Глобальная культура коммуникаций

Культура массовых коммуникаций имеет свои индикаторы, благодаря которым можно оценить ее развитие как с позиции культуры духа, отношения к нравственности, так и с позиции культуры умений, технологий влияния на людей.

И ВСЕ ЖЕ, ПОЧЕМУ ГЛОБАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА КОММУНИКАЦИЙ?

Задумаемся о форме, структуре и (самое важное!) о философии системы коммуникаций, сложившейся в современном обществе. Но сначала о форме.

Массовые коммуникации действуют в форме образования, религии, пропаганды, культуры (прежде всего массовой), рекламы и публичных акций, имеющих объектом своего воздействия человека. По сути, все это формы жизнедеятельности массовых коммуникаций. От форм массовых коммуникаций зависит характер регулирования отношений между властью, бизнесом, культурой и обществом; между властью, бизнесом, культурой и человеком, а также характер разрешения противоречий между ними. Этот характер может быть эволюционным, компромиссным, взаимно учитывающим интересы сторон, а может быть революционным, манипулятивным, подавляющим интересы одной из сторон (например, в случае превалирования пропаганды, переходящей в манипулирование сознанием).

Но каждая коммуникативная форма «несет свой крест».

Образование как форма влияния на человека, прежде всего молодого, служит усвоению знаний, опыта, накопленного поколениями. Именно система образования в первую очередь формирует сознание человека. Школа (начальная, средняя, высшая), обучая и воспитывая, способствует развитию связей молодого человека с духовной жизнью общества, активно влияет на социализацию личности.

Религия как форма влияния на человека затрагивает его мировоззренческую сферу, помогает преодолевать страдания, стрессы. Используя иллюзорно-компенсаторные инструменты, она способствует общению людей, сплачивает их на основе религиозной веры, определяет поведение людей – приверженцев определенного мировоззрения. По своим иллюзорно-компенсаторным возможностям религия близка как пропаганде, так и массовой культуре.

Пропаганда как социальная деятельность в сфере «обработки людей людьми» (К. Маркс и Ф. Энгельс) направлена на распространение определенных идей, взглядов, аргументов, влияющих на оценку человеком смыслов и реальностей, а через это – на его поведение.

Массовая культура (как совокупность произведений и артефактов) весьма доступна для восприятия, ибо в ней все проблемы, события и явления преобразуются в художественные мифы (чаще всего откровенно «сказочные»), транслируемые на миллионные аудитории, демонстрирующие высокую рыночную эффективность.

Реклама – это вид коммуникации, ограниченный маркетинговой, социальной или политической функцией. Это точно позиционированное для определенной целевой аудитории сообщение о товаре, услуге, идее, персоне, событии. Подготовленная и размещенная по определенной цене, она имеет целью повлиять на предпочтения и поведение аудитории. Реклама – это коммуникативная связь между производителем и потребителем.

Публичные акции стоит рассматривать как совокупность мероприятий, воздействующих на публику с целью достижения социальных изменений. Это воздействие сводится к формированию определенного общественного мнения в пользу конкретных идей, событий, явлений, организаций, персон, к созданию или изменению их образа.

Что объединяет формы массовых коммуникаций? Влияние на человека, на массы посредством распространения содержания, присущего каждой из форм коммуникации. Содержание – это информация. Она определяет сущность массовых коммуникаций. Под ней подразумеваются знания, сообщения, мифы, образы. Источниками информации выступают, в свою очередь, системы образования (знания, мифы), религии (мифы, вера), пропаганды, рекламы, массовой культуры и массовых акций (мифы, образы, сообщения). Но эта информация бесполезна без включения ее в процесс массовой, социальной коммуникации.

Социальная коммуникация предстает как движение знаний, образов, эмоциональных переживаний, волевых воздействий в социальном времени и пространстве. Главное в этом понятии – движение информации в социальном времени и пространстве. А движение информации в социальном времени – это социальная память[11], без которой немыслима социальная коммуникация. По мнению французского исследователя С. Московичи, коммуникация в высшей степени социальный процесс.

Измените ее форму – и она тут же изменит природу социальных групп и форму власти[12]. Движение информации бывает: традиционным – из уст в уста, что свойственно образованию и религии; современным – с использованием средств массовой информации и Интернета, что свойственно массовой культуре, рекламе; интегрированным – из уст в уста, с использованием СМИ и Интернета, что свойственно пропаганде и публичным акциям.

С. Московичи приходит к выводу, что каждому типу коммуникации соответствует некоторый тип социального сообщества: традиционной коммуникации – толпа; современной коммуникации, берущей начало с газеты, – публика; интегрированной коммуникации, присущей публичным акциям, – публика, толпа. Каждому типу коммуникации соответствует и особый тип лидера: образованию – учитель, писатель, ученый; религии – священник, публицист; пропаганде, публичным акциям – ученый, вождь, публицист, писатель; рекламе – публицист, актер; культуре – учитель, писатель, публицист, актер.

Максимальная информация сложна для человека, она представляется ему хаосом, нагромождением неопределенностей. Помочь справиться с этой лавиной представлений, совершить превращение неопределенности в определенность и призван процесс распространения информации, который обеспечивают «специальные» люди – лидеры массовых коммуникаций. По мнению Московичи, это учителя, ученые, вожди, публицисты, священники, актеры. Образно их можно назвать одним словом – жрецы. По сути, как в источнике информации, так и в сознании ее получателя постоянно идет борьба между упорядоченностью и неопределенностью. Переход от незнания к знанию характеризуется появлением установки в сознании, которая создает упорядоченность в отборе информации.

Таким образом, массовые коммуникации объединяют информацию-содержание, источником которой являются образование, религия, пропаганда, реклама, массовая культура, публичные акции; тип социальной коммуникации, указывающий, посредством чего распространяется информация; порождаемый типом коммуникации тип ее лидера.

Массовые коммуникации как взаимодействие людей, организаций с обществом на основе обмена информацией создают определенную систему. В классическом понимании система – это совокупность взаимозависимых элементов, которая поддерживает свое существование во времени и пространстве путем реагирования и приспособления к изменениям в окружающей среде. Взгляд на коммуникации на системном уровне заставляет думать о философии массовых коммуникаций, их миссии в этом мире, в конечном счете о культуре массовых коммуникаций.

Будем считать, что философия массовых коммуникаций основывается на концепции информационного обмена взаимодействующих систем и подсистем американского социолога Т. Парсонса и концепции социального действия германского философа Ю. Хабермасаб. Ключевая идея Парсонса заключается в том, что наиболее важный социальный процесс – это процесс коммуникации значений, символов, т. е. движения информации. Процесс передачи информации непосредственно «завязан» на социальное развитие общества. Катализатор социальных процессов, по Парсонсу, – информационный обмен взаимодействующих систем и подсистем. Отношения между системами и подсистемами общества и внутри них представляют собой обмен информацией – совокупностью символов, вызывающих структурные изменения в системах. Из этого следует, что любой организм, тем более общественный, будь то семья или страна, сможет жить, развиваться, если между его частями, системами и подсистемами есть информационный обмен. Это тот «бастион», который держит организм. Стоит разрушить коммуникационный «бастион» – и организм умирает. Вот почему коммуникации и их лидеры – «последний бастион» системы.

Вспоминается судьба одной из самых больших мировых социальных систем – Советского Союза. Развал СССР был обусловлен угасанием культуры, интеллектуальной мощи его массовых коммуникаций, оказавшихся неспособными обеспечить полноценный информационный обмен между властью и обществом. Причем обеспечить на метаязыке, т. е. на языке, объединяющем все возрасты и социальные группы. Власть и общество не понимали, не слышали друг друга. Система коммуникаций стала «системой» хаоса, она, в конце концов пала, а за ней и страна. Новую информационную систему (и новую страну) создавали более удачливые лидеры, язык которых («права человека», «частная собственность», «рынок, который накормит всех» и т. п.) был принят публикой.

Т. Парсонс выдвигает крайне важный тезис: любая система контролируется такой подсистемой, которая обладает большим информационным потенциалом и потребляет наименьшее количество энергии. Это утверждение имеет прямое отношение к структурам, контролирующим массовые коммуникации, где на первых ролях управленческие структуры, оснащенные инструментами «паблик рилейшнз». Если некая подсистема контролирует массовые коммуникации, но не с позиции цензуры, а посредством постоянного предложения на понятном всем языке конкурентоспособных идей и смыслов, искусно инициированных конкурентоспособными коммуникативными лидерами для решения острейших проблем, обсуждаемых обществом, то такая система не дряхлеет, а, напротив, усиливает свой информационный потенциал, способный контролировать общество. Такой контроль – это культура коммуникативной демократии. Разрушить его – разрушить социум.

Подходя диалектически к теории Парсонса, по сути отвергающей противоречие как источник развития, Хабермас делает вывод, что в постиндустриальном обществе смещение акцентов с экономической на другие сферы (культурную, коммуникационную) стало источником социального развития. Он рассматривает общество как продукт человеческого взаимодействия, структурируемый нормами, ценностями, которые позволяют понять происходящие изменения в социальной системе.

Современное развивающееся общество, становясь информационным обществом, «перешагивает» индустриальные и постиндустриальные границы (по Э. Тоффлеру). Этот процесс сопровождается созданием новой жизненной среды, утверждением новых социальных и моральных ценностей, нового образа жизни и новых принципов управления обществом. Информационное общество отличает, с одной стороны, возрастающее значение СМИ как части массовых коммуникаций, с другой – растущая информированность населения, свободные СМИ, развитие технических средств, делающих информацию доступной для большинства граждан.

Но почему делается акцент на глобальной культуре коммуникаций? Потому что, благодаря новым технологиям массовые коммуникации давно перешагнули границы государств. Они несут людям информацию, отобранную «своими глазами», на что обращает внимание Э. Ноэль-Нойман. Из этой ситуации родилось изречение: если СМИ рассказали о некоем событии, значит, оно произошло, если умолчали – события «не было». Сегодня человек смотрит на мир глазами СМИ, и он заинтересован, чтобы эти глаза были правдивы и отличались глубиной видения. А глубина видения – это не только охват горизонтального пространства мира, вмещающего страны и народы, но и «уход» в толщу веков, познание вековых ценностей, культур и социальных технологий, позволяющих понять сегодняшние процессы изменения мирового социума. Процесс гуманитарного образования, который становится частью массовых коммуникаций, способных к гуманитарной экспансии и гуманитарному сопротивлению, служит глобальному контролю масс, то есть «обработке людей людьми» – социализации человека. Но глобальная культура коммуникаций – не только обращение к ценностям, но и к технологиям. Смена каналов коммуникаций (вспомним М. Маклюэна) влияет на смену эпох.

Глобальная культура массовых коммуникаций, именно как культура, способна изменять мир, изменять страны, регионы, организации, людей. Именно массовые коммуникации, обладающие культурой знаний и технологий, становятся лидерами изменений. Потому что инструментом этих изменений выступают образы, которые создаются социологическими, семиотическими, художественными методами, и которые меняют первоначальные сущности. Образы глобальны по своей сути и строительный материал для них – это артефакты, извлеченные из прошлых эпох, это сущности настоящего, это прогнозы-мечты будущего. Этот строительный материал накоплен всем историческим и современным знанием, и поэтому он основателен. Из этого материала складывается содержание массовых коммуникаций.

В наши дни меняется сама движущая сила социальных изменений. Ею становятся информационная среда, несущая определенные образы посредством информационных технологий, позволяющих эффективно реагировать на вызовы цивилизации – высокотехнологичной и рыночной. Анализ изменения системы ценностей европейской цивилизации в информационную эпоху показывает, что движущая сила ее развития основательно смещается в сферу изменения сущностей, влияния на людей, в сферу «обработки людей людьми», которая становится тотальной. Эти вызовы информационной эпохи формируют новое поколение лидеров массовой коммуникации, а отсюда – новое качество власти.

Власть все более опирается на культуру управления массами. Если в прошлые столетия во взаимоотношениях с обществом, с другими государствами власть чаще рассчитывала на насилие, то ныне она находит опору в культуре влияния на массового человека, в развитии массовых коммуникаций. Среди различных видов культуры – материальной, духовной, общественно-политической, жизнеобеспечения – все более доминирует культура влияния на человека. И умение управлять этой культурой (что является сферой «паблик рилейшнз») приобретает принципиальное значение.

Сбор, накопление и анализ информации, свободное циркулирование ее внутри общества и между государствами, включенность в систему образования все больших слоев населения, интенсивное развитие СМИ, массовой культуры, широкое распространение различных форумов, встреч, практики переговоров, организации лоббирования, продвижения товаров и услуг, лидеров и работников на экономическом, политическом, образовательном, социальном и т. п. рынках – все эти технологии общественных связей становятся непременными атрибутами власти, без которых она не может выполнять свои функции. Причем это касается любой власти – политической и экономической, центральной и региональной.

В XXI в. мощь и сила любой власти будет оцениваться не столько по мощи репрессивного аппарата и наличию материальных средств, сколько по широте распространения технологий отношений с обществом, технологий социального контроля, т. е. технологий массовых коммуникаций и такого их важнейшего элемента, как «паблик рилейшнз», занимающегося культурой управления массами, культурой влияния на человека. Отношения власти и интеллектуальной, творческой элиты становятся самостоятельной сферой, в регулировании которой участвуют и массовые коммуникации.

Массовые коммуникации в современном обществе достигли того уровня развития, когда обмен информацией, символами стал преследовать в основном одну цель – оказать влияние на человека, на социальные слои и группы с целью обеспечения социального взаимодействия и социального контроля масс. Массовые коммуникации как система производства и передачи информации охватывают весь социальный организм. Они становятся средством регулирования отношений между властью и обществом. Все заметнее становится, что не примат прав человека, не этические нормы, «моральные» законы и традиции, а массовые коммуникации «держат» общество.

Современное государство строит свои отношения с обществом именно посредством коммуникаций. А зная природу коммуникаций (обмен информацией), можно утверждать, что речь идет об управлении с помощью информации. Основоположники теории массовых коммуникаций и «паблик рилейшнз» Г. Лассуэл, У Липпман и Э. Бернайс дали точное определение условий жизни людей в современном мире: управление с помощью информации – необходимое условие существования демократического общества.

Но что такое управление с помощью информации? Это сознательное использование определенных средств, приемов, технологий убеждения людей. Управлять с помощью информации – это значит управлять информационной средой с целью контроля поступков и поведения людей. Вот как обозначил механизм управления с помощью информации Липпман: между частным лицом и сложной средой, в которой оно существует, должен быть некий посредник. Таким посредником сегодня выступают массовые коммуникации, обеспечивающие взаимодействие людей на основе обмена информацией между личностью и обществом, организацией и обществом, между властью и обществом.

Массовые коммуникации в качестве посредника между личностью и средой – этот культурный бастион, охраняющий и развивающий демократическое общество.

Глава 2

ИНДИКАТОРЫ КУЛЬТУРЫ МАССОВЫХ КОММУНИКАЦИЙ

ИДЕОЛОГИЯ

Почему идеологию, как совокупность определенных взглядов, ценностей, констант, концептов, образов, мифов можно считать индикатором, то есть показателем культуры массовых коммуникаций? Потому что идеология создается определенными коммуникаторами, распространяется в конкретных исторических условиях для конкретных социальных групп и политических элит.

В «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс назвали идеологию «ложным сознанием», в том числе имея ввиду позицию младогегельянцев, призывавших изменить сознание людей, а не окружающий мир. «Ложным» потому, что взгляды одной социальной группы или класса, как правило, «уходящих», могут навязываться всему обществу. В этом случае для общества их взгляды становятся «ложным сознанием». Но идеология неизбежна, когда встает необходимость объединения людей для решения определенной исторической задачи, когда один класс идет на смену другому, эволюционно или революционно преобразуя мир, или когда необходимо добиться победы в войне. И тогда идеология, будь она идеей либерализма, коммунизма, национализма, рынка, свободы, демократии, патриотизма, суверенности, становится содержанием массовых коммуникаций. При этом, идеология превращается, по словам Антонио Грамши, в социальный «цемент»[13]. А доминирующая сила социальных изменений, будь то класс, социальная группа, клан, используя массовые коммуникации, обеспечивает моральное, политическое, интеллектуальное превосходство и лидерство над всеми остальными классами, группами и кланами.

Но это все касается изменения окружающего мира, а в конечном счете завоевания власти. А когда власть взята, то встает проблема стабильности, то есть поддержания существующего социального порядка. При этом, класс находящийся у власти, стремящийся оставаться передовым классом, не должен скатываться к иллюзорному видению действительности, не должен болеть «ложным сознанием». Для этого он должен поддерживать «истинное сознание». Формулу такого поддержания А. Грамши определил так: во-первых, воспроизводство материальных условий социальной жизни; во-вторых, постоянное воспроизводство широко разделяемых убеждений и ценностей, не входящих в противоречие с объективным процессом исторического развития.

В чем глубина и непреходящая важность последней части этого утверждения? А в том, что не бывает раз и навсегда завоеванных убеждений и ценностей. Каждому новому поколению необходимы новые доказательства существующим ценностям и убеждениям. Если массовые коммуникации способны выработать и довести до конкретных социальных групп убедительные новые доказательства силы существующего порядка, то данный порядок будет жить и развиваться без потрясений. В Советском Союзе в последние десятилетия его существования новых доказательств ценностей его идеологии, соответствующих новым временам не было. Тогда идеология большой страны действительно стала «ложным сознанием». В этом одна из важнейшая причин краха супердержавы. Система массовых коммуникаций, как совокупность образования, пропаганды, массовой культуры, организуя духовное пространство советского человека, не сумело выстроить систему убедительных доказательств социалистических ценностей в новых политических, экономических, социальных условиях. А «старые» доказательства превратились в «ложное сознание», потому что на каком-то историческом этапе отошли от реальной жизни, и стали жить своей внутренней, «ложной» жизнью. Разлагающийся стагнирующий социальный порядок не мог рождать новые аргументы. Идеологи режима искажали действительность, считая, что судьба их политического класса обусловлена мировоззрением самих идеологов.

Но все же, даже в разрыве с окружающей действительностью, можно ли обеспечить убедительные, эффективные новые доказательства «старых» истин, «прежних» убеждений и ценностей, что станут содержанием массовых коммуникаций?

Централизованная идеологическая бюрократическая «машина», да еще в противостоянии с западным рынком массовой культуры и идеологии, обеспечить новую жизнь «старым истинам» не могла. Тот рынок брал мобильностью, изощреностью, гибкостью, агрессивностью. СССР мало что мог ему противопоставить. СССР не создал «социалистического» рынка в экономике, и уж тем более в массовых коммуникациях – в пропаганде и массовой культуре. Ибо только «идеологический» рынок, как рынок конкурирующих доказательств в пользу существующих ценностей и идей, мог работать эффективнее «идеологической» бюрократии. Но рынок контролируемый.

Но увязываются ли идеология и младшая ее сестра пропаганда с рынком? Вполне увязываются через систему заказов на создание конкурирующих доказательств силы определенных идей и смыслов. Заказы делают рынок контролируемым, на таком рынке нет господства товара, а есть господство конкурирующих интеллектуальных продуктов. Зачатки такого рынка в СССР были, но идеологическая бюрократия их придушила.

Ныне насаждаемый в России неконтролируемый «культурный» рынок продает иной продукт. Этот рынок исправно ставит на конвейер производство мифов, образов, стереотипов, которые потом транслируются системой массовых коммуникаций. И все во имя прибыли. Непрерывный поток образов, стереотипов, сменяющих друг друга мифов заставляет человека терять представление о реальном мире, его реальный жизненный опыт заменяется искаженным, навязанным все теми же стереотипами, образами, мифами. Здесь во всей красе господствует «ложное сознание». В условиях такого рынка массовые коммуникации эффективно манипулируют массовым сознанием. Стихийный ли это процесс по воле рынка, или регулируемый «какой-то» группой?

В определенной мере ответ на этот вопрос подсказывает предвидение теоретиков Франкфуртской школы[14] М. Хоркхаймера и Т. Адорно, которые утверждают не без оснований, что на определенном этапе развития мирового капитализма законы рынка становятся определяющими для всех сфер общества, в том числе и для сферы культуры. Продукты «культурного» производства становятся формой товара, созданного на продажу для получения прибыли. Ценность этих продуктов определяется не художественными и нравственными достоинствами, а логикой товарного производства и обмена – прибыльность, стандартизация, массовость, стереотипность, сменяемость, новизна. Рынок заставляет «гнать» образы, рынок погружает человека в хаотичный поток образов, мифов, стереотипов, отодвигая смыслы, сводя реальность только к эмоциям. Рынок и манипулирование массовым сознанием – неразлучны.

О сегодняшних взаимоотношениях культуры и рынка мы говорим с известным российским философом В. М. Межуевым.

«Культура» – это основное слово XX века. В середине XIX века слово это считалось иностранным, заимствованным, а при Павле даже писали, что «мы русский язык засоряем чужими словами», и среди таких засоренных слов было слово «культура». После словарей Даля и других филологов «культура» входит в русский обиход. Культурология, история культуры, культурная антропология – это всё науки XX века. В XX веке культура становится объектом исследования.

Более того, становится очевидным, что культура – это есть основная социальная реальность, не экономика, а культура. Можете перенести самые замечательные модели экономического или политического развития из одной страны в другую, перенять, а они не будут работать. Как это у нас случилось с реформами. Вот не работают! Почему? Потому что культура другая у нас. И пока вы с этим не будете считаться, никакие реформы экономические и, кстати, политические не пойдут. Все ответы в экономике, политике зависят от того, как решаются проблемы культуры.

Очень важно понять, что культура – не ведомственное понятие. Есть такой миф, что культура – это прежде всего искусство. Это, конечно, неверно. Искусство – это не культура. Написать роман, поставить спектакль или фильм – это еще не культура. Если этот роман люди прочитают, фильм увидят, спектакль посмотрят – вот тогда это становится культурой. А если фильм поставлен и положен на полку, это может быть явлением искусства, но не явлением культуры. Если книга написана и положена в стол – это явление искусства, литературы, но это не явление культуры. В культуре участвуют и создатель и потребитель одновременно. Если этого контакта не произошло, никакой культуры нет.

Надо ли управлять культурой? Кто ею сейчас управляет и с каким эффектом?

Почему погибла советская власть? Она погибла от двух дефицитов. Первый – это был дефицит свободы. Свобода нужна прежде всего художникам, людям искусства, науки. Это было главное требование «шестидесятников» – расширить рамки творческой свободы.

Второй дефицит обнаружился в 70-х годах. Стало ясно, что социализм – это экономика дефицита. Не хватало многого, не только колбасы. Дефицит ощущался и в материальных продуктах, и в духовных. Был «дикий» дефицит на книги. Был дефицит на просмотр фильмов. Был дефицит на информацию. Невозможно было понять, что в мире творится.

Вот от этих двух дефицитов, экономического и политического, дефицита свободы и дефицита потребления, погибла советская власть. Я в этом убежден. Сегодня эти два дефицита преодолены. Сегодня художники, ученые получили достаточную степень творческой свободы. Никто сегодня не говорит о классовости и партийности искусства. Обо всем можно писать, обо всем можно говорить.

И в какой-то степени преодолен дефицит на культурные блага. Книжный рынок – огромен. Театры растут в количестве. Я не берусь утверждать, что по всей стране этот дефицит преодолен, но, во всяком случае, голода книжного, информационного сегодня, конечно, человек у нас в стране уже не ощущает.

Но произошло удивительное. Вместе с ликвидацией дефицита культура резко пошла вниз. Вот что удивительно! Это странная ситуация. Это очень важно понять, почему так произошло. Товары появились, но еще больше появилось бедных. Это в материальной сфере. Предложение книжной, художественной или всякой другой продукции увеличилось, расширилось, а уровень моральной, интеллектуальной, эстетической культуры резко пошел вниз. Я могу это по студентам судить. Мало читают, мало знают и мало, главное, интересуются. Интерес – прагматический. Получить знания для того, чтобы потом получить работу и хорошо зарабатывать. Всё, не выше и не больше. Ни будущее, ни прошлое… Люди живут одним днем. Нет прошлого, нет никаких целей впереди. Такое массовое сознание.

Дефициты ликвидировали. Количество увеличилось – качество пошло вниз. И в этом смысле всегда приходится спорить с социологами. Социологи у нас большие любители, говоря о культуре, в основном оперировать цифрами: сколько открылось театров, сколько книг издано, сколько названий и так далее, и так далее, как будто культуру можно измерить километрами, килограммами, тоннами и т. д. Культура не измеряется штучно. Она измеряется только качественно.

Так что же произошло с культурой в новых обстоятельствах? Культуру передали рынку. Культурой стали управлять не государство и не власть, а рыночные отношения, спрос и предложение. Оказалось, что с помощью культуры можно не только управлять людьми, но с помощью культуры можно делать деньги, да еще какие! Очень большие деньги можно делать. Культурный бизнес – это одна из самых разветвленных частей современного бизнеса.

Когда с помощью культуры управляют людьми, сознанием, очень важно, чтобы государство все-таки считалось с культурой, с ее природой. Не подминало ее под себя, потому что, когда это происходит, тогда возникает так называемое казенное искусство, а казенное – мы знаем, что это такое.

И точно так же с рынком. Рынок, конечно, будет использовать культуру. Культура теперь внедряется в производство товара. Сегодня товар неэстетический никто покупать не будет. Вся духовная продукция перешла в экономику. Но очень важно, чтобы рынок считался с природой культуры, а не подчинял ее себе. Одно дело, когда культура служит рынку и государству, а другое – как сделать так, чтобы государство и рынок служили культуре. Вот это и есть демократическая политика. У нас же получилось, что культура стала просто служанкой рынка. Эффективность культуры определяется прибылью, которую она может принести.

Капитализм, рынок могут ликвидировать дефицит. Чего не может сделать капитализм? Он не может достигнуть качества культуры. И недаром развитие капитализма всегда шло вместе с падением культуры, с возникновением культурного кризиса. Это известная идея. Экономический прогресс не всегда сопровождается прогрессом культурным.

А что тогда может быть гарантией качества? Культура ведь обоюдоострая вещь. Культура может отравить, это не всегда знак «плюс». Такая же проблема, как… с некачественным продуктом. Кто может гарантировать качество культуры, которая не отравит человека, а воспитает из него хотя бы порядочное, более или менее полноценное существо, интеллектуально, эстетически и нравственно развитое? А проблема национальной культуры – как сохранить свое лицо в этом мире?