Маллореон (№5) - Келльская пророчица

Спустя минут десять они уже сидели в седлах. Гарион и Закет прихватили свои боевые копья. Когда они выехали со двора, Гарион спросил:

— Цирадис что-нибудь сказала?

— Кое-что. Мол, здешний дракон ничего общего не имеет с Зандрамас.

— Так, значит, он настоящий?

— Возможно. На сей счет она высказалась весьма туманно. Поведала, правда, что драконом руководит некий дух. А это значит, что вам обоим следует соблюдать величайшую осторожность. Обычный дракон туп как пробка. Но если им управляет дух, он становится много сообразительнее.

Из темного переулка наперерез им метнулась тень. Это была волчица.

— Как поживаешь, сестрица? — спросил Гарион.

Это было традиционное приветствие — в самый последний момент он решил не называть ее бабушкой.

— Сестра всем довольна. Вы едете на охоту. Сестра будет вас сопровождать.

— Брат предупреждает, что зверь, которого мы разыскиваем, непригоден в пищу.

— Сестра охотится не только для пропитания.

— Что она говорит? — спросил Закет.

— Хочет сопровождать нас.

— Ты предупредил ее, насколько это опасно?

— Полагаю, ей это известно.

— Ее личное дело, — пожал плечами Белгарат. — Объяснять волку, что ему делать, — все равно что переливать из пустого в порожнее.

Они миновали городские ворота и поехали по дороге, которую указал королевский конюший.

— Он сказал, что до деревни миль восемь, — сказал Гарион.

Белгарат поглядел на ночное небо.

— Хорошо. Очень хорошо. Полная луна в зените. Пустим лошадей в галоп и попридержим, когда будем примерно в миле от деревушки.

— А как мы узнаем, что деревня близко? — спросил Закет.

— Узнаем, — сказал как отрезал Белгарат. — Зарево пожара хорошо видно ночью.

— Но ведь не дышат же они огнем на самом деле?

— Как ни прискорбно, но это правда. Вы оба в латах, поэтому большого вреда он вам не нанесет. Попытайтесь сперва вонзить в его тело копья, а потом прикончите его мечами. И не тяните резину! Чем раньше мы возвратимся во дворец, тем скорее получим карту. Вперед!

Как и предсказал Белгарат, примерно через час они увидели впереди кровавое зарево. Старый волшебник натянул поводья.

— Теперь будьте осторожны! Надо сперва точно определить, где эта тварь находится.

— Сестра пойдет и поглядит, — промолвила волчица и исчезла в темноте, не дожидаясь ответа.

— Хорошо, что она пошла с нами, — сказал Белгарат. — Уж не знаю почему, но ее присутствие действует на меня благотворно.

Гарион улыбнулся под забралом.

Деревушка Дал-Эста лежала на склоне холма, и хорошо видны были объятые пламенем амбары и хижины. Они подъехали к холму чуть поближе и встретились с поджидавшей их волчицей.

— Сестра видела зверя, которого вы ищете, — сказала она. — Как раз сейчас он лакомится очередной жертвой с другой стороны холма — там, где находятся логова двуногих.

— А кого он ест? — спросил Гарион.

— Скотину вроде той, на которой ты сидишь.

— Что? — спросил Закет.

— Дракон по ту сторону холма, на краю деревни, — ответил Белгарат. — Поедает лошадь.

— Лошадь? Белгарат, сейчас не до шуток. А сам-то дракон какого размера?

— Величиной примерно с дом — разумеется, не считая крыльев.

Закет судорожно сглотнул.

— Может, еще не поздно передумать? До последнего времени в моей жизни было очень мало радостей. Я хотел бы успеть вполне насладиться…

— Боюсь, пути назад нет, — сказал Гарион. — Дракон не очень быстро летает, к тому же ему требуется некоторое время, чтобы взлететь. Если нам удастся застать его врасплох, покуда он лакомится, то, возможно, мы сможем убить его прежде, чем он поймет, что к чему.

Они осторожно объехали холм, миновав вытоптанные посевы и полусъеденные коровьи туши. Валялись окрест и другие мертвые тела, но Гарион предпочел на них не смотреть.

И вот они увидели дракона.

— Зубы Торака! — пробормотал Закет. — Да он больше слона!

Передними лапами с жуткими когтями дракон прижимал к земле растерзанную лошадь, и не столько ел, сколько забавы ради разрывал добычу на части.

— Давайте рискнем, — сказал Белгарат. — Когда дракон ест, он обычно теряет бдительность. Но будьте предельно осторожны! Вонзите поглубже в его тело копья — и быстро назад! Смотрите, чтобы лошади не споткнулись. Если хоть одна упадет, всаднику конец — нечего и думать пешему противостоять такому чудищу. Мы с сестрицей зайдем к нему в тыл и атакуем хвост. Это его слабое место — пара добрых укусов отвлечет тварь от вас.

Старый волшебник спешился, отошел на безопасное расстояние от лошадей и обернулся огромным серебристым волком.

— Меня такие штуки до сих пор нервируют, — признался Закет.

Гарион тем временем внимательно смотрел на пирующего дракона.

— Обрати внимание на положение его крыльев, — тихо сказал он. — Когда у него вот так опущена голова, он не видит, что позади него. Ты заходи с этой стороны, а я нападу с противоположной. Когда мы оба будем готовы, я свистну. По этому сигналу мы нападем. Скачи так быстро, как только сможешь, но постарайся оставаться под прикрытием крыла. Вонзи копье поглубже и оставь его в ране. Пара копий под мышками затруднят ему движение. Вонзив копье, тут же поворачивай коня.

— Как ты хладнокровен, Гарион.

— В такой ситуации это жизненно необходимо. Утратишь ясность ума — тотчас же все провалишь. Кстати, это далеко не самая заковыристая задачка — ты сам знаешь, мы справлялись кое с чем и потруднее. Ну, удачи!

— И тебе.

Они разъехались в разные стороны и вскоре оказались по бокам у дракона. Закет дважды взмахнул копьем, давая Гариону знак, что он готов. Гарион вздохнул всей грудью. Он заметил, что руки у него слегка дрожат. Он приказал себе ни о чем постороннем не думать и ничего не видеть, кроме драконьего бока. Потом оглушительно свистнул.

И оба всадника с разных сторон кинулись в атаку.

В общем и целом стратегический план Гариона сработал. Однако чешуйчатая шкура дракона оказалась много прочнее, нежели предполагал Гарион, и копья вошли в тело совсем не так глубоко, как он ожидал. Он поворотил Кретьена и стремглав поскакал прочь.

Дракон взревел, дохнул огнем и стал неуклюже поворачиваться, намереваясь броситься вдогонку за Гарионом. Но торчащие из тела копья мешали зверю двигаться. А тут еще подоспели Белгарат и волчица и теперь, утробно рыча, кусали и рвали драконий хвост. Отчаявшийся дракон замахал своими кожистыми крыльями, похожими на паруса, тяжело поднялся в воздух, хрипло рыча от боли и изрыгая пламя.

«Он уходит!» — мысленно крикнул Гарион деду.

«Он скоро вернется. Драконы — существа на редкость мстительные».

Гарион проехал мимо дохлой лошади и приблизился к Закету.

— Раны, которые мы нанесли ему, надо думать, смертельны? — с надеждой в голосе спросил маллореец.

— Я бы на этот счет не обольщался, — ответил Гарион. — Копья сидят у него в теле неглубоко. Нам нельзя расслабляться. Дедушка говорит, что он с минуты на минуту возвратится.

«Гарион! — прозвучал в мозгу у Гариона голос деда. — Я кое-что задумал. Предупреди Закета, чтобы не ударился в панику».

— Дедушка говорит, что прибегнет к волшебству. Поэтому, если что, не пугайся.

— Что он надумал?

— Не знаю. Он не сказал.

Гарион почувствовал знакомое напряжение и услышал тихий звук. И вдруг их с Закетом объяло бледное радужное сияние.

— Живописно, — оценил Закет. — А зачем это нужно?

Император явно начинал нервничать. Из темноты выскочил серебристый волк.

— Недурно вышло, — по-волчьи сказал он.

— Что это? — спросил Гарион.

— Нечто вроде щита. Он убережет вас от огня — по крайней мере отчасти. Остальное сделают латы. Возможны легкие ожоги, но, думаю, не более того. Однако не теряйте головы. В арсенале дракона есть еще и зубы, и когти.

— Это магический щит, — растолковал Закету Гарион. — Он предохранит нас от пламени.

И тут с восточной стороны донесся громкий рык, и в небе полыхнуло пламя.

— Готовься! — отрывисто приказал Гарион. — Он возвращается!

Наказав Шару не своевольничать, Гарион выхватил из ножен Ривский меч. Закет уже крепко сжимал в руках свое оружие.

— Разойдемся в разные стороны! — сказал Гарион. — Мы должны стоять достаточно далеко друг от друга, чтобы он мог напасть лишь на одного. Если эта тварь бросится на тебя, я атакую ее со спины, а если на меня — ты сделай то же. По возможности рубани ее по хвосту. Хвостом своим дракон отчаянно дорожит и непременно обернется. Тогда, кто бы из нас ни оказался от него спереди, сможет нанести удар по шее.

— Здорово придумано, — ответил Закет.

И они изготовились к бою.

Гарион заметил, что древки копья, которые они вонзили в тело зверя, были откушены — теперь из боков дракона торчали лишь коротенькие обрубки. Чудище избрало своей жертвой Закета — и столь мощен был его бросок, что император вылетел из седла. Он копошился на земле, силясь подняться, а дракон плевал в него огнем.

Закет предпринимал одну попытку встать за другой, но все тщетно. Он инстинктивно уворачивался от огненных струй — и вот острые когти дракона сцапали его, прижав к земле. Змеиная шея чудища грозно изогнулась, а страшные клыки лязгнули о доспехи.

И Гариону пришлось отвергнуть свою изящную тактику. Он поспешно соскочил с седла и бросился на подмогу Закету.

— Огня! — рявкнул он, обращаясь к Шару.

Ярко-голубое пламя тотчас же объяло его клинок. Гарион знал, что Торак сотворил дракона невосприимчивым к традиционному колдовству, но оставалась надежда, что чудище не устоит перед мощью Шара. Гарион загородил барахтающегося Закета и взмахнул мечом прямо перед оскаленной мордой дракона. Клинок Ривского меча со свистом рассекал плоть, и каждый удар сопровождался отчаянным визгом раненого зверя. Но чудище и не думало отступать.

— Вставай! — крикнул Закету Гарион. — Поднимайся на ноги!

Он слышал за спиной лязганье доспехов — маллореец судорожно пытался подняться. Вдруг, пересилив боль, дракон взмахнул когтистой лапой и сшиб Гариона с ног. Тот упал прямо на распростертого на земле Закета. Дракон издал торжествующий крик — его оскаленная пасть оказалась прямо перед лицом Гариона. В отчаянии он взмахнул мечом и угодил чудищу прямо в левый глаз. Даже в столь безнадежном положении Гарион не мог не провести некоей параллели — этот же глаз некогда благодаря вмешательству Шара потерял Торак. И отчего-то Гарион совершенно уверился в том, что победа близка.

Дракон отшатнулся, взревев от ярости и боли. И Гарион этим тотчас же воспользовался — он вскочил на ноги и рывком поднял Закета.

— Заходи слева! — прорычал он. — Теперь он слеп на левый глаз! Я его отвлеку. А ты рубани по шее!

Они снова разделились, спеша довершить дело, покуда дракон не оправился от потрясения. Гарион изо всех сил взмахнул мечом и глубоко рассек драконью морду — из раны хлынула кровь, обрызгав его доспехи, а дракон в ответ на удар дохнул на противника пламенем. Но Гарион, не обращая на это внимания, продолжал орудовать мечом. Он видел, как Закет, держа меч обеими руками, наносит удары по змеиной шее чудища, но прочная чешуя надежно защищала дракона. Гарион же продолжал рубить пылающим мечом. Полуослепший дракон взмахнул лапой, а Гарион с такой силой ударил по ней мечом, что почти перерубил ее пополам. Терпение у дракона наконец лопнуло, и он стал медленно, шаг за шагом, отступать.

— Действуй! — закричал Закету Гарион. — Не дай ему времени опомниться!

И они принялись преследовать зверя, не давая своим мечам отдыха. Когда удар наносил Гарион, дракон поворачивал морду к нему, чтобы дохнуть пламенем, а Закет в это время ударял по незащищенной шее. Тогда чудище неуклюже поворачивалось к новому врагу, а Гарион тем временем наотмашь рубил с другой стороны. Разъяренный и сбитый с толку дракон вертел головой в разные стороны, и снопы пламени куда чаще попадали в землю, чем в нападавших. Наконец, уже не в силах терпеть адскую боль, дракон отчаянно захлопал отвратительными крыльями, силясь оторваться от земли.

— Не позволяй твари взлететь! — орал Гарион. — Атакуй! Обруби ей крылья!

Теперь оба они сосредоточили свои усилия на том, чтобы лишить дракона крыльев — его последней надежды на спасение, но кожа чудища оказалась слишком прочной. И вот оно тяжело оторвалось от земли, взвилось в небо и, все еще вопя от боли, дыша пламенем и обливаясь кровью, струящейся из многочисленных ран, полетело на запад.

Белгарат, уже в человеческом обличье, бежал к друзьям, дрожа от ярости.

— Вы сдурели? — заорал он. — Я же приказывал вам быть осторожными!

— Все пошло не совсем так, как мы предполагали, — тяжело дыша, ответил Закет. — У нас не оставалось выбора. — Он взглянул на короля Ривы. — Ты снова спас мне жизнь, Гарион. Кажется, это у тебя уже вошло в привычку…

— Просто ничего другого мне не оставалось. — Гарион тяжело осел на землю. — Нам с тобой еще предстоит настичь и добить его. Иначе он возвратится…

— Сестра иного мнения, — заметила подошедшая волчица. — У сестры богатый опыт общения с ранеными животными. Вы воткнули ему в бока палки, выкололи глаз, почти что отрубили лапу и изранили морду. Он забьется в свое логово и не вылезет оттуда, пока раны не заживут. А может, там и сдохнет.

Гарион торопливо перевел ее слова Закету.

— Тогда на нас сваливается новая проблема, — огорченно сказал маллореец. — Как удастся нам убедить короля, что мы изгнали эту дрянь из пределов королевства? Если бы мы его убили, то тем бы дело и кончилось, а теперь король, не без наущения Нарадаса, может настаивать, чтобы мы остались в замке, покуда он сам не уверится, что дракон не вернется…

Белгарат нахмурился.

— Думаю, Цирадис была права. Дракон вел себя не вполне по-драконьи. Всякий раз, когда Гарион ранил его огненным мечом, он слишком проворно уворачивался от следующего удара.

— А ты бы на его месте как поступал? — упрямился Закет.

— Тут есть существенная разница. Обычный дракон нечувствителен к пламени. Этой же тварью руководило нечто, уязвимое для чар Шара. Мне необходимо обсудить ситуацию с Белдином, когда мы вернемся. Отдышитесь и едем назад. Мне надо как можно скорее вернуться в Дал-Перивор и заполучить карту.

Глава 15

Они возвратились во дворец перед самым рассветом и, к великому изумлению, обнаружили, что почти никто не спит. По Тронному залу пронесся всеобщий вздох, когда в дверях показались Гарион и Закет. Доспехи Гариона были местами оплавлены и обагрены кровью дракона, а короткий плащ, накинутый поверх лат Закета, — обуглен и изодран страшными когтями. Панцирь на груди маллорейского императора избороздили глубокие царапины. Доспехи рыцарей красноречиво свидетельствовали, сколь страшным был бой.

— Мои доблестные победители! — воскликнул король, завидев их.

Сперва Гариону почудилось, что король, увидев их живыми, ошибочно решил, будто они убили дракона.

— За все те годы, что это исчадие преисподней разоряет наше королевство, — продолжал король, — впервые кому-то удалось обратить сие отвратительное создание в бегство!

Заметив изумленное лицо Белгарата, монарх милостиво соизволил объясниться.

— Не далее чем два часа тому назад узрели мы в небесах над городом дракона, вопящего от боли и ужаса.

— И куда он полетел, ваше величество? — спросил Гарион.

— В последний раз его видели, когда он устремился на запад прямо через море, господин рыцарь, ведь, как известно всем в нашем краю, логово его находится где-то там. Заслуженная кара, понесенная им от руки твоей, благородный рыцарь, и твоего могучего сподвижника, заставила его покинуть пределы нашего благословенного королевства. Несомненно, чудище забьется в свое логово, чтобы зализать многочисленные раны. Теперь же не соблаговолите ли поведать в подробностях сражения вашего со зверем? Мы с великим нетерпением ждем рассказа.

— Позвольте-ка мне, — пробормотал Белгарат, выступая вперед. — Сии два непобедимых воина, ваше величество, люди весьма скромные, как и подобает рыцарям благородным. Сдается мне, что они окажутся чересчур сдержанными, описывая происшедшее, из опасения показаться хвастунами. Возможно, будет лучше, ежели я сам поведаю обо всем, чтобы ваше величество и придворные узнали всю правду о том, что произошло.

— Хорошо сказано, учитель Гарат, — похвалил старца король. — Истинная скромность — украшение всякого высокородного рыцаря. Но порой, как вы только что изволили заметить, она мешает восстановить во всех подробностях картину подвига. Прошу вас, начинайте.

— Право, не знаю, с чего и начать, — изобразил растерянность Белгарат. — Ну хорошо. Как уже известно вашему величеству, мудрый Эрезель подоспел вовремя с вестью о том, что дракон бесчинствует в деревеньке Дал-Эста. Тотчас же, покинув сей зал, мы вскочили в седла и помчались в направлении вышепоименованного селения. Там к тому времени бушевал пожар — огненное дыхание страшного чудовища не пощадило ни одного двора. Окрест виднелись мертвые тела селян и туши скотины, коих умертвил дракон и отчасти уже пожрал — ибо для него всякая плоть есть пища.

— Какая жалость… — вздохнул король.

— Его искреннее сочувствие весьма трогательно, — прошептал Закет на ухо Гариону. — Но я сильно сомневаюсь, чтобы он приказал отпереть сундуки с золотом, чтобы помочь крестьянам вновь отстроиться…

— Что? Добровольно отдать простолюдинам то, что он с великим трудом выбивал из них усилиями сборщиков податей? — притворно изумился Гарион. — Что за дикая мысль пришла тебе в голову!

— Доблестные рыцари сии обозрели окрестности, — продолжал Белгарат, — и вскоре обнаружили дракона, который как раз в тот момент пожирал табун лошадей.

— Я почему-то видел только одну лошадь, — прошептал Закет.

— Порой дедушка преувеличивает, чтобы рассказ получился более захватывающим, — шепотом ответил Гарион.

А Белгарат уже подбирался к самому драматичному эпизоду.

— Следуя моему совету, — скромно говорил он, — бесстрашные сии рыцари помешкали, дабы обдумать положение. Мы все тотчас же уразумели, что внимание дракона всецело поглощено страшным пиром — к тому же, ввиду исполинских своих размеров и жестокости нрава, существо это не привыкло никого опасаться. Рыцари наши разошлись в разные стороны, дабы атаковать дракона с разных сторон, лелея надежду пронзить внутренности его своими могучими копьями. Двигались они с великой осторожностью, шаг за шагом, ибо хоть и превосходят они всех в подлунном мире храбростью, но при этом отнюдь не глупцы.

В Тронном зале царила мертвая тишина — придворные, затаив дыхание, внимали старику. И Гариону невольно вспомнилось, как слушали его некогда обитатели фермы Фалдора…

— Послушай, не хватил ли он через край? — тревожно прошептал Закет.

— Это совершенно неизбежно, — вздохнул Гарион. — Дедушка просто не способен удержаться, чтобы не приукрасить рассказ, который и без того достаточно увлекателен. А ведь он еще и артист от природы…

Теперь, уверенный в том, что совершенно завладел вниманием аудитории, Белгарат прибег к излюбленным приемам профессионального рассказчика. Он то возвышал голос до крика, то переходил почти на шепот. Говорил то быстрее, то медленнее, при этом энергично жестикулируя. Очевидно было, что старец упивается происходящим. Он во всех подробностях описывал их одновременное нападение на дракона — рассказал о первом позорном отступлении чудища, приукрасив свое повествование тут же выдуманной сказкой о «ликовании, коим преисполнились сердца доблестных рыцарей, когда они решили, что уязвлено сие чудище смертельно». Но, невзирая на очевидность преувеличения, аудитория была зачарована.

— Хотелось бы мне посмотреть на этот бой, — пробормотал Закет. — Наш был куда прозаичнее…

А старик уже вовсю расписывал возвращение мстительного дракона и, для пущего интереса, долго и подробно рассказывал о том, как Закет свалился с коня.

— И тогда, презрев страх и рискуя жизнью, мужественный товарищ его вступил в смертельную схватку с чудищем. Опасаясь, что поверженный друг смертельно ранен, пылая праведным гневом, он ринулся прямо в отверстую пасть дракона, размахивая своим могучим клинком.

— Неужели ты и впрямь в тот момент забивал себе голову этими глупостями? — спросил Закет.

— Знаешь, как раз в этом дедушка недалек от истины.

— И тут, — продолжал Белгарат, — случилось нечто необъяснимое. Возможно, зарево пожара озарило клинок, но мне почудилось, будто меч героя объяло пламя. Он наносил удар за ударом, наградой за каждый из которых были реки зловонной драконьей крови и вопли боли. И вот — о ужас! — от случайного удара когтистой лапы монстра наш герой сперва споткнулся, а затем упал прямо на товарища, который все еще тщетно пытался подняться.

Из толпы раздались стоны отчаяния — невзирая на то, что присутствие обоих героев красноречиво свидетельствовало о том, что они целы и невредимы.

— Признаюсь, не стыдясь, — разглагольствовал Белгарат, — что сердце мое в тот миг утонуло в пучине отчаяния. Но когда чудище уже готово было пожрать наших храбрых рыцарей, один из них — имени его называть я не стану — вонзил свой пылающий меч прямо в глаз отвратительного дракона.

Наградой рассказчику был гром аплодисментов.

— Визжа от боли, дракон дрогнул и отступился от своих жертв. Герои же воспользовались преимуществом и встали на ноги. И тут закипела кровавая битва…

Белгарат, не жалея красок — в особенности красной, — описал битву, удесятерив количество нанесенных ударов и галлонов пролившейся крови.

— Если бы я и впрямь столько раз подряд взмахнул мечом, у меня бы просто отвалились руки, — усмехнулся Закет.

— Не обращай внимания, — дружески посоветовал Гарион. — Видишь, как он наслаждается?

— Наконец, — уже слегка утомленно проговорил Белгарат, — не в силах более сносить боль, дракон, дотоле не ведавший страха, трусливо обратился в бегство. Как уже сказал король, сие исчадие преисподней пролетело над городом, направляясь в свое логово, где, полагаю я, будет страдать от страха, который познал он в эту ночь, не менее, чем от многочисленных своих ран. Искренне верю я, что никогда более не отравит он мерзким своим дыханием воздуха сего благословенного королевства — ибо, как ни туп дракон по природе своей, но у него хватит ума не возвращаться туда, где пострадал он столь жестоко. На этом, ваше величество, позвольте мне завершить правдивый рассказ о случившемся.

— Изумительно! — восхищенно пробормотал король.

И собравшиеся в Тронном зале разразились овациями. Белгарат обернулся к толпе придворных и церемонно поклонился, дав знак Гариону и Закету, чтобы они сделали то же. У старика, однако, был такой вид, словно он милостиво разделяет с ними свой триумф.

Дворцовые аристократы, многие со слезами на глазах, ринулись поздравлять Гариона и Закета с блестящей победой, а Белгарата — с триумфом его повествования. Гарион уже заметил Нарадаса, стоящего подле короля. Его белые мертвенные глаза пылали ненавистью.

— Готовьтесь, — вполголоса предупредил друзей Гарион. — Нарадас что-то замышляет.

Когда суета немного улеглась, белоглазый гролим выступил вперед.

— Я с радостью присоединяю свой голос к хвалебным речам в адрес наших славных героев и мудрого их наставника. В королевстве нашем подобных им доселе не видывали. Однако опасаюсь, что учитель Гарат, окрыленный созерцанием этой, не стану спорить, потрясающей схватки, может некоторым образом заблуждаться насчет нынешнего образа мыслей раненого дракона. Не стану спорить и с тем, что обычный зверь, будучи столь жестоко изранен, забивается в укромное место, дабы исцелиться или же умереть. Загвоздка в том, что сие отвратительное и кровожадное создание — существо необычайное. Не может ли случиться так, что после всего, что выпало на его долю, оно не угомонится, но воспылает жаждой мщения? И если наши могучие рыцари сейчас покинут нас, не останется ли наше прекрасное и благословенное королевство беззащитным перед чудовищем, обуреваемым ненавистью?

— Так я и знал! — сквозь зубы прорычал Закет.

— Посему воспользуюсь предоставленной мне честью, — продолжал Нарадас, — и осмелюсь смиренно посоветовать его величеству и всем придворным хорошенько обдумать создавшееся положение, прежде чем поспешно отпускать с миром наших драгоценных гостей. Мы убедились, что они, возможно, единственные во всем свете, кто способен противостоять чудовищу хотя бы с некоторой надеждой на успех. Найдутся ли среди здешних рыцарей такие, о ком мы с уверенностью могли бы сказать то же?

— Возможно, в словах твоих и есть зерно истины, — с неожиданной холодностью ответил монарх, — но с моей стороны было бы неучтиво удерживать их здесь против воли — особенно если вспомнить об их священном долге. Мы и так их уже порядком задержали. Настаивать же на большем значило бы проявить вопиющую неблагодарность. Посему повелеваю завтрашний день в королевстве объявить днем торжеств и сердечной благодарности героям. Закончатся торжества королевским банкетом в честь отважных рыцарей. Воздав им все возможные почести, мы отпустим их с миром. Но солнце уже встало, а герои несомненно смертельно утомлены как вчерашним турниром, так и ночным подвигом. Нынешний же день будет днем подготовки к торжествам завтрашним. Теперь отойдем же ко сну, дабы освежиться, а затем заняться делами.

— Я полагал, он до этого не додумается, — говорил Закет, когда они пробирались сквозь толпу придворных. — Сдается мне, сейчас я вполне мог бы спать стоя…

— Только не это! — взмолился Гарион. — Ты же в латах и, когда рухнешь навзничь, весь город перебудишь! А я вовсе не желаю, чтобы мне мешали спать. Я ведь не меньше твоего устал…

— По крайней мере, тебе есть с кем лечь рядом.

— Да, и таковых даже двое — если считать волчонка. А все щенята на свете, как я заметил, испытывают нездоровый интерес к пальцам на людских ногах.

Закет расхохотался.

— Дедушка, до сих пор король безропотно соглашался со всем, что предлагал Нарадас. Сдается мне, ты немножко… помудрил над ним.

— Ну, разве что самую малость, — признался Белгарат. — Обычно я избегаю подобного, но на сей раз ситуация была слишком уж необычной.

В коридоре их нагнал запыхавшийся Нарадас.

— Ты еще не победил, Белгарат! — прошипел он.

— Возможно, — величественно кивнул Белгарат. — Как, впрочем, и ты, Нарадас. Подозреваю, что Зандрамас — ты, несомненно, слышал это имя — будет сердита на тебя за твой бездарный провал. Возможно, если ты ударишься в бега прямо сейчас, то сможешь ускользнуть от ее гнева — по крайней мере, хотя бы отсрочить свой конец.

— О, это еще не конец, Белгарат!

— Я этого и не говорил, старина. — Белгарат презрительно потрепал Нарадаса по щеке. — Уноси ноги, гролим, покуда они у тебя еще целы. — Он помолчал. — Но, впрочем, может быть, ты предпочтешь бросить вызов мне? Принимая во внимание твой более чем скромный дар, я бы тебе этого не рекомендовал. Хотя дело твое…

Бросив изумленный взгляд на бессмертного старца, Нарадас ретировался.

— Обожаю вот так расправляться с ихним братом! — злорадно ухмыльнулся Белгарат.

— Ты ужасный старик! — сказал Закет.

— А я этого никогда и не скрывал, Закет, — улыбнулся Белгарат еще шире. — Пойдем-ка потолкуем с Сади. Нарадас делается все несноснее. Полагаю, пора ему от нас отстать.

— Ты готов на все, не так ли? — спросил Закет, идя рядом со стариком по коридору.

— Для пользы нашего дела? Да, на все.

— А когда я встал на твоем пути там, в Рэк-Хагге, ты вполне мог бы оставить от меня мокрое место?

— Пожалуй, мог бы.

— Но ты этого не сделал. Почему?

— Просто подумал, что ты можешь мне пригодиться, к тому же я видел в тебе нечто большее, чем все остальные.

— Ты видел во мне нечто большее, чем императора, повелевающего половиной мира?

— Это все чепуха, Закет, — презрительно бросил Белгарат. — Твой друг — Повелитель Запада, а все еще по утрам мучается, не зная, какой башмак на какую ногу натянуть.

— Неправда! — вскинулся Гарион.

— Но только потому, что у тебя есть Сенедра, — она и помогает тебе решить эту проблему. Вот что тебе на самом деле необходимо, Закет. Жена, которая помогла бы тебе выглядеть презентабельно.

— Боюсь, это совершенно исключено, Белгарат, — вздохнул Закет.

— Поживем — увидим, — ответил бессмертный старец.

В отведенных им дворцовых покоях прием героям оказали отнюдь не радушный.

— Ты старый дурак! — хищной птицей накинулась на отца Полгара.

Далее события развивались стремительно.

— Ах ты идиот! — завизжала Сенедра, набрасываясь на Гариона.

— Прошу тебя, Сенедра, — спокойно прервала ее Полгара. — Позволь сперва закончить мне.

— О разумеется, Полгара, — вежливо ответствовала королева Ривы. — Простите. Вы терпите несправедливость много дольше, нежели я. К тому же я вполне могу разобраться с этим типом в постели — там он узнает, что я о нем думаю!

— И ты предлагаешь мне жениться? — спросил Закет у Белгарата.

— Не спорю, у брака есть и свои отрицательные стороны, — спокойно ответил волшебник. — Он огляделся. — Стены все еще стоят, да и следов взрывов я не наблюдаю. Может быть, ты когда-нибудь станешь взрослой, Пол.

— Снова записка? — взвизгнула она. — Снова дурацкая писулька?

— Мы были ограничены во времени.

— И вы втроем бросили вызов дракону?

— В общем, почти так оно и было. С нами отправилась еще волчица.

— Это животное? И вы надеялись, что она защитит вас от дракона?

— Волчица оказалась нам очень полезна.

Тут Полгара начала ругаться, причем на нескольких языках попеременно.

— Но, Пол, — мягко упрекнул дочь Белгарат, — ты ведь даже не знаешь значения всех этих слов — по крайней мере, я на это надеюсь.

— Ты недооцениваешь меня, старик! Мы с тобой еще поговорим. А теперь, Сенедра, твоя очередь.

— Полагаю, я предпочту поговорить с его величеством один на один — тогда я смогу высказаться куда более определенно, чем при свидетелях, — ледяным тоном произнесла маленькая королева.