К2 – вторая вершина мира

Весь этот день свирепствовала буря, временами шел снег. Утром Компаньони из лагеря V сообщил, что у него внезапно сильно заболели уши, и попросил совета, что делать. Я предложил при возможности спуститься в базовый лагерь, куда он с Махди и пришел во второй половине дня. Таким образом, в лагере V остались Абрам и Галотти, которые намеревались при ослаблении ветра выйти на следующий день в лагерь VI. Рей и Сольда в этот день поднялись в лагерь IV, а Лачеделли и Флореанини перенесли лебедку немного выше лагеря III.

Под лагерем III была небольшая, примерно десятиметровая, стена. Это было единственное место, где остались веревки предыдущей экспедиции. При возвращении первым шел Флореанини. Едва он начал спускаться по стене, как веревка снялась с уступа, и Флореанини, не успев закрепиться, упал на крутой снежник под стеной и начал все быстрее скользить по склону. Перевернувшись несколько раз через голову и пролетев 250 метров по крутому склону, он чудом был задержан уступом над самым обрывом и остался лежать. К счастью, он получил только легкие, правда, очень болезненные травмы. На всем его теле долго сохранялись сильные царапины и синяки. Спутники Флореанини, находясь перед стеной, вынуждены были наблюдать это страшное падение, не имея возможности оказать помощь, и, так как не были связаны веревкой, ожидали самого худшего.

Лачеделли моментально бросился вниз к Флореанини, снял его с опасного места и перенес к краю склона, где были натянуты перила. Носильщик из племени хунза посадил Флореанини себе на плечи и под страховкой товарищей доставил в лагерь II, в котором находился врач экспедиции Пагани. Пагани тут же осмотрел пострадавшего и к общей радости установил, что Флореанини ничего себе не сломал. Все же он вынужден был прекратить все работы и остаться на попечении заботливых товарищей, чтобы залечить травмы и придти в себя после сильного нервного потрясения.

7 июля Абрам и Галотти при хорошей погоде впервые поднялись к месту лагеря IV и закрепили по всему пути перильные веревки. В этот же день они вернулись в лагерь V, где встретили Рея и Сольда, доставивших из нижних лагерей несколько грузов.

Путь к лагерю VI был сложным: вначале проходил по очень крутому гребню из сыпучей породы, далее пересекал крутой, частично заснеженный желоб, выше которого путь снова шел по крутым скальным гребням, упирающимся в крутой снежный склон. Преодолев этот склон, альпинисты обнаружили две площадки для палаток, подготовленные американской экспедицией еще в 1938 году.

Тем временем в базовом лагере возникли недоразумения с группой носильщиков. Носильщики из племени хунза, переносящие грузы от базового лагеря к ребру Абруццкого, самоотверженно делили с альпинистами трудности переходов из лагеря в лагерь. Но не все проходило гладко: незнание языка, переменчивое настроение носильщиков, иногда без особых причин бросавших работу, и отсутствие среди них дисциплины служили причиной разногласий, которые не всегда легко регулировались. Так и теперь. Пять носильщиков без каких-либо оснований бросили работу в верхних лагерях и спустились вниз. По договоренности с Ата Улла я решил уволить трех или четырех носильщиков, которые не имели желания хорошо работать и к тому же были не совсем здоровы. Такая мера нужна была и для того, чтобы показать, что с нарушителями договоров мы будем обходиться строго. Но когда об этом решении узнали остальные хунза, они объявили, что все уходят вниз, в долину. Переговоры, которые вел с ними Ата Улла, кончились 7 июля утром. Все же трое были уволены, а остальные пять в сопровождении контролирующего их работу Ата Улла вернулись на ребро. Я тоже хотел подняться с ними, но товарищи упросили меня остаться: в палатках верхних лагерей было очень мало места.

Для облегчения работы хунза я уже несколько дней назад направил из базового лагеря в лагерь I трех балти, которые, несмотря на небольшой альпинистский опыт, показали себя с лучшей стороны и обеспечили всю переброску между этими лагерями.

8 июля Абрам и Галотти вышли с грузом в лагерь IV. Рей перешел в лагерь V, а выздоровевший Бонатти вышел из базового лагеря, чтобы подняться в верхние лагери. С Бонатти я передал распоряжение №10, в котором обратился ко всем с просьбой сделать все возможное для подъема грузов во все, включая и последний, лагери, чтобы ударная группа, имеющая задание подняться на плечо ребра, была обеспечена всем необходимым.

Лагерь II с этого дня должен стать главным лагерем и перейти под команду «равнинников», т. е. под команду Ата Улла и мою. Свое распоряжение я закончил словами: «Мы находимся сейчас на решающем этапе восхождения и не должны упускать возможности победить вторую по высоте вершину мира. Честь и слава итальянского альпинизма находится в наших руках».

Но погода снова ухудшилась, альпинистам приходилось работать со страшным напряжением, и снова появились больные. Трое находившихся в лагере V хотели спуститься ниже, но в связи с ухудшающейся погодой вынуждены были остаться наверху. На следующий день поднялась настоящая буря. Ветер гнал со склонов К2 и Броуд-пика целые облака пушистого снега, и создавалось впечатление, что со склонов гор идет нескончаемый поток пылевидных лавин.

В начале второй половины дня вернулись в базовый лагерь Ата Улла с носильщиками, а позже прямо из лагеря V пришли Абрам, Галотти и Рей и из лагеря IV — Сольда.

Быстрота спуска из высотных лагерей в базовый (перепад высоты 1670 метров — прим. переводчика) свидетельствовала не только о хорошей акклиматизации и тренированности альпинистов, но и об исключительном значении перил, которые позволяли альпинистам спускаться даже в плохую погоду.

11 июля непогода свирепствовала с прежней силой, и радиосвязь с лагерем II, где остались Анджелино, Бонатти, Флореанини, Лачеделли и Пагани, не состоялась. Радио Пакистана передавало, что в ближайшее время улучшения погоды не ожидается. В середине дня я послал двух хунза с письмом для Анджелино и просил сообщить положение. Затяжная непогода создала впечатление начала летнего муссона, а это значит — прекратить работу нашей экспедиции. Такое опасение неоднократно высказывали и мои товарищи.

Это был действительно сложный вопрос. Если бы среди членов экспедиции утвердилось мнение, что в наступление на К2 пошел настоящий муссон, — это могло оказать крайне отрицательное психологическое воздействие на альпинистский состав экспедиции.

Ата Улла был твердо убежден, что в августе бесполезно предпринимать попытку штурма вершины: слишком капризна и неустойчива в это время погода.

В этот день я еще раз внимательно просмотрел материалы наших предшественников, проверил все метеорологические данные последних лет, которые составил перед отъездом в Азию. Нет, и в августе бывают продолжительные периоды хорошей погоды.

Еще раз убедившись в основательности этого тезиса, я послал моим товарищам новое распоряжение (№11), которое гласило: «Длительный период непогоды, который в этом году особенно стоек и препятствует выполнению нашего плана штурма К2, ставший, кроме того, причиной большой физической и моральной перегрузки альпинистов, не может и не должен служить причиной ослабления желания и воли довести нашу работу до победного конца. За работой и успехом нашей экспедиции следит весь мир.

Несколько дней назад я читал старые материалы о Каракоруме и установил, что, например, Шиптон, который в 1937 и 1938 годах находился в этом районе долгое время, говорит о длительном периоде хорошей погоды в августе месяце. Мы можем, если это потребуется, остаться здесь на два месяца и ловить нужный момент, не боясь каких-либо затруднений: запасов у нас хватит. Если мы возвратимся, не использовав всех возможностей победы над вершиной и не сделав последней попытки, мы не выполним обещаний и долга перед отечеством. Если в течение 40 дней непогода держала нас в своих руках (и тем не менее были установлены пять лагерей и навешаны перила до лагеря VI и мы значительно приблизились к вершине), то это не значит, что последующие 40 дней тоже будет непогода!»

В этот день я очень долго беседовал с Компаньони, и он заверил, что во что бы то ни стало хочет продолжать штурм. Я убедился, что это человек большой силы воли и решительности, человек, на которого я могу полностью положиться. Мы долго обсуждали возможность продолжения работы экспедиции, не исключая и такой перспективы, что следующую попытку штурма придется перенести на сентябрь.

Компаньони был моим лучшим помощником по альпинистской части. Спускаясь в базовый лагерь, он всегда сразу заходил в мою палатку, и мы проводили долгие часы в дискуссиях о планах или об урегулировании отдельных недоразумений. Компаньони как-то спросил меня, может ли он после восхождения принять участие в моих исследовательских работах по освоению Каракорума, на что я радостно дал согласие. К сожалению, обстоятельства, о которых я расскажу позже, не позволили такому сильному и честному человеку, как Компаньони, принять участие в этом этапе экспедиции.

Несмотря на отрицательный прогноз погоды, 12 июля пурга ослабела и, воспользовавшись этим случайным улучшением погоды, Бонатти и Лачеделли, в сопровождении двух хунза, поднялись с грузами в лагерь IV.

На следующий день я решил подняться в лагерь II, чтобы самому сообщить о распоряжении №11 в лагере и передать его по радио для тех, которые находились в высотных лагерях.

Со мной поднимались Компаньони, Рей, Виотто и Фантини. Довольно быстро достигли лагеря I, который, как известно, находится на вершине конуса осыпей, и, используя перильные веревки на краю снежника, в середине дня пришли в лагерь II. Там мы встретили Анджелино, Пагани и Флореанини, который еще не совсем выздоровел после падения. Настроение альпинистов было плохим, так как два носильщика, работавших на лебедке, бросили работу и ушли в базовый лагерь. Бонатти и Лачеделли находились в лагере V.

На следующий день с базового лагеря отправлялась почта, но я задержал отправку до моего возвращения, так как мне нужно было передать в Скардо несколько срочных донесений и ответить на ряд запросов из Италии. Через два с половиной часа я в сопровождении одного хунза вышел из лагеря II и после короткого отдыха в лагере I к вечеру спустился в базовый лагерь.

14 июля погода все еще была хорошая. Я подготовил очередное распоряжение (№12), которым назначил Компаньони руководителем штурма и возложил на Анджелино ответственность за транспортировку грузов и оснащение лагерей. В этом распоряжении, кроме того, указывалось:

«Из писем и сообщений, которые я получил не только из Италии, но и из других стран мира, видно, что наше мероприятие, особенно сейчас, когда другие экспедиции прекратили свою работу, стоит в центре внимания мировой прессы; та охота за сведениями о ходе нашей экспедиции, которой занимаются все большие газеты, позволяет оценить ответственность, которая лежит на нас и на нашей экспедиции. Я могу вас заверить, что к нашему мероприятию проявляют не меньший интерес, чем в свое время был проявлен к восхождению на Эверест. Думайте о том, что в случае победы над вершиной, в чем я уверен, ваши имена, как имена храбрейших борцов нашего народа, будут переходить из уст в уста. Память о вас не только при вашей жизни, но и позже вечно будет сохранена, и вы можете сказать, что это мероприятие обогатило вашу жизнь. Моральная ответственность, которая на вас возложена, я повторяю, неизмерима и, видимо, больше, чем вы думаете. Учитывать эти обстоятельства важно особенно сейчас, когда погода немного улучшилась, — необходимо, чтобы каждый приложил максимум усилий для благополучного окончания нашего мероприятия».

По радио мне сообщили, что Компаньони и Рей прибыли в лагерь V, между тем как Бонатти и Лачеделли, перенеся грузы со станции подъемника, что над камином Хауза, вышли во второй половине дня в лагерь VI. Если погода продержится, можно действительно надеяться, что альпинисты в скором времени одолеют плечо.

Достижение этой предварительной цели — один из важнейших моментов нашей экспедиции, и мы были озабочены тем, что в связи с непогодой нельзя начать решающий штурм плеча. Все три американские экспедиции до нас удачно достигали этой позиции, а отсюда фактически начинается штурм вершины.

В прошлом году экспедиции Хаустона удалось 27 июля установить лагерь VII немного ниже плеча и 1 августа лагерь VIII на самом плече.

В этот вечер Ата Улла, который с надетыми наушниками ремонтировал большую радиостанцию, вдруг услышал позывные нашей радиостанции в Скардо.

Это был голос радиста ООН, который искал нас условленными позывными.

Какой волнующий момент! За два с половиной месяца, наконец, нам удалось вступить в прямую связь с городом Скардо и цивилизованным миром. Сколько трудностей и неприятностей можно было бы избежать, если бы мы имели с самого начала надежную связь. И только благодаря настойчивости радиста станции ООН удалось установить связь.

Вечер был для нас знаменателен, хотя нам и не удалось добиться, чтобы Скардо нас услышал. Но первый шаг сделан, и теперь нужно упорно продолжать работу, чтобы установить надежную двустороннюю связь.

С 15 июля снова появились опасения, что погода ухудшится, но несмотря на это, Абрам, Галотти и Сольда (четыре дня находившиеся в базовом лагере) с двумя носильщиками балти под вечер пришли в лагерь II и заменили Пагани, Анджелино, Флореанини, Виотто и кинооператора Фантини.

К вечеру штормовой ветер достиг огромной силы, послужив верным предвестником непогоды, и все транспортировочные работы между лагерями II и IV были прекращены. 17 июля густые облака, перевалив через седло Нагротто, зацепились за склоны К2. Влажный воздух и необычайно высокая температура были явными признаками начала муссона в центральных Гималаях. Об этом, видимо, думали и мои товарищи в лагерях на ребре Абруццкого: они несколько раз запрашивали меня о наступлении муссона и видах на погоду в ближайшие дни. Перспективы на погоду были неважные, но это не заставило меня изменить мнение о муссоне, которое я уже сообщил членам экспедиции, тем более что программа работы экспедиции была построена на том, что в Каракоруме практически не существует периода летнего муссона. Поэтому я ответил, что товарищи могут спуститься ниже, но по возможности должны остаться на местах. И когда я узнал, что состав альпинистов в самом верхнем лагере остался еще на пару дней, я был искренне рад.

Во второй половине дня в базовый лагерь прибыл руководитель научной группы доктор Цанеттин и предложил свои услуги альпинистской группе. Вечером распогодилось, небо стало чистым, и ветер совсем утих. В лунном свете К2 и Броуд-пик имели сказочный вид.

Цанеттин подробно информировал меня о ходе научных работ, выполненных Ломбарди и Марусси во время его нахождения в долине Стак. Во второй половине июня, оставив спутников в долине Стак, он самостоятельно на свой страх и риск проводил исследования в долине Турмик. По окончании работ он перешел перевал Ганто-Ла и караванной дорогой вышел на Балторо.

Не получая с 28 мая ни одного из моих сообщений, он, согласно общему плану экспедиции, выполнял свое задание. Впервые участвуя в экспедиции, он в короткое время, благодаря решительности, предприимчивости и упорству, приобрел такой большой опыт походной жизни, что был в состоянии действовать в самых отдаленных местах без чьей-либо помощи.

Между тем мы продолжали попытки установить и улучшить связь со Скардо. Ата Улла, добровольно принявший на себя эту миссию, поднялся со станцией на скальные склоны К2 и там заночевал, но безрезультатно. Лишь после удлинения мачты антенны лагерной станции ему удалось, наконец, в назначенное время, в 7.30 вечера, отчетливо услышать позывные и разговор Парвина (Скардо) и передать свои позывные и радиограмму, которая была принята. Воодушевление наших радистов не имело границ. Мысль, что наши сообщения мы можем передавать теперь прямо в Италию и получать через пару часов ответ, — значительно подняло наше настроение.

День 18 июля благодаря хорошей погоде был днем напряженной работы для всех и истинно знаменательным днем для экспедиции. Рано утром Компаньони и Рей вышли из лагеря V. В хорошем темпе прошли по перилам гребень к лагерю VI и начали обработку лобовой стороны «черной пирамиды» — ряда покрытых льдом и снегом скальных плит, которые (по описанию наших предшественников) нужно было преодолеть, чтобы выйти на плечо.

Бонатти и Лачеделли следовали с грузами веревок и крючьев за ними и натягивали перила.

Более 700 метров веревок было закреплено в этот день на стене!

В американском лагере VIII, который, как уже говорилось, соответствовал нашему лагерю VII, была найдена установленная на стойках палатка экспедиции Хаустона, полностью забитая снегом. Состояние этой палатки создало впечатление, что участники американской экспедиции, когда они в связи с болезнью Гилкея вынуждены были спускаться в страшной пурге, бежали отсюда в панике.

Обе связки с исключительной сработанностью выполнили операцию на «черной пирамиде». Первая подготавливала путь, забивала крючья, вторая навешивала веревки. Несмотря на относительно хорошую погоду, жестокий холод значительно затруднял работу четырех альпинистов, а порывы ветра не раз угрожали сорвать их со склона. Плиты «черной пирамиды» очень крутые и находятся над обрывом, поднимающимся единым взлетом с ледника. Если кто-нибудь соскользнет на плитах «черной пирамиды», он через несколько мгновений будет находиться на 2000 метров ниже, на леднике Годуин Оустен.

Во время переноски груза ветер вырвал из онемевших холодных рук одного из альпинистов палатку, которая упала на ледник, — она выбрала себе, наверное, ту же дорогу, что и год назад бедный Гилкей, когда лавина сорвала его со склона немного выше лагеря VII.

В нижних лагерях альпинисты продолжали транспортировку продовольствия и снаряжения, причем часть хунза приняла в этой работе весьма деятельное участие. Распределение групп альпинистов по лагерям выглядело так: Компаньони, Бонатти, Лачеделли и Рей находились в лагере V; Абрам, Галотти, Флореанини, Виотто и Фантини — в лагере IV; Анджелино, Сольда и Пагани — в лагере II.

На следующий день альпинисты лагеря IV спустились в лагерь III за грузом, а Абрам и Галотти объединились с Компаньони, который заботился об обеспечении лагеря V продуктами и о создании условий для пребывания в этом лагере большой группы альпинистов.

Пока группа альпинистов и хунза обеспечивали переноску грузов из лагеря III в лагерь IV, Абрам и Галотти доставили грузы с подъемника над камином Хауза в лагерь V, где была установлена третья палатка.

С наступлением вечера в высотных лагерях всегда возникала проблема размещения в палатках. В связи с тем что мы пользовались площадками прежних экспедиций, которые не были такими многочисленными, как наша, на площадках можно было разместить только ограниченное количество палаток, и поэтому в такие дни в них оказывалось недостаточно мест. Например, в лагерях IV и V можно было установить только три палатки, а в лагере VI имелось место только для двух палаток, причем они из-за малого размера площадок были установлены плохо. Таким образом, случалось, что хунза, а иной раз и альпинисты после трудной транспортировки грузов вынуждены были спускаться ночевать в один из нижних лагерей, а на следующее утро снова подниматься. Из этих соображений мне самому несколько раз пришлось отказываться от посещения высотных лагерей.

Сейчас важнейшим было снабжение всем необходимым самых высотных лагерей — V и VI. Компаньони потребовал по радио продукты и снаряжение. Я в этот день не мог связаться с лагерем II и передать его требование, в связи с чем в этот лагерь пришлось послать двух хунза с письменным указанием Анджелино.

В 17 часов Компаньони сообщил по радио, что он один спустился в лагерь IV, чтобы просить товарищей принять участие в операции на плече.

В 18.00 мне снова удалось услышать голос Компаньони, который говорил из лагеря II и требовал пополнения материалов. Я мог понять, что он услышал наш положительный ответ и был этим очень обрадован.

20 июля Компаньони и Рей в лагере V страдали от сильного кашля. Имевшиеся у них специальные средства не помогли, и они всю ночь не могли спать.

В этот день в лагере V находились шесть альпинистов: Компаньони, Бонатти, Лачеделли, Рей, Абрам и Галотти.

Разведка плеча подтвердила, что сохранение лагеря VII на неудобной и опасной площадке американцев нецелесообразно, так как лагерь находится у подножья крутого ледового склона, на самом краю очень высокого обрыва. Поэтому нам казалось лучшим поднять лагерь VI на 100 метров выше, а лагерь VII установить на том месте, где находился лагерь VIII американцев, т. е. на плече, в безопасном месте.

Проблема установки лагеря VII, о которой так много говорилось, была решена. 20 июля Бонатти, Абрам, Флореанини, Галотти и Лачеделли с тяжелыми рюкзаками поднялись к новому месту лагеря VI и приступили к подготовке площадки. Их тяжелой работе мешал ураганный ветер, и они, не сумев установить палатки в этот день, вынуждены были спуститься в лагерь V. Здесь они увидели, что в связи с непогодой пополнение идет медленно, продовольствия и снаряжения слишком мало для находящихся в этом лагере альпинистов. К счастью для них, Компаньони и Рей в течение дня спустились к подъемнику и подняли в лагерь десять грузов. Я говорю «к счастью», так как на следующий день буря была такой сильной, что не было возможности выйти из палаток, не говоря уже о выполнении каких-либо работ.

Вечером 20 июля мне удалось связаться с Компаньони по радио. Он сообщил о потере палатки и просил меня выслать кого-нибудь к подножью ребра Абруццкого, куда, несомненно, упала палатка. Я передал ему прогноз погоды на ближайшие дни, который был все еще отрицательным, и сообщил о прибытии почты, пообещав выслать ее на следующий день вместе с палаткой, если, конечно, мы ее найдем.

21 июля, несмотря на плохую погоду, я послал доброго Садыка за палаткой, которая, видимо, без задержки пролетела более 2000 метров с «черной пирамиды» до снежного склона ребра. С ним вышли два носильщика для доставки почты в лагерь II. Палатка была найдена и вторично послана наверх. В лагере V 21 июля положение было крайне неважным. Там скопилось слишком много людей, для которых требовались дополнительные продукты и снаряжение. Узнав об этом у Компаньони во время утренней связи, я предложил разделить находящихся в лагере V на две группы с таким расчетом, чтобы одна группа спустилась ниже, возможно до базового лагеря — на отдых, а вторая — осталась в лагере и при первой возможности атаковала плечо, закончив оборудование лагеря VI.

Создалось такое положение, при котором было целесообразно оставить на ребре только тех, кто может транспортировать грузы из нижних в верхние лагери, потому что каждый лишний недостаточно работоспособный человек повлек бы за собой излишнюю трату продуктов питания, не выполнив при этом работы по пополнению запасов.

Во второй половине дня, почти под вечер, как раз в тот момент, когда в нижних лагерях улучшилась погода, в базовый лагерь прибыли Компаньони, Лачеделли и Рей.

За последние дни значительно улучшилась радиосвязь со Скардо, и нам удалось передать в Италию несколько телеграмм с сообщением о выходе групп на плечо и установке лагеря VI.

Вечером я получил сообщение из Равалпинди, что туда прибыл профессор Грациози, на которого было возложено ведение этнографических работ в районе экспедиции.

На следующий день, 22 июля, возобновились работы по транспортировке грузов между лагерями III и IV. 24 июля погода была хорошей, и тройка из лагеря V вышла в лагерь VI, установила палатку и оставила там запас продуктов и снаряжение. В этот день я с Цанеттином вышел из базового лагеря на «Седло ветров» (6233 метра), откуда хорошо было видно все ребро Абруццкого и выход на вершину. С нами вышли Компаньони, Лачеделли и Рей, которые у подножья ребра Абруццкого ушли в высотные лагери.

С ними я передал письмо для Анджелино, в котором рекомендовал ему спуститься в базовый лагерь: Фантини сообщил мне, что Анджелино и Пагани чувствуют себя не совсем хорошо.

Вечером 25 июля погода была изумительная, абсолютно безветренно, ночь очень светлая.

Из нашего лагеря, установленного немного выше начала ребра Абруццкого, пробовали искать тело Гилкея, которое по нашим расчетам должно было находиться где-то здесь, но безуспешно. Нам удалось найти лишь несколько исковерканных предметов снаряжения, несомненно принадлежавших экспедиции Хаустона и, видимо, сброшенных из лагеря VII.

Абрам, Галотти, Бонатти и Лачеделли 25 июля сумели удачно использовать условия погоды и, поднявшись рано утром, установили лагерь VII. В этот день в лагерь VII прибыли три носильщика хунза с дополнительными грузами. Абрам немедленно передал мне эту радостную весть по радио. В нашем лагере, который находился между «Седлом ветров» и «Седлом Витторио Селла», слышимость была хорошей, и я сразу все понял. Я настоятельно просил Абрама продолжить энергичную деятельность по оборудованию лагерей и высказал убеждение, что со взятием плеча ребра Абруццкого мы будем у преддверия победы. Погода по сравнению с предшествующим периодом была значительно лучше.

Благодаря энергичной и решительной деятельности Абрама, Галотти и Лачеделли мы могли окончательно установить свое господство над плечом ребра Абруццкого и закрепить эту важную для штурма вершины позицию.

В этот же день три альпиниста, вышедшие со мной из базового лагеря, достигли лагеря V и на следующий день вместе с Флореанини, примкнувшим к ним в лагере V, продолжали подъем до лагеря VII, где и встретились с товарищами.

В ночь с 26 на 27 июля в лагере VII ночевали Компаньони, Абрам, Бонатти, Галотти, Лачеделли и Рей. Флореанини вечером 26 спустился в лагерь VI, так как в лагере VII в палатке не было места. Утром 27 июля, наблюдая с «Седла ветров» за ребром Абруццкого, я хорошо видел товарищей, находившихся между VI и VII лагерями.

Погода стояла хорошая, воздух был чист и прозрачен, абсолютно спокойно и безветренно.

Наши сердца были преисполнены надеждой на будущее. Если хорошая погода продержится еще пару дней, — можно смело начать штурм вершины.

В 17.30 во время связи с базовым лагерем, куда я вернулся с «Седла ветров», Компаньони передал мне, что с группой во второй половине дня доставил в лагерь VII палатки, продовольствие, спальные мешки и разные другие материалы.

— На сколько дней лагерь обеспечен запасами? — поинтересовался я.

— На пять дней, — последовал ответ.

— Это не особенно много, — резюмировал я, — попытайтесь дополнительно доставить еще.

— Если завтра будет хорошая погода, все выходим в лагерь VII, — твердо заявил Компаньони.

— Честь и хвала вам! Ни пуха, ни пера! — ответил я. — Только смотрите, чтобы в случае непогоды в лагере VII были достаточные запасы продовольствия. Я приложу все усилия, чтобы из нижних лагерей были доставлены кислородные аппараты и продовольствие. Присмотритесь к носильщикам повнимательнее. Напоминаю вам случай, когда пришлось спустить трех носильщиков хунза в лагерь IV только потому, что они ходили без очков и ослепли. Кроме того, прогноз погоды на ближайшие дни не особенно утешительный — обещают туман и временами снегопад.

На этом вечерняя связь окончилась.

Спустя некоторое время после моего возвращения в базовый лагерь с «Седла ветров» небо затянуло, спустился туман и еще до темноты начался снегопад.

Что делают сейчас наши друзья наверху? Удалось ли им установить лагерь VIII или нет? — вот основные вопросы, которые в этот вечер нас особенно тревожили.

Ночью я несколько раз выходил из палатки, чтобы проверить состояние погоды. Снегопад, правда, прекратился, но воздух был очень влажный. «И все-таки, — думал я, — эта паршивая погода должна когда-нибудь улучшиться. Если непогода преследовала нас в течение нескольких месяцев и мы ее терпеливо пережидали, следовало бы в конечном итоге вознаградить нас периодом хорошей погоды. Это, правда, не метеорологическое правило, но иногда так бывает».

В эту ночь я напрасно пытался уснуть. Как только закрою глаза, тут же вижу моих товарищей из лагеря VII в тяжелых условиях, и снова мои мысли с ними.

Во время утренней связи 27 июля мне посчастливилось сразу связаться с лагерем VII.

— Мы всю ночь не могли спать, — передавал Компаньони, — страшно устали.

— Какая у вас программа сегодня? — спросил я.

— Посмотрим, все зависит от погоды. Какая погода у вас внизу? — ответил Компаньони вопросом.

— У нас переменная, но есть признаки, что будет улучшение, — сообщил я.

Весь день 27 июля погода относилась к нам враждебно. К2 был окутан облаками, которые беспрерывно тянулись к нам через седло Негротто.

К вечеру в базовый лагерь пришли заболевшие Виотто и Анджелино — оба в плохом состоянии и очень подавленные. Я заметил их, когда они спустились с морены выше лагеря, почти через каждые 100 шагов они присаживались, чтобы отдышаться. Я пробовал их утешить, но они сильно переживали, что выбыли из строя и теперь не могут принять участия в дальнейшей работе на ребре Абруццкого.

Ночь была опять беспокойная.

Ночью снова выпал снег. Когда утром 28 июля я выглянул из палатки, наш лагерь, как глубокой зимой, был засыпан снегом. Под снегом была и вся срединная морена, на которой расположился лагерь.

И все же казалось, что погода улучшится: время от времени сквозь разрывы облаков можно было видеть синее небо.

Альпинисты, которые вынужденно отсиживались в ожидании погоды в палатках, утром 28 июля покинули лагерь VII и с грузом продовольствия снаряжения поднялись на среднюю часть плеча, чтобы найти хорошее место для лагеря VIII. В лагере VII остался только один Бонатти. Сразу после выхода Рей почувствовал себя плохо и вынужден был вернуться.

Остальные продолжали подъем по некрутому склону плеча и нашли у подножья ледовой стены на высоте 7740 метров площадку, где разбили лагерь VIII. Установив палатки, Абрам и Галотти вернулись в лагерь VII, а Компаньони и Лачеделли остались ночевать в лагере VIII.

Судя по описанию Висснера, наш лагерь VIII находился на том же месте, где в свое время был лагерь Висснера, который также находился под ледовой стеной на высоте 7740 метров. Это место показывал мне в свое время Висснер на фотографии Селла, как единственно удобное место для установки палатки.