Болонская кадриль

      - Вдовой!
      - Что ты говоришь?
      - Если меня не станет, ты будешь вдовой!
      - Никогда! Я не желаю быть вдовой!
      - Знаешь, голубка, я ведь тоже не особенно рвусь на тот свет...
      - Вот что, Карло, немедленно дожить! Я приготовлю тебе настой огуречника с граппой... ты пропотеешь, и все неприятности как рукой снимет!
      - Ma gue! Я же не болен, просто устал!
      - Что ж, сделай так, будто ты заболел!
      - А мой долг, Антонина?
      - Твой долг - сохранить мне мужа, потому что такого, как ты, я больше никогда не найду!
      - Если хочешь знать, Антонина, я тоже так думаю.
      - Так ты позволишь мне поберечь моего дорогого супруга?
      И, преодолевая слабеющее сопротивление Коррадо, жена заставила его облачиться в великолепную пижаму цвета палого листа, отделанную пурпурным шнуром, и уложила в постель. А потом сержанту пришлось выпить обжигающий настой с такой щедрой порцией граппы, что очень скоро, парясь под одеялом, бедняга почувствовал себя островом в океане. Антонина облегченно перевела дух - хотя бы на сей раз вдовство ей не грозит!
      Тоска, Санто и Жак заканчивали завтракать. За едой они почти не разговаривали - все трое слишком устали, чтобы продолжать ссориться. Признания Субрэя так огорчили синьору Фальеро, что ей хотелось умереть. Мысль о том, что ее собственное нетерпение и недоверчивость лишили их обоих счастья, казалась невыносимой. В свою очередь Санто понимал, что жена и Субрэй смотрят на него как на третьего лишнего, и, конечно, не мог не испытывать глубокой горечи. Невозмутимый Эмиль, словно не замечая этого кипения страстей, неусыпно следил за соблюдением всех ритуалов, приличествующих завтраку. Наконец Тоска объявила, что собирается принять ванну и нарочно предупреждает всех, чтобы ей не мешали, поскольку в ванной, как и в других помещениях, замка на двери нет. Оставшись вдвоем, Жак и Санто с нескрываемым отвращением уставились друг на друга.
      - Весьма сожалею, что там, в Мариборе, над вами не взяли верх, заметил Санто. - Это избавило бы нас от вашего присутствия!
      - Но тогда вам пришлось бы распрощаться с планами мотора!
      - И что с того? Тоска мне дороже всех моторов на свете!
      Субрэй встал:
      - Пойду-ка я лучше пройдусь... Уж очень велико искушение надавать вам как следует!
      Как только Жак ушел, Фальеро позвал Эмиля и заказал обед. Покончив с этим вопросом и отпустив метрдотеля на кухню, он закурил, но забыл бросить спичку и, конечно, обжегся, поскольку в комнату ввалился тот самый ужасный гигант, который так жестоко избил его накануне. Санто хотел крикнуть, но не смог издать ни звука. Впрочем, пистолет Майка не располагал к громким проявлениям недовольства. И Санто лишь взмолился, сам не зная кому:
      - Нет, этого не может быть... меня, наверное, мучают кошмары... Неужели опять вы? И все начнется сначала?..
      Американец расплылся в добродушной улыбке:
      - На этом я вовсе не настаиваю... разве что вы сами меня вынудите... Ну? Где он прячется?
      - Кто?
      - У меня складывается впечатление, что это вы хотите начать все сначала, синьор!
      - Вам по-прежнему нужен Субрэй?
      - Вот именно.
      - Минуту назад он был здесь, так что вряд ли успел уйти далеко.
      - Советую вам не двигаться и сидеть спокойно, пока я не закончу поиски.
      Не сводя глаз с Фальеро, Майк подошел к двери в спальню, быстро окинул ее взглядом и, не обнаружив ничего интересного, перешел к ванной. Едва он приоткрыл дверь, как послышался дикий вопль Тоски, застигнутой в костюме Евы. Майк неторопливо закрыл дверь и повернулся к Санто:
      - А у нас принято запирать дверь, когда собираешься ополоснуться!
      На пороге кухни гигант столкнулся с Эмилем.
      - Что вам угодно, синьор? - с присущим ему спокойствием осведомился метрдотель.
      - Синьор Субрэй, per favore!*
      ______________
      * Пожалуйста (итал.).
      - Разве он не завтракает?
      - Нет.
      - Тогда не знаю.
      Во время этого короткого разговора Роналд Хантер, решив взяться за своего противника с другой стороны, в свою очередь появился в гостиной.
      - Вы один? - спросил он вконец обалдевшего Фальеро.
      - Странный вопрос... Вы тоже ищете Субрэя?
      - Да.
      - В доме его нет, во всяком случае, я так думаю...
      - С вашего позволения, я проверю. Главное - не двигайтесь с места!
      Фальеро мрачно уверил англичанина, что, если тому вздумается даже поджечь виллу, он не встанет с кресла. Хантер тоже заглянул в спальню, потом в ванную и услышал отчаянный вопль Тоски. Как и положено истинному британцу, Роналд покраснел до ушей и быстро захлопнул дверь:
      - Sorry, Mrs*...
      ______________
      * Извините, миссис (англ.).
      Он вернулся в гостиную в тот момент, когда Мортон вышел из кухни.
      - Ну, Ронни?
      - Пусто, Майк!
      - Да не испарился же он, в самом деле?!
      Не подозревая о том, что его ждет, Жак вошел в гостиную. Увидев вытаращенные глаза Фальеро, он быстро сообразил, что к чему, и хотел было вернуться назад, но опоздал - дорогу в сад преградил американец. Жак оттолкнул плечом Хантера и бросился в спальню, рассчитывая выскочить в сад через ванную, но, распахнув дверь и услышав крик Тоски, застыл на месте и угодил в лапы преследователей. Мортон схватил Жака, а Хантер прикрыл дверь в ванную:
      - Excuse me, Mrs***...
      ______________
      * Извините, миссис (англ.).
      Но Тоска без чувств сползла по стенке и не слышала извинений. В гостиной, куда Мортон уже привел Субрэя, Роналд, не отличавшийся ненужной жестокостью, сразу же сообщил, что синьоре, по всей видимости, нехорошо. Проходивший мимо Эмиль бросился на помощь и, забыв постучать, влетел в ванную. Тоска как раз поднималась. Кричать у нее уже не было сил. Дворецкий так смутился, что, забыв все правила, забормотал на родном языке:
      - Verzeihen Sie mich, gnadige Frau*...
      ______________
      * Простите, сударыня (нем.).
      А в гостиной события разворачивались с нарастающей быстротой. Мортон и Хантер, загнав Субрэя в угол, уговаривали отдать кейс, не вынуждая прибегнуть к более убедительным аргументам. Донельзя возбужденный этой сценой Фальеро громко протестовал:
      - Вы не знаете французов, синьоры! Этот ни за что не изменит своему долгу! Он предпочтет, чтобы вы прикончили его на месте! Синьор Субрэй человек отважный! Вам придется как минимум очень долго его колотить!
      Жак поглядел на Санто:
      - Вам бы очень хотелось, чтобы эти джентльмены окончательно вывели меня из строя, да? Но я не испытываю ни малейшего желания стать калекой ради того, чтобы доставить удовольствие какому-то садисту! Вот мой кейс, синьоры. Я изо всех сил старался сохранить его, но бумаги дядюшки Фальеро, по-моему, не заслуживают, чтобы я положил за них собственную жизнь.
      Санто презрительно фыркнул:
      - Вы трус, Субрэй! Я это всегда подозревал...
      - А вы, надо думать, покажете мне, как умирают, спасая изобретение любимого дяди?
      - Мое дело изобретать, а не драться! Для таких вещей существуют наемники... Убийцы на жалованье вроде вас!
      Появление Тоски, затягивающей поясок халата, окончательно взбесило Фальеро.
      - Тоска! Вы совсем лишились рассудка? Являться в неглиже на глазах у этих похотливых субъектов!
      - Какая разница?
      - То есть как это?
      - За последние несколько минут все они, включая Эмиля, видели меня совершенно голой, так что, честное слово, мне сейчас не гоже строить из себя воплощение стыдливости!
      - Тоска... вы меня разочаровываете...
      - А вы, Санто? Неужели вы и вправду думаете, что оказались на высоте? Почему вы не предупредили меня, что наша брачная ночь уподобится туристической экскурсии, а основной достопримечательностью буду я сама? Очевидно, синьоры немного опоздали? О, да я же их узнаю! Это великие оригиналы! Они не знали, что римские Олимпийские игры уже окончены, и во что бы то ни стало хотели показать свои достижения в борьбе! Чем могу вам служить, синьоры?
      Мортон, который был очарован такой любезностью и, возможно, недостаточно умен, чтобы оценить иронию, неловко поклонился:
      - Ничем, синьора... Теперь, когда синьор Субрэй продемонстрировал добрую волю, нам больше незачем вас беспокоить... Ваш кейс, Субрэй, please?
      Жак протянул ему кейс. Немного поколебавшись, Майк разразился громким хохотом.
      - Думаете, я такой простак, Субрэй? Бросьте-ка его лучше к моим ногам и поднимите руки вверх! Ну, старина?
      Чемоданчик шлепнулся рядом с американцем. Тот подождал, пока Жак поднимет руки, потом вытащил револьвер и опустился на корточки, не сводя глаз с француза. Он уже схватил кейс и собирался встать, как вдруг услышал тихий голос Хантера:
      - Мне было бы очень жаль заканчивать карьеру убийством такого славного малого, как вы, Майк... Положите оружие на пол...
      Мортон повернул голову и воззрился на британского коллегу:
      - Ronnie, you!.. Dobled-cross!*
      ______________
      * Ронни, вы? Предатель! (англ.)
      - Бросьте, Майк, разве на моем месте вы не поступили бы точно так же?
      - Конечно... Ну и дурака я свалял! О'кей, готов платить за ошибку!
      Он выпрямился.
      - А что теперь, Ронни?
      - Ногой подтолкните револьвер ко мне...
      Майк повиновался.
      - Превосходно. А теперь сделайте то же самое с кейсом.
      Американец и тут не стал спорить.
      - Вы и вправду надеетесь унести его с собой, Ронни?
      Ироническая улыбка Мортона немного тревожила англичанина. Он чувствовал, что произошло или вот-вот произойдет нечто, не слишком для него приятное. Роналд быстро нагнулся и сунул револьвер американца в карман.
      - Ну вот, а теперь я удалюсь вместе с трофеем.
      - Не думаю, Ронни.
      - Почему?
      - Гляньте, что у вас за спиной!
      Англичанин хмыкнул.
      - Старый трюк, Майк, вот уж не ожидал от вас...
      Не отводя взгляда от тех, кто стоял перед ним, и не заботясь более о странном выражении их лиц, Хантер стал медленно наклоняться, но так и замер в полусогнутом положении, услышав резкий окрик. Выглядел он так комично, что Тоска не могла удержаться от смеха.
      - Не очень-то дергайтесь, товарищ Хантер... А то я могу вспомнить, как жестоко вы обошлись со мной в церкви Сан-Петронио...
      Англичанин понял, что Наташа Андреева решила взять реванш, и безропотно покорился. Похоже, Дэйзи придется одной воспитывать Алана и Монтгомери...
      - Выпрямитесь, Хантер! И идите ко мне пятясь, но не вздумайте оборачиваться, иначе я выстрелю!
      Подняв руки, Роналд начал нетвердым шагом пятиться к двери.
      - Стоп!
      Англичанин замер, и Наташа быстро забрала у него оба револьвера - и его собственный, и Мортона. Майк рассмеялся:
      - Какая невезуха, Ронни!
      Наташа велела американцу умолкнуть.
      - Вы, агенты капитализма, делаете все только ради денег... вы мне отвратительны! Не будь вас так много, я бы всех перестреляла, гнусные враги народа! Вы, англичанин, возвращайтесь к кейсу и подтолкните его ко мне ногой... точно так, как вы велели своему американскому дружку...
      Хантер добросовестно исполнил требование.
      - Хорошо. Встаньте рядом с остальными.
      Наташа подняла чемоданчик - предмет вожделений стольких разведок. Мортон и Хантер имели бледный вид. Фальеро, похоже, все это забавляло, а Тоска, уже ничему не удивляясь, безразлично наблюдала за развитием действия. Что до Субрэя, единственного, кто знал истинную цену бумагам, захваченным русской, то ему никак не удавалось изобразить отчаяние. Его огорчало лишь то, что подделка попала прямиком к Наташе. Джорджо Луппо ждет разочарование! Молодая женщина отступала к двери, держа всех под прицелом. Зато противники Наташи с растущим интересом наблюдали, как из кухни выскользнул Эмиль и неожиданно оказался у нее за спиной. Мортон и Хантер надеялись, что дворецкий бросит поднос, который он держал в руках, и внезапно обрушится на победительницу. Не мог же он не слышать, что здесь творится! Наташа буквально подскочила на месте, когда почтительный голос шепнул ей в самое ухо:
      - Не угодно ли синьоре чашечку чаю?
      Забыв о тех, кого она только что держала на мушке, молодая женщина резко обернулась и наставила дуло револьвера в живот Эмилю.
      - А ну убирайтесь к себе на кухню!
      - Но, синьора...
      - Прочь, лакей капитализма! Раб!
      - К услугам синьоры...
      Присутствующие разочарованно вздохнули, особенно Тоска и Жак - они оба так хорошо знали старого слугу! А тот, чтобы вернуться на кухню, разворачиваясь, сделал неловкое движение, и все содержимое подноса - чай, молоко, кофе, масло и джемы - полетело на юбку Наташи.
      - Дурак! - на русском языке завопила разгневанная женщина.
      Она инстинктивно опустила голову, дабы оценить масштабы катастрофы, и тут же получила от Эмиля такой меткий удар в челюсть, что, сама того не замечая, плавно перешла от возмущения к глубокому сну. Майк и Роналд как на пружинах подскочили к чемоданчику. Оба вцепились в него одновременно, и Майк уже поднял огромный кулак, собираясь избавиться от англичанина, но замер, услышав спокойный голос дворецкого.
      - Синьоры, должно быть, ошиблись...
      Хантер и Мортон, не двигаясь, смотрели на Эмиля, стоящего с Наташиным револьвером в руке.
      - Если память нам не изменяет, - продолжал меж тем Лауб, - этот кейс собственность синьора Субрэя, не так ли? Мы убеждены, что синьоры ни за что на свете не захотят присвоить то, что им не принадлежит, а потому сочтут своим долгом вернуть вещь синьору Субрэю...
      Мортон первым признал новое поражение.
      - О'кей... ловко разыграно... Придется все начинать сначала, Ронни...
      Майк швырнул Жаку чемоданчик и, обхватив английского коллегу за плечи, направился к двери. Эмиль с извинениями вручил им аккуратно разряженные револьверы.
      - Нам было бы весьма прискорбно, если бы произошел несчастный случай... поэтому мы сочли разумным принять некоторые меры предосторожности...
      На пороге американец повернулся к дворецкому.
      - Любопытный вы тип, старина... Пожалуй, как-нибудь на днях нам придется потолковать...
      - Почтем за честь, синьор...
      Как только двое мужчин ушли, Тоска захлопала в ладони:
      - Эмиль, вы необыкновенный человек!
      - Синьора очень добра к нам. А что делать с молодой особой, которую нам пришлось столь грубо ударить, хотя подобное обращение ни в коей мере не свойственно нашему характеру?
      - Свяжите ее хорошенько, Эмиль, - ответил Жак, - а я позвоню в Мольо и попрошу карабинеров за ней приехать. Пускай забирают.
      - Вы разрешите воспользоваться спальней, синьоры? Нам было бы жаль причинять этой синьорине лишние страдания...
      Фальеро знаком показал, что его эта история ни с какой стороны не касается и он предоставляет заботу принимать решение другим. Тоска не преминула этим воспользоваться.
      - Ну конечно, Эмиль!
      Молодая женщина проводила дворецкого в спальню и со жгучим любопытством наблюдала, как тот связывает Наташе руки и ноги и подкладывает ей под затылок подушку. Заботливые, почти ласковые движения старика растрогали синьору Фальеро.
      - Вы были женаты, Эмиль?
      - Нет, синьора.
      - Жаль...
      - Кого?
      ГЛАВА VI
      Карабинер Ренато Гринда, узнав от коллеги о приключениях в Ча Капуцци, внутренне возликовал, что ему не пришлось принимать участие в экспедиции. Сейчас он удобно устроился в караульной и читал еженедельник кино, с особым удовольствием смакуя последние новости о Лолобриджиде, к которой всегда питал слабость. В мечтах карабинер видел себя живущим в Калифорнии и женатым на кинозвезде, очень похожей на его кумира, причем актриса готова была отделаться от фотографов, журналистов и менеджеров, чтобы приготовить кашу детишкам. Даже в самых фантастических грезах Гринда всегда оставался мелким буржуа, страждущим семейной жизни. Услышав телефонный звонок, Ренато не сразу вернулся от грез к действительности и пробормотал "Pronto?" довольно томным голосом. На том конце провода Субрэй остолбенел от удивления. Однако от слов невидимого собеседника карабинер волей-неволей вернулся в реальный мир. Теперь ему было не до золотых снов! Ренато Гринда с ужасом осознал, что жуткая ночная история продолжается и ему придется-таки в ней участвовать! Сначала Гринда попробовал отнекиваться в наивной надежде хотя бы отдалить несчастье.
      - No, signjre, no! Ma gue! No e possibile*. Сержант едва успел вернуться домой!.. И вы хотите, чтобы я его беспокоил? О, синьор, вы же не можете требовать от меня такого?.. Что я вам сделал, синьор... Scusi?** Что?!! Вы спрашиваете, не пьян ли я?
      ______________
      * Нет, синьор, нет! Что вы? Нет, это невозможно! (итал.).
      ** Извините (итал.).
      От несправедливых обвинений карабинер Гринда всегда мигом терял хладнокровие, поэтому, услышав предположение француза, он не выдержал:
      - Вам крупно повезло, что я далеко, иначе я бы вам живо показал, кто пьян! Что ж, отлично, я предупрежу сержанта, и мы вместе приедем в Ча Капуцци! И, если мы увидимся, вам придется отвечать за свои слова, синьор!
      Вне себя от праведного гнева Гринда швырнул трубку и тотчас же схватил ее снова. Однако пока он набирал номер сержанта, воинственный пыл улетучивался с такой быстротой, что когда в квартире Карло Коррадо зазвонил телефон, Ренато едва не нажал на рычаг. Но в трубке сразу же послышался голос Антонины, и парень не успел окончательно поддаться малодушию, совершенно недостойному карабинера. Гринда объяснил жене шефа, как обстоит дело и по какой нелепой случайности их с сержантом ждет на Ча Капуцци пленник. Сперва синьора Коррадо ни за что не хотела будить мужа, отдыхавшего после ночи кошмаров, но представив, как ее красавец-сержант ведет в оковах виновника их ночных переживаний, матрона поддалась мстительному порыву и отбросила осторожность. Она уверила Гринду, что сержант будет готов через полчаса, и попросила заехать за ним на джипе.
      Внезапно разбуженный Карло сначала решил, что над ним зло подшутили. Со стороны Антонины это было бы неслыханно! Наконец, убедившись, что ему и в самом деле звонили, и услышав, какое обещание дала от его имени жена, Коррадо стал божиться, что все жаждут его погибели! А потому он твердо решил на некоторое время отрешиться от мира, столь безжалостного к сержанту карабинеров, и натянул на голову одеяло. Так смертельно раненный Цезарь закрыл лицо полой тоги.
      Сбитая с толку капитуляцией супруга Антонина разразилась трогательным монологом. Сначала она напомнила Карло о своей любви, потом коварно перешла к глубинным причинам этого чувства, особенно подчеркивая, как она всегда гордилась тем, что стала спутницей жизни человека, о котором другие могут лишь мечтать. А дальше, не останавливаясь, перескочила на чисто земные проблемы и долго распространялась о долге и чести. Наконец в полном изнеможении матрона умолкла. Несколько удивляясь молчанию супруга, Антонина дрожащей рукой убрала с любимого лица одеяло - сержант рыдал. Синьора Коррадо не могла взирать на подобное зрелище безучастно и, обливаясь слезами, бросилась на грудь сержанту.
      Исчерпав до конца излияния разделенной печали, Карло сел.
      - Антонина, как ты красиво говоришь!
      - Это потому, что от сердца, Карло.
      - Тогда в следующий раз постарайся пустить в ход мозги!
      Матрона удивленно воззрилась на мужа:
      - Что ты имеешь в виду?
      - Только то, что оценил твою речь, но она меня не убедила. Я остаюсь в постели!
      - Карло, ты этого не сделаешь!
      - Ma gue! Ты вздумала мне приказывать?
      - А почему бы и нет? Твоя честь принадлежит не только тебе! Я ношу твое имя, Карло Коррадо!
      Сержант скрестил на груди руки.
      - Ты хочешь оскорбить меня, Антонина? - осведомился он с горечью.
      Синьора Коррадо промолчала. Сержант посмотрел на жену. Она не опустила глаз. И Карло вдруг понял, что перед ним стоит совершенно не знакомая ему Антонина. Привычный семейный мирок, основанный на таких простых и необходимых для жизни правилах, как, например, полная власть над женой, рушился. Коррадо встал. В его отчаянии чувствовалось нечто возвышенное.
      - Я одеваюсь... и еду в Ча Капуцци, где собрались одни головорезы... Я больше не хочу жить!
      Антонина испустила вопль, в котором слышалась тоска львицы, лишившейся своего господина и малышей. Но, как ни мрачен был этот стон, он приятно щекотал самолюбие сержанта. Он сообразил, что нащупал правильный способ вернуть утраченную или по крайней мере пошатнувшуюся власть. Сейчас, всем своим видом выражая презрение к заботам этого бренного мира, он был великолепен.
      - Замолчи, Антонина! - приказал Коррадо.
      - Не могу!
      - Ma gue! Разве не ты сама посылаешь меня на смерть?
      - Нет!
      - Послушай, Антонина, ты меня оскорбила. А поэтому теперь можешь сколько угодно ползать у моих ног, умоляя не соваться в разбойничий вертеп на Ча Капуцци, я все-таки поеду! - Немного подождав, он с болью в голосе добавил: - Впрочем, ты и не думаешь просить...
      Появление Силио Морано нарушило эту возвышенную сцену. Но и в пижаме сержант внушал карабинеру глубокое почтение.
      - Почему на Ча Капуцци сопровождаете меня вы, а не Гринда?
      - Гринда хотел приехать, сержант, но я счел своим долгом не покидать вас...
      Карло смерил жену ироническим взглядом и снова повернулся к Силио:
      - Морано, я вас не забуду... Люди думают, будто всегда могут рассчитывать на самых близких, на тех, с кем связаны узами родства или брака, но... запомните, Морано, даже если это мой последний совет вам, запомните: посторонние бывают гораздо преданнее своих! Я благодарю вас, Морано! Спасибо, друг! Дайте руку...
      Сержант подошел к Силио. Тот все еще стоял, вытянувшись по стойке "смирно", поэтому Карло сам взял его руку и горячо пожал. Антонина глотала слезы, но пунцовые от стыда щеки горели. В порыве чувств сержант, отпустив руку Морано, обнял его за плечи и с решимостью, достойной античного героя, повел к двери.
      - Andiamo, fratello mio!*
      ______________
      * Пойдем, брат мой! (итал.)
      Но Антонина со свойственной ей практичностью спустила их на землю.
      - Что ж, ты так и пойдешь в пижаме? - всхлипывая, спросила она.
      Ворота не были заперты, но сержант все-таки позвонил, решив строго придерживаться устава, раз уж его сюда вызвали по всем правилам. К карабинерам вышел Эмиль.
      - Отведите нас к своим хозяевам! - высокомерно бросил Коррадо.
      Эмиль поклонился и повел их в гостиную, где ожидали Тоска, Жак и Санто. Сержант вытянулся в военном приветствии и коснулся кепи затянутой в перчатку рукой, а хозяева встали навстречу.
      - Мы прибыли сюда по просьбе синьора Субрэя, с тем чтобы арестовать личность, напавшую на вас и угрожавшую огнестрельным оружием, но обезвреженную вами... Е vero?*
      ______________
      * Верно?
      Такая торжественность немало позабавила Тоску.
      - Да, все правильно, - улыбнулась она, - только следовало бы уточнить, что речь идет о женщине.
      - О женщине?
      - Она из Советов, - пояснил Субрэй. - Наташа Андреева, горничная.
      - Так вы ее знаете?
      - Конечно!
      - Ладно... Что ж, синьор, соблаговолите отвести меня к задержанной... Где вы ее оставили?
      - В постели.
      - Что?!
      - Предварительно хорошенько связав! Вы идете?
      Но в комнате никого не оказалось, и только веревки свидетельствовали о недавнем пребывании здесь Наташи. Сержант подкрутил усы.
      - Не так уж крепко вы ее связали, э?
      Жак молча разглядывал веревку. Нет, ее не развязали и не стянули, а разрезали!
      Карло Коррадо набрал в легкие побольше воздуха - слишком много накипело у него на сердце, с тех пор как Антонина его разбудила.
      - Синьор француз, надеюсь, вы поверите, что я не испытываю никакой особой враждебности к вашим соотечественникам и какие бы странные дела ни творились по ту стороны Альп, мне это безразлично? Откровенно говоря, меня это не касается. Нейтралитет, синьор, я соблюдаю строгий нейтралитет. Зато я не потерплю и не позволю, чтобы некий француз пересек границу наших двух стран с единственной целью опозорить сержанта Карло Коррадо!
      - Уверяю вас, сержант, вы заблуждаетесь!
      - Scusi, синьор!.. Я спокойно жил в Мольо, не строя никаких честолюбивых планов и радуясь, что у меня есть жена, которая чтит меня, как самого Господа Бога, вновь пришедшего на землю. Я гордился уважением начальства и доверием подчиненных и полагал, будто с честью ношу форму. Ma gue! Но вот на моем ясном, незамутненном горизонте появляетесь вы, и жизнь мгновенно становится адом кромешным!
      - По-моему, вы слегка преувеличиваете, сержант...
      - Синьор! Меня вытаскивают из постели и заставляют тащиться в Капуцци посреди ночи! Там я оказываюсь в окружении каких-то сумасшедших и призраков. В меня стреляют, разбивают голову, а на рассвете выпроваживают, чуть ли не обвиняя, будто я полез не в свое дело. Но едва я возвращаюсь домой в надежде на заслуженный отдых, как снова вынужден вставать с постели, ссориться с Антониной... И ради чего? Чтобы, приехав, обнаружить вместо пленника пустое место! По-вашему, это серьезно, синьор?
      - Серьезно? И даже очень, сержант! Вы даже не представляете, до какой степени...
      - Grazie!* Не хватало только, чтобы вы обозвали меня дураком! Но теперь и это сделано! Grazie tanto**, синьор!
      ______________
      * Спасибо (итал.).
      ** Большое спасибо (итал.).
      - Да нет же, сержант, я не это имел в виду! Женщина, привязанная к кровати, никак не могла освободиться сама. Правда, Эмиль?
      - Совершенно исключено, месье.
      - Стало быть, ее кто-то освободил! А значит, люди, которые были здесь ночью, все еще неподалеку.
      - Тот рыжий человечек, что грозил мне револьвером, а потом отшвырнул на кровать? Ну, уж его-то я поймаю! У нас с ним свои счеты!
      Охваченный воинственным пылом сержант, позабыв о нанесенных обидах, потащил Морано в сад, где, быть может, скрывался Роналд Хантер.
      Тоска и Санто видели, как карабинеры бросились в сад, и не преминули удивиться отсутствию Наташи. Узнав от Жака о побеге пленницы, Фальеро стал уговаривать Тоску прогуляться. Он мечтал хотя бы на часок-другой избавиться от невыносимой атмосферы виллы, от навязчивого присутствия Субрэя и от периодических, но всегда неожиданных набегов представителей Великобритании, Соединенных Штатов и Советского Союза. Все это изрядно отравляло существование молодожену, жаждущему побыть наедине с супругой.
      Тоска согласилась, но сначала заставила Жака пообещать, что без нее он не станет лезть на рожон. Молодой человек поспешил успокоить ее:
      - Не волнуйтесь, Тоска. Я воспользуюсь вашим отсутствием и немного отдохну. Мне это совсем не повредит. Впрочем, ради пущего спокойствия я спрячу знаменитый кейс в стиральной машине. Где-где, а там наши друзья не станут искать, даже если они снова явятся!
      Тоска решилась уйти вместе с мужем, лишь получив от Эмиля заверения, что он позаботится о Жаке как о родном сыне. Фальеро это не доставило никакого удовольствия.
      Мортон и Хантер, выскользнув из дома после того, как Наташа попала в руки противников, вернулись на прежний наблюдательный пост, покинутый ими час назад ради новой неудачной экспедиции. Однако оба отличались упрямством и не желали так легко отказываться от добычи. Они видели, как Наташа прыгнула с балкона и убежала, но, не заметив у нее в руках кейса, продолжали спокойно сидеть под кустом. Потом появились карабинеры.
      - Опять они! - проворчал Роналд.
      - Ну, эти нам не опасны! - успокоил его Майк.
      - Все равно помешают...
      - Нет... если только я не захочу...
      Поглядев, как его спутник сжимает здоровенные кулачищи, Хантер невольно содрогнулся. То, что карабинеры вдруг опять выскочили из дома и, словно ищейки, начали прочесывать сад, привело обоих агентов в полное недоумение.
      - Как, по-вашему, Майк, что это они затеяли? - спросил англичанин.
      - Нас ищут...
      - И, думаете, не найдут?
      - Я бы не советовал, если у них есть семьи...
      Потом из дома, взявшись за руки, вышли Тоска и Санто. Хантер, явно чувствующий себя все менее уверенно, мрачно заметил:
      - Что, они тоже - по наши души?
      - Кто? Эта парочка? Ну, эти заняты друг другом, так что им не до нас... Похоже, нам нарочно облегчают работу...
      - Что вы имеете в виду, Майк?
      - То, что Субрэй остался один...
      - Не считая дворецкого!
      - С ним мы тоже разберемся... Этот тип меня чертовски интересует... Ну, пошли, что ли, Ронни?
      - Я пойду за вами!
      Они встали, но почти тут же Роналд выругался и спустился на колено, завязывая шнурок. Мортон, не раздумывая, треснул его по затылку, и англичанин без единого вздоха повалился носом в булыжник.
      - Sorry, Ронни... но ведь и вы недавно подставили мне подножку, а? Так что я не хочу давать вам еще один повод... Тут может быть только один победитель, и с вашего позволения им стану я.
      Майк подтащил Хантера к небольшому деревцу и тщательно привязал к стволу, но, будучи по натуре добрым малым, не стал забирать у него револьвер. Он вовсе не хотел унижать коллегу.
      Эмиль хлопотал на кухне. Поскольку другой прислуги в доме не было, ему приходилось всю работу выполнять самому. Сейчас он готовил оссо буко из продуктов, привезенных с виа Сан-Витале. Это его коронное блюдо! Он как раз успел тщательно обвалять в муке кусочки телятины и с любовью уложить в большую медную кастрюлю, хорошенько смазанную маслом, когда за спиной неожиданно послышался насмешливый голос:
      - Наверняка получится очень вкусно, а, старина?
      Метрдотель неторопливо оглянулся. Судя по всему, появление Мортона его нисколько не взволновало.
      - Мы так и думали, что это вы, - бесстрастно заметил он.
      - Почему?
      - Только американцы так дурно воспитаны, чтобы назвать дворецкого "стариной". Прошу прощения, но, если вы намерены и впредь продолжать всякие нелепые фокусы, нам лучше выключить плиту - иначе мясо может подгореть.
      - Продолжайте в том же духе, и вам самому жарко станет!