Герцог (№1) - Герцог-грешник

– Профессиональное соперничество, миссис Раэль-Ламонт?

Она выпрямилась и поднесла чашку к губам.

– Вовсе нет. – Вивьен сделала глоток, затем осторожно поставила чашку на блюдце. – Простое наблюдение.

– Понимаю.

Возможно, он действительно понял, и ее щеки снова порозовели, но она не обратила на это внимания.

– Могу я спросить, у кого вы купили эти цветы?

– Не имею представления. – Герцог выпил еще один глоток своего утреннего напитка. – Их покупает Уилсон или моя домоправительница. Я не участвую в выборе временных украшений для моего дома.

Конечно, это его не касается, так что глупо и спрашивать.

– Но с сегодняшнего дня я прикажу моим слугам покупать только те цветы, которые выращиваете и поставляете вы, миссис Раэль-Ламонт, – добавил герцог как бы мимоходом.

Вивьен моргнула, удивленная его реакцией.

– О нет, ваша светлость, я не имела в виду...

– Знаю-знаю, – прервал ее герцог. Его это явно позабавило. – Но когда дело касается личных предметов, я покупаю то, что мне нравится.

Она легко рассмеялась, довольная его настроением.

– Цветы принадлежат к личным предметам, ваша светлость?

– Полагаю, их можно рассматривать как таковые, вы не согласны?

– Как ботинки или карманные часы?

– Вот именно.

Вивьен пожала плечами.

– Еще минуту назад вас не заботило цветочное убранство вашего дома, – мягко произнесла она. – Вряд ли это можно сравнить с выбором обуви или расходами на карманные часы.

– Ваша правда. – Герцог еще шире улыбнулся и понизил голос: – Но теперь вы изменили мои представления, мадам. Думаю, что выбор цветов – проявление изобретательности и отражение души художника, который составляет композиции. – Он слегка приподнял голову и пробежал оценивающим взглядом по лицу и фигуре гостьи. – Что касается художественных предметов, от живописи до скульптуры, я покупаю то, что мне нравится.

«Я покупаю то, что мне нравится». Он повторил это дважды, специально, и Вивьен не знала, как отнестись к его заявлению. Однако она почувствовала, как глубоко внутри ее шевельнулось что-то теплое и интимное, словно этот человек коснулся той ее части, которую она редко открывала кому бы то ни было. Он выделил ее из многих, показав, что знает, кто она, а затем решив покупать цветы только у нее. К тому же из-за его низкого, глубокого голоса у нее возникло опасение, что она может растаять и подчиниться любому его желанию.

На минуту в библиотеке воцарилось молчание – с одной стороны, неловкое, а с другой – замечательно дружеское. Наконец, допив свой кофе, герцог поставил чашку с блюдцем на чайный столик, откинулся на спинку мягкого кожаного дивана и испытующе посмотрел на гостью.

– Не думаю, что сегодня вы нанесли мне визит лишь затем, чтобы обсуждать цветочное оформление моего дома, не так ли, миссис Раэль-Ламонт?

– Действительно, вы правы. – Она поставила чашку с блюдцем на маленький столик рядом с собой. Сложив руки на коленях, Вивьен посмотрела на него с вежливой и, как она надеялась, очаровательной улыбкой. – Интересно, что мы принялись обсуждать вопросы творчества, ваша светлость, поскольку я пришла к вам с предложением, как коллекционер к коллекционеру.

– Понятно. Так вы собирательница предметов искусства?

Вивьен не могла не заметить, как неожиданно поскучнело его лицо.

– Надеюсь, мой визит не причинил вам беспокойства? – запоздало спросила она.

Герцог нахмурился.

– Вы ничуть не обеспокоили меня, – чопорно произнес он. – У меня не много посетителей, и ваше присутствие здесь – приятное разнообразие.

Казалось, герцога обеспокоило то, что его гостья вновь заговорила строго формально, по-деловому; возможно, причиной тому были ее слова, а возможно, отдаленный шум океана за окном. Вивьен почувствовала в его голосе нотку одиночества, которое герцог, вероятно, испытывал каждый день после того, как он был обвинен в убийстве и ему пришлось покинуть светское общество. Она отлично понимала это. Впрочем, ей ничего не было известно об этом удивительно красивом мужчине, сидящем напротив. Кто знает, может быть, он даже наслаждался своим добровольным уединением.

Впрочем, какой прок размышлять о его проблемах? Вивьен постаралась сосредоточиться на причинах своего визита, какими бы отвратительными они ей ни казались.

– Ваша светлость, – начала она, – недавно мне стали известны некоторые обстоятельства, которые я чувствую себя обязанной выяснить до конца.

Темные брови немного приподнялись.

– Обстоятельства?

Вивьен поняла, что чем быстрее она подойдет к предмету своей просьбы, тем меньше времени останется у нее, чтобы предаться панике и разоблачить себя.

– Мне стало известно, сэр, что вы обладаете редким документом – сонетом Шекспира, если не ошибаюсь. Мне бы очень хотелось приобрести его.

Долгое время герцог не отвечал Вивьен, а только пристально наблюдал за ней. Затем его губы шевельнулись, и она сразу почувствовала, что ей следует поторопиться, иначе он отправит ее восвояси.

– Я понимаю, что это довольно... неожиданно, но мне бы хотелось, чтобы мы пришли к какому-то удовлетворительному для нас обоих соглашению, по которому вы могли бы продать эту ценную частицу истории. – Вивьен заколебалась и быстро взглянула ему в лицо. – Меня очень интересует это произведение, и, полагаю, я смогу понести необходимые расходы, как бы велики они ни были.

Она немедленно осознала, как нелепо прозвучали ее слова, произнесенные женщиной, которая работала, чтобы обеспечить свое существование, и обращенные к сказочно богатому герцогу. К счастью, он, казалось, не обратил на это внимания и, сохраняя спокойствие, продолжал изучать гостью так пристально, что ее тело похолодело, хотя комнату наполнял теплый влажный летний воздух.

Вивьен не знала, как действовать дальше, и молча ожидала ответа.

Минуту спустя она пробормотала:

– Ваша светлость?

– Надеюсь, вы расскажете, откуда вам стало известно об этом сокровище, миссис Раэль-Ламонт?

Вивьен сразу стало понятно, что герцог угадал мотивы ее просьбы. Все же она попробовала улыбнуться, чтобы вызвать его расположение.

– По правде сказать, я узнала об этом совершенно случайно.

– Совершенно случайно. – Он оперся на локоть и, не сводя с нее испытующего взгляда, удобнее устроился на диване.

– Это правда. – Вивьен делала все возможное, чтобы ее слова звучали искренне, несмотря на сжавший желудок страх. – Но как покупатель предметов искусства, я не хотела бы раскрывать свой источник информации. – Она подняла брови, улыбаясь лукаво и дразняще. – Уверена, вы понимаете меня.

– Конечно, понимаю. – Герцог кивнул. – Но поэтический подлинник отнюдь не предмет искусства.

– Нет, конечно, нет. – Вивьен вздохнула. – Но он может стать достойным предметом коллекции. – Она наклонилась ближе к нему. – Подобный экспонат более чем удовлетворил бы мой интерес и мои желания. Могу уверить вас, что буду очень бережно хранить его.

Несколько долгих напряженных секунд она простодушно выдерживала взгляд герцога. Тем временем солнечные лучи упали на стоявшие на подоконнике ирисы, углубив цвет их стеблей до зелени леса. Это было так удивительно, что в другое время Вивьен могла бы подумать...

– Сколько вам лет, миссис Раэль-Ламонт? – внезапно спросил герцог, потирая подбородок кончиками пальцев.

Вивьен вздрогнула.

– Прошу прощения?

Герцог наклонился вперед и положил локти на колени.

– Сколько вам лет? – снова спросил он.

– Пока не так уж и много.

– Ах! – Он усмехнулся. – Неподобающий вопрос даме, я прав?

Вивьен не сразу нашлась что ответить.

– Вы сами знаете это, сэр. – Она постаралась, чтобы ее голос звучал достаточно естественно, и все равно ее щеки вновь вспыхнули; она чувствовала себя все более неуютно в его присутствии.

– Итак, вам за тридцать – я угадал?

Боже, ну какое это имеет значение? Вивьен вздохнула.

– Ну, в ноябре мне исполнится тридцать пять, ваша светлость, – с легким раздражением ответила она.

Герцог неопределенно кивнул, словно складывая картинку-загадку.

– А сколько лет вам, сэр? – Вивьен было необходимо вернуться к цели своего визита, но как только у нее вырвался этот вопрос, она быстро закрыла глаза. Неужели она спросила его об этом? Что с ней случилось, черт побери?

Герцог удивленно откинул голову.

– У нас с вами столько общего, миссис Раэль-Ламонт, – протянул он. – Тридцать пять мне исполнилось два месяца назад.

Много общего? Еще чего...

– Ваша светлость...

– А ваш муж?

– Я... – Вивьен похолодела. Уже второй раз за эту неделю ей задавали этот вопрос. – Мой муж? – тихо переспросила она.

Выражение лица герцога странно изменилось.

– С ним что-то случилось, мадам?

– Он умер.

Брови герцога вновь взлетели вверх.

– Простите, я мог бы и сам догадаться об этом – ведь вы вдова.

– Да, ваша светлость. Однако я и мои личные дела не имеют ничего общего с целью моего визита.

– Если не считать того, что я нахожу вас очаровательной.

Губы Вивьен раскрылись от удивления, глаза расширились. Прошли годы с тех пор, когда она была не в состоянии произнести что-то подобающее в ответ.

Герцог снова выпрямился на диване.

– Вы хотите увидеть его?

– Ваша светлость?

Правый уголок его рта хитро приподнялся.

– Сонет, мадам. Вам бы хотелось увидеть его?

Вивьен задержала дыхание.

– Здесь? Сейчас?

Герцог пожал плечами.

– Конечно. Где еще хранить ценные документы, как не в библиотеке?

Вивьен попыталась улыбнуться.

– Действительно, где?

Герцог встал. Возвышаясь над своей гостьей, он протянул руку, чтобы помочь ей подняться.

Мысль коснуться его, даже по такому безобидному поводу, наполнила Вивьен каким-то особым страхом, но она решила не замечать этого. Кожа его руки показалась ей теплой и грубоватой на ощупь. Поднявшись, она встала рядом с герцогом и тут же ощутила жар, исходящий от него, когда его пальцы лишь легко коснулись ее. Этот человек был совсем не похож на человека, совершившего убийство.

Словно прочитав мысли своей гостьи, герцог подождал ее реакции, затем слегка склонил голову и указал куда-то в сторону.

Проходя мимо, Вивьен изо всех сил старалась избежать его взгляда; прижав к себе сумочку, она позволила герцогу подвести ее к застекленной книжной полке в северо-западном углу библиотеки.

Когда они приблизились, Вивьен заметила, что одна часть полки заперта – скорее всего именно здесь хранился бесценный экземпляр, который и был ей нужен.

Герцог опустил руку в карман куртки и, достав ключ, вставил его в замочную скважину и повернул. Стеклянная дверца открылась.

Полка была сплошь уставлена книгами, среди которых выделялась черная, переплетенная в кожу семейная Библия. Герцог Трен без колебаний потянулся к ней, достал и несколько мгновений держал на ладони.

Наконец, он открыл твердый переплет. Хрупкие истертые страницы потрескивали, пока герцог переворачивал их.

Вивьен охватило возбуждение; она подошла ближе, так что ее юбки коснулись его колен. Ей пришлось тут же пожалеть об этом, но она должна была оказаться достаточно близко, чтобы как следует рассмотреть исторический документ, который при определенном стечении обстоятельств мог погубить ее в глазах общества.

– Это самое безопасное место, миссис Раэль-Ламонт, – произнес герцог значительно. – Книге более ста лет.

– Понимаю. – Она посмотрела в его лицо, находившееся всего в нескольких дюймах от нее. – Семейная реликвия, не так ли?

Его взгляд скользнул по ее груди.

– Верно.

Прядь прямых темных волос упала на лоб герцога. Сощурив глаза и сосредоточившись, он стал искать листок с сонетом среди хрупких страниц.

Наконец герцог извлек нечто, казавшееся просто куском материи, бережно развернул его, и глазам Вивьен предстал тот самый сонет, который был ей так необходим.

Вивьен пристально всмотрелась в текст. Он был написан небрежно, так что разобрать слова короткого стихотворения удавалось с большим трудом. Время оставило свой след на пергаменте, но подпись, несомненно, была сделана рукой Шекспира.

– Невероятно... – прошептала она.

– Да. – Дыхание герцога коснулось щеки Вивьен, и она вздрогнула. – Могу я кое о чем спросить вас?

– Конечно. – Не отрывая взгляда от сонета, она скрестила руки на груди.

– Почему вы пришли сюда?

Испытующе глядя в карие глаза, Вивьен подумала, что герцог проявил необычайную вежливость, задав ей вопрос, а не уличив сразу в обмане. Все же он захватил ее врасплох, и на мгновение она утратила дар речи.

Однако он вел себя так, словно и не ожидал немедленного ответа. Он прищелкнул языком.

– Извините за откровенность, но мне трудно поверить, что вы собиратель редких документов и у вас есть средства для приобретения этого сонета. Вряд ли вы узнали об этом бесценном сокровище случайно: лишь десять – двенадцать человек в Великобритании слышали, что он существует в оригинале, и из этих людей только пяти-шести известно, что им владею я. – Герцог пристально взглянул на нее. – Нетрудно понять мое любопытство относительно того, как вдове средних лет, продающей цветы в Пензансе, стало известно о столь уникальном документе.

Вивьен не знала, смеяться ей или плакать, но внутри у нее словно что-то рассыпалось. К черту приличия и спокойное, легкое будущее. Разумеется, в душе она понимала, что может потерять все. Что ж, пусть так, но прежде она поборется. Ей хорошо живется в Пензансе, она укрылась в глубине безопасного Корнуолла, и никто, никакой низкий актеришка, не отнимет у нее покой и благополучие.

Но вот герцогу Тренту она противостоять не в состоянии; значит, ей надо поддержать его игру.

Выпрямившись, Вивьен чуть вздернула подбородок и улыбнулась с наигранной скромностью в надежде, что герцог не заметит, насколько она напугана.

– Как бы то ни было, ваша светлость, мне известно о существовании сонета. И все же несколько странно, что вы показали мне это сокровище без оговорок. Почему?

Герцог медленно улыбнулся, очаровывая ее одним движением своего удивительного рта.

– Потому, миссис Раэль-Ламонт, что у вас острый ум, и вы источаете аромат цветов. Мне это нравится, – тихо произнес он, всматриваясь в гостью горящим взглядом.

Вивьен резко выдохнула. Кровь бросилась ей в лицо и окрасила щеки. Довольно интимное признание. Она даже не представляла, как реагировать на это.

Однако герцог легко спас положение, вновь обратив ее внимание на рукопись. Вложив листок в Библию, он закрыл том и поставил обратно на полку. Замок щелкнул, и дверца захлопнулась.

Заложив руки за спину, герцог повернулся к ней.

– Я обдумаю причины вашего сегодняшнего визита, мадам, а теперь извините, меня ждут неотложные дела по имению. Уилсон проводит вас. – Он склонил голову. – Всего доброго, миссис Раэль-Ламонт.

Никогда еще с ней не прощались так поспешно, и все же Вивьен ничего другого не оставалось, кроме как извиниться.

– Как пожелаете, ваша светлость. – Повернувшись, Вивьен быстрыми шагами направилась к двери. – Благодарю за уделенное мне время, – пробормотала она, выходя.

– До скорой встречи, мадам.

Внутри у нее опять все сжалось. Быстро удаляясь от дома, Вивьен спиной чувствовала, что глаза герцога Трента не отрываясь наблюдают за ней.

Глава 3

Положив руки на бедра, Вивьен стояла в столовой, созерцая алые розы и белые орхидеи в голубой стеклянной вазе на полированном столе из сосны. Она только что закончила отбирать цветы для букета к свадьбе Финлея, назначенной на вечер.

После часа работы Вивьен наконец почувствовала, что достигла совершенства. Букет будет выставлен перед церковным алтарем на глазах представителей самых знатных семей Корнуолла. Эта цветочная композиция явно ей удалась, и теперь она сама готова была это признать.

Вивьен так увлеклась творчеством, что не обратила внимания на стук молоточка во входную дверь, но несколькими секундами позже одна из двух горничных бросилась мимо столовой в кухню, шумя юбками, и это вывело ее из задумчивости.

От входа доносились приглушенные голоса, принадлежавшие мужчине и женщине, и Вивьен уже хотела было позвать Харриет, но передумала. Расправив золотисто-каштановую, отороченную кружевом юбку, она провела ладонью по заплетенным в косы и уложенным на макушке волосам, а затем уверенно направилась к входным дверям. Однако, войдя в прихожую, Вивьен была вынуждена так быстро остановиться, что ее платье с юбкой, поддерживаемой пластинами из китового уса, ударились о колени вошедшего.

Боже!

У нее расширились глаза от изумления. Неужели этот человек рискнул отправиться в деревню и теперь действительно стоит перед ней? В ее тесном доме герцог выглядел сказочно красивым, несмотря на простой наряд, состоявший из белой шелковой рубашки и простых коричневых брюк. В этот момент он совсем не напоминал джентльмена знатного рода; скорее он походил на представителя среднего класса, собравшегося прогуляться в собственном маленьком саду.

И вообще что он здесь делает? Только вчера она отважилась посетить его дом со своим предложением, и вот теперь... Ее сердце затрепетало от бесчисленных предположений.

– Кажется, из-за меня вы опять лишились дара речи, миссис Раэль-Ламонт?

Насмешливые слова гостя вывели Вивьен из прострации.

– Действительно, – она попыталась улыбнуться, – я не часто принимаю джентльменов... вашего положения. – Окончив свою сбивчивую речь, Вивьен тут же пожалела о сказанном.

Герцог ответил медленно, без малейшего намека на скрытый смысл.

– Очень приятно узнать это, мадам.

Вивьен кашлянула, вспомнив, что домоправительница все еще стоит позади нее, ожидая указаний, и слышит каждое слово. Она обернулась:

– Его светлость герцог Трент и я обсудим дела в гостиной. Харриет, пожалуйста, подай нам туда чай. – Вивьен снова повернулась к своему неожиданному гостю. – Пожалуйста, сэр, проходите.

Гостиная была единственной комнатой в доме, убранной и обставленной соответствующим образом, поэтому в ней Вивьен изредка принимала гостей.

Ее гостиная была единственным местом, где она могла поделиться своими взглядами на красоту; вот почему комнату украшали всевозможные высушенные на солнце цветы, а на стенах, оклеенных простенькими розовыми обоями, разместились украшения из отборных садовых роз, орхидей и гвоздик, диких маков, ромашек и лаванды разных оттенков. Темную мебель вишневого дерева и овальное зеркало над камином также украшали засушенные розы; цветы стояли повсюду – в высоких хрустальных вазах на восточном ковре, на чайном столике между обитым розовой парчой диваном и двумя креслами напротив него. Вивьен гордилась своей гостиной.

– Цветы больше, чем мое хобби, ваша светлость, – объяснила она, наблюдая за тем, как гость осматривает комнату. – Можно сказать, это мое средство к существованию.

– Понятно. – Герцог остановился перед большой вазой в центре чайного столика. – Как вы достигаете этого? Почему они не свертываются?

Вивьен сдержала удовлетворенную улыбку, когда поняла, что он искренне желает узнать, как сделать, чтобы цветы, высыхая, не свертывались.

– Мы подвешиваем цветы вверх стеблями, пока они еще свежие. Конечно, все зависит от погоды, но ведь цветы можно повесить где угодно, при условии, что их не трогают и дают им высохнуть в течение нескольких дней.

– Очень интересно. – Герцог кивнул и вновь взглянул ей в лицо. – Уверен, что именно поэтому мы пользуемся вашими услугами.

Вивьен почувствовала смущение, и некоторое время они просто смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Затем герцог указал на диван.

– Вы позволите?

– Конечно, прошу. – Вивьен грациозно опустилась в кресло, а гость устроился на диване. К несчастью, широкая юбка с кринолином запуталась между ножками чайного столика и стулом. Вивьен попыталась освободить ее, но тщетно. В конце концов, она решила не обращать внимания на это затруднение и, не двигая стул, сидеть прямо со сложенными на коленях руками.

В этот момент домоправительница вошла в гостиную с белым фарфоровым подносом в руках, на котором стояли чайник и чашки с блюдцами. Поставив поднос на чайный столик, она выжидательно посмотрела на Вивьен.

– Спасибо, Харриет, ты можешь идти.

– Да, мадам. – Сделав реверанс, горничная вышла. После того как ее шаги затихли, Вивьен потянулась за чайником, не оставляя попыток понять, что же случилось. Впрочем, он мог быть здесь только по одной причине.

– Я обдумал ваше предложение относительно рукописи, сударыня, – словно прочитав ее мысли, деловым тоном произнес герцог и погладил бархат одной из мягких подушек.

Поставив перед гостем чашку, Вивьен почувствовала, как сжалось ее горло.

– Меньше чем за день, ваша светлость? – быстро произнесла она.

Опираясь сильной рукой на спинку дивана, герцог Трент вытянул под столом длинные ноги.

– Если меня что-то интересует, я действую очень быстро.

– Правда? – улыбнулась Вивьен. Налив вторую чашку и поставив чайник на поднос, она потянулась за сахаром.

Положив две ложечки себе в чай, Вивьен начала медленно помешивать его, но герцог так и не прикоснулся к своей чашке, и ей вдруг показалось, что гость пытается глазами прожечь на ее лице дырку.

Пытаясь избавиться от его взгляда, Вивьен поднесла чашку к губам.

– Вы не проведете меня, мадам.

Герцог произнес эти слова так тихо и холодно, что Вивьен чуть было не выронила чашку из рук. Ее сердце бешено стучало, и она даже не решилась сделать глоток. К тому же чай был очень горячим, и Вивьен, вероятнее всего, пролила бы его в таком взволнованном состоянии.

Она медленно опустила чашку и аккуратно поставила на стол, а затем все же заставила себя посмотреть на гостя.

Взгляд устремленных на нее глаз был прямым и холодным, в нем читалось отчетливое предупреждение, которое герцог даже не пытался скрыть. Вряд ли кто-то когда-либо одерживал верх над ним.

– Скажите, как вы узнали об этой рукописи? – Герцог внимательно наблюдал за ней.

Вивьен сглотнула, но не отступила.

– Я уже объясняла вам, ваша светлость: до меня дошли слухи, что ею владеете вы.

У него дернулась щека.

– Мне нужна правда, Вивьен.

Если бы герцог не был так смертельно спокоен, так сосредоточен, она, возможно, отмахнулась бы оттого, как по-мужски он произнес ее имя. Но, как ни странно, ей вдруг страстно захотелось, чтобы он еще раз назвал ее по имени.

– Я сказала вам...

– Да? Освежите мою память.

Вид у герцога был угрожающий, что выглядело довольно абсурдно, поскольку он сидел на розовом диване в украшенной цветами гостиной. В этот момент Вивьен стало понятно, почему люди предполагали, что герцог виновен в преступлении; теперь она ничуть не сомневалась, что гость сразу определит, если она вновь солжет ему. А так как этот человек был весьма могущественным, он мог сделать ее жизнь даже более трудной, чем низкий актеришка, каким-то образом узнавший ее секрет. Разумеется, Вивьен не могла рисковать, но сейчас впервые в жизни она почувствовала, что оказалась между Сциллой и Харибдой.

– Правда в том, что я не могу сказать вам этого, ваша светлость. – Вивьен глубоко вздохнула и тихо добавила: – Пожалуйста, удовлетворитесь этим. – Возможно, это была ее подсознательная вера в то, что герцог не причинит ей зла, заставив открыть подлинные факты. По лицу герцога пробежала тень; он прищурился, мускулы шеи напряглись – он явно пытался скрыть раздражение.

После нескольких неловких мгновений его взгляд очень медленно опустился на ее рот, затем на грудь. Вивьен не шевельнулась, хотя ей и нелегко было сдержать волнение, зародившееся глубоко внутри ее.

– Похоже, мы зашли в тупик. – В голосе герцога прозвучало негодование, и он, жестко посмотрев ей в глаза, наклонился вперед, а затем, положив локти на колени, сложил ладони. – Надеюсь, вам ни на минуту не могло прийти в голову, что я просто так отдам вам произведение, подписанное Уильямом Шекспиром, не получив взамен чего-то ценного.

Вивьен задрожала; слезы разочарования готовы были наполнить ее глаза. Отказ герцога означал крушение всех ее планов.

Пытаясь сдержать гнев, она угрюмо спросила:

– Чего же вы хотите, ваша светлость? У меня очень мало ценностей, которые я могла бы предложить взамен.

Казалось, ему хватило одного мгновения, чтобы найти правильные слова. Пристально посмотрев на нее, герцог прошептал:

– Вы сами, мадам, представляете для меня исключительную ценность.

Ладно, она не закричит и не расплачется. Ни за что.

– Полагаю, вы имеете в виду...

Герцог продолжал пристально разглядывать ее.

– Да. Я слишком долго жил без женского общества.

У Вивьен перехватило дыхание, но по неведомой ей самой причине она не дала ему пощечину и не отправила восвояси. Несмотря на откровенную наглость, он заинтриговал ее.

– И мое... общество, – ногти Вивьен впились в ладонь, – будет платой за рукопись?

Герцог глубоко вздохнул, не отрывая от нее взгляда, чего она не могла не почувствовать.

– Разумеется, – прошептал он.

Напольные часы в прихожей, пробив четыре, заставили Вивьен вздрогнуть. Она торопливо поднялась и тут же чуть не потеряла равновесие из-за запутавшихся в мебели широких юбок.

Мгновенно оказавшись рядом, герцог поймал ее прежде, чем она успела упасть на чайный столик; но вместо того чтобы испытать смущение, Вивьен почувствовала внезапный приступ сильного желания. А что еще она должна была почувствовать, когда его руки так крепко прижались к ее груди...

Ошеломленная, она беспомощно смотрела ему в лицо. На несколько секунд его ладони задержались на ее изгибах и словно пламя опалили кожу.

Лишь когда Вивьен выпрямилась, герцог уронил руки, с явной неохотой отпуская ее.

Быстро отойдя от него и прижав ладони к горлу, она на мгновение закрыла глаза, не понимая, почему ее руки так холодны.

Этого не должно было случиться.

Какое-то время оба хранили молчание и не двигались; затем герцог шагнул к ней.

– Я буду занят всю оставшуюся неделю, но хотел бы увидеться с вами в субботу, миссис Раэль-Ламонт. Надеюсь, вы не откажетесь позавтракать со мной в полдень в моем доме?

Вивьен кивнула.

Пройдя мимо нее, герцог остановился у двери гостиной и, чуть повернув голову, добавил:

– Что касается остального, мое предложение остается неизменным.

С этими словами он удалился.

Посещать деревню днем Уильяму Рали, герцогу Тренту, было не слишком приятно, поскольку он страстно ненавидел толпу и именно по этой причине большую часть года жил в Пензансе. Прежде чем предпринять этот неожиданный дневной визит, он подумал, не шокирует ли этим соседей, и, разумеется, именно это и случилось. Кое-кто видел, как он приехал в ее дом, а затем уехал. Конечно, его репутация давно погублена, но он беспокоился за вдову Раэль-Ламонт. Впрочем, именно она первой пришла к нему со своим чертовым предложением. Ей следовало бы заранее знать, что он захочет получить больше информации. Или она считает, что он ведет замкнутый образ жизни и никогда не выходит из дома?

Уилл откинулся на подушки в своем экипаже, решив немного отдохнуть, пока кучер петляет по грязной дороге на пути к дому. Он потребовал простенький экипаж с одной лошадью, без фамильного герба, чтобы не привлекать особого внимания, но при этом пожертвовал удобствами и комфортом. Однако хотя коляску безбожно трясло на скверной дороге, сейчас это не действовало ему на нервы.

Боже, что за прекрасная женщина! У нее светлая шелковистая кожа, овальное лицо без единой морщинки, потрясающие серо-голубые глаза и темные блестящие волосы. Он охотно заплатил бы тысячу фунтов, только бы увидеть эти волосы распущенными по мраморным плечам и обнаженной спине. Закрыв глаза, Уилл стал вспоминать, как несколько секунд держал ее в руках, ощущая ладони на ее груди. Сквозь ткань платья он мог чувствовать мягкую округлость, и это немедленно зажгло в нем желание, которого он не испытывал уже много лет. Без сомнения, это чувство захватило их обоих, между ними словно пробежала искра. Ну, разве не чудо, что она пришла к нему со столь странным предложением?

В ее визите заключалось гораздо больше того, что она раскрыла ему. Уилл был глубоко уверен, что ее либо подкупили, либо шантажировали. Но кто и почему? Одной из причин, по которой Уилл неожиданно навестил Вивьен в ее доме, было желание увидеть, как она живет, и определить, к какому классу принадлежит. Ему сразу стало понятно, что она из хорошей семьи. Вивьен обращалась со своей прислугой с уважением, но хотя гостиная и отвечала всем необходимым формальностям, ее дом все же был слишком маленьким. Тем не менее она говорила на совершенном английском и отличалась безупречными манерами. Если бы Уилл не знал, что Вивьен сама зарабатывает на жизнь, он поклялся бы, что она принадлежит к знати или по крайней мере родилась в благородной семье.

У него не было сомнений, что Вивьен тянет к нему, хотя она и думает, что это он убил Элизабет. Почти все в округе знали о грехах герцога Трента и побаивались его, а некоторые даже считали негодяем, заслуживающим виселицы.

Вивьен Раэль-Ламонт не сжалась, не отшатнулась в страхе, когда он приблизился к ней. Черт побери, она даже посетила его, и не важно, с какими намерениями. Многие годы никто не удивлял его так, как она, когда он наблюдал за ней, поднимающейся по ступеням его дома, ослепительной в лучах солнца, освещавшего ее плечи и блестящие, аккуратно уложенные волосы.

Но все это было не важно, по крайней мере, сейчас. Единственное, что имело для него какое-то значение, так это желание выяснить, что за дьявол был с ней, заодно и как она узнала о его бесценном сокровище. Эту загадку он просто обязан разрешить – с ее помощью или без.