В сердце тьмы (Велиcарий - 2)

      Рана Шанга уставился на него. Ему удалось сдержать презрение, готовое прорваться наружу.
      - И что? Вы когда-нибудь говорили - лично - со следопытами-патанами, которые вместе с раджпутами пытались поймать Рао и принцессу?
      Дживита надменно расправил плечи, .
      - Это навряд ли можно считать моей...
      - Нет, он не говорил, - перебил Нанда Лал. - И я не говорил. А следует?
      Шанга пожал плечами.
      - Все следопыты-патаны заявляли, что видели следы только одного человека, не двух. Следы мужчины. Совсем никаких следов женщины. - Шанга потрепал бороду. - И это - не единственная странность, связанная с тем побегом. Я не знаю деталей, но... я снова и снова задавался вопросами. Как один человек мог убить всех тех стражников? Отличных охранников, как я предполагаю?
      Он заметил странное выражение в глазах Нанды Лала.
      - Скажи мне, - приказал Шанга.
      - Ее охраняли жрецы и махамимамсы, - пробормотал Нанда Лал.
      - Что?! - взорвался Шанга. - Кто в здравом уме поставит охранять кого-то, кроме самых лучших солдат, против Рао? - Шанга во второй раз за этот день вышел из себя. - Неужели вы, малва, все сошли с ума? - орал он. Я сражался с Рагунатом Рао один на один! Он - самый страшный воин, с которым я когда-либо сталкивался.
      Все малва в комнате, несмотря на занимаемое положение, сжались. Они знали эту историю. Вся Индия знала эту историю.
      - От Рагуната Рао? Вы... вы... идиоты! Вы решили, что Шакунталу можно защитить от Рао жрецами? Вонючими палачами?
      Дживита попытался выплеснуть свое негодование от оскорбления малва, но попытка провалилась под чистой яростью во взгляде раджпута. Дамодара виновато откашлялся.
      - Пожалуйста, Рана Шанга! Это было решение господина Венандакатры, не наше. Похоже, его беспокоила невинность девушки. По этому он поставил ее под охрану тех, кто дал обет безбрачия, вместо...
      Было комично смотреть, как челюсти Нанды Лала и Дамодары отвисли практически одновременно.
      - ...вместо элитного подразделения кушанов, - хрипло закончил фразу Нанда Лал.
      - Если я правильно помню, под командованием человека по имени Кунгас, прохрипел Дамодара. - Я не уверен.
      Шанга фыркнул.
      - Теперь можете быть уверены, господин Дамодара. Расследуйте! Вы обнаружите, как я догадываюсь, что этих кушанов сняли с охраны как раз перед побегом Шакунталы. И как раз перед прибытием во дворец самого Велисария, если мне не изменяет память.
      - Не изменяет, - прошипел Нанда Лал. - Он посмотрел на раджпута с просьбой во взгляде. - Как кто-то может быть настолько хитрым, чтобы все это провернуть? - спросил он.
      Шанга рубанул воздух.
      - Если один человек смог, то это Велисарий. Расследуй, Нанда Лал. Впервые ничего не предполагай. Ищи сокровища и таинственного йетайца, и кушанов, которые появляются и исчезают. И, главное, ищи принцессу Шакунталу. - Он отвернулся и проворчал: - Но это твоя работа, а не моя. Мне нужно ловить римлянина.
      - Дьявол! - закричал Нанда Лал.
      - Нет, - сказал Шанга, выходя из комнаты. - Дьявольский ум, да. Но не дьявол. Это - нет.
      * * *
      Нанда Лал на самом деле провел расследование, тщательно и безжалостно. Он был очень способным человеком, несмотря на всю надменность малва. Но его естественная цепкость подпитывалась горящей ненавистью ко всем вещам, хотя бы отдаленно связанными с Велисарием. После того как Нанда Лал поставил перед собой задачу - и впервые без неосторожных предварительных предположений, - он решил загадку за два дня. По крайней мере большую ее часть. Сам он думал, что всю.
      * * *
      Несколько недель спустя гостиница рядом с Гангом получила благословение сверх всякой меры. Это была бедная гостиница, которой владела бедная бенгальская семья. Их единственным сокровищем, как любил говорить владелец гостиницы, оставался вид на великий Ганг, который неустанно пролагал путь на юг, в Бенгальский залив.
      Священный Ганг, говорил он в присутствии членов своей семьи, когда вместе с ними тайно молился. Он и его семья все еще придерживались старой веры и поклонялись Махаведе только публично.
      Бедная семья той ночью стала богата по меркам северных бенгальцев. Знатный господин показал себя очень щедрым, а его жена - очень милой.
      Знатная женщина мало говорила, и это правильно для женщины, которая настолько моложе своего мужа, но несколько ее слов были очень добрыми. Она очень понравилась владельцу гостиницы и его семье. Знатный господин, несмотря на всю сердечность и хорошие манеры, их немного пугал. У него было бледное лицо, и в чертах что-то западное. И смотрел он, как малва. (Они не думали, что сам он из малва, но... занимает среди них высокое положение. И из Западной Индии определенно. Этого жестокого, безжалостного Запада.)
      Но его жена - нет, она не из малва. И не из Западной Индии. Небольшого роста, как бенгальцы, и даже темнее. Возможно, из Кералы или Чолы. Откуда-то оттуда. В некотором роде одна из них. Бенгальцы, конечно, не были дравидами* [Группа народов (тегулу, тамилы, ораоны и др.) в Индии.], а она очевидно была. В их венах текло больше древней ведической крови, чем в народах с южной части Деканского плоскогорья. Но не очень намного больше, и они тоже почувствовали на себе кнут очищения.
      На следующее утро после того, как знатный господин и сопровождавшие его лица отбыли, владелец гостиницы сказал своей семье, что они на несколько дней закроют гостиницу. Они уже несколько лет не могли позволить себе отдых. А теперь позволят, после того, как искупаются в священных водах Ганга.
      Владелец гостиницы и его жена запомнили несколько следующих дней, как время редкого и благословенного отдыха от тяжелой работы. Их дети запомнили их, как самые счастливые дни их счастливого детства.
      И владелец гостиницы с женой были счастливы после возвращения. Притихшие и испуганные соседи рассказали им о солдатах, которые терроризировали деревню в предыдущий день. Кричали на людей, даже били. Спрашивали, не видел ли кто молодую темнокожую женщину в сопровождении кушанских солдат.
      Что-то туманно пошевелилось в сознании владельца гостиницы. Но он намеренно оттолкнул мысль.
      Не его дело. В конце концов его тут не было, чтобы отвечать на вопросы. И он определенно не собирался сам искать представителей властей.
      Поэтому в конце Нанда Лал опять провалится.
      Частично потому, что он продолжал делать выводы, когда думал, что не делает. Он предположил, что убегающая принцесса и ее охранники выберут самый быстрый путь из империи малва. Поэтому Нанда Лал послал солдат во все направления Северной Индии, в поисках молодой женщины в сопровождении кушанов на лошадях.
      Ни религиозный владелец гостиницы, ни молодой офицер блокпоста, скрывающий свое унижение, ни кто-то из других людей, которые могли направить малва к Шакунтале, не увидели связи.
      А единственный человек, который смог и сделал, промолчал.
      Когда солдаты малва допрашивали владельца конюшни в Каушамби, он ничего не сказал. Солдаты не допрашивали его очень долго. Они были усталые и невнимательные после того, как побывали уже в пяти конюшнях в большом городе этим утром и им требовалось посетить еще и другие. Поэтому владельцу конюшни удалось отделаться от них достаточно быстро.
      Нет, он не видел никаких знатных дам - или солдат, - уезжающих на лошадях.
      В любом случае он не может отличить кушанов от любых других степных варваров. Все варвары кажутся ему одинаковыми.
      Солдаты, крестьяне с Гангской равнины, улыбнулись. Кивнули.
      Он ничего не видел. Ничего не слышал. Ничего не знает.
      Солдаты, удовлетворенные, отправились дальше.
      Планы тиранов рушатся из-за многих вещей. Они разбиваются о скалы героической борьбы. Они разрываются на рифах открытого сопротивления. И их медленно подтачивают, по чуть-чуть, на тех самых землях, где они праздновали победу, маленькие бесчисленные песчинки. Упрямая порядочность униженных маленьких людей.
      Глава 20
      На пути через Ворота Пантеры, как он и обещал Нанде Лалу, Рана Шанга разобрался с солдатами, которые позволили Велисарию покинуть город.
      - Дайте им кнута, - требовал Дживита.
      Как и всегда, Шанга сдержал слово.
      Каждый получил по два удара Шанга бил своим собственным кнутом, самой мощной рукой в Раджпутане. Возможно, эти удары могли бы убить и муху. Возможно.
      После того как он вместе со своим кавалерийским отрядом оказался за стенами столицы и они поехали на запад, Шанга посовещался с заместителями и главным следопытом из патанов. Совещание было очень коротким, поскольку фундаментальная проблема преследования стала сразу же очевидна для всех, кто бросил хотя бы один взгляд на местность.
      Гангская равнина после недели сильных дождей представляла собой море грязи. Любые следы, даже оставленные день назад, не говоря про восемь, исчезли. Единственной частью равнины, которая оставалась относительно сухой, была сама дорога. Хорошая дорога, на Матхуру, но этот факт не принес успокоения раджпутам. Много хорошего говорят о вымощенных камнями дорогах, но ни одно из этих хороших слов ни разу не произнесли патанские следопыты.
      - Даже ни один конь никогда не оставил следа на этих чертовых идиотских камнях, - проворчал патан. - Тем более пеший человек.
      Шанга кивнул:
      - Я знаю. Мы не сможем выйти на его след, пока не доберемся до Раджпутаны. Не в это время года.
      Раджпут посмотрел вверх, оценивая. Небо прояснилось, и Шанга надеялся, что сезону дождей Индии, харифу, пришел конец. Хариф приносили муссоны в мае и продолжался он до сентября. Его сменит прохладный, сухой сезон, который индусы называют раби. Затем в феврале обжигающая сухая жара гарама будет выжигать Индию до следующих муссонов.
      Джаймал повторил его мысли:
      - Раби почти здесь. Слава Богу.
      Шанга одобрительно проворчал. Как и у многих индусов, раби был его любимым сезоном.
      - Нет смысла искать следы, - объявил он, - но у нас есть одно преимущество здесь, на равнине, - по этой дороге путешествует много людей. Вероятно, они обратили внимание на одинокого йетайца. К этому времени все, кого Велисарий встретил в первые дни пути, уже ушли далеко. Но мы можем надеяться, что через два или три дня начнем встречать людей, которые его видели.
      - Солдаты на почтовых станциях, где курьеры меняют лошадей, могли его видеть, - заметил Удай. - Им нечего делать, кроме как смотреть на дорогу.
      - Да, - согласился Шанга. - До первой станции мы должны добраться во второй половине дня. Удай прав - солдаты могли его заметить. Поехали!
      * * *
      - А ты уверен, что это они? - спросил скрючившийся молодой воин, глядя вниз в ущелье.
      - О, да, - ответил Рао. - Уверен. Я встречался только с одним из них, но он не тот человек, которого можно забыть.
      Воин маратхи поднялся из-за укрытия за большим валуном. Всадник в доспехах, который вел небольшую группу по тропе внизу, мгновенно остановил коня. На Рао произвела впечатление скорость, с которой в руках у человека оказался лук.
      "Вероятно, он так же хорошо стреляет. Но не будем это выяснять"
      - Эй, Усанас! - закричал он. - Ты до сих пор поддерживаешь нелепое заявление, что восприятие - это только проявление вечных и неизменяемых форм?
      Ответ пришел мгновенно:
      - Конечно! Ты сам - живое доказательство, Рагунат Рао, даже там, где стоишь. Самая платоническая форма зрелища для больных глаз.
      Молодые партизаны, стоящие в ряд у обрыва, где Рао устроил засаду дружескую засаду, конечно, но Рао никогда не упускал шанса потренировать молодых последователей, - выпучили глаза.
      Они были провинциалами, почти без исключений. Молодые люди из деревень, большинство из них никогда не видели мир за горами и уступами Великой Страны Римляне выглядели достаточно странно, с уродливыми, костлявыми, бледными лицами, которые казались больными. Аксумиты и кушаны казались еще более странными. Но тот! Высокий, полуголый, черный, как погреб в ночи, - и спорит о философии с самим Рао!
      Маньяк. Очевидно.
      - О, Боже, - пробормотал Валентин, убирая лук. - Еще один философ. Маньяки, все они.
      На самом деле Валентин сам с трудом не выпучил глаза. Наконец после всех этих месяцев он встретил легендарного Рагуната Рао. И...
      Человек выглядел очень обычно. Самый средний человек. Валентин ожидал индийскую версию Ахилла.
      Он изучал Рао, теперь стоявшего на валуне примерно в тридцати футах от них и на десять футов вверх по склону.
      "Невысокого роста - по крайней мере по римским стандартам. Средний рост для маратхи. Немного староват. Наверное, сорок с небольшим. Хорошо сложен, да, никакого жира на мускулах, но это не Геркулес, подобно Эону. Интересно..."
      Рао спрыгнул с валуна и легко приземлился на дне ущелья в десяти футах внизу. Еще два быстрых прыгающих шага, и он оказался рядом с лошадью Валентина. Улыбнулся ему снизу вверх, протянул приветственно руку.
      "Мария, Матерь Божия!"
      Патера Махараштры - так называют Рао, как слышал Валентин. Он отмахивался от фразы, как и все ветераны обычно отмахиваются от подобных романтических, рассчитанных на дешевый эффект штучек.
      - Будь вежливым, Валентин, - услышал он бормотание Анастасия. Пожалуйста. Будь вежливым с этим человеком.
      * * *
      Тела гнили уже несколько дней, а воздух в окруженное толстыми глинобитными стенами пространство пропускали только два небольших окна. Вонь была невероятной.
      - Он - демон! - рявкнул Удай. - Только бездушная асура стал бы...
      - Что стал бы, Удай? - спросил Шанга.
      Раджпутский царь кивнул на груду разлагающихся тел.
      - Убивать врагов? Ты сам убил не меньше.
      Удай гневно посмотрел на него.
      - Но не так. Не...
      - Что не так? Не из засады? Насколько я помню, последние пять засад, которые ты устраивал, были точно такими же варварскими, как эта.
      Удай захлопнул рот. Но все еще смотрел гневно.
      Шанга сдержался.
      - Послушай меня, Удай, - сказал он. Его глаза обвели всех собравшихся в комнате раджпутов. - Все послушайте. Пора вам выбросить из головы все эти предрассудки малва. Или вы никогда не поймете природу врага.
      Он сделал паузу. Когда удостоверился, что их внимание направлено только на него - а это было нелегко, не в покойницкой, - продолжил. Говорил он тихо и холодным тоном.
      - Некоторые из вас находились в императорском шатре, когда Велисарий приказал своему катафракту казнить пленников. Помните?
      Джаймал и Пратап кивнули. Другие раджпуты через мгновение тоже кивнули. Они сами не видели, но слышали.
      Шанга махнул рукой на сложенные горой тела в углу почтовой станции.
      - Это тот же человек. Малва думают - по крайней мере думали, - что он слабак. Полон глупой мягкотелости. Не безжалостный, как они. Не твердый.
      Легкий смешок послышался от следопыта-патана, склонившегося у тел.
      - В самом деле? - спросил он.
      Затем встал после того, как закончил осмотр.
      - Ну? - спросил Шанга.
      - Все солдаты когда-нибудь убивают, - следопыт показал на грубый стол, свалившийся у одной из стен помещения. Одна из ножек стола была отломана чисто, другая расщеплена. Рядом на земляном полу валялись стулья. - Вошел через дверь. Думаю, ночью. Быстро, быстро, быстро. Солдаты ели. Удивил их, когда они сидели.
      Патан показал на почерневшие, высохшие пятна крови на полу, стенах, столе, стульях. Разбросанные куски еды, теперь покрывшиеся плесенью.
      - Это была битва, - он безразлично пожал плечами. - Недолгая. Думаю, двое солдат достали оружие перед тем, как умерли. Может, трое. Пользы это не принесло. Овцы. Зарезаны.
      Он шагнул назад к груде тел.
      - Затем стал ждать курьеров. Съел солдатскую пищу, пока ждал. Другую упаковал с собой. Собрал лошадей в загоне. Готовился.
      Патан наклонился и схватил один из трупов. Небрежно дернул, и гниющий ужас выпал на пол. Перемещение трупа, несмотря на всю его легкость, разорвало стенку желудка. Полужидкие внутренности вывалились наружу, в них копошились черви. Патан отошел на шаг назад, но никакой другой реакции не продемонстрировал.
      - Первый курьер. Его пытали.
      Он склонился над гниющей воняющей массой, поднял кисть и помахал ею в воздухе Большой палец отвалился. Указательный и средний уже отсутствовали.
      - Отрубил два пальца. Хотел информации. Сколько еще будет курьеров?
      Он отпустил кисть и выпрямился.
      - Хороший метод. Отрезаешь один и говоришь: "Колись или отрежу второй палец". Отрезаешь второй и говоришь: "Колись или отрежу третий". В большинстве случаев - достаточно. Хороший способ. Очень хороший. Быстрый. Очень быстрый. Сам им пользуюсь.
      Патан отвернулся. Тех, кто его не знал, его грубость и жестокость ужасали. Но те, кто видел его в действии, знали, что он значительно более жесток.
      - Снова ждал. Следующего курьера.
      Он показал пальцем на одно из тел в форме императорского курьера.
      - Не пытал. Не было необходимости. Сам сказал и умер. Следопыт показал пальцем на третьего курьера.
      - Последний. Не пытал. Не было необходимости. Сказал - умер.
      Патан посмотрел на дальнюю дверь, которая вела в конюшню, где держали запасных лошадей. Раньше держали.
      - Затем поставил курьерских лошадей в конюшню. Усталых лошадей. От них мало пользы. Взял других. Накормленных, отдохнувших. Пять лошадей. Хороших лошадей. И уехал.
      Закончив ответ, следопыт положил руки на бедра и осмотрел всю сцену.
      - Очень хороший человек! - проворчал следопыт. - Быстрый, быстрый. Никаких глупостей. Приняли бы его в свой клан.
      Шанга позволил своим подчиненным несколько секунд, чтобы переварить информацию, перед тем как продолжать.
      - Никогда больше не повторяйте ошибку, - проворчал он. - Эту ошибку малва. Велисарий - не жестокий человек. В этом я полностью уверен. Но ни один махамимамса, который когда-либо жил, не сможет соответствовать ему по безжалостности, когда возникает необходимость. Этот человек соображает быстро и так же быстр во всем, как мангуст. И такой же смертоносный. Насколько мангуст милосерден к кобре?
      Джаймал фыркнул. Шанга продолжал говорить:
      - Есть еще один урок. Он не дьявол, но думает дьявольским образом. Прикиньте, какой это был смелый и хитрый шаг. После того как его люди предприняли обманный отвлекающий маневр и повели нас в погоню за ветром, Велисарий вышел из Каушамби - открыто - переодевшись йетайцем. - Шанга холодно посмотрел в сторону. - Удай, догадаешься с трех раз, как он добыл форму йетайца?
      Его заместитель сморщился, отвернулся. Шанга продолжал:
      Затем Велисарий как можно быстрее добрался до первой почтовой станции. Он каждый раз опережал нас - предупреждал каждый наш шаг. У него было две проблемы. Во-первых, отсутствие лошадей, во-вторых, он знал, что курьеры отправятся на побережье предупреждать стоящие там гарнизоны. Он решил обе проблемы одним ударом.
      - Убил солдат, устроил засаду на курьеров, украл их лошадей, пробормотал Джаймал. - Лучших лошадей в Индии.
      - Пять лошадей, - добавил Пратап. - У него теперь есть запасные лошади, больше не нужно. Он может их гнать столько, сколько сам в состоянии сидеть в седле. И пересаживаться, как только конь устанет.
      - А как он мог быть уверен, что тела не найдут в самом скором времени? - спросил Удай. - Тогда ведь начнется охота.
      Шанга нахмурился.
      - Не знаю. Разум у этого человека работает каким-то сверхъестественным образом - также и в военном плане. Он, кажется, все о нас знает. Вне Гангской равнины это не сработало бы. Поскольку там свирепствуют банды, на всех почтовых станциях в западных провинциях расквартировано гораздо большее число солдат и их регулярно проверяют патрули. Но здесь...
      - Эти даже не из регулярной армии, - фыркнул Пратап. - Провинциальные солдаты. Неженатые парни. Они тут служат по два года. Даже сами выращивают свою еду.
      Раджпут уставился на жуткую гору тел.
      - Несчастные ублюдки, - тихо сказал он. - Я один раз останавливался на одной из этих почтовых станций. Парни - мальчишки - так обрадовались увидеть новое лицо, что заставляли меня говорить всю ночь. - Он бросил взгляд на патана. - Как он и сказал. Овцы. Бараны, отправленные на заклание. - Затем зашипел в ярости: - Римский мясник.
      Шанга ничего не сказал. Он сам чувствовал ярость. Но в отличие от Пратапа не позволил ярости затуманить воспоминания. Он видел и других людей, лежащих в таких кучах. Людей, подобных этим - молодых, одиноких, которым никто не уделял внимания. Солдат только по названию. Они тоже были как овцы в руках мясника.
      Мясника по имени Рана Шанга. Против опыта, хитрости и быстрого как молния меча у них не имелось ни одного шанса.
      - Теперь мы его никогда не поймаем, - простонал Удай.
      - Мы попробуем, - заявил Шанга. Стальным тоном. Затем добавил, немного смягчившись: - Это не невозможно, друзья. Не для раджпутов. Он все равно только один человек, и ему предстоит путешествие длиною в более чем тысячу миль. Ему потребуется отдыхать, есть и искать еду.
      - Только один человек, - добавил Джаймал. - Переодетый йетайцем. Который ведет нескольких лошадей. Люди его заметят.
      - Да, он сможет ехать быстрее нас, преодолевать больше за один день но только вначале. И он стартовал на несколько дней раньше. Но он не может поддерживать тот же темп, день за днем, так, как может кавалерийское подразделение. Мы имеем право реквизировать еду и требовать размещения. Он не может. Он должен все это искать. На это требуется время, причем каждый день. А впереди его ждет много дней. Много дней до того, как он доберется до побережья. Он может получить ранение или заболеть. А рядом нет друзей, которые бы о нем позаботились. Если ничего такого не случится, он просто очень устанет.
      - Куда он направляется, как ты думаешь? - спросил Пратап.
      Шанга пожал плечами.
      - Пока рано что-то говорить. Вероятно, в Аджмер. Если нет, то мы разделимся на небольшие группы, чтобы искать его в других городах. Но думаю, вначале он все-таки направится в Аджмер. Ему нужно быстро уйти с Гангской равнины, где слишком много народу. В Раджпутану, где людей не так много.
      - Аджмер, - задумчиво произнес Джаймал, потрепав бороду. - Аджмер. Оттуда он может направиться на юг или запад. На юг, вдоль подножия гор Аравалли, по направлению к Камбейскому заливу. Возможно, даже в Бхаруч, где он надеется воссоединиться со своими людьми.
      - Или на запад, - добавил Удай - В Бароду.
      - Мы вскоре узнаем, - заявил Шанга. И пошел к двери широкими шагами. После того как он выйдет с равнины, он начнет оставлять следы. Мы обнаружим следы до Аджмера.
      Менее чем через минуту, пятьсот раджпутов тронули лошадей. Не неистовым галопом, просто целенаправленно поскакали кентером опытных наездников. Впереди их ждали полторы тысячи миль пути.
      * * *
      Да, он никогда не был красивым человеком. Но теперь, впервые в жизни, он стал предметом насмешек.
      Детских насмешек. Дворцовых детей.
      "Плосколицый" - так они называли его за спиной. Или они так думали, не понимая, что говорить за его спиной невозможно. Лягушка, - ухмылялись они, или Рыба, или, чаще всего, - Нос. Конечно, всегда тихим шепотом. Не понимая, ни в малейшей степени. Нанда Лал замечал детей и отмечал их имена. Когда-нибудь их могущественные отцы умрут.
      Думая об этих далеких временах, Нанда Лал улыбался. Но затем, думая о ближайшем времени, улыбнулся еще шире.
      Это была новая улыбка для этого человека. В прошлом его улыбка казалась сердечной и веселой. Недели болезненного восстановления исказили улыбку почти так же, как исказили его лицо.
      Холодная, дикая улыбка. На самом деле оскал.
      На самом деле новая улыбка подходила Нанде Лалу гораздо лучше, чем когда-либо подходила прошлая. Теперь она выглядела так, как должна выглядеть. Улыбка начальника шпионской сети после того, как он обеспечил свою месть.
      Курьеров снова отправили. Не императорских курьеров по императорским дорогам. Нет, эти курьеры были совсем другого сорта. Почти такие же прекрасные наездники, но гораздо более смертоносные.
      Лучшие агенты в великолепной шпионской сети малва. Трое, все из которых знали дорогу на Рим. Северную дорогу, дорогу по суше, а не медленную, окружную, южную дорогу по морю, которой пользовалось большинство. Эти люди поедут на лошадях, с запасными, через горную систему Гиндукуш. Через Центральную Азию. Через Персию, используя сеть шпионов малва, уже работающих на местах. В Анатолию при помощи похожей - если и меньшей - сети. И, наконец, в Константинополь.
      В. Константинополе они передадут послание агенту малва, ответственному за миссию в Риме. Балбана это сообщение не обрадует. Окажется, что много работы было сделано впустую.
      Но он подчинится. Возможно, раздумывая, как появились такие приказы, что сыграло роль - дальновидность или злоба. Но он подчинится.
      На самом деле работали и дальновидность, и злоба. Несмотря на всю ярость, начальник шпионской сети все равно оставался разумным человеком. Профессионалом своего дела.
      Нанда Лал знал, даже если Балбан и обманывает себя, что лживый римский полководец не один. Он понимал, если остальные и не понимали, что агентов малва в Константинополе обманули точно так же, как его самого в Индии.
      Но больше нет. Дальновидность в любом случае требовала приказов. То, что те же приказы будут изысканной местью, просто оказалось случайностью. Почти.
      Почти, но не совсем.
      Начальник шпионской сети снова улыбнулся. Он был реалистом. Он знал, что Велисарию может удастся сбежать из Индии. Но начальник шпионской сети получит удовлетворение, украв все удовольствие от этого побега.
      Если Велисарию удастся добраться домой, то он найдет место пустым. Приказ дойдет в Рим быстрее него.
      "Она обманывает вас, как он обманул нас. Убейте шлюху"
      Глава 21
      В сотне миль к востоку от Аджмера, после того как они достигли сухой местности, патаны наконец напали на след Велисария.
      К тому времени, как они добрались до города, старший следопыт растерял все иллюзии.
      - Нет, этого мы бы в свои ряды не взяли, - ворчал он - Никогда. Очень глупый зверь. Ничего не видит.
      Следопыт склонился с коня, осмотрел дорогу, фыркнул и громко плюнул.
      - Вероятно, трахает козу. Думает, что это его жена.
      Плюнул громко.
      - Не обращает внимания ни на что.
      Сплюнул громко.
      - Слепой идиот.
      Шанга, который ехал рядом с патаном, кисло улыбнулся. Как и многие люди с узким кругозором, патан имел склонность судить о людях по очень ограниченным критериям.
      Да, Велисарий наконец допустил ошибку. Но это была маленькая ошибка по любым разумным стандартам. На самом деле такая маленькая, что ее обнаружил только опытный следопыт.
      Где-то по пути - и это не удивительно при путешествии, продолжающемся несколько недель - одна из лошадей римского полководца порезала копыто. Ничего серьезного само по себе. Только маленькое повреждение, вызванное острым камнем. Сама лошадь навряд ли бы заметила, даже когда сама порезалась, и "рана" ни в коей мере не доставляет ей дискомфорт.
      Но этого достаточно, чтобы оставить отчетливый след. Никто другой не обратил бы на него внимания, но патан его тут же заметил. Несколько раджпутов, после того как следопыт на него показал, обрадовались.
      Теперь Велисария будет легко найти!
      Патан немного умерил их энтузиазм. Такой быстрый человек, заверил он их, вскоре сам заметит след, который оставляет. Тогда он займется копытом, счистит часть ткани, сделает копыто таким, что оно станет неотличимо от других. Если случится худшее и след будет не изменить, то римлянин просто бросит лошадь. В конце концов у него же есть еще четыре.
      Но дни шли, а метка оставалась. День за днем патан шел по следу с легкостью человека, который ночью идет к огню. День за днем его оценка Велисария стремительно падала.
      К этому времени, по мнению патана, Велисарий стоял очень низко в естественном порядке вещей. Возможно, над овцой. Определенно под лягушкой-быком.
      Ограбление купца просто подтвердило его точку зрения. Закрепило мнение, словно он запаял кувшин.
      За три дня до Аджмера раджпуты догнали купца, тяжело передвигающегося по дороге. Купца сопровождали двое слуг, каждый из которых шатался под тяжестью вещей для продажи.
      Все трое были полностью обнажены.
      Когда раджпуты остановились рядом, купец немедленно разразился неистовой тирадой - обвинениями, укорами, упреками и осуждениями.
      Немыслимо, что такое могло случиться!
      Где власти?
      Ограбление на императорской дороге! Императорским стражником-йетайцем!
      О, нет! Никакой ошибки! Купец много путешествует. Опытный человек. Знающий. Он бывал в Каушамби. Много раз.
      Императорский стражник!
      Немыслимо! Немыслимо!
      Где власти?
      Он требует правосудия! Компенсации!
      Больше всего - возмещения ущерба!
      Ограблен императорским стражником!
      Возмещать убытки должны власти!
      В данном случае, после того как купец достаточно успокоился, чтобы рассказать о случившемся, возмещение ущерба оказалось простым. Единственным, что забрал бандит-йетайец, оказалась одежда купца и его слуг.
      Странно, но он больше ничего не взял. Ни деньги купца, ни товар для продажи, а это были специи, довольно ценные, даже не взял золотую цепочку с шеи купца или кольца, укравшие его пальцы.
      Патан разозлился.
      - Что это за бандит с умом карлика? - горячо спросил он. - Кретин! Идиот!
      Следопыт гневно посмотрел на купца.
      - Если бы я ограбил тебя, жирный, ты был бы рад, если бы у тебя осталась кожа. Золотая цепь - режь голову. Кольца - руби пальцы. Быстро, быстро.
      Патан перегнулся через шею коня и прищурился, гневно глядя на слуг. Двое мужчин отпрянули назад, дрожа.
      - Старого бы я убил. Второго взял бы. Продал бы уйгурам. - Он выпрямился, склонился, громко сплюнул. - Римлянин - самый большой идиотский зверь из всех живых, - сделал вывод он. И с тех пор не изменил своего мнения.
      Шанга с другой стороны подумал, что ограбление было очень хитрым. Он раздумывал, как Велисарий планирует пробираться через Раджпутану, в особенности город типа Аджмера, если он переодет йетайцем. На Гангской равнине один йетайец, ведущий небольшой табун лошадей, не особо привлекал внимание.