Жажда наслаждений

Она должна находиться рядом с Питером, командуя слугами, прочесывающими поле с факелами. Она должна рассказать ему о местонахождении секретного входа. Именно она должна спасти Шенстоун.

— Смотри — вот и подмога… — Она указала на толпу народа, направляющуюся к ним из города. — Я иду к Питеру.

— Иди, моя девочка. Заодно подумай о тех временах, когда Шенстоун принадлежал тебе — всего три дня назад, — и о том, что такое положение очень устраивало некоторых.

— Отец! — Как он может говорить ужасные слова в такой момент? Не мог же он действительно предполагать… Она не должна его слушать, не должна.

— Иди к Питеру, дорогая. Не волнуйся о Николасе. У меня предчувствие, что он скоро обнаружится.

Торопливо направляясь к Питеру, она с сарказмом подумала, что может обнаружиться что-нибудь другое. Она прошла мимо пары дюжин горожан, которыми командовал Джайлс, мимо двух повозок, груженных баками с водой. Их везли в сторону полей, освещая дорогу факелами.

Все рассчитывали найти тайный вход в подвалы, иначе Шенстоун мог сгореть.

— Питер!

— Мы еще не нашли его, — отозвался он. — Мы проверяем каждый куст, заглядываем под каждую лозу.

— Ты не видел Николаса?

— Кого он волнует? Нам необходимо найти источник огня. — Он помахал рукой в сторону темной фигуры, направлявшейся к ним со стороны людской цепи. — Эй, ты! Возьми человек пять и продолжайте осматривать кусты. Черт. Николас.

— Очень рад узнать, что распоряжаешься здесь ты, — холодно сказал Николас. — Элизабет.

Она с облегчением вздохнула. Если не считать грязных пятен на лице и руках, он выглядел вполне невредимым.

— Я в порядке.

— Хорошо. Что там насчет предполагаемого входа в подвалы со стороны полей?

Она обернулась и посмотрела на дом. В колышущемся свете факелов он казался вросшим в землю, непоколебимым, как время, и почти живым.

Она взглянула на Николаса.

— Есть предположение, что где-то здесь находится потайной ход. Или, возможно, он где-то в саду. Вот и все, что я могу тебе сказать. Наверняка он располагается недалеко от дома. Но это всего лишь… — Она почти сказала «предположение».

Опять ложь.

— Отлично, — произнес Николас. — Пошлите вот тех людей с факелами на поле, ближайшее к садам. Так, Питер. Я не хочу, чтобы мой дом сгорел дотла.

— Твой дом, — процедил Питер. — Тогда поступим следующим образом. Образуем полукруг и начнем двигаться в сторону дома. Понадобится около двадцати человек, чтобы вырубать поросли и искать под ними.

— Найдем, — сказал Николас. — Давайте действовать.

— Я с вами, — вставила слово Элизабет. Николас в упор взглянул на нее.

— Хорошо.

Все было организовано за десять минут, и цепь людей с лопатами, мотыгами, метлами и серпами начала поиск любого объекта, похожего на дверь в земле.

Элизабет встала на краю цепочки, чувствуя, как ее сердце пытается выпрыгнуть из груди. Именно она должна обнаружить замаскированный вход, но как сделать, чтобы находка выглядела чистой случайностью.

За ней шли трое человек с факелами, а вдоль линии людей разъезжала повозка, пополнявшая запасы горючих материалов.

Со стороны выглядело так, будто зловещая армия крадется по кустарнику, похожая на языки пламени.

В воздухе витал легкий запах гари. Люди смачивали рубахи и платки, повязанные на лица, стягивая кольцо вокруг дома. Во главе цепочки шел Николас.

Вокруг дома земля, густо покрытая зарослями кустарника, прорезанными тропинками, была очень неровной. Они подходили все ближе и ближе.

Именно она должна обнаружить… ведь они были уже так близко…

Она ткнула лопатой в переплетение веток и виноградных лоз. Послышался звон металла.

— Николас! — Ее голос сорвался, ведь она знала, обо что ударилась лопата.

Все собрались вокруг и начали разбрасывать ветки, не обращая внимания на дым.

— Не прикасайтесь к дверям, — приказал Николас. — Металл сильно нагрелся. Кто-нибудь, принесите вилы, чтобы мы могли поддеть дверь.

У кого-то в цепи нашлись вилы. Николас схватил их, распорядился поднести поближе несколько факелов и стал пытаться подцепить вилами одну из дверей.

— Черт возьми…

Питер выхватил у кого-то другие вилы и начал стараться приподнять другую створку.

Позади них люди, державшие факелы, стали меняться и по очереди отходить дальше, чтобы прочистить легкие. Элизабет в спешке смачивала их повязки водой.

Время от времени Николасу удавалось зацепить вилами дверь, но она все равно срывалась.

Тогда Николас передвинул Питера на свою сторону, и вдвоем они наконец зацепили дверь и удержали ее.

— Черт… так… теперь толкай…

Дверь стала медленно подниматься. Из туннеля повалил дым.

— Господи… Элизабет, назад… все назад… — Николас повязал себе на лицо очередную повязку, смоченную водой, и присел перед входом в туннель. — Бог мой…

Внизу был кромешный ад. Дым вырывался маленькими вихрями, и Николас абсолютно не представлял, что теперь делать.

— Давайте закачаем туда воду, затем я спущусь вниз.

— Не ходи, — запротестовала Элизабет.

— Дом мой, и я пойду. Подвезите сюда повозки. Пошевеливайтесь…

Они придвинули поближе повозки с водой, спустили вниз по каменным ступеням шланг, и двое мужчин стали качать воду. Рядом встали еще двое, чтобы сменить первых, когда те устанут. Через две минуты в подземелье хлынул поток воды.

Послышались радостные крики. Дым пошел на убыль.

— Горит дальний конец подвалов, по которым мы вчера ходили? — спросил Николас у Элизабет. Она кивнула. — И ты не подумала сказать мне, что ходы тянутся досюда?

Несмотря на жар вокруг, ей вдруг стало холодно.

— Я не знала наверняка. Я бы никогда не подумала…

Он оборвал ее:

— Правильно. Кто бы подумал, что в пустом подвале может случиться пожар?.. Сколько воды в баке?

— Он почти пустой, — доложил один из людей.

— Тогда начинайте качать из второго, а этот пока наполните. Джайлс, проследи. И всех, кто не занят у основного входа в подвалы, пришлите сюда. Смотри… — Он повернулся к Элизабет. — Сюда идут твой отец и Виктор… и Минна.

— Слава Богу, Элизабет. — Отец взял ее за руки.

— Козни, — провозгласил Виктор. — Тебя окружают враги. Они ни перед чем не остановятся, чтобы убить тебя. Пожар — их предупреждение, Николас. Отнесись к нему серьезно.

— Из какой они революционной группировки? — сухо спросил Николас. — Достаточно. Элизабет, намочи мою рубашку. Питер, подай мне новый факел. Я спускаюсь.

— Один ты не пойдешь, — сказал Питер.

— Я тоже иду, — добавил отец Элизабет.

— И я… — послышался голос Виктора.

— Без меня вы никуда не пойдете, — сказала Элизабет.

Все повернулись и в один голос отрезали:

— Нет!

Она протянула Николасу мокрую рубашку и носовой платок на лицо.

— Дайте мне с собой пару ведер. Я постараюсь затушить огонь в подвале.

— Или погибнешь, — возразила Элизабет. — Если мы пойдем все вместе, мы сможем оказать помощь. Я буду идти позади и нести факел. Минна, ты следи за работой насоса и обеспечивай хорошее освещение входа. Отец, ты, Питер, Виктор и Николас, начинайте перетаскивать вниз песок. Все остальные могут выстроиться в линию и начинать передавать по цепи ведра с водой. Как минимум мы будем в курсе того, что происходит внизу.

— А как максимум все задохнемся, — добавил Николас. — Не очень хороший план, Элизабет. Поскольку собственность моя, я пойду. Приготовьте все, что необходимо, и продолжайте качать воду. Дыма стало меньше, но он по-прежнему опасен.

— Хорошо, — с обидой сказал отец Элизабет. — Хочешь поиграть в героя — играй. Опусти его, Элизабет. Мы достаточно скоро узнаем, что происходит внизу.

Они смотрели, как он спускался, освещаемый мерцанием факелов. Какое-то время было видно, как он пробирается по воде, неся в одной руке факел, в другой — ведро, затем он исчез. Во тьме была видна только красная точка его факела. Затем и она исчезла.

— Сгинул, — пробормотал Питер.

— Мы должны что-то делать, — с несчастным видом проговорила Элизабет. На самом деле именно она должна была пойти, ведь она знала, что он обнаружит в подземных комнатах.

— Элизабет, успокойся. Он отказался от помощи.

Один из людей, качающих воду, доложил, что резервуар почти пуст.

— Пусть кто-нибудь проверит, наполнили ли другой бак, — распорядился Питер.

— Есть. — Человек поднял руку и бегом припустил к дому.

— Черт… — пробормотал Питер.

— Элизабет права, мы должны спуститься. Что, если он попал в беду? — сказал отец Элизабет.

— Вдруг огонь распространился, и он не может с ним справиться? Что, если напора воды недостаточно? Если он потерял сознание от нехватки воздуха? — перечисляла Элизабет.

Она могла придумать еще тысячу несчастий, но Виктор высказал самое главное:

— Что, если он мертв?

— Такой факт все меняет, — ответил Питер и подозвал держателей факелов. — Подойдите поближе. Будем действовать согласно плану Элизабет. Передавайте по цепочке ведра, а мы спустимся вниз и постараемся помочь Николасу. Элизабет, возьми факел, запасное древко и немного воды, на всякий случай. Виктор, возьми два ведра. Фредерик, встань у первой ступеньки и передавай информацию наверх. Заодно следи, чтобы хватало людей и ведер. И продолжайте качать воду. Элизабет, пойдем.

Он взял два ведра с водой и направился вниз по ступенькам. За ним шла Элизабет, высоко держа факел, чтобы освещать дорогу Питеру, а замыкали шествие ее отец и Виктор.

В воздухе все еще витал дым, образуя неясные круги вокруг факелов.

Хотя Элизабет прекрасно знала дорогу, ей казалось, что она спускается в никуда и в любой момент может оказаться в полной пустоте.

— Я на дне, — прошептал Питер. — Приготовьтесь наступить в воду. Боже мой, здесь сущий ад. Я ничего не вижу, но дыма не так уж много. Элизабет, передай мне факел.

Она протянула ему факел и взамен взяла одно из его ведер.

— Николас! — закричал в темноту Питер. Ничего. Каждая проходящая секунда обдавала леденящим страхом.

— Я здесь! — Они с трудом расслышали его голос.

Господи, он обнаружил комнату…

— Черт… — пробормотал Питер. — Оставайтесь здесь. Я пойду за ним; нет необходимости всем там умирать.

— Но он же жив, — возразила Элизабет. — И дым почти рассеялся. Мы все пойдем.

Питер провел рукой по волосам.

— Может быть. Может быть. Есть возражения, Фредерик? Виктор? Нет? Подайте мне еще один факел. — Он поджег его от факела Элизабет. — Есть только один путь.

Он развернулся, ведя за собой остальных, бредущих по щиколотку в воде, журчащей по тоннелю, подобно реке.

— Николас!

— Вы уже недалеко, — закричал тот, и Элизабет почувствовала, как ее сердце уходит в пятки. Он был именно там; он нашел комнату.

До нее оставалось не более тридцати шагов. И до того, как ей придется раскрыть правду.

Неожиданно она споткнулась — о Питера? — и упала. Оба факела погасли. Она барахталась по колено в воде, пытаясь уцепиться за стену, слыша рядом с собой ругань.

— …Черт… — Голос Николаса раздался совсем недалеко от нее.

По поверхности холодной воды плыли облачка едкого дыма, и она почувствовала головокружение. Чьи-то руки уцепились за нее, послышался сухой голос. Ее отец?

— Элизабет? — Или Питер?

— Черт побери… где спички? — произнес Николас странно-напряженным голосом. Послышался шуршащий звук, и их осветил тусклый свет.

— Какого черта? — Ее отец поднялся на ноги и уставился на клубок рук и ног на полу. — Николас…

— Я в порядке. — Голос звучал сдавленно.

— Элизабет?

— Да. — Она с трудом выдавила из себя одно слово. При свете факела Николас выглядел настолько грозно и мрачно, что ей захотелось убежать, ведь он обнаружил комнату. Он протянул ей один из двух факелов, поднятых из поды, не говоря ни слова о том, что только что произошло.

А что сейчас произошло? Просто она споткнулась, и все упали, барахтаясь в холодной воде.

— Попробуем его зажечь. — Он поднес конец древка к пламени. Факел затрещал, зашипел и занялся. — Удачно. Пойдемте, покажу, что я там нашел.

Все столпились за его плечами у дверного проема комнаты, из которой сильно пахло дымом.

— Что там? — спросила она скрипучим голосом. Черт побери.

— Эпицентр возгорания, — сказал Николас.

— И что это значит? — подал голос Виктор.

— Пожар был ограничен стенами одной комнаты. Дальше в туннеле нигде нет ни следа горения, а ведь там строительные леса, которые легко воспламеняются. Но сгорела только комната, в которой возник пожар.

Он выдержал паузу, чтобы смысл слов лучше дошел до его слушателей.

— Огонь был только здесь. — Он очертил факелом полукруг, освещая комнату.

Комната была умеренных размеров, примерно восемь на десять футов. Каменные стены. Земляной пол пропитался водой, заливавшейся сюда из тоннеля. Все предметы сгорели до полной неузнаваемости. В воздухе все еще чувствовался запах дыма.

— Виктор, Питер, вылейте ваши ведра в тот угол. Там еще остались угли.

— Пожар прекратился? — неуверенно спросила Элизабет.

Огонь был только здесь, он ограничивался одной комнатой. Объяснение повисло в воздухе, едко, как дым. Что он недоговаривал? О чем он думал?

Он обернулся и посмотрел на нее. Хрупкая, стройная Элизабет, достаточно сильная, чтобы поднять ведро воды и факел, достаточно сильная, чтобы выдержать ночь с ним.

— Все кончено, — загадочно сказал он. — А теперь Виктор поднимется наружу и организует цепочку для передачи ведер. И продолжайте качать воду. Питер, возвращайся в дом и проследи, чтобы все начали приводить в порядок. Фредерик, где-то здесь должны быть фонари. Найди их и освети комнату. Я останусь здесь, пока не потухнет последний уголек.

Часом позже все, за исключением Николаса, собрались в библиотеке. Они сидели и молча смотрели друг на друга.

— Ну, — наконец произнес Виктор, — теперь вы убедились, что здесь действуют посторонние силы. Происшествие является предупреждением. Враги…

— Ради Бога, Виктор… — с отвращением сказал отец Элизабет. — Только потому, что случился небольшой пожар…

— Да, — медленно проговорила Элизабет, — но как?

— Могло быть много причин, — ответил отец. — Кто-то мог неосторожно зажечь спичку. Или оставить горящую свечу. Или…

— Но там ведь ничего нет; туда никто никогда не спускается, — проговорила Элизабет.

Отец пожал плечами:

— Значит, кто-то спустился.

— И совершил поджог, — скептически добавила Элизабет.

— Я имел в виду… допустил небольшую неосторожность, вот и все.

— Такая неосторожность нас всех до смерти перепугала, — сказала Элизабет.

— Вот именно, — перебил ее Виктор. — Кто-то хотел напугать кого-то в доме. Предупреждение. Враги…

— Виктор! — Он начинал действовать на нервы Элизабет. С другой стороны, он, как обычно, произносил вслух то, о чем они не смели и подумать.

— Сейчас слишком поздняя ночь, для того чтобы строить какие-то предположения, — сказал Питер. — Важно, что пожар потушен, никто из нас слишком сильно не рисковал и сейчас все в безопасности.

— Тогда зачем мы здесь все собрались, раз мы все в безопасности? — требовательно спросил Виктор. — Раз нет никаких врагов?..

— Замолчи, Виктор.

— Вы меня никогда не слушаете. — Он придвинулся к двери на террасу. — Враг здесь, в воздухе витает запах перемен…

— Ему на самом деле следует вернуться в Лондон, — сказал отец Элизабет. — У него здесь нет подходящей аудитории.

— Дураки, — фыркнул Виктор. — Или вы все ждете прихода Николаса? — Он прошелся по комнате, глядя на них. — Ах да. Вы все ждете. Хотите услышать, что был несчастный случай. Что не было никакого злого умысла. Что огонь может заняться и потухнуть сам по себе, не распространяясь, не причиняя никакого вреда. Наивные глупцы.

— Пожалуй, на сегодня мы услышали достаточно, — сказала Элизабет, поднимаясь с кресла. — Мне становится скучно. Никто не ждет прихода Николаса. Я иду спать.

Лгунья, подумала она о себе.

— Элизабет. — Питер схватил ее.

— Только не сегодня, — пробормотала она, неожиданно сознавая, что еще три часа назад она была готова растаять в его руках.

— Конечно, нет. Я просто хотел сказать, что совершенно нечего бояться.

— Я знаю.

— Произошел всего лишь несчастный случай, — бросил отец, проходя мимо них.

— Я знаю.

— Ты глупа, — сказал Виктор, открывая дверь.

Она повернулась в его сторону и долго смотрела на него. — Я знаю.

Он должен был все предусмотреть, думал Николас. Он должен был его сразу поймать. Между тем его враг подкрался на цыпочках и поймал его. Черт побери.

Кто угодно мог быть его врагом. Их было четверо, и каждый из них был способен…

Пожар там, где никакого пожара быть не могло. Дым, хаос и страх — только для того, чтобы завлечь жертву.

И он попался, разыгрывая из себя героя, рисковавшего жизнью ради своего наследства. Все остальное было бы очень просто: его могли убить в подвале и снова разжечь огонь…

Случайная смерть от Невидимой Руки.

Первый шаг — кошка подкрадывается к добыче.

…все будет как прежде…

Уже не будет. Комната уничтожена в паническом порыве, совершенно ненужном. Она не видела в таком поступке смысла. Никто бы никогда не нашел ее. Если бы она знала, она бы вычистила ее, уничтожила все следы чьего-либо пребывания.

Но теперь…

Пожар вызвал вопросы. Вызвал расследование. Кто-нибудь обязательно обыщет пожарище, чтобы найти объяснения.

А в тот момент, когда она споткнулась… ей показалось, что она почувствовала руку, подталкивающую ее в спину. Просто невозможно!

Хотя теперь все было возможно. С тех пор, как появился Николас. Все было именно так, как сказал ее отец: три дня назад Шенстоун принадлежал ей.

Ей было тяжело думать об этом.

Она медленно поднималась по лестнице. В воздухе все еще витал запах дыма.

Запах страха.

Николас. Он шел со стороны гостевого крыла, невозмутимо хромающий, сопровождаемый слугой, несущим его чемодан и ботинки.

— Что ты делаешь? — требовательно спросила она.

— Переезжаю в комнату Уильяма, естественно.

— Что?! — Комната Уильяма была смежной с ее собственной спальней, соединенная с ней дверью.

— Дорогая Элизабет, а ты что ожидала? Что я буду вечно ютиться в гостевом крыле?

— Наверное, да, — пробормотала она.

— Ты совсем не думала, Элизабет.

— Кто же ожидал, что сегодня случится пожар? — вспыльчиво воскликнула она.

— Очевидно, тот, кто его начал.

Теперь она наверняка знала, что во всем был виноват дым, вызвавший у нее галлюцинацию, что Николас стоял перед ней. Ей, конечно же, казалось то, о чем он говорил.

— Тот, кто… начал пожар?..

— Милая Элизабет. Пожары сами по себе не происходят. И так не бывает, чтобы некоторые вещи сгорали, а другие нет. Или чтобы огонь не распространялся, а потом потухал без видимой причины.

Она почувствовала сильную слабость. Она даже не могла найти слов, чтобы возразить ему.

— Понимаю.

— Неужели? — произнес он, открывая дверь в спальню Уильяма. — Тогда тебе, возможно, будет интересно узнать, что я понимаю, — таинственно добавил он, входя внутрь вслед за слугой.

Она застыла на месте.

— Что? Что ты понимаешь?

— То, о чем говорит Виктор, Элизабет. — И он закрыл дверь.

Враги.

…Если бы с ним что-то случилось? Что было бы тогда?..

Нет, нет, нет. Ей не могла быть выгодна его смерть…

Она ненавидела своего отца за то, что он посеял в ее голове такую мысль.

А теперь еще и пожар…

К. тому же существовал другой способ… И, возможно, она совершила ошибку, не задумавшись о нем раньше.

Нет. Скорее всего он не сработает, потому что нет гарантии, что ей удастся найти доказательства. Николас утверждал, что их нет. Хотя… откуда ему знать? Она продолжала втайне лелеять идею вернуть ей все. Подстрекаемая отцом, который желал того же.

Иметь возможность предложить Шенстоун Питеру со всеми вытекающими последствиями? Три дня назад у нее еще была такая возможность.

…подумай о тех временах, когда Шенстоун принадлежал тебе. И о том, что такое положение очень устраивало некоторых людей… Ее отец был большой хитрец. Возможно, еще не слишком поздно. Бумаги Уильяма остались у нее. Они с мистером Гиддонзом просмотрели самые важные из них, но она еще не изучила те, которые не имели отношения к поместью.

Но теперь она столкнулась с вереницей неожиданных событий: возвращение Питера; появление незнакомца, перевернувшее ее жизнь; пожар, который не мог начаться сам по себе; переезд Николаса в комнату Уильяма…

От такой реальности она уже не могла убежать.

Значит, настало время использовать то оружие, которым она обладала: то, которое Николас использовал против нее. А было ли у него право вступать во владение титулом, имением и ею?

Глава 9

— С другой стороны, — сказал отец Элизабет за завтраком, налегая на селедку, омлет и пшеничные лепешки, — мне не нравятся намеки, которые делал Николас прошлой ночью.

— А твои намеки, которые ты делал прошлой ночью? — поинтересовалась Элизабет, сидя напротив серванта и нехотя размазывая свою порцию по тарелке.

— Я? Я ничего такого не сказал, что дало бы тебе право высказывать такие заявления. — Он многозначительно посмотрел на Элизабет. — Мы должны радоваться, что дом не сгорел, пока мы спали.

— Мы должны радоваться, что пожар не распространился, — сказала Элизабет.

— Конечно, и я так считаю. Но зачем что-то придумывать — пожары довольно часто прекращаются сами по себе. Туннель и весь подвал по большей части состоят из каменных стен и земляного пола. Нет причины предполагать, что огонь возник не по случайности. Итак. Теперь, когда мы разобрались с происшедшим инцидентом, что ты собираешься предпринимать?

— Предпринимать? Насчет чего?

— Насчет Николаса. Ты ведь знаешь, что он переселился в комнату Уильяма.

— Конечно, знаю.

— Так вот, поставь замок на смежную дверь, моя девочка. Он может решить, что у него появились некоторые привилегии — ну, знаешь, «право синьора».

Она покраснела. Разве может отец говорить такое своей дочери? Что бы он сказал, если бы узнал, что затронутый им вопрос уже давно решен?

— Ты же не хочешь, чтобы о его переселении узнал Питер? Сколько, ты думаешь, он будет ждать при таких условиях?

— Каких условиях? — воскликнула она. — Вчера ночью ты говорил нечто подобное. Я хочу знать, что ты имеешь в виду.

— Я? Я не говорил ничего такого. Я просто утверждаю, что Питер никогда не сделает тебе предложение. Даже если бы у него было такое намерение, в чем я сильно сомневаюсь, твоя доля в наследстве недостаточна, для того чтобы подвигнуть его на какие-либо действия. Я уж не говорю о твоем возрасте.

— Отец!

— Элизабет, я никогда не лгал тебе. Если бы ты была скорбящей вдовой с огромным имением, тогда совсем другое дело. Если, конечно, ты действительно любишь Питера всем сердцем, то вот тебе способ: большое имение, доход, готовность его принять… место для твоего отца…

Наконец-то выяснился мотив его действий. Он желал, чтобы все было по-прежнему. Он хотел, чтобы Николас никогда не появлялся и чтобы все имущество перешло ей. Тогда бы Питер смог на ней жениться, а он продолжал бы тратить деньги на свои нужды.

Значит, с раздражением подумала она, не секс определяет мужские поступки: всем заправляют деньги, а она с самого начала пошла неверным путем.

Вернее, она вообще не искала собственного пути; она приняла на веру слова Николаса, приняла условия сделки, приняла его деньги без малейших угрызений совести. А зачем? Из-за своего отца, который бы продолжал делать рискованные финансовые вложения в далекой стране и который даже не мог следить за ними, чтобы контролировать их расходование, пользуясь советами едва знакомых людей.

Он даже мог полагаться на такого революционера, как Виктор, общеизвестной целью которого было свержение самодержавия на его родине путем внедрения в сельские имения. Например, в ее имение.

Взамен комфорта и сохранения своих доходов она заключила сделку с Николасом. И он хорошо выполнял свою часть сделки, обучая ее вопросам мужских фантазий.

Питер ревновал и безумно желал ее, как и предсказывал Николас.

От Николаса она получала намного более дельные советы, чем от своего отца. И все равно в его глазах она была всего лишь слишком молодой вдовой со слишком низким доходом и без крыши над головой.

Если взглянуть правде в глаза, не очень привлекательная партия для дяди императора.

— Да, отец, — наконец согласилась она. — Ты прав. Было бы намного лучше, если бы Николас вообще не появлялся.

— Наконец-то ты поняла, — сказал отец. — Но я тебе ничем помочь не могу.

— Я тоже.

— Ну что ж, моя дорогая. Замужество с Питером — твоя идея. Так что не трогай меня. У меня собственные проблемы. Исполнение твоей мечты зависит только от тебя.

Зависит от нее?

Она вышла на террасу. Ранним утром вокруг суетились слуги, готовя все для завтрака, подметая полы, полируя деревянные изделия. Вдалеке престарелый садовник и его три или четыре помощника обрезали кустарники и косили лужайку.

Дым успел полностью развеяться, и только почерневшая штукатурка у входа в подвал напоминала о происшествии прошлой ночью. Но до того как первые гости спустятся на завтрак, почерневшие следы тоже исчезнут.

Слуги знали свое дело; она их хорошо натренировала.

Теперь они уже не ее слуги. Черт побери. В такие моменты она жалела, что отдала так много, получив взамен крайне мало. У нее оставалась тонкая соломинка, за которую можно было ухватиться и попробовать воскресить свою удачу: о ней знали только Уильям и она.

И Николас. Николас знал.

Но он отнесся к данному факту слишком легкомысленно, хотя даже простое упоминание о нем побудило его предложить ей нелепую сделку — соблазнить недозволенным, запретным способом.

Что, если бы она тогда ничего не сказала?

Нет, даже не надо вспоминать. Такие мысли ни к чему не приведут; было слишком поздно что-либо менять, слишком поздно жаловаться.

Оставался только один крохотный шанс все вернуть, рискованная авантюра, основанная на малейшей вероятности: она должна найти доказательство того, что Николас был рожден в результате связи его отца с первой женой Уильяма…

В то время как она будет думать, что искать и где искать, Николаса надо будет постоянно чем-то занимать.

Затишье перед бурей. Элизабет и Питер сидели на террасе и играли в карты, наслаждаясь тишиной и ласковым утренним солнцем.

Жизнь должна быть именно такой, счастливой и неторопливой, чтобы всегда было время поговорить за чашечкой чая с любимым человеком. Такой должна быть цель, задача.

Важнее ничего быть не могло. Ее отец куда-то уехал, Минна была все еще в постели, Виктор совершал конную прогулку, Николас еще не появился.

Возможно, он уже давно проснулся и теперь занимался своими делами, но на завтрак еще не спускался, что тоже было хорошо.

Элизабет не хотела говорить ни о пожаре, ни о будущем. Она чувствовала себя вполне счастливой. Если бы она могла, она бы затащила Питера в постель.

«…Если он тебя трахнет, он больше не будет тебя желать…»

Но пока он желал ее, еще как желал. Желание переполняло его. Оно было в его глазах, в том, как он наклонялся к ней, надеясь мельком увидеть ее лодыжку или выпуклую грудь.

— Может быть, тебе не стоит так по-деловому одеваться с самого утра, — заметил он. — Ты выглядишь как одна из тех мужеподобных деловых женщин, с утра спешащих в офис. Тебе наверняка уже можно не носить строгих траурных платьев, а надевать что-нибудь более удобное.

Он очень хотел фривольности в ее одежде; она тоже. Действительно, английская блузка и длинная юбка были не самым лучшим утренним нарядом.

Но она так оделась, для того чтобы осмотреть чердак, куда она распорядилась сложить все вещи Уильяма вместе с тремя его коробками бумаг, которые она собиралась изучить. Вопрос был в том, когда ей удастся добраться до чердака.

Она очень дорожила временем пребывания наедине с Питером. Спокойно. Умиротворенно. Ничто не нарушало тишину утра, лишь тихое шлепанье карт о стол и редкие комментарии, неизменно вызывающие у Питера улыбку.

Между ними все еще оставались незримая связь, желание, стремление, страсть. Если бы только она могла поддаться эмоциям…

— О, ну вы меня удивляете! — воскликнул Николас, прихрамывая, входя на террасу. — Они играют в карты, после того как сгорел Рим.

Питер бросил на Элизабет взгляд, говорящий: «Видишь? Он опять нас прерывает. Думаешь почему?»

— Не будь смешон, Николас, — сказал он, бросая карты на стол. — Все кончилось благополучно. Зачем твердить об одном и том же в такое прекрасное утро?

Николас налил себе немного горячего шоколада.

— Я просто поражен, что никто ничем не интересуется. Ни твой отец, Элизабет. Ни Питер. Ни ты. Даже ты. Я не могу понять. — На самом деле он мог. — Вы как стайка кошек. Если вы повернетесь к чему-то спиной — значит, все остальное для вас не существует.

Он тяжело опустился в кресло рядом с карточным столиком, и Питер со злостью собрал карты.

— Ладно. Пожара не было. Так, что еще нового в такое прекрасное утро? — произнес Николас.

— Грубость, — резко ответил Питер. — Главная новость сегодняшнего утра — невоспитанность. А также способность хозяина постоянно появляться там, где его не хотят видеть.

Николас выглядел ошарашенным.

— Ух ты. Я и не думал вас прерывать…

Элизабет искоса взглянула на него. Еще как думал…

— Тогда я оставлю вас наедине…

— Будьте так добры, — слащаво процедил Питер.

Он ушел, и Питер повернулся к Элизабет:

— Дорогая, ты должна что-то предпринять.

— Мне все об этом говорят, — осторожно проговорила она.

— Тебе не удалось?..

Она предупреждающе подняла руку.

— Я скажу тебе, если…

— Не то чтобы я на чем-то настаивал…