Поклонники змей

— А ты что думаешь, Марселен? — спросил Дювошель.

— Попросите господина француза остаться на плантации, чтобы охранять госпожу Анжелу, а сами, господин, проводите Флореаля-Аполлона в Порт-о-Пренс. Может быть, вам там нужно будет увидеть президента.

— Хорошо, а ты что будешь делать в это время?

— Также пойду в Порт-о-Пренс, но только отдельно от вас, так как Флореаль-Аполлон считает меня мертвым, а нам не нужно разубеждать его в этом.

— Ну, что же, господа? — спросил плантатор.

— Едем! — отвечали все, вставая со своих мест.

— А вам, сударь, — обращаясь к своему гостю сказал Жозеф Колет, — я поручаю сестру и дом.

— Будьте спокойны. Я буду охранять барышню, как свою родную сестру!

Обнадеженные новым поворотом дела, трое плантаторов покинули комнату, а через несколько минут уже скакали к Порт-о-Пренсу в сопровождении конвоя и своего пленника, по-прежнему, привязанного к седлу.

Марселен ушел вперед тем легким гимнастическим шагом, которым ходят только краснокожие и негры, и который может поспорить с бегом любой лошади.

На плантации в это время пробило два часа ночи.

22

Перед атакой

Прошло несколько дней со времени событий, описанных в предыдущей главе.

Мы попросим теперь читателя проследовать, в одну из самых пустынных местностей Артибанитского леса, в глубь одного оврага, где собралось до тридцати хорошо вооруженных людей.

Одни из них спали, другие, усевшись в кружок, молча пили и курили. Немного в стороне, на поваленном стволе огромного бавульника, сидело трое цветных людей, вооруженный с ног до головы и, судя по их костюмам, принадлежавшим к высшим слоям общества.

Это были Жозеф Колет, Бираг и полковник Доден, адъютант генерала Жефрара.

На леоганской церкви пробило восемь часов вечера.

— Еще четыре часа осталось нам ждать! — проговорил вполголоса Бираг.

— Но, может быть, сигнал будет дан и раньше! — заметил полковник.

— Поскорее бы. Я горю нетерпением покончить с этим гнездом ехидн.

— На этот раз, — продолжал полковник, — надеюсь, они будут истреблены до последнего!

— Что такое с вами, Колет, — спросил креол, — вы, кажется, озабочены?

— Сознаюсь, дорогой Бираг, — сказал он, — я не без страха ожидаю наступления рокового момента. Особенно меня беспокоит мой зять. Как вам известно, он вчера покинул пещеру Черных Гор.

— Да, без сомнения он направился в Хереми, куда его отозвали по важным делам!

Плантатор покачал головой.

— Вы знаете, Жюли, — ответил он, — это железная натура: что он решил, то и исполнит во что бы то ни стало. В настоящее время для него не существует никаких важных и неотложных дел, кроме того, чтобы отомстить за свою жену и спасти свою дочь.

— Будет ли он иметь успех?

— Надеюсь, если он только не попал в какую-нибудь западню, так как, повторяю, он со вчерашнего дня исчез и неизвестно куда.

Адъютант президента слушал с улыбкой на устах, не вмешиваясь при этот в разговор.

— Скажите, полковник, — вдруг обратился к нему плантатор, — вы, кажется, сегодня утром видели Шовелена?

— Не только видел, но и имел удовольствие долго беседовать во дворце в присутствии его превосходительства, господина президента.

— Как, он покинул свой пост в Леогане?

— Только на несколько часов, вскоре он должен возвратиться на свою главную квартиру. Мы вместе покинули Порт-о-Пренс. Могу вас уверить, что, по крайней мере, теперь ему не угрожает никакая опасность,

— И вы знаете, где он находится сейчас?

— Точно так же, как и он знает о нас.

— И могу я узнать?

— Извините меня, — прервал его полковник, — я должен это хранить в секрете.

— Тогда я настаиваю!

— Но, — продолжал полковник, — вы вскоре, я надеюсь, увидите его…

— Кого, полковник?

— Шовелена.

— Как? Он придет сюда?

— Да, не позже, как через полчаса.

— Что же это значит?

— Вы вскоре все узнаете.

— Не понимаю, — сказал Бираг, — зачем нас собрали здесь и отдали под ваше командование, полковник?

— На этот счет я могу вам кое-что сообщить, — отвечал полковник.

— Господа, я крайне польщен доверием господина президента, его превосходительства, пославшего меня к вам на помощь!

— Говорите же, полковник!

— Вот в чем дело, господа. Ваши слуги, как не носящие формы, менее заметны, нежели солдаты, для тех, кто наблюдает за равниной. Вот почему и выбрали их занять этот пост.

— Решительно ничего не понимаю, полковник. Вы говорите загадками.

— Крайне сожалею, — отвечал тот с улыбкой, — что не могу сейчас выразиться яснее. Но вскоре вы сами узнаете, в чем дело.

— Теперь, дорогой полковник, я ничего не понимаю, кроме того, что мы каким-то образом, превратились в солдат, чтобы помочь вам в каком-то неизвестном для нас деле.

— Однако, господа, это дело касается вас куда больше, чем вы предполагаете.

— Вы думаете?

— Уверен.

— Хотел бы этого, так как, сознаюсь, терпеть не могу идти вслепую, не зная куда.

Наступило молчание.

Полковник встал и начал прохаживаться взад и вперед, бросая кругом испытывающие взоры и иногда останавливаясь, чтобы прислушаться.

Вдруг он поднес два пальца к губам и с таким искусством свистнул, подражая крику ягнятника, что оба креола невольно подняли головы, думая увидеть вблизи птицу.

Между тем, негры тотчас вскочили на ноги и, схватив оружие, исчезли в кустах. Это произошло с такой быстротой, что ни один листик не пошевелился на кустах.

Всякий след существования лагеря исчез как бы по волшебству. Здесь остались только трое наших собеседников.

Двое креолов обменялись растерянными взглядами: они решительно не понимали этого исчезновения.

— Что произошло здесь? — с беспокойством спросил плантатор.

— Не атакованы ли мы? — спросил Бираг.

— Ш-ш-ш, слушайте, — проговорил полковник.

Все стали прислушиваться. Между тем, в кустах слышался уже шум, быстро приближавшийся к тому месту, где они сейчас находились.

— Должно быть, дикий бык! — проговорил плантатор.

— Или кабан!

— Тише, — прошептал полковник.

Неожиданно он схватил обоих за руки, заставив их присесть за огромным стволом бавульника, совершенно скрывшим их из виду.

В то же время, в кустах раздался сильный треск и оттуда выбежали два человека. Они быстро вскарабкались по крутому склону оврага и исчезли в лесу, где мало-помалу замолк шум их шагов.

— Теперь, господа, можете встать, — сказал полковник. — Извините меня за то, что я так грубо поступил с вами, но вы сами видели, что это было необходимо.

Он дал новый сигнал и негры снова появились.

— Возможно ли! — вскричал Бираг. — Флореаль-Аполлон!

— И Марселен!

— Действительно, вы не ошиблись, — сказал полковник.

— Я решительно теряюсь, — заметил плантатор. — Флореаль-Аполлон на свободе и в сопровождении Марселена, к которому господин питал такое доверие и который так низко изменил ему!

— Воздержитесь судить о поведении этого человека, поверьте мне! — сказал полковник.

— Но мы ведь собственными глазами видели, что это он!

— Так что из того, что видели?

— Как же? — негодуя воскликнул плантатор. — Разве вам этого мало?

— А вот увидите!

— Что же касается меня, — сказал Бираг, — то съешь меня собака, я ничего не понимаю, что происходит в этой удивительной стране! Я даже не уверен теперь, не грежу ли я? А может я сплю?

С этими словами он вновь уселся на ствол бавульника.

Вдруг раздался шум, напоминающий спокойный шаг людей, идущих плотной массой.

— Это еще что такое? — спросил он.

— Это наши друзья, — спокойно ответил полковник.

— Добро пожаловать, добро пожаловать, — весело проговорил молодой человек. — Черт возьми, сейчас мы, наконец, узнаем новости!

Между тем, движение ног уже слышалось совсем рядом, а минуту спустя в овраг спустилась сотня солдат. Во главе их спокойно шел Шовелен.

С его лица исчез всякий след колебания. Со спокойным достоинством и твердой решимостью он шел впереди солдат как человек, сознающий, что на нем лежит великий долг, который он решил исполнить, во что бы то ни стало, каковы бы ни были для него последствия от этого, даже если бы ему пришлось пожертвовать для этого своей жизнью.

При виде троих мужчин, Шовелен с улыбкой на устах поспешил к ним навстречу:

— Я очень рад вас видеть, господа!

— Хотя мы и не знаем, чего желают от нас, но мы, не колеблясь, будем повиноваться приказаниям его превосходительства, господина президента! — вскричал плантатор.

— Президент знал, что можно вполне рассчитывать на вашу преданность! — отвечал агент полиции.

— Виноват, не разрешите ли обратится к вам с одним вопросом? — спросил Бираг.

— Пожалуйста.

— И вы ответите нам?

— Почему же нет?

— Да вот, полковник Доден, по-видимому не расположен отвечать на наши вопросы!

— Без сомнений, полковник имеет на это серьезные мотивы! — Шовелен заулыбался.

— Вероятно. А вы не имеете их?

— Напротив, я с удовольствием удовлетворю ваше любопытство!

— Прекрасно! Я и мой друг, мы желаем знать, для чего нам приказали идти сюда и отдали под начало полковника Додена, о котором, впрочем, мы можем сказать только хорошее.

— И это все, что вы желаете знать?

— Да.

— Президент, господа, человек большого склада ума. Он никогда не действует наобум.

— Поверьте, я никогда не сомневался на этот счет

— Так я постараюсь объяснить в чем дело.

Шовелен задумался на минутку потом с видом человека, открывшего большую государственную тайну продолжал:

— Знайте, господа, что общественному спокойствию угрожает опасность: открыт важный заговор!

— Заговор! — с удивлением вскричали оба креола.

— Да, господа заговор целью которого являются грабеж и убийства. Воду подняли низший класс населения. К ним присоединились бродяги и честолюбцы. Лозунг заговорщиков: — «Да здравствует Фаустин Сулук!»

— Сулук! — вскричали собеседники агента полиции с изумлением, смешанным со страхом.

— Он служит им ширмой для осуществления их замыслов. Они хотят утвердить в Сан-Доминго религию Воду уничтожить христианство, законы, нравственность, заменить все это культом священной змеи!

— Но это ужасно!

— Да, это действительно ужасно. Вот почему правительство обращается ко всем честным людям с просьбой помочь ему предотвратить угрожающую опасность и истребить гнездо этих ехидн.

— Но известны ли главные заговорщики?

— Да, господа, и если наши меры будут приняты, то ни один из них не избежит руки правосудия.

— Кто же стоит во главе заговорщиков?

— Главных вождей заговора десять человек: полковник Бразье, генерал Вонваган, злой дух Фаустина Сулука, затем идут люди низшего класса: Конго Пеле, Герье Франсуа и Жульен Николя и, наконец, Флореаль-Аполлон — убийца и поджигатель, король Воду.

— Флореаль-Аполлон! — вскричали оба плантатора. — Он только что пробежал мимо нас!

— Да, он два дня назад убежал из тюрьмы.

— И Марселен сопровождал его!

— Мне это хорошо известно! — сказал агент полиции тоном, не допускающим возражения.

Молодой человек понял неосновательность своих подозрений и перевел разговор на другую тему.

— Когда же они должны начать свой заговор?

— Сегодня ровно в полночь. Но президенту удалось раскрыть планы заговорщиков и если все люди честно исполнят свои обязанности, тигры будут заблаговременно захвачены в своем убежище.

— Но разве вы сомневаетесь в этом?

— Нисколько, поэтому-то я и посвятил вас в тайну. Теперь настало время действовать. Воду собрались в громадном числе в обыкновенном месте своих собраний на равнине у подножия пика Куридас. Надо окружить их и разом покончить с ними.

— Сомневаюсь, что мы достигнем успеха в этом с такими силами! — сказал Бираг.

Шовелен улыбнулся.

— Вы думаете?

— Убежден в этом. Эти фанатичные Воду будут отчаянно защищаться. Борьба будет ужасная. Впрочем, что бы ни произошло, я готов повиноваться вам.

— Предлагаю вам самому судить о наших силах, — проговорил агент полиции, слегка ухмыляясь, — три тысячи преданных людей с самим генералом Жефраром расположились вон в том лесу, двести человек скрыты в горах, чтобы встретить бунтовщиков с тыла и разорить их убежище, забравшись на пик Куридас.

— Но пик неприступен!

— Дювошель займет его, — возразил Шовелен, — другой отряд в 350 человек занимает в настоящее время пещеру, последнее убежище Воду. Наконец, наш отряд в I50 человек должен произвести диверсию, чтобы завлечь бунтовщиков на ложный след. Далее, в Леогане, в Порт-о-Пренсе все заговорщики, ожидавшие только сигнала с гор, чтобы подняться, были сегодня арестованы в своих квартирах. Все было проделано так, что не возбудило у заговорщиков подозрений. Да и пик уже оцеплен нами со всех сторон Что вы скажете на это?

— Все задуманное исполнено прекрасно!

— И гуманно, так как благодаря Богу мы надеемся захватить этих презренных, не пролив ни капли крови.

— Ну, это зависит от Провидения Впрочем, что бы ни случилось, мы исполним свой долг.

— Благодаря вам, господа!

С этими словами Шовелен подал сигнал — и все солдаты и слуги заняли свои места.

— Господа, — сказал агент полиции, — помните, на кого мы идем охотиться Поэтому нам нужно вооружиться не только мужеством, а и хитростью Пусть ни один сучок не треснет у вас под ногами и ни один лист не шелохнется, скользите неслышно, как змеи, чтобы захватить врага врасплох. Поняли меня? А теперь рассыпьтесь по кустам и ждите моего сигнала. Вперед, да поможет нам Бог!

Среди людей произошло легкое движение, их ряды рассеялись, — и вскоре поляна опустела.

23

Бегство Флореаля-Аполлона

Прошло уже два дня, как Флореаля-Аполлона привели в Порт-о-Пренс и здесь по приказанию генерала Жефрара, заключили в тюрьму.

Было около восьми часов вечера. Флореаль-Аполлон сидел в темной камере на связке соломы. На его ногах были тяжелые колодки, руки скованы короткой цепью. Вторая цепь, прикрепленная к стене, охватывала его за пояс.

Устремив глаза на окно, он, пытаясь увидеть хоть клочок неба, предавался размышлениям. Последние события, очевидно, не оказали на него большого воздействия: его лицо было так же сурово и решительно а взгляд мрачен

— Два дня, — бормотал он, — и ни одной новости из гор. Неужели они меня забыли? Нет, они должны меня спасти! Что они сделают без меня? Но почему они медлят?

В это время в коридоре послышались шаги.

— Что нужно тюремщику здесь в это время? — с изумлением спросил он себя.

Шаги остановились перед дверью в его камеру. Послышался разговор двух людей. Флореаль-Аполлон приподнялся на локте и прислушался.

— Видно, у вас большая протекция, раз вам разрешили видеть узника? Разве вы его родственник?

— Нет, я его друг! — насмешливо ответил второй голос, поразивший Флореаля-Аполлона.

— Марселен? Живой? Что это значит? — спросил он сам себя.

— Вы знаете, что тюрьму закрывают в 10 часов, — сказал тюремщик.

— Вы придете сказать мне, когда нужно будет

— Вы знаете, что я должен запереть вас вместе с ним — такое условие.

— Мне все равно, только оставьте мне свой фонарь,

— Не знаю, могу ли я на это согласиться.

— Покорно благодарю, я тогда пойду спрошу разрешения.

— Ну, хорошо, держите фонарь, а я открою дверь.

— Давайте.

Флореаль-Аполлон услышал, как ключ поворачивается в замке. Послышался звук отпираемой двери. Он лег на солому и закрыл глаза.

Дверь отворилась.

— Я думаю, он спит, — сказал тюремщик.

— Не беспокойтесь, я разбужу его.

Тюремщик с ворчанием повесил свой фонарь и, сказав «Всего хорошего!», вышел из камеры.

— Смотрите же, не забудьте меня здесь, — сказал Марселен, — местечко-то не веселое.

— За вами придут!

С этими словами тюремщик запер дверь и удалился.

Марселен некоторое время прислушивался к его удаляющимся шагам. Когда они стихли, он облегченно вздохнул и повернулся к узнику.

Флореаль-Аполлон в это время уже приподнялся и внимательно смотрел на него.

— А вы разве не спите? — спросил Марселен.

— И не спал.

— Тем лучше, тогда вы все слышали?

— Да.

Марселен подошел к узнику.

— Ты разве не умер? — спросил Воду.

— Как видите.

— А я думал, что я отделался от тебя!

— Вы ошиблись, — проговорил юноша с иронической улыбкой.

Наступило молчание. Собеседники исподлобья наблюдали друг за другом. Наконец, Марселен отвернулся, презрительно пожав плечами.

— Я считал тебя более сильным.

— Зачем ты пришел сюда? — спросил его Воду.

— Спасти вас.

— Ты?

— Это вас удивляет?

— Конечно. Ты же мой враг!

— Совершенно верно, я ваш враг, но я пришел освободить вас.

— Не понимаю!

— Сейчас поймете. Я — ваш враг, так как вы нарушили данное мне слово. Вы обманули меня, вы хотели меня убить и если не убили меня, то только потому, что не смогли!

— Только об этом и сожалею теперь.

— Спасибо за откровенность. Но все-таки я пришел освободить вас.

Флореаль-Аполлон поднял голову.

— Врагов не спасают, — сказал он.

— Но ведь всегда бывают исключения!

— Не верю!

— Вы не правы. Только от вас зависит быть свободным менее, чем через час.

Воду с недоверием посмотрел на Марселена.

— Какие причины заставляют тебя поступать так?

— Она одна, но настолько важная, что на время заставляет меня забывать о своей ненависти.

— И эта причина?

— Прежде я ставлю одно условие, от исполнения которого зависит ваше освобождение.

— Говори!

— Поклянитесь мне священной змеей, что, исполнив священные обязанности, вы дадите мне полное удовлетворение, один на один, в оскорблении, которое вы мне нанесли!

— Чем руководишься, спасая меня?

— А я от вас требую честного слова!

Флореаль-Аполлон некоторое время раздумывал.

— Ну, хорошо, — вскричал он наконец, — клянусь тебе честью и священной змеей, что получишь от меня удовлетворение, какое желаешь. Теперь говори!

— Я глубоко вас ненавижу, но между мной и вами существуют неразрывные связи. Мы оби и носим священный знак Пурра Мои обязанности ясны я должен пожертвовать всем, чтобы только освободить вас А когда вы опять станете свободны, я снова стану ненавидеть вас, понятно?

Наступило молчание.

Флореаль-Аполлон долго рассматривал юношу.

— Понял!

— И что же вы решили?

— Я принимаю твое предложение!

Действительно, он не находил ничего подозрительного в поведении Марселена Долг оби повелевал действовать юноше именно таким образом.

— Хорошо, — сказал Марселен, — тогда за дело!

— Какие ж средства рассчитываешь ты применить?

— Самые простые — всегда самые лучшие!

— Ну?

— Мы выйдем отсюда самым коротким путем?

— Каким?

— Через дверь.

— Как?

— Когда тюремщик явится, чтобы выпустить меня, мы свяжем его. Затем вы наденете его платье, я возьму ключи. А мы оставим его здесь.

— Этот план действительно прост, но есть еще одно обстоятельство.

— Какое?

— А это, — сказал негр, показывая на свои цепи.

— У меня есть инструменты.

— Правда? — обрадованно вскричал негр.

— Смотрите!

С этими словами Марселен вытащил связку инструментов и освободил заключенного.

— Вот и готово! — сказал он.

— Ух! — с облегчением вздохнул негр.

— Не торопитесь, папа Воду, впрочем, у нас есть еще время. Предоставьте мне действовать самому.

— Что же еще?

— Остаются еще две цепи, но их разбить легко.

— Так разбей их скорее!

— Тише, так нельзя действовать!

— Почему?

— Потому что, если мы их снимем, вы сразу вскочите на ноги, не так ли?

— Да.

— А этого и не нужно делать. Вам нужно остаться так, как вы есть. Вы же не считаете тюремщика идиотом: он, что войдет в камеру, увидя вас без цепей? А тогда мы оба погибнем здесь.

— Это справедливо!

— Сейчас я освобожу вас от цепей, если вы обещаете мне сидеть спокойно.

— Решено. Когда тюремщик войдет сюда, мы набросимся на него, задушим, возьмем его платье и ключи.

— Мы не будем его душить. Это только трата нашего времени. Да и тюремщик исполняет только свои обязанности.

— Но если он крикнет?

— Тогда другое дело.

— Хорошо!

— Что за глупая страсть убивать людей?

— Я неправ, говорю тебе.

— Я должен предупредить вас, что при мне два пистолета и кинжала.

— Неужели ты боишься, что я убью тебя?

— Нисколько, я сообщаю вам в ваших же интересах.

— Как так?

— Когда мы очутимся в городе, нам может понадобиться оружие, чтобы спастись от преследователей.

— Ты еще раз прав.

— Я всегда прав!

— И ты дашь мне пистолет и кинжал?

— Нет, только кинжал.

— А почему не дашь пистолет?

Марселен внимательно посмотрел на него.

— Потому, что, стреляя в темноте можно легко ошибиться, а я вовсе не желаю быть убитым вами.

— Что за мысли?

— Я знаю, что я неправ, но что прикажете делать? Я ужасно боюсь недоразумений между нами.

— Будь по-твоему!

— Однако, сейчас возвратится тюремщик. Давайте руки!

Флореаль-Аполлон молча протянул руки, Марселен снял с него поручни, а потом освободил его от поясной цепи. Флореаль-Аполлон оказался на свободе.

— Не шевелись!

— Будь спокоен! — отвечал негр, не сделав ни одного резкого движения.

Прошло несколько минут. Наконец, вдали послышались шаги тюремщика.

Марселен осторожно приблизился к двери.

— Эй! Вы еще здесь? — крикнул тюремщик.

— Черт возьми, да где же мне быть по-вашему? — ответил Марселен.

— Ну что, позабавились? — продолжал тот смеясь.

— Не очень, я даже жалею, что пришел сюда!

— Вот как? Разве вы не разговаривали со своим другом?

— Пытался, но из него даже слово трудно вырвать; по-видимому он не расположен отвечать мне.

— Подите же, а я считал его более учтивым.

— Да выпустите же вы, наконец, меня отсюда?

— Сейчас, дружище! — пробормотал тюремщик.

С необычайным волнением Флореаль-Аполлон прислушивался, как ключ повернулся в замке и завизжали петли. Наконец, дверь отворилась.

— Ну, вот и я! — проговорил входя тюремщик.

Марселен в тот же миг схватил его за горло и повалил на пол. В одно мгновение бедняге заткнули рот, связав по рукам и ногам так, что он не мог даже пошевелиться.

— Живей, — сказал Марселен, — платье и шляпу!

Флореаль-Аполлон не заставил повторять приглашение и за минуту переоделся.

— Теперь в дорогу! — продолжал Марселен, отцепляя фонарь.

Они вышли Флореаль-Аполлон сделал движение броситься вперед.

— Вы с ума сошли, папа Воду. Сначала нужно закрыть дверь, а затем вы медленно пойдете вперед, сопровождая меня. Не забудьте, что вы теперь тюремщик!

— Верно, — сказал Флореаль-Аполлон останавливаясь.

Тогда Марселен закрыл дверь и передал связку ключей и фонарь Флореалю-Аполлону.

— Пойдем, — сказал он, — но смотри, держись хладнокровнее.

Они направились по коридорам тюрьмы. На пути им встречались некоторые люди, по-видимому, не обращавшие на них никакого внимания. Часовые шутливо приветствовали Марселена. Словом, все шло как нельзя лучше.

Наконец, они достигли входной двери, по обеим сторонам которой стояли двое часовых.

Здесь Марселен остановился и, обращаясь к Флореалю-Аполлону, бросавшему вокруг себя свирепые взгляды, шутливо проговорил:

— Эй, дядя Како Жирон, оставьте здесь свои ключи и фонарь; вы кончили свое дело, ваши птички уже уселись на насест! А мы лучше пойдем к тетке Кандиле да опрокинем там стаканчик — другой!

— Идем! — пробормотал Флореаль-Аполлон, угадавший намерение юноши.

С этими словами он, положив у порога фонарь и ключи, медленно пошел за Марселеном.

— Браво, дядя Како! — засмеялся один из часовых.

Но Флореаль-Аполлон решил не отвечать ему!

Медленно и спокойно он пошел за своим товарищем и, наконец, вышел на улицу.

Здесь они продолжали некоторое время идти размеренным шагом и вскоре вышли за город в поле. А оказавшись в поле, бросились со всех ног по направлению к горам.

Таким образом Флореаль-Аполлон был освобожден.

Несколько минут спустя по их выходе из тюрьмы, связанный тюремщик поднялся, сбросил с себя путы и вышел из камеры, ощупывая себе шею и бока, при этом бормоча:

— Я знал, что так нужно было, но этот болван Марселен, кажется, переусердствовал.

Но разве Марселен подкупил тюремщика? Мы этого не знаем.

24

Человеческое жертвоприношение

После бегства из тюрьмы прошло уже два дня, во время которых Марселен и Флореаль-Аполлон ни на минуту не расставались друг с другом.

Но несмотря на очевидную услугу, которую ему оказал молодой негр, рискуя своей жизнью, Флореаль-Аполлон питал к нему инстинктивное чувство недоверия и отвращения.

Со своей стороны и Марселен, то ли он замечал недоверие Флореаля-Аполлона или по какой другой причине, чувствовал себя неспокойно. Однако, он употреблял все свои усилия, чтобы скрыть это от глаз Флореаля-Аполлона. Он активно готовился ко всем кровавым приготовлениям своего товарища, а также готовился принять деятельное участие в ежегодном празднике Воду, который на этот раз должен был послужить сигналом к восстанию.

Утром 25 декабря Марселену удалось на несколько минут скрыться от подозрительных взглядов короля Воду, Дело было так.

Они только что покинули Хереми, где навещали нескольких заговорщиков и направлялись к себе в горы. По дороге Марселен заметил несколько зрелых освежительных плодов гуявы и остановился сорвать их.

Так как тропинка, которой они шли, была очень узка, то они вынуждены были идти друг за другом. Марселен оказался позади Флореаля-Аполлона; он сорвал несколько плодов и принялся их есть.

В то же время он сорвал с шеи бумажный платок, сделал на нем три узла и бросил его в середину кустарника. В этот момент к нему присоединился Флореаль-Аполлон.

Не слыша за собой шагов юноши, он обернулся и увидел его спокойно кушавшим плоды. Освежившись плодами, они снова пустились в путь.

Едва они удалились, как кусты тихо раздвинулись. Оттуда вышел человек. Внимательно оглядевшись кругом, он нагнулся поднял платок Марселена и сунул его себе в карман. Это был Жуль Дювошель, господин Марселена.

В тот же день, к семи часам вечера, Воду, мужчины и женщины, начали стекаться со всех сторон на обычное место своих собраний. Все они были вооружены: кто ножом, кто саблей, ружьем, кто — просто палкой.

Гаитское правительство так тщательно сохраняло в тайне пленение и бегство Флореаля-Аполлона, что ни один слушок не дошел до населения. Сами Воду ничего не знали о тех страшных опасностях, которым решил подвергнуть их король, а сам Флореаль-Аполлон считал бесполезным, чтобы не уронить своего престижа, рассказывать им о своем аресте.

Вскоре, до 15. 00, Воду собрались у подножия пика Куридас. Разбившись на небольшие кучки, они с воодушевлением рассуждали о восстании, с нетерпением ожидая начала празднества.

Флореаля-Аполлона еще не было. У корзины, в которой была священная змея, стояла только одна Розенда Сумера — королева Воду. Около нее на земле лежали связанные двое детей — 4 или 5 лет.

Несчастные дети невыносимо страдали и испускали тяжелые стоны, но толпа не обращала на них никакого внимания. По всей долине были разложены, на некотором расстоянии друг от друга, костры, бросавшие яркий свет на поклонников змеи. Глубокое молчание царило в этом собрании.

Вдруг раздались резкие удары в бамбулу — и церемония началась, В то же время у корзины появились два новых человека — Флореаль-Аполлон и Марселен, оби, признанные таковыми между поклонниками змеи.

По сигналу, данному бамбулой, все присутствующие встали полукругом перед двумя вождями.

Флореаль-Аполлон поднял свой скипетр; раздался второй удар бамбулы. Воду приблизились ближе к корзине, на которую тотчас же взошел Флореаль-Аполлон, между тем, как Розенда, с одной стороны, и Марселен, с другой, — положили руки на корзину, как бы желая поддержать ее.

Король Воду обвел проницательным взглядом собрание и улыбка гордого торжества озарила его мрачное лицо.

— Дети змеи, — проговорил он громким голосом, слышимым во всех концах поляны, — сегодня один из самых торжественных наших дней. Нынче наше собрание имеет двоякую цель: теперь мы не только отпразднуем наш великий праздник, но и подадим сигнал к нашему освобождению. От пика Куридас, у подножия которого мы собрались теперь, этот сигнал проскользит подобно огненной змее, по всему острову и призовет наших братьев к оружию, чтобы сбросить, наконец, ненавистное правительство и заменить его Пурра, святой религией наших африканских отцов!

Восторженные крики прервали оратора.

Флореаль-Аполлон жестом прервал толпу и продолжал:

— На этот раз мы принесем нашему богу не одну жертву, а две: одну в начале церемонии, а вторую — в конце. Потом, исполнив этот великий обряд и вкусив мясо жертв, мы налетим, подобно стае коршунов, на жилища наших тиранов, с криками «свобода» и «Воду» и будем безжалостны к ним, как безжалостны они теперь к нам!

— Свобода! Воду! — завопила толпа.

Раздались удары в бамбулу — и Воду выстроились в одну линию.

В этот момент какой-то человек приблизился к Флореалю-Аполлону и, наклонившись, что-то прошептал ему на ухо. Это был полковник Бразье, но в каком ужасном виде! В полуизорванной одежде, с исцарапанным лицом и руками; видно было, что он долго бежал.

Флореаль-Аполлон выслушал его, потом ответил с пренебрежительной улыбкой,

— Вы с ума сошли полковник! Я уверен, что президент Жефрар ничего и не подозревает, а все солдаты в настоящее время спят в казармах.