Невеста по заказу

Глава 7

      Она была подобна дыханию весны. «Женевьева Слокум не похожа на дочь хозяина магазина», – подумал Джон, только взглянув на ее тонкие бледные пальцы, отмеряющие отрезы дорогой темно-коричневой материи для своих заказчиц. Стоявшая неподалеку Мэйбл Шарп внимательно наблюдала за Женевьевой. Она была выряжена в модное платье серого цвета, в каких и приличествует ходить женам владельцев похоронных бюро.
      «Цвет подходит в равной степени и сиротам, и могильщикам…» – криво усмехнулся Джон. Потом его губы дрогнули – он вдруг вспомнил скромный гардероб Лотти, если вообще можно было назвать «гардеробом» то, во что она одевалась. У Мэйбл Шарп имелся выбор. У Лотти его не было. Сдвинув брови и сощурив глаза, Джон оглядел прилавок, где Женевьева заканчивала свою работу.
      – Доброе утро, Джон, – прощебетала она. Глаза девушки оценивающе осмотрели его.
      Он заткнул большие пальцы за ремень брюк и кивнул ей. Затем пробасил:
      – Доброе утро, миссис Шарп.
      Дама обернулась, и глаза его весело вспыхнули. Поджав губы, Мэйбл задала Джону вопрос, который, он был уверен, терзал умы половины населения Миль-Крика.
      – Мисс О'Мэлли все еще присматривает за детьми у вас дома?
      Джон улыбнулся.
      – Думаю, весь город уже знал бы, если бы она его покинула, не правда ли? – ответил он вопросом на вопрос.
      Мэйбл взяла сверток, который Женевьева обернула в коричневую бумагу и аккуратно перевязала бечевкой.
      – Бог в помощь, – сказала миссис Шарп, чопорно поджав губы. – Я все думаю об этой бедной девушке и о той ситуации, в которой она оказалась. Мне кажется, в городе должна найтись семья, которая могла бы позаботиться о месте для нее.
      – Ладно, по крайней мере, сейчас она при деле, – сообщил Джон. Настроение его мигом испортилось. – И она вовсе не у меня, миссис Шарп. Она живет в доме Джеймса.
      – Вы не хотите приняться за землю вашего брата? Обрабатывать ее для его детей? – спросила миссис Шарп. – А как насчет ваших лошадей?
      Глаза Женевьевы затуманились, когда Джон пытался уклониться от ответа на эти каверзные вопросы, – ее отзывчивое сердце чувствовало его боль. Девушка глубоко вздохнула.
      – Я уверена, что у Джона не было времени составлять планы, миссис Шарп, – проговорила она, давая стоявшему рядом мужчине возможность собраться с мыслями.
      Джон откашлялся и с благодарностью посмотрел на Женевьеву. Он подбирал слова осторожно, зная, что сказанное им сейчас уже к вечеру станет известно всему городу.
      – Я только что продал своих двухгодовалых, закончил заготовку сена и жду зимы. По правде говоря, когда я заканчиваю дневную работу, у меня не остается сил на принятие каких-либо решений, – процедил он сквозь зубы.
      – Я искренне сочувствую этим детям, – сказала миссис Шарп, неуверенно посмотрев на Джона. – Но я знаю, что вы делаете все, что можете, – добавила она и ободряюще кивнула ему, собираясь уходить.
      Джон коротко кивнул в ответ. Медленно пятясь, Мэйбл Шарп поплыла к выходу.
      Женевьева улыбнулась, когда Джон обернулся к ней, и его губы расплылись в ответной улыбке.
      – Я не хотел вести себя так грубо, Женевьева, – сказал он со вздохом. – Я понимаю, что она хотела как лучше…
      – Я была так рада видеть вас всех вчера в церкви, – проговорила девушка, приводя в порядок прилавок и откладывая в сторону рулон ткани, которую выбрала Мэйбл Шарп для своего нового платья.
      – М-м… Отчасти поэтому я и пришел сюда, – сказал Джон, понизив голос, хотя, кроме Женевьевы, никого рядом не было. Магазин был пуст, если не считать маленького мальчика, чьи глаза были устремлены на банку леденцов в противоположной части помещения.
      Женевьева задумалась.
      – Что ты имеешь в виду? – спросила она, отряхивая передник.
      Джон оглядел фигуру девушки с заметным удовольствием.
      – Платье, которое на тебе, Женевьева, – проговорил он. – Сколько ткани нужно купить, чтобы сшить похожее?
      Ее глаза удивленно расширились. Потом она взглянула на свое ярко-голубое клетчатое платье из льняной ткани, которое мама сшила для нее на прошлой неделе. С чисто женским изяществом она оправила манжетку и задумалась над его вопросом.
      – Примерно семь ярдов, – оценила она. – Но можно сделать платье немножко поуже, и тогда материала уйдет меньше, – сказала она, чуть приподнимая подол и демонстрируя его ширину.
      – Нет, – заявил он, упрямо покачав головой. – Я не собираюсь срезать углы. Я хочу купить подходящий отрез для Лотти, чтобы сшить ей платье к следующему воскресенью. На прошлой неделе все свое свободное время она провела с Сисси, и я уверен, что она даже не подумала о том, чтобы сделать что-нибудь для себя.
      – Мне остается только обнять тебя, Джон, – радостно улыбнулась Женевьева. – Я думаю, уже очень давно никто не заботился об одежде для Лотти.
      При ее словах Джон покраснел.
      – Я задолжал ей почти двухнедельную зарплату, – объяснил он, доставая из кармана кожаный кошелек. Вместе с ним он вынул листок бумаги, который аккуратно развернул и положил на прилавок.
      – Что это? – спросила Женевьева, наклоняясь, чтобы разглядеть нарисованное на листке.
      – Я обвел контур ее ботинка, – объяснил он, смущенно поднимая глаза. – Она носит чьи-то обноски, и они ей малы.
      Женевьева восхищенно захлопала в ладоши.
      – Теперь я действительно могу тебя обнять, Джон! – воскликнула она. – Лотти будет так рада!
      – Гм… я надеюсь, – пробормотал он. – Она непредсказуемый ребенок.
      – Я думаю, она чудесный ребенок, – тихо сказала темноволосая девушка.
      Она пристально и задумчиво посмотрела на Джона. Затем повернулась и вытащила из-под прилавка рулон полосатой бело-розовой ткани.
      – Когда она выбирала отрез для Сисси, ей очень понравилась эта материя, – сказала Женевьева, разворачивая рулон и приподнимая ярко вспыхнувшую на фоне ее белого передника ткань.
      Джон кивнул, обрадовавшись, что выбор можно было сделать так просто, и уверенно указал на рулон ткани:
      – Отрежь столько, сколько, по твоему мнению, ей понадобится. – Вдруг ему в голову пришла новая мысль, и он снова поднял руку: – Да, и добавь еще на платье Сисси. Она говорила Лотти, что хотела бы походить на нее.
      Засунув руки в карманы, Джон наблюдал за ловкими движениями Женевьевы, следовавшей его указаниям. Он улыбнулся, представив себе восторг Сисси по поводу такой удачи. Два новых платья одновременно наверняка были ее голубой мечтой.
      – Теперь… – сказала Женевьева с веселой улыбкой, заворачивая покупку и добавляя в сверток моток ниток и три коробочки розовых пуговиц, – теперь выберем еще одну покупку.
      Она взяла сверток под мышку и, схватив листок, лежавший на прилавке, направилась в другой конец магазина, где были расставлены ботинки и туфли.
      – Что именно нам нужно? – спросила Женевьева, приподнимая узкие ботиночки, застегивающиеся сбоку на ряд черных сверкающих пуговиц. – Эти очень модные, Джон, – сказала она, поглаживая мягкую кожу и дотрагиваясь до изящного каблучка.
      Джон медленно покачал головой.
      – Нет, эти не подойдут, – решил он. – Они прекрасны, но потеряют весь свой блеск после путешествия в амбар или похода в курятник.
      – А что ты скажешь о воскресном выходе в церковь? – спросила Женевьева, вызывающе подмигнув.
      Джон засмеялся:
      – Не кокетничай со мной. Это не поможет тебе продать лишнюю пару обуви.
      Она ответила ему веселым смехом, снова подмигивая.
      – Джон, я знаю тебя слишком давно и знаю, что кокетничать с тобой – пустая трата времени. – Девушка улыбнулась.
      – Я вижу, ты не меняешься, Женевьева. Ведь ты кокетничаешь с каждым вторым покупателем. – Он оперся ладонями о прилавок и пристально посмотрел в ее голубые глаза. – Когда ты собираешься, наконец, где-нибудь… приземлиться и сделать выбор? – спросил он с мягкой иронией. – Ты слишком красива и элегантна для того, чтобы всю жизнь стоять за прилавком. Тебе бы стать хозяйкой дома какого-нибудь хорошего человека.
      Ее взгляд смягчился, и он заметил, что глаза девушки наполнились слезами. Она часто заморгала, сдерживая слезы, и грустно улыбнулась.
      – Ничего большего мне бы и не хотелось, – прошептала она. – Может быть… если это что-то решает… – Она подняла к глазам свою тонкую руку, чтобы смахнуть непрошеную слезу.
      Джон был поражен. Он никак не ожидал, что кокетство Женевьевы – всего лишь маска. Он коснулся кончиками пальцев ее щеки.
      – Я не хотел сделать тебе больно, – сказал он. – Могу ли я чем-нибудь помочь?
      Она покачала головой и через силу улыбнулась. Потом достала из кармана передника кружевной платочек и поднесла к своим заплаканным глазам.
      – Нет, Джон, у меня все в порядке. Пожалуйста, забудь о том, что я говорила, – тихо произнесла она.
      Вихрь закружился у него в голове, когда он попытался вспомнить всех молодых людей, которые влюблялись в стоящую перед ним очаровательную девушку. Около дюжины мужчин смотрели голодными глазами на дочку хозяина магазина. Но претенденты на ее руку и сердце оставались ни с чем.
      История ее матери-француженки была известна в Миль-Крике. Дама, живущая в большом двухэтажном доме за белым забором, ежедневно часами играющая на пианино, совсем не походила на других обитателей городка. Обожаемая своим скромным мужем и дочерью, в которой она души не чаяла, Мария Слокум жила как герцогиня. От этой светской женщины и коренастого лавочника и произошло темноволосое создание, которое очаровывало мужское племя, будучи еще подростком. Женевьева уже давно привыкла к восхищенным взглядам и была со всеми одинаково дружелюбна. Но сейчас… в кого влюблена Женевьева? Это оставалось для Джона загадкой, и он решил обдумать это как-нибудь потом.
      Сегодня ему нужно было выбрать башмаки для Лотти и побыстрее вернуться на ферму. Джон ушел сразу после завтрака, сказав, что едет в город. Лотти заботливо следила за детьми, но… он вспомнил, как она обняла их и попросила подойти и попрощаться с ним. Они исполнили ее просьбу неохотно, правда, ему показалось, что лакричные палочки или горсть леденцов вполне подойдут для успокоения их оскорбленных чувств.
      Женевьева выбрала другую пару, погрубее, но все же намного более изящную и привлекательную, чем неуклюжие ботинки Лотти. Она взяла в руки бумажку, на которой Джон обвел контур подошвы, и с улыбкой подняла на него глаза.
      – Ты поставил сюда ботинок, а потом его обвел? – спросила она. – Если я просто приложу след к новому ботинку, это будет правильный размер?
      Он откашлялся и покачал головой:
      – Нет, мне нужен чуть больший размер. Эти ботинки жмут Лотти.
      Женевьева огорченно взглянула на Джона.
      – Как же она носит их? – спросила она. – Неужели они натирают ей ноги?
      – Боюсь, что да, – ответил Джон. – Думаю, поэтому она ходит босиком при каждом удобном случае.
      – Босиком? – с ужасом в голосе произнесла Женевьева. Она являлась владелицей туфель и ботинок всевозможных моделей, и ее нежные ножки были обуты всегда, кроме тех случаев, когда она лежала в постели.
      – Да… – Перед его глазами встала картина, от которой он не мог избавиться при всем желании. Босые розовые ножки, которые энергично переступали по деревянному полу кухни. Или ножки едва прикрыты соломой в амбаре… Ножки, которые он держал в руках… Джон тряхнул головой и улыбнулся, как будто скрывал какой-то забавный секрет.
      – Да… – повторил он. – Она ходит босиком.
      – Она больше не будет ходить без обуви, – сказала Женевьева решительно, доставая из-под прилавка другую пару и прикладывая один из башмаков к листу бумаги. – Думаю, эти подойдут, – сказала она, аккуратно смахивая пыль с мягкой кожи. – У нее есть пуговички для застежки?
      Джон взглянул на нее, не понимая, о чем речь. Потом смутился:
      – Думаю, у нее нет…
      Женевьева взяла застежку с одной из полок и вложила ее внутрь.
      – Не забудь сказать ей, где лежит застежка, – посоветовала она, упаковывая пару в коробку и перевязывая ее.
      Глянув через плечо, Джон увидел, как в магазин вошли две женщины, и тотчас же понизил голос:
      – По дороге я встретил уезжающего из города пастора. Я все думаю, куда же он направлялся? Может, старому Карлу Вебстеру стало хуже?
      Она покачала головой, и печальный, задумчивый взгляд как-то не вязался с ее улыбкой.
      – Я ничего об этом не слышала, – ответила она. – Может быть, он просто уехал, чтобы поговорить с кем-нибудь за городом. – Ее слова были осторожны и уклончивы, она отвернулась от Джона, подбирая крем для новых ботинок Лотти. – Это понадобится ей. – Немного помедлив, девушка добавила: – Скажи ей, что это подарок от меня.
      – Спасибо, Женевьева. Подсчитай, сколько я должен, и добавь каких-нибудь конфет.
      Джон засунул крем в задний карман брюк, приподнял крышку высокой стеклянной банки со сладостями и выложил на прилавок несколько конфет.
      Держа кожаный кошелек в руке, он выбрал несколько монет и заплатил. Затем взял сладости, завернутые Женевьевой, положил их в сумку и, быстро попрощавшись, вышел из магазина.
      Девушка грустно смотрела ему вслед. Она не разговаривала со Стивеном этим утром, но, вне всякого сомнения, он направлялся к дому Тиллмэна.
      Лотти подвернула рукава настолько высоко, насколько позволяли приличия, но все равно замочила нижнюю кромку. Она стиснула зубы и удвоила усилия. Стирка не была ее любимым занятием, и даже яркое солнце и теплый ветерок не доставляли ей удовольствия этим утром.
      Джон уехал в город, оставив ее с капризничавшими детьми. Она, конечно, не имела права расспрашивать Джона о его делах в городе, но ей сегодня очень хотелось поехать с ним. «Стирка могла бы, и подождать», – подумала Лотти, взглянув на полное корыто белья.
      Натянув веревку, она развесила простыни. На эту веревку ей указал Джон – аккуратно свернутая кольцами, она висела на гвозде, вбитом над крыльцом. Судя по скопившейся на ней грязи и пыли, она висела там уже давно. Лотти намочила веревку и очистила очень тщательно, прежде чем развесить белье. Один гвоздь кто-то вбил в стену зернохранилища, а другой – в стену коптильни; его обнаружил Томас, помогавший ей выбрать место для веревки. Потом Сисси вспомнила о высоком тонком шесте с гвоздем, вбитым в самую верхушку, который мог бы поддержать веревку с тяжелым мокрым бельем.
      В сиротском приюте использовались прищепки, но Джеймс, очевидно, не счел нужным купить их для жены. Лотти прищепок явно не хватало, но она не решилась попросить Джона купить их. Неопределенность собственного положения мучила ее со вчерашнего дня. С тех пор как она, наконец, увидела человека, который покинул ее. «Положение, мягко говоря, двусмысленное», – решила Лотти. Она зависела от чьей-то прихоти… И сейчас вдруг ощутила холод неопределенности – несмотря на то, что день был теплым и солнечным, ее охватила дрожь.
      Лотти рассеянно пригладила одной рукой локон, все время падавший на щеку. Пальцы ее оставили на волосах влажный мыльный след. Она продолжала стирку.
      – Мисс Лотти! – позвал Томас, стоя у двери амбара. – Я вижу, кто-то едет вниз по улице в коляске! – прокричал он, сложив ладони рупором.
      – У нас будет гость! – стоя на крыльце, радостно завопила Сисси. Она вытягивала шею в попытке разглядеть коляску.
      – О Господи, – пробормотала Лотти, – только этого мне сегодня не хватало…
      Она шумно выдохнула и поджала губы. Вскоре черная коляска приблизилась к крыльцу.
      В своем старом платье Лотти являла жалкое зрелище. Суетливыми движениями она разгладила ладонью подол, лишь добавив на платье влажных пятен. Подняв голову, она увидела элегантно одетого Буша. Пастор выбрался из коляски и остановился всего в нескольких шагах от девочки.
      – Вот напасть, – прошептала Лотти с озабоченным видом.
      Глаза ее наполнились страхом, когда она встретила внимательный взгляд мужчины, который «выписал» ее из сиротского приюта в Нью-Хоуп.
      – Доброе утро, мисс О'Мэлли, – проговорил он официальным тоном; прямой как жердь, он держал шляпу перед собой.
      Лотти кивнула, судорожно сглотнув, – слова, которые она пыталась произнести, застряли у нее в горле. Она беспомощно развела руками и указала на мокрое белье в корыте, на стиральную доску, на широкую табуретку, стоявшую перед ней, и на скамейку с корзиной отжатого белья.
      – Я стираю, – зачем-то объяснила Лотти и тут же поняла неуместность своих слов. Любому дураку было бы ясно, чем она занимается.
      – Боюсь, я приехал в неподходящее время, – как бы извиняясь, сказал пастор. – Но я чувствовал, что мне необходимо поговорить с вами, мисс О'Мэлли.
      Лотти кивнула в знак согласия.
      – Может быть. – Защищаясь от солнца, она подняла к глазам руку. «Он высокий, – подумала она. – Не такой широкоплечий, как Джон, но на несколько дюймов выше. В общем, не урод. У него большой красивый рот и мягкие движения. И голос… глубокий, мелодичный, красивый голос…»
      Лотти еще раз вытерла руки о влажный подол своего платья и направилась к дому.
      – Прошу вас, проходите, мистер Буш, – пригласила она, возможно, несколько поздновато вспоминая о правилах хорошего тона.
      Его кивок был изящен.
      – Благодарю вас, мэм, – сказал он, с легким поклоном пропуская Лотти вперед.
      В доме было жарко от разогретой печки, в которой Лотти пекла хлеб. Она наклонилась над печкой, чтобы проверить, не испеклись ли булки. Затем вытерла пот со лба.
      Булочки были почти готовы. Как только Лотти распахнула дверцу печки, комната наполнилась ароматом свежеиспеченного хлеба. Пастор повел носом, а Сисси радостно воскликнула:
      – Как вкусно пахнет, мисс Лотти!
      Девочка была неотразимой маленькой проказницей. Лотти улыбнулась, и эта улыбка внезапно преобразила весь ее облик. На глазах невзрачная замухрышка вдруг превратилась в красавицу.
      – Я думал, что вы самая обычная молодая женщина, мисс О'Мэлли, – сказал Стивен Буш, смутившись.
      Он пристально следил за ее движениями. Следил за тем, как она проворно вынула хлеб из духовки и тотчас наклонилась, чтобы ласково потрепать Сисси по головке.
      Лотти была ошеломлена последними словами пастора.
      – Что вы имеете в виду? – быстро спросила она, не сознавая всей пикантности вопроса, думая только о своем растрепанном виде и чувствуя, как краска заливает ее щеки.
      Стивен смотрел на загорелую кожу девушки, жадно впитывавшую солнечные лучи в течение последних двух недель. Ее лицо порозовело, глаза были ясными и выразительными, нос покрылся россыпью бледных веснушек, а волосы беспорядочно разметались над четко очерченными бровями.
      – Вы совсем не обычная, – сказал он, наконец. – Вы – воплощение женственности, мисс О'Мэлли. Умная, сильная и умелая. В вас есть все, что должно присутствовать в женщине.
      Лотти криво улыбнулась.
      – Вы забываете о красоте, мистер Буш, – сказала она.
      – Нет, – поспешно ответил пастор. – Физическая красота – ничто по сравнению с этим… В действительности… – продолжал он, загадочно улыбаясь, – в действительности красота часто затмевает более важные качества. И вот мы поклоняемся внешней красоте и не обращаем внимания на красоту души.
      – А вы сами? Не поступаете ли вы так же? – Лотти хотела понять, что он за человек.
      – О да, – согласился Стивен. – Я тоже совершал подобные глупости. На свое горе и к несчастью других.
      «Эти слова не требуют ответа», – подумала Лотти и повернулась к печке, чтобы поставить греться чайник. Сисси тихонько позвала ее, и девушка подошла к ней.
      – Может, мы попьем чаю? – спросила малышка громким шепотом.
      – Давай спросим мистера Буша, хочет ли он, – тихо ответила Лотти и легонько похлопала девочку по спине, направляя к гостю.
      Сисси вспыхнула. В глазах ее была немая мольба, но Лотти покачала головой.
      – Ты должна это сделать, Сисси, – прошептала она в маленькое ушко девочки. – Просто спроси, хорошо?
      Еще раз, взглянув на Лотти, одарившую ее ободряющим взглядом, Сисси сделала два шага в сторону стола и, комкая в руках подол своего платья, подняла глаза на человека, сидящего перед ней.
      – Сэр, – начала она торжественно, – не хотели бы вы выпить чашечку чая? Мисс Лотти делает очень хороший чай, – добавила она доверительным тоном, уверенно кивнув.
      – Я буду, счастлив, выпить чаю вместе с вами, мисс Сисси, – сказал Стивен и тоже кивнул головой, присоединяясь к церемонии, которую затеяла Лотти.
      Сисси закружилась юлой. Она взглянула на Лотти, и ее хороших манер как не бывало.
      – Он сказал «да»! – громко прошептала девочка. Ее глаза сияли, когда она сообщала о своем достижении.
      Внимательный взгляд Лотти встретился со взглядом мужчины, который так порадовал ребенка.
      «Я зря осуждала его, – подумала девушка. – Он на самом деле хороший, а я была уверена, что он прохвост, который уехал из города и бросил меня на произвол судьбы».
      – Я пришел по делу, мисс Лотти, – мягко проговорил Стивен; его глаза все еще пленяли ее.
      Лотти встала и одернула платье. Она понимала причину его визита. Этот человек, несомненно, должен был извиниться.
      – Я был несправедлив к вам, мэм, – продолжал пастор. – Я сделал вам предложение и, когда вы приехали, уехал из города, хотя знал, что вы будете после, полудня.
      Лотти молча кивнула. «Пусть он попереживает, – со злорадством подумала она. – Я не намерена ему помогать».
      Стивен сглотнул слюну и почувствовал, что его лоб покрывается испариной.
      – Мне нужно было увидеть моего настоятеля, – объяснил он. – У меня имелись сомнения насчет того шага, который мы собирались предпринять, и я нуждался в совете.
      – Вы передумали? – спросила Лотти.
      – Не совсем, – ответил он. – Просто я не был уверен, что это лучший выход для нас обоих.
      – У меня не было особого выбора, мистер Буш, – сухо проговорила Лотти. – Вы оставили меня одну в центре города без всякого предупреждения.
      Стивен едва заметно усмехнулся:
      – Но я знал, что Джеймс Тиллмэн очень добивался вас, мисс Лотти. Я был уверен, что он приедет встретить вас в надежде, что вы отнесетесь к нему благосклоннее.
      – Вы рассчитывали на то, что Джеймс избавит вас от меня, – резко проговорила Лотти, снова ожесточаясь против этого человека.
      – Думаю, я поступил неправильно, – кивнул он.
      – О, а я думаю, что вы как следует себя оправдали. – Лотти с высокомерным видом вскинула подбородок; она нервно перебирала пальцами кудряшки Сисси.
      Ребенок боязливо поглядывал на взрослых, которые говорили так выразительно. И тут Сисси почувствовала, как Лотти машинально дергает ее за волосы.
      – Мне больно, мисс Лотти, – жалобным голоском проговорила малышка.
      Глаза Лотти в страхе расширились.
      – Посмотрите, что я наделала! – бросила она в лицо Стивену. Затем, склонившись над Сисси, поцеловала ее в головку.
      – Я пришел по делу, – устало произнес Стивен.
      «Все идет не так, как можно было предположить», – думал он в растерянности. Ведь ему казалось, что Лотти не упустит шанса выйти за него замуж. Ведь она возилась здесь с чужими детьми… И жила в маленьком доме, который почти не отличался от первобытного жилища. Он поднял руку и властно указал на стул по другую сторону стола:
      – Пожалуйста, мисс Лотти, не могли бы вы присесть и выслушать мое предложение?
      Его слова возбудили ее любопытство. Лотти примостилась на краешке плетеного стула и привлекла к себе Сисси. Глаза девушки смотрели настороженно; она поджала губы и, склонив голову набок, ждала продолжения.
      – Я сознаю, что поступил дурно.
      Он поднял руку, пытаясь ослабить слишком тугой воротничок. И весь вспыхнул под ее пристальным взглядом.
      – Я пришел, чтобы сделать вам предложение, – заявил пастор. – Я прошу у вас прощения за свое поведение и приглашаю вас переехать ко мне в дом в качестве моей невесты. Я готов загладить свою вину перед вами.
      – Я… – начала было Лотти, но тут Сисси пронзительно завопила и зарылась лицом в юбку Лотти.

Глава 8

      Дорога домой из Миль-Крика никогда не казалась ему такой длинной, и Джон нетерпеливо дернул поводья за спиной своей кобылы. Дэйзи, изящная гнедая лошадка, его любимица и гордость конюшни, послушно исполнила приказание хозяина и пустилась быстрой рысью – упряжь мелодично позвякивала в такт ее проворным копытцам.
      «Ехать еще долго», – подумал Джон. И совсем уж бесконечно, если бы его догадки оправдались, и преподобный Буш в это время сидел бы в доме Джеймса и ухаживал за Лотти. Почему это так выводит его из равновесия? Вопрос этот ставил его в тупик.
      Ведь открывалась прекрасная возможность пристроить куда-то Лотти, а детей отослать в Сент-Луис, где или его родственники, или родители Сары могли бы вырастить и обеспечить их. Он понимал, что это хороший выход, но чувствовал угрызения совести и грусть при мысли, что Томасу и Сисси придется уехать. Он мотнул головой, пытаясь прогнать, прочь нахлынувшие чувства.
      «Им будет лучше там, – мрачно бормотал он. – Эта глупая девчонка босиком бегает в хлев! Может ли она помочь вырастить двоих детей? Ей выпал шанс выйти замуж. Иначе, какая у нее вообще будет жизнь… Наверняка она сейчас не скучает, ведь ей приходится присматривать сразу за троими». – Он гортанно захохотал и тяжело опустился на сиденье, представив себе картину, которую увидит по приезде.
      Лотти, вне всякого сомнения, принарядится. Она уложит волосы, наденет чистый передник, и будет суетиться, чтобы ублажить своего друга. Так думал Джон, а перед его мысленным взором вставали все новые картины. Эти мысли будоражили его. Отгоняя их, Джон попытался представить себе, что вскоре в доме воцарятся мир и спокойствие, ему не нужно будет больше заботиться о маленьких детях, исчезнут семейные обязанности, и… ему вдруг стало не по себе. Джон понял, что это вовсе не то, чего бы ему хотелось. Он поерзал на сиденье коляски, бормоча под нос ругательства. А ведь была еще эта заказная невеста, с которой тоже надо считаться. Он почти скомпрометировал ее, более того, она несколько ночей провела в доме Джеймса, хотя он сам и спал на сеновале. Еще эта покупка одежды и ботинок для нее в магазине. Не самая удачная мысль! Если его кто-нибудь видел, это также станет поводом для сплетен. Возможно, пастор не захочет жениться на ней, ведь она прожила у Тиллмэна две недели.
      Эта мысль вызвала у Джона улыбку, и он вдруг понял, что весьма озадачен всей этой головоломкой. Когда коляска въехала на дорожку, ведущую к дому брата, он нахмурился при виде экипажа пастора. Неподалеку он увидел корыто для стирки и стиральную доску. Остановив Дэйзи у входа в сарай, Джон выпрыгнул из коляски, произнеся при этом пару крепких слов.
      – Томас! – громко позвал он, и в ответ из мрака сарая появился мальчик.
      – Сэр? – откликнулся он и нахмурился, уловив нетерпение и раздражение в голосе дяди.
      – Позаботься о Дэйзи, сынок, – сказал Джон уже спокойнее, увидев недоумение на лице мальчика. Глупая женщина заставила его нашуметь на ребенка, устыдился он, нетерпеливым жестом передавая вожжи в умелые руки Томаса.
      Короткий путь к веранде Джон преодолел быстрее, чем обычно. Приблизившись к двери, он расслышал приглушенные голоса и нахмурился, готовясь войти.
      Вопли племянницы заставили его ворваться в дом с непристойной поспешностью. Он был ошарашен, видя Сисси, уткнувшуюся в подол юбки Лотти. Сисси громко причитала:
      – Не-е-е-т, вы не можете оставить нас… мисс Лотти… вы не уйдете… ну скажите, что не уйде-е-е-ете… А-а-а-а… – жалобно выла она.
      Джон, стоя в дверях, молча наблюдал эту сцену.
      – Сисси, – твердила Лотти, безуспешно пытаясь оторвать девочку от подола своей юбки. Но худенькие ручонки с силой вцепились в ее платье.
      Стивен Буш торопливо поднялся, глазами ища глаза вошедшего. Румянец смущения ярко пылал на его лице. Его кивок был машинальным – знак уважения к старшему, и он торопливо протянул Джону руку для приветствия.
      – Рад видеть тебя, Джон, – сказал он с наигранным энтузиазмом, и голос его преувеличенно громко прозвучал в наступившей вдруг тишине – Лотти наконец удалось рукой закрыть рот Сисси.
      Сисси и Лотти уставились на Джона. Сисси мгновенно успокоилась, увидев, как она полагала, союзника против коварного заговора. Она подбежала к дяде и уткнулась в него так стремительно, что он ударился о стенку.
      Стивен опустил протянутую для пожатия руку, когда девочка бросилась к Джону. Лотти напряглась, почувствовав что-то недоброе между двумя мужчинами; эта неприязнь сильно обеспокоила ее.
      Прижимая к себе Сисси, склонившую головку на его широкое плечо, Джон повернулся и приветственно кивнул пастору и Лотти.
      – Похоже, я помешал, – медленно произнес он, чеканя слова. Его большие руки прижимали Сисси. Она тихо бормотала что-то ему на ухо, но он попросил ее замолчать: – Подожди, Сисси, я должен сейчас побеседовать с мисс Лотти.
      Стивен Буш взял свою шляпу, его руки, удерживавшие поля, были крупными, но изящными, с длинными пальцами и гладкими блестящими ногтями.
      – Я приехал просить мисс Лотти стать моей женой, – торжественно объявил он, и его слова как бы завибрировали у Лотти под ложечкой, по мере того как она осознавала смысл сказанного.
      – Похоже, вы уже однажды делали это, – подчеркнуто медленно произнес Джон. – Думаю, на этот раз вы знаете, что делаете? – спросил он, явно критически оглядывая высокую худую фигуру пастора в темном одеянии.
      Румянец, уже сошедший было с лица Стивена, снова залил пунцовым цветом его скулы, и он сделал рукой жест в сторону Лотти, призывавший поддержать его.
      – Я думаю, что разговаривать на эту тему мне следует исключительно с мисс Лотти, – сказал он уверенно, его глаза просили ее о поддержке.
      – А вы ее спросили? – грубо поинтересовался Джон, хотя рыдания Сисси давали положительный ответ на этот вопрос.
      – Да, – ответил Стивен, его глаза сузились, и он зло и надменно посмотрел на человека, взявшего полный контроль над нелепой ситуацией, лишь войдя в дом.
      – И что она вам ответила? – спросил Джон.
      Стивен замотал головой и оглянулся на смущенную Лотти, тихо стоявшую возле стола.