Невеста по заказу

      Джон опасался самого худшего. Как с ее хрупким и нежным телом выдержать такое падение?! Его сердце билось в такт со стуком лошадиных копыт. Он боялся потерять женщину, которая проникла в его душу совсем недавно, но прочно обосновалась там – всего за несколько коротких дней она стала для него смыслом жизни.
      Вот и развилка дорог, ведущих к ферме, – он выбрал более короткую, через поле, но по ней приходилось продвигаться очень осторожно, так как лошадь могла споткнуться на неровностях почвы. Вот, наконец, и старая конюшня. Джон натянул поводья, сдерживая бег лошади.
      – Тпру… девочка… тпру, стой, – ласково приговаривал он, выпрыгивая из седла.
      Рванув дверь, он сразу же увидел Томаса и Сисси. Они сидели на корточках, молча, глядя на неподвижное тело. Лотти! Он остановился у входа, сдвинул на затылок шляпу, пытаясь восстановить дыхание, но воздух с хрипом вырывался из его груди.
      – Томас… – проговорил он натужным шепотом.
      – О, дядя Джон! – Ребенок заплакал, вскакивая на ноги и рванувшись к двери. – Она упала, упала на пол. Я ничего не мог сделать… – говорил Томас, заливаясь слезами. – Мы с Сисси были наверху, на сеновале, и когда мисс Лотти поднималась по лестнице, она запуталась… или что-то еще… и упала! Она, она… – Томас уткнулся лицом в живот дяди, желая сказать еще что-то и обнимая его в полном отчаянии.
      Джон рванулся к неподвижной фигуре женщины на полу; стремясь поскорее дотянуться до нее, он оттолкнул мальчика в сторону.
      – Давай… помоги мне, Томас, – сказал он, глянув через плечо.
      Опустившись на колени, Джон коснулся дрожащей рукой ее шеи. И закрыл глаза, облегченно вздохнув, когда нащупал четкий пульс.
      – Лотти? – ласково проговорил он, нагнувшись к ее лицу. Его пальцы коснулись ее щеки, задержались на мгновение на лбу. – Она двигалась после того, как упала? – спросил он Томаса.
      – Нет, сэр, – ответил мальчик.
      – Дядя Джон, – прошептала Сисси, – я сидела рядом, чтобы заботиться о ней. Я держала ее руку, чтобы ей было не так больно.
      – Ладно, дайте-ка мне осмотреть ее. Выйдите и ждите коляску, она уже близко.
      Как только дети вышли, Джон осторожным движением выпрямил ноги Лотти. Затем задрал юбку до талии. Он ощупывал все ее тело, пока не удостоверился, что очевидных повреждений нет.
      Опустив юбку, он поднял сначала одну ее руку, затем другую, проводя тщательный осмотр, и вздрогнул, когда увидел порванный рукав и ссадину. Потом он осмотрел ее голову, пытаясь выяснить, нет ли какой-то очевидной причины потери сознания.
      – Джон? – Стивен Буш стоял в двери, Женевьева – рядом с ним.
      – Отойдите от света, – бросил Джон.
      Те поспешно отодвинулись, впуская в помещение солнечные лучи. И увидели, как Джон осторожно подсунул руки под голову Лотти и стал ощупывать ее, раздвигая пряди волос.
      – У нее здесь скверная шишка, – пробормотал он, обнаружив опухоль размером с куриное яйцо. – Хотя вроде не кровоточит.
      – Мы можем перевернуть ее, Джон? – неуверенно спросила Женевьева.
      Он покачал головой:
      – Нет, лучше подождать, когда приедет док Холмс. – Он выпрямился и осмотрелся. – Надо найти, куда перенести ее. Там, в конце прохода, есть доски. Может, принесете их, Стивен?
      – Конечно, – отозвался Стивен, обрадованный возможностью хоть чем-то помочь.
      – Женевьева, поищи молоток и гвозди в чулане для инструментов, – сказал Джон, направляясь к козлам. – Кладите эти доски сюда, – крикнул он. Выбрав две подходящие, положил их на широкие планки. – Нашла гвозди?
      – Иду! – Запыхавшаяся Женевьева уже спешила к нему с молотком в руках.
      – Мне нужен всего десяток гвоздей, – сказал Джон. – Давай по одному.
      Ловко работая молотком, он за несколько минут сколотил носилки, на которые можно было уложить Лотти.
      – Дядя Джон, пришел доктор, – сообщил Томас из-за двери.
      – Слава Богу, – с облегчением вздохнула Женевьева, опускаясь на колени рядом с подругой.
      Слабый стон сорвался с едва приоткрытых бледных губ Лотти. Женевьева придвинулась поближе:
      – Лотти?
      – Джон… – совсем тихо прошептала Лотти, но муж услышал ее и повернулся.
      Опустившись на колени, Джон коснулся ее волос.
      – Я здесь, дорогая, – сказал он, наклоняясь и пытаясь расслышать слова, которые шептали ее губы.
      – Джон… Кажется, я… мои ноги не двигаются…
      Он нагнулся еще ниже и, поцеловав ее в щеку, прошептал:
      – Ты просто лежи. Неподвижно лежи, Лотти. Мы скоро отнесем тебя в дом, и все будет хорошо, – пообещал он, хотя очень сомневался, что говорит правду.
      Доктор Холмс следил, как мужчины укладывали Лотти на доски, затем поднимали и несли эти импровизированные носилки. Они аккуратно положили ее в повозку и укрыли стегаными одеялами.
      – Я немногое могу сделать здесь, Джон, – сказал доктор, проводя беглый осмотр. – Шея не сломана, – объявил он с явным облегчением в голосе. – Все остальное сделаем позже, в доме.
      Джон лег в повозку рядом с Лотти и обнял ее за талию, стараясь уберечь от тряски. Свою куртку он снял и подложил ей под голову вместо подушки.
      Убаюканная ездой и близостью мужа, Лотти ненадолго задремала. Если бы не охвативший ее страх и не стук колес по разбитой дороге, она бы чувствовала себя в полной безопасности, лежа рядом с мужем.
      Но сквозь туман боли – боли, которая пронзала ее каждый раз, когда она пыталась повернуть голову, – постепенно приходило осознание того, что, несмотря на все попытки, она не может пошевелить ногами.
      Теперь носилки были установлены около камина на козлах. Одеяла были отложены в сторону, поскольку ярко горел огонь, и Лотти согревалась его теплом. Она подозревала, что, облаченная в свою теплую одежду и неподвижно распростертая, являет собой странное зрелище.
      Губы ее чуть растянулись в улыбке. «Должно быть, я сошла с ума», – решила она, досадуя на себя за такие нелепые мысли. Ей казалось, что ее тело парит над досками, а голова стала раза в два больше. Похоже, на затылке выросла шишка величиной с гусиное яйцо.
      – Так и есть, дорогая, – проговорил Джон над ее головой.
      – Что… так и есть? – пробормотала Лотти.
      – У тебя на голове огромная шишка. Я думаю, что ты ударилась о бочонок с гвоздями, когда падала с лестницы.
      – Откуда ты знаешь, о чем я думала? – спросила она, рассерженная тем, что он читает ее мысли.
      – Ты лежишь здесь и несешь всякую ерунду уже добрых пять минут, – улыбнулся Джон.
      Он присел рядом и убрал пряди волос с ее лба. Затем наклонился еще ниже, чтобы вытереть грязное пятно с ее щеки.
      – Просто грязь, – сказал он с облегчением.
      – Что здесь делают все эти люди, Джон? – спросила она, и ее веки закрылись.
      – Они помогают нам, Лотти, – ответил он, прижавшись щекой к ее щеке. Он поцеловал то место, где только что было пятно. – Только не засыпай, дорогая, тебе нужно пободрствовать еще немного.
      – Не могу, – пожаловалась она с глубоким вздохом. – У меня так болит голова…
      Стоявшая у окна Женевьева проговорила:
      – Коляска доктора, Джон.
      – Да, хорошо, – кивнул он.
      Женевьева вздохнула, не замечая, как по ее щеке скатилась слезинка и упала на платье. Она не могла забыть, как неподвижное тело подруги укладывали в повозку. Девушка все время плакала, уже не обращая ни на кого внимания, – слезы текли сами по себе, вопреки ее желанию. И только приближаясь к неподвижно лежащей у камина подруге, она вытирала лицо и заставляла себя улыбаться.
      – Могу я помочь ей снять пальто, Джон? – спросила она, и веки Лотти приоткрылись при звуке ее голоса. – Ведь доктор захочет обследовать ее.
      Джон взглянул на Женевьеву, и глаза его были полны боли.
      – Здесь слишком людно. – Он осмотрелся. В их комнату набилось множество людей.
      – Мы просто выгоним отсюда всех на несколько минут, Джон, – не растерялась Женевьева. – Почему бы тебе не найти ее халат? Как только придет доктор, мы с ним оденем ее.
      – Я сама, – пробормотала Лотти.
      – Об этом не может быть и речи, юная леди, – раздался гулкий голос доктора Холмса. – Давайте попросим всех выйти на время. Там тоже найдется какая-нибудь работа. И тебе придется выйти, Джон, – добавил он. Проницательные глаза доктора внимательно взглянули на Джона, который все мешкал, надеясь остаться возле жены.
      Джон провел рукой по взъерошенным волосам, пытаясь пригладить их; он робко улыбался, глядя на доктора, который так и сыпал приказаниями.
      – Разве вам не понадобится моя помощь, когда вы будете поднимать ее?
      Решительно покачав головой, доктор Холмс сказал:
      – Мисс Женевьева поможет мне. Выйди и дай нам возможность делать наше дело, Джон.
      Наклонившись над Лотти, Джон прошептал ей на ухо:
      – Я вернусь через несколько минут… слышишь?
      Ее глаза медленно приоткрылись.
      – М-м-м… – Лотти застонала и поморщилась. – Больно… – пробормотала она.
      Яркое солнце освещало крыльцо. Его добрые лучи согревали детей, жавшихся у двери.
      – С тех пор как док выгнал их за порог, они не шелохнулись, – сказала мужу Элизабет Шерман.
      Дети стояли в дверях погреба, где Джон и Джентри цедили молоко. Теперь ребята смотрели, как дядя устанавливал сепаратор.
      – Завтра начну сбивать масло, – сказал Джон, нахмурив брови. – Нельзя же, чтобы сливки пропадали.
      – Что ты делаешь с таким количеством молока? – спросил Джентри.
      – Я отвозил по просьбе Лотти излишки масла в город, как и яйца. Харви Слокум берет их для продажи в магазине. Пахту Лотти использовала для готовки, а я люблю пить ее, пока она свежая. Что остается, даем свиньям. Дети пьют свежее охлажденное молоко.
      – Они прижались к этой двери, как пара клещей к собаке, не так ли? – сказал Малыш Вилли, наблюдая за всеми и покачиваясь на каблуках. – Ты знаешь, что и пастор сейчас собирает яйца, Джон?
      – Хорошая работа для него, – пробормотал Джон, вытирая руки чистым полотенцем и выпрямляясь. – Надеюсь, он догадается почистить свои блестящие ботинки, когда закончит.
      – Он поступил прекрасно, решив приехать и помочь Джону, – мягко сказала Элизабет.
      Джон вышел на солнце и бросил взгляд в направлении курятника.
      – Пастор в порядке, – заключил он, когда Стивен показался в узком проеме двери, держа в руке большую корзину.
      Осторожно Буш направился через двор.
      – У тебя есть пара подлых старых кур, – объявил Стивен, закрывая проволочные воротца. – Здорово поклевали меня, – пожаловался он, подняв вверх руку в качестве красноречивого доказательства. Три маленьких ручейка крови стекали из ран, нанесенных вздорными птицами.
      – Они никогда не клюют Лотти, – заметил Джон.
      – Да, пока Лотти лежит, обязанность собирать яйца небось перейдет к тебе, – лукаво улыбнулся Стивен. – А ты им тоже можешь не понравиться.
      – Мисс Лотти показывала мне, как это делать, меня не клюют, дядя Джон. Я буду собирать яйца, пока она болеет, – сообщила с крыльца Сисси.
      – Посмотрим, – ответил Джон, направляясь к детям.
      Томас встал рядом с Сисси:
      – Мы уже решили, дядя Джон. Мы остаемся здесь. Мы нужны мисс Лотти, и мы не собираемся уезжать отсюда. – Его подбородок воинственно выступал вперед и немного подрагивал, а взгляд был полон решимости.
      – Да, – страстно сказала Сисси. – Мы с Томасом позаботимся о доме.
      Как два верных оруженосца, они стояли у двери, и солнце сверкало в их золотых волосах. Оно, конечно, освещало и беспорядок, в котором находилась их одежда после ночи путешествия, и грязное, заплаканное личико Сисси, но это лишь красило ребят. «Мы приняли решение!» – говорили их непреклонные фигурки.
      – Ну… – медленно начал Джон, не желая пока отнимать у них надежду. Достаточно того, что они чувствуют себя виноватыми за случившееся с Лотти, подумал он. Не было необходимости наказывать их более того, чем они наказали себя сами.
      – Все же поговорим об этом, – мягко сказала Элизабет, проходя мимо Джона и садясь на край крыльца.
      Сисси отодвинулась, прижимаясь к двери и цепляясь руками за рубашку Томаса.
      Дверь распахнулась, и девочка едва не упала. Ее спасла твердая рука доктора Холмса, выходящего на крыльцо. Он прищурился на ярком солнце, ища глазами Джона.
      Джон подошел, медленно переставляя ноги, словно брел по болоту.
      – Как она? – выдавил он.
      – Трудно сказать. – Доктор покачал головой. – Будь мы ближе к большому городу, там мы могли бы устроить консилиум, но здесь… Я – это все, что у тебя есть, парень.
      – Вы меня устраиваете, док, – твердо сказал Джон. – Вы здесь многим помогли в округе.
      – Что ж, я скажу, что Лотти придется полежать некоторое время. Похоже, что у нее произошло кровоизлияние в области позвоночника, и нужно время, чтобы оно рассосалось. К тому же еще эта шишка. Хорошо, что у большинства женщин крепкие головы. Такой удар вполне мог бы убить иного мужчину с менее твердым черепом.
      – Она выздоровеет?.. Я имею в виду, она сможет ходить и… – Джон запнулся, не желая обнаружить свои опасения.
      Доктор взглянул на молодого фермера добрым взглядом.
      – Ушиб головы – вот о чем надо беспокоиться в ближайшие дни, Джон. Предоставим спине пока заживать. Обязательно буди ее каждые два часа в течение следующего дня и проверяй зрачки, следи за их размером. Если не сможешь разбудить ее, сразу же пошли за мной. Если же ничего не случится, я приеду через пару дней и снова осмотрю больную.
      – Вы собираетесь уехать? – с сомнением спросила Элизабет.
      – Мне– надо заботиться обо всех в округе, мэм, – сказал доктор Холмс. – Сейчас Мэйбл Шарп принимает роды. Я уверен, что она справится. Но и я там нужен. Не беспокойтесь, я бы не уезжал от вас, если бы считал, что мисс Лотти не станет лучше.
      – Ей необходима больница, – твердо сказала Элизабет.
      – Да, нам всем нужно многое, чего мы, скорее всего не получим, – пожав плечами, сказал доктор, надевая куртку и поправляя воротник. Его черная сумка висела на руке.
      Он прошел мимо детей, которые внимательно прислушивались к разговору взрослых, и направился к своей коляске.
      – Если я понадоблюсь, пошли за мной, слышишь? – инструктировал он Джона, взяв в руки поводья.
      – Я буду в городе, чтобы уладить дела, как только смогу, – крикнул вслед Джон. Но его слова не были услышаны, и в ответ док лишь помахал рукой, подгоняя лошадь.
      – Ненавижу это, – проворчала Лотти, осторожно поворачивая голову, чтобы взглянуть, что делается у плиты.
      Мод Клаусон ставила на стол миски, доверху наполненные чем-то, что она назвала «дьявольским огненным мясом», варевом, которое готовилось в большом котле. Томас и Сисси, сидя за столом, с сомнением смотрели на свой ужин.
      – Расслабься, дорогая, – мягко сказал Джон. – Ты ведь сегодня чувствуешь себя получше?
      Лотти вяло пожала плечами.
      – У меня не так сильно болит голова, – призналась она. – Но мне так не нравится лежать на этой доске.
      – Я собираюсь исправить это прямо после ужина, – сказал Джон. – У меня есть идея, как улучшить твое ложе.
      Ее поджатые губы растянулись в улыбке.
      – Извини, Джон. Я не собиралась жаловаться. Просто я не привыкла, что кто-то делает работу за меня. Сначала Женевьева хлопотала здесь все вечера, я уж не говорю о том, что Элизабет Шерман унесла грязное белье в город, чтобы кто-то постирал его!
      – Лотти, хватит терзать себя, – произнес Джон твердым голосом, которого она еще не слышала у него. – Если бы слег кто-нибудь другой, ты бы первая пришла помочь, и ты это знаешь. Расслабься и выздоравливай, а уж потом мы взвалим на тебя столько работы, сколько вытянешь.
      – Она может сесть, Джон? – спросила Мод, подходя с миской состряпанного ею тушеного мяса.
      – Что это? – спросила Лотти, косясь на варево.
      – Я засолила кусок говядины, когда мы забили бычка, – сказала Мод, протягивая Джону миску, в которой торчмя стояла ложка. – Получается отличное тушеное мясо, не сомневайся, – заверила она. У Лотти на лице отразилось сомнение.
      – Давай-ка немного присядем, – сказал Джон, ставя миску на низкую табуретку и приподнимая Лотти так, чтобы подсунуть под ее голову две подушки.
      – Хорошо, – простонала она, осторожно поворачивая голову. Она приподняла плечи и попробовала прикоснуться к подушке затылком. – Мне обязательно надо есть это? – прошептала она, когда Джон поднес полную ложку к ее губам.
      Он усмехнулся:
      – И тебе, и мне, дорогая. Давай, может, тебе и понравится, – уговаривал он.
      Она попробовала, и оказалось, что это действительно вкусно, но после полдюжины ложек она наелась и, осторожно качая головой, отказалась от следующей ложки.
      – Можно мне немного хлеба с маслом? – попросила она, когда он неодобрительно взглянул на нее.
      – Хорошо… Поешь, чего хочется.
      – Завтра у меня будет аппетит, – с готовностью сказала Лотти. – Я расскажу тебе, как испечь хлеб и сварить похлебку из ветчины с бобами.
      Джон посмотрел на нее с сомнением, но, соглашаясь, пожал плечами. Очистив миску, он пошел к столу за ножом и отрезал кусок хлеба, который она испекла всего два дня назад. Щедро намазав его маслом, он протянул ей хлеб на ладони.
      – Спасибо, Джон, – поблагодарила Лотти, с вожделением глядя на хлеб.
      Через полчаса Мод ушла, выполнив на сегодня свой соседский долг – она жила всего в миле от дороги. Едва повозка уехала, Джон уже стучал в дверь, прося Томаса открыть ее.
      Сминая ковер, который расстелила Лотти, заботясь об их уюте, он бросил на пол длинные доски и исчез снова.
      – Дядя Джон готовит вам секрет, – сообщила Сисси, плюхаясь на табуретку около Лотти. – Он говорит, что вам трудно лежать на этих досках.
      – Не надо говорить все, что знаешь, Сисси, – проворчал Томас. – Если ты не перестанешь болтать, то это скоро перестанет быть секретом.
      – В любом случае секрет станет явью, – сказал Джон, входя еще раз и прижимаясь к двери, чтобы как следует закрыть ее. Он раскраснелся с мороза, его шапка съехала набок, в руках он держал какие-то инструменты. Он хитро глянул на Лотти.
      – Я и не знала, что ты плотник, Джон, – сказала она, поворачиваясь на жесткой постели так, чтобы лучше видеть его.
      – Я не делаю тонкой работы, но у меня довольно неплохо получается плотничать, – сказал он бесцеремонно. – Я сделал эти стулья около камина для Джеймса и Сары к их свадьбе.
      На миг, на него нахлынули воспоминания, и в глазах появилась боль, но он стряхнул их, не желая портить то настроение, которое он решил поддерживать у всех сегодня вечером.
      – Ты сделал их для Сары? – спросила Лотти, вздрогнув при упоминании этого имени. У него всегда был такой смешной взгляд, когда он говорил о жене Джеймса.
      – Да, – промычал он. – У Джеймса не особенно получалось мастерить вещи. Хотя он хорошо построил дом. Просто у него недоставало терпения, чтобы ошкуривать углы и аккуратно стыковать части.
      – Что ж, мне будет приятно, если ты сделаешь что-нибудь для меня, Джон. Хотя я не могу представить, что мне может пригодиться прямо сейчас. – В ее голосе сквозила натянутость, она сама почувствовала это, и он взглянул на нее, прищурившись.
      – Почему такой раздраженный тон? – спросил Джон притворно добреньким голосом, встав на колени рядом с ней и мимоходом махнув рукой, чтобы Сисси отошла. – Смотри, я собираюсь сделать кровать, которая не будет такой громоздкой и неудобной, и все что тебе нужно сделать, чтобы помочь мне, – это сбросить высокомерное выражение со своего личика. Ты знаешь, я готов лезть на стенку, когда ты так кривишься, – сказал он отрывисто.
      – Правда? – Она с хитрецой взглянула на него, опасаясь тех всплесков раздражительности, которые появились у него в последние два дня. Но за его сердитым тоном она чувствовала признаки усталости и беспокойства, тревога последних дней прочертила горестные складки на его щеках и покрыла морщинами лоб.
      – Да, правда, – коротко ответил он.
      – Значит, я теперь знаю, как тебя задеть за живое, не так ли? – поддразнила Лотти мужа и подняла руку, чтобы погладить его скулы, заметив щетину, сбрить которую у него не было времени.
      Ее глаза смягчились, и она сделала шаг навстречу, чтобы снять напряжение.
      – Я не хотела выглядеть высокомерной, – прошептала она. – Я настолько у тебя в долгу, Джон. Я не хочу, чтобы тебе приходилось делать для меня больше, чем ты уже сделал.
      Она закрыла глаза на секунду, но ее пальцы перебирали его волосы, притягивая его все ближе.
      – Ты моя жена, Лотти, – просто сказал он. – Я все делаю для тебя, потому что ты принадлежишь мне.
      Ее глаза открылись, в них читалось удивление.
      – Я принадлежу тебе?
      – Мы теперь семья. Ты, я, дети. – Он взглянул на детей, наблюдавших за ними из-за стола. – Мы живем вместе, мы помогаем, друг другу, и мы принимаем помощь без разговора о долге.
      – Я серьезно думала оставить тебя, – призналась она, пристально глядя на него. – Я считала, что если дети ушли, то я не буду больше нужна тебе, и ты смог бы снова стать холостяком.
      – Ты все равно осталась бы моей женой, – мягко напомнил он. – Я бы просто пришел за тобой.
      – В любом случае я здесь, – сказала она, соглашаясь и не вступая в спор с Джоном. – Скоро я снова буду на ногах, и все пойдет хорошо.
      – Док сказал, что тебе нельзя расстраиваться, Лотти. Не сердись на меня.
      Она покачала головой:
      – Нет, он сказал, что я, наверное, пролежу около месяца. Нужно время, чтобы зажила спина. Он думает, что произошло кровоизлияние в области позвоночника, он говорил тебе?
      – Да, он говорил это.
      – Он думает, что скоро я опять начну чувствовать ноги.
      Джон кивнул.
      – Ты веришь ему? – спросила она осторожно, ее глаза уставились в одну точку на потолке.
      – Вопрос в том, веришь ли, ему ты, Лотти? Слеза выкатилась из уголка ее глаза и засеребрилась, стекая вниз, к волосам у виска.
      – Я пытаюсь, – прошептала она. – Я очень много молилась, с тех пор как пришла в сознание прошлой ночью. Но уже прошло три дня, а я не могу даже пошевелить пальцами ног.
      Она содрогнулась от приступа боли, которая пронзила ее голову.
      – Я не хочу быть обузой.
      – Ты моя жена, Лотти, – повторил он. – Ты никогда не будешь мне обузой. – И бодрым голосом проговорил: – Ладно, мне надо успеть сделать кровать до наступления ночи.

Глава 16

      – Вы знаете, Шерманы не хотели уезжать, – начал Стивен Буш, сидя в кресле напротив огня и положив ногу на ногу.
      – Они еще вернутся, – напомнила Лотти мрачно.
      Стивен кивнул.
      – Но в этот раз они отступили спокойно. Не отравляйте себе жизнь, мисс Лотти, – сказал он твердо.
      – Я не думаю, что они действительно хотели заставить детей уехать после всего, что произошло, – заметила она. – Но они говорили, что напишут и предпримут, уж не знаю, какие шаги.
      Он насупил брови, его взгляд остановился на узкой кровати, где лежала Лотти.
      – Пути Господни неисповедимы, мисс Лотти, – многозначительно произнес он. – Нам остается оставить все в Его руках. Я уверен, все образуется к лучшему – и для детей, и для вас.
      – Вы говорите, как мисс Эгги из «Новой надежды», – сказала она кисло. – Я-то думала, что, кроме нее, никто не знает этих премудростей, которыми она потчует людей в любой подходящий и неподходящий момент.
      – Я наслушался немало глубокомысленных пошлостей в семинарии на востоке, – доверительно сообщил Стивен ей на ушко. – Ваша мисс Эгги не единственный знаток всех этих премудростей, знаете ли. Мы, священнослужители, по праву считаемся посвященными во все премудрости подобного рода.
      Лотти улыбнулась, и он не мог не ответить ей. Он стал ее другом, а у нее никогда не было друзей. «Теперь у меня, их целых два… Стивен и Женевьева. И, пожалуй, Джон, – решила она. – Все, чем мы владеем, не стоит ничего в сравнении с дружбой». Джон и раньше был близким ей, милым человеком… и, тем не менее, его мысли и чувства открывались так редко.
      – Лотти?
      Она подняла глаза на пастора; он улыбался ей как-то грустно и сдержанно, в его взгляде читалось сомнение и вопрос.
      – С вами все в порядке? – спросил он с беспокойством. – Вы ушли в себя. Возможно, вы устали? Я лучше пойду. – Он приподнялся в кресле.
      – Нет, – сказала Лотти поспешно, улыбнувшись тому, что Стивен поймал ее на мыслях о Джоне. – Я наслаждаюсь вашим обществом, мистер Буш. Пожалуйста, останьтесь.
      Она сделала рукой успокаивающий жест, и напряжение исчезло.
      – Я просто скучаю по временам, когда я мечтала прилечь хотя бы на минутку.
      – Вынужденный отдых порой тяжелее самой тяжкой работы, – произнес он.
      – Я провалялась без дела уже больше недели, как вам известно, – нетерпеливо сказала она. – Хотя мне жаловаться не на что. Я только боюсь, что Джон из-за меня забросил своих лошадей. А он живет ими. – Ее голос смягчился, когда она бросила взгляд на стол, за которым сидели дети, поглощенные своими мелками и досками. Сегодня Томас получил задание помогать Сисси. Он направлял ее пальчики своей рукой и полностью был поглощен тем, как она выводит буквы.
      – Я даже не могу ухаживать за детьми. – Лотти вздохнула.
      – Зато они могут ухаживать за вами, – мягко напомнил Стивен.
      – Дети заставили меня почувствовать себя полезной здесь, уж это факт…
      Его темные глаза лучились добротой, как и открытая улыбка.
      – Вы так о них заботитесь, – произнес он, не спрашивая, а, утверждая то, что сам прекрасно знал.
      Она кивнула головой и почувствовала, что это движение не доставило ей неудобства. Тогда она осторожно подвигала головой – в одну сторону, затем в другую и, наконец, вовсе убрала голову с подушки. Проделав все это, она улыбнулась:
      – Я выздоравливаю. Как это прекрасно – двигаться без малейшей боли. У меня больше не болит голова.
      – А как спина, Лотти?
      – Спина? – Она попробовала вдохнуть полной грудью, и ее улыбка стала жалкой. – Доктор говорит, что надо быть терпеливой. И еще, что отдых – лучший из докторов, – сказала она, глядя на свои ноги, укрытые одеялом. – У меня покалывает в ногах, когда я пытаюсь ими шевелить. Пытаюсь, но пока не могу… – Она осеклась после этих слов – части тела, находящиеся ниже пояса, не вполне подходящая тема для беседы с пастором. – В любом случае… я действительно не ощущаю своих ног. Разве это не беда?
      – Безусловно, – согласился он. Его взгляд на миг оторвался от нее, скользнул по комнате, задержался на детях, проследовал по большой двуспальной кровати в углу и вновь вернулся к ней.
      – Вы счастливы здесь, не так ли?
      – Счастлива? В данный момент? – В ее тоне сквозило недоумение.
      – Именно в данный момент, – повторил он.
      – Я стараюсь, но это не так-то просто. У меня тяжелая ноша.
      – Я не думаю, что ваш муж полагает, будто эта ноша столь тяжела.
      Она поджала губы, и ее ресницы задрожали.
      – Поверьте мне. Это действительно так…
      – Ну, мисс Лотти, – начал он нарочито бодрым тоном, – у меня есть и другая тема для обсуждения, если вы не станете возражать. – Взгляд его был полон сострадания к душевным переживаниям Лотти, обреченной на неподвижность.
      – Я не возражаю. – Она постаралась слушать его внимательно. Еще будет время пожалеть себя, решила она. Ведь он так старается наладить дружеские отношения. Необходимо хотя бы быть вежливой.
      – Видите ли, Лотти, я подумываю о женитьбе, – начал он осторожно.
      – Ну, вы через это уже проходили, – не без ехидства произнесла она, пряча взгляд за опушкой ресниц, чтобы не обнаружить охватившего ее веселья.
      Он вспыхнул, и она тут же раскаялась.
      – Я не хотела быть злой, мистер Буш. Пожалуйста, простите меня. – Ее рука в умоляющем жесте протянулась к нему, и он взял ее в свои ладони, подался вперед и произнес мягко:
      – Напротив, это мне необходимо просить прощения, мисс Лотти, потому что, боюсь, я слишком эгоистичен. Видите ли, ощущение счастья не покидает меня все эти дни, и я хотел бы доверить его вам.
      Он легонько коснулся ее руки, и она понимающе улыбнулась:
      – Это имеет какое-то отношение к Женевьеве?
      Он сделал большие глаза:
      – Неужели она рассказала вам о наших отношениях?
      – Кое-что, – ответила Лотти многозначительно.
      – Мы собираемся пожениться, – смешно потупился он. – В течение месяца. До Рождества определенно.
      – Вы считаете ее подходящей женой для себя?
      – Вполне! Мы… э-э… обсуждали только некоторые детали внешнего облика, что бы более соответствовало моему призванию…
      – Она, мистер Буш, не может отказаться от своих локонов, – произнесла Лотти жестко. – И навсегда останется красавицей. Я искренне надеюсь, что она никогда не утратит также и своих дружелюбных манер, и щедрости души.
      Его лицо выражало ужас.
      – О нет! Не подумайте, что я хочу, чтобы она превратилась в другого человека. Я лишь подумал, что ей пристало бы одеваться чуть более, хм… рассудительно.
      Он придвинулся ближе, и его лицо вдруг помолодело.
      – Иногда довольно тяжело оставаться человеком, если ты в сутане, мисс Лотти. Я приемлю красоту так же, как и любой другой, но по ряду причин от меня ждут подавления этого свойства. Я боюсь, что после нашей свадьбы мисс Женевьева превратится в объект кривотолков для всех прихожан, если не для всего города.
      – Ну, сдается мне, – горячо произнесла Лотти, – если горожане любили ее, когда она была дочерью лавочника, то и будут продолжать любить, когда она станет вашей женой.
      – Значит, наш брак не будет помехой для вашей дружбы? – спросил он смиренно.
      – Каким это образом, мистер Буш? – сказала она, вскинув подбородок. – Ведь я, если вы помните, отвергла вас.
      Он улыбнулся, понимая, что она снова дразнит его.
      – Именно это вы и сделали, мэм… именно это и сделали.
      – Как прошел визит пастора? – не отрывая глаз от своей работы, спросил Джон – разговор жены со Стивеном не давал ему покоя весь вечер. Поставив таз с теплой водой на низкий стульчик, он ловко подсовывал под спину Лотти еще одну подушку.