Тропами горного Черноморья

      ** По новейшим данным, высота зеркала Рицы 925 метров, глубина до 116 метров (есть устные сообщения, что недавно обнаружена глубина 131 метр), длина 2490 метров, ширина от 275 до 870 метров.
      древний ледник. Морозова, побывав на Рице, решительно отвергла такую возможность: долина Лашипсе не несет на себе никаких следов древнего оледенения.
      О морозовской гипотезе подпрудного происхождения Рицы я уже слышал. Но в ее статье наталкиваюсь и на другую догадку: "Очень возможно,- пишет она,что вместе с обвалом произошло опускание части долины реки, так как даже современное дно озера на 117 метров ниже, чем долина за несколько верст от озера".
      Сколько еще неизвестного! Сколько всего предстоит выяснить, исследовать!..
      Продолжаю поиски. И вот радующая находка: ссылка на статью Евгении Морозовой об экскурсии в 1914 году на озеро... Малая Рица! Наконец-то я узнаю тайну этого озера!
      Беру томик "Записок Крымско-Кавказского горного клуба", где помещена статья Морозовой. Здесь и фотографии: вот она, Малая Рица - большое, зеркальное, емкое озеро (со стыдом вспоминаю наше путешествие к луже!); на другой фотографии - вид с Пшегишхвы (с Пшегишхвы!) на Большую и Малую Рицу на оба озера сразу! Молодцы морозовцы - они и туда забирались. Автор даже сравнивает, насколько синее Малая Рица по сравнению с Большой, зеленой. Это так ясно, когда видишь оба озера вместе.
      Очерк написан любовно. Глушь... Кругом безводье. Малая Рица служит водопоем для бесчисленного количества зверей - ведь в округе воды больше ни капли. Подробно описаны и размеры, и удивительная глубина*, и прозрачность (дно и диск белого блюдечка видны на глубине до восьми саженей), и интенсивная синева озера.
      Высказаны и предположения о происхождении Малой Рицы (провал в известняках и подпруда обвалом Пшегишхвы) . Значит, оба озера подпрудил один и тот же обвал! Но как найти Малую Рицу? Увы, в статье Морозовой об этом ни единого слова.
      Журнал за журналом. Вот Рейнгард в 1914 году обрушивается на Морозову. Он пишет, что неверно понят, что он предположил только наличие конца древнего ледника в районе Рицы, но вывода о ледниковом происхождении
      * По современным данным, длина Малой Рицы 234 метра, глубина до 80 метров, высота зеркала над уровнем моря 1248 метров
      самого озера не делал. Рейнгард не доверяет гипотезе о запрудном происхождении Большой Рицы - ведь обрыв Пшегишхвы находится слишком далеко от озера, вряд ли его обломки могли служить запрудой.
      А вот и ответ Морозовой Рейнгарду. Она убеждена в отсутствии ледниковых следов на уровне озера и уверена в его запрудном происхождении. Далек от Рицы только обрыв Пшегишхвы, а хаос обломков подступает к западному берегу озера вплотную. Морозова говорит о целой долине "провального типа" и думает, что все пространство сухой долины и хаосного хребта - это провалившаяся часть Пшегишхвы.
      Я с увлечением слежу за полемикой. Передо мной как живые встают эти люди, страстные, убежденные в своей правоте - они спорили, отстаивали свои взгляды, вновь ехали в изучаемые места, чтобы уточнять и доказывать...
      Интересно, где теперь Морозова, ведь ей должно быть не больше пятидесяти лет.
      Перелистываю следующие выпуски "Записок горного клуба" и вздрагиваю на одной из страниц попадается портрет в траурной рамке и некролог: Евгения Михайловна Морозова-Попова. На меня смотрит милое молодое лицо, теплые глаза. В чем дело, почему такая ранняя смерть - всего в двадцать восемь лет? В некрологе сказано, что она молодой географ, ассистентка Высших женских курсов в Одессе. Перечислены три ее экспедиции * и статьи, сказано о ее талантливости, многогранности. Путешественница хорошо рисовала. Ее ожидала будущность крупного кавказоведа. И все это пресекла катастрофа: Морозова погибла при аварии парохода "Меркурий", затонувшего вблизи Одессы 15 июня 1916 года.
      Удручен этим сообщением, словно утратой близкого человека. Хочется хоть чем-то возместить потерю, увековечить память исследовательницы в названиях озер и вершин, продолжить начатое ею дело.
      Но пока я продолжаю листать книги и журналы. Кто первый увидел Рицу? Где в печати появилось первое упоминание об этом озере?
      На одной из старинных карт - еще времен конца кавказской войны (1865 год) -показано, что из озера
      * В 1912 году Ачишхо и Кардывач, в 1913 - Рица, в 1914 - Большая и Малая Рицы.
      "Ришца" течет... Мзымта!.. Значит, автор карты знал, что Мзымта вытекает из какого-то озера, а кроме того, слышал, что существует озеро Рица.
      Попались и такие карты, на которых Рица изображалась сначала при впадении Геги в Бзыбь, а потом Юпшары в Гегу.
      На карте, приложенной к статье профессора Залесского * о минеральных водах Черноморья в 1898 году, виден фантастический огромный Кардывач, оторванный от Мзымты и отнесенный куда-то на хребет Кутехеку, и невероятная "Юшара", при впадении которой в Гегу
      стоит Рица. На карте инженера Сергеева в "Горном журнале" за 1900 год Рица показана на Геге ниже устья Юпшары. Видимо, обе карты составлялись по расспросным данным. В отчетах Кавказского военного округа в 1902 году печаталось, что "Юпшира и Гега... сливаясь, образуют глубокое горное озеро Рица".
      Давно отгремела кавказская война. Уже довольно правильно были положены на карты остальные части Абхазии. А Рица все еще блуждала по меридианам и параллелям, появляясь на гипотетических схемах в самых непредвиденных местах.
      У старого гагринского краеведа Дьячкова-Тарасова нахожу пересказ событий 1892 года. Для съемки Рицы вы
      * С. И. Залесский в 1897 году ездил (еще до постройки шоссе) в Красную Поляну по трудной тропе, в обход ущелья Ахцу. Его сопровождали два студента, жена и пятилетняя дочь - это было своего рода подвигом, и пресса даже писала о мадам Залесской, как о "первой женщине в верховьях Мзымты", совершенно забывая не только о черкешенках, но и о населявших уже тогда Красную Поляну гречанках и эстонках. Красную Поляну Залесский называл селением Греческим или Переправным.
      ступил отряд из четырнадцати рабочих под начальством топографа Сосели. Вся густота и непролазность абхазских дебрей противостояли ему. Троп не было, а если и были, отряд о них не знал. Шли вверх по Бзыби, расчищая путь топорами. Лошадей провести не могли, все приборы и продукты тащили на себе. К концу пятого дня подошли к переправе через... каньон Бзыби! Полтора дня строили мост через преградившую путь пропасть пятисаженной ширины. Поднялись на хребет Ачибах. Видели все пункты, на которых прежде изображалась Рица. Озера в этих
      местах не было.
      Длились изнурительные блуждания под непрекращавшимся ненастьем, в облаках. Иссякали взятые с собою
      продукты.
      Если Сосели и видел Рицу, то именно так, как ее можно увидеть с лугов Ачибаха - одну западную часть с заливом Псей и берегом Сосновой рощи. Только отсюда озеро можно принять за меридионально вытянутый водоем. В то же время склоны дальнего Ацетукско-Агепстинского хребта изображены довольно правильно. Вероятно, Сосели видел весь южный фас этого хребта и разглядел долины всех речек, впадающих в Рицу. Он заставил их впадать в Лашипсе - ведь ему не были видны ни средняя, ни восточная части озера.
      Пожалуй, только этим и можно объяснить такое искажение очертаний озера и его неправильное местоположение, которые мы видели на созданной тогда топографической карте.
      Преодолев ущелье Геги, караван Сосели, проведший тридцать два дня под дождями, в довольно жалком виде спустился с Арабики на гагринское побережье...
      Но неужели раньше, чем ошибку заметила Евгения Морозова, никто не сказал правильно о положении Рицы? Новые розыски дали возможность ответить и на этот вопрос. Рицу видели, о ней знали, о недостоверности карт писали. Еще в 1893 году с вершин Ацетуки ("Адзитпуко") озеро видел талантливый ботаник Альбов *.
      * Николай Михайлович Альбов - молодой исследователь, поэтически и вместе с тем с большой научной глубиной описавший горноколхидскую растительность Причерноморья. Позднее судьба забросила его в Южную Америку, где он оказался пионером изучения растительности Огненной Земли. Опубликованное им исследование этой страны считается классическим. Увлеченный любимой наукой, Альбов не щадил себя, надорвал здоровье и умер от чахотки в самом расцвете сил, в возрасте 31 года.
      Он писал: "Большое лесное озеро Ридза, которое образует на своем течении река Лашипсе, находится по крайней мере на 15 верст выше (вверх по течению реки) места, где оно обозначено на картах. На это указывали работавшие в этих местах лесной таксатор Орехов и землемер Максимов".
      Вот и еще неизвестные мне имена первоисследователей Рицы. Ну конечно же, они были, трудились безвестные таксаторы, землемеры, ветеринары... Значит, знали Рицу, сигнализировали о ее неверном изображении на карте. И только неповоротливость топографического ведомства приводила к тому, что карта еще десятилетия оставалась неисправленной.
      Кто первый сообщил о Малой Рице? Был ли на ней кто-нибудь до Евгении Морозовой? Оказывается, да. Геолог Л. К. Конюшевский еще в начале 1913 года писал, что Большая и Малая Рица своим происхождением обязаны обвалам.
      А вот "Землеведение" за 1927 год. Читаю в статье
      П. С. Панютина:
      "Нет, кажется, ни одной местности на Западном Кавказе, а может быть, и вообще на Кавказе, где существующие пятиверстные карты давали бы столь искаженное изображение действительности. Другие листы постепенно изменялись и пополнялись последующими исследованиями, и лишь Гагринскому массиву не повезло: из года в год перепечатывается старая съемка, принадлежащая еще чуть ли не Сосели. Что же касается одноверстной карты (имеются и таковые), то это свободное творчество вольной фантазии не имеет никакого отношения к действительности".
      "...Очень много ценных сведений, собранных топографической экспедицией Данилевского, таксаторами лесного отдела, инженерами, участвовавшими в многочисленных рекогносцировках, предпринимавшихся в 1913-1915 годах по инициативе бывшего принца Ольденбургского, безвозвратно утрачено во время гражданской войны..."
      Панютин горячо поддерживает Морозову в ее споре с Рейнгардом. Он тоже считает, что следов ледника на Рице не было и нет. Но запрудное происхождение озера и Панютин ставит под сомнение. Он не видит характерной плотинной преграды у истока Юпшары. Обломки, через которые прорывается Юпшара, спускаются не с Пшегишхвы, а с левого берега реки.
      Есть и свежие вести с Рицы: "Зимовка на озере Рица" - гласит заметка в "Известиях" за 20 марта 1935 года. В ней сказано: "Несмотря на ... совсем небольшое расстояние от южного курорта, метеостанция на озере Рица по своей недоступности очень сходна с арктическими зимовками. С октября по май эта станция отрезана от внешнего мира снегами, совершенно засыпающими узкие горные тропы. Продовольствие и приборы завозятся сюда на вьючных животных с осени.
      Мягкая и малоснежная зима этого года дала возможность пробраться к озеру местным охотникам, которые одновременно выполнили и роль почтальонов.
      В письме, полученном от зимовщиков, говорится об успешно проведенной за зиму научной работе. Зимовщики чувствуют себя превосходно, недостатка в продовольствии не ощущают.
      Супруги Новопокровские имеют высшее образование. Николаю Васильевичу 57 лет, а его жене - 52 года. На озере Рица они зимуют уже третий год".
      В конце заметки неожиданно забавный абзац:
      "Уже в этом году воды озера Рицы Абкурупр * будет вывозить на самолетах и применять их при лечении в одной из гагринских лечебниц".
      Ай да репортер! Вместо "минеральных вод района Рицы" он, обмолвившись, обещает вывозить самолетами воды самой Рицы!
      Но это из области анекдотов. Важнее факты. Книга курортолога А. Григолии, энтузиаста освоения курортных богатств Абхазии. Издана в 1934 году. Целая глава о Рице и Уатхаре (Аватхаре). Исправленная карта озера съемки 1932 года очень напоминает съемку Морозовой.
      В книге Григолии звучат гимны климату и минеральным источникам Рицы и Аватхары. Приведены сведения об изучении действия аватхарских боржомов в Пятигорске на животных, а в гагринских санаториях - об удачных клинических исследованиях и благоприятном воздействии этих вод на людей. Упомянута экспедиция 1933 года
      * Абхазское курортное управление.
      под руководством инженера Огильви, обнаружившая еще двадцать два выхода боржомных вод. Как энергично, как разносторонне наука наступает на Рицу!
      МАРШРУТ В БУДУЩЕЕ
      Не без смущения принес я в Гипрокур машинопись на шестидесяти страницах. "Описание туристского маршрута Красная Поляна - Кардывач - Рица Гагры" - значилось на обложке. В свою очередь прошу гипрокуровцев поделиться со мной своими проектными наметками. Почему-то смущение на важных лицах. Несколько комплиментов представленному очерку. И... новое предложение. Разработку принципов оборудования маршрута для туризма они просят выполнить... меня же!
      Перелистываю несколько путеводителей по туристским путям Швейцарии, присматриваюсь к типам гостиниц, шале, приютов. Разрабатываю что-то вроде классификации "форм оборудования" маршрута.
      Вместо гостиниц - турбазы. Обозначаю их на карте крупными звездами они появляются на Энгельмановой поляне, у озера Кардывач, на Аватхаре, на Рице. Вдоль всего маршрута должно быть проложено шоссе, такое, чтобы и не испортить природу и сделать все красоты этих мест доступными сотням тысяч людей.
      Намечаю сеть "хижин", или приютов: квадратики вдоль основного маршрута и в промежуточных точках, вроде устья Азмыча или Пслухского источника.
      Конечно, есть своя поэзия и в "бесприютности" туристов, когда они тащат с собою палатки и ставят их в нетронутых человеком местах. Но разве испорчен пейзаж заповедника таким сарайчиком, как лагерь Холодный или "балаган" на Кардываче? А как удобно, особенно в ненастье, укрыться в специально для туристов построенном домике...
      На некоторых кругозорных точках - например, в Сосновой роще над Рицей можно соорудить скромные навесы, типа беседок, бревенчатые или грубокаменные, чтобы не портили девственных пейзажей, но давали укрытие от ненастья.
      Переношусь на десяток лет вперед и мысленно создаю "Музей озера Рица". В нем будет рельефный макет озера с окрестностями, с зеркальным стеклом водой, с обломом Пшегишхвы, с хаосом, с таинственной Малой Рицей. Будет набор карт с историей представлений о Рице, текст о походе Соседи. Витрина с книгами и статьями о Рице. Альбом с текстами всех легенд о Рице. Портреты Альбов, видевший Рицу в 1893 году, Евгения Морозова - первая исследовательница Рицы. Можно продемонстрировать и нашу фотографию зарубки с текстом об этой экспедиции. Конечно, тут же схемы маршрутов от Рицы, набор фотографий, чучела животных, живопись, коллекции горных пород, спилы стволов...
      А супруги Новопокровские - пионеры стационарного изучения климата Рицы? Разве они не достойны того, чтобы их портреты навсегда украсили стены Рицынского музея?
      Наконец, еще одна мысль: соорудить на основных перевалах, кругозорах и вершинах ориентирные диски! Низкие цементированные тумбы с надписями на верхних торцах. В центре диска название и высота кругозора. А по окружности стрелки и названия всех вершин, видных с данной точки. Просто, недорого, а как удобно туристам!
      Испытываю ощущение совсем нового и непривычного счастья. Я не только описываю и воспеваю любимый край, но, быть может, помогу и его украшению, преобразованию.
      Чертеж закончен, текст написан. Не сочтут ли его маниловскими мечтами? В Гипрокуре мне платят очередной гонорар, а затем подшивают к делу и это сочинение. Поможет ли оно когда-нибудь освоению Рицы? Или так и останется в фондах, и лишь формальная "галочка" заполнит пробел в ведомственном отчете?
      ВЕСНОЮ НА РИЦУ
      Что делать дальше? Припоминаю слова ботаника Кожевникова о географическом факультете. Не это ли моя дорога, моя судьба?
      В феврале прохожу под Москвой курсы повышения квалификации методистов. Получаю от старых туристских работников ценные сведения о приемах экскурсионной работы - ведь до сих пор я был самоучкой.
      Энгель пишет, что ждет меня прямо с курсов к себе на новый сезон, и просит завербовать кого-нибудь из слушателей в экскурсоводы. Разговариваю со многими, но соглашается поехать только один человек - симпатичная добрая женщина лет тридцати. Ее зовут Евгения Николаевна, но она просит называть ее просто Женей. Она увлеклась туристской работой, уже была экскурсоводом в Карелии и на Алтае и на одно лето согласна поехать в Поляну. Я рад и этому все-таки трудно было прошлым летом справляться одному.
      Была и еще одна тайная мысль: я надеюсь поступить учиться. А Женя - у нее хорошая, чуткая душа - не сможет не полюбить Красную Поляну и не захочет бросить ее так быстро.
      Перед отъездом на Кавказ иду в университет. Ради солидности я вооружен копиями своих статей для Гипрокура - разве это не география? Проректор профессор Кадэк, оказывается, сам географ. Он изучающе осматривает меня и с улыбкой говорит:
      - Хорошо, оставьте ваши документы. Может быть, к осени что-нибудь и сделаем.
      В Сочи являемся к туристскому начальству и получаем неожиданное поручение: теперь же пройти на Рицу и договориться с метеорологами об обслуживании туристских групп помещением и консультациями. В мае на Рицу!
      Я и до этого с удовольствием предвкушал, как буду обучать Женю, поделюсь с ней сведениями, опытом, покажу тропы, кругозоры. И вот этот показ начинается с лучшего: с Юпшары и Рицы!
      Мы уже мчимся в кузове попутной машины по зеленой приветливой Бзыбской долине. Впервые вижу днем забавное Голубое озеро - выход подземной речки.
      На Геге уже началось строительство шоссе. Договариваемся с производителями работ о беспрепятственном пропуске туристов, которые пойдут от Рицы к морю через район строительства. Обязуемся предупреждать людей о возможных опасностях: нужно подчиняться сигналам и не вторгаться в зоны взрывных работ.
      Да, мы слышим, Гегу сотрясают взрывы. Строители прокладывают карнизные выемки в скалах, а в самом узком месте теснины решили пробивать туннель. Дорогу трассируют низом. Как быстро идет дело! Полгода назад тут была лишь тропа, а сейчас вдоль Геги уже на несколько километров проникают грузовики.
      Исказило ли природу это вторжение человека? Если не считать бессмысленного вырубания самшита, пожалуй, нет. И люди и машины игрушечно малы по сравнению с ущельем и никак не в силах что-либо переменить в пропорциях окружающего величия...
      Шоссе строится. Не начало ли это осуществления проектных наметок Гипрокура?
      Гега мчится по ущелью мутная, мощная (в горах сейчас интенсивно тают снега). С интересом слежу за Женей - она не ожидала ничего подобного, мои обещания относила за счет восторженности, а выходило, что действительность превосходит обещанное.
      Вот и устье Юпшары. Отсюда мы вступили в еще не тронутое строителями царство. Юпшара, особенно по контрасту с мутной Гегой, еще и еще раз удивляла своей иссиня-прозрачной водой, отстоянной в озере и в безвестных подземных бассейнах.
      Мы входили, а мне казалось, что я вводил Женю в мир Юпшары. Весенняя река была еще краше осенней, полноводнее и мощнее, особенно на устьевом пороге. Сквозь голубеющую воду неожиданно розовели камни. И праздничные плети плюща, и бороды пальмовых мхов, и шаткие мостики - все это было знакомо, но радовало новыми сочетаниями красок, ;
      На влажном участке тропы замечаем многочисленные свежие следы лошадей. Впереди слышны крики, и нам навстречу выходит караван коней, навьюченных огромными связками пихтовой дранки. Кричат абхазские погонщики. Где же это они дерут щепу? Уж не на Рице ли?
      Все глубже входим в ущелье. По одному из желобов между отвесами влево ведет хорошо намятая крутая тропа. В прошлом году такой, вроде, не было. Именно по ней уходят вверх на юпшарские кручи следы дранщиков. А мы идем дальше вверх по ущелью, по совсем, видно, еще не хоженой в этом году тропе. Километр, два, три... Впрочем, в одном месте замечаем следы человека, прошедшего туда и обратно.
      Впереди скала. Сейчас должен быть еще один мостик, иначе под отвесом не пройдешь. Выходим к реке и останавливаемся, смущенные. Моста нет, он снесен вешними водами. Юпшара клокочет, бурлит. Любоваться бы этим снежно-голубым кипением, но ведь оно не пускает нас к Рице!
      Как быть? У нас топоров нет. Сооружать переправу мы не можем. Ведь мы рассчитывали к вечеру достичь озера и ночевать с комфортом у Новопокровских.
      Близ отвеса над водой наклонено большое подрубленное дерево. Можно рискнуть пройти по его стволу за середину реки и там прыгнуть в воду - не в таком бурном месте. Так и делаем. Балансировать на гладком и скользком стволе бука очень трудно. Спутница хитрее меня - садится верхом на ствол и передвигается сидя. Зато ей хуже, когда встречаются сучки: перебираться через них над клокочущей стремниной нелегкое дело,
      Верхняя тонкая часть ствола гнется, и нам приходится прыгать в воду. Оставшийся десяток метров шагаем вброд по журчащему голубоватому хрусталю.
      Мы снова на тропе, на "том" берегу - он только что казался недоступным. Все ли мосты впереди целы? Один, другой - в исправности. Но вот и еще жертва паводка - от мостика остались только устои. Здесь река не так свирепа. Вооружаемся большими палками для упора, преодолеваем стремительную воду она выше колен - и снова на торной тропе.
      Меня беспокоит, цел ли овринг в узком месте ущелья. Худшее из опасений сбывается. Нет ни моста перед тесниной, ни балкончика вдоль отвесов. Стены, подмытые водой, образуют навесы, гроты. Юпшара ревет в щели, неудержимая, дивная в своей пенистой синеве. Она неприступно прекрасна. Мы и не пытаемся превозмочь эту буйную воду.
      ВСТРЕЧА НАД ЮПШАРОЙ
      Разочарованные, обиженные, повернули назад, снова прошли брод и еще раз пробалансировали на подрубленном дереве. Вот и тропа дранщиков. Опять слышны голоса, и уже знакомый нам караван, разгрузивший свою кладь у шоссе, возвращается наверх за новой порцией дранки.
      Узнав, что мосты снесены, дранщики советуют идти с ними вверх по тропе. Говорят, что можно пройти к озеру... поверху!
      - Над отвесами?
      Никак не ожидал, что возможно такое новое приключение: путь над отвесами Юпшары!
      Идем круто в гору. Как ухитряются тут спускаться лошади, груженные огромными связками дранки? По высотомеру сто, двести, четыреста метров подъема... Вот уже набрано метров пятьсот над рекой. Крутой склон сменяется пологим - мы вышли на лесистое плато, поросшее вековыми пихтами. Можно ли было предположить, что над юпшарскими отвесами существуют такие пологие площади?
      Поваленные пихты распилены, а отдельные колоды расщепаны на дранку. Выходим к продымленному балагану дранщиков. Куда же идти дальше? Тропа окончилась тупиком. Пильщики машут рукой в темный лес: там, мол, Рица.
      - Охотник так ходит.
      Это было самое обнадеживающее из всего, что удалось извлечь у консультантов.
      Время за полдень. Сколько нам пути по этому лесу? Не заблудимся ли мы?
      Справа от нас обрывы, но желания приближаться к ним нет. Там легче нарваться на поперечные каньоны притоков Юпшары. Значит, лучше держаться левее, чтобы пересекать лощины этих притоков в их пологих верховьях.
      Что мы делаем? Разумно ли это? Пускаться в глушь абхазского леса одним, безоружным...
      Мы окунулись в неведомые дебри. Наверное, Женя - для нее все это ново удивляется всякому кусту и лиане. А я смотрю на все это уже озабоченно профессиональным взглядом. Беспокоюсь, как отыщем обратный путь, местами надламываю ветви.
      Небольшая лощина, но без ручья. Ведь под нами известняки. Они водопроницаемы, и все ручьи тут текут по подземным полостям, по пещерам, туннелям. Мы можем долго не найти ни капли воды. А день жаркий, и борьба с кустарниками быстро утомляет. Стоило понять, что воды не будет, как сразу мы ощутили жажду - так и прильнули бы к роднику!
      Выбрались из кустов, но попали в непроницаемую сеть колючих лиан. Среди них первенствовал уже знакомый мне павой - длинные плети с шипами, которые не просто колются, а оставляют в уколотом месте ощущение удара, ушиба. Когда попадаешь в эти тенета, не надо нервничать! Начнешь суетиться - плети с шипами впиваются в тело со всех сторон, опутывают, как колючая проволока. Окажешься в такой западне - и пятьдесят метров преодолеваешь час.
      Фу, выбрались!
      Тишина. Дремучая зелень. Какие мы здесь маленькие, лишние, два пришельца в синих лыжных костюмах. Замираем, прислушиваемся. Без шороха наших шагов лес еще лучше, торжественнее.
      Где-то вдали слышится шум и треск. Яснее, ближе. Определенно, по лесу кто-то идет, при этом, как и мы, напролом. Настораживаемся. Что, если это зверь? Медведь?
      Все яснее шаги, тяжелые, грузные - слышно, как трещат сучья. Кто-то ломится через кусты. Мы безоружны. Что делать, оказавшись лицом к лицу со зверем? Закричать, как на аибгинского пса? Все-таки нас двое, должен напугаться и убежать.
      Чаща раздвигается, и к полной неожиданности для нас из нее вываливается... человек! Человек с огромным тюком на спине. Да это же знакомый мне Диго, "комендант Рицы"!
      - Диго, здравствуйте! Откуда вы здесь? Он изумлен не меньше нашего. Спрашивает:
      - Как ты знаешь, где надо Рица ходить?
      Значит, идем правильно? А мы-то думали, что уже сбились с дороги. Диго прошел на Рицу всего три дня назад - впервые после зимы. Мосты были снесены, и даже Диго, бывалый горец, не смог пробраться вдоль русла Юпшары. Его одинокий след мы и видели внизу на тропе. Это меня утешило, а то все одолевало смущение, что мы спасовали перед Юпшарой.
      Путь, нами выбранный, оказался единственно правильным. Далеко ли еще? Диго сулит нам часа два борьбы с зарослями и лианами, после чего будет спуск. Никаких примет и ориентиров Диго не указывает.
      Но каково же ему, бедному, ломиться сквозь дебри с таким тюком?
      - Диго, что это вы несете?
      - Это я вчера медведя убил - он к самому дому подошел, а я его прямо с крыльца убил.
      Получалось, что мы действительно встретили медведя!
      Расставшись с Диго, пошли веселей, словно и дебри стали преодолимее. Прошло, однако, и два и три часа,
      солнце скрылось за хребтами, вот-вот должны наступить сумерки. Ведь этак и заночуем тут в лесу без воды?
      Но вот мы прорвались сквозь очередную завесу лиан и оказались в светлом сосновом лесу. Сосны - признак близости Рицы! Это около нее стоит Сосновая роща, в которой мы с Всеволодом и Леной так бесславно искали Малую Рицу. Но та ли это роща? Силюсь всмотреться между стволами в дальние планы гор. Берем вправо. Вскоре появились известняковые глыбы: значит, мы на дальнем фланге пшегишхвинского обвала.
      Скачем с камня на камень, смело берем все ниже на спуск. Уже ясно, что ущелье осталось справа и сзади.
      В сгущающихся сумерках слышим перед собою близкий шум воды. Рядом взметнулись входные ворота каньона. Юпшара и здесь гневная, бурная. Искать в темноте брод? Нет, разумнее заночевать у реки. Мы почти пришли. Ведь Рица от нас всего в трех-четырех километрах.
      Остановились. Под этим деревом будет наш лагерь. Мы утомлены, и я лихо предлагаю всухомятку перекусить, чтобы скорее лечь спать. Женя с ироническим сожалением смотрит на меня и говорит:
      - Ты позабыл, что я немного тоже туристский работник.
      Под ее руками с одной спички зажигается маленький костерок, и в двух опустошенных еще днем баночках из-под сгущенного молока (она заботливо сохранила их) быстро закипает вода. Пакетик с крупой, взятый ею же на всякий случай, превращается во вкусную гречневую кашу. Съедаем ее с маслом и, сполоснув баночки, кипятим себе в них чай.
      Как мгновенно и незаметно Женя сумела сделать уютным и сытным этот неожиданный ночлег! Вот чему мне надо еще учиться...
      Засыпаем сном праведников под шум Юпшары, под кущами буков, у подножия Сосновой рощи, измученные и восхищенные.
      Солнечное утро. Рябящие, переливающиеся зайчики на траве. Целые россыпи белых бокальчиков - ландыши. До сих пор мы шли по местам, где успело уже наступить лето. Поляны ландышей напомнили нам, что на Рице май - еще весна.
      Брод через реку оказался совсем нетрудным. Вскоре мы вышли на тропу, а еще через час - к истоку Юпшары у Рицы.
      Озеро предстало нам совсем не таким скромным, лесным, каким я видел его в прошлом году у устья Лашипсе. Теперь перед нами сверкал совсем еще зимнею белизною весь фасад Ацетуки, левее светилась Агепста, при этом майские снега занимали не только безлесные пригребневые склоны, но просвечивали и сквозь криволесье и сквозь черно-зеленый пихтовый лес, а по лавинным прочесам лежали длинными белыми языками.
      В воде умещалось полное отражение Ацетуки со всеми ее снегами.
      Счастливая Женя - впервые видит Рицу и сразу такую, лучшую.
      Громко кричу - ведь Новопокровские, зная от Диго, что мосты снесены, не ждут никого. Крик быстро услышан, и вскоре к нам причаливает удивленный Николай Васильевич.
      - Что, разве мосты уже починили?
      - Нет, мостов нет.
      - А как же вы оказались на юпшарской тропе? Он думает, что мы прошли старой тропой по Геге под Пшегишхвой, но не понимает, каким же образом мы очутились у истока Юпшары. Объясняем, рассказываем о встрече с Диго. Новопокровские долго не верят, что мы сами отыскали путь к Рице над пропастями Юпшары.
      Зима прошла благополучно. Волнения метеорологам доставляла только взбунтовавшаяся речка Ацетаква. После одного из ненастий она особенно вздулась, несла огромные стволы, срывала и уносила большие куски берега и, казалось, вот-вот готова была смести и метеостанцию. Двое пожилых людей, отрезанные от всего мира, выдержали поединок с разгневанной стихией.
      Мы быстро договариваемся обе всех делах служебного порядка и просим Николая Васильевича сейчас же отвезти нас к Сосновой роще. Времени у нас в обрез, а мы намерены разыскать Малую Рицу. С увлечением рассказываю о своих литературных находках, в том числе и о статьях Морозовой, и о том, что уже видел фотографию этого озера, и о трагической гибели молодой путешественницы...
      К МАЛОЙ РИЦЕ
      ...Оно лежало, точно драгоценность. Кайма из уцелевших пятен снега В лучащиеся воды окуналась И отражалась блинами в глубинах.
      Лодка оставила нас одних. Бросаем монашескую тропу, когда она уходит направо в пихты, и по голым глыбам известняка держим курс прямо к виднеющимся меж сосен отвесам Пшегишхвы. Между хаосным нагромождением, по которому приходится лезть, и Пшегишхвой угадывается долина. Не в ней ли прячется Малая Рица?