Если бы знать

– Везу миссис Кейхилл к врачу, – ответил Ник и отодвинул его плечом.

Марла попыталась высвободиться из его объятий и встать на ноги, но Ник держал ее крепко.

– А мистер Кейхилл об этом знает? – подозрительно осведомился Ларе.

– Надеюсь, узнает, – резко ответил Ник. Глаза его сверкали, на лице застыла маска холодной ярости. – Надеюсь, кто-нибудь из вас наберется духу доложить этому ублюдку, что я везу его жену в больницу.

– Отпусти! Я могу идти сама, – бормотала Марла, хоть и подозревала, что ослабевшие ноги ее не удержат, а затуманенный мозг не сможет подсказать дорогу.

– Что-то не похоже.

– Нет, правда!

Но в следующий миг голова ее бессильно упала ему на плечо.

– Я... я не вернусь в больницу.

– Думаю, настало время обратиться к другому доктору.

От свежего воздуха в голове у Марлы немного прояснилось. Ник усадил ее в «Додж», достал из кармана ее домашние туфли и поставил на пол.

– И не спорь!– приказал он, захлопывая дверь.

– Я думала, что имею право сама принимать решения, – слабо возразила Марла, приоткрывая окно, чтобы впустить в машину свежий морозный воздух.

В этот миг послышался рев мотора, и из тумана вынырнул «Ягуар» Алекса.

– Так я и знала, – пробормотала она, глядя, как Алекс с перекошенным от ярости лицом выскакивает из машины, бросает окурок в грязь и спешит к «Доджу».

– Что здесь происходит? – взревел он.

Ник стоял у пикапа, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Он молчал.

– Что это ты делаешь, черт тебя побери? – бушевал Алекс.

– Везу твою жену к врачу.

– Незачем. Фил уже едет.

– Едет? – недоверчиво повторил Ник. – Ты вызвал его сюда?

– Да, сюда, а что такое с Марлой? – Алекс хотел обойти машину, но Ник схватил его за руку и заставил остановиться.

– Ничего такого, чего не могли бы исправить приличный врач и лекарства.

Алекс вырвал руку. Ноздри его раздувались от гнева.

– Фил – хороший врач!

– Черта с два! Это он травит ее таблетками! Это его вина!

– Нет, моя! – гневно ответил Алекс. – Я хотел, чтобы Марла отдохнула. Перестала изводить себя. Фил только исполнил мою просьбу.

– Тебе не кажется, что такие решения Марла должна принимать сама?

– Может быть, но сейчас она, прости, за себя не отвечает. Ты вспомни, что она рассказывала – как ей примерещился незнакомец в спальне! Нет, ей нужно отдохнуть и прийти в себя. Я позвонил Филу, он выпишет другой рецепт, и наутро в голове у нее прояснится.

– Лучше помолись, чтобы так и вышло! – прорычал Ник.

– А иначе что? Ник, не надо мне угрожать. Я сделал ошибку. Но теперь все позади. – Обойдя брата, он подошел к машине с другой стороны. – Послушай, Марла, извини. Ты слышала мои слова. Я совершил ошибку.

– И очень большую, – ответила она, взглянув ему в глаза. Ярость вспыхнула в ее мозгу, разгоняя остатки дурмана.

– Я же извинился! Фил сейчас будет здесь. Осмотрит тебя, отменит успокоительное. Доверься мне, дорогая.

«Никогда! – мысленно ответила Марла. – Никогда, пока жива, тебе не доверюсь!»

В этот миг в воротах показался «Кадиллак» с Филом Робертсоном за рулем.

Ник сразу же обернулся на доктора с обвинениями:

– Так это вы выписали Марле рецепт по указке ее мужа?

Алекс схватил брата за рукав.

– Погоди, Ник, что ж ты так сразу за глотку.

Марла сунула ноги в тапочки, открыла дверь и выскользнула наружу. Каждое движение давалось ей с огромным усилием.

– Я хочу знать, откуда эта сонливость, туман в голове, почему я никак не могу толком проснуться?

– Надо было вызвать меня раньше. – Фил Робертсон поджал губы.

– Сколько прошло с тех пор, как я была в клинике? – спросила Марла.

– Пять дней. – Доктор поправил воротник.

– Пять дней. – не веря своим ушам, прошептала она.

– Пойдемте в дом, я вас осмотрю и выпишу какое-нибудь другое болеутоляющее, которое не вызовет сонливости и потери ориентации.

– Мне ничего не нужно, – твердо ответила Марла.

В этом доме что-то нечисто, и, чтобы во всем разобраться, ей необходима трезвая голова! Нельзя же все время ждать помощи от Ника!

– Со мной все будет в порядке и без таблеток. Алекс по-хозяйски обнял ее за плечи.

– Лучше послушайся Фила. Доктор медицины здесь он, а не ты.

Марла стряхнула его руку.

– Нет уж, спасибо! – Заныла челюсть – видимо, действие лекарства прекращалось. – Я взрослая женщина и сама буду решать, что делать с собой и со своим телом!

– Я же заботился о тебе, – вздохнул Алекс.

Но в глазах его не было тепла, а рука непроизвольно сжалась в кулак. Заметив, что Марла на нее смотрит, Алекс быстро сунул руку в карман.

– Да неужели? Что-то не верится! Запомни раз и навсегда: прекрати обращаться со мной, словно с тепличным цветком!

Она сбросила пальто Ника – тот подхватил его на лету – и в одной пижаме и тапочках двинулась к дому. С каждым шагом, казалось, у нее прибавлялось сил.

Не без труда взобравшись по ступеням, она обернулась. Один взгляд на троицу у машины сказал ей все, что Марла хотела знать. Алекс, кусая губы от ярости, шарил по карманам в поисках сигарет. Фил Робертсон озабоченно качал головой. А Ник смотрел ей вслед, и в синих глазах его бушевал все тот же неукротимый огонь, что поразил ее и в их самую первую встречу.

Вот единственный человек, которому она может доверять.

Никогда в жизни Ник не заводил романов с замужними женщинами. Ему такое и на ум не приходило. А сейчас он лежал на кровати, смотрел в потолок и изо всех сил старался выкинуть из головы Марлу. Напрасно. Она являлась ему в самых соблазнительных образах, от которых ныло в паху и на лбу выступала испарина. В доме царила тишина; должно быть, все уже спали. Ник перевернулся на бок и приказал себе думать о чем-нибудь другом. О чем угодно, только не о глазах Марлы – двух зеленых омутах, влекущих в сладкую глубину.

Она совсем рядом. В соседней комнате. Но она – жена Алекса!

От их брака осталось одно название. Он не обращает на нее внимания. Она его даже не помнит. «Марла хочет тебя, Ник, а ты ее, – настойчиво шептал голос. – Вставай. Загляни к ней».

В одних джинсах – ни рубашку, ни ботинки Ник надевать не стал – он выскользнул в слабо освещенный холл, подошел к дверям спальни, положил руку на ручку двери и вдруг остановился. «Что он ей скажет? Что сделает? Ничего. Ему там делать нечего».

Он постоял перед закрытой дверью и спустился в бар. Чего будет стоить эта вспышка похоти? Разбитого брака? Детей, вынужденных расти в неполной семье? Марла ни за что не захочет ехать с ним в Орегон. Впрочем, теперь Ник и сам не знал, хочет ли возвращаться. Он желал одного. Поцеловать ее. Прикоснуться к ней. Вновь испытать головокружительное чувство близости, связавшее их пятнадцать лет назад.

«Признайся – еще ты хочешь насолить Алексу. Взять над ним верх. Тебе не нравится, как он с ней обращается, и ты так и не смирился с тем, что она бросила тебя ради брата».

Он опрокинул в себя спиртное, утер рот рукой и поспешил наверх. Какой же он идиот! Ник уже входил к себе в комнату, когда дверь спальни Марлы приотворилась, и она показалась на пороге.

– Ник! – прошептала она. – Ты меня напугал до полусмерти!

– Извини. Не мог заснуть.

– Мне тоже не спится. Я думала, это Сисси встала.

– А это я. Извини, если разочаровал.

– Нет-нет, что ты. Смутившись, Марла попятилась.

Как же она хороша, думал Ник, с растрепанными волосами и глазами, затуманенными сном!

– Я... я хотела с тобой поговорить, – произнесла она. Ник с трудом оторвал взгляд от треугольного выреза ее пижамы, где билась голубая жилка и выступали под кожей хрупкие ключицы.

– Пойдем выпьем. Там, внизу, полный бар.

– При моей диете только и пить! – рассмеялась Марла, ослепив его сиянием улыбки. – Подожди минутку, надену халат.

Ее не было каких-то полминуты, но за это время Ник успел обругать себя десятком горьких, но справедливых слов. Что он за кретин! Сам лезет в петлю!

Но, когда Марла вновь появилась на пороге, у Ника не хватило духу остановиться. Легкий запах ее духов вскружил ему голову, и он послушно повел ее вниз, в гостиную. По старинным оконным стеклам устало стучал дождь. Ник подбросил дров в затухающий камин и налил себе выпить. Марла стояла у потрескивающего огня, нервно теребя пояс халата.

Комната, освещенная только языками пламени, словно бы уменьшилась в размерах.

– Точно ничего не хочешь? – спросил Ник, опуская в свой пузатый стакан несколько кубиков льда.

Марла кивнула, не поднимая глаз.

– Может быть, бренди. Только совсем немного.

Он улыбнулся и плеснул в хрустальный бокал несколько капель янтарной жидкости.

– За лучшие дни!

Ник заметил, что синяки у нее на лице почти исчезли, а шрам на голове едва виден. Волосы цвета красного дерева обрамляли лицо короткими пушистыми волнами.

– Так о чем ты хотела поговорить?

– Я хочу знать, что произошло за эти пять дней, пока я была не в себе. Я почти ничего не помню. Кто-нибудь связался с семьей Пэм?

– Насколько мне известно, нет. Впрочем, я теперь целыми днями сижу в офисе, зарывшись в документы.

– И что, обнаружил что-нибудь?

– Если Алекс не возьмется за ум, «Кейхилл Лимитед» пойдет ко дну.

– Такая огромная корпорация? – удивилась Марла. Приоткрыв губы, она сделала еще глоток. Ник не отрывал от нее глаз.

– Не такая уж большая по нынешним временам. И вся в одних руках.

– Ее можно спасти?

– Думаю, да. Если сильно урезать расходы. Не знаю, согласится ли на это Алекс.

– Он все время работает. – Марла подошла к окну: за ним расстилался город, залитый мертвым неоновым пламенем. – Бегает с одной встречи на другую.

– Тебе его не хватает? – спросил Ник. Поколебавшись, Марла покачала головой.

– Стыдно признаться, но нет. Я не чувствую к нему никакой привязанности. – Она стояла к нему спиной, но Ник заметил, что шея ее порозовела при этом признании. – Не знаю, почему.

– Алекс – не легкий человек.

– Ты тоже, – заметила она, бросив на него взгляд через плечо.

Едва ли она стремилась его соблазнить, но взгляд получился соблазнительным. Ворот халата распахнулся, обнажив место, где нежная шея переходит в плечо. Как ему хотелось поцеловать ее там!

– Откуда тебе знать? Ты же не помнишь.

– Женская интуиция, – ответила она. – В тебе есть что-то настораживающее. Какое-то внутреннее беспокойство. Чувствуется, что ты не довольствуешься малым. Не останавливаешься на достигнутом. Не стремишься осесть на одном месте. И всегда получаешь то, что хочешь.

– Не всегда.

– Нет, всегда.

– Я хочу тебя.

Марла опустила голову, уставившись в пол. Ник видел, как напряглась ее спина под халатом.

– Но ты мне даже не доверяешь.

– С чего ты взяла? – ответил он и шагнул ближе, тут же прокляв себя за это.

Он поклялся, что никогда больше не поддастся ее чарам, не подпустит ее к себе. Но шло время, и с каждым днем Ника все сильнее влекло к ней желание и жгучий интерес. Снова и снова он предупреждал себя – и все же не было смысла скрывать истину: ничего он так не хотел, как касаться ее, целовать, ласкать, раз за разом погружаться в ее женственную глубину.

– Я так сильно тебя обидела тогда, много лет назад? – спросила Марла, не отводя взгляда от барабанящих по стеклу дождевых капель.

– Я сам был виноват.

– Но наказываешь меня.

– Как?

– Держишься на расстоянии.

Она по-прежнему не оборачивалась. Поставив бокал на подоконник, смотрела на струи воды на стекле так, словно умрет, если хоть на миг обернется.

– Из чувства самосохранения. Основной инстинкт. «Но ты пробуждаешь во мне и иные инстинкты», – мысленно добавила она.

Он подошел так близко, что ощущал ее запах, видел волоски на шее, мог коснуться ее.

– Ты спас мне жизнь, – прошептала она, задыхаясь от волнения, словно почувствовала, как он близок ей, поняла, что их разделяют лишь несколько дюймов. Лавандовый запах ее духов дразнил его, напоминал, как давно Ник не был с женщиной.

– Спас жизнь? Может быть. А быть может, и нет.

Я делал лишь то, что должен был делать. Не превращай меня в героя, ладно? Поверь, я вовсе не герой.

– Ты только и делаешь, что всех вокруг убеждаешь, что ты не герой.

– Это нетрудно, – откликнулся Ник.

Зная, что совершает большую ошибку, он протянул руку и погладил отросшие рыжие волосы. Марла вздрогнула, судорожно втянула в себя воздух, но не попыталась отстраниться.

Пламя играло в ее волосах, золотило кожу, придавало невинно-розовому халату теплый, сочный персиковый оттенок. Ник сомкнул руки на ее плечах. Марла прильнула к нему, и он, склонившись, поцеловал ее в шею. Желание горячей волной пробежало по телу, смыло все мысли и чувства, кроме чувственного наслаждения. Горячего. Влажного. Распутно-порочного. Запретного.

– Ник! – прошептала она едва слышно.

Ник понимал, что зашел слишком далеко, но остановиться уже не мог. Он целовал ее шею, упиваясь ароматом теплой кожи, он потянул вниз ворот и пробежал языком по ее плечу. Марла вздрогнула. Обхватив ее за талию, Ник дернул за пояс халата.

Марла чувствовала жар его желания. Она выгнулась, крепче прижимаясь к нему, и, подняв руку над головой, запустила пальцы ему в волосы. Теперь Ник целовал ее руку от плеча до кончиков пальцев, и каждое прикосновение его губ рассылало по ее телу огненные стрелы. Она забыла, что обещала себе не поддаваться его сексуальности; забыла, что любовь к нему не принесет ничего, кроме сердечной боли, что страсть к нему разрушит ее жизнь.

Пояс поддался усилиям Ника. Халат распахнулся, открыв новое препятствие.

Ник едва не застонал от разочарования и принялся нетерпеливо расстегивать пижаму. Марла напряглась, ощутив прикосновения его пальцев. Склонив голову, он не переставал жадно целовать ее в плечо.

В глубине ее существа рождалась сладкая боль желания. Пижама распахнулась и сползла с плеч вслед за халатом. Теперь Ник покусывал ее ухо; плечом Марла ощущала поросль у него на груди, а бедром – его возбужденную плоть.

Она застонала, когда руки его легли ей на грудь и большие пальцы начали игру с сосками.

Все тело ее горело, как свечка, кожу увлажнял пот, пульс несся вскачь, словно обезумевший конь.

– Марла... боже мой, Марла... я не... не хочу...

Она не могла да и не хотела сдерживаться – она невольно отвечала на его ласки, все теснее прижимаясь к нему. Два голоса – голос страсти и голос разума – затеяли спор, в котором не могло быть победителя.

«Боже правый! Ты замужем! Но этот брак давне превратился в пародию. Но я хочу этого человека, чувствую с ним связь, только он в силах удовлетворигь мою жажду.»

Ник опустил руку, скользнув по гладкой ткани, и начал ласкать ее. Сквозь тонкую ткань он поглаживал, ласкал средоточие огня, охватившего Марлу. Все тело ее дрожало от желания, а где-то в его глубине пульсировала неотступная сладкая боль.

Губы его коснулись ее шеи – и воля окончательно покинула ее. Откинув голову, Марла позволила ему целовать себя. Сердце ее выбивало рваный джазовый ритм, дыхание вырывалось из груди короткими, неровными всхлипами. Она хотела его – хотела повернуться, накрыть ладонями его плоские тугие соски, ощутить, как вздымаются на груди сильные мускулы. Отчаянно желала познать жаркую тайну близости тел.

Ей представился Ник – обнаженный, нависающий над ней. Вот она раздвигает ноги, и он входит в нее... еще раз... и еще... о боже...

– Марла! – прозвучал над ухом хриплый от желания шепот. – Это неправильно... я... мы... я не должен.

Она не могла думать, не могла дышать. Капли пота стекали по спине, увлажняя разгоряченную кожу. Его губы, его поцелуи, повернуться, поцеловать в ответ, расстегнуть ширинку.

Где-то рядом скрипнула и с тихим щелчком закрылась дверь. Ник замер.

В тот же миг к Марле вернулся рассудок. Боже правый, что она делает?

Ник отдернул руки, словно от раскаленного металла. Халат и пижама полетели на пол; Марла торопливо подхватила их.

– Черт! – пробормотал Ник и бесшумно метнулся к дверям.

В ночной тишине негромко загудел лифт.

Марла сунула руки в рукава пижамы, накинула халат, немного повозилась с пуговицами и, отчаявшись, туго затянула пояс. Как она оправдается? Чем объяснит растрепанные волосы, раскрасневшееся лицо, беспорядок в одежде, желание, которое – в этом она не сомневалась – ярким пламенем светится в глазах? О чем она только думала? Как могла поддаться запретному, смертельно опасному искушению?

Ник шагнул к ней, схватил за руку и потянул за собой в нишу подле окна. Подняв на нее глаза, приложил палец к губам.

Сердце ее стучало молотом, в мозгу крутился вихрь беспорядочных мыслей. Что, если их застанут, как она объяснит свои чувства к Нику дочери или свекрови, или мужу?

«Блудница. Иезавель. Распутница». Бог знает из каких глубин памяти выплыли эти слова; но они преследовали ее и жгли ей душу.

Лифт остановился в гараже. Сквозь оглушительный стук сердца Марла расслышала гудение открывающейся двери и урчание мотора.

– Алекс, – прошептал ей на ухо Ник и потянул ее за собой к окну.

Там, в густой пелене дождя, сверкнули и пропали за воротами фары «Ягуара».

– Куда он? – спросила она.

– Должно быть, на встречу с кем-то.

– С кем?

– Не знаю. Но явно не на благотворительное собрание. Добрые дела после полуночи не делаются.

– И мы только что подтвердили эту народную мудрость, – сухо заметила Марла.

Она страшно злилась на себя. Как можно быть такой дурой – без борьбы поддаться самому примитивному из желаний?

– Я иду спать. – Поколебавшись, Марла добавила: – Одна.

Она направилась к дверям, но Ник схватил ее за руку.

– Марла, я не собираюсь извиняться, – с вызовом проговорил он.

Марла вздернула подбородок.

– Отлично. Я тоже.

И торопливо, пока из уст не вырвалось что-нибудь такое, о чем она после пожалеет, взбежала по лестнице наверх, в свое роскошное и бесконечно холодное убежище.

«Шлюха! Дешевая, грязная шлюха!»

Ливень колотил по непокрытой голове убийцы, затуманивал стекла очков, но он не отрывал глаз от окна, где заметил любовников. Мужчина, чье лицо скрывала тень, стоял позади нее, целовал, ласкал. Сквозь залитое дождем стекло многого не разгладишь: и все же он видел, как мужчина раздел ее и принялся ласкать грудь, а другой рукой скользнул между ног. От этого зрелища у убийцы болезненно заныло в паху. Скоро, говорил он себе, скоро он займет место счастливчика за окном. Скоро сожмет в ладонях эти чудные груди.

– Погоди, детка! Скоро... скоро... – шептал он.

Распахнулась дверь гаража, и убийца торопливо выбежал на улицу. Холодные капли дождя стекали по шее. «Ничего, – шептал он себе, – придет и мое время!»

Он облизнул губы.

Скоро. Уже скоро.

Глава 13

Первой мыслью Марлы, едва она проснулась на следующее утро, было: «Я едва не улеглась с ним в постель!»

– Черт побери! – Она со всей силы ударила кулаком по матрасу. – Что со мной такое?

Стоило вспомнить жар его дыхания – и в горле у нее пересохло.

– Дура, дура, дура! – обругала себя Марла и, откинув одеяло, поспешила в ванную.

Она торопливо сорвала с себя одежду – ах, вырвать бы из сердца с такой же легкостью эротические образы! Но и под пульсирующей струей душа в быстро запотевающей кабинке ей вспоминалось одно – прикосновение мужских пальцев к затвердевшим соскам, мягкое трение ткани о пылающее, словно в лихорадке, тело.

– Хватит! – прикрикнула она на себя и пустила холодную воду, чтобы изгнать из головы распутные мысли.

Господи боже, похоже, она вот-вот свихнется, точнее, станет еще ненормальнее, чем была.

– Если такое возможно, – пробормотала Марла и, выключив душ, принялась энергично растираться полотенцем.

Но не помог и холодный душ – ей по-прежнему мерещился Ник. Обнаженный, мускулистый живот, низко сидящие на бедрах джинсы, вздувшаяся ширинка. Проклиная себя за слабость, Марла натянула джинсы и свитер, втерла в стриженые волосы немного мусса, торопливо подкрасила губы и глаза. В душе ее кипели противоречивые чувства – потрясение и стыд странным образом соседствовали с проблесками радости и крупицами надежды. Гордость приказывала ей бороться с влечением к Нику, но в глубине души Марла понимала, что битва уже проиграна.

Как забыть сладость его губ, жар его прикосновений? Как забыть, с какой самозабвенной страстью она отвечала ему?

Боже, о чем она только думает? Марла хмуро взглянула на свое отражение и провела рукой по волосам.

Женщина в зеркале озорно блеснула зелеными глазами. Марлу это привело в бешенство.

– У тебя куча проблем! Куча! Просто нет времени на всякую романтическую ерунду!

И все же, выходя из спальни, Марла не переставала спрашивать себя, со всеми ли она похотлива и распутна – или только с Ником?

«Дело в том, что ты... ну... интересовалась другими мужчинами», – эхом отозвалось в ее мозгу признание Алекса.

– Не думай об этом, – сказала она себе. – Займись более неотложными делами.

В первый раз после возвращения к жизни Марла чувствовала себя по-настоящему живой. Полной сил. Ей не терпелось взять быка за рога и выяснить наконец, что произошло в ночь катастрофы, что происходит сейчас, почему, черт побери, в собственном доме она чувствует себя то ли нежеланной гостьей, то ли пленницей! Подумать только, сколько времени потеряно зря – из-за того, что Алекс по собственной прихоти взял и вычеркнул из ее жизни пять дней!

Да, но это не причина, чтобы у него за спиной заводить шашни с его братом.

Нет, сказала себе Марла. Ее чувства к Нику – одно, а к Алексу – совсем другое. На Алекса она просто зла как черт. Пять дней! Почти неделя! Ему, видите ли, показалось, что так будет лучше! Он, оказывается, ради нее старался!

Так она и поверила.

Заныла челюсть, напоминая, что Марла еще не до конца поправилась. Но нет, она не позволит какой-то дурацкой боли собой командовать! Марла приняла пару таблеток аспирина и вышла на кухню выпить кофе – как раз вовремя, чтобы застать Сисси и пожелать ей успехов в школе.

Алекс, как сообщила ей Кармен, уже уехал на работу. А может быть, и не возвращался? Куда он ездил ночью? С кем встречался? Почему выскользнул из дома тайком, как вор?

Что ж, она все выяснит. Прежде чем начинать открытую борьбу, стоит провести небольшое расследование. Трудно сказать почему, но Марла не сомневалась, что ей уже приходилось заниматься чем-то подобным. Так или иначе, с нее хватит! Ее уже тошнит от роли беспомощной жертвы, бедной больной домохозяйки, не помнящей собственного имени!

Алекс что-то от нее скрывает. И будь она проклята, если не выяснит, что!

– А Ник? – спросила она у Кармен, прислонившись к дверному косяку и наблюдая, как толстенная улыбчивая повариха по имени Эльза режет мясо для маринада.

– Тоже уехал рано утром. А миссис Юджинию Ларс увез на заседание совета директоров в Кейхилл-хаусе. – Кармен весело блеснула карими глазами. – Не очень-то ей по душе вставать в такую рань!

– Еще бы!

Допив кофе, Марла поднялась в детскую. Фиона как раз вынимала малыша из кроватки.

– Дайте-ка я займусь нашим красавчиком! – предложила Марла.

Накормив и перепеленав малыша под бдительным взглядом няни, она снова заговорила:

– Сегодня до обеда можете отдохнуть. Я хочу провести немного времени с сыном. Не возражаете? – улыбнулась Марла.

– А чего ж возражать? Мамаша-то вы!

– Вот именно.

– Я долго не задержусь! – радостно пообещала девушка, уже предвкушая свободное утро.

Марла выкупала сына в ванночке, осторожно проводя губкой по его тельцу. Джеймс радостно ворковал и бил по воде крошечными ножонками. «Какое же это счастье, – думала Марла, – держать его на руках, прижимать к себе, играть с этим маленьким чудом.»

– Ты самый чудесный малыш на свете, – прошептала она и пощекотала ему животик. – Пусть даже отец твой – порядочная свинья.

Малыш улыбнулся и помахал ручкой, словно понял ее слова. У Марлы дрогнуло сердце. Почему она не может довольствоваться тем, что есть, – вести блестящую жизнь, которой позавидовали бы тысячи женщин, принимать мужа таким, как он есть, наслаждаться детьми?

Вздохнув, она вытерла Джеймса, обработала детской присыпкой складочки на крохотном тельце и натянула на малыша голубую пижаму, из которой он на глазах вырастал.

– Какой ты у меня большой мальчик! – проговорила она и, подхватив сына на руки, понесла вниз, в гостиную.

В доме стояла тишина. Все, кроме слуг, разошлись по своим делам, и у Марлы появилась возможность кое-что сделать. Положив малыша в манеж, она прежде всего направилась к телефону.

Через несколько секунд ее соединили с городской полицией Сан-Франциско. Однако диспетчер сказал, что детектива Патерно сейчас нет на месте, и предложил оставить для него сообщение. Марла попросила детектива перезвонить ей, повесила трубку и набрала номер университета в Санта-Крус.

– Мне очень жаль, – ответил ей вежливый женский голос на другом конце провода, – но среди наших студентов нет никого по фамилии Делакруа.

Так. Марла забарабанила пальцами по подлокотнику. Джеймс ворковал в манеже, ничего еще не ведая о людских тревогах и разочарованиях.

– Может быть, Джули Делакруа зарегистрирована у вас под другой фамилией? – – спросила Марла, отчаянно пытаясь вызвать в памяти хоть что-нибудь о Памеле Делакруа и ее дочери.

– Ничем не могу вам помочь. Если и так, я не вправе разглашать такую информацию.

Марла задала еще несколько вопросов и повесила трубку, так ничего и не добившись. Тупик. Что дальше? Она взглянула на запястье, чтобы узнать, сколько времени и тут в первый раз сообразила, что на ней нет часов.

Странно, ей казалось, что она всегда носила часы. Надо пойти поискать наверху. Наверняка в шкатулке с драгоценностями найдутся какие-нибудь часики.

Подхватив малыша, Марла поднялась в спальню и принялась рыться в шкатулке, среди серег и браслетов. Действительно, часы нашлись. Нашлось и кое-что еще. Между жемчужными серьгами и серебряным браслетом лежало, подмигивая гранями кроваво-красного камня, массивное золотое кольцо.

– Не может быть! – Марла положила сына на кровать и взвесила кольцо на руке.

Она перебирала эту шкатулку уже сотню раз. Не заметить кольца, нет, это невозможно!

Марла надела кольцо на правую руку. Тяжелое, непривычное, оно тут же соскользнуло с пальца.

«Ничего удивительного, – сказала она себе. – После аварии ты сильно похудела. Заметила, что вся одежда в гардеробной велика тебе почти на целый размер?

Но этому есть и другое объяснение. Может быть, одежда, кольцо, часы – все это не мое».

Она взглянула в зеркало. Оттуда смотрела на нее бледная женщина с короткой стрижкой, высокими скулами и зелеными глазами, Синяки прошли, и ничто, кроме подживающих царапин на губах, не напоминало о том, что ей пришлось перенести. Марла не сомневалась – это ее лицо. А Джеймс – ее сын. Но вот все остальное не складывалось. Она не сомневалась, что никогда прежде не носила кольца с рубином – но в то же время смутное, саднящее ощущение в глубине сознания подсказывало, что кольцо ей не совсем незнакомо.

«Я видела его на ком-то другом! Но на ком?» Она напрягла память, но безуспешно.

Марла просмотрела содержимое шкатулки. Большинство украшений здесь были вполне обычны – такие можно купить в любом магазине – но вот кольцо... Она интуитивно чувствовала, что оно стоит целого состояния.

Почему она держала его здесь?

Дурочка! Тебе его подложили! Кто-то услышал, что ты обеспокоена пропажей кольца, и потихоньку положил его в шкатулку. Или обратился к тому, у кого было кольцо, и попросил вернуть. Потому что кто-то старается свести тебя с ума или хочет, чтобы ты прекратила задавать вопросы.

Но почему?

Она небрежно бросила кольцо в шкатулку и надела часы. Браслет оказался великоват – как и все остальное.

Забеспокоился Джеймс; Марла поцеловала его в макушку, отнесла в кроватку и постояла над ним, пока он не заснул, свернувшись клубочком и сунув пальчик в рот. Тогда она вышла в холл и остановилась у дверей гостевой спальни. Сквозь приоткрытую дверь виднелась брошенная в угол сумка, рубашка, висящая на прикроватном столбике. В воздухе витал слабый запах одеколона – запах, обрушивший на нее ураган сладостных, головокружительных воспоминаний о прошлой ночи.

«Даже не думай об этом! – предупредила себя Марла. – Это просто похоть. Секс и только секс. Двое неудовлетворенных людей попытались найти облегчение друг в друге».

Кто буквально вытащил ее из постели и повез к врачу? Если бы не он, ты бы до сих пор сидела на валиуме или черт знает на чем еще!

Марла едва не рассмеялась. Ник прав. На героя двадцать первого века он не похож. Совсем не похож.

И все-таки, кто, если не Ник, спас ее в ту ночь?

– Миссис Кейхилл! – Негромкий мужской голос застал ее врасплох. С верхнего этажа, где располагались комнаты слуг, спускался Том. – Вам пора принять лекарство.

– Какое?

– Болеутоляющее.

– И как оно называется? – подозрительно поинтересовалась Марла.

– Ацетаминофен.

– А что я принимала до сих пор? – Она подошла к нему ближе. – Что прописал мне доктор Робертсон после визита в клинику?

– Гальцион.

– А это что такое?

– Триазолам. Слабое снотворное.

– Ничего себе «слабое»! – Только снотворного ей сейчас не хватало. – А теперь, Том, послушайте меня. Больше никаких таблеток. Если мне станет больно, обойдусь аспирином. А если будет трудно заснуть, справлюсь с бессонницей без лекарств.