, тратя мои деньги на солнечном юге Франции.

Герцог в изумлении покачал головой.

– И вы одна устроили все это?

– Да, я.

– А в результате каждый что-то выиграл.

– Можно сказать и так. Я продолжаю общаться с сестрами, но только по почте. И еще я наслаждаюсь обретенной здесь свободой, моим положением в обществе и моим бизнесом, которым я так усердно занималась все эти годы. Я готова сделать что угодно, лишь бы сохранить все это.

Неожиданно эти осторожно произнесенные слова нарушили торжественную интерлюдию, в которой они оба участвовали, и Уилл, обойдя кресло, приблизился к ней. На этот раз Вивьен не пыталась отступить, но ее поза выражала решимость и твердость.

Он прикоснулся ладонями к ее щекам и не опускал рук, пока не услышал, как она всхлипнула.

– Я буду вечно хранить ваш секрет, Вивьен.

Она опустила ресницы, и он поцеловал сначала одно ее веко, потом другое.

– Уилл...

На несколько томительных секунд герцог прижался губами к ее губам.

– Подделка в конверте, – тихо сообщил он. – На какое время назначена встреча?

Вивьен подняла руки и положила ладони ему на грудь.

– На семь часов вечера, в таверне за театром на Кенел-стрит.

Герцог нахмурился.

– «Веселые рыцари».

– Вы знаете это место? – Она удивленно взглянула на него.

– Да, – ответил герцог и, не вдаваясь в подробности, добавил: – Он специально выбирает людные места.

Вивьен кивнула.

– Во всяком случае, там он не сможет остаться со мной наедине.

Уилл был не очень-то уверен в этом и потому собирался принять меры предосторожности, не сообщая ей о своих намерениях.

– Я буду сам наблюдать за происходящим, и то же сделают мой детектив и его люди. – Он взял ее за подбородок. – Но и вы также будьте настороже. Я не хочу потерять вас, к тому же у меня нет другой флористки.

Вивьен попыталась улыбнуться; при этом ее взгляд оставался напряженным, и Уилл ощутил душевный трепет.

– Я буду рядом, леди Вивьен.

Ее взгляд смягчился, теперь в нем угадывалась нежность.

– Спасибо вам... за все.

Герцог ободряюще улыбнулся и осторожно сжал ее подбородок. Нежно прикоснувшись к ее губам, он повернулся и вышел из гостиной.

Глава 17

Несколько минут Уилл просто стоял на крыльце ее дома, засунув руки в карманы, и всматривался в даль. Начавшийся мелкий дождь стучал по камням дорожки, ведущей на улицу, превращая красоту маленького сада Вивьен в расплывчатую акварель. Все вокруг казалось на удивление чистым и мирным, но это была лишь иллюзия, и Уилл почувствовал, как портится его настроение.

К несчастью, ее чувства к нему волновали его больше, чем забота о ее полной безопасности. Но если посмотреть с другой стороны, никогда он так не беспокоился о близком человеке. Все дело было в его беспомощности и неспособности изменить положение дел. Возможно, правда заключалась в том, что одно накладывалось на другое – ее страстное стремление сохранить в неприкосновенности жизнь, которую она вела здесь; его желание защитить ее, на что, они знали оба, у него не было законных прав; их взаимное тяготение друг к другу, которое, вероятно, никогда их не покинет, даже если они будут жить врозь день за днем и год за годом.

Уилл потер глаза и пожалел, что не захватил с собой зонт. Впрочем, он все равно промокнет, если будет следовать своему плану. Вивьен встретится с Монтегю меньше чем через два часа, и он не собирается как пешка сидеть дома и ждать новостей, как предлагал и на чем настаивал Гастингс. Он придет туда ради нее и будет защищать ее всеми доступными средствами. Ничто другое теперь не имело значения. Он и его друзья, Сэмсон Карлайл и Колин Рамзи, обеспечат и ее защиту, и арест артиста. К счастью, им он определенно мог доверять.