Маллореон (№5) - Келльская пророчица

Закет потрогал бороду.

— Ах, вот о чем вы, полковник, — засмеялся он. — Эта прекрасная мысль принадлежит вон тому уважаемому старцу. — Император указал на Белгарата. — Мы не хотели, чтобы кто-то узнал меня — ведь мой профиль отчеканен на всех маллорейских монетах. Не повстречали ли вы кого-нибудь по пути сюда?

— И говорить-то не стоит, ваше величество. Мы столкнулись с десятком даршивских патрулей — они трусливо прятались в рощицах и придорожных кустах. Мы их окружали, и все они немедленно сдавались в плен. Они прекрасно обучены сдаваться без боя.

— Да и бегать мастера, — улыбнулся Закет. Полковник помялся в нерешительности.

— Надеюсь, вы не обидитесь, ваше величество, — неуверенно начал он, — но вы сильно переменились с тех пор, как я в последний раз видел вас в Мал-Зэте.

— И в чем именно?

— Перво-наперво я никогда прежде не видел вас в доспехах.

— Нелегкие времена, полковник.

— А еще — да простит меня ваше величество — я ни разу не слышал, чтобы вы прежде смеялись. Вы даже не улыбались никогда!

— А у меня не было на то причин, полковник.

По прибытии в Ленгху Цирадис, направляемая Тофом, тотчас же повела путешественников в гавань, где их уже поджидал необычного вида корабль.

— Благодарю за службу, полковник, — сказал Закет командиру гарнизона. — Подготовить для нас корабль было весьма предусмотрительно с вашей стороны.

— Простите, ваше величество, — растерялся полковник, — но я не имею к кораблю ни малейшего отношения…

Закет озадаченно взглянул на Тофа, а немой гигант с улыбкой поглядел на Дарника.

Дарник сосредоточился.

— Приготовься к неожиданности, Закет, — сказал он. — Корабль этот поджидает нас вот уже несколько тысяч лет.

Лицо Белгарата озарила вдруг лучезарная улыбка.

— Похоже, что мы прибыли как раз по расписанию. Терпеть не могу опаздывать!

— Да неужто? — издевательски прищурился Белдин. — Помню, однажды ты появился в условленном месте на пять лет позже, чем обещал…

— Значит, меня задержали важные дела.

— Отговорку найти легко. Но разве ты не провел эти пять лет в обществе прелестниц в Марадоре?

Белгарат кашлянул и бросил смущенный взгляд на дочь.

Полгара изумленно подняла бровь, но смолчала.

Матросы на корабле были немыми, подобно тем, что доставили их некогда с побережья Рэк-Горут, а в Хтол-Мургосе на остров Веркат. И вновь Гариона поразило почти точное повторение некогда случившегося. Как только последний человек ступил на борт, матросы убрали трап и подняли паруса.

— Странно как-то, — отметил Шелк. — Ветер явно дует с моря, а мы плывем прямо ему навстречу.

— Я это заметил, — кивнул Дарник.

— Похоже, для далазийцев законы не писаны…

Когда они вышли в открытое море, Цирадис спросила:

— Не соблаговолишь ли, Белгарион, и ты, Закет, сопроводить меня на корму?

— Разумеется, великая прорицательница, — почтительно ответил Гарион.

Он заметил, что Закет взял девушку с повязкой на глазах за руку совершенно бессознательно, но на удивление точно копируя заботливую манеру Тофа. В этот момент и пришла в голову короля Ривы занятная мысль. Он пристально поглядел на друга. Лицо Закета выражало странную нежность, а глаза словно светились. Мысль была дикой, абсурдной, но Гарион ни секунды не сомневался в том, что это правда — словно читал в сердце маллорейского императора. Он поспешно отвернулся, чтобы скрыть улыбку.

В каюте на корме они увидели два полных комплекта сверкающих рыцарских доспехов — они выглядели точь-в-точь так, как вооружение знаменитых рыцарей из Во-Мимбра.

— Вы должны облачиться в эти доспехи, прежде чем ступите на берега Перивора, — объявила Цирадис.

— Полагаю, на то есть веские причины, — ответил Гарион.

— Да, есть. Когда мы приблизимся к острову, вы оба должны опустить забрала ваших шлемов и не поднимать их до тех пор, пока я вам этого не позволю.

— И, разумеется, ты не дашь нам ровным счетом никаких объяснений?

Прорицательница ласково улыбнулась, и ладошка ее легла на плечо Гариона.

— Вы знаете все, что вам необходимо знать.

— Так я и думал, — сказал Закету Гарион. Подойдя к двери каюты, он позвал: — Дарник! Нам необходима твоя помощь.

— Но ведь пока рано все это надевать, — сказал Закет.

— А ты хотя бы раз в жизни надевал рыцарские доспехи?

— Нет. Врать не стану.

— Тогда поверь на слово, что к ним необходимо попривыкнуть. Даже Мандореллен кряхтел, когда впервые надел латы.

— Мандореллен? Это твой дружок из Во-Мимбра?

— Да, верный рыцарь и защитник Сенедры.

— Я думал, ты ее рыцарь…

— Я ее супруг. Это совершенно разные вещи. — Гарион критическим взором смерил меч Закета — легкий, с узким лезвием. — Ему понадобится меч побольше, Цирадис, — сказал он пророчице.

— Вы найдете его в этом футляре, Белгарион.

— Ты все предусмотрела, — улыбнулся Гарион.

Раскрыв футляр, он извлек оттуда массивный широкий меч, рукоять которого достигала плеча взрослого мужчины.

— Ваш меч, император, — сказал он, протягивая оружие Закету.

— Благодарю, ваше величество, — усмехнулся тот в ответ.

Приняв меч из рук Гариона, Закет вдруг округлил глаза и чуть было не выронил оружие.

— Зубы Торака! Неужели люди такими вот штуками пыряют друг в друга?

— Частенько. Это самое распространенное развлечение в Арендии. Если тебе кажется, что он тяжеловат, попробуй мой.

И тут его осенило.

— Проснись! — властно приказал он Шару. Камень невнятно зароптал — он был слегка обижен.

— Только не перестарайся! — сразу же предупредил его Гарион. — Меч этот немного тяжеловат для моего друга. Сделай-ка его полегче. Начинай потихоньку, — велел он Шару, увидев, как Закет силится приподнять оружие. — Теперь еще немного…

Острие меча оторвалось от пола.

— Ну, довольно? — спросил Гарион.

— Может, еще немного? — прокряхтел красный от натуги Закет.

— Действуй! — приказал Шару Гарион.

— Вот теперь как раз то, что надо, — удовлетворенно вздохнул Закет. — А позволительно ли разговаривать с Шаром в таком тоне?

— С ним нужна твердость. Он порой напоминает мне собаку или лошадь, а то даже женщину.

— Я запомню эти ваши слова, король Белгарион, — сухо сказала Цирадис.

Гарион улыбнулся.

— Я вовсе не имел в виду вас, великая прорицательница, — примирительно произнес он.

— Один-ноль в твою пользу, — тут же заявил Закет.

— Ну вот, сам видишь, сколь полезна эта поговорка, — расхохотался Гарион. — Погоди, еще сделаю из тебя заправского алорийца!

Глава 11

Корабль легко скользил против ветра и, когда до гавани оставалось всего около трех лиг, над ним появился альбатрос. Он, словно призрак, беззвучно парил на громадных белоснежных крыльях. Вдруг он издал крик — один-единственный, похожий на стон одиночества, — и Полгара поклоном поприветствовала птицу. Тогда альбатрос полетел впереди корабля, перед самым бушпритом, словно лоцман, оберегающий судно.

— Ну, не странно ли? — сказала Бархотка. — Точь-в-точь такой же, какого мы повстречали по пути на Веркат!

— Что ты, дорогая, — спокойно ответила Полгара. — Это тот же самый.

— Но это немыслимо, госпожа Полгара! Тогда мы были на другом краю света!

— Расстояния — ничто для столь мощных крыльев.

— Но что он здесь делает?

— У него своя миссия.

— Да? И какая именно?

— Он не счел нужным мне об этом сообщить, а спрашивать было бы невежливо.

Закет разгуливал взад и вперед по палубе, привыкая к доспехам.

— Как это красиво со стороны и как, оказывается, неудобно!

— Гораздо неудобнее оказаться без доспехов в тот момент, когда они жизненно необходимы, — возразил Гарион.

— Но ведь со временем к ним привыкаешь и почти их не чувствуешь, правда?

— Настолько — нет, пожалуй.

Хотя до острова Перивор было довольно далеко, корабль с его молчаливой командой быстро достиг цели и уже в середине следующего дня высадил путешественников на лесистый берег.

— Откровенно говоря, — признался Шелк Гариону, когда они вели по сходням лошадей, — я просто мечтал поскорее убраться подальше от этого судна. Корабль, идущий против ветра, и матросы, которые не бранятся, — от всего этого я начинаю всерьез нервничать.

— Во всем нашем предприятии есть много такого, отчего поневоле занервничаешь, — ответил Гарион. — Это и меня касается.

— Разница лишь в том, что я обыкновенный человек. А ты — герой.

— А что это меняет?

— Героям нервничать непозволительно.

— Где ты это вычитал?

— Это общеизвестно. А куда делся альбатрос?

— Улетел — сразу, как только на горизонте показалась земля, — сказал Гарион, опуская забрало.

— Мне все равно, что говорит Полгара об этих птичках. — Шелка передернуло. — Я знаком со многими моряками, и ни один из них еще не сказал доброго слова об альбатросах.

— Моряки очень суеверны.

— Гарион, но ведь суеверия появились неспроста! — Маленький драсниец, прищурившись, поглядел в сторону леса, окаймлявшего берег. — Не слишком-то многообещающий вид. Странно, почему нас не высадили в каком-нибудь порту?

— Не думаю, чтобы кто-нибудь мог с уверенностью сказать, почему далазийцы делают то или другое.

Наконец все лошади оказались на берегу. Гарион и остальные сели в седла и поехали по направлению к лесу.

— Думаю, надо соорудить вам с Закетом копья, — сказал Гариону Дарник. — У Цирадис были причины облачить вас в латы, а я давно заметил, что рыцарь в латах и без копья выглядит… ну, не вполне одетым, что ли.

Кузнец спешился, прихватил топор и углубился в чащу. Вскоре он возвратился с двумя прочными шестами.

— Я выкую наконечники, когда мы вечером сделаем привал, — пообещал он.

— Наверное, это ужасно неудобно, — сказал Закет, вертя в руках шест и щит, явно не зная, куда девать то и другое.

— Вот как надо. — Гарион стал показывать. — Согни левую руку и возьми в нее щит. В ладони той же руки держи поводья. Теперь вставь древко копья в правое стремя и направляй острие правой рукой.

— Ты когда-нибудь сражался при помощи копья?

— Да, и не раз. Очень действенное средство против соперника, облаченного в латы. Если сшибить его наземь с коня, он нескоро встанет на ноги.

Белдин, как обычно, летел впереди. Но вот он возвратился, скользя меж древесных стволов, словно привидение, на почти неподвижных крыльях.

— Ты не поверишь! — было первое, что он сказал Белгарату, приняв человеческий облик.

— И что же там такое?

— Прямо впереди — замок!

— Что-о?

— Это такое большое строение. Оно обычно состоит из стен и башен. У него есть еще подвесные мосты.

— Мне известно, что такое замок, Белдин.

— Тогда чего спрашиваешь? Замок, который я видел, выглядит так, словно неведомая сила перенесла его сюда прямо из Арендии.

— Не объяснишь ли ты нам сию странность, Цирадис? — спросил прорицательницу Белгарат.

— Ничего странного тут нет, древнейший Белгарат, — отвечала она. — Около двух тысяч лет тому назад море выбросило на здешний берег корабль с путешественниками из далекой страны. Поняв, что починить разбитый корабль им не удастся, они поселились здесь и взяли себе в жены местных девиц. Однако сохранили все обычаи, манеры и даже наречие своей родной земли.

— То есть всякие там «милостивый сударь» и «соблаговолите»? — уточнил Шелк. Цирадис кивнула.

— И они выстроили тут замки?

Пророчица снова кивнула.

— И все здешние мужчины носят доспехи? Такие же, как на Гарионе и Закете?

— Все в точности так, принц Хелдар.

Шелк застонал.

— Что-то не так, Хелдар? — спросил его Закет.

— Мы проделали путь в тысячи лиг — и все для того, чтобы вновь повстречать мимбрийцев!

— Мне докладывали с поля битвы при Тул-Марду об их отчаянной храбрости и беспримерной воинской доблести. Возможно, это объясняет репутацию этого острова?

— То-то и оно, Закет, — ответил маленький человечек. — Мимбрийцы — самые смелые люди на свете. Возможно, от того, что слишком глупы, чтобы чего-либо бояться. Друг Гариона, Мандореллен, тот и вовсе уверен, что непобедим.

— Так оно и есть, — встала Сенедра на защиту своего верного рыцаря. — Я видела однажды, как он убил льва голыми руками!

— Я наслышан о его подвигах, — сказал Закет. — Но думал, что многое преувеличено.

— Не столь уж многое, — ответил Гарион. — Однажды я своими ушами слышал, как он предложил Бэраку и Хеттару втроем атаковать целый толнедрийский легион.

— Может, он пошутил…

— Мимбрийские рыцари понятия не имеют, что такое шутка.

— Не собираюсь я сидеть тут и выслушивать, как вы оскорбляете моего рыцаря! — горячо воскликнула Сенедра.

— Но я вовсе не оскорбляю его, Сенедра, — возразил Шелк. — Мы просто расписываем его достоинства. Он столь благороден, что мне делается не по себе.

— Подозреваю, что понятие благородства чуждо драснийцам! — кипятилась королева.

— Не чуждо, Сенедра, а непонятно.

— Может быть, за две тысячи лет они все же переменились? — с надеждой вздохнул Дарник.

— Я бы на это не рассчитывал, — проворчал Белдин. — Мой опыт подсказывает, что люди, долгое время оторванные от внешнего мира, обычно свято сохраняют все свои обычаи.

— Должна еще кое о чем вас предупредить, — сказала Цирадис. — Население этого острова представляет собой довольно странную смесь. Конечно, они во многом именно таковы, как вы говорите, но унаследовали также и некоторые традиции далазийцев. В частности, они знакомы с нашими традиционными искусствами.

— Как мило! — сардонически прищурился Шелк. — Мимбрийцы-волшебники! Это, без сомнения, означает, что они пользуются колдовством в совершенно определенных целях.

— Так вот почему мы с Закетом должны были надеть доспехи? — спросил Гарион у Цирадис.

Пророчица кивнула.

— Почему было прямо так и не сказать?

— Необходимо было, чтобы вы сами дошли до этого.

— Ладно, посмотрим, — вмешался Белгарат. — Нам уже приходилось общаться с мимбрийцами — и ничего, все целы.

Они ехали по лесу, пронизанному золотым предвечерним светом, и, добравшись до опушки, увидели то, о чем говорил Белдин. Замок стоял на вершине скалистого мыса, словно щеголяя великолепными, надежно укрепленными зубчатыми стенами.

— Изумительно! — пробормотал Закет.

— Нет никакой надобности скрываться в лесу, — сказал Белгарат. — Ведь нам все равно не удастся пересечь эту равнину незамеченными. Гарион и Закет, поедете впереди. Людей в латах обычно встречают с особенной учтивостью.

— Что, мы вот так просто поедем к этому замку? — спросил Шелк.

— А почему бы нет? — пожал плечами Белгарат. — Если они остались истинными мимбрийцами, то долг велит им гостеприимно предоставить путникам ночлег. И потом, нам так или иначе надо о многом разузнать…

Они выехали на равнину и, пустив коней неторопливым шагом, направились к мрачноватому замку.

— Когда мы войдем туда, предоставь говорить мне, — сказал Закету Гарион. — Я недурно владею их диалектом.

— Хорошая мысль, — согласился Закет. — Я только давился бы всеми этими «извольте» да «соблаговолите»…

Из-за зубчатых стен послышался резкий звук рога, свидетельствующий о том, что путников заметили, и несколько минут спустя по подвесному мосту из замка выехал десяток рыцарей в сверкающих доспехах. Гарион пришпорил Кретьена и двинулся к ним навстречу.

— Соблаговолите помешкать, господин рыцарь, — произнес предводитель новоприбывших. — Я Астеллиг, здешний барон. Могу ли осведомиться о вашем благородном имени и титуле, а также узнать, что привело вас и спутников ваших к воротам моего обиталища?

— Имени своего открыть я не могу, господин рыцарь, — ответил Гарион. — На то есть веские основания, о коих вы узнаете впоследствии. Мы с моим доблестным другом и остальными нашими спутниками направляемся по делу великой важности, а сюда явились, дабы искать убежища от тьмы и ночного хлада, кои, по моему разумению, вскоре объемлют сию равнину.

Гарион был искренне горд своим словотворчеством.

— Не утруждайте себя просьбой, — произнес барон, — ибо всем истинным рыцарям если не природная учтивость, то святой долг велит предложить стол и кров странствующему собрату.

— Благодарность мою бессильны выразить слова, барон Астеллиг. Как изволите видеть, с нами странствуют дамы благородного происхождения, кои весьма утомлены тяготами пути.

— Тогда соблаговолите незамедлительно следовать за мной под кров моего замка, господа. Забота о благополучии дам — долг и высокая честь для каждого рыцаря.

Он эффектно поворотил коня и поехал по крутому склону в направлении замка. За ним последовали и путники.

— Как изысканно ты, оказывается, умеешь изъясняться, — восхищенно прошептал Закет.

— Мне пришлось довольно долго прожить в Во-Мимбре, — объяснил Гарион, — и через некоторое время я волей-неволей заговорил, как они. У этой манеры единственный недостаток: речь надобно столь щедро приправлять красивостями, что порой забываешь, о чем хотел сказать, не успев закончить фразы…

Барон Астеллиг миновал подвесной мост, и вскоре все спешились на вымощенном булыжником дворе.

— Мои слуги проводят вас и спутников ваших в подобающие вам покои, где вы сможете восстановить силы, господин рыцарь, — сказал хозяин. — Теперь же окажите мне честь, пройдя вместе со мною в главный зал замка, где вы и поведаете мне, чем могу я помочь в достижении вашей благородной цели, ради которой и пустились вы в путь.

— Ваша учтивость безмерна, а гостеприимство безгранично, господин барон, — отвечал Гарион. — Заверяю вас, что мы с моим братом-рыцарем явимся в главный зал вашего замка тотчас же, как только проводим наших дам в отведенные для них покои.

И они стали подниматься вслед за слугами барона на второй этаж, где обнаружили уютные гостевые комнаты.

— Ты поражаешь меня, Гарион, — сказала Полгара. — Прежде я пребывала в уверенности, что ты и понятия не имеешь, как изъясняются истинно воспитанные люди.

— Благодарю, — ответил он.

— Наверное, вам с Закетом лучше поговорить с бароном с глазу на глаз, — сказал Белгарат. — Ты очень вразумительно объяснил ему, почему путешествуешь инкогнито, а если к нему явимся мы все, он может попросить нас ему представиться. Осторожненько прощупай этого барона. Поинтересуйся местными обычаями, спроси, не идет ли здесь война. — Белгарат взглянул на Закета. — Как называется здешняя столица?

— Полагаю, Дал-Перивор.

— Вот туда-то нам и надобно. А где она находится?

— На противоположной оконечности острова.

— Кто бы мог подумать… — горестно вздохнул Шелк.

— Не тяните время, — сказал облаченным в латы спутникам Белгарат. — Неприлично заставлять хозяина ждать.

— Когда все закончится, могу я нанять к себе на службу этого старика, как ты думаешь? — спросил Закет у Гариона, когда они, позвякивая латами, неловко спускались по лестнице. — Я хорошо заплатил бы тебе за посредничество, а мое правительство стало бы самым лучшим в мире.

— Ты и впрямь хочешь, чтобы человек, который, похоже, будет жить вечно, возглавил твое правительство? — Гариона намерение императора несколько позабавило. — И это не говоря уже о том, что он более испорченный и продажный, чем Сади и Шелк вместе взятые? О, это очень дурной старик, Каль Закет. Он мудрее целых сонмов мудрецов, но у него масса отвратительных привычек.

— Но он же твой дед, Гарион, — запротестовал Закет. — Как можешь ты говорить о нем в таком тоне?

— Истина мне дороже кровного родства, ваше величество.

— Вы, алорийцы, странные люди, друг мой…

За их спинами раздалось клацанье когтей — их нагоняла волчица.

— Сестра хочет знать, куда вы направляетесь, — обратилась она к Гариону.

— Брат и друг брата идут к хозяину этого дома, чтобы поговорить, сестренка, — ответил он.

— Сестра будет сопровождать вас, — заявила волчица. — И если возникнет надобность, поможет вам избежать оплошностей.

— Что она сказала? — спросил Закет.

— Говорит, что пойдет с нами, чтобы не дать нам совершить серьезных ошибок, — перевел Гарион.

— Что-о? Волчица?

— Это необычная волчица, Закет. У меня на ее счет появляются все более серьезные подозрения…

— Сестра рада тому, что даже такие волчата-подростки, как ты, обнаруживают зачатки проницательности, — фыркнула волчица.

— Благодарю, — ответил Гарион. — Брат счастлив снискать одобрение нежно любимой сестры.

Волчица ласково вильнула хвостом.

— Однако сестра советует брату держать при себе свое открытие.

— Разумеется, — пообещал он.

— О чем это вы болтали? — спросил Закет.

— Игра слов волчьего языка, — объяснил Гарион. — Это совершенно непереводимо.

Барон Астеллиг уже освободился от лат и теперь восседал в массивном кресле возле камина, где потрескивали поленья.

— Тут всегда зябко, господа рыцари, — сказал он. — Камни предохраняют от превратностей судьбы, но они вечно холодные: за зиму успевают остыть настолько, что за все лето так и не нагреваются. Сему явлению обязаны мы тем, что вынуждены топить камины даже тогда, когда летнее солнце проливает благословенное тепло на наш благословенный остров.

— Ваша правда, барон, — ответил Гарион. — Даже массивные стены Во-Мимбра все лето удерживают сей мертвенный хлад.

— Неужто вы, господин рыцарь, бывали в Во-Мимбре? — изумленно спросил барон. — Я отдал бы все, чем владею, и даже все то, что мне предначертано судьбой приобрести, за счастье узреть сей славный град. Каков же он, расскажите?

— Он весьма велик, барон, — ответил Гарион. — И стены его, сложенные из золотых слитков, отражают солнечный свет, словно желая посрамить сами небеса своим великолепием.

Глаза барона наполнились слезами.

— Это благословение небесное, господин рыцарь. — Голос его дрожал от волнения. — Небо подарило мне встречу с доблестным героем, влекомым по свету великой целью и обладающим изысканным красноречием. Это величайшее событие в моей жизни, ибо воспоминания о Во-Мимбре, бережно передаваемые из уст в уста многими поколениями, согревали нас, разлученных с родным краем, долгие тысячелетия. Но воспоминания эти тускнеют и отдаляются от нас с каждым годом подобно тому, как по мере приближения старости забываются лица людей, дорогих сердцу, отнятых у нас неумолимым роком, являясь нам лишь в мимолетных сновидениях.

— Господин барон, — несколько неуверенно заговорил Закет, — слова ваши глубоко тронули мое сердце. Обладая дарованной мне Небом властью, обещаю в недалеком будущем возвратить вас в столь любезный вам Во-Мимбр, собственноручно подвести к трону тамошнего государя и воссоединить с собратьями!

— Вот видишь, — шепнул другу Гарион, — привычки легко приобретаются.

Барон, уже не стыдясь, вытирал глаза.

— Я заметил вашу собаку, господин рыцарь, — обратился он к Гариону, желая сгладить некоторую неловкость. — Насколько могу я судить, это сука?

— Спокойно! — властно приказал волчице Гарион.

— Какое оскорбление! — зарычала она.

— Не он выдумал это слово. Он ни в чем не повинен!

— Она поджарая и несомненно проворная, — продолжал барон, — а золотые глаза ее с первого же взгляда изобличают в ней ум, коим она явно во много раз превосходит бастардов, заполонивших сие королевство. Не соблаговолите ли, господин рыцарь, открыть мне, какой она породы?

— Это волчица, барон, — ответил Гарион.

— Волчица? — воскликнул барон, проворно вскакивая на ноги. — Надо бежать, покуда сей дикий зверь не ринулся на нас и не разорвал в клочья!

То, что сделал вслед за этим Гарион, с полным правом можно было бы назвать бахвальством, но именно такое поведение частенько производит наиболее сильное впечатление. Он протянул руку и почесал у волчицы за ушами.

— Храбрость ваша не знает границ, господин рыцарь! — восхитился барон.

— Мы с нею друзья, барон, — поведал ему Гарион. — Мы связаны прочнейшими узами, кои превыше человеческого понимания.

— Сестра от души советует тебе прекратить, — тихо прорычала волчица, — если не желаешь лишиться лапы!

— Ты не сделаешь этого! — воскликнул он, проворно отдергивая руку.

— Значит, ты все же не вполне в этом уверен? — оскалилась волчица, изображая нечто весьма отдаленно напоминающее улыбку.

— Вы говорите на языке зверей? — ахнул барон.

— Я знаю несколько звериных языков, господин барон, — ответил Гарион. — Вы, без сомнения, знаете, что у разных зверей и наречия тоже различны. Правда, я не постиг еще змеиного языка — полагаю, для этого язык у меня неподходящей формы.

Барон неожиданно рассмеялся.

— Да вы шутник, господин рыцарь! Многое из сказанного вами мне предстоит еще долго осмысливать, а все остальное достойно лишь восхищения. Итак, перейдем к делу. Что соблаговолите вы поведать мне о цели ваших странствий?

— Будь предельно осторожен, Гарион, — предупредила волчица. Гарион задумался.

— Как вам, вне сомнений, ведомо, господин барон, — начал он, — в большом мире ныне царит зло и великая смута…

Он был предельно честен, ибо в мире смута царит всегда, да и зла предостаточно.

— И цель моя, равно как и присутствующего здесь отважного друга моего, — противостоять этому злу. Известно вам также и то, что слух, словно брехливый пес, может опередить нас и донести наши имена — ежели бы мы опрометчиво назвали их — до слуха отвратительных негодяев, на которых и идем мы войной. Тогда злобный враг наш, прослышав про наше приближение, насторожился бы, и его приспешники могли бы подстеречь нас в засаде. Вот почему должны мы скрывать наши лица под забралами и остерегаться называть наши имена, которые, надо вам доложить, пользуются некоторой славой в большом мире.

Гарион постепенно увлекся — все происходящее начинало ему все больше нравиться. И он вдохновенно продолжал:

— Ни один из нас не страшится ни единого из живых существ в мире сем.

Даже сам Мандореллен не смог бы произнести это более уверенно.

— Но с нами путешествуют те, чью жизнь мы не смеем подвергать опасности. А в пути подстерегают нас столь опасные чары и заклятия, что доблесть наша порой не в силах им противостоять. Посему, как это ни удручает нас, должны мы, словно тати в ночи, подкрадываться к нашему врагу, дабы понес он от нашей руки заслуженную кару.

Последние слова он произнес столь выспренно, как только смог.

Барон тотчас же уловил суть.

— Мой меч, равно как и мечи моих подданных, в любое время в вашем распоряжении, господин рыцарь. Можете всецело располагать нами в вашей благородной битве. Да сокрушится зло навек!

Положительно, барон был мимбрийцем до мозга костей.

Но Гарион огорченно развел руками.

— Увы, барон Астеллиг! Это невозможно, хотя я сердечно рад был бы помощи столь доблестных рыцарей. Миссия эта возложена на наши плечи, и мы обязаны нести сие бремя. Принять же вашу помощь значило бы прогневать обитателей мира духов, у которых общий с нами недруг. Мы — всего лишь ничтожные смертные, в мире же духов обитают бессмертные создания. Если бы мы отважились бросить вызов духам, то тем самым спутали бы планы тех из них, кто в этой великой битве сражается на нашей стороне.

— Хотя это и ранит мне сердце, — печально ответствовал барон, — я вынужден согласиться, что доводы ваши весьма вески. Но считаю своим долгом сообщить вам, что родич мой недавно возвратился из столицы нашей, именуемой Дал-Перивор, и с глазу на глаз сообщил мне о волнениях при тамошнем дворе. Не далее чем несколько дней тому назад при королевском дворе появился кудесник. При помощи заклятий, подобных тем, про которые говорили вы, благородный рыцарь, он за несколько кратких часов обольстил и очаровал короля так, что стал единственным его советником, коему монарх доверяет беспредельно. Теперь власть кудесника сего в королевстве поистине безгранична. Посему берегитесь, господа рыцари! Ведь окажись кудесник сей одним из ваших недругов, он мог бы серьезно повредить вам. — На лице барона вдруг появилась ухмылка заговорщика. — Сдается мне, обольстить нашего короля было для него делом не слишком утомительным. Хоть и недостойны дворянина сии слова, но Небо, увы, не слишком щедро наделило его величество умом.

«И это говорит мимбриец!» — вновь невольно изумился Гарион. А барон продолжал:

— Знайте, что кудесник сей — мерзкое существо, и как истинный друг советую вам по возможности его избегать.

— Искренне благодарен вам, барон, — ответил Гарион. — Но судьба наша, равно как и долг, неодолимо влекут нас в Дал-Перивор. И если будет на то воля свыше, мы бросим вызов сему колдуну и избавим королевство от его злых чар.

— Да пребудут с вами боги и добрые духи! — пылко воскликнул барон. И тотчас же ухмыльнулся. — Может быть, — разумеется, если вы не будете против, — я погляжу, как вы и ваш доблестный, но немногословный друг обрушите на главу сего чудовища карающий меч правосудия!

— Почтем за честь, господин барон, — заверил его Закет.

— А ежели так, господа, — продолжал барон, — то узнайте, что я и еще несколько благородных рыцарей завтра утром отправляемся в королевский дворец в Дал-Периворе для участия в рыцарском турнире, который распорядился провести сам король, дабы избрать самых доблестных рыцарей королевства. Удел этих избранных — мечами своими разрубить узел местных распрей. Узнайте также, что по многовековой традиции в преддверии турнира по всей стране объявляется перемирие, и в нашем путешествии на запад нам ничто не грозит. Посему ответьте: не соблаговолите ли вы сопровождать меня и моих воинов в столицу?

— Господин барон, — Гарион поклонился, лязгнув доспехами, — ваше любезное приглашение как нельзя более согласуется с целью нашего путешествия. Теперь же, если господин барон милостиво позволит, мы удалимся, дабы достойно подготовиться.

Гарион и Закет шли по длинному коридору, а волчица трусила рядом. Когти ее со странным, почти металлическим звуком цокали по каменным плитам пола.

— Сестра довольна вами, — сказала она. — Вы держались совсем недурно — по крайней мере, для таких щенков, как вы.

Глава 12