Старый Тодди – ты его, конечно, помнишь? – помог мне все прибрать и скрыть следы. То есть похоронить останки. Прадедушка Минтон уверял всех, будто уехал в Нью-Йорк, чтобы продать ожерелье, а когда вернулся, нашел свою красавицу жену мертвой на полу в библиотеке. На смертном одре он признался сыну, что убил любовника жены, но я теперь думаю, что и ее убил тоже он. На семейном кладбище есть надгробие с ее именем, но я уверена, что та могила пуста.
Тодди нашел следы кладки, когда обвалилась одна из стен в подвале. Мне пришлось спуститься туда – представь, чего мне это стоило! Мы нашли замурованную нишу, в которой оказался женский скелет, облаченный, судя по обрывкам ткани, в свадебное платье. На шее у скелета болталось ожерелье, которое причинило столько горя моей семье. Я думаю, Минтон убил жену, когда узнал, что она собралась бежать с любовником. Возможно, он решил, что такая неверная и неблагодарная женщина недостойна покоиться на освященной земле, поэтому после похорон он выкопал тело и перенес его в дом, одел в свадебное платье и замуровал в подвале. Наверное, Минтон рассудил так – согрешила из-за ожерелья, так пусть и носит его вечно.
Так или иначе, Тодди нашел останки бедной женщины. Нам пришлось взять в помощники одного из его внуков – сильного парня, но мы заставили его поклясться, что он сохранит тайну. Мы похоронили бедняжку подальше от остальных членов семьи и как можно дальше от Минтона. Надеюсь, наконец, она обретет мир и покой.
Теперь об ожерелье, которое принесло столько бед моей семье. Я потратила несколько дней на раздумья, как поступить с этой вещью. Предать огласке тот факт, что ожерелье найдено? И что потом? Каждый коммивояжер в штате ринется сюда, чтобы предложить мне – враз разбогатевшей – купить какой-нибудь мусор. А если бы мне пришлось рассказать правду о дедушке Минтоне? Вдруг нашлись бы люди, пожелавшие написать нашу историю, полную ненависти и преступлений? Нужно ли миру знать, сколько слез было пролито в моей семье над этими камнями? Знать об убийствах, совершенных ради них? Думаю, нет, иначе люди скажут, что и на сапфирах, и на моем роде лежит проклятие. После нескольких бессонных ночей я решила доверить все тебе, моя дорогая, моя умная Иден. Ожерелье теперь твое, делай с ним все, что пожелаешь. Захочешь, можешь надевать его к обеду – оно прекрасно подойдет к твоим глазам.
Находка ожерелья не доставила мне радости, а вот чайный сервиз оказался поистине бесценным. Тодди пришел ко мне однажды утром. Он сказал, что смотрел телевизор и увидел там вещь, очень похожую на ту, что есть у меня. Когда он полировал мое столовое серебро, то много раз видел клеймо Пола Ревира и теперь без труда узнал его. Я продала сервиз за хорошие деньги и смогла наконец вернуть моему прекрасному дому тот чудесный вид, который он имел когда-то. И еще остались деньги на то, чтобы отправить в колледж четырех внуков верного Тодди.
Милая моя Иден, я скучала по тебе и Мелиссе каждый день. То, почему вам пришлось уехать, – это мое проклятие, мой крест. Даже зло, что творили мои предки, не смогло сравниться с тем, что сотворил мой сын. Я не стану отягощать твою память рассказом о случившемся. Это лишь между мной и Господом, и я только надеюсь, что он сможет простить меня.
Род Фаррингтонов, ради которого я пожертвовала своим счастьем, прервется с моей смертью, и так тому и быть. Слишком много ненависти и зла было в нашей крови. Может, это расплата за то, что Минтон пролил кровь и не раскаялся в этом.
Дорогая моя, милая Иден, я оставляю тебе дом, который очень люблю. Знаю, что с моей стороны это эгоистично, но я уверена, что ты будешь любить его и заботиться о нем так же, как я. Я счастлива, что смогла вернуть ему былую красоту. Ну и скажи спасибо, что я избавила тебя от мумии в подвале.
Я желаю вам с Мелиссой счастья. Все это время я старалась быть в курсе того, где вы, как вы живете, и знаешь, я плакала в день свадьбы Мелиссы. Надеюсь, она нарожает тебе славных внучат.
Мне жаль, что ты так и не нашла себе подходящего мужчину.
Дорогая моя девочка, хочу, чтобы ты знала: я смотрю на тебя с небес. Если будет нужно, я постараюсь защитить тебя, если мне позволят, конечно.
Теперь мне пора заканчивать. Я очень старая женщина, и у меня осталось мало сил. Поцелуй за меня Мелиссу. И почему бы тебе не позвонить кому-нибудь из молодых Гренвиллов? Может, кто-нибудь из них окажется так же хорош в постели, как были мои братья Гренвилл.
С любовью
Элис Августа Фаррингтон».
Глава 15
Время шло к полуночи; Макбрайд знал, что должен связаться с Биллом, чтобы обсудить с ним последние события, но ему не хотелось оставлять Иден наедине с адвокатом. А Гренвилл все никак не мог расстаться с ней и вновь обретенным сокровищем. Он восхищенно взирал на ожерелье, будто это был Святой Грааль, и вновь и вновь принимался обсуждать с Иден, как лучше поступить с этим необыкновенным наследством. Иден, как показалось Джареду, больше интересовалась не ценой украшения, а его историческим значением, и рассуждала о том, что надо бы провести более детальное изучение истории рода Фаррингтонов. И еще она не выпускала из рук письма миссис Фаррингтон и время от времени поглядывала на него с нежностью и грустью. Если бы ей предложили выбирать между письмом и драгоценностями, она не колеблясь выбрала бы письмо, решил Джаред. Сам он большую часть вечера помалкивал и только наблюдал за происходящим. И был несказанно рад, что Иден не проявила никаких собственнических чувств, когда осознала, что получила в наследство ожерелье стоимостью… сколько же эта штука может стоить? Миллион? Миллионы? Казалось, мисс Палмер совершенно не волнует эта тема. Она не начала с горящими глазами перечислять, что именно сможет купить на эти деньги. Единственный раз тема денег возникла, когда Иден высказала желание открыть счета для своих будущих внуков.
– Ой, вот подумала о внуках и вспомнила, что уже несколько дней не разговаривала с дочерью, – спохватилась она. Эта мысль, видимо, расстроила ее, да и день выдался нелегкий, и веселье быстро пошло на убыль.
Гренвилл наконец собрался уходить. Джаред понимал, что вообще-то лишний здесь он и его компаньоны мечтают, чтобы он оставил их наедине. Однако мысль о том, что они станут целоваться, едва он выйдет за дверь, буквально привела его в ярость, и он даже сам удивился тому, что так сильно ревнует эту женщину. Впрочем, у него имелось средство ограничить их сексуальную активность. Поймав взгляд Иден, Макбрайд указал глазами на камеры наблюдения. Иден поморщилась и всего лишь расцеловала Гренвилла в обе щеки на прощание.
Макбрайд тем временем размышлял о том, заметил ли адвокат камеры. Если и заметил, то ничем этого не выдал. Впрочем, Джаред уже имел случай убедиться, что Гренвилл прекрасно умеет скрывать и свои чувства, и свою осведомленность в некоторых вопросах.
Как только дверь за гостем закрылась, Иден повернулась к камерам, вытянула перед собой руку со сверкающим ожерельем и сказала:
– Мы его нашли. Спрятанного сокровища больше нет. Так что вы можете теперь оставить меня в покое.
Джаред начал было объяснять, что еще неизвестно, ожерелье ли интересовало Эпплгейта и любовь ли к сокровищам заставила его проглотить бумажку с ее именем, но Иден не желала ничего слушать. Она так и сказала:
– Не хочу больше ничего слышать. Я ужасно устала и иду спать.
– Хорошая мысль, – кивнул Макбрайд. На самом-то деле ему вовсе не хотелось, чтобы она шла спать. Он предпочел бы, чтобы они вдвоем посидели в гостиной и поговорили об ожерелье. Джаред имел определенный опыт обращения с драгоценными камнями и мог бы помочь ей верно оценить ситуацию… хотя вообще-то ему хотелось просто поговорить с ней. Или посмотреть телевизор. Господи, да он уже сто лет не имел возможности провести тихий вечер с нормальной женщиной, сидя у телевизора и обмениваясь время от времени какими-нибудь ничего не значащими фразами.
Кивнув на ожерелье, он начал что-то говорить, но Иден неожиданно швырнула в него сверкающие камни. Макбрайд едва успел подхватить украшение.
– Уверена, что не хочешь надеть его в постель? – пошутил он.
– Это ожерелье много лет несло смерть и горе, люди проливали из-за него реки слез. Чем скорее я избавлюсь от него, тем лучше. Так что заканчивай свою миссию и убирайся отсюда вместе со своими людьми.
Джаред держал камни в руке и чувствовал, что они все еще хранят тепло ее ладоней.
– Я постараюсь. – Он улыбнулся, но Иден не ответила на улыбку и, повернувшись к Джареду спиной, направилась в спальню.
Некоторое время Макбрайд стоял неподвижно, прислушиваясь, потом прошел в кухню, отрезал кусок торта и с тарелкой в руках вышел в сад, чтобы угостить агента, который нес сегодня ночное дежурство. Человек, прятавшийся в темноте, с благодарностью принял угощение и спросил, нашел ли Макбрайд то, что искал.
Джаред хотел было пошутить, что искал шпиона, а нашел миллионы долларов в сапфирах и бриллиантах, но потом передумал и отделался ничего не значащими словами. Годы работы приучили его не распространять информацию и не откровенничать даже с коллегами. Ибо первое правило агента, который намерен выжить, – не доверяй никому. Он пожелал агенту спокойного дежурства и отошел подальше, чтобы позвонить Биллу Тисдейлу.
– Удалось что-нибудь выяснить о людях, разгромивших дом? – спросил Джаред.
– Пока ничего. А что у тебя?
Джаред фыркнул – можно подумать, Билл не в курсе.
– Неужели не успел просмотреть запись?
– Само собой, мы смотрели все, от первого до последнего кадра. Ребята говорят, что давно не видели ничего подобного. И как она распорядится этой штукой?
– Понятия не имею. – Макбрайд достал ожерелье из кармана и разглядывал его в призрачном лунном свете. – Хуже всего то, что я не знаю, имеет ли ожерелье какое-нибудь отношение к нашему делу.
– Знаешь что? Я думаю, даже если Эпплгейт встанет из могилы и заявит, что гонялся именно за этим ожерельем, ты все равно станешь искать предлог, чтобы остаться в доме. Видел бы ты, какое у тебя было лицо, когда мисс Палмер целовала этого адвоката!
– Повеселились, да? – буркнул Макбрайд.
– А то как же! Не каждый день удается посмотреть такое кино, да еще с тобой в главной роли.
– Если кроме ожерелья здесь ничего нет, то что связывает Эпплгейта с отморозками, разгромившими дом? Зачем было подкидывать змей в спальню? Это попытка убийства, но она не имеет смысла.
– Ну, если бы попытка удалась, мисс Палмер не стояла бы на дороге у того, кто охотится за сокровищем, – сказал Билл. – Уверен, ее наследники быстро выставили бы старый дом, полный тяжелых воспоминаний, на продажу. Оно и понятно – кто захочет жить в Арунделе, если у него здесь нет ни родственников, ни друзей? Это маленький городок, где практически невозможно найти работу, а местное население не слишком привечает чужаков.
– Это очень симпатичный город, а дом в прекрасном состоянии, – возразил Макбрайд и явственно услышал ухмылку шефа. – Ладно, раз ты такой проницательный, признаюсь, что она мне нравится. И дом мне нравится. Но к делу это отношения не имеет! Давай-ка лучше вспомним, что кто-то убил Тесс и покушался на жизнь мисс Палмер.
– Ты прав, – вздохнул Билл. – Так что ты думаешь по этому поводу?
– Пока не знаю. Чувствую, что здесь что-то не так, и уверен, инстинкт не обманывает меня. История семейства Фаррингтон очень любопытна. Думаю, ею интересуются многие.
– Конечно. Я залез в Интернет и насчитал триста восемьдесят один сайт. Похоже, поиском сокровищ интересуется масса людей.
– Я хочу, чтобы ты проверил Гренвилла, – сказал Джаред.
– Ага, – хмыкнул Билл.
– Прекрати дурацкие шуточки! – рявкнул Макбрайд. – Мои личные чувства тут абсолютно ни при чем. Этот парень как-то чересчур сообразителен, и он слишком много знает. Кроме того, он очень подозрителен. Не замешанные ни в чем люди склонны больше доверять окружающим.
– Так ведь он юрист, адвокат, – возразил Билл. – Ты же знаешь, что вся эта братия въедлива, подозрительна, занудна…
– Это понятно. Но ты все же проверь парня как следует, я хочу знать детали.
– Хорошо. Но я тебе скажу, что я думаю. Ты влюбился в мисс Иден Палмер. И все зашло так далеко, что я подумываю, не убрать ли тебя оттуда и не подключить ли к делу другого агента.
– Чувства не влияют на мою способность трезво оценивать ситуацию, – сказал Джаред. Рука его крепко сжала трубку, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы голос звучал спокойно. – Я всего лишь хочу, чтобы ты проверил Гренвилла.
– Он сломал челюсть одному мужику.
– Так я и думал. Ты уже проверил его, да?
– Да. Но я не мог побороть искушение немножко тебя подразнить. Несколько лет назад Гренвилл сломал челюсть одному из жителей Арундела, но тот человек не стал заявлять в полицию и не подал в суд.
Джаред молча ждал, и Билл зашуршал страницами.
– В полицейском рапорте говорится, что Брэддон Норфлит Гренвилл пришел на вечеринку, которую Тредвелл Норфлит Пембрук устраивал в честь своей свадьбы… Норфлит… одинаковое имя у обоих. Думаешь, они кузены?
– Не забывай, мы на юге. Здесь все друг другу родственники. Продолжай!
– Гренвилл пришел на вечеринку, ударил Пембрука и разнес ему челюсть. Мужику пришлось скреплять ее проволокой. В отчете ничего не говорится о причинах конфликта, но, видимо, здесь было что-то важное.
– И этот пострадавший парень, Пембрук, не выдвинул обвинений, несмотря на всю серьезность травмы?
– Именно. Может, они решили, что это дело семейное?
– Очень может быть, – согласился Джаред. – Будь добр, пришли мне материалы. Я хочу узнать все в деталях.
– Должен тебя разочаровать: материалов катастрофически мало. Твоему Гренвиллу даже штраф за неправильную парковку ни разу в жизни не выписывали. Думаю потому, что в полиции у него тоже сплошь друзья и родственники.
– И все-таки вышли мне материалы. А я постараюсь дополнить их сведениями, почерпнутыми из местных источников. Никто не знает политиков и адвокатов так, как их школьные друзья и друзья детства. – Помолчав, Джаред сменил тему: – Что ты думаешь по поводу акварелей Тесс?
– Обалдел, когда услышал. Она абсолютно не производила впечатления барышни, которая увлекается пачканием бумаги. Не тот тип, понимаешь? Спортивная, занималась стрельбой, в отделе ее иной раз называли бультерьером за железную хватку и упорство в расследовании.
– Нужно осмотреть ее дом.
– Ордер выписан, люди выехали.
Макбрайд некоторое время колебался, потом все же спросил:
– Скажи-ка, Билл, твоя жена ведь ходит на заседания какого-то садоводческого клуба?
– Ходит, и весьма регулярно. Но лопату в жизни в руки не брала. Она и ее сестрица обожают любоваться садами, много путешествуют… за мой счет, разумеется. – В голосе Билла зазвучали горькие нотки, но Макбрайд не собирался вдаваться в проблемы шефа.
– Ты не мог бы спросить у нее, какой подарок понравится леди, если эта леди по-настоящему одержима садоводством?
– Я понял. Что-то вроде того, что приволок адвокат? Мелисса – это было очень тонко сыграно.
– Не понимаю, почему ты так к этому относишься, – сухо заметил Джаред. – Мне казалось, что именно таким было мое задание – очаровать леди.
– Само собой. Только предполагалось, что она не будет подозревать, какую игру ты ведешь, а ты пошел в открытую. И ведь пока тебе не удалось завоевать ее симпатии. А кстати, кто та, другая, женщина, которая названивает тебе каждые десять минут?
– Минни Норфлит. Она служит у Гренвилла. Сейчас у меня нет на нее времени… к тому же она не мой тип. А что касается Иден, то она относится ко мне с холодком просто потому, что у нас не было возможности познакомиться поближе.
Сжав зубы, Джаред слушал, как босс хихикает. Потом сказал:
– Пришли мне материалы. И не забудь подумать о подарке.
– И на какой бюджет следует ориентироваться? Пара горшков с зеленью или теплица за двадцать тысяч?
– Теплица – это слишком громоздко. Можно подумать об инструменте. Здесь есть сарайчик, полный ржавых железяк. Думаю, их как раз пора заменить на новые.
– Да, хотел тебя предупредить, – как бы вдруг вспомнил Билл. – Твоя подружка, ну та, которая стриптизерша, встречается с каким-то парнем. Я подумал, что тебе приятно будет узнать, что ты свободный мужчина.
Макбрайд не знал, как ему реагировать на эту новость. Еще несколько дней назад босс делал вид, что ничего толком не знает о его девушке, а теперь он практически открыто признал, что не только в курсе, но и что за стриптизершей установлено наблюдение.
– Я стал слишком стар для этой работы, – помолчав, сказал он и отключил телефон.
Вернувшись в дом, Джаред заметил, что в спальне Иден горит свет. Хотел было постучать и спросить, все ли в порядке, но передумал. В углу коридора, невидимая в темноте, пряталась камера видеонаблюдения. Случись что – его бы уже предупредили.
Наверное, босс прав: следует передать это дело другому, беспристрастному, агенту. Но прежде чем предпринимать столь решительные шаги, надо определиться: действительно ли ему так уж нравится Иден Палмер, или все дело в уязвленном мужском самолюбии? Она предпочла ему другого – кому такое понравится? Макбрайда бесило, что умная и красивая женщина выбрала какого-то гладкого и скучного адвоката. Итак, в чем именно проблема? В привязанности, которая возникла вдруг, или в самолюбии?
«Может быть, я просто все усложняю?» – спросил себя Джаред, потирая ладонями усталые глаза. Может, Гренвилл именно таков, каким кажется: адвокат, уставший от одинокой жизни и сраженный наповал красивой и умной женщиной. Джаред лучше многих понимал, что такие женщины, как Иден Палмер, – редкость.
«Да, наверное, Билл прав, и я теряю возможность смотреть на это дело со стороны», – вздохнул агент. И все-таки именно он, Джаред, должен выяснить, что происходит в этом чертовом доме. Действительно ли вся каша заварилась из-за дурацкого ожерелья? И кто еще мог знать, что оно все это время находилось в доме? Или кто-то пронюхал, что миссис Фаррингтон откопала семейную реликвию? Знал тот старик, что нашел замурованное тело, по крайней мере один из его внуков. Кто еще? Минуточку… Вполне возможно, что знал и поверенный миссис Фаррингтон. Интересно, есть ли у Иден копия завещания? Или Гренвилл сообщил ей на словах то, что считал нужным, и не потрудился показать сам документ?
Еще не успев додумать мысль до конца, Джаред уже стучался в дверь ее спальни.
– Войдите.
Иден сидела в постели, облаченная в милую розовую ночную рубашечку – немного выцветшую и трогательно целомудренную. Косметику она уже смыла, и на носу у нее были очки для чтения. Джаред тупо смотрел на Иден и пытался понять, почему женщина в таком виде возбуждает опытного мужчину так, что только мысль о камерах видеонаблюдения заставляет его держать себя в руках. Что такого сексуального в Иден сейчас? Привычка анализировать сделала свое дело, и Макбрайд нашел ответ на свой вопрос: Иден олицетворяет дом. Теплый уютный дом, где всегда есть обед, чистые вещи в шкафу, где тебя ждут и любят. О да, она будет ждать своего мужчину, даже если он вернется за полночь. Устроит ему веселенькую жизнь, если он вздумает сходить налево… но простит. Она выглядит как женщина, которая… да что там, она выглядит как женщина. Не девчонка – женщина. «Я хочу лечь рядом, – сказал себе Макбрайд. – Просто полежать и поболтать. Но потом я, конечно, повернулся бы и поцеловал ее и…»
– Мне не нравится выражение вашего лица, Макбрайд, – строго сказала Иден. – Если я закричу, то ваши люди услышат и явятся спасать меня.
Ее слова вернули его к реальности. Джаред очнулся, вздохнул и, послушно сменив выражение лица, присел на край кровати:
– Гренвилл дал тебе копию завещания миссис Фаррингтон?
– Конечно, – удивилась Иден. – Оно в верхнем ящике. – Указав на комод напротив кровати, она добавила: – Только берегитесь змей.
– Очень смешно, – буркнул он, открывая ящик и вытаскивая документы. Они были аккуратно сложены в синюю папочку, по верху которой золотыми буквами вилось имя Гренвилла.
Джаред снова сел на кровать. Иден подобрала ноги, чтобы он не придавил их. Быстро просмотрев документ, Джаред кивнул:
– Итак, вы действительно получаете все. А что, у старой леди совсем не было родственников?
Иден молчала, сердито глядя на агента. Криво улыбнувшись, он встал с кровати, сделал шаг к двери, но, задержавшись, повернулся и спросил:
– Ответьте честно: вы абсолютно и полностью уверены, что Гренвилл не замешан в этом деле?
– Хотите спросить меня, не он ли убил ту женщину ради… а ради чего? Какова была причина убийства мисс Брустер? Сапфиры Гренвилл не получил, и я даже не уверена, что он знал, куда миссис Фаррингтон их спрятала. Только человек, досконально знавший обстановку дома, мог заметить, что на шее тетушки Хестер появилось ожерелье.
– Гренвилл говорил, что провел в холле массу времени. Он хвастался, что может по памяти нарисовать даже узор обоев.
– Если вам кажется, что он знал об ожерелье и специально затягивал поиски наследницы – ведь ему понадобился почти год, чтобы разыскать меня, – то почему он просто не вскрыл картину и не забрал ожерелье?
– И что бы он стал с ним делать? Попытался продать камни размером с голубиное яйцо?
Иден сердито всплеснула руками:
– Значит, по-вашему, он дождался, когда я объявлюсь в городе, и начал за мной ухаживать – и все это ради того, чтобы получить камни… А вот скажите, мистер Макбрайд, если Гренвилл ухаживает за мной ради драгоценностей, то почему вы это делаете?
– Мне нравится ваш удар левой, – мрачно усмехнулся Макбрайд. Иден не улыбнулась, и он сунул руки в карманы и ссутулил плечи. Пора уходить. Парни у мониторов небось уже успели пари заключить и теперь посматривают на часы, переживая, кто слупит деньги – тот, кто спорил на недолгий разговор, или тот, кто прочил, что Джаред проведет у дамочки всю ночь. Пора… Но он не мог двинуться с места.
– А что вы читаете?
– Мне приходится зарабатывать на жизнь, если вы еще не забыли. Вы же читали досье, агент Макбрайд! Издательство поручило мне отредактировать эти книги к определенному сроку. А вам, думаю, будет лучше вернуться к себе.
Но Джаред не двигался.
– А я умею делать потрясающий коктейль. Клюквенный сок, джин и ягодки на дне. Пробовали когда-нибудь?
– Это что, ваш способ соблазнять женщин?
– А что делать? Чтобы женщина согласилась переспать со мной, приходится напоить ее до беспамятства.
Иден медленно оглядела стоящего перед ней агента. Темные глаза и волосы, широкие плечи и узкие бедра, тело просто излучает силу. Его слова прозвучали так нелепо, что она улыбнулась. О нет, этому соблазнителю не нужна помощь алкоголя. Вот взять хоть Минни… м-да.
– Один коктейль, – сказала она. – Но только один. Я так перенервничала сегодня из-за ожерелья, что если не выпью, то вообще не засну. А кстати, что вы сделали с ожерельем?
Джаред вынул его из кармана и бросил на кровать.
– Пока я готовлю коктейли, вы можете снять с себя эту рубашечку, надеть ожерелье и думать о чем-нибудь приятном.
– Уже бегу, – хмыкнула Иден, и Джаред улыбнулся. Возле двери он остановился.
– А может, я могу как-то помочь вам справиться с этой грудой макулатуры? – кивнул он на стопку рукописей на полу.
– Ну… среди них есть один детектив, где речь идет об убийстве проституток, а я терпеть не могу редактировать такие вещи, потому что не очень-то разбираюсь в специальной терминологии и жаргоне. Если бы вы могли его прочесть и написать рецензию, было бы просто здорово. К тому же издательство будет в восторге, получив отзыв эксперта.
– Я это сделаю, – кивнул Макбрайд, – но с одним условием.
– Каким? – Она сразу же насторожилась.
– Вы разрешите мне включить телевизор. Я могу одновременно читать и смотреть.
– Ладно. Только звук потише, потому что я не могу одновременно слушать и редактировать рукописи.
– Прекрасно. Коктейль с ягодками уже в пути.
Прошел час. Рукописи валялись на полу, а Иден и Джаред смотрели старую комедию и веселились как дети. Джаред устроился на стуле у кровати, а Иден подложила под спину подушки и сидела в постели. Они провели эту ночь как старые добрые друзья и растроганно улыбались друг другу, расставаясь на рассвете.
Глава 16
Иден проснулась от громкого и резкого звука. Чертов телефон! Не открывая глаз, она протянула руку к трубке. В ее спутанное сном сознание ворвался голос дочери:
– Мама! Ты не звонила целую неделю!
– Прости, детка, я была очень занята.
Иден не могла открыть глаза – сон решительно отказывался отпустить ее. Наверняка чертов агент что-то добавил вчера в коктейль. Секретное лекарство, от которого люди могут спать сутками. И зачем ему это понадобилось? Неужели его сослуживцы еще не успели как следует обыскать дом? А вдруг они решили тщательно осмотреть все работы Тиррелла Фаррингтона на предмет спрятанных сокровищ? Глаза Иден наконец открылись. Если эти негодяи добрались до полотен бедняги Тиррелла, она их своими руками…
– Мама, ты меня слушаешь?
– Прости, радость моя, я никак не проснусь, – виновато пробормотала Иден. – А который час?
После долгой паузы Мелисса сказала:
– Сейчас десять минут двенадцатого. Мама, ты заболела?
Иден рывком села в кровати и уставилась на часы. Действительно, уже почти день. Да она ни разу в жизни не спала так долго!
– Нет, милая, я не больна и у меня все хорошо. Просто с момента моего приезда сюда все время что-нибудь случается, и я устала. К тому же вчера я очень поздно легла.
– Случается? Что там может случиться, в Арунделе? Это у нас в Нью-Йорке суета и сумасшедший дом!
Иден могла бы рассказать Мелиссе о том, что у нее произошел нервный срыв и она избила человека так, что ему в больнице накладывали швы, что она попала в поле зрения ФБР, получила новую работу, что в ее жизни появились два мужчины… но она не стала ничего говорить. Мелисса через слово повторяла «мама», а это значит, дочь чем-то расстроена.
– Я вовсе не собиралась сравнивать города, детка. Скажи, у тебя что случилось?
– Ничего не случилось, – отозвалась Мелисса с горечью. – Просто я звоню узнать, как ты поживаешь. Ты уехала оформлять наследство и пропала. А ведь это всего второй раз в жизни, когда мы с тобой расстаемся. А ты…ты даже не звонишь! Я беспокоилась!
– Что у тебя случилось? – повторила Иден. – Только не обманывай меня. Я все слышу по голосу. Я же твоя мама…
Мелисса тут же разрыдалась и принялась изливать свои горести и жалобы, коих накопилось немало. Стюарт много работает, и три вечера в неделю Мелисса совсем одна и даже ужинает без него. А когда он возвращается домой, то бывает таким усталым, что его не интересует даже то, как она себя чувствует и сколько раз в день брыкался ребенок. А еще эта готовка! Стюарт сказал, что они не могут каждый раз есть в ресторане – это слишком дорого. И даже заказывать еду на дом тоже каждый день нельзя, и теперь Мелиссе приходится готовить ужин.
– Я не умею готовить! – всхлипывала Мелисса.
«А ведь я пыталась тебя научить, и не раз», – подумала Иден, но вслух этого не сказала.
– Справа от холодильника в шкафчике есть кулинарные книги, – начала она.
– Я знаю, где лежат чертовы кулинарные книги! Мама, мне нужна помощь, а не поучения!
– Прости, детка, – мягко сказала Иден. – Я знаю, что жить вдвоем с мужем и быть хозяйкой дома непросто, но…
– Я хочу быть с тобой.
– М-м? – Иден взяла со столика у кровати сапфировое ожерелье и, поворачивая его так и этак, внимательно разглядывала камни.
– Мама, ты меня слушаешь?
– Да, милая, конечно. Просто… – Иден нахмурилась, прижала трубку к плечу, выбралась из кровати и подошла к окну. Раздвинула шторы, подняла жалюзи. Яркое солнце беспощадно резануло по глазам.
– Черт бы тебе побрал, Макбрайд, – прошептала она.
– Что? Что ты говоришь, мама? Я хочу быть с тобой, потому что скоро мне рожать, а я…
Иден разглядывала ожерелье при ярком дневном свете. Что-то было не так. Какое-то время она работала в ювелирном магазине и несколько раз держала в руках настоящие сапфиры. Конечно, не такие крупные, но… Или все дело в старинной оправе?
– Мама, ты слышала, что я сказала? Я хочу приехать, ты можешь встретить меня на станции?
– На станции? – рассеянно переспросила Иден. – Здесь нет железнодорожной станции, детка. – Она попыталась сосредоточиться на разговоре. – Послушай, Мелисса, носить ребенка нелегко, но ведь у тебя есть Стюарт, и я думаю…
– Я не хочу знать, что ты думаешь! Как ты могла бросить меня именно теперь, когда я так нуждаюсь в тебе?
– Я не бросала тебя, детка. Разве ты не помнишь, как вы со Стюартом обрадовались возможности побыть вдвоем? Когда я уезжала, вы обсуждали планы по ремонту дома.
– Да, я тоже думала, что мы сможем сделать что-нибудь интересное, но ничего не получилось! Стюарт сказал, что раз теперь нам приходится платить за квартиру, то денег на ремонт не остается. А еще знаешь, что он сказал?
Иден вдруг ощутила дразнящий запах. Аромат шел с первого этажа, и некоторое время она просто принюхивалась, потом не выдержала, распахнула дверь и потянула носом. Как вкусно пахнет! Что же такое Макбрайд готовит?
– Что же сказал тебе Стюарт?
– Он считает, что я должна купить подержанную мебель, а потом отреставрировать ее – как ты делала! Нет, ты только представь! Я ношу его ребенка, а он хочет, чтобы я таскалась по всяким помойкам, грузила мебель и занималась столярными работами! Ты представляешь? Разве так нужно обращаться с беременной женщиной?
Иден вспомнила свою собственную беременность. До того, как она встретила миссис Фаррингтон, ей случалось не есть по нескольку дней. А потом она так боялась, что ее сочтут лентяйкой и выгонят на улицу, что таскала коробки с бумагами с чердака вниз и снова наверх.
– Конечно, так нельзя обращаться с беременной, – вздохнув, согласилась она.
– Мама, я тебе надоела своими жалобами?
– Нет, детка, конечно, нет. – Иден слышала, как Макбрайд поднимается по лестнице.
