Год охотника

      Диана. Вы специально старались? И не скучно было разглядывать?..
      Франц недоумённо вздохнул. Ей пришлось терпеливо объяснять.
      Диана. Вскоре все ваши труды шли насмарку: ведь выложенные рисунки торопливо перечёркивались и растаптывались такими же плоскими подмётками деловых взрослых...
      Франц (пока так и не понимая, куда она клонит). Ну и что из того?..
      Диана. А как быть в городе? Там вообще почти нет нехоженого снега и уж конечно шанс стать первым - равен нулю.
      Франц (горячо, будто речь шла не о детских играх, а о проекте закона). Но, тем не менее, любой ровный островок или бугорок всегда отмечен чьим-нибудь ботинком: "Здесь был Я!" А чаще - несколькими. Хотя по тротуарам ходить удобнее и спокойнее.
      Диана (обрадовалась). Слава Богу, вы начали думать! Причём, заметьте, следы эти не обязательно детские. Зато какие разные!..
      Франц. И что же?..
      Диана. Вот! (Она сделала выразительную паузу.) Теперь мы подошли к самому главному!.. Однажды посмотрел какой-то взрослый ребёнок на плоский след, расстроился и... напридумал уйму рифлёных узорчатых подошв!.. Здорово, да?.. Я обожаю все невидимые глазу секреты: все донышки, изнанки, внутренние стенки... Это же - целая жизнь!
      Игорь Максимильянович, казалось, только что вылупился из скорлупы.
      - Я всегда был слишком занят делами... И дочка из-за меня рано повзрослела.
      Диана Яковлевна очень просто, без кокетства спросила - будто под руку взяла:
      - Что значит стать взрослым? Жить с пустым сердцем?.. Нет уж, извините!..
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ шатун
      "Как это прекрасно, когда снег не ляжет за ночь высокими буграми, но лишь припорошит землю тонким слоем!
      А если повсюду вырастут горы снега, находишь особую приятность в задушевном разговоре с двумя-тремя придворными дамами, близкими тебе по духу."
      Сэй-Сёнагон "Записки у изголовья".
      Январь стоял в самом разгаре (если так можно выразиться о зимнем месяце). Сезон ружейной охоты закончился, но Игорь Максимильянович с Фомкой "пропадали" без егеря.
      Франц не очень уж и соскучился. Напротив, в отсутствие Бурханкина он должен был подготовить ряд очень важных документов: разработать проект закона (который один депутат должен был представить в областные органы власти), проработать устав совместного предприятия (которое возглавила бы жена того депутата), доработать программу, выработать концепцию...
      Но вместо изготовления бумажных деликатесов "законник" Франц устроил себе настоящий праздник: Большую стирку, Большую сушку, Большую глажку вопиющую оргию чистоты. (С кем не бывает?..)
      Игорь Максимильянович вполне обжил новое жилище. Матрасы от злосчастной кровати отправились на чердак. Вместо спальни был организован кабинет: сюда из квартиры Франца перебрались письменный стол с компьютером и списанное офисное кресло на пятиногом винте. В чуланчике была устроена полноценная ванная со всеми прочими удобствами.
      Покончив со стиркой, Франц разложил на столе и долго перекладывал с места на место странную коллекцию из четырёх предметов... Но вовсе не головоломку решал (хотя "дело фермера" тоже начиналось с мелочей).
      Он опять, как было неоднократно, вспоминал женщину-подростка. Исчезла так же неожиданно, как и появилась...
      Вот уже несколько месяцев Игорь Максимильянович не знал покоя.
      "Нас бэдит полет мотылька над колыханьем свечи..."
      Он провёл над дневником не один час, не один вечер, не одну ночь... Многое перечитывал десятки раз.
      Диана Яковлевна невольно добилась того, что его интерес к законотворчеству изрядно поугас.
      Зато к Францу вернулась способность видеть сны... Юношески пылкие сны, наполненные страстью к воображаемой героине - нежной, прекрасной, недоступной, как заря.
      Франц. Свет мой! Что мне для тебя сделать?..
      Она. Зачем спрашиваешь? Раскрой глаза... Мало ли дел? Любое - для меня...
      Франц. Что мне будет в награду?
      Она. Я... В твоих мыслях, чувствах, желаниях...
      Франц. Всегда ли так будет?
      Она. До последнего мгновения...
      "И в последнем листе - совершенство земли..."
      Нет, тетрадь в кожаном переплёте была честно возвращена ещё тогда, во время "дела фермера", в огнедышащем мае...
      Но в середине сентября - поразительно! - снова попала к Францу.
      Глава седьмая
      Родовое гнездо
      Осеннее утро выдалось прозрачным - как слеза младенца.
      - Фима! - прокричал в окно Бурханкин. - Идём скорее к Диане!..
      Игорь Максимильянович и сам не понимал, почему так сопротивляется визиту. Кратковременное майское знакомство чиркнуло по нему спичкой. Лучинка прогорела, ощущение вспышки - осталось...
      - Почему я должен этим заниматься? - возмущался Франц. - Кто я вам: плотник, кровельщик?.. У любого из местных - знаний и практики на порядок больше, чем у меня. Флигель по швам расползается - пусть она мастеровых наймёт. Только рады будут заработать. А я всего-навсего юрист. У меня своей работы - конь не валялся...
      Бурханкин не отставал:
      - Во-во-во, ей нужнее всего твой опыт. Дырку-то заделать, это... проще простого. Но надо же проверить вначале, что там. У тебя столько случаев было! Твой опыт...
      - Мой опыт бережёт меня от грубых ошибок, - перебил Франц, - именно потому, что я убежден: браться нужно за дело, в котором разбираешься. Или, по крайней мере, не можешь испортить.
      - Так она и просит: чтобы ты разобрался!
      - Во-первых, не ори. Я прекрасно слышу! Во-вторых, флигель и в мае на ладан дышал, там не разбираться надо, а разобрать: аккуратно, по брёвнышку, чтоб в один прекрасный момент на её голову не свалился. Разобрать и продать, как стройматериал... А в третьих, сказал же ясно: не пойду.
      - Просто, это... душа болит, - промямлил Бурханкин. - Третий день одно и то же: как вечер, начинает из угла дуть... А потом, это... Сыплется...
      - Вот пусть тогда уезжает!.. Откуда она вообще тут взялась на нашу голову?!..
      - Ну что ты злишься, Фима!.. Не может она оставить флигель в таком состоянии! Без неё же за ним, это... никто не присмотрит! Может, сходим, просто посмотрим - и всё! А ты просто подскажешь, к кому обратиться, а?
      Франц и сам бы не сказал, почему так раздражён:
      - У тебя всё "просто"! Русским языком ему говоришь, - нет, не понимает.
      - Я тоже, между прочим, не на немецком, - обиделся егерь.
      Франц глянул на него подозрительно.
      - С какой радости ты о ней так печёшься? Кто она тебе - родственница, приёмная дочь, внучатая племянница? Что, особый интерес?.. - И тут же пожалел о сказанном.
      Но вдовец Бурханкин лишь взглянул в ответ с укоризной. Что с него взять, говорил взгляд. На охоте - нормальный человек. И вообще, за прошедшее лето я, Бурханкин, не раз уже испробовал разноцветности его настроения, - объяснял взгляд.
      - Не любишь ты жизни, Фима, вот что!.. Вон Фомка твой - собака, а и то радуется, что живёт!
      Игорь Максимильянович вскипел быстро, как тефалевый чайник:
      - Знаешь что, шёл бы... к своей племяннице.
      - А может, вместе пойдём?.. - Егор Сергеевич опустил голову. Затоптался на одном месте, начал расковыривать дырку в засаленном ватнике. Поглядел Игорь Максимильянович сверху вниз на понурую макушку егеря и понял: придётся уступить!
      По дороге к Большому Дому Бурханкин суетливо успокаивал Франца:
      - Нет, ну ты погляди, красота-то кругом!.. Ну, где ты такое увидишь?! Ну скажи, скажи, разве не стоило перебраться сюда из райцентра? Хоть воздухом дышишь, даже если сидишь за своим телевизором, кнопки печатаешь, глаза портишь...
      - Сто раз тебе говорить, не телевизор это, а монитор, - свысока заметил Франц (который быстро поднаторел в общении с компьютером). - А "кнопки" я не печатаю, как ты выразился, а нажимаю! И прок, между прочим, есть кое-какой. Удобства организовал - раз!, титан поставил - два!, договорился провести отопление - три. Не всё сразу: курочка - по зёрнышку...
      Несмотря на показное недовольство, Франц наслаждался прогулкой. Пробитая крепкими снарядами грибов, расцвеченная рябиновым салютом, разрумяненная от листвы, - земная плоть, казалось, позабыла, что весь этот хрустящий карнавал - предвестник близкой смерти...
      "Нет, - думал Игорь Максимильянович, - даже после Пушкина описывать это не бессмысленно!.." - Он был заворожён нежными тоскливыми запахами... Околдован ажурной вязью веток, пылавших всеми оттенками осеннего пожара...
      И вдруг вспомнился ему служебный кабинет, картина Левитана... Осенний пейзаж выходил за раму, продолжаясь на белой стене оранжево-розоватыми облаками. Уборщица оправдывалась: мол, обрамленная в багет репродукция мешает отмывать следы дознания. А раз (они тогда из-за ангины Лизхен прервали отпуск и вернулись из Ялты парой дней раньше) на стене, как чьё-то безмолвное восклицание, алела пятерня. И это при его-то стремлению к порядку!
      *** Трещина
      Завидев Диану Яковлевну у крыльца флигеля, Франц открыто улыбнулся через весь двор: "Чего, дурак, упирался?..."
      Она задумчивым взглядом гладила кроны деревьев над пиками ограды, словно что искала. Сквозь растворившееся в очках солнце, узнала гостей.
      - Привели?.. Наконец! Здравствуйте, Игорь Максимильянович!..
      Франц вздрогнул, застегнул кожаный пиджак, огладил волнистые пряди над залысинами, подтянулся, подошёл, поздоровался.
      - Рад вам послужить, фрау Диана Яковлевна!
      "Фрау", будто испытывая, показала правую руку:
      - Игорь Максимильянович, вот посмотрите...
      Франц внезапно ощутил дразнящий аромат. Снизу поддержал протянутую ему ладонь, легко её пожал, поклонился, одновременно рассматривая.
      Было от чего прийти в недоумение.
      "Что за глупость? - подумал он. - При чём здесь мой профессионализм-то?.."
      На глубокой подробной дельте линий жизни смиренно лежали никчёмные мелочи: деревянная прищепка, перо от чернильной авторучки, грецкий орех и ладанка на шнурке серебряного плетения. Ладанок, подобных этой, ему прежде видеть не доводилось: натуральный шелк, правда, очень ветхий, и тончайшей ручной работы именная вышивка-вензель.
      - Ну, вы теперь - просто Али Баба! - иронически воскликнул Франц.
      Бурханкин укоризненно покачал головой: не люблю, мол, эти вот намеки мужик, баба... Лучше бы уж ты выругался! (Матерные выражения он прощал, хотя сам не употреблял.)
      Франц поинтересовался с ноткой иронии в голосе:
      - В какой же пещере Сим-Сима вы нашли эти сокровища?..
      - Обнаружила в стыке брёвен, - спокойно объяснила Диана Яковлевна. Почувствовала: из угла дует... Решила подлатать, а там... Сплошные щели. Дом сильно износился, я представить не могла - до какой степени.
      Игорь Максимильянович предположил:
      - Наверное, в стародавние времена тут жил какой-нибудь Плюшкин или Коробочка, раз всё по щелям прятал...
      - Да нет, вряд ли его можно так назвать... - Диана Яковлевна отняла руку, позвала за собой в дом. - Идёмте, как раз одну коробочку вам покажу. Не коробочка - целый чемодан!
      Франц остался на крыльце. Сел на нижнюю скрипучую ступеньку, не желая покидать праздничный двор, усыпанный яблоками.
      Франц. Да-да. Как вы всё это обнаружили, можете рассказать?
      Диана. Что ж, хотите "от печки" - пожалуйста.
      Вздернув на коленях узкие брюки, Диана Яковлевна присела рядом, плотнее запахнула поверх свитера стеганую безрукавку с большими накладными карманами, откуда выглянул знакомый кожаный переплёт.
      Игорю Максимильяновичу, похоже, начинала нравиться сцена...
      Бурханкин захотел было приземлиться тут же, с ними, на крыльце, да лишней ступеньки не нашлось. А подвинуться - Францу почему-то в голову не пришло.
      Бурханкин, конечно, не обиделся, в кои-то веки смотрел на Фиму сверху вниз:
      - Ну что ты, это... в самом деле?.. Я же тебе объяснил, наши дважды пытались ремонтировать, да у них чего-то не заладилось. Зазвать сюда народ не так-то просто. У них дел, это... - он перечеркнул горло ребром ладони: во!..
      Смерив егеря взглядом, Франц не удержался от просьбы:
      - Диана Яковлевна, вы уж сами, пожалуйста, изложите суть проблемы, будьте любезны. Я всё утро потратил, пытаясь добиться от Егор Сергеича внятного объяснения.
      Бурханкин почесал нос и скоренько пошел кликать Фомку. Пёс бегал где-то вне пределов видимости...
      Диана. После смерти прежнего хозяина Большой Дом пустовал.
      Франц. А как вы здесь оказались?..
      Диана (прервала его дирижёрским жестом). Да не в том дело!.. Я знала Ивана Павловича по рассказам. Он был актёром.
      Франц. Как фамилия?..
      Диана. Вы всё равно не слышали. Он недолго блистал на столичной сцене.
      Франц. А потом куда делся, чем занимался?
      Диана. Сидел... Точно не помню, сколько...
      Франц. За случайное слово?
      Диана (кивнула). Выйдя на свободу, на сцену не вернулся. Не объявился и жене с маленьким сыном, чтобы жизнь им не усложнять. Мой отец, его верный поклонник, переписал на артиста... (она указала на Большой Дом).
      Франц. Ваш отец тоже тут жил?
      Диана. Нет. Он с родителями - горожанин. Так здесь и не прижился. Помог деду с бабушкой новый дом возвести и уехал.
      Франц. Что их погнало в эту глухомань?
      Диана. Разве мало людей кочует с места на место в поисках лучшей жизни? Особенно, если "у руля" - новая власть, а тебе "не повезло" с биографией, но оставлять родину - не в правилах твоих предков...
      Франц (задетый за живое). А вы не могли бы мне пояснить, что считается Родиной: место, где ты родился, и которое причиняет массу неудобств, или то, куда неодолимо тянет, которое может стать тебе родным и где ты будешь достойно и счастливо...
      Диана. Игорь Максимильянович! Представления о достойной и счастливой жизни - у каждого свои. Кроме того, не обязательно ставить их в один ряд. Это же совершенно разные понятия.
      Бурханкин не утерпел: прервал поиски Фомки и тут же вмешался.
      - Ну да, ну да! Надо жить, где живёшь! Где родился, там и сгодился!...
      - То-то, я смотрю, как ты процветаешь от зарплаты до аванса, - Франц демонстративно поморщился, - даже на мыло никак не наскребёшь. Только штрафами и пробавляешься!..
      - А ты мне, это... глаза не коли! Я тебя штрафовал?..
      Франц вынужден был признать, что - нет. Но успокоиться не мог.
      - Да разве только в деньгах дело?.. Я постоянно должен чувствовать себя обязанным по отношению к тебе! А почему? Это же твоя работа!
      - Что ты мне должен? - поразился Бурханкин. - Ничего ты мне не должен!..
      - Давай не будем открывать дискуссию, - предложил Франц. - Диане Яковлевне это совсем не интересно. Вот её дед с бабушкой смогли приспособиться к здешней жизни, а отец - нет. Видимо, ему не хватало людей, общения, театров, транспорта, газет... Тебе, например, всего хватает?..
      - Я, это... Там Фомка... - И Бурханкин увильнул от продолжения разговора.
      Игорь Максимильянович вновь повернулся к Диане Яковлевне.
      Диана. Вы почти правы. Я не знаю: может, останься здесь, отец был бы счастливей... Но на мой взгляд, он прожил достойно, хотя очень неспокойно... Выучился, приобрёл множество друзей. Вскоре - смерть родителей... потом развод, потом новая семья... Вобщем, неважно... Мы ведь говорим о его друге.
      Франц. Да, давайте о прежнем владельце Большого Дома.
      Диана. Иван Павлович поселился в этом Богом забытом месте один. Развёл сад, охотился, делал мебель... Переписывался с моим отцом: узнавал, как живут близкие люди. Сын Ивана Павловича погиб уже взрослым. Жена не перенесла горя... Вскоре и сам Иван Павлович скончался... (Она помолчала.) Официальных наследников нет.
      Франц. Но разве вы не можете претендовать?..
      Диана. Претендовать?..
      По взгляду Дианы Яковлевны Франц сообразил, что глупость сморозил.
      Франц. Прошу прощения, и что?...
      Диана. Больше года я тут не появлялась. Так сложились обстоятельства. И вот выяснилось, что не так давно объявился покупатель. Для ремонта - в моё отсутствие воспользовался флигелем. Собственно, флигелем-то его неправильно называют. Он же старше нового дома почти вдвое - с того века стоит.
      Франц. Они и выглядят, как дед и внук...
      Диана. Превращая эти хоромы в охотничий гостиный двор, покупатель успел многое переделать, уж с чьего разрешения - не ведаю. Но сам почти никогда не приезжает. За лето от его имени несколько раз наведывался один местный житель, Тарас Григорьевич. (Усмехнулась своим мыслям.) Любознательный такой!..
      - Егор Сергеич, ты не знаешь случайно, что он здесь делал? - обратился Франц к Бурханкину, чьё настороженное присутствие обнаруживал лишь хруст листьев.
      Из-за ближайших кустов донеслось:
      - Он заместо завхоза при новом хозяине.
      Диана Яковлевна терпеливо переждала их диалог и продолжила.
      Диана. Флигель теперь в некоторых местах больше похож на рыбацкий невод. Жить тут сложно... Но всё ещё поправимо.
      "Что, у нашей фрау постоянной крыши над головой нет?..." - подумал Игорь Максимильянович.
      Франц. Да зачем вам?.. Лишние хлопоты и одни затраты!..
      Диана. Отец любил его. Бывал здесь редко, но чего только мне о нём не рассказывал!.. Старый дом многих приютил, многим помог - достойную жизнь прожил...
      Франц (обреченно вздохнул, искоса поглядывая на хозяйку флигеля). Что ж делать, старость - не радость!
      Диана. Смотря какая... Помните, я подкинула областному краеведческому музею идею: сделать во флигеле музей Охоты?.. (Франц кивнул.) Потому и жила всё лето, чтобы его тут не растащили на "запчасти", пока не примут окончательного решения. До сих пор думают.
      Франц (уверенно). И думать будут, пока флигель окончательно не развалится. А на носу холода!.. Не боитесь одна, зимой, в глуши?
      Диана. Ничего, мне - в самый раз.
      Игорь Максимильянович опять попытался заглянуть за стёкла очков.
      "Странная фрау! Хотя, чего ж тут странного: музейный работник. Благими намереньями... Предложила на свою голову, теперь жалеет, но не признаётся."
      Диана. Бояться здесь некого, да и некогда: только-только всё успеть.
      Игорь Максимильянович не понял, что она хочет успеть. Но не подал вида, а высказал свои соображения.
      Франц. Понятно! Воды натаскать, печь затопить... обед, посуда, дрова, экспонаты... День да ночь - сутки прочь! Справитесь в одиночку? Всё ведь с лета не заготовишь...
      Диана. Человек никогда не бывает один!..
      Хозяйка задумчиво положила найденные мелочи в левый карман безрукавки. Из другого - по-прежнему вытарчивал кожаный переплёт. Она встала и, упруго оттягивая носки, не скрипнув ни одной дощечкой, спустилась на землю.
      "Что ей проку в этой развалюхе? - пронеслось в голове Франца. - Ясно же - бывшая балерина!.. Точно - жить негде!"
      Диана. Летом я была не одна, здесь находился мой большой друг. Три месяца мы провели, как в раю.
      "Ого! - подумал Франц. - Лихо! И так спокойно об этом говорит. Сколько же ей?.."
      Ощущение театральности исчезло.
      - За это время не случилось никаких происшествий, если не считать нормальных человеческих шишек и царапин у Гошки... - Глаза Дианы Яковлевны наконец-то улыбались.
      "Так это она мальчишку пасла, - Франц наконец-то понял жизненный статус дамы и успокоился: - всего-навсего няня!".
      Хозяйка, взглянув в упор, строго оборвала (себя, или его гадания?):
      - Не о том... Итак, флигель ожил, мы с ним слегка подремонтировали друг друга и до осени чувствовали себя прекрасно.
      Ну, это как раз Игорь Максимильянович легко понял: с вещами у него тоже иной раз устанавливались неподвластные разумению взаимоотношения.
      Взять, к примеру, холодильник... Наглый прибор вёл себя безобразно. Чем хозяин только его ни усмирял - неделю поёт, потом двое суток орёт, затем хрипло агонизирует и смолкает (порядок исполнения может быть и другим). Или зеркало, что осталось висеть в квартире: плохое у него настроение - такое покажет, близко не подходи! А изредка Франц себе в нём даже нравился, хоть франтом не был.
      Диана Яковлевна тем временем говорила:
      - И пока искала мастеров, ваш знакомый, Тарас Григорьевич, даже не намекнул о помощи, лишь жизнью моей интересовался. А я вот этот "урожай" собрала.
      Франц нетерпеливо перебил:
      - Скажите, что вас тогда смущает? Вы же сами объяснили: летом тут жил ребёнок. Дети - это ведь всегда маленькие плюшкины! Знаете, моя дочь прятала свои секреты в самых неожиданных местах! Один раз закатала в клубок кольцо жены. Пока самой стыдно не стало, так никто и не...
      Игорь Максимильянович прикусил язык: обычно он старался избегать семейных разговоров. Даже с Бурханкиным не делился прошлым - особенно теперь, когда егерь тоже стал одинок.
      Диана Яковлевна спокойно возразила:
      - Во-первых, я умею отличить детские секреты от взрослых, поверьте! И Франц почему-то сразу поверил. - А во-вторых, я точно знаю, что пришла пора их, эти чьи-то старые секреты, раскрыть.
      Францу показалось, она сказала гораздо меньше, чем могла бы...
      "Ну, что, Игорёша, - раздумывал Франц, - сунешь свой нос в трещины дома?.. Ринулся же в прошлый раз, очертя голову... Сдурел тогда от жары... И где гарантии, что не попадешь в очередную переделку?.."
      - Идемте, наконец, в дом. Посм?трите остальное, - настойчиво повторила приглашение Диана Яковлевна.
      Будто гриб из под земли - возник Бурханкин и бодро протянул руку к скобе.
      - Ну, всё выяснили?..
      - Нет, только начали, - хмуро ответил Франц, поднимаясь.
      По всему - его опять вовлекали в какое-то расследование.
      *** Падение флигеля
      Затеи Бурханкина были необходимы Игорю Максимильяновичу, как ветер мельнице Дон Кихота. Мысленно он уже троекратно отправил Бурханкина к бабушке нечистого.
      Егор Сергеевич почувствовал, сник, начал вилять.
      - А Фомка не появился?.. Я, это... все кусты обшарил, вкруг двора всё облазил, даже в подклеть Большого Дома заглянул! Что-то, это... нет его нигде.
      - Не надо нас с Фомкой опекать! За Волчком своим следи! - грозно прошипел охотник.
      Конечно, он сдвинул егеря на малюсеньком крыльце флигеля - с самыми лучшими намерениями: всего лишь хотел открыть дверь перед дамой. Но дама-то была на сегодняшний день хозяйкой: Диана Яковлевна тоже посторонилась, чтобы по всем канонам первыми в дом вошли гости.
      Возникла небольшая толчея. Хлипкие перила со стороны Франца выломились наружу, столбы затанцевали, крыша над козырьком стала им аплодировать. Бурханкин скатился вниз по ступеням, Франц спрыгнул вбок. На развеселившемся крыльце осталась лишь Диана Яковлевна.
      Пока Бурханкин отряхивался да озирался, Франц безуспешно пытался подняться. Приземлился он крайне неудачно: правая нога попала на обломок перил и подвернулась, Игорь Максимильянович ощутил внутри сустава сочный хруст. После этого - на ногу было невозможно ступить.
      Фомка издали почуял неладное, тут же примчался и теперь тыкался розовой кляксой на носу то в глаз, то в ухо хозяина: советовал, что лучше встать с четверенек. Столь унизительная поза не устраивала Франца. Опираясь на своевременное плечо Бурханкина, он выпрямился.
      - Оставайтесь там, - послышался встревоженный голос.
      "Решила не смущать", - с невольной благодарностью подумал Франц, увидев пустое крыльцо. Он заглянул в кухоньку-веранду. Там повсюду - на полу, столе и подоконниках - были расстелены газеты. На газетах сушились чищенные ломтиками яблоки, навевая ароматы и тайные мысли. Дианы Яковлевны видно не было. "Откуда она только что говорила?"
      Фомка забежал без приглашения, успел по-свойски обследовать углы и с тихим поскуливанием бросился вон. Франц вновь разозлился: "Начинается!"
      - Не знаю, Вилли, с какой целью ты меня сюда зазвал... - устроил он очередной выговор Бурханкину. - Я теперь же собираюсь домой. Будь любезен, обеспечь мне транспорт!..
      - Но, Фима, мы же ещё ничего не сделали!
      - Никто меня не убедит в ошибочности моей прежней версии! Разве не видишь: тут без хорошего плотника не обойтись. И хватит спорить, - оборвал он возникшее у егеря возражение. - По-моему, мы уже добились замечательных результатов. - Для убедительности Франц приподнял правую штанину.
      На голеностопном суставе - как при ускоренной съёмке, вызревал лиловый баклажан.
      - Я сейчас... Я Михалыча... - сразу заторопился Егор Сергеевич.
      Игорь Максимильянович поморщился:
      - В райцентр потащишься? Нет, я скорее сам доползу. Не загорать же мне тут до сумерек.
      - А если Орлика приведу, верхом сможешь?..
      Франц кивнул. Бурханкина как грозой смыло, даже треснуло вослед где-то изнутри флигеля.
      Диана Яковлевна, по счастью, успела выйти наружу, что и спасло её от удара рухнувшей прямо за спиной перекладины.
      Хозяйка невозмутимо стряхнула с головы щепки и крикнула Францу:
      - Не стойте здесь! Сейчас будет опасно!
      Куда уж опаснее. Ветхий дом зашатался, вздохнул и начал оседать, осыпаться - как мгновенно истлевшее полено.
      Через полчаса всадник Бурханкин издали увидел руины, увенчанные кривой крышей. Егерь охнул, всплеснул короткопалыми ручками, присел, всматриваясь в обломки, беспорядочно заметался с места на место, дёрнул Орлика за узду, пригнул голову коня почти к земле - может, надеялся - тот разглядит больше него.
      - Что же это здесь?.. Как же это?.. Это что ж такое?.. Где же все?.. Фомушка!.. Фима!.. Диана!..
      Отчаявшись докричаться сквозь обломки, повесил голову, сел прямо на землю, обнял колени, то и дело отпихивая теплую конскую морду и тихо причитая:
      - Фомушка!.. Фима!.. Диана!.. Где же все?..
      Пока Бурханкин стонал у развалин флигеля, "все" - то есть Диана Яковлевна и Франц - в эти минуты медленно, шаг за шагом, двигались по направлению к Дому Фермера. Фомка - в авангарде. Будь его воля, он, как обычно, убежал бы далеко вперёд, а потом поджидал хозяина. Но поклажа заставляла пса шествовать чинно: ему поручили нести коробку из под какого-то товара. Коробка, хотя и лёгкая и даже с пластмассовой ручкой, но для носки оказалась неудобная по габаритам: размером с "дипломат".
      Франц тоже испытывал чувство неудобства. Он совсем "забыл" сказать Диане Яковлевне, что отправил егеря за Орликом. "Недоумевая", куда же мог деться Бурханкин, он с радостью принял её предложение проводить его до дома. Но Игорь Максимильянович явно переоценил свои силы и - тащился теперь чуть ли не верхом на хозяйке аварийного флигеля.
      - Вы стали свидетелем исторического момента: погибло моё "родовое гнездо", - шутила Диана Яковлевна, удобно выбирая путь.
      - Как же вы?.. - спросил вдруг Франц. - Что теперь будете делать?
      Диана Яковлевна звонко рассмеялась, когда неожиданно для себя он предложил ей на выбор свою двухкомнатную квартиру или Дом фермера.
      - Не хотите в райцентре, - почти обиделся Игорь Максимильянович, - мы с Вилли, то есть с Егор Сергеичем, у него в сторожке поживём, а вы...
      - Что?.. Спасибо, конечно, но есть у меня кров над головой. Я вообще пока не совсем понимаю, зачем столько времени здесь находилась. Наверное, было нужно... Вот вы - истинный горожанин, да ещё с такой профессией, предполагали вы, что будете жить в собственном доме вдали от людей?
      "Ну, Вилли, язык - как вентилятор!" - подумал Франц: он-то сам не упоминал, что унаследовал Дом фермера. Игоря Максимильяновича странно взволновала невозмутимость дамы.
      - Вы зря отказываетесь. Вам же придётся теперь искать новую летнюю резиденцию...
      Диана Яковлевна обвела его мимо кучи валежника и закрыла тему:
      - Это пусть вас не волнует.
      - А где будет отдыхать ваш маленький приятель?.. А затея с музеем?.. почему-то настаивал Франц. - Канет в Лету?..
      - Сдаётся мне, в области только рады будут, что вопрос сам собой разрешился...
      Диана Яковлевна остановилась, развела маленькими руками, будто целый мир охватила.
      Франц, позабыв о лодыжке, неудачно ступил, отдёрнул от земли будто током пробитую ногу. Застыв в позе цапли, оперся на хрупкое плечо с удвоенной силой.
      Чтобы развеять неловкость, через закушенную губу пошутил:
      - Битый небитого везёт. Дом свалился на вас, а теперь вам же приходится... Тут - если моим нормальным шагом - минут двадцать, а мы почти час бредём!..
      Диана Яковлевна даже не прогнулась под нажимом жилистой руки.
      - Ничего страшного! Лучше взгляните, в городе мало где такое увидишь...
      Он поразился: свалившиеся на неё вместе с избёнкой проблемы явно не мешали непостижимой фрау общаться с осенью. Но Франц невольно опять залюбовался.
      Премьера бабьего лета, отрепетированная веками, покоряла без всяких усилий. Акварельные переливы от бледно-песочного - к свекольному, дрожащая тишина, лишь шепот шагов - шелестящее эхо умирающих листьев, оранжевая дымка на ветвях деревьев и тут - фанфары - радостные лучи сквозь облака!
      И вдруг... ему стало неспокойно... Растревожил багряный полумрак в кронах... Ослепили яростные лучи сквозь рваные раны листвы... Набатом стукнуло в глаза и виски... Алые облака поплыли над кровоточащим лесом...
      Оглушённый Франц перевёл обожжённые глаза на Диану Яковлевну, с трудом увидел её в центре пылающих кругов.
      Диана (нарушила молчание). Какая тишина... И воздух дрожит! Даже страшновато...
      Он постарался вернуться на грешную землю.
      Франц. И всё же - куда вы теперь?..
      Диана. Вот доведу вас, там посмотрим. Вон бревно. Хотите передохнуть?..
      Сели.
      Франц. Да ведь там, в завале, наверно, все ваши деньги остались?.. (Диана Яковлевна побренчала мелочью в кармане. Он покровительственно спросил) На дорогу-то хватит?..
      Они продолжили шествие и очень скоро вышли к подножию холма, где возвышался небольшой Дом Фермера с огромной усадьбой.
      Франц (по-мальчишески расхвастался). Мой гонорар!.. Надо ли говорить, как я был тогда поражён! Вам кто-нибудь из малознакомых людей хоть разочек отдавал свой дом?.. Хотя, ваш отец, вы говорили...
      Диана (оценила гонорар). Хорош!
      Франц (со скромной гордостью). За четыре месяца я благоустроил его максимально. У меня уж точно ничего из углов не выпадает.
      Скорее всего, он всё же надеялся уговорить её погостить.