Мальчик с собакой (№1) - Двое с «Летучего голландца»

— Без тебя вижу, что церковь, скажи лучше, как называется деревня при этой церкви?

Мальчик с минуту поразмыслил:

— Это не Чапелвейл!

Из машины вышел второй незнакомец, этот был в ярко-зеленом клетчатом костюме, с тонкими, будто карандашом наведенными усиками и припомаженными волосами, расчесанными на прямой пробор.

— Поехали, Хват, не связывайся с малявкой! Поехали! — закричал он своему спутнику.

Хват собрался было что-то крикнуть в ответ, но тут на ферме, находившейся чуть дальше по дороге, открылись ворота, и появился внушительного вида хозяин с загорелыми ручищами. Он воинственно направился к тому, кого называли Хватом, грозя ему толстым пальцем и на ходу закатывая рукава.

— Эй, вы! Оставьте моего сына в покое! Хват поспешил отступить.

— Да что я ему худого сделал? Просто спрашиваю, как проехать в Чапелвейл.

Мальчик кинулся к отцу и прижался к его ноге. Ферме]) взъерошил ему волосы и обратился к Хвату:

— Откуда Джорджи знать? Он же малый ребенок.

Хват попытался приятно улыбнуться, но ухмылка получилась кривая.

— Может, тогда ты, приятель, скажешь, где этот Чапелвейл?

Фермеру незнакомцы определенно не нравились. Он сжал кулаки:

— Какой я тебе приятель? Не знаю я ничего! Давай, отправляйся, езжай своей дорогой!

Хват с достоинством повернулся и зашагал обратно к машине, мотор которой еще работал. Но подойдя к автомобилю, он крикнул фермеру:

— Болван, деревенщина! Спорю, не знаешь, где у тебя собственный зад!

Фермер нагнулся и поднял с обочины камень. Хват затолкал своего задиристого компаньона в машину, прыгнул туда сам, и автомобиль, набирая скорость, понесся по дороге.

Хват сидел на шоферском месте. Причудливо одетый господин рядом с ним имел вполне соответствующую кличку — Чудила. На задних местах восседали тяжеловесный джентльмен с тупым выражением лица, именуемый Тумба, в тесном костюме, который был на три размера меньше, чем нужно, и в серебристо-сером цилиндре, сдвинутом на бритый затылок, а рядом с ним — Болтун, маленький, смахивающий на хорька человечек в домашнем сюртуке и в чересчур свободных для него полосатых брюках. На шее, там, где полагалось выглядывать рубашке или воротничку, у него был повязан некогда белый шелковый платок. Болтун обычно высмеивал всех и вся, вот и сейчас, едва они удалились на безопасное расстояние от метателя камней, он принялся глумиться над своим приятелем:

— Хи-хи-хи! Заблудились! А ведь я говорил! Верно, Хват? Хи-хи-хи!

Покрепче вцепившись руками в блестящий руль, Хват не отрывал взгляда от дороги.

— Заткни пасть, Болтун! А то дам по уху! Клянусь, двину!

Но угомонить Болтуна было непросто.

— А Хват говорит мне: «Зачем швырять деньги на поезд? Придержим денежки и украдем машину! Предоставьте все это мне! Я найду Чапелвейл». И когда же ты его найдешь? На будущей неделе? Хе… хе!

Тут Хват, не справившись с крутым поворотом, дал машине съехать под заросший травой откос, и все они повалились друг на друга. Он громко выругался от досады:

— Ты, Тумба, заткни ему глотку, двинь, как следует, этому пустомеле!

Тумба обхватил худую шею Болтуна громадной лапой, и тот беспомощно замер.

— Куда ему съездить, Хват? Дать в глаз?

— Нет, нет, не бейте, не трогайте меня! — заныл Болтун.

— Нет, ты у меня получишь! — грозно рявкнул Хват. — Тумба, съезди ему покрепче!

«Съездить» Тумба всегда предпочитал по носу. У Болтуна как раз нос был длинный и загнутый, так что Тумба съездил ему по носу от всей души. Болтун только пискнул и откинулся на спинку сиденья — из носа так и хлынула кровь. Он прижал к лицу грязный шелковый шарф.

— Дачем ды дак? Слобал дос! — загнусавил несчастный.

Тумбе нисколько не было жаль Болтуна, но и злых чувств к нему он не испытывал.

— Сделал, что Хват велел. Верно, Хват?

— Точно! — Хват не отрывал глаз от дороги. — Теперь, по крайней мере, он заткнется.

Чудила заметил мильный камень:

— Эй, Хват, на камне написано: «полмили до „Церковного прибежища“». Верно, это место впереди так называется.

Они въехали в деревню и остановились у почты. Хват вошел внутрь, узнать, как проехать в Чапелвейл, и вышел оттуда с приветливой, седой с серебряным отливом, старенькой служащей, она была готова им помочь.

— Чапелвейл, сэр? Господи, да еще ехать и ехать! Вы откуда путь держите?

Хват уже терял терпение, но старался говорить вежливо.

— Из Лондона, мэм. Ну, так где же Чапелвейл?

Старая леди грустно покачала головой.

— Я в Лондоне никогда не была, но слыхала, что это удивительный город: собор Святого Павла, Букингемский дворец… Как, наверно, хорошо жить в столице! Ее величество королеву Викторию вы когда-нибудь видели?

Чудила высунулся из автомобиля.

— Да сто раз, дорогуля! Только на той неделе встречались! Верно, Хват?

Хват ответил ему злобным взглядом, но поддержал компаньона, продолжая разговор:

— Да мы как раз и посланы ее королевским величеством, потому-то нам и надо срочно попасть в Чапелвейл. Так как насчет дороги? Куда нам ехать?

Почтмейстерша была рада-радешенька помочь королевским курьерам.

— Сейчас покажу. Поезжайте прямо по Верхней дороге, а внизу, когда дорога закончится, поверните налево. Это будет дорога в Большое Сатли, потом Сатли-на-Болоте. Дальше поверните направо и выедете к Ветчли-на-Пустоши. А оттуда… Хват сел в машину.

— Ну ладно, на месте спросим. Спасибо, мадам! Она заметила на заднем сиденье Болтуна и вскрикнула:

— Господи! У вашего друга весь нос в крови! С ним что-то случилось?

Хват спустил очки со лба на глаза.

— Нет, все в порядке, мэм. Он, знаете ли, плохо переносит быструю езду на автомобиле. А мы всю дорогу едем со скоростью двадцать пять миль в час. Вот у него кровь носом и пошла.

— Двадцать пять миль в час! — ахнула старушка. — Да как вы все живы-то остались! Подождите, я сейчас вынесу бедняге чистое полотенце и воды.

Она скользнула в здание почты. Хват, не слушая причитаний Болтуна, тронулся с места.

— Хват, ты что совсем озверел? Уже и попить нельзя! Споря друг с другом, они в облаках выхлопного газа протарахтели по булыжникам Верхней дороги.

— Забудь ты о питье! Не можем мы весь день здесь торчать!

— Из-за этого доса я истек кровью! Надо бодождать леди! Пусть бедя посмотрит!

— Заткнись, Болтун! А то я остановлю машину и двину тебе еще разок. Эй, Чудила, где она велела повернуть налево? В Сатли-на-Пустоши или — как его там — Ветчли-на-Болоте?

— Не знаю, я думал, ты ее слушаешь. Ну-ка, Тумба, перекинь нам один из сандвичей, что тебе жена дала в дорогу. Слышишь, Тумба!

— Она их для меня делала! Так что не разевайте пасть. Все равно я их уже прикончил. Оттого и пить хочу!

— Грязная свинья! Слыхал, Хват? Сожрал все пирожки, вот мешок с жиром!

— Заткнитесь, все трое! Не мешайте думать! Заткнитесь!

— Небось, думаешь, откуда тут забор взялся? Посреди дороги? Да потому что старуха тебе сказала, повернуть налево, а ты поворотил направо! Теперь надо назад ехать.

— Не поедет чертова машина назад! Не знаю, как ее поворачивать! Ну-ка, вылезайте все! Толкайте ее назад! Быстро, черт возьми!

Пока остальные рассматривали воск и яму, Эми с Беном внимательнейшим образом изучала один из подсвечников — от основания до верхушки. Приглядываясь к затейливой резьбе, Нед ткнулся носом во второй подсвечник. Тот упал и покатился с края дороги вниз по травянистому откосу. Лабрадор помчался за ним и схватил за верхушку. В это время Эйлин копалась в воске, а Алекс бросил ей помогать — он уже один раз перебирал всю эту кучу. И тут он увидел, что Нед тащит в зубах их драгоценную находку. Кинувшись к нему, мальчик схватил подсвечник за основание и попробовал вытащить его из пасти Лабрадора.

— Куда ты это тащишь? Нехороший пес, отдай мне! Пусти, Нед!

Но Лабрадор не желал разнимать зубы. Он уперся передними лапами в траву и тянул подсвечник из рук Алекса, а сам призывал Бена: «Вот упрямец! Эй, друг, прикажи ему отстать! Его дело искать в воске! Подсвечники — это наша задача! Скажи ему, Бен!» Бен повернулся посмотреть, что происходит, и увидел, как Алекс и Нед вырывают друг у друга подсвечник. Вдруг что-то хлопнуло, будто пробка из бутылки вылетела, и соперники бухнулись наземь — каждый со своей половиной подсвечника!

— Нашли! Мы нашли! — на вопли Бена и Алекса сбежались все.

Лабрадор отдал Бену верхнюю половину подсвечника, а сам сердито упрекнул хозяина: «Нашли? Это вы-то нашли? И не стыдно? Нашел я!»

Бен потрепал Неда по шее и ответил: «Ну, конечно, ты, дружище! Погоди, вернемся домой, скажу Уинни, чтобы угостила тебя на славу!»

Пес лизнул Бена в щеку: «Вот это другой разговор, приятель!»

Мистер Маккей заглянул в полую половину подсвечника, отнятого у Неда.

— Ага, ага, вот оно — крошечный бумажный свиток. Я бы смог его вынуть, будь у меня щипчики.

— Разрешите, я попробую, — сказала Эми.

Адвокат передал половину подсвечника ей. Запустив внутрь тонкий пальчик с крепким длинным ногтем, она быстро извлекла маленький свиток из тончайшей, почти прозрачной бумаги. Эми передала его старому моряку, тот осторожно расправил бумагу, остальные затаили дыхание.

Уилл склонился над плечом Джона и вгляделся в бумажку. Все услышали, как он разочарованно вздохнул:

— Никаких указаний, одни только маленькие черточки.

Вскоре сержант Паттерсон снова позвал их пить чай. Мистер Брейтуэйт всматривался в крошечный клочок бумаги, лежащий на конторке.

— Хм… хм… штришки и точки. Расположены э… э… довольно своеобразно… Хм!

Казалось, никакой связи между точками и штрихами нет.

Сержант, раздавая кружки, тоже бросил взгляд на листок.

— Какая-то неразбериха, друзья! Верно? Как вам кажется?

— Мне кажется, на этот раз перед нами, и правда, настоящая головоломка! — объявил Бен, не отрывая глаз от бумажки.

Глава 39

А тем временем мать Уилла с маленьким внуком после обеда отправилась к миссис Уинн. Старая леди, обеспокоенная долгим отсутствием Бена и его друзей, была весьма рада гостям. Они пили чай со сдобными пышками, при этом Уиллум решил сдобрить свою пышку земляничным вареньем. Весь перемазанный, он, сияя, восседал на ковре, но завидев Горация, ползком бросился за ним, пытаясь схватить кота липкими пальцами:

— Кис! Киса! Мяу!

Тут как раз подоспела и еще одна гостья — служанка Смизерсов — Хэтти Салливан.

Миссис Уинн поспешила долить чайник и стала подогревать пышки. Хэтти сразу взялась за дело — спасла Горация от липких объятий маленького Уиллума, и выставила кота в сад.

— А… а… а! Хочет мяу! Хочет кис! — упрямо протестовал Уиллум, пока Хэтти мокрой тряпкой оттирала от варенья его мордашку и руки.

Все три леди только что снова уселись за чай, как на дороге послышался топот копыт. Миссис Уинн в шутливом отчаянии воздела руки:

— Боже милостивый! Сегодня просто какое-то нашествие! Сейчас ввалится целая гурьба!

Но Хэтти видела, что на самом деле старая леди очень рада гостям, хотя был и не праздник.

— Сидите, сидите, миссис Уинн, я их встречу, — сказала служанка Смизерсов.

Миссис Уинн сделала попытку встать, но передумала.

— Спасибо, Хэтти! Боюсь только, мы все пышки съели. Но в шкафчике остался кекс данди[20] и булочки с корицей. Да, и поставьте, пожалуйста, чайник побольше!

Вытерев о дверной коврик грязные ботинки, Бен и вся компания вошли в комнату. Жена фермера с радостной улыбкой подхватила на руки Уиллума и принялась его тютюшкать.

— Ах ты, негодник! Вот уж не ожидала встретить тебя здесь!

Старая леди порозовела, и, когда она пожимала руку Бену, на щеках у нее играл бледный румянец.

— Как вас много, дружок! Ну что, есть успехи?

Юноша подмигнул Эми:

— Покажи миссис Уинн!

Эми торжественно водрузила на стол подсвечники.

— Сокровище от Святого Матфея: «И светодержцы под землей».

Миссис Уинн сжала руки, будто боясь притронуться к чудесной находке.

— Боже мой! Невероятно! Как они великолепны! Мистер Брейтуэйт поднял один из подсвечников и рукавом вытер с него след, оставшийся от пальцев.

— Э… э… действительно великолепны, мадам. Византийская работа… нда. Утраченный секрет мастерства… Хм… красота…

Мистер Маккей заложил руки назад, под фалды фрака, и прежде, чем начать свою речь, несколько раз обошел вокруг стола.

— Мадам, к сожалению, нам до сих пор не удалось найти документы, подтверждающие ваши права на землю. Сейчас в наших руках находятся три предмета, которые, по моим предположениям, были присланы сюда епископом Певерилом, состоявшем при дворе короля Эдуарда Третьего, — чаша, крест и подсвечники, предназначенные для украшения алтаря прежней церкви, на месте которой теперь Дом призрения. Но для нашего дела первостатейную важность имеют документы на землю. А их нет! Каждая новая находка давала нам указания, где искать следующую, — так мы и шли: от Луки к Иоанну, а от Иоанна к Матфею. Но к сожалению, должен сказать, что указание, обнаруженное нами в подсвечниках, совершенно неясно и слишком загадочно, неизвестно, как дальше продолжать поиски. Что весьма прискорбно, ибо крайний срок для нас — завтрашнее утро, — и мистер Маккей изрек в заключение: — Если к завтрашнему утру у нас не будет документов, Чапелвейл перейдет в руки заводчиков!

Миссис Уинн опустила чашку на стол.

— Где вы нашли эти подсвечники?

— Под землей, на заднем дворе полицейского участка, — ответил Алекс. — Констебль Джадмен не хотел нас пускать, но сержант Паттерсон разрешил провести раскопки. Даже сам помогал.

— Все из-за этих Смизерсов, — сказала Хэтти, вкатывая в гостиную передвижной столик с чашками и кексом. — А сержант Паттерсон хороший полицейский. Сам-то он где?

— Остался в участке, — ответил Алекс, откусывая большой кусок кекса. — Там как раз затарахтела машинка с кнопками.

— Ты имеешь в виду телеграф, — вмешалась его сестра. — Сержант обещал зайти сюда, как только примет телеграмму.

Матери Уилла все это было не интересно.

— Ладно, а где же ваше непонятное указание? Покажете вы его нам когда-нибудь?

— Вот оно, Сара, пожалуйста. Взгляните, может, что и придет в голову? — корабельный плотник вручил ей тонкий листок.

Мать Уилла прищурила глаза и рассматривала листок совсем недолго, а потом передала миссис Уинн.

— Точки да черточки, ничего не понять, — сказала она, и в это время в дверь постучался сержант.

Пока Хэтти наливала ему чай, Паттерсон вынул из кармана телеграмму.

— Только я собрался наведаться на станцию проверить, как там орудует Джадмен, и вдруг меня вызвал к себе мистер Толбот и дал телеграмму, полученную от почтмейстерши из «Церковного прибежища», а это от нас миль за пятьдесят. В телеграмме говорится, что сегодня рано утром через их деревню проследовали четыре королевских курьера. Похоже, что незадачливые путешественники заблудились. Но, во всяком случае, они быстро укатили, не дослушав объяснений, как проехать сюда. Мне это кажется подозрительным.

— Вы думаете, это как-то связано с нашей деревней?

Паттерсон складывал телеграмму, раздумывая, что ответить Уиллу.

— Понимаете, я уверен, что королева о нашей деревне и не слыхивала. Насколько мне известно, королевские курьеры в Чапелвейл испокон веку не заглядывали. А если б и решили их к нам послать, Лондон в первую очередь связался бы с полицейским участком, а не с почтой. Но меня из Лондона никто ни о чем не извещал. Ясно? — Он снова спрятал телеграмму в карман. — Не нравится мне все это. Пойду сейчас в деревню и разведаю, как идут дела.

— Можно и я с вами, сержант? — вскочил Бен, сразу насторожившийся, когда Паттерсон упомянул про Лондон. — Понимаете, Джон, мне надо кое о чем поговорить с сержантом. А вы все тут собрались такие головастые, что к моему возвращению загадка будет разгадана. Ручаюсь! Мистер Брейтуэйт, не давайте им лениться!

Старый ученый, растерянно заморгав, потеребил рукава, глядя вслед Бену, выходившему вместе с сержантом и Недом из гостиной.

— Что? Не давать лениться? Хм, хм… прекрасно, мои молодые друзья, хм!

Когда дверь за ушедшими закрылась, мать Уилла, которую так и распирало от любопытства, спросила:

— И где вы нашли этот листок, Уилл?

— В одном из подсвечников. А что?

— В котором?

— По-моему, в этом, — показала Эйлин.

— Нет, нет, в другом, — возразил Алекс. — Нед его слегка поцарапал зубами. Я заметил царапины, когда составлял половинки. Вот! — Он показал на неясный след на втором подсвечнике.

Миссис Уинн подлила себе чая.

— В этом-то и был спрятан листок, Джон?

— Да, да, в этом, мадам. Она отпила из чашки.

— А почему вы не заглянули в другой? Он разве не разнимается?

Благодушная Эйлин звонко рассмеялась:

— Ха-ха-ха! Вот умница, Уинни, а мы-то — тупоголовые — не удосужились пошевелить мозгами!

Джон и Уилл взялись за подсвечник с двух сторон и, словно дети рождественскую хлопушку, потянули каждый к себе. Подсвечник раскрылся так легко, что Уилл, потеряв равновесие, шлепнулся на спину, а Джон налетел на адвоката. Однако извиняться он не стал, не до того было, ибо все уставились на маленький бумажный свиток, вылетевший из подсвечника на пол.

Глава 40

Иметь дело с сержантом Паттерсоном было легко. Бен рассказал ему, как узнал о том, что гостья Смизерсов, Мод Боу, попросила отца снарядить из Лондона четырех вышибал, чтобы они припугнули миссис Уинн и заставили ее уехать из деревни.

Когда они приближались к площади, сержант, не глядя на Бена, спросил:

— А что же ты, парень, раньше не доложил мне об этих планах?

Юноша помолчал, хорошенько обдумывая ответ:

— Ну, я ведь не знал вас до сегодняшнего дня. А вот когда я услышал про эту телеграмму и про четырех курьеров из Лондона, я сразу решил, что лучше бы и вам знать о том, что мне известно, потому я с вами и пошел.

— Ну что ж, понятно, — кивнул сержант. — Надеюсь, ты не обидишься, если я спрошу, а как ты сам собирался с ними справиться? Если, конечно, все, что Хэтти сказала миссис Уинн, окажется правдой, а не пустыми сплетнями?

— О, я бы что-нибудь придумал, — сузил глаза Бен. — Не одно, так другое.

— А ты кому-нибудь еще говорил об этом? — сержант продолжал расспросы. — Ну, например, Джону или Уиллу?

— Нет, вам первому говорю.

— И ты собирался решить это дело в одиночку? — сержант не скрывал своего восхищения храбрым юношей.

Бен остановился и, широко раскрыв глаза, уставился на полицейского.

— Мы с Недом управились бы!

И в том, как большой черный пес прижался к ноге своего хозяина, и в решительном блеске голубых глаз юноши было что-то, столь убедительное, что сержант Паттерсон улыбнулся:

— Готов держать пари, что справились бы! Но теперь нас трое, и я представляю закон. У меня за плечами четыре года службы констеблем в Ист-Лондоне, и думаю, сынок, лучше тебе не отказываться от моей помощи, — Паттерсон протянул Бену руку, — идет?

— Согласен, сержант, — потряс его руку Бен. — А ты как считаешь, Нед?

К великому удивлению сержанта, черный Лабрадор подал ему лапу. Паттерсон крепко пожал ее и рассмеялся:

— Ха-ха-ха! Ну и умник же твой пес!

«И ты, сержант, тоже не дурак», — Неду пришелся по душе этот служитель закона.

На почте довольный почтмейстер Сет Толбот доложил им свежие новости:

— Только что поступило сообщение из Дрейкхэмп-тона. Видимо, эти четверо в автомобиле сами не знают, кто они такие. Расспрашивали у тамошнего почтмейстера, как проехать в Чапелвейл, и объяснили, что едут покупать скаковых лошадей. А когда отъезжали, чуть не задавили старичка, переходившего дорогу.

Сержант повернулся к Бену.

— Не сходишь ли вместо меня на железнодорожную станцию? А я хочу воспользоваться телеграфом, узнать у почтмейстера в Дрейкхэмптоне, как выглядят эти четверо и их автомобиль. А потом свяжусь с лондонской полицией и наведу справки об этих путешественниках.

Констебль Джадмен отлично справлялся с заданием. Не выпуская из рук велосипед, он неподвижно стоял перед объявлением «Разгрузка запрещается», которое сам и прицепил к платформе с грузом. Он заверил Бена, что покинет свой пост только по приказанию сержанта, и добавил:

— Передай сержанту, что, если потребуется, я простою здесь и день, и ночь!

Когда Бен с Недом вернулись на почту, сержант Паттерсон весь сиял. Лабрадор сообщил Бену свое мнение: «Наверно, я так же выгляжу, когда мне перепадает большая мозговая кость!»

Бен не мог удержаться от улыбки: «Точно так же».

Но сержант прервал их молчаливую беседу.

— Ну, парень, ты был прав! Это известные негодяи: Джордж Пирсон, он же Хват, Фредерик Ллойд — он же Чудила, Чарлз Хайланд по кличке Тумба и Эрик Уордл, прозванный Болтуном. Едут на автомобиле с номером БЛХ 98. Машину угнали вчера вечером в Лондоне у полковника Басби Хитса Симмонса из Южного Хэмпстеда.

Когда они возвращались с почты, сержант то похлопывал по спине Бена, то поглаживал голову пса, и походка у него стала бодрей.

— Да-да, эти молодчики не раз гостили в лондонских полицейских участках. Жулики, Бен! Отпетые преступники!

Бену приходилось идти вприпрыжку, чтобы угнаться за длинными ногами сержанта.

— Ну, что теперь будет, сержант? Паттерсон расправил плечи.

— Предлагаю создать комитет для встречи гостей. Мы обязаны оказать нашим лондонским друзьям теплый прием. Ха-ха, знал бы об этом констебль, он бы уже точил свой штык и чистил старую армейскую винтовку… Ладно… лучше пусть стережет груз на станции! Знаешь, Бен, что самое прекрасное в жизни? Охотничий азарт!

«Спроси его лучше, куда мы идем?» — уловил Бен вопрос Неда и тут же обратился к Паттерсону:

— А куда мы сейчас, сержант?

— К миссис Уинн, разумеется, хочется узнать, разгадали ли они ту загадку из подсвечника. Шагай быстрей, напарник!

На сердце у Бена полегчало, ведь на самом деле он плохо представлял себе, что делать с этими мошенниками. Конечно, вначале он напустил на себя беспечную уверенность, но делал это больше ради спокойствия старой леди. По правде говоря, он поступил, как типичный житель Чапелвейла: постарался не думать о лондонских негодяях, в надежде, что все это сплетни болтливой Хэтти. А теперь он благодарил судьбу за то, что рассказал все сержанту Паттерсону.

«Не слишком-то брани себя, хозяин, — бежал следом за Беном Лабрадор, — парень с собакой, конечно, не ровня четырем взрослым отпетым мерзавцам. А вот наш бравый полицейский шутя разделается с ними!»

Бен дернул Неда за хвост. «Прости, дружок, но тебе не надоело читать мои мысли?»

Лабрадор шутливо цапнул Бена за щиколотку. «А тебе мои? Скажите пожалуйста! Я не меньше тебя волнуюсь за наше дело. Так что — слава закону! Вот что я тебе скажу!»

В гостиной миссис Уинн они застали всю компанию, погруженную в глубокие размышления. Никто не отводил глаз от листка бумаги, который лежал на столе.

— Ага, что-то нашли? Верно? — с надеждой посмотрел Бен на Джона.

— Нашли, друг! Этот листок был спрятан во втором подсвечнике. Но что ты об этом скажешь?

Листок был почти чистый, только в одном углу виднелись два ряда мельчайших букв. Бен громко прочел:

«Будь сердцем добр, и чист и верен, как огонь. Пусть свет Святого Марка донесет мои слова, до тебя. Э. д. У.»

Сержант поднял листок и внимательно рассмотрел его.

— Хорошая, плотная бумага. Куда прочнее, чем тот клочок в первом подсвечнике. Вы пытались как-то сравнить эти листки?

Мистер Брейтуэйт положил первый тонкий листок на стол:

— Как раз… э… э… э… как раз собирались… да… да… именно так!

Адвокат и библиотекарь попытались соединить листочки. Следуя сыплющимся на них советам, они прикладывали их один к другому и так и сяк, во всевозможных комбинациях.

Но абсолютно ничего не получалось.

Уилл Драммонд сжал кулаки.

— Святой Марк! Слышишь ли ты нас! — в досаде вскричал он, крепко зажмурившись. — У нас у всех сердце доброе! Не откроешь ли ты нам, пока не поздно, свою тайну? А то Чапелвейлу конец!

— Уильям Драммонд, — сурово поджала губы его мать, — как можно выказывать такую непочтительность к ученикам Господа? Этак у тебя ничего не выйдет.

Бен почувствовал, что у него стало покалывать затылок, он понимал, что старушка права. Ему припомнилось другое время и другое место — далекое прошлое, когда один человек взроптал и стал упрекать небеса. Бен слишком хорошо помнил, что случилось потом.

Эйлин поспешно стаскивала со спины Лабрадора маленького Уиллума.

— Матушка права, Уилл! И вообще, я думаю, что в этой кухне слишком много поваров! Мужчины, вам что, больше делать нечего?

Тут сержанту Паттерсону пришла в голову хорошая мысль.

— Может быть, этой головоломкой займутся леди, а мистер Брейтуэйт им поможет? Я же пригласил бы мужчин пройти со мной в кухню — хочу обсудить с вами одно дельце.

Уинни украдкой улыбнулась, переглянувшись с Хэтти.

— Согласны, сержант. Не прихватите ли с собой посуду со стола? И можно ее заодно вымыть. Мы дадим вам знать, когда нам захочется еще чая.

Сержант приостановился в дверях:

— Точно, мадам! Бен, Алекс, несите посуду! Вы же тоже с нами, мужчинами.

— Пожалуйста, сэр! — вручила Эми брату чашку с блюдцем.

Алекс недовольно на нее посмотрел. Но во всяком случае, он был теперь причислен к разряду взрослых мужчин.

Начало смеркаться, и Хват вдруг резко затормозил, так что едущие в машине попадали вперед.

— Ну-ка, Чудила, дуй назад к указателю, мы его проскочили! Посмотри, что там написано, да пошевеливайся!

Чудила протер глаза, похлопал веками:

— Потише, Хват! Я только-только вздремнул.

— Я тебе вздремну, — погрозил ему кулаком Хват. — Давай, беги! Считалось, что ты наблюдаешь за дорогой!

Чудила, надувшись, поплелся по дороге обратно. Хват расстелил перед собой план Чапелвейла, который ему дал отец Мод Боу и, хотя почти совсем стемнело, силился его рассмотреть.

— Теперь уж, наверно, недалеко?

В ответ с заднего сиденья послышался мощный храп.

Хват сдернул с руки кожаную перчатку и принялся хлестать ею по обоим спящим.

— А ну просыпайтесь! Что вы дрыхнете? Один я глаз не закрываю!

От чугунных щек Тумбы перчатка так и отскакивала, но он все же открыл глаза:

— В чем дело? Приехали?

Болтун шмыгнул носом, вытер грязным рукавом верхнюю губу и, рассмотрев рукав, жалобно сказал:

— Из-за дебя, дос сдова в крови! За что ты бедя? Но его причитания были прерваны возвращением Чудилы, который снова прыгнул на свое место впереди и объявил:

— Там написано Хэдфорд. Это близко?

Хват начал водить грязным пальцем по плану:

— Хэдфорд, Хэдфорд, где же он? Сейчас увидим… Ха… ха… ха! Вот где!

В дальнем углу плана виднелась дорога, ведущая из Чапелвейла, она была помечена — «дорога в Хэдфорд». Хват с ужасом понял, что они забрались в самый удаленный от Чапелвейла пункт. Дорога в Хэдфорд проходила севернее Чапелвейла. А из Лондона самый краткий путь к деревне был с юга, где проселочная дорога шла параллельно железной. Однако Хват счел за благо не посвящать в положение дел остальных.

Вместо этого он похвалился:

— Вот видите! Ничего я не заблудился! Говорил же вам, что знаю дорогу!

Он продолжал крутить руль, считая, что молчание его спутников свидетельствует об их согласии. Однако вскоре Болтун, перекрывая шум мотора, заявил:

— Но ты-то хвастался, что мы за четыре часа доберемся. А мы все едем и едем с пяти утра!

— Ну да! — согласился Хват, который имел оправдания на все случаи жизни. — А вспомни, сколько нам пришлось останавливаться? То этот фермер задумал в нас камнями кидаться, то коровы дорогу загородили, а когда мы случайно повернули не к той деревне, вам еще пришлось толкать машину назад! И на почту мы заезжали — узнать дорогу. Вот это все нас и задержало, на это и время ушло.

Болтун грустно вздохнул:

— Хорошая была эта леди на почте. Воды собиралась мне дать. Хотел бы я сейчас выпить водички!

— А по мне, так лучше пива, — злобно хмыкнул Тумба. — И хороший бифштекс в придачу, да еще бы пирог с почками. Помираю с голоду! С утра только кусочек хлеба проглотил!

Болтун промокнул шарфом свой многострадальный нос.

— Я просто подыхаю! За бсю дорогу ди разу де остадобились перекусить.

Темнело все больше. Хват наехал на ветку, валявшуюся посреди дороги, и заскрипел от злости зубами.

— Заткнитесь вы, обжоры! Только и думаете, как брюхо набить! Еще одно слово, Болтун, и я остановлю машину, а из тебя самого сделаю сандвич! Как ты на это смотришь?

— Ух!

Хват не сообразил, что это ухнула сова, и продолжал:

— Вот тебе и ух! Так что закрой пасть!

— Да я дабно болчу.

— И хорошо, не распускай слюни. Ага! Вот впереди какие-то огни.

— Это, верно, Хэдфорд, — воскликнул Тумба. — Может, разживемся там какой-нибудь добычей?

— Разживемся, если остановимся, — отозвался Хват, не отводя глаз от дороги. — Но мы останавливаться там не станем. Клянусь, дочка мистера Боу уже не может взять в толк, куда мы задевались.

— А… эта та маленькая «мисс — задери нос», — скривился Болтун. — Папочка велел вам сделать то, папочка велел вам сделать это… И смотрит на тебя так, будто наступила на что-то скверное.

Хват фыркнул:

— Пусть смотрит, как хочет, пока ее папочка нам деньги платит. Пять гиней каждому за то, что припугнем какую-то старушонку, выгоним ее из собственного дома. Неплохая плата за такую ерунду.

Урчанье в животе Тумбы заглушило даже рев мотора. Он печально погладил живот.

— Плевать на пять гиней! Сейчас я бы на все пошел ради кулька рыбы с жареной картошкой с солью и уксусом.

— Толстый ублюдок! Ни о чем, кроме обжорства, думать не можешь!

Но и это утверждение заглушил новый приступ урчанья в животе Тумбы. Он скорбно смотрел на проносящиеся мимо поля.