Героическая фэнтези - Грозные моря (Принцесса Инос - 3)

      Иное отвернулась от пристани, оркестров и разряженных в пух и прах принцев. Тюки и сундуки уже вынесли на палубу, все было готово к прибытию. "Жемчужина зари" вот-вот подойдет к пристани.
      Вон там стоит бедняжка Фрайниш, которая до слез расстроилась, когда узнала, что едет домой в Араккаран, а не в Ангот, навстречу приключениям. С нею рядом - Скараш, непостижимый Скараш в свободных ниспадающих одеждах заркианского купца.
      Все думали, что господин Скараш сошел в Торкаге. С того момента его никто не видел, так что он был избавлен от лишних расспросов. И вот он здесь? Что это, колдовство или он заплатил матросам, чтобы его спрятали? Этот вопрос можно было разрешить только одним способом.
      Иное прошла через палубу и остановилась рядом с ним.
      - Господин Скараш?
      Он вздернул подбородок и даже не удостоил ее взглядом, не то что словом. Он снова стал джинном, а у джиннов не принято разговаривать с чужими женами.
      - Я надеялась на прощальный поцелуй, - сказала Иное. Он задрожал. Метнул на нее взгляд гранатовых глаз и снова отвел. Он не ответил, только кадык задвигался.
      - Если я скажу Азаку о том эпизоде, - продолжала Иное, - то он задушит тебя голыми руками. И снова кадык поехал вверх и опустился.
      - Считаю до трех. На счет "три" иду и рассказываю ему, как вы заставили меня целоваться в подвале. Раз!
      - Уходите!
      - Не раньше, чем я получу некоторую информацию. Два!
      У Фрайниш округлились глаза. Скараш смотрел прямо, но все равно на рыжеватой щетине над губой видны были блестящие капельки пота.
      - Что вы хотите знать? - прошептал он. На один вопрос Иное уже и сама ответила - Скараш не был магом.
      - Кому вы служите?
      - Конечно, моему деду.
      - А чей он вассал?
      Скараш облизнул губы. Корабль подошел уже совсем близко к причалам, стали отлично видны и принцы, и Кар, и верноподданнические улыбки на их лицах. Оркестр разразился шумной какофонией национального гимна.
      - Чародея Олибино. Ага!
      - С каких это пор?
      Скараш бросил на Иное злобный испуганный взгляд.
      - С того момента, как вернулся в Алакарну. Центурион... вы увидели!.. Это был сам чародей.
      - Да, я заметила. Значит, когда мы уезжали отсюда, ваш дед служил Раше?
      Скараш набросился на нее:
      - Да! Да! А теперь уже не служит, и это все ваша вина!
      - Моя?
      - Это вы сбежали из Высоких Журавлей! И он должен был использовать столько волшебной силы, чтобы найти вас и вернуть, что чародей нашел его! Вы все погубили, Иносолан! А теперь уходите!
      - Нет, я еще не получила все ответы. Значит, мы здесь не по милости Раши. А ей известно о нашем прибытии?
      - Да. Я думаю, да. Если им известно, - он махнул рукой в сторону толпы, - то ей и подавно.
      - Почему мы прибыли сюда?
      Лицо Скараша вдруг вспыхнуло от испуга. Он метнул взгляд в сторону Азака, а потом снова на Иное.
      - Он смотрит. Пожалуйста, отойдите.
      - Не отойду, пока не скажете.
      - Вы больше не нужны Хранителям. Вопрос с Краснегаром решен. Вы ничто, Иносолан! Ничто!
      Она отшатнулась. Но дурные новости все же лучше, чем неизвестность. Теперь нужно распрощаться со всеми наивными надеждами. Забыть Краснегар, потому что, кто бы ни правил там сейчас и в будущем, экс-королеве не позволено будет вернуться на родину. Можно начинать обдумывать другие возможности и строить другие планы. А обида... Обида может обождать.
      - К чему тогда волноваться и отправлять нас назад?
      Скараш с тоской посмотрел на пристань, как будто примериваясь, сможет ли он при необходимости спрыгнуть вниз и затеряться в толпе. Потом снова взглянул на Азака и побледнел.
      - Послание Раше. Она тоже нуль! Олибино одолел ее - он разбил ее заклятие верности. Господин Элкарас раньше был ее вассалом, а теперь - его. И Рашу он может точно так же заполучить.
      Ага!
      - Пожалуйста, Иное, - зашептал Скараш, - имейте сострадание! Вы убьете меня. Он же здешний султан, а я один, господин мой далеко и не сможет защитить меня.
      Иное задумалась, потом кивнула.
      - Я не забуду поцелуй, - нежно сказала она.
      Пусть джинн гадает, что это значит. И Иное, кружа в лабиринте сундуков, канатов и бочек, направилась к Азаку, который сверлил ее глазами.
      Теперь все стало на свои места.
      - Ну что? - Азак требовал объяснений. Вид у него был донельзя грозный, наверное, как подумала Иное, это тоже немало помогло допросу Скараша.
      - Раша знает, что мы прибываем. Олибино послал нас сюда в знак того, что он сильнее, чем она. Теперь она сама в опасности.
      - О Боги Добра! - На лице у великана джинна расцвела широкая улыбка.
      Но Раша все еще колдунья и, должно быть, поджидает их во дворце.
      2
      Ничто!
      Это жуткое слово колоколом раскачивалось у Иное в голове, пока шли церемонии встреч, приветствий, пока звучали торжественные речи...
      Вы ничто, Иносолан!
      Гремел оркестр, и процессия медленно двигалась по главной улице ко дворцу. Они с Кэйд ехали в закрытой по обычаю карете в сопровождении двух закутанных с ног до головы женщин, чье присутствие исключало любые разговоры.
      Иное думала о том, что это значит - быть ничем. Раз ей не видать своего королевства, значит, она никто. Тогда кем же она была раньше - тоже никем? Краснегар - все! А она - ничто. Всегда так было.
      И не ее приветствовала толпа - какое им дело до того, кто трясется в душной занавешенной карете. Они падали ниц прямо в пыль мостовых и прославляли своего султана, который гордо проезжал мимо на огромном черном коне. Они кричали: "Азак! Азак! Азак!" - а ей слышалось: "Ничто! Ничто! Ничто!"
      О Краснегаре можно было больше не тревожиться. Теперь она могла свободно подумать о других возможностях. Выбор, нужно сказать, был не богат.
      Что было в активе? Да почти ничего: ремесел она не знала, вышивала не лучше козы, ее игра на лютне была испытанием для ушей, а кто когда-нибудь слышал о женщинах-конюхах? Или о поварах, которые могут только есть, но не умеют готовить? Со своим королевским титулом она могла лишь встать в очередь к сватам, подобно знатным вдовам Кинвейла. Если бы не титул, можно было бы стать учительницей танцев или гувернанткой. Или вышла бы замуж за богатого толстого торговца, которому до смерти хочется занять положение в обществе и для этого требуется наставник по части хороших манер.
      Конечно, у нее был один способ зарабатывать на жизнь. Иное, без сомнения, могла бы быстро овладеть всеми навыками, необходимыми, чтобы с успехом им пользоваться. Но эта дорога вела в такую трясину, из которой только Раша смогла выкарабкаться.
      Ничто!
      Если отец и в самом деле передал ей тайное слово, то оно не пошло ей впрок. До сих пор не обозначилось никаких признаков гениальных способностей.
      Почему чародей поступил с ней так жестоко? Зачем он отправил ее в Зарк? Для женщины, лишенной мужа, титула, знаний, денег и друзей, любая другая страна Империи была бы лучше.
      Ну, положим, один друг у нее был. Правда, она не была до конца уверена, что желает этой дружбы. И в нем она не была до конца уверена. Азак ни разу с того момента, как его выпустили из трюма, не сказал, что любит ее. Может быть, он влюблен был вовсе не в нее, а в прекрасный образ печальной королевы-изгнанницы? И о чем он мечтал - о том, чтобы стать ее мужем, или о королевском титуле? Если он все еще хочет взять ее в жены, то хочет ли этого она?
      В пустыне Азак был отличным спутником, но он был Азаком - Охотником на Львов, вольным рыцарем, воином, и никакие королевства его не прельщали. Теперь же она увидела Азака - султана, безжалостного, грозного повелителя, наводящего ужас на своих подданных.
      Нужно научиться любить такого Азака. Вряд ли представится возможность любить другого.
      И если Раше сейчас придется сломя голову бежать из Араккарана, спасаясь от чародея, то Азак сможет спокойно царствовать, как он и хотел. И сможет жениться, если пожелает. Правда, королевы для него не сыщется. Но он может выбрать девушку из своего народа, которая будет со всем старанием вести дворцовое хозяйство. Которая не будет шокировать светлейший двор намерением участвовать в псовой охоте. Будет поклоняться своему господину, а не подшучивать над ним и не дразнить его.
      Элкарас говорил: "Он от вас без ума". Но Азак никогда не был мелочным. Из политических соображений он, конечно, мог взять назад свое предложение жениться на ней, но... но для Иное, вероятно, всегда найдется во дворце местечко для ночлега?
      Они вместе рискнули.
      И Иное проиграла.
      И Раша проиграла. А Азак выиграл.
      Ну, ладно, положим, станет она самкой, нарожает сыновей и все прочее, но потом, когда ей стукнет сорок, если Азака убьют, и кто-нибудь другой займет его трон, кому ее перепоручат?
      Все эти невеселые мысли крутились в голове Иное, пока карета взбиралась на холм. Не давали они ей покоя и тогда, когда колеса застучали по дворцовой аллее и карета остановились.
      - Как чудесно после суровой пустыни, после тесноты корабля, - радостно произнесла Кэйд, - вновь ощутить все прелести настоящей роскоши!
      3
      Их старые апартаменты занял какой-то принц со своим управителем. Иное и Кэйд поместили в комнаты, которых они раньше никогда не видели. К ним прислали полдюжины служанок, закутанных по самые макушки в чадры, неприветливых и неразговорчивых. Заны среди них нет.
      Иное потребовала ванну и насладилась купанием вполне. Потом она, перерыв весь сундук, нашла то, что хотела: шелковое платье имперского фасона, зеленое с белым Сама заплела косу Надела на шею жемчужное ожерелье. Полюбовалась своим отражением в зеркале. И тут ей захотелось заплакать.
      Появилась Кэйд. Она хотя и не набросила на волосы покрывала, но по заркианскому обычаю закрыла лицо белой чадрой.
      Женщины молча обнялись, а потом вышли на балкон поглядеть на благоухающий роскошный сад. Среди ветвей кричали попугаи.
      - Ну что, хорошо быть дома? - спросила с горечью Иное, вдыхая ароматы цветов.
      - Люблю, когда мне предоставляют чуточку комфорта. - Кэйд подождала немного и, не получив ответа, добавила: - Не нужно верить всему, что говорит господин Скараш, дорогая. Не слишком он надежный свидетель.
      - Но в его словах есть смысл. Они все объясняют. А другого объяснения нет.
      Кэйд со вздохом опустилась на мягкий стул.
      - Возможно, ты потеряла свое королевство. Возможно, но не обязательно. Но если это все же произошло... ты знаешь, королевство-то было невелико.
      Иное ничего не ответила, в горле стоял комок.
      - А в Кинвэйле всегда было несравненно лучше. И Кинвэйл от нас никуда не денется. Нас там всегда с радостью примут.
      - Принимать подачки от этой старой хитрой коровы, которая напустила на нас Иггинги?
      - Иное!
      - Но это правда! И она все еще думает, что я владею словом силы. И она затеет еще что-нибудь похлеще, чтобы добыть слово для своего драгоценного придурочного сыночка.
      Кэйд примирительно сказала:
      - Ну хорошо, пусть не Кинвэйл. Мы знакомы с сотней влиятельных лиц в Империи. Мы должны поехать в Хаб.
      - И как же мы туда поедем? На верблюдах? На наши сережки купим верблюдов?
      - На них можно купить не только верблюдов, но еще много чего. - Кэйд лучезарно улыбалась. - Ты у нас молодая, здоровая, богатая, образованная девушка. Умница и красавица. Я уверена, что Раша все еще благоволит тебе, может, даже больше, чем раньше. Тебе пришлось такого натерпеться от мужчин - а она терпеть не может, когда притесняют женщин. Она будет охранять тебя в пути в Империю. А может, даже применит магию и отправит тебя прямиком в Хаб. Теперь, когда чародеи о ней узнали, ей незачем больше прятаться и скрывать свою силу.
      Иное не очень-то верила во все это. Раше она не доверяла и определенно не хотела быть ей хоть чем-то обязанной.
      Кэйд попыталась еще раз.
      - Вспомни слова Бога. Тебе велели верить в любовь. Любовь стоит всех королевств Пандемии.
      - В чью любовь? Азака?
      Тетя запнулась, потом произнесла обиженным тоном:
      - Если хочешь знать мое мнение... Нет, я лично думаю, что нет. Ты настолько привлекательна для мужчин, Иное. Это не последний мужчина, который в тебя влюбился.
      - Но так искренне - последний, - сказал Азак, появляясь из-за двери.
      Иное подскочила от неожиданности и едва удержалась от колкого замечания насчет подслушивания и подглядывания. Азак снова стал султаном, и теперь следовало попридержать язычок.
      Подойдя к ней, Азак остановился. Драгоценности на его наряде так и сверкали в солнечных лучах. Борода за две недели еще не отросла, но перед Иное стоял уже не тот имп, каким он явился перед ней в Алакарне, и не тот заросший до глаз Охотник на Львов, каким он был в пустыне. Он глядел на нее сверху вниз своими темно-красными глазами.
      - Я не изменился, все такой же, - сказал Азак.
      Иное старалась не показать, что значат для нее эти слова. Потом почувствовала вину. Она хотела использовать эту любовь Азаку во вред, в своих интересах, не наградив его ответным чувством. Как она может так поступать? Но королевы выходят замуж не по любви, а сообразно интересам государства.
      Вот Раша в годы юности примерно так и поступила.
      Он улыбнулся, но улыбка получилась натянутой.
      - Ответа не будет?
      - Азак, я не знаю, что и ответить. Только что Кэйд говорила, что про Краснегар нам толком ничего не известно. Скараш - не самый надежный источник сведений.
      Азак фыркнул:
      - Еще бы! Но вы останетесь здесь, по... Он резко повернулся и замер. Иное увидела на его лице бисеринки пота.
      - Азак! Что случилось?
      Он вздрогнул и, резко выдохнув, расслабился.
      - Нам велят явиться. Я пришел это вам сообщить. И так я уже задержался. Меня просто легонько подтолкнули, вот и все.
      Раша! Сидит как паук в паутине.
      - Тогда пойдемте прямо сейчас!
      Азак разозлился оттого, что обнаружил прилюдно свою слабость.
      - Не стоит так спешить. Есть ли у вас шаль или что-нибудь подходящее для... для прогулки?
      Иное кивнула, бросилась в комнату и вернулась с покрывалом, накинутым на голову. Кэйд отправилась с ними.
      4
      Истукан вращал янтарными глазами, изучая посетителей, а потом деревянные губы задвигались - истукан заговорил: - Назовите свое имя и занятие!
      С другой стороны двери в паре этому стоял второй истукан. Тот молчал, только кривил губы в презрительной усмешке.
      - Султан Араккарана Азак и королева Краснегара Иносолан.
      - А это кто?
      - Ее сиятельство герцогиня Кэйдолан.
      Засим последовала пауза, словно этим нелепым прислужникам требовалось время, чтобы доложить своей госпоже. В коридоре было сумрачно и холодно, как зимой в Краснегаре. Иное старалась не дрожать. Непонятно отчего, но ее радовало присутствие Азака. Вряд ли она набралась бы смелости, чтобы встретиться с колдуньей один на один. Тут она почувствовала, что Азак смотрит на нее.
      - У нее есть власть, - холодно сказал он, - но помни, кто такая она. И кто такая вы, кузина. Я ничто!
      - Конечно, кузен.
      Он кивнул и отошел к ухмыляющимся истуканам. У Иное на душе стало еще мрачнее, чем раньше.
      Азак сказал, что остался прежним. Да нет же, он изменился! Он снова стал султаном, каким был, когда они впервые встретились. Там на пристани он движением мизинца отсылал льстивых принцесс, одного взгляда было достаточно, чтобы мужчины бросались выполнять его приказы. А она уж и позабыла, каков он в султанском обличье - грозный, непреклонный.
      И она изменилась. Нет больше королевы Иносолан. Королевский титул по мерке скорее Азаку, чем ей, и так всегда было. Теперь она вне игры, как те принцы-изгнанники, которых высылают бедными родственниками в другие отдаленные дворцы, или они прислуживают торговцам, становясь Охотниками на Львов. Отрицая это на словах, в глубине души Азак считал их неудачниками.
      Раша своим напоминанием не дала им закончить разговор - так что же он имел в виду? Хотел снова сделать предложение или помочь убежать в Хаб? Или растить сыновей? И чего, собственно, хочет она сама?
      Их все еще разделяло заклятие Раши.
      - Двое из вас могут войти, а третьей - не дозволено, - проговорила статуя.
      - Ох, нет! - Кэйд готова была вступить в спор с самой дверью.
      Иное поцеловала ее в щеку.
      - Пожалуйста, тетя, иди во двор и подожди нас там. Не топчись перед дверью. Ведь разговор может затянуться.
      - По-моему, я обязана...
      - Идите! - приказал Азак, и Кэйд капитулировала.
      Иное смотрела с тоской, как тетя удаляется по полутемному коридору, и вдруг ей стало ужасно одиноко.
      Раздался скрип дверных петель, девушка так и подскочила от неожиданности. Двустворчатые двери распахнулись.
      Она вошла вслед за Азаком. Одного взгляда на убранство комнаты было достаточно, чтобы убедиться - от кинвэилского влияния тут не осталось и следа. Воздух напоен был сладко-тягучими ароматами. Громадную круглую спальню снова уставили сундуками и столиками всевозможных стилей. Прекрасный пол совершенно скрыли пестрые ковры, а непристойные настенные украшения и эротические скульптуры, которые Кэйд убрала в свое время, водворили на место. Та, первая коллекция шокировала Иное, но новая была еще хуже.
      Через окна лился белый полуденный свет; кроме двух окон, он проникал еще и сверху через отверстие винтовой лестницы, но все равно большая комната казалась необычно сумрачной и прохладной - раньше, по воспоминаниям Иное, здесь было светлее.
      Дверь с грохотом захлопнулась, по коридорам разнеслось постепенно затихающее эхо. Двое посетителей медленно прошли через комнату. У дальней стены комнаты, под лестницей, как и прежде, расположилась громадная кровать под балдахином. Возле одного из углов кровати стояла волшебница, соблазнительно полуобняв резную колонну этого гигантского сооружения.
      Иное ощутила прилив страха, смешанного с отвращением, потому что по всему было видно, что Раша пребывает в самом похотливом настроении. Хотя по-настоящему открыта у нее была только верхняя часть лица, разве могли что-нибудь скрыть летучие облачка прозрачного газа и блеск драгоценностей водопады медных волос, жаркие круги сосков, жемчуга на руках и лодыжках, драгоценные украшения на теле, гладкая красноватая кожа зрелой женщины все умело сервировано для жадных взоров. Выглядела она не старше Иное. Неужели мужчин привлекает такая непристойность? Неужели они не видят, насколько это вульгарно?
      - Ближе, - велели влажные алые губы.
      Азак и Иное медленно подошли. Иное ждала от султана знака, но потом поняла, что кланяться он не собирается. Что ж, у нее были собственные правила, менять их сейчас значило бы бросить вызов, поэтому Иное присела в реверансе. Раша слегка кивнула в знак одобрения.
      А потом и Азак грохнулся на колени. Понятно, он сделал это не добровольно, поэтому, наверное, сильно ушибся.
      - Уроки тебе, Красавчик, не впрок пошли, как я вижу, - сказала Раша.
      - Еще как впрок! - Лицо Азака, заросшее красноватой щетиной, осветилось белозубой улыбкой.
      - Ну-ка, расскажи.
      - Я понял, что тебе не тягаться с чародеем Олибино! Раша призывно потерлась грудью о резную колонну кровати.
      - И что же, по-твоему, должно теперь произойти? Азак пожал плечами.
      - Полагаю, когда чародей здесь появится, он вытряхнет из тебя слова силы. Правда, я сомневаюсь, что его заинтересует старая, злобная, уродливая шлюха. Поэтому он просто заберет твои слова и перережет тебе глотку, как свинье!
      - И ты, естественно, хотел бы увидеть это зрелище собственными глазами.
      - С величайшим наслаждением.
      - И в помощники бы напросился?
      - Почему бы и нет? Ты принесла мне много неприятностей.
      Теперь уже настала очередь Раши недоуменно пожать плечами. И она обратила свой томно-презрительный взор на Иное.
      - Я предлагала тебе свою помощь, и ты отвергла ее. И наследства тебе не досталось. И дома у тебя нет. И родины.
      Печально. Значит, это правда. Скараш мог говорить неправду, но волшебнице врать незачем.
      - Ваша помощь, кажется, вынуждала меня выйти замуж за гоблина. - Иное старалась говорить тихо и спокойно.
      Волшебница повернулась так, что оказалась впереди колонны.
      - Если закрыть глаза, сладкая моя, то они все одинаковы: кто потяжелее, кто волосат не в меру, кто хватает покрепче - ну, а в остальном одинаковы.
      - Вряд ли я смогла бы прожить всю жизнь с закрытыми глазами.
      - Они у тебя и без того закрыты. Дура! Иное не рассердилась, но ее не оставляло какое-то странное предчувствие.
      - Кажется, моим королевством распорядились без меня. А раз так, то необходимость в вашей помощи отпадает. Впрочем, посадить меня на трон было не в вашей власти - Протокол запрещал.
      Глаза колдуньи сверкнули злобой.
      Но Иное не стала ждать.
      - Я рада, ваше величество, что у вас были добрые намерения. И теперь я смиренно прошу вас помочь нам с тетей вернуться в Краснегар, туда, откуда вы нас забрали.
      Презрительный смех колдуньи рассыпался по комнате.
      - А что я получу в награду за свою заботу? Как насчет компенсации за то, что я по твоей милости потеряла своего вассала? Нет, Иносолан, ты потеряла всякие права на мою помощь после того, как сбежала из города.
      - Это вы все устроили! Вы, и больше никто! - Иное теперь уже кричала, ее начала захлестывать злость. - Это была ваша идея и...
      - Нет, кошечка, это была твоя идея. И в твою голову вложила ее не я. И если бы не моя магия, ходить бы тебе сейчас с ребеночком от этого барахла краснорожего, которое вон, на полу валяется.
      Злыдня! Как только язык у нее поворачивается на такое вранье? Иное глубоко вдохнула и...
      - Молчи, или я заставлю тебя молчать. Да он же задыхается от похоти при одном только взгляде на тебя.
      Раша усмехнулась, у Иное по спине пробежала дрожь.
      - Нет уж, мы тебя здесь оставим. Мы научим королевских дармоедов трудиться. Тетку твою на кухню отправим, полы будет мыть. А тебя... тебя отдам одному моему стражнику, я уже присмотрела какому. У него, знаешь ли, необычная манера развлекаться.
      Она говорила и смотрела на Азака.
      О Боги! Придумала ему пытку - мучить любимую девушку у него на глазах. Почувствовав, как задрожали руки, Иное сцепила их за спиной. Она должна быть стойкой, чтобы и Азаку достало выдержки. Унижая Иное, Раша унижала и Азака. Колдунья может даже заставить его смотреть...
      Молчание. Никто не произнес ни слова.
      Тогда волшебница обратилась к распростертому перед ней мужчине:
      - А ты, чудо в перьях! У меня для тебя грустные новости. Азак продолжал молчать.
      Раша, уперев руки в боки, вздернула свой изящный подбородочек; жест вышел какой-то неубедительный.
      - Это правда, что Элкарас теперь мне не служит. Олибино действительно разбил мои чары. Возможно, он могущественнее меня, потому что ему помогает больше вассалов. Но я не всю свою силу вложила в это заклятие - волшебники почти никогда этого не делают. У меня все еще есть сила, и ему не узнать, сколько именно. И что гораздо важнее, здесь я в своей крепости.
      И она с торжеством обвела стены широким взмахом рук.
      - Как ты думаешь, зачем волшебники строят замки? Дворец весь защищен. Чтобы сломать мою оборону, нужно невероятное количество сил. Если он пошлет своих вассалов, я отгоню их прочь. Если они все же прорвутся внутрь, то освободится так много энергии, что здесь все взлетит на воздух. Подумай еще раз как следует, малыш.
      Азак секунду-другую изучал ее, а потом спокойно спросил:
      - Чародей Востока тоже наложил на меня заклятие?
      Раша заколебалась, и Иное почувствовала, что общий настрой неуловимо изменился.
      - Насколько я понимаю, нет, - осторожно ответила волшебница.
      Он глубоко вздохнул. Эта новость была для него великим облегчением.
      - Позвольте мне подняться, пожалуйста.
      Пожалуйста?
      Глаза волшебницы чуть-чуть расширились.
      - Что ж, вставай.
      Азак поднялся, потирая ушибленные колени. Затем расправил плечи и скрестил руки на груди.
      - Если вы обещаете вести себя прилично, ваше величество... то я приглашаю вас на мою свадьбу, через три дня.
      Иное поперхнулась. В ответ на этот вызов лицо Раши вспыхнуло яростью. Не успела она ответить, как Азак мягко повторил:
      - Ваше величество.
      Именно этот титул она так жаждала получить. И вот, когда молчание стало невыносимым, Раша устало сказала:
      - А как же быть с проклятием? Она же сгорит в твоих руках.
      - Я смиренно надеюсь, что в качестве свадебного подарка вы снимете его.
      Смиренно? Раша попыталась снова изобразить презрение.
      - Снять для всех женщин или только для нее? Шел неприкрытый торг. Иное старалась ничего не упустить в этой беседе.
      - Предпочтительнее - для всех, но достаточно - только для Иносолан.
      Иное воскликнула:
      - Азак! - и остановилась. Ведь это было невероятнейшее из признаний в... в любви?
      И капитуляция.
      Он не мог бы предложить ей большего - даже все его королевство не стоило такой жертвы.
      Лицо Раши расплылось в улыбке, от которой у Иное заледенела кровь.
      - Уже через три дня?
      Азак был напряжен, как тетива лука, но лицо его оставалось непроницаемым.
      - Пожалуй, семидневный срок будет выглядеть приличнее, - хрипло проговорил он.
      Она подошла к нему вплотную и посмотрела снизу вверх. В глазах-угольках сверкнул вызов.
      - А до этого?
      - На ваше усмотрение.
      Когда Иное увидела победную улыбку Раши, ее в дрожь бросило от ужаса. Волшебница сняла тонкими пальчиками покрывало с лица и подставила губы для поцелуя. Ее внешность могла бы показаться нежной и юной, если бы не приоткрытые губы, такие жадные, что не к лицу девичьей невинности.
      Но Азак все понимал. Он обнял ее и поцеловал.
      Она может любого мужчину свести с ума, так он однажды сказал Иное. Когда поцелуй оборвался, лицо султана горело. Он смотрел на свою соблазнительницу, не на Иное.
      И вдруг Раша преобразилась. Юная красавица покрылась морщинами, постарела, превратившись в безобразно-желтую сварливую старуху - ту самую, которую Иное до того дважды видела мельком. Драгоценности и воздушная прозрачная ткань стали грязными коричневыми лохмотьями, волосы повисли седыми патлами, шелковая кожа высохла и сморщилась.
      Чтобы поцеловать колдунью еще раз, Азаку пришлось теперь нагнуться пониже.
      Иное отвернулась, а потом вдруг поняла, что разглядывает переплетенные в непристойных позах скульптуры.
      Элкарас все понимал, когда говорил: "Если бы он согласился на компромисс... Хоть раз поклонился бы, сказал бы то, что ей хотелось услышать..."
      Но вот и второй поцелуй закончился, а Азак все' не выпускал ее из объятий. Он поднял лицо ровно настолько, чтобы проговорить тихо, но очень твердо:
      - Иносолан, у вас есть семь дней. Идите и готовьтесь к свадьбе.
      Пытайся найти Добро, - так говорили Боги, - но прежде всего помни про любовь! Если ты перестанешь верить в любовь, тогда все потеряно.
      Не проронив ни слова, Иное повернулась и вышла из комнаты.
      Раша победила.
      Если фермер гималайский вдруг медведя повстречает,
      То крестьянин криком громким прочь медведя прогоняет.
      Ну, а если это самка, то крестьянину конец,
      Потому что у медведей самка хуже, чем самец.
      Киплинг. Самка
      Часть тринадцатая
      С ЗАПАДА
      1
      - Вон там, на холме! Премиленькое они выбрали местечко! - закричал Гатмор.
      Вцепившись в планшир, Рэп обернулся и посмотрел из-под паруса на бело-зеленый город, богатый, красивый, дышащий прохладой даже в сверкающих лучах знойного солнца.
      - Неплохое, - проорал Рэп, точно зная, что ветер изорвет слова в клочья и отнесет их подальше от ушей стоящего у штурвала Гатмора.
      Мимо корабля и с правого и левого борта проплыли два мыса, и "Королева Краснегара" вошла в гавань. Ни у кого не появилось сомнений, что это был за порт, потому что чернильная клякса на карте упиралась прямо в название "Араккаран". Наверное, если Иное живет в том великолепном дворце с сияющими куполами, башенками, шпилями, то ей там хорошо. Рэпу вдруг вспомнились джунгли, скамьи на галере, налетчики-джотунны, дракон и кошмарный путь через лес, и он вдруг ощутил непонятный укол зависти.
      Идиот! Когда это конюхи жили, как королевы? Никогда. И нигде.
      Но все же, все же... видел же он ее в палатке.
      Но теперь путь окончен, пришло время действовать. Рэп повернулся к Джалону, разлегшемуся на скрипучих канатах посреди корабля и накрывшемуся пропитанной солью холстиной. Он занял единственное место на корабле, где имело смысл думать о сне, в противном случае, где бы ни улегся несчастный, его бы качало, подбрасывало и перекатывало, пока он весь не покрылся бы синяками и не отказался бы от этой бредовой затеи - поспать.
      Морской шквал набирал силу, но там, где плыла "Королева Краснегара", было сравнительно спокойно, и немудрено: ее вели волшебные силы. Весь в облаке брызг, кораблик несся от самого Вислона, сверхъестественным образом перелетая с волны на волну.
      - Штурман, убавь ветра! - прокричал Рэп.
      Джалон, бледный, осунувшийся, с покрасневшими глазами, нащупал рукой свирель. Он повесил ее на шею после того, как Гатмор живописал приключения дружной троицы, если эта серебряная штучка вдруг упала бы за борт.
      - Ну-ка, посмотрим, помню ли я мелодию!
      - Если не помнишь, то из-за нас потонет целая куча кораблей.
      "Королева Краснегара" со всей оснасткой была, по-видимому, непотопляема, чего нельзя было сказать про другие суда. Всюду метались перепуганные люди, спешно спускались паруса. В этом налетевшем с Весенних морей шквале, в этом тумане соленых брызг и пены никто и не заметил маленькой лодочки.
      Менестрель принялся наигрывать нежную мелодию "Спи, любовь моя", и ветер немедля начал стихать. Эту песню за все время путешествия Джалон играл лишь однажды, когда Рэп в нетерпении вызвал такую бурю, что и экипаж и грузы чуть не сдуло за борт.