Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Опыт предпринимателя

ModernLib.Net / Управление, подбор персонала / Довгань Владимир / Опыт предпринимателя - Чтение (стр. 3)
Автор: Довгань Владимир
Жанр: Управление, подбор персонала

 

 


Самые важные схватки помнятся много лет. Опишу подпольный всесоюзный турнир, который проводился у нас в Тольятти. Сюжеты некоторых американских боевиков строятся на том, что на какой-нибудь остров съезжаются бойцы разных школ и ведут поединки не на жизнь, а на смерть. Что-то подобное было и у нас. Созваниваются ребята из разных областей и республик, договариваются о месте и времени, готовятся...

Я тогда работал на Волжском автомобильном заводе мастером. На подготовку отводился месяц. Я беру отпуск и каждый день провожу по две тренировки. Бесконечное повторение одних и тех же приемов, бои в спарринге, пот, кровь. Задача – победить лучших бойцов и остаться живым, непокалеченным.

И вот этот день настал. Местом турнира был избран просторный спортзал одного из техникумов на окраине Тольятти. Все выглядит, как в детективе: приезжие бойцы, все с сумками для доспехов, входят в зал по два, по три человека. Нет такого спортсмена, который знает всех. Собирались по цепочке: один звонил другому, другой – третьему, и так далее. Все собранные, мобилизованные, даже угрюмые, и это усиливает впечатление, будто впереди бой не на жизнь, а на смерть.

Все ближе поединки. Двери зала уже заперты. Спортсмены пе­реодеваются, разминаются. Разнообразные стойки, техники. Белые, черные, красные кимоно. Компания колоритная: коренастый, абсолютно лысый представитель Таджикистана, рядом – стройный и гибкий джигит с Кавказа, за ним – великан-сибиряк... Все такие разные по национальности, школе, весу, возрасту.

Собирается совет матча. Он принимает единые правила поединков: не бить в пах и по глазам, работать в «накладках» или «блинчиках», то есть тонких перчатках, без обуви. Никаких ограничений во времени, борьба до победы. Это или боевой удар, или удушающий захват, или нокдаун, или нокаут. Если рассечена бровь и кровь заливает глаз, то это тоже означает, что бой завершен.

Обычно схватка начинается мягко и заканчивается жестокими ударами, жуткими травмами, кровью. Бой есть бой. Люди борются, чтобы победить, а победы не может быть, пока кто-то не проиграет, не получит травму. Иначе не будет азарта, духа настоящего боя.

Растет предчувствие схватки, возвышается дух атаки. Это и воля к победе, и ненависть к врагу, и страх, и жажда триумфа. Все чувства, вся энергия собираются вместе и поднимаются на огромную высоту.

На эту подпольную встречу собрались очень сильные борцы. Когда ты вступаешь в схватку со знакомыми партнерами, то знаешь их сильные и слабые стороны, знаешь, от кого чего ждать, а здесь – полная неизвестность. Каждый может оказаться сильнее, может победить тебя. Чуть-чуть растерянности, чуть-чуть страха.

Это вовсе не паника, а начало перехода в другое состояние, в котором время замедляется, в котором ты как бы видишь бой и себя со стороны. Ты перестаешь быть самим собой, тело и дух вырастают многократно. Многие ощущения в этот момент пропадают, ты находишься в пустоте и тишине, слышишь только свое дыхание и удары сердца. Ты – великан, смотришь сверху на себя самого и можешь выйти из своего тела.

Это испытываю не один я. Более того, мастера единоборств умеют искусственно вызывать состояние легкой прострации, спокойствия и концентрации духа. Боец обязан подавить эмоции: ненависть, боль, страх, удивление, восторг.

Стоит дать волю страстям, например, возненавидеть противника, как ненависть заблокирует разум, и ты проиграешь. Стоит пустить в свою душу страх, и ты проиграешь. Стоит разволноваться, и ты проиграешь. Мозг должен выдавать точные ходы и комбинации – волнение вредит. Бой не простит даже микроскопическую заминку, смятение. Тысячная доля секунды определяет, кто победит, кто проиграет. Кратчайший миг становится вечностью в этой борьбе.

И вот целый зал охвачен этим состоянием. Предчувствие боя растет поминутно. Бойцы готовятся к схваткам. Чтобы избежать опасных травм, наматывают бинты на кулаки, на подъемы ног. Вот ты уже полностью готов и переполнен боевым чувством. Только ради него одного стоит идти на поединки!

Если существуют прошлые жизни, то я был полководцем в Древней Элладе. В решительные моменты я вижу одну и ту же картину: яркое, горячее солнце, выжженные горы, две армии друг против друга на склонах, блики от доспехов и мечей. Слышу звон оружия, ржание коней, боевые кличи. Я знаю, я уверен, что мое войско одержит победу! Я -великий воин!

Полководец остро, как никто, чувствует: именно сейчас падет жребий, наступит момент истины, молнией сверкнет откровение, на чьей стороне судьба. Конечно, это касается только решительных моментов жизни, настоящих схваток, а не показных бесконтактных «боев», которые больше похожи на танцы, балет. Бойцы попрыгают, поделают эффектные движения и под аплодисменты зала -красиво же! – удалятся в раздевалку. Но это не имеет ничего общего с настоящими единоборствами, где ты реально победил или проиграл, а поражение часто означает боль и кровь.

Возможно, травма, которую ты получишь сегодня, будет убивать тебя всю жизнь, сделает калекой, умственно неполноценным, и ты после этого будешь работать только на врачей. Пропустив один-два удара в голову, ты можешь поставить на себе жирный крест. На кону – твоя карьера, здоровье, жизнь. Крайний риск – условие настоящей схватки. Ставки предельные, потери – больше некуда, призы – самые дорогие.

Разминка длится минут пятнадцать-двадцать, потом все разбиваются по парам и объявляются спарринги. Победил – выходишь в следующий тур, проиграл – выбываешь из соревнований.

Началось! Первый бой для меня оказался таким легким, что я его даже не запомнил. Не отложился в памяти соперник, не взволновала победа. Совсем другой оказалась вторая схватка, когда мне выпал жребий сражаться с очень сильным парнем. Он был выше меня на четверть головы, абсолютно накачан. На что мой рост немал и телосложение нехлипкое, но против меня изготовился к схватке настоящий монстр, стальная машина для убийства!

В оставшиеся минуты взвешиваю ситуацию. Так как преимущество в росте и весе на стороне противника, мне выгоден бой на средней и ближней дистанции. Силовые приемы тоже могут не пройти, потому что передо мной – скала. Значит, мое преимущество в скорости. Далее, действовать против него ногами – глупо, потому что он огромный, кроме того, нога движется в два раза медленнее, чем рука. Пока поднимешь ногу, он тебя прибьет руками, расстреляет, как из автомата.

Объявляют мою и его фамилии: бой! Полная концентрация! Я уже не я, а суровый воин, которому нужна победа любой ценой.

Первые движения, первые удары. В бою не чувствуешь боли. Ад­реналин полностью защищает от болевых ощущений. Только фиксируешь, как после особенно мощного удара противника ты отключаешься на долю секунды.

Я начинаю бой неудачно, пропускаю удар справа в область зубов. Яркая вспышка в глазах. Двойное ранение: лопаются губы и десны. «Никакой злости, никакой ненависти! – призывает внутренний голос. – Ты спокоен, ты – озеро гладкой воды!».

Годы занятий греблей воспитали во мне недюжинную выносливость. Чувствую, мне надо еще немного продержаться и потом давить, нападать со всех направлений. Так и есть, прошло минуты полторы-две, и мой противник, этот монстр железный, обмякает. Реакция чуть замедлилась, появилась одышка, в движениях – некоторая вялость. Пот пробился сначала под мышками, затем на лице, потом потек ручьями...

Понимаю: мое время близко! Замышляю маневр – пройти мимо него с левой стороны, нанося удары и одновременно блокируя. Это мне всегда удается. Когда противник стоит к тебе правым боком, ты чуть заходишь за него и раскручиваешь по часовой стрелке. Красивая, мощная комбинация, которую я подсмотрел у одного пожилого бойца.

Все делается в одном стремительном движении, по касательной. С левой стороны я должен обойти гиганта и нанести ему правой рукой, как молотом, разящий удар сверху. Называется он «уракен». Далее – блок, два удара – в челюсть и печень, подсечка и – финиш! Но если монстр разгадает эту комбинацию, то другой у меня нет. Тогда останется изнурительная борьба.

Мастер единоборств должен решить судьбу поединка одним разящим ударом и не затягивать бой. Именно это и попытался сделать противник. Мощно, с разворота он бьет меня ногой в живот. Я проворонил этот крепчайший пинок! К счастью, в тот миг мой брюшной пресс был просто стальной. Удар только отбросил меня, но не сбил с ног.

Итак, я пропустил два серьезнейших тумака, не считая других, послабее, оставивших ссадины. Ладно, тем более что боль придет только после схватки. Бой продолжается: один выпад сменяется другим, удар -блок, наступление – отступление... Смотреть со стороны – клубок тел, мельканье рук и ног. Но мы оба – спокойные шахматисты, обдумываем каждое движение, потому что ход времени в бою замедляется в сотни раз.

Готовлюсь к решительной атаке. Я уже знаю слабые места защиты монстра, представляю, как взломать его оборону. Вот мой противник чуть больше положенного опустил руку, и я очень удачно нанес левой рукой прямой удар в голову, так называемый джеп. Попал как раз в лоб, и это на доли секунды вывело партнера из строя.

Затем прошел еще один мой джеп. Выносливость на моей стороне -противник измотан. Вот он, подходящий момент! Я делаю резкий скользящий выпад слева, параллельно его курсу, и в высоком прыжке наношу уракен. Монстр вскидывает правую руку. Поздно: я ее накрываю своей правой и резко, мощно бью в челюсть с левой стороны. Он готов, осталось добить великана! Правой поражаю его печень, затем подсекаю... Я победил!

В этот момент я не испытывал никакой радости. Навалилась нечеловеческая усталость не столько от физических перегрузок, сколько от предельной концентрации воли, напряжения мысли, поскольку именно они являются главным ресурсом бойца. Поверженный противник приходит в себя. Помогаю ему подняться. Мы обнимаемся. Меня официально объявляют победителем. Финиш!

Отхожу в сторону, опускаюсь на скамейку, стягиваю майку – она мокрая от пота и крови. Разбинтовываю руки, обтираю тело, промокаю кровь. И только теперь приходит боль. Заныли разбитые губы и десны, многочисленные ушибы и ссадины. Свело от боли ногу, смотрю – сильно повреждена надкостница, придется похромать! Терпимо, могло быть хуже.

Удел бойцов – вступать в схватки, обмениваться ударами, залечивать раны, снова биться. Бывало, отделают так, что мать родная не узнает. Однажды я пропустил тренировку, прихожу на очередную и вижу: в раздевалке сидит какой-то дядька с огромными синяками, опухшим лицом. Я подумал, что это очередной гость: к нам часто приезжали спортсмены-подпольщики из других городов. И слышу знакомый голос: «Ты что, не узнаешь? Это же я!». Да это же Сергей Блинов, только совершенно неузнаваемый! Оказалось, он пропустил удар между бровей. А там есть такая точка, от воздействия на которую лицо мгновенно опухает, лоб вздувается, под глазами появляются отеки.

Александр Булдынский, самый первый работник в моем первом частном предприятии, получил на тренировке травму позвоночника и мучился потом годы. Мы упражнялись в лесу, на поляне. Партнер провел бросок, и Александр в падении ударился о подвернувшийся камешек...

Мы к подобным вещам относились спокойно, как к неизбежному злу. Ведь даже совсем безопасные действия, вроде хождения по тротуарам, иногда заканчиваются трагично: упадет на голову сосулька, занесет на пешеходную дорожку машину.

...Состояние бойца, мобилизованного воина постепенно уходит, я возвращаюсь в свое обычное тело, в нормальное состояние, где есть страх, боль, волнение, страсти. Над болью, усталостью, из-мотанностью возвышается торжество большой победы. Я взял верх в поединке, который мог закончиться плачевно для меня.

Я еще имел силы понаблюдать за другими боями. Видел, как плохо моему проигравшему сопернику, еще не отошедшему от нокаута. Поникшие плечи, смотрит в пол. Никакой ненависти к нему я не испытывал, наоборот – глубокое уважение к врагу, который совсем недавно мог меня покалечить. Он был серьезным, настоящим противником.

Он уже не кажется монстром и даже стал чуть меньше ростом. Стальная машина, сгусток убийственной энергии, превратилась в смертельно усталого и даже чуть жалкого проигравшего мужчину. Грозный, исподлобья бойцовский взгляд стал просто хмурым. Мои удары были тяжелыми, но побеждено прежде всего не его тело, а самомнение, честолюбие – дух противника.

Я счастлив, я ликую! Да, я тоже крепко побит: хромаю, каждый шаг дается с болью, рот наполняется солоноватой кровью, которую я непрерывно сглатываю, тело в ссадинах, царапинах, синяках. Я бесконечно горд собой: я стал выше ростом, сильнее, мужественнее. Я -победитель!

На следующий день мы с моим приятелем Александром Ереминым, тоже бойцом, отправились в городскую баню. Успели к открытию, людей почти не было. Вообще, я любитель попариться с утра. Мы разделись и долго смеялись: у меня на животе красовался совершенно четкий, как на плакате, синий след босой ноги. И как я выдержал такой удар?

Я входил в парилку с ощущением, будто меня пропустили через мощную молотилку. У Александра закрылся глаз от огромного кровоподтека, распух разбитый нос. Но мы от души веселились и без конца шутили по поводу того, почему каждый так хорошо отделан. Мы были счастливые победители. Александр на этом турнире тоже одолел двух противников и был безумно горд.

Разбитые губы и десны мучили недели три. Горячее, холодное, острое, соленое нельзя было взять в рот. Посиневшая, надувшаяся надкостница не заживала больше Месяца. Но все это было неважно. Впереди были новые бои, большие победы!

Занятия единоборствами мне нравились безумно. Очень импонируют обряды, сопутствующие борьбе. Заходишь в зал и обязательно должен сделать поклон. Им ты как бы освящаешь это место, входишь в другой мир. Заканчивая тренировку, ты тоже кланяешься – в знак благодарности тому, что поработал в команде, получил знания, удовольствие. Это уважение к залу, тренеру и товарищам, самому спорту.

Каратэ заставило меня задуматься о том, как управлять внутренней энергией – увеличивать, концентрировать ее в нужные моменты. Великие мастера единоборств доказали, что возможности человека безграничны. В истории были случаи, когда старики-китайцы наносили удары ногой силой до пятнадцати тонн. Когда они ходили по земле, земля под ними продавливалась на пять-десять сантиметров. Если они садились, их не могли сдвинуть с места десять человек!

В конце концов я самостоятельно нашел закон, которому подчиняется внутренняя энергия: чем больше отдашь, тем больше получишь. Я давно уже щедро, безоглядно расходую все силы тела и души, вычерпываю их до дна. Тело, сердце, душа, может быть, с помощью высших сил, сами находят, откуда почерпнуть новую энергию: из Космоса, от Земли-матушки, от людей.

Действие этого закона может испытать каждый. При этом важно отдать все до самой последней капельки, а затем немного потерпеть, переболеть, и из пустоты, из ничего возникнет огромное количество энергии. Отдавая и делясь, ты словно расширяешь невидимое отверстие, через которое потраченные ресурсы, умножившись, возвращаются к тебе.

Спорт – это огромный мир, в котором я нашел абсолютно все, что искал. Четыре вида спорта, которыми я занимался, – мои великие учителя. Авиамоделизму я благодарен за то, что он поднял мои глаза к небу, заставил думать о высоте, научил конструировать, творить руками. Благодаря этому я сегодня смогу спроектировать и построить планер, легкий самолет и отправиться в полет на этих аппаратах.

Гребля сделала меня трудолюбивым, выносливым. Научила ставить большие цели и достигать их, подарила триумф. Я стал думать и действовать как большой человек, как чемпион, лидер. Благодаря этому спорту я умею управлять временем, ощущаю, ценю и использую малые доли секунды.

С боксом я преодолел страхи, превратился в хладнокровного бойца. Спасибо ему за победы и поражения, за счастье полнокровной жизни, бескомпромиссной борьбы.

Каратэ-до усовершенствовало мое мышление, помогло увидеть мир более полно, в новых взаимосвязях. Я поднял свой дух, закалил волю. Открыл секрет внутренней энергии и научился управлять ею.

И, наконец, в спорте я получил колоссальное наслаждение, познал огромную радость бытия, счастье общения. Это были очень светлые дни: замечательные ребята, великолепные тренеры.

Я бесконечно благодарен наставникам – Виктору Даниловичу Болтунову, Владимиру Константиновичу Долгову, Виктору Яковлевичу Блохину, рано ушедшему от нас, и многим другим людям, учившим и воспитывавшим меня. Их большие сердца, огромные знания, необыкновенная душевная щедрость, спортивные и педагогические таланты, сила и честность вели меня вверх по крутой лестнице жизни.

Множеству мальчишек открыли они окно в яркий, великолепный мир, пробудили честолюбие, научили трудиться, бороться, соревноваться, не бояться трудностей. Они решали грандиозную задачу воспитания здорового, сильного поколения, чистого от алкоголя, сигарет, наркотиков.

Ныне ситуация другая. В массовом спорте страна, к сожалению, сдала позиции. Но я верю, что положение восстановится, и мы с вами, дорогие читатели, примем в этом участие!

АБСОЛЮТНОЕ ЗДОРОВЬЕ

Я стою на льду волжского залива. Первый час ночи. Сосны. Снег. Ослепительная луна и очень яркие звезды. Полная тишина. На километры вокруг – ни души. Температура – минус тридцать. Очередной день труда и успеха я, как всегда, завершил погружением в ледяную волжскую воду. От меня идет пар – тело щедро расходует тепло. Но мне не холодно. Я стою абсолютно голый перед дымящейся чернотой проруби, из глубины которой только что одним движением выбросил на лед свое сильное тело, и наслаждаюсь общением с царственной зимней полночью.

Какими словами передать вихрь неземных, светлых чувств? Мое сердце наполнено фантастическим счастьем, энергией и теплом. Тело ничего не весит, оно – сгусток космической энергии. Я абсолютно здоров, я – самый счастливый человек на Земле. Я – неотделимая часть Вселенной, я остро ощущаю величие ее гармонии, безмерность любви, слышу музыку вечности. Я и есть огромный Космос, я и есть Вечность! Я разговариваю со звездами, понимаю все без слов, для меня не существует расстояний.

Я – Космос, я – Вечность, я – невиданное удовольствие, наслаждение жизнью, бескрайним звездным пространством. Я купаюсь в потоке энергии, который неиссякаем и бесконечен.

Наслаждение, сравнимое по силе только с сексуальным. Я смотрю сверху на нашу планету, на маленький голубой шарик, и мысленно обнимаю его, делясь со всеми людьми на Земле своим теплом. Мое сердце огромно. Моя душа сильна. Я дарю вам божественную энергию, здоровье и счастье. Я вас люблю!

...Однако пора домой. Еще раз пожелав всем людям здоровья и счастья, я начинаю обтирать тело махровым полотенцем. Но в этом уже нет нужды – во мне такое количество энергии, что вода сразу испарилась, и тело почти сухое.

Эйфория не оставляет меня. Подхожу к машине, не спеша одеваюсь и наслаждаюсь поездкой по ночному лесу. До дома мне ехать минут двадцать. Есть время для размышлений в приятной атмосфере, когда слышишь лишь урчание мотора и хруст колес поснегу. Тепло, счастье, невероятная сила! Нет, слов явно не хватает, невозможно в полной мере передать фантастическое удовольствие от общения со стихиями природы, описать ту энергию, ту остроту взора, тот заряд, который получает человек, разговаривая с Землей и Космосом.

Мотор выводит приятную песню, мелькают спящие дома, засне­женные деревья. Состояние такое, что я готов обнять и расцеловать первого встречного. Жизнь прекрасна! Я благодарю судьбу за ее подарки. Я абсолютно здоров, и здоровы все мои близкие. Люди, которые работают со мной, также практически не болеют, настроены позитивно. Вокруг меня создается мощное, светлое поле, и я счастлив, что приношу людям здоровье и удачу. Это самая большая награда.– защищать людей от болезней, дарить энергию и силу.

Но так было не всегда. В семнадцать лет я был совершенно другим. Мне пришлось пройти через труднейшие испытания болью, страданием. Именно они и сделали меня тем, кто я есть сегодня, именно они превращают людей в большие и сильные личности.

Я рос в очень теплой семейной атмосфере. Мама и бабушка и по сей день щедры на ласку, у отца за внешней строгостью скрывается необыкновенная доброта.

У меня был любимый старший брат. Не знаю, как в других семьях, но мы с Валентином, Валей, были не просто друзьями – мы составляли единое целое. У нас было удивительное духовное единство. То, чего не было в его характере, – задора, дерзости, мечтательности, лучистой жизнерадостности, – в избытке имелось у меня. Но качества стабильности, надежности, последовательности, целеустремленности у брата были развиты сильнее и компенсировали их нехватку во мне.

Любовь Валентина для меня была столь же важна, как и любовь матери и отца. Он всегда защищал меня, очень серьезно подходил к нашим отношениям, даже взвешивал слова. Я на всю жизнь запомнил, как однажды, прилетев со спортивных сборов часа в два ночи, прыгнул первым делом к брату в постель, разбудил его, и первое, что услышал от него, еще совсем сонного, было: «Братишка, я рад, что ты приехал. Я очень тебя люблю!». Я помню до сих пор его запах, его слова, его тепло.

И еще врезалось в память: я, совсем мальчишка, играю в мячик с ребятами и вдруг вижу брата, обросшего, счастливого, в красной спортивной майке, подаренной мною. Он в то время был командиром студенческого строительного отряда и приехал на побывку домой. Я бросился к нему, мы обнялись и так, в обнимку, смеясь, пошли домой. Эти трогательные сцены остались в сердце навсегда.

И вдруг судьба распорядилась так, что я лишился своего брата, своего друга и защитника, своей половины!

Странно, что даже очень большие события памятны мелочами. На спортивных сборах в Таджикистане в одном из местных магазинчиков я наткнулся на чертежные карандаши «Кохинор», видимо, никому не нужные в маленьком поселке. В Тольятти это был жуткий дефицит, а брат (он тогда учился на третьем курсе института) очень много чертил -конструировал, изобретал. Я ждал минуты, когда вручу ему подарок, представлял, как он обрадуется...

И вот, вернувшись со сборов в Краснодар, где я, профессиональный спортсмен-гребец, жил и тренировался после окончания средней школы, получаю телеграмму с ужасным, невероятным известием: «Володя, срочно выезжай домой. Погиб Валентин».

Я прерываю работу над книгой: память вернула меня в тот черный день, когда произошла трагедия. Комок подкатил к горлу, боль утраты вновь сдавила сердце. Вот я сижу в комнате краснодарской спортбазы, оглушенный горем, и смотрю на уже ненужные карандаши. Время остановилось, все погрузилось в черный туман.

Друзья берут мне по телеграмме билет, сажают в переполненный самолет. Как во сне, добираюсь из аэропорта до дома. Мама вся в черном, плачет. В глубоком горе отец. Все вокруг рушилось, беда придавила меня. Удар был настолько силен, что разом выбил у меня все: веру в лучшее, силу, здоровье. Мир стал другим: пустым, холодным, болезненным.

Мы были самой дружной семьей в мире. Мы нежно друг друга любили. И все в момент превратилось в сон. Я не чувствовал своего тела, не ощущал времени. Слезы, боль, рыдания...

Через месяц после похорон я поехал на кубок Союза по гребле в Грузию, в Гали. Успешно пройдя предварительные соревнования, так называемый отбор первой ступени, я приехал в гостиницу и уснул. Ночью сон вдруг ушел, и я не мог понять, что произошло: чудовищная боль разрывала голову.' »"

В древности была такая пытка: на голову наказуемых натягивали кольцо из сырой шкуры животных. Усыхая, кожа так сдавливала голову, что несчастные теряли рассудок и память. Я был близок к этому. Вызвали врача. Оказалось, у меня резко поднялось кровяное давление. Медики поражались: еще вчера было сто десять на семьдесят, а стало двести двадцать на сто двадцать! Конечно, они применили весь арсенал средств для понижения давления, но до настоящего облегчения было еще бесконечно далеко.

Ужасная боль не покидала меня целый год, и я, потеряв надежду на врачей, в конце концов избавился от нее сам. Меня поймет лишь тот, кто пережил подобное, чья несчастная голова грозила взорваться от малейшего толчка или напряжения. Жуткие, нечеловеческие мучения! Теперь я, абсолютно здоровый, мощный человек, знаю, что эти испытания послал мне Бог, чтобы навечно сделать меня сильным, чтобы больше ни одна боль, ни одна трагедия не смогла выбить меня из седла, отвлечь от моей миссии.

...В полубессознательном состоянии доехал я до Краснодара, и потянулись ужасные дни. Любое, даже самое незначительное напряжение приводило к резкому скачку давления и к новой адской головной боли. Бодрствуешь ты или спишь, твой мозг, сознание живут предчувствием пытки.

Даже на войне бывают затишья между боями. Моя боль не давала мне передышки. Она заполнила собой все, не оставив места другим чувствам и иным желаниям, кроме одного: избавиться от нее раз и навсегда. А если это невозможно, то полностью подчиниться ей, не шевелиться лишний раз, не делать резких движений, чтобы хоть как-то умилостивить безжалостную боль.

Это была очень жесткая, жестокая школа. Действительно, если ты не сошел с ума, если смог выжить, то становишься несгибаемым, стальным человеком. Только на кого, на что рассчитывать?

Врачи, конечно, желали мне добра, заботились обо мне, как о своем близком. Меня лечил удивительный человек, жена нашего тренера. Да и весь коллектив физкультурного диспансера был озабочен моим состоянием (раньше для спортсменов существовали специальные медицинские учреждения, где врачи помогали нам, давали допуск на соревнования; следили за нашим здоровьем). Чего только не делали со мной! Брили наголо и обкладывали голову целебными травами, проводили процедуры, подключали провода всевозможных аппаратов, назначали курсы лечения, но все тщетно.

Дело не во врачах. В моем случае медицина была просто бессильна. Более того, объективно она вредила мне. Огромное количество лекарств -в день я принимал больше шестидесяти таблеток и массу инъекций -отзывалось побочными эффектами, разрушало остатки здоровья. За гипертонией потянулись другие хронические болезни – бронхит, гастрит, ларингит, фарингит.

Внешне я по-прежнему выглядел здоровяком. У меня была мощная, атлетическая фигура. Я покупал пиджаки пятьдесят шестого, а брюки -сорок восьмого размера. Но это была одна видимость здоровья и силы. За год болезни я фактически превратился в инвалида.

Иногда я потихоньку, боясь резких движений, добредал до спортивной базы, с завистью смотрел, как тренируются, купаются ребята. Попытки делать что-то вместе с ними кончались плохо: у меня после занятий поднималась температура, начинало болеть горло, мучил насморк, снова приходилось прибегать к таблеткам. Я стал избегать не только спортивных занятий, я боялся даже сквозняков. Молодой человек с набором старческих болезней. Боль, боль и только боль переполняла мое тело, и дух мой перестал быть здоровым. Мир стал враждебным и отталкивающим.

Я пережил смерть близкого человека. С ним умерла даже не половина – большая часть меня. Тело было живым лишь формально, души уже словно не было, она омертвела.

Я стал часто задавать себе вопрос: зачем мы вообще рождаемся, почему мы живем, что нами движет? Именно в такие страшные, «запредельные» моменты приходит истина, приходит понимание. Теперь я твердо знаю: живу для того, чтобы совершенствоваться духовно и физически, становиться лучше во всем. Прежде я считал болезни непременным испытанием, которое каждый обязан пройти. Сейчас же я твердо уверен, что человек не должен болеть, именно не должен. Эта истина досталась мне дорогой ценой.

Но, ради Бога, не подумайте, что я тогда проводил время в постели. Между прочим, я ни разу в жизни не пропустил из-за болезни работу, но для этого постоянно приходилось глотать кучу таблеток, делать уколы, натираться мазями. Часто по утрам минут пят-надцать-двадцать я приводил себя в чувство, чтобы оторвать больное тело от кровати.

Все это мне осточертело. Я мучительно искал выход из болезни. Чисто интуитивно он виделся мне в единении с природой, а конкретно – в захватывающей дух ледяной купели, в которой бесследно исчезает ненавистная хворь. Но с точки зрения здравого смысла, делать это с моими бесконечными простудами, фарингитами-ларингитами-бронхитами было смертельно опасно.

Ведь что можно было легко предположить: ступишь в ледяную воду, подхватишь воспаление легких и – конец! Сегодня трудно ответить на вопрос, почему меня неудержимо потянуло на купание. Могу одно сказать: мне никто таких советов не давал. Но мы нередко делаем вещи иррациональные и в итоге поступаем правильно!

Однажды мы с женой приехали к бабушке в деревню Федоров-ку, что стоит на берегу Волги километрах в тридцати от Тольятти. Было красивое морозное воскресенье: яркое солнце, тишина, вкусный запах дымка от печек. Даже собачье тявканье казалось веселым. У меня поднялось настроение и появилось предвкушение важного поступка. Назревало прощание с прошлым и переход в какое-то новое состояние.

Мне всегда говорили, что холод – это плохо, что он убивает, что закаляться надо постепенно, шаг за шагом, год за годом. На мое сознание огромным камнем давили нелепые предрассудки окружающих людей, а может быть, и всего человечества.

Но всегда наступает момент, когда ты должен принять решение: быть или не быть – жить тусклой, серой жизнью, что для меня подобно смерти, или все-таки шагнуть в другой мир, наполненный счастьем, радостью, переливающийся яркими красками!

В моем характере есть такая черта, которая часто позволяет идти против всех: для меня нет непререкаемых авторитетов. Взгляды врачей, моих близких и друзей на здоровье в какой-то момент показались мне, мягко говоря, неубедительными.

..Жена с бабушкой пили чай, о чём-то увлеченно ворковали, а я, крадучись, уже снимал с вешалки свое знаменитое серое пальто, сшитое в ателье по заказу. Это была своего рода шинель -длинная, почти до пят. При моем росте, метр восемьдесят шесть, пальто выглядело весьма своеобразно и, как мне тогда казалось, очень внушительно.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26