Королевский дракон (Корона Звезд - 1)

      Корону он обычно не надевал. Ее возили следом в прочном дубовом сундуке, где хранили и прочие реликвии: мантию, скипетр, священное копье святой Перпетуи, Повелительницы Битв.
      Генрих внимательно выслушал отчет Росвиты о разговоре с Фиделиусом и теперь обдумывал его. В молодости он был куда более импульсивен, и слова не задерживались у него на языке. Теперь, восемнадцать лет пробыв на троне Вендара и Варре, он научился молчать.
      - Но Тайлефер не оставил завещания. Ни один из бастардов не имел отцовского благословения на власть, - промолвил он наконец. - Мне нужно считаться только со своей семьей. Сабела не имеет прав на престол, как не имел бы их я, не докажи в свое время обратного. Иначе он выбрал бы одну из моих сестер или брата Бенедикта. Но Тайлефер решил после странствия представить меня герцогам королевства, чтобы заручиться их поддержкой. Однако он этого не сделал. А ведь все могло развиваться по-другому!
      Росвите оставалось только промолчать и наблюдать за тем, что будет дальше.
      На празднике святой Сюзанны дочери, Сапиентия и Теофану, сидели рядом с королем. Младший сын, Эккехард, пел, аккомпанируя себе на лютне. Если этого мальчика в самом деле посвятят церкви, его сладкий голос будет возносить Господу и Владычице достойные их хвалы.
      На следующий день в Херсфорд прискакали двое "орлов". Смертельно уставшие и покрытые грязью, они принесли скверные вести.
      - Гент в осаде, - говорила старшая из двух женщин, мрачная и прихрамывавшая на левую ногу. Обращаясь к королю, она не пыталась ничего скрыть, говоря все, как есть. - Нас было пятеро. Вблизи городских стен отряд настигли варвары. Меня ранили. Мы с ней, - она указала на девушку, бывшую не старше Бертольда или Теофану, - отправились на запад, чтобы известить вас, ваше величество. Часть пути нас сопровождал небольшой отряд "драконов". Остальные, принц Санглант в том числе, обороняют Гент.
      - Очередной набег? - тихо спросил Генрих.
      - Сопровождавшие нас "драконы" говорили иначе, ваше величество. Там было уже больше пятидесяти кораблей.
      Генрих сидел на скамье во внутреннем дворе монастыря, окруженный придворными. Услышав сказанное, все зашептались, но затихли, когда король поднял руку.
      - Они желают вторгнуться в глубь страны?
      - Как говорил Стурм, командир бывшего с нами отряда, они хотят взять под контроль мосты, которые связывают Гент с восточным и западным берегами Везера. Тогда их корабли смогут подняться вверх по реке.
      - Где сейчас Стурм?
      - Вернулся в окрестности Гента, надеясь отвлечь эйкийцев извне, чтобы помочь осажденным.
      Генрих глянул на Виллама, стоявшего справа от него.
      - Сюзереном Гента является графиня Хильдегарда? - Виллам кивнул. - Что ее войска?
      - Не знаю, - отвечала женщина. - Вблизи города их не было. Сейчас, должно быть, вести до нее уже дошли.
      Король подал знак одному из слуг, приказывая принести вина. Медленно отпил из чаши.
      - Говоришь, вас было пятеро?
      Женщина кивнула. Ее бледная подруга едва держалась на ногах, видимо, не спала много дней. Хрупкая фигура и светло-голубые глаза выдавали в ней северянку. Старшая же не казалась усталой.
      - Остальные отправились в город. Не знаю, попали ли они туда. Надеюсь, что да.
      - Ты этого не видела?
      - Нет. Но наш старший, Вулфер, снабдил меня и моего товарища, Манфреда, кое-какими полезными устройствами. Умри кто-нибудь из нас, я бы знала.
      - Вот оно что, - Генрих приподнял брови, - Вулфер...
      Для Росвиты все "орлы" были на одно лицо. Дворянские дети обычно шли в подразделения "драконов", "львов" или "орлов". Пеших солдат и гонцов-разведчиков набирали из среды неродовитых землевладельцев. Но кто такой Вулфер, знал каждый придворный клирик и ученый. Он был самым старшим из "орлов", и частенько говорили, что этот человек знает многое, недоступное другим людям. Вулфер был в фаворе во времена Арнульфа Младшего, поговаривали, что он сильно влияет на короля - недопустимо сильно для человека подлого происхождения. Все кончилось, когда Генрих занял трон. Вулфер не появлялся больше при дворе, и Росвита не знала почему.
      - Да, ваше величество. - У "орлицы" был пронзительный взгляд, и она не стеснялась смотреть королю в лицо. - Я горжусь тем, что могу назвать его своим прецептором.
      Она свободно произнесла это даррийское слово, которым называли учителя. Зная репутацию Вулфера, Росвита подумала, что эта "орлица" свободно говорит на даррийском.
      Губы Генриха дрогнули. Росвита хорошо его знала и видела, что он восхищен собеседницей.
      - Как долго ты служишь среди моих "орлов", как тебя зовут и откуда ты родом?
      - Служу я семь лет, в основном выполняю поручения в маркграфствах. А зовут меня Хатуи, дочь Эльзевы, свободнорожденной из Истфолла.
      - А твой отец?
      - Отца звали Валузьяном. Тоже свободнорожденный. Он погиб в битве с редарийцами, где сражался за короля Арнульфа.
      Король снова повернулся к Вилламу, который тоже ласково смотрел на женщину. Росвита хорошо помнила последнюю войну с редарийцами, она шла в последний год правления Арнульфа Младшего и в основном велась на землях, принадлежавших Вилламам. Владения маркграфов почти удвоились после победы над варварами, обращенными в истинную веру.
      - После смерти отца мать, сестра и брат отправились на восток, за реку Эльдар, где его величество обещал дать им земли и не подчинять господам.
      - Кроме короля.
      Хатуи кивнула:
      - Кроме короля.
      - Ты останешься при моем дворе, дочь Эльзевы, и будешь служить мне.
      Это было немалой честью, и придворные зашептались, удивленные вниманием короля к человеку простого звания. Кто из них первым начнет интриговать против нее? Сама Хатуи казалась почти равнодушной к королевской милости.
      - А что с моей подругой Ханной? Она новичок на службе, без родни и покровителей.
      - Пусть она остается с тобой. Будешь ее прецептором.
      Росвита подумала, что король награждает этих двух "орлиц" не столько за верную службу, сколько за то, что они принесли ему вести о сыне.
      - Нужно собирать войска, - говорил тем временем Генрих Вилламу. - Как скоро мы достигнем Гента?
      3
      Ханна была больше напугана, чем польщена происшедшим. Немногие из "орлов" находились непосредственно при короле, и конечно, не такие новички, как она. Причиной страха являлся не сам Генрих, Он был идеальным королем, суровым, но с чувством юмора; с изящными манерами, но без тени надменности; милостивым, но не фамильярным; не терпящим некомпетентности и промедлений. Непривычна была атмосфера двора.
      Огромные усилия короля приводили гигантскую машину двора в движение. Приходилось стягивать войска из отдаленных земель - с северо-запада, из Саонии, с южных плоскогорий Аварии, из отдаленных маркграфств востока.
      Воспитанная рачительной трактирщицей Биртой, девушка не могла и представить, что сейчас можно медлить так, как медлили здесь. Она не представляла, что мелкие чины, кастеляны и даже простые слуги ругаются из-за пустяковых, как ей казалось, вопросов вроде места за королевским столом. И как мало это касалось гентийцев, запертых в стенах своего города!
      "Если и дальше будет так продолжаться, все они умрут еще до того, как мы оставим монастырь", - шепнула она Хатуи. В тот же день увидела, как некая графиня извиняется перед королем за то, что набор солдат и отправка их к Генту займет у нее много дней. Владычица наша! Это было не столь отвратительно, сколь скучно. Она подавила зевок и посмотрела на Хатуи:
      - Как нога?
      - Пройдет, - отвечала та. - Займись своими обязанностями. А это что?
      - Что?
      - Кто теперь разговаривает с королем?
      Ханна присмотрелась, но она не могла отличить одного графа от другого все слились в ее сознании в один сплошной поток, непрерывную вереницу роскошных кафтанов и платьев, драгоценных камней и золота.
      - Это часть твоих обязанностей, Ханна, - строго молвила Хатуи тоном, напоминавшим Вулфера. - Ты должна запомнить представителей великих домов Вендара и Варре, всю их родню и жен. Кто кого любит, ненавидит, кто на ком хочет жениться, кто кому какие земли дарит и кого чем награждает король.
      - Боже! - испугалась Ханна. - Все это?
      - И много больше. - Хатуи усмехнулась, смягчив голос. - Вот Лютгарда, герцогиня Фесса. Фесс лежит в самом центре королевства, поэтому путь оттуда к Генту, на северо-восток, крайне труден. А за Фессом находится Аркония, которой правит сводная сестра короля Сабела. Слышала, наверное, что она замышляет мятеж против него?
      Ханна за восемь часов в Херсфордском монастыре столько слышала, что не могла даже разобраться во всем.
      - И что? Что это означает для Лютгарды?
      - То, что она не хочет уводить войска к Генту в то время, когда ей угрожает Сабела. Генрих сейчас зажат между эйка и Сабелой.
      Ханна вздохнула:
      - Столько трудностей...
      - Это только начало. - Но затем Хатуи добродушно засмеялась. - Когда ты попала к нам впервые, разве было просто? Здесь не так много людей, как кажется. У себя, в Хартс-Ресте, ты ведь помнила имена всех соседей?
      - Конечно!
      - Вот и рассматривай королевский двор и всех, кто при нем, как одну большую деревню. Кто-то остается в ней на время, а затем отправляется по своим делам или в свои фамильные владения. Кто-то живет постоянно. Правда, Ханна, здешнее население мало отличается от простых людей. Они едят, спят и пользуются уборными, как и все. Сними с любого из них дорогой кафтан, одень в крестьянское платье, и ты не отличишь их от любого из своих прежних знакомцев.
      - Хатуи!
      Но Хатуи только улыбнулась и приказала наблюдать за происходящим. Ханна так и сделала. Сказанное старшей подругой острое словцо помогло преодолеть боязнь, и она постепенно стала различать всех этих герцогов и графов. Она заметила, как старик - маркграф Гельмут Виллам - зевает, слушая обещания Лютгарды отправиться завтра на рассвете. Пройдет еще несколько недель, пока войска будут собраны, и еще больше, пока они пересекут королевство.
      Юноша, стоявший рядом с Вилламом, видимо, его сын, хотя Ханна и не помнила его имени, постоянно суетился и, казалось, рвался куда-то. Ивар, молочный брат Ханны, выглядел так, когда хотел отличиться какой-нибудь выходкой, например разорить птичье гнездо или отправиться надолго в лес. Молодые люди такого типа либо полны деятельной энергией, либо тоскуют и бездельничают.
      Как-то поживает Ивар? Стал ли он уже монахом в Кведлинхейме? Ханна с трудом представляла себе окрестности королевства, не зная, сколько времени занимает дорога в тот или иной город. Знала только одно: запертый в монастырских стенах, Ивар будет чувствовать себя не лучшим образом. Девушка вздохнула. Сейчас она для него ничего не могла сделать. Совсем недавно ей пришлось выбирать между ним и Лиат, и Владычица в наказание разлучила ее с ними.
      Герцогиня Лютгарда закончила разговор с королем и ушла. Ее сменила седая дама, тех же лет, что и Генрих.
      Хатуи, склонившись к уху Ханны, прошептала:
      - Маркграфиня Джудит из Ольсатии и Австры.
      Герцогиня немедленно отправлялась в свои владения и обещала выслать оттуда двести человек в помощь Генту.
      - И кроме того, в Фирсбарге служит аббатом мой сын Хью. Я отправлю ему послание и думаю, он тоже вышлет вам подкрепление, ваше величество.
      Хью! Ханна замерла. Она почти забыла о нем, но теперь, глядя на импозантную даму, вновь с ужасом вспоминала все. Джудит была пожилой женщиной, довольно внушительных объемов и величавых манер. Тонкие черты лица с возрастом не огрубели, и теперь Ханна ясно видела сходство с Хью: яркие, глубоко посаженные глаза, надменная гримаса. Только ее черные волосы отличались от светлой шевелюры Хью. Возможно, действительно его отец - раб из Альбы, где мужчины славились красотой и великолепием золотых волос.
      "Не глупи, Ханна", - шепнула она сама себе. И конечно, стала вспоминать Лиат. Добралась ли она до Гента? Жива ли? Не ранена? Помнит ли о ней Хью? Конечно, о Ханне он должен был забыть. А что, если солдат в Гент поведет он сам? Защитит ли Вулфер ее подругу?
      Хатуи сжала ее запястья, ободряя, хотя и не знала, о чем Ханна думает. Сама девушка не желала рассказывать обо всем. "Нет времени для всякой ерунды", - сказала бы Бирта. Она взбодрилась, стараясь думать о том, что казалось более важным.
      Позже, когда поток аудиенций завершился, Хатуи отправили к королевскому лекарю, а Ханну с поручением в гостиницу, где расположились дети короля. Войдя в гостиницу, она разглядывала с любопытством двух стражников гвардии королевской пехоты в золотых кафтанах с изображениями черных львов.
      Но особое любопытство вызывали дети Генриха. Эккехард, мальчик, учился в школе и не имел собственной свиты. Сейчас он с одной из сестер, аккомпанировавшей ему на лютне, пел великолепным голосом:
      Когда прибыли корабли с севера
      И увидел он золотой блеск парусов,
      Нырнул он в пучину морскую,
      Холодную, как сердце матери его.
      Вплавь достиг кораблей,
      Мечом убил часовых,
      Кинжалом пронзил рулевого,
      И гребцы склонились пред ним,
      Прося, чтобы спел он им песнь,
      Запел он то, что мы слышим...
      Аккомпанировала Теофану, и, хотя по дому сновали многочисленные придворные, наполняя дом своим жужжанием, она сидела совершенно спокойно и перебирала струны лютни в такт песне.
      Другая сестра, опрятная черноволосая коротышка Сапиентия, переминалась с ноги на ногу, напоминая воробья в клетке. Ханна нерешительно шагнула вперед. Принцесса, увидев ее, побежала навстречу, но, вспомнив о достоинстве, остановилась и поманила девушку к себе.
      - Хочешь что-то мне сообщить?
      Теофану, стремительно на них взглянув, продолжала играть на лютне. Эккехард был равнодушен ко всему, кроме пения. Ханна опустилась на одно колено.
      - Да. Его величество просит вас пожаловать в кузницу.
      - Эй! - повернулась Сапиентия к служанкам, которые пряли у камина. Пошли!
      И вышла так быстро, что тем пришлось бросить пряжу.
      Ханна колебалась. Эккехард пел великолепно о том, как отважный герой Сигизфрид становится вожаком небольшого отряда бывших галерных гребцов и совершает вместе с ними много славных дел и как трагична его любовь к кузине Валтарии - любовь, которая сулит смерть им обоим. Юный принц хорошо знал древний эпос. Ханне в ее трактире не раз доводилось слышать пение настоящих бардов, и хотя Эккехард пока не обладал должным мастерством, но со временем он сможет посоревноваться с любым из них.
      Теофану подняла глаза, пытливо изучая Ханну. Ясный взгляд принцессы казался загадочным. Неожиданно потеряв самообладание, Ханна повернулась, выбежала в сени и наткнулась на стражника-"льва".
      Он оскалил зубы.
      - Простите меня, юная госпожа, - заговорил он, - это вы сегодня утром прибыли из Гента?
      - Да.
      - На службе еще недавно?
      Она недоверчиво кивнула солдату с красивой внешностью: все красавцы-мужчины, которых она встречала раньше, включая ее брата Транчмара, были существами себялюбивыми и самонадеянными. "Лев" открыл дверь и, не переставая улыбаться, вышел следом за ней.
      - Где спишь сегодня? - спросил он.
      Улыбка его была располагающей, лицо тоже. Но Ханна не любила таких. Слишком похожи они были на Хью.
      - Там же, где прочие "орлы", - холодно ответила она. Он на секунду задумался, но не выказывал и признаков обиды или удивления. Может быть, просто не принял ее слова как отказ.
      - Что ж, - оглядываясь, проговорил солдат, - если мы ночуем не вместе, у меня мало времени. Ты была в Генте. Видела там "драконов"?
      - Небольшой отряд. Но мы с Хатуи не входили в город, а повернули сюда.
      - Не знаешь, не было среди них женщины?
      - Женщины? Среди "драконов"? Не видела.
      - Эх, - разочарованно протянул он. Неужели в Генте осталась его возлюбленная? Ханна почувствовала, что он становится ей симпатичен. - Там служит моя сестра.
      - Сестра?
      Солдат засмеялся:
      - Думаешь, такой простолюдин, как я, не может иметь сестру среди "драконов"?
      Она не стала отрицать, так как подумала именно об этом.
      - Большинство среди них и правда принцы - бастарды или младшие сыновья, не ушедшие в монахи. Но моя сестрица всегда думала только о драках. Чуть только достигла совершеннолетия, сразу посвятила себя святой Андреа. Она пробилась к "львам" и поступила туда. А я последовал за ней.
      Ханна вспомнила, как смотрел на нее младший брат Карл в тот день, когда она покинула Хартс-Рест. Должно быть, этот человек смотрел на свою сестру с таким же восхищением. И не оно ли толкнуло его на военную службу?
      - Она очень быстро отличилась, - "лев" радовался возможности рассказать о своей сестре новому слушателю, - спасла знамя в бою. А некоторые говорят даже, что спасла жизнь самому принцу Сангланту, хотя и считают обычно, что это не под силу никому. Дескать, того защищает заговор, произнесенный его матерью еще во время его младенчества, поэтому он не может быть убит рукой смертного или что-то вроде того. А я думаю, что она все-таки его спасла.
      - Я не видела ее, - повторила Ханна, жалея об этом. - Как ее имя?
      - Адела. - Он приложил руку к груди и поклонился, как заправский граф. - А меня зовут Карл.
      Она засмеялась:
      - Как моего брата. А я Ханна.
      - О Владычица! Это дурной знак. Жаль, если меня ты полюбишь только братской любовью.
      Ханна покраснела и за это рассердилась на себя.
      - А что говорит твоя сестра о принце? - спросила она, чтобы перевести разговор.
      - Ничего, кроме похвал. Она бегает за ним, как собака. Как и все они, "драконы". Но ведь она женщина, и эта преданность мне не нравится. - Он провел рукой по своей бородке. - Какой же принц мужчина, если у него не растет борода?
      Ханна не знала что ответить и сочла лучше промолчать. Дверь приоткрылась.
      - Эй, Карл! У тебя было достаточно времени. - Напарник Карла вгляделся в темноту и, увидев две темные фигуры, поманил пальцем. - Возвращайся на пост. От нее тебе ничего не отломится, ты же знаешь этих "орлов".
      Карл одарил Ханну воздушным поцелуем и вернулся обратно.
      - Господи, помилуй, - прошептала она про себя и заторопилась туда, где остановился король. Но Генрих уже отправился на покой. Слава Владычице, она успела найти Хатуи.
      - Где мы будем спать?
      - Тебя еще никто не приютил в своей постели? - спросила та и рассмеялась, когда Ханна моментально выдала себя, покраснев. Замолчала и продолжила: - Послушай меня, Ханна. Есть одна вещь, которую должна помнить женщина, поступившая в "орлы". Ты можешь вступить в брак только с тем, кто принес те же клятвы, что и ты. То есть с другим "орлом".
      - Сурово.
      - Вся наша служба сурова. Многие гибнут. Я не говорю, что ты не должна никого любить и ни с кем спать. Просто будь осторожна. Хотя, конечно, существуют всякие травы и лекарства, позволяющие избежать последствий...
      - Но это варварская магия, - прошептала Ханна.
      Хатуи пожала плечами:
      - Я видела немало клириков, пользующихся ею. Если это магия, то многие церковники ее не отвергают. Я хочу тебе сказать, Ханна, что если в этом есть серьезная потребность, то есть и способы не забеременеть случайно. Правда, они не всегда помогают. Любой дар Владычицы - одновременно и благо, и ответственность. Так Она нас учит, как огонь может и согревать, и убивать, так и чувство, что мы зовем любовью, может принести либо смерть, либо благословенный дар - ребенка. - Она криво усмехнулась. - А иногда легче посвятить себя кому-то из святых, как это сделала я. Я не была девушкой, которая принесла в дар святой Перпетуе свою девственность, поэтому теперь веду целомудренный образ жизни.
      - Ты была замужем до того, как поступила на службу?
      Хатуи покачала головой, сжав губы и прикрыв глаза, будто пытаясь отбросить старые воспоминания.
      - Нет. Это был кто-то из куманских варваров. Если встречу, он дорого заплатит.
      Ханна разинула рот.
      - Муха залетит, - быстро одернула ее Хатуи, справившись с собой.
      - Прости...
      Хатуи фыркнула:
      - Чего ждать от варваров? Я еще легко отделалась. В отличие от тети, погибшей во время набега.
      - Но... значит ли это, что и мне нельзя иметь детей? - Ханне не нравилось такое будущее. Она не собиралась становиться монахиней...
      - Можно, если захочешь. Но в таком случае ты должна будешь оставить ряды "орлов". Или выйти замуж за одного из нас, чтобы рожденный в браке был предназначен к королевской службе. Я знала троих таких.
      - А знала ли ты хоть одну женщину, изгнанную за то, что у нее родился ребенок?
      - Да. - Хатуи длинными пальцами коснулась своего медного значка с орлом. - Это принадлежало ей. Она и ребенок умерли при родах.
      "Смерть или благословение", - подумала Ханна. Эти слова были весьма уместны.
      - Ладно, Ханна, будем спать. Завтра много дел. - Хатуи ласково поцеловала подругу в лоб и взяла ее руку. - Принесем одеяла и устроимся здесь, под королевским троном.
      - Под троном? - Вряд ли ее родители поверят, что их дочь удостоилась такой чести.
      - Его величество разрешил. Наш король добрый господин, и можно только гордиться тем, что мы ему служим.
      Наутро, сразу после церковной службы, прибыл еще один "орел". Он прискакал с запада и очень устал. Лошадь его чуть не упала.
      Ее сразу увели конюхи, а Хатуи с Ханной под руки отвели гонца к королю, где он совещался с Гельмутом, Джудит и прочими вассалами, обсуждая предстоящий поход на Гент. При виде "орлов" Генрих прервал речь и поднялся навстречу.
      Приехавший бросился перед ним на колени.
      - Ваше величество. - Он тяжело дышал и едва мог говорить.
      - Меду ему! - приказал король.
      "Орел" жадно и долго пил.
      - Простите, ваше величество.
      - Какие новости?
      - Страшные, ваше величество. - Мужчина чуть не плакал. - Я прибыл из Отуна. Ехал пять дней, останавливаясь только затем, чтобы сменить лошадей. Тут он прикрыл глаза.
      Слушавшие напряглись и с нетерпением ждали продолжения. Ханна пыталась вспомнить, где находится Отун и что там могло произойти. Не там ли была епископская кафедра? Да! К тому же занимаемая сестрой Генриха Констанцией.
      "Орел" пришел в себя и продолжил:
      - Я сумел бежать из Отуна только благодаря помощи кастелянши епископа Констанции. Город сейчас в руках принцессы Сабелы.
      Несколько придворных разом заговорили, но король жестом приказал им замолчать. Он помрачнел.
      - Город пал?
      - Из-за предательства, ваше величество. Епископ Констанция попала в плен к Сабеле. Епископом теперь назначена Гельвисса.
      - Та самая, которую собор епископов низложил восемь лет назад?
      - Да, ваше величество. Отун сдался без боя, чтобы сохранить жизнь епископу. Никто в городе не считает Гельвиссу своей законной госпожой. Но это еще не все. Сабела собрала войско, с ней герцог Родульф Варингийский.
      Никто не произнес ни слова, ожидая реакции короля.
      - Что Конрад Вейландский? - тихо спросил тот.
      Ханна не очень представляла себе, кто этот герцог и каково его значение, но, судя по напряженному ожиданию придворных, вопрос был важен. Гельмут Виллам оглаживал бороду. Герцогиня Лютгарда, облаченная в дорожные одежды, нервно сжимала и разжимал кулаки.
      Но "орел" лишь покачал головой. Он едва держался на ногах.
      - Не знаю, с ней он или нет. Я оставил город глубокой ночью. Могу сказать только одно: рати Сабелы идут на восток.
      На восток! Даже Ханна могла понять, что это значило. На восток, в Вендар.
      - Она присягнула мне, - тихо проговорил Генрих. Он был в гневе и движениями напоминал льва, изготовившегося к прыжку. Но воли гневу не давал. - Вендар в опасности. Мы не потерпим бесчинств принцессы Сабелы. Поход на Гент отменяется.
      Ханна вздрогнула. Что будет с Лиат?
      4
      "Поход на Гент отменяется". Чего стоили Генриху эти слова? Росвита поймала на себе взгляд Виллама. Тот явно думал о том же. У короля было трое законных детей. Ради спасения королевства приходилось рисковать четвертым, любимым.
      Король Генрих стоял, скрестив руки на груди. Он разглядывал дорогой ковер аретузийской работы, лежавший у него под ногами: геометрический узор из густо-пурпурных и бледно-серебристых цветов и восьмиконечных звезд. Ковер был частью приданого королевы Софии - только она, дочь прежнего и племянница нынешнего аретузийского императора, осмеливалась ходить по пурпуру. Когда она умирала, многое из ее имущества возвратили в Аретузу. Генрих сохранил мантию, возможно, против воли умиравшей, считая, что он единственный из ныне живущих королей достоин носить мантию Священной Даррийской Империи. Многие пытались провозгласить себя наследниками покойного Тайлефера, и никто не сумел. Империя, воссозданная великим императором, просуществовала двадцать четыре года и ушла в небытие вместе со своим императором. И теперь ни один из королей, даже при поддержке госпожи-иерарха, не хотел присваивать себе этот титул.
      - Всем собраться, - отдал наконец Генрих приказ. - Выступаем на рассвете.
      Гонец, несмотря на то что рисковал своей жизнью, был отпущен без королевского благоволения. Приказали лишь его накормить и напоить. Король отправился в опочивальню, а вассалы стали созывать своих людей, и вскоре монастырское предместье напоминало растревоженный улей. Все герцоги и графы, не исключая Лютгарду и Джудит, собиравшиеся отправиться в собственные владения со своими солдатами, теперь шли с королем. Не было времени собирать войска из отдаленных провинций.
      "Орлов" подчинили Ротрудис, герцогине Саонийской и Аттомарской, и Бурхарду, герцогу Аварийскому. Некоторые отправились в более мелкие владения. Большая часть монастырских запасов продовольствия грузилась на повозки королевского обоза. Услышав страшные новости о мятеже, никто, даже келарь, не возражал против опустошения погребов.
      Сразу после вечерни к Росвите, занятой сбором дорожного сундука и упаковкой рукописей, пергаментов, перьев и чернильниц, пришел Виллам. Он был напуган, и она немедленно все отложила и заторопилась ему навстречу.
      - Мой сын куда-то пропал, - сказал он, - вы не видели его сегодня?
      Росвита почувствовала себя виноватой. За последние часы произошло много неожиданностей, и она забыла о своем обещании приглядывать за мальчиком. Но тут же сообразила, куда он мог уйти.
      - Я не видела его. А слуги?
      - Шестерых нет - тех, что помоложе. Остальные ничего не говорят. Виллам явно ожидал худшего.
      - Приведите их сюда.
      Маркграф вышел мрачный. Она закончила укладывать свитки, передала сундук слуге и отправилась навстречу свите Виллама. Они встретились у небольшой часовни, единственного тихого места во всей монастырской округе. Гельмут привел двух человек - седоволосого старого и верного слугу и юношу, смущенного и чуть не плачущего.
      Росвита пристально смотрела на них. Старик не представлял интереса: дядька, много лет посвятивший воспитанию мальчика, обучая его военному ремеслу и верховой езде, вряд ли втянул бы того в опасную авантюру. Молодой слуга мог.
      - Надеюсь, ты не собираешься мне лгать? - обратилась она к нему. - Кто ты? Кто твои родители?
      Он назвал свое имя и происхождение.
      - Где господин Бертольд?
      Юноша взглянул на старика. Тот упорно смотрел вперед. Молодой слуга не знал, куда девать руки, и покусывал нижнюю губу.
      - Смотри мне в глаза и поклянись, что ничего не знаешь.
      Юноша заплакал. Старик заговорил, желая спасти того от клятвопреступления или предательства молодого господина:
      - Он ничего не знает об экспедиции. Я был против, но господин Бертольд не послушался.
      - И ты не пошел с ним! - Виллам поднял кулак, словно желая ударить им в дверь часовни, но вовремя опомнился.
      Темнело. Росвита с трудом различала лица собеседников. Два монаха вошли в часовню, держа в руках горящие светильники, и принялись зажигать лампады. Скоро начнется повечерие, и монахи отправятся спать.
      - Так он мне приказал, господин. Я послушный слуга. И по правде говоря, ничего страшного не вижу. Это всего лишь старые развалины. Я видел много таких собственными глазами, и ничего не произошло. Он взял с собой шестерых лучших солдат и утром отправился туда.
      - И до сих пор не вернулся!
      Старик понурил голову. Даже при слабом свете, падавшем из окон часовни, она видела, что он чувствует себя виновным во всех смертных грехах.
      - Возьмите факелы, лопаты, оружие. Все, что необходимо. Соберите десять моих солдат и всех слуг сына. Быстро!
      Они сделали, как было приказано.
      Росвита отправилась на службу. Было многолюдно, собрались все, кто проживал в ближайших гостевых домах. Когда служба кончилась и все вышли, Виллам упал на колени и всю ночь молился, протягивая руки к небу. Монахи пропели ночную песнь, а когда забрезжили первые лучи солнца, затянули хвалу Владычице. Король прибыл к утренней службе, готовый к походу и облаченный в доспехи. Впереди шла Сапиентия в дорожной одежде, она держала отцовский шлем в руках, а на правом плече ее был значок святой Перпетуи, Повелительницы Битв. Теофану оставалась в обозе позади военной колонны, с теми, кто, как и Росвита, не мог сражаться.
      Когда заутреня кончилась и перед алтарем были прочитаны последние молитвы, Генрих вышел из храма и направился к оседланным лошадям. Светало, но никто из отправившихся к развалинам не вернулся.
      - Нам пора выступать, - сказал Генрих.
      Виллам понурил голову. Он ополоснул лицо холодной водой и пошел вместе со всеми.
      Утром войско двигалось медленно, стараясь не сильно обгонять обоз с королевским двором. В полдень их догнали несколько человек из монастыря. Росвита оставила свое место в повозке и поспешила к ним, желая узнать новости. Бертольд был способный юноша, и она чувствовала ответственность за случившееся.
      Но, судя по лицу старика, с которым она разговаривала ночью и который теперь выступал за других слуг, новости были недобрые.