Страсть и гнев

Фанни нашарила на ночном столике очки, надела их и, щурясь, поглядела на часы. Неужели она проспала, и модельер уже приехал? Однако стрелки показывали всего половину седьмого. Ничего не понимая, она вскочила с постели и завернулась в покрывало. Ночью она с трудом стянула с себя платье и легла в трусиках и лифчике, и теперь ей хотелось прикрыть свою ставшую ненавистной наготу. — Я вас разбудила? — тихо спросила Мейбл, едва дверь со скрипом отворилась.

Она была ужасно бледной, под глазами черные круги, худенькие плечи опущены, словно на них легла тяжесть всех печалей мира.

— А я была уверена, что вы не спите. Эти сирены…

— Сирены? — переспросила Фанни, распахивая дверь и отступая в сторону.

У нее не было сил на удивление. Да и Мейбл, похоже, чувствовала себя не лучше.

— Минут десять назад. «Скорая помощь».

Я думала, она весь дом перебудила. Наверное, дорожное происшествие. — Она пожала плечами и обхватила себя руками. На ней как обычно, были джинсы и старенькая спортивная рубашка. — Ужасно! Надеюсь, никто из моих знакомых не пострадал… — Она беспокойно мерила шагами комнату. Потом покачала головой. — Впрочем, я пришла не для этого. Просто я подумала, что вы де спите. Послушайте, вчера вечером…

Фанни внезапно ослабела и, прижав поплотнее к себе покрывало, села на кровать. Неужели Ральф ей сказал? Сказал своей невесте о том, что случилось вчера тут, в этой комнате? Сам все рассказал ей, чтобы упредить удар и не дать Фанни его ужалить?

Мейбл продолжала дрожащим голосом:

— Вчера… Вы видели… Я и…

Фанни вздохнула с постыдным облегчением, что разговор будет касаться не ее.

— Это не мое дело. Правда, Мейбл. Вы мне очень даже симпатичны…

— Ваше дело! — Мейбл собралась с силами и впервые посмотрела ей прямо в глаза. Даже улыбнулась. — Я не хочу, чтобы вы думали, будто вся ваша работа пошла насмарку.

Свадьба состоится. Этого хочет моя мама.

И Ральф хочет. И я тоже этого хотела, пока не встретилась с Клиффом…

Несмотря на собственное горе, Фанни обнаружила, что у нее хватает сил на сочувствие.

— Если вы любите другого… А вы любите другого, насколько я поняла… Нет, вы не должны выходить замуж за Ральфа, что бы ни говорила вам мама!

— Все не так просто. — Мейбл встала возле окна. — Хотя жаль. Вы правы, я люблю Клиффа. И он меня любит. По-настоящему. Но в то время, когда он появился в моей жизни, я была уже помолвлена с Ральфом. И очень этому радовалась. Тогда. Все было так хорошо, так безмятежно… И ничего не изменилось бы, не встреть я Клиффа и не узнай, что такое настоящая любовь… Он уедет, — тихо продолжила Мейбл. — Он здесь не останется. Как только я стану женой Ральфа, он возьмет расчет. Иначе нам не выдержать. Он уедет, — повторила она, — и мы больше не увидим друг друга. Вчера мы попрощались. — На ее щеках появился слабый румянец, и она тяжело вздохнула. — Вот и все. — Она поглядела на Фанни. — Я буду верной женой Ральфу.

А будет ли он ей верным мужем? С его-то страстностью, его полной женских адресов и телефонов записной книжкой и нелюбимой женой, которая его тоже не любит. Очень сомнительно.

Фанни тотчас выкинула эту мысль из головы. Мейбл нуждалась в ее помощи. Судя по голосу, она в самом деле нуждалась в помощи, пока еще не превратила свою жизнь в ад.

— Вам надо разорвать помолвку, — нахмурясь, твердо сказала Фанни. — Почему бы вам не сказать Ральфу правду? Признайтесь, что вы влюбились и поэтому не можете стать его женой. В конце концов помолвка — еще не конец света… Ему ведь тоже, наверняка, не нужна жена, которая будет тосковать по другому мужчине.

— Он ничего не узнает. Я все сделаю для этого. — Мейбл упрямо вскинула подбородок. — В общем-то, ему нужна жена, которая не сбежит от него, подобно его матери. Все говорят, что она была бесподобной красавицей, любила веселое общество… Когда ей наскучила семейная жизнь, она взяла и уехала, даже не подумав о маленьком сыне, который долго спрашивал, где его мамочка и когда она вернется…

Мейбл немного помолчала. Глаза ее были грустными. Молчала и Фанни.

— А она не вернулась, и он навсегда это запомнил. Да и отец не позволил бы ему об этом забыть. Он был, знаете ли, тяжелым человеком. Хорошо, что он женился на Мэри. На милой, благоразумной дурнушке Мэри. Она стала Ральфу настоящей матерью. Они очень близки, и я думаю, только благодаря ей он не очень похож на своего отца. Но все же он немного циник в отношении красивых женщин. Они ему нравятся, как любому мужчине, но он им не доверяет. — Мейбл горько усмехнулась, — Поэтому, решив завести семью, он сделал именно мне предложение. Я ему подходила. Разумная… По крайней мере я была разумной, пока не встретила Клиффа. Заурядная, но надежная и верная… Знаете… — Она повернулась к Фанни со слабой улыбкой на губах. — Один раз он сказал, что временное безумие, которое люди называют любовью, не является прочным основанием для долгой совместной жизни, потому что «гормональная несбалансированность» не может длиться вечно… Естественно, он когда-нибудь захочет иметь детей. И, не сомневаюсь, ему кажется, что я из того же теста, что и Мэри. Я ему нравлюсь, он меня уважает и никогда меня не обидит. Поверьте, у меня есть еще другие, более весомые причины не отказываться от этого замужества. — Приданое? — выпалила Фанни. Она не успела себя остановить. Ведь она все время подозревала что-то подобное. Почему бы мужчине, который говорит, что у него нет времени для любви и называет любовь временным безумием, не пожелать для себя богатого поместья Прайсов? И ради этого поместья он не останавливается перед шантажом бедняжка Мейбл.

Неужели именно эта его беспринципность притягивает ее, будоражит кровь, лишает ее сил? Каким иным тайным колдовством он подчиняет ее своей воле? И Фанни мысленно попросила Бога, чтобы он спас ее от нее самой.

Мейбл долго, очень долго молчала, а потом едва слышно ответила:

— Вы правы. Все упирается в мою собственность. Прошу прощения, но об этом я не могу говорить. Спасибо, что вы выслушали меня. Мне стало легче. Правда.

С этими словами она ушла тихо, как старушка, шаркая ногами, оставив Фанни наедине с ее подозрениями, которые теперь, как ей казалось, полностью подтвердились.

Как она могла влюбиться в подобного человека? Дьявольский шантажист, начисто лишенный нормальных представлений о нравственности. А иначе зачем Мейбл которая по уши влюблена в Клиффа Голда, соглашаться на брак с Ральфом Кеихелом?

— Проходи, Клейтон. Сейчас мы отыщем Мейбл, выпьем по чашечке кофе и займемся делом.

Фанни привычно улыбалась. Она уже минут пять как поджидала модельера. Волосы она снова заплела в строгую косу и надела деловой серый костюм, в котором уже даже успела замерзнуть на ветру. Весна внезапно будто решила отступить и дать место осени, которая гораздо больше соответствовала осени в сердце Фанни.

Всегда пунктуальный, Клейтон Янг приехал ровно в десять. Когда он обо всем договорится с Мейбл, у Фанни больше не будет никаких причин длить свое пребывание в Кейхел-Корте. Она сядет в машину и отправится восвояси.

— Привет!

У этого молодого человека была сияющая белозубая улыбка, длинные черные волосы, и если не он сам сшил себе костюм, то это наверняка сделал кто-нибудь из его знаменитых коллег.

Клейтон полез на заднее сиденье за журналом с образцами своих моделей, а Фанни оглянулась и была очень удивлена» что не увидела Ральфа. Впрочем, она совсем не хотела его видеть.

Проведя Клейтона в дом, она усадила его в гостиной, а сама отправилась на поиски Мейбл, твердо решив найти и привести ее, где бы она ни пряталась. Фанни не стала бы ее ругать, если бы она совсем сбежала со своим Клиффом Годном, наплевав на угрозы Ральфа. Но, скорее всего, она уже успокоилась и готова проявить интерес к платью, которое ей предстоит надеть на свадьбу.

Фанни не видела Мейбл после того, как та утром ушла из ее комнаты. Она никого не видела, потому что пропустила завтрак. Ей не хотелось есть… Или видеть Ральфа… Вместо этого она собрала свои вещи, приняла ванну и причесалась.

В первый раз в жизни Фанни бежала от трудностей, возникших на ее пути, однако не сожалела о своей трусости. Хватит с нее того, что случилось вчера вечером. Ей и так плохо, без обещанных объяснений. Да и о чем им с Ральфом говорить теперь, когда и так все ясно?

Мейбл и Элен, на ее счастье, спускались по лестнице, так что Фанни не пришлось ходить из комнаты в комнату, рискуя нарваться на Ральфа. Мейбл как будто взяла себя в руки, хотя лицо у нее было бледное и глаза испуганные. Но она улыбалась, и улыбка удивительно ее красила.

Элен сказала:

— Я тоже хочу посмотреть модели вашего знакомого модельера. Если мне что-то понравится, пожалуй, закажу ему что-нибудь для себя. В конце концов, я могу себе это позволить, да и Дейвид, наверняка, хотел бы, чтобы я хорошо выглядела на свадьбе своей единственной дочери.

Однако ее глаза неожиданно потускнели, когда она вновь заговорила после секундной паузы:

— Вечером мы с Мейбл поедем в аэропорт за Мэри. Она вчера позвонила и сообщила, что прилетает. Это хорошо. Правда, мы не ждали ее так скоро, но ее приезд меня радует: с Мэри спокойно. Она всегда знает, когда и что надо делать…

Старательно поддерживая беседу, Фанни распахнула дверь в гостиную, представила дамам модельера и уселась в уголке. Наконец-то ее работа подходит к концу. Удалось все-таки привести несчастную Мейбл туда, где та совсем не хотела быть. И теперь она беседует с модельером о платье, которое ей не нужно.

Фанни не могла не восхититься твердым характером девушки, однако не одобряла ее страха перед угрозами Ральфа, страха, лишавшего ее надежды на по-настоящему счастливое замужество. Какие козыри у Ральфа против нее? Откуда у него власть над юной и богатой владелицей поместья? Что может быть в ее жизни такого ужасного, из-за чего она даже отказывается от любимого мужчины?

Вздохнув, Фанни беспокойно огляделась. Окна гостиной были закрыты, зато появился электрический обогреватель. Он стоял как раз на том месте, где в день ее приезда были цветы.

Она подумала, что зимними вечерами, наверное, здесь будет гореть камин я Ральф с Мейбл будут сидеть возле него, а рядом будут играть их дети. На душе Фанни вдруг стало так тоскливо, что она застонала.

К счастью, никто не услышал. Клейтон Лиг сосредоточенно делал углем наброски на больших листах бумаги. Фанни подумала, что вполне может улизнуть. Никто и не заметит ее отсутствия.

Мысленно отрепетировав извинения, мол, вечером у нее деловое свидание, Фанни взялась за сумочку, уже видя себя с чемоданом в руке, потом в машине — и в своей квартире. Она встала… и вновь села на диван, потому что в гостиную вошел Ральф.

Он был в потертых джинсах и видавшем виды свитере, которые, тем не менее, не только не уродовали его, а даже наоборот, шли ему как нельзя лучше.

Фанни хотелось отвернуться и не смотреть на Ральфа, но у нее ничего не получалось. Он словно гипнотизировал ее. Единственное, о чем она была в состоянии думать, так это о том, как он сжимал ее в своих объятиях и как она льнула к его сильному желанному телу, Фанни вспомнила, с какой страстью они целовались, и у нее закружилась голова. Ей, верно, никогда не забыть его. Неужели она обречена?..

Передернув плечами, Фанни продолжала неотрывно смотреть на Ральфа, но он, хмуро поглядев на занятых делом женщин, направился прямо к ней. На щеке у него она заметила грязное пятно, однако и это не умаляло красоты его лица. Глаза его потемнели. Что-то в них было такое, что пригвождало Фанни к дивану, лишало сил.

Вчера он грозил ей каким-то разговором. Зачем? К чему разговоры? Неужели он собирается здесь и сейчас выяснять отношения? Фанни охватила паника. Если он намеревался предостеречь ее, чтобы она ничего не рассказывала Мейбл, то лучше бы уж ему молчать. Нечего липший раз унижать ее. А о чем еще ему с ней разговаривать?

— Фанни…

Он чуть слышно произнес ее имя, но Фанни все же услыхала в его голосе затаенную грусть. Сердце ее бешено колотилось, и она с трудом разбирала его тихие слова.

— Я бы отыскал вас раньше, но… — Он недовольно пожал плечами. — Позвонил Клифф. На ферме загорелся амбар. Пришлось ехать. Сейчас все в порядке. Пожарные отлично поработали. Но мне, к сожалению, надо вернуться туда… Пять минут назад я был в вашей комнате, увидел, что вы уже собрали чемодан. Подождите, не уезжайте. — Он просил. Но Фанни молчала и не отрывала взгляда от своих туфель. — Я вернусь через час. Нам надо поговорить… Вы сами это знаете. Договорились?

— Да, — покорно согласилась она.

Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он: ушел и не мучил ее, поэтому и сказала то, чего он требовал от нее. На самом деле она не собиралась его ждать. Зачем ей выслушивать его просьбы и угрозы?

В глазах у нее потемнело, когда она увидела» как он идет к Мейбл, наклоняется над ней, что-то ей говорит. Извинившись, его будущая жена поднялась и последовала за ним из гостиной. На удивление послушно вела она себя с человеком, за которого шла замуж против своей воли. Фанни взяла себя в руки и стала ждать.

Этот негодяи не любит свою невесту, ему нужно лишь ее имущество. Поэтому он и не желает, чтобы она узнала о том, что он чуть не согрешил с женщиной, которая приехала устраивать их свадьбу.

Через десять минут Мейбл не возвратилась, и Фанни решила, что с нее хватит. Она подошла к Клейтону, который ничего не замечал вокруг себя, покрывая рисунками листы бумаги и в чем-то убеждая Элен.

— Я откланиваюсь, — сказала она, ласково прерывая его на полуслове. — Теперь уже все в порядке, и я могу спокойно уехать. Скажите Мейбл, что я прослежу за дальнейшими приготовлениями к свадьбе, но если ей захочется что-нибудь узнать поточнее, пусть позвонит мне в офис.

Итак, Мейбл скоро встанет перед алтарем в роскошном подвенечном платье, и Ральф, поселив ее в великолепном доме, подарит ей красивых детей. Он постарается, чтобы она никогда не узнала о его шалостях. Да и Мейбл когда-нибудь забудет Клиффа, и он станет для нее не более чем туманным воспоминанием, если она вообще будет о нем вспоминать…

Фанни выехала на шоссе и прибавил скорость, не в силах дождаться, когда Корт со всеми его обитателями останется сзади. Ее пребывание здесь превратилось в кош» мар, и ей не терпелось забыть все, чтобы вновь вернуться к покою, завоеванному с таким трудом, и стать опять благоразумной и рассудительной…

9

Какой-то шум донесся до Фанни в ее полусне-полубеспамятстве. Поначалу она подумала, что стучит у нее в голове, но потом все стихло, и только собственное хриплое дыхание мешало ей вновь вернуться в забытье.

Прошло немного времени, и Фанни показалось, будто кто-то поворачивает ключ в замке входной двери. Она подумала, что это, верно, хозяин дома. Больше ни у кого ключа не было. Наверное, она просрочила с оплатой… Нет, этого не может быть. Фанни всегда в срок платила по счетам и тщательно следила за этим. А, может, дом горит, подумала она равнодушно. Плевать… Пусть Мэтьюс войдет — по крайней мере, принесет ей воды.

Чьи-то руки заботливо застегнули пуговицы на старенькой фланелевой ночной рубашке, которую она надела, когда укладывалась в постель. Фанни приподнялась и попыталась одернуть ее и поправить под собой простыню, смявшуюся, пока она металась в жару. У Майкла Мэтьюса зрение слабое, но все же не настолько, чтобы не видеть, что с ней все в порядке…

— Вы?! — прохрипела Фанни, разглядев склонившегося над ней Ральфа.

Она закрыла дрожащей рукой глаза, желая отогнать назойливое видение, которое постоянно врывалось в ее беспокойные сны с тех пор, как она заболела.

Фанни торопливо стала оправлять рубашку, уже осознав, что имеет дело не с мучительным видением, а с реальным человеком. Сильные руки приподняли ее голову, поправили подушку, убрали спутанные волосы с ее лица, и она вдруг ощутила легкое прикосновение прохладной ладони к своему пылающему лбу. Головная боль отступила на несколько благословенных мгновений, впервые даруя ей облегчение, которое она встретила тихим блаженным стоном. Мужчина выпрямился и отвернулся.

Она опять застонала — не хотела стонать, но ничего не могла с собой поделать. Он уходит. Ему противно видеть ее в таком состоянии? Что ж, так оно и должно быть. Она никак не могла вспомнить самое главное, хотя отчаянно старалась собрать разбегавшиеся мысли. Фанни слышала, как он ходит по комнате, открывает ящики шкафа, потом маленький холодильник на кухне. Затем до нее донесся его низкий бархатный голос. Он с кем-то разговаривал, наверное, по телефону, потому что другого голоса слышно не было. Но все-таки он здесь, не ушел…

Успокоенная, Фанни откинулась на подушку и закрыла глаза…

Проснулась она в его объятиях. Сердце у нее дрогнуло, и она попыталась произнести его имя и попросить, чтобы он не отпускал ее, потому что ей хорошо и спокойно, когда он так ее держит, но во рту было сухо в она услышала лишь отвратительное карканье.

— Ничего, ничего, Фанни, — тихонько прошептал он. — Теперь я пригляжу за тобой.

Интересно, говорил ли ему кто-нибудь, какой у него красивый голос. Фанни было приятно думать об этом, прижавшись к его груди. И от него замечательно пахло свежестью и еще лимоном.

Он расстегнул и через голову стащил с Фанни рубашку. Поначалу она начала было сопротивляться, повинуясь проснувшемуся в ней чувству стыда, однако он умудрился легко успокоить ее, и она сдалась.

Освободившись от влажной от пота рубашки, она опустила голову на его плечо, остужая свои пылающие щеки о прохладную ткань его одежды.

— Вот и хорошо. — Голос у Ральфа был ласковый, бодрый, руки сильные, и Фанни стало легче. — Сейчас устроим тебя поудобнее, а там и доктор появится. Не твой доктор, а мой хороший друг — частный врач.

«Нельсон-стрит», вспомнила Фанни, когда он подал ей воды, которая утолила ее жажду, и в голове немного прояснилось. Вот он куда звонил.

Она хотела сказать, что ей не нужен врач хотя она, конечно же, ему благодарна, ведь всем известно, с гриппом шутки плохи. Однако тут ее бросило в дрожь, и Фанни решила ни о чем не думать. Ей было хорошо в его объятиях, уютно, спокойно, и дрожь скоро прошла.

Ральф надел на нее чистую ночную рубашку, перестелил постель, взбил подушку, снова положил Фанни на кровать, опять принес воды и держал стакан, пока она жадно пила воду.

Потом он ушел и вернулся не один, а с невысоким пожилым мужчиной в элегантном сером костюме, который взял ее за руку, посчитал пульс, потом прослушал грудь, спину, попросил ее дышать глубже, еще глубже, пока она не устала и не попросила, чтобы он оставил ее в покое.

— Выпей это, — сказал ей Ральф. Прошло несколько часов или, быть может, несколько минут?.. Фанни опять потеряла счет времени. Ральф поддерживал ее, пока она что-то покорно пила, а когда ее передернуло от горечи и она вся скривилась, он опять ласково ей улыбнулся.

— Ну, не капризничай. Нужно сбить температуру, и тебе сразу же станет легче. Хогасинс мне сказал, что через пару дней ты будешь в норме. Тебе надо много пить и много спать. А пока я уйду на полчасика. Ладно?

Он поправил ей подушку, убрал со лба волосы и заботливо укрыл ее одеялом.

— В твоем холодильнике пусто. Там только полпачки сухого молока. На полках тоже, кроме чая и зеленого горошка, — ничего. — печально усмехнулся. — Ты так была занята устройством чужих жизней, что о своей у тебя совсем не было времени подумать?!

Фанни хотела было возразить, что она устраивала не чужие жизни, а чужие свадьбы, и тотчас вспомнила… Может быть, ему надо вернуться к несчастной Мейбл? Она взглянула на его озабоченное лицо и передумала о чем бы то ни было спрашивать.

В первый раз ее сознание прояснилось настолько, что она задумалась о том, что он делает в ее квартире так долго и зачем вообще приехал. Но она ни о чем не спросила, потому что ей не слишком понравился его сумрачный взгляд, да и каждое слово давалось ей с трудом.

Сжав зубы, Фанни закрыла глаза, почувствовав, что не в силах справиться с подступившими к ним слезами. Но все же она дождалась, когда за ним захлопнулась дверь, после чего разрыдалась, а наплакавшись, крепко заснула.

— Ты выглядишь лучше.

Фанни открыла глаза и обнаружила, что Ральф сидит на краешке ее постели. Ей и вправду было уже лучше, чем когда он пришел в первый раз. Однако она не знала, благодарить ли ей за это его, с улыбкой глядящего на нее, или его врача и горькую микстуру.

Наверное, всех вместе, подумала она, принимая из рук Ральфа восхитительно ароматный апельсиновый сок и с жадностью делая первый глоток.

Пока она спала, он успел открыть окно, и в комнату теперь вливался прохладный вечерний воздух, было уже не так душно, В керамической вазе, которую Ариадна получила в качестве свадебного подарка, но почему-то возненавидела и отдала Фанни, стояла дюжина великолепных лилий.

— Цветы! — воскликнула, не удержавшись, Фанни, не понимая, зачем ему надо было покупать ей цветы.

— Надо же было хоть чем-то украсить твое мрачное жилище. Если не радоваться красоте, то зачем вообще жить? — произнес Ральф Задумчиво.

Нахмурившись, он взял стакан из ее рук, и Фанни тотчас вспомнила, как Полли говорила о его любви к красивым вещам, что точно так же относилось и к женщинам, и тяжело вздохнула.

— Почему ты живешь так… аскетично? — мрачно спросил он. — Мне казалось, твое дело приносит тебе неплохие деньги. Ты не считаешь, что можно было бы устроиться получше? А? Или ты совсем о себе не думаешь? — Не давая ей вымолвить ни слова в свою защиту, он, не меняя тона, продолжал: — Или это тоже отголоски твоего детства, когда тебя окружали три прелестные сестры и ты чувствовала себя Золушкой? Если так, то тебе нужно срочно менять свое представление о себе и о жизни. Срочно. Срочно нужна добрая волшебница/..

Он резко поднялся и, взглянув на нее без тени улыбки, отправился на кухню мыть стакан.

Фанни опять готова была заплакать, мгновенно вспомнив, как он учил ее вере в себя И тут снова ее бросило в дрожь. Ну, что ему от нее надо?! И почему он сердится? Почему ему не безразлично, где она живет? И как? И почему ей не безразлично его отношение ко всему этому? Когда Ральф вернулся в комнату, она, тем не менее, с вызовом заявила:

— Если вам не нравится мой дом, вы знаете, что вам делать! Я вас не звала. И вообще, я не понимаю, зачем вы приехали. И как вам удалось заполучить ключ?

Ральф спокойно засунул руки в карманы своих светлых летних брюк и улыбнулся ей, совсем не сердито. Это было похоже на то, как иногда пасмурным зимним днем проглядывает сквозь тучи солнышко, освещая и преображая все вокруг…

В это мгновение, в это ужасное мгновение Фанни окончательно поняла, что любит, всем своим глупым и неопытным сердцем безумно любит Ральфа Кейхела. И нечего от этого открещиваться, мрачно сказала себе Фанни, глядя, как он в два шага одолел расстояние до стола, занимавшего чуть ли не большую часть комнаты.

Фанни подумала, что, пожалуй, Ральф не самый неотразимый мужчина, которого она видела в жизни. И с моральной стороны, если учесть его безнравственную женитьбу, он тоже далек от идеала. Просто такова ее судьба. Ничего не поделаешь. Телом и душой Фанни предана ему. Вот так. Она принадлежит ему, а он принадлежит другой женщине.

Открытие было трагическим.

— Я приехал в город, Фанни, потому что мы с вами не договорили… — произнес он с укором. — Вы обещали подождать меня в Кейхел-Корте. Я ведь просил у вас всего один час. Один час!

Воспоминание о том, что произошло между ними накануне того дня, в самую последнюю ночь, которую Фанни провела под крышей его дома, привязало ее к нему с немыслимой силой. Ведь они тогда едва не легли в постель, доведенные до абсолютного безумия порывом страсти.

Слава Богу, она тогда взяла себя в руки и напомнила ему о его обязанностях.

У Фанни вдруг заурчало в животе, и она смущенно закусила губу. Что ей сказать? Что она трусливо бежала, потому что не желала слушать, как он будет умолять ее ничего не говорить Мейбл? Ведь слова Ральфа неизбежно опошлили бы то, что она испытала в его объятиях…

В отчаянии она покачала головой, с трудом удерживая себя от извинений, но, к счастью, он не ждал от нее объяснений, по крайней мере, еще не ждал.

Он заговорил снова, но уже не так мрачно: — Когда я приехал к вам в офис, ваша помощница сказала мне, что вы дома, с температурой. И она же дала мне ваш адрес, когда я ей честно признался, что у меня к вам жизненно важное дело, которое не терпит никаких отлагательств. Если она решила, что это касается свадебной церемонии, пусть думает так.

Едва Ральф упомянул о свадьбе, как у Фанни стало тяжело на душе. Но она постаралась взять себя в руки, боясь опять разрыдаться у него на глазах при жестоком напоминании о том, какой он, в сущности, негодяй.

Фанни вновь заставила себя посмотреть на него.

— И не устраивайте скандала своей милой помощнице. Она долго сопротивлялась. Настаивала, что достаточно опытна и сама может решить любую проблему. Однако я был настойчив.

Как будто Фанни не знала, каким он может быть!

— И ключи вы достали таким же способом, насколько я понимаю? — пробормотала она, холодно усмехаясь.

— Правильно. Но старик оказался более сговорчивым. — Ральф отошел от стола и взглянул на часы. — Я чуть было не пропустил время. Вам пора пить ваше лекарство. Но сначала вы должны поесть. Как насчет вареных яиц?

Фанни отрицательно покачала головой. При одном упоминании о еде ее затошнило. И голова опять закружилась. Наверное, от слабости.

— Уходите, — устало проговорила она. — Спасибо за все, что вы для меня сделали. Но вам пора идти. Я не хочу, чтобы вы тут оставались. У вас могут быть неприятности из-за меня…

Фанни упала на подушку, прекрасно понимая, что говорит неправду. Она хотела, чтобы он остался навсегда, вошел в ее жизнь и любил бы ее, как она его любит. Но это было невозможно.

— Мейбл будет вас искать. Она сказала это не столько затем, чтобы напомнить ему о его обязанностях, сколько для того, чтобы напомнить себе о них и защитить себя от него. Однако от этого у нее только сильнее разболелось сердце. И Фанни закрыла глаза, пряча набежавшие слезы,

— Никуда я не пойду, пока вы в таком ужасном состоянии, — твердо проговорил он. — Вот вы поправитесь, мы поговорим и тогда, может быть…

Фанни была слишком слаба, чтобы спорить и настаивать, поэтому она отвернулась к стене, не понимая, зачем ему нужно оставаться тут… а он, судя по его словам, собирался пробыть тут долго… Неужели только затем, чтобы заставить ее все же выслушать себя?

Она решила не думать об этом сейчас. Еще будет время…

Фанни слышала, как он долит по комнате, приподнялась на локте, чтобы принять лекарство, потом выпила еще полстакана апельсинового сока, который он ей принес, опять повернулась к стене и постаралась заснуть.

Она то спала, то просыпалась, то опять забывалась беспокойным сном. Ей нужен был покой. Хотелось забыть Ральфа, но он постоянно врывался в ее тревожные сны.

Наверное, ему отчаянно нужно, чтобы она держала язык за зубами насчет той ночи… Он во что бы то ни стало хочет жениться на бедняжке Мейбл, естественно, из-за ее поместья… Ей, Фанни, он ничего не может дать, хотя сам не знает, как сильно подчинил ее себе… А Мейбл? Что их связывает? Что бы ни связывало, это очень серьезно, если она не может уйти от него к любимому мужчине… Как Мейбл сказала? Есть другие соображения, которые делают ее свадьбу неизбежной… Имущество?..

Когда Фанни проснулась в очередной раз, комната тонула в темноте, если не считать лампы на столе, освещавшей угол и часть кухня с холодильником, газовой плитой и поцарапанной раковиной. Ральф спал в кресле. Спал тихо и спокойно, как младенец. Хотя Фанни не представляла, как можно спать в этом неудобном кресле с поломанным подлокотником.

Не раз она решала, что пора поменять мебель, но так и не поменяла. Деньги надо было вкладывать в бизнес, да и в ее квартирке все равно никто не бывал, кроме нее самой. А вот кресло надо было сменить…

Героическим усилием Фанни спустила ноги с кровати, стараясь не разбудить спящего. В неярком свете лампы он был так красив! У Фанни пересохло во рту от одного взгляда на него. Стоило ей на него посмотреть, как сердце начинало колотиться и дыхание прерывалось. Она торопливо отвернулась и потянулась за халатом, который оказался под кроватью. У нее закружилась голова, и комната поплыла перед глазами…

Ральф проснулся. В мгновение ока он оказался рядом с ней и поднял ее с пола.

— Зачем вы поднялись?! — закричал он.

Фанни прищурилась, чтобы сфокусировать взгляд. Ральф и вправду был в ярости и кричал на нее, хотя Фанни никак не могла понять почему. Потом он сказал:

— Если вам что-то надо, зовите меня.

Ясно?

Он так разозлился, что мог бы наверное и убить ее, с удивлением подумала Фанни, когда к ней вернулась относительная ясность мыслей.

— Мне надо в туалет, — покорно проговорила она. — И я не понимаю, как вы можете в этом мне помочь.

— Хорошо.

Ей показалось, что у него дрогнули в улыбке губы, но, возможно, она ошиблась. И хотя почувствовала себя гораздо лучше, когда он отпустил ее, все же дрожала и ноги у нее подкашивались, словно у ребенка, который только-только учится ходить. Фанни сделала шаг, другой… Он решительно обнял ее, и на сей раз она не стала сопротивляться. Фанни обхватила Ральфа за шею, ведь так ему легче ее нести. Она просто хочет ему помочь, и больше ничего.

— Что сказали ваши родители, когда увидели это убожество? — спросил он, неся ее по длинному коридору, освещенному одной-единственной неяркой лампочкой.

— Ничего особенного. — Она с удовольствием касалась пальцами его волос на шее. — С мамой, правда, едва не случилась истерика.

Папа, как обычно, покричал немного. Но я объяснила, что мне нужно как можно меньше тратить, потому что я вкладываю деньги в бизнес… Вы ведь понимаете, что деньги просто так не даются… А когда смогу, начну копить на приличное жилье. Больше они к этому не возвращались. Они знают, что я все равно сделаю по-своему. Папа, правда, предложил купить мне что-нибудь пристойное…

— А вы отказались? — сухо спросил Ральф.

— Конечно. Я должна сделать все сама, иначе просто перестану себя уважать.