Рыжая (№1) - Чисто семейное дело

— То есть сейчас они принадлежат Ирене? — как бы между прочим спросила хозяйка.

— И да, и нет. В настоящий момент драгоценности являются собственностью ее отца, я имею в виду мужа Марго. Ирене их передадут за неделю до ее свадьбы.

Елена Сергеевна поставила на поднос две крошечные чашки с кофе и протянула поднос Вальтеру.

— Я никак не могу понять, что ты предлагаешь?

— За несколько дней до свадьбы мы поменяем сестер местами.

— Ты считаешь, что девушек можно будет незаметно поменять? — с сомнением в голосе переспросила Лунина. — И что, позволь спросить, в это время будет делать Ирена?

Мужчина молча отвернулся к окну, руки его слегка подрагивали. Елена Сергеевна прищурилась и медленно опустилась на стул.

— Вальтер, я правильно поняла, что ты, отец, предлагаешь мне, матери, убить родную дочь? Сначала ради денег ты предложил мне ее родить, а теперь ради еще больших денег предлагаешь ее убить? Я правильно поняла? — В голосе Луниной появились зловещие интонации.

— Да! Да! — он обернулся и упал перед ней на колени. — Да, я такой, но я хочу жить, а не подохнуть с голоду! В конце концов все родители заводят детей только для того, чтобы те их поддержали в старости. Остальных же ты не осуждаешь! А мои дочери даже не знают, что им жизнь дал я! Я! — Вальтер закрыл лицо руками. — Я умирать буду — ни одна из них не принесет мне даже глотка воды.

— Прости, но это была твоя идея. — На лице хозяйки застыло брезгливое выражение. — Никто тебя к этому не принуждал.

— Значит, ты отказываешься?

Как и много лет назад, во время их первой беседы в том давнем кафе на набережной, Елена Лунина ответила не сразу. Некоторое время она пристально рассматривала стоящего перед ней на коленях немолодого и уже далеко не так красивого мужчину. Отца ее двух дочерей. Дочерей, из которых одну ей так никогда и не пришлось увидеть.

Если бы тогда она не согласилась с предложением незнакомого иностранца, как бы сложилась ее жизнь? Женщина слабо усмехнулась. Что это — новый подарок судьбы или расплата за прошлые грехи? Она встала и провела рукой по все еще стройным бедрам, поправляя юбку. Подойдя к портрету дочери, Лунина остановилась. Светлана улыбалась ослепительной улыбкой фон Эдельбергов.

— Видишь ли в чем дело, Вальтер, — неспешно начала Елена Сергеевна, оборачиваясь. — Ты только что сказал, что мы с тобой два сапога пара… Нет, мой дорогой, в этом ты ой как ошибаешься. Мы с тобой очень разные. Слишком разные. — Лунина скрестила руки на груди и окинула своего собеседника взглядом, полным холодного презрения. — Я, нищая провинциальная девочка, хотела лишь получить свой шанс. Шанс работать, шанс самой делать свою судьбу… Ты же хотел просто красиво жить. Но даже ради этого ты не желал ударить пальцем о палец. Ты использовал свою сестру, ты использовал меня, а теперь ты хочешь использовать своих дочерей…

Вальтер побледнел и поспешил долить себе коньяка, скрывая замешательство.

— Что ты хочешь делать? Идти в полицию?

Хозяйка медленно покачала головой.

— А ты еще к тому же глуп и труслив… Нет, ни в полицию, ни в милицию я не пойду. Разумеется, не ради тебя. Ирена имеет прекрасных родителей, пусть так и остается, она ни в чем не виновата.

Елена Сергеевна снова вернулась в свое кресло и, опершись локтем о подлокотник, невесело усмехнулась:

— Ты знаешь, Вальтер, еще пару лет назад я бы тебя просто выгнала. У меня прекрасная работа, я получаю больше чем достаточно, но… Мне, перестает нравиться эта идея с перестройкой и гласностью. Я думаю, что все это плохо кончится. И поэтому, — она повысила голос, — мне как матери хотелось бы, чтобы и у Светланы жизнь сложилась не хуже, чем у ее сестры. К сожалению, из-за работы я не уделила девочке достаточного времени. А ее гены и красота сыграли с ней плохую шутку — Светлана ленива, капризна и почти неуправляема. Сомневаюсь, что она когда-нибудь сможет добиться хотя бы половины того, что я.

Вальтер напряженно следил за хозяйкой. Он почувствовал, что и на этот раз Елена ему не откажет, но никак не мог понять, к чему ведется весь этот разговор.

— Так ты согласна?

— Нет. Я этого не сказала. Разумеется, что свою дочь убивать я тебе никогда не позволю. Даже не смей думать на эту тему.

Вальтер растерянно смотрел на нее.

— А как же…

Лунина сжала губы:

— Боже, неужели ты и в самом деле такой подонок? Неужели ты смог бы убить собственную дочь? — Заметив, что тот собирается снова начать оправдываться, Елена Сергеевна раздраженно махнула рукой. — Замолчи, не желаю тебя слушать. Так вот. Даже если бы я и согласилась, то никогда бы в жизни нам не удалось поменять Светлану на Ирену.

— Почему?

— Во-первых, языки. Сколько их знает Ирена?

Вальтер на секунду задумался. Пошевелив губами, он неуверенно произнес:

— Пять. Или шесть.

— Светлана не говорит ни на одном. Кроме русского, разумеется. Я могу с ней начать заниматься хоть с завтрашнего дня, но родными они для нее никогда не станут. Дальше. Я встречаю много иностранцев, поверь, они даже дышат по-другому. Неужели ты думаешь, что можно выдать советское образование за светское? Я не собираюсь их сейчас сравнивать — это просто две абсолютно разные системы воспитания. Светлана не танцует, не музицирует, не катается на горных лыжах и яхтах… Как ты собираешься ее выдать за Ирену?

Издав негромкий стон, Вальтер провел ладонями по лицу и замер, откинув голову на спинку кресла.

— Но я не сказала, что осуществить твой план в принципе невозможно. Перед самой свадьбой можно инсценировать падение или нападение. Любой инцидент, который мог бы оправдать частичную амнезию, потерю речи или заикание. Светлана получает камни и исчезает. А Ирену достаточно будет просто на неделю спрятать. Никто, кроме нас, не знает, что девочек было двое, следовательно, никто нас и не заподозрит. Вот и все — никого убивать не надо.

Вальтер облизнул пересохшие губы. В глазах его мелькнуло подозрение.

— А… А вдруг вы захотите меня оставить ни с чем? Какие у меня гарантии?

— Гарантии? — Елена Сергеевна недобро усмехнулась и взяла в руки кофейную чашку. — Ты лучше подумай, есть ли у тебя другие возможности…

Глава 26

1

Даша тихонько выскользнула из номера. Конечно, справедливее было бы грохнуть дверью так, чтобы подпрыгнули все капиталисты, засевшие в этой помпезной гостинице, но интуиция ей подсказывала, что настроение испортится у всех постояльцев, кроме той самой парочки, ради которой она так надрывалась и рисковала собственным здоровьем, а может, и жизнью.

Неблагодарные. Мало того, что они говорили по-немецки, так еще каждый на своем немецком: Илья большую часть жизни провел в Вене, а принцесса в Баварии и Швейцарии, потому попытки вычленить хоть какие-нибудь знакомые немецкие существительные и глаголы из их сумбурной речи были столь же тщетны, как старание японца понять смысл беседы китайцев из разных кантонов.

Несколько раз она попыталась привлечь к себе внимание, но вскоре плюнула, забрала сумку и удалилась из номера, даже не попрощавшись.

Часы показывали далеко за полночь. На улице было тепло, мерцали звезды и хотелось спать.

— Не все ночные пташки вернулись спать домой, — промурлыкала она, засовывая телефонную карточку в автомат. На шестом гудке послышался недовольный голос:

— Говорите.

— Полетаев, ты где остановился — в казарме или на явочной квартире?

— А ты почему еще не в постели?

— Это предложение?

— Нет, — он зевнул, — ты не в моем вкусе.

— Скотина.

— Грубиянка. Ладно, давай подъезжай, — он назвал адрес, — муж тебя все равно только через неделю ждет.

— Еду, — она улыбнулась и повесила трубку.

2

Еще час назад Даша готова была поклясться, что красавец ювелир — самая большая любовь в ее отцветающей жизни, однако, как оказалось, тайна в мужчине не менее важна, чем в женщине. Превратившись из загадочного агента Моссада в обыкновенного сироту, Илья сразу же потерял две трети своей привлекательности. Последним загадочным мужчиной оставался элегантный подполковник Полетаев, к тому же сейчас ей было просто необходимо встретиться с ним, так сказать, на профессиональной основе.

В салон ворвалась теплая летняя ночь, и Даша с наслаждением вдыхала горьковатый запах остывающего асфальта, умытой булыжной мостовой и дразнящий аромат уличных кафе. Ночная Прага пленяла своей призрачной, почти нереальной красотой. Готические площади и набережные в объемном свете оранжевых фонарей становились еще больше похожими на театральные декорации; умело расставленные прожектора подсвечивали каменное кружево взметнувшихся в черное небо, узких, как клинок, верхушек костелов; кривые улочки убегали в темноту дворов, откуда доносился громкий смех загулявших туристов…

Молодая женщина мчалась сквозь ночь, не глядя на спидометр, юношеская радость и ощущение бесконечной свободы переполняли ее сердце. Молодость, казалось, ушедшая навсегда, вдруг неожиданно вернулась, принеся с собой пьянящее чувство простора…

И одно только омрачало волшебную ночь: горькое осознание того, что один из близких людей оказался жестоким, безжалостным убийцей.

Даша до боли закусила губу, решено: сейчас она выложит всю информацию Полетаеву, а там видно будет.

3

Минут через пятнадцать ее «Фелиция» въехала в тихий зеленый район частных особнячков. Тишина стояла неправдоподобная… Даша медленно ехала вдоль улицы, пытаясь разглядеть номера домов, когда неожиданно с дороги в кусты метнулось какое-то белое пятно.

— Да он с ума сошел! — воскликнула молодая женщина, с изумлением разглядывая прячущегося за ветками Полетаева.

Высунувшись в окно, Даша громким шепотом прокричала:

— Эй, начальник, почему трусы без погон?

Тот, отчаянно размахивая руками, скрылся за калиткой, из всей одежды на нем действительно были только светлые фривольного рисунка, трусы-боксеры.

— Все мужики чокнутые, — с удовлетворением констатировала молодая женщина и вылезла из машины. — Полетаев, я смотрю, ты совсем обалдел от своих шпионов, ты на что их тут ловишь?

Подполковник рывком затащил ее в палисадник и прижал палец к губам:

— Да тише ты, ведьма! Как только с тобой свяжешься — так все идет прахом. Я пошел заранее калитку открыть, а дверь захлопнулась…

— Понятно, — она с силой шлепнула его по руке. — А ключи, надо понимать, внутри остались?

— Так точно.

— Здорово. Отлично. Просто замечательно. Ну и что мы будем делать? Устроим пикник на обочине?

— Не нагнетай обстановку: с другой стороны дома, со двора, можно по дереву влезть на балкон. Только я не смогу, вчера поясницу застудил, — смущенно объяснил эфэсбэшник, — придется тебе…

Даша возмущенно фыркнула и зашипела еще громче:

— И не подумаю! Я в этих штанах сесть не могу, не то что по стенам лазать.

— Так сними их! — разозлился подполковник.

— Может, мне еще голой на дерево взобраться? — уперевшись руками в бока, спросила вздорная дама, распаляясь все больше и больше.

— Почему бы и нет? — Полетаев пожал плечами и слегка шлепнул ее по заду.

— Ну, знаешь… Только русский разведчик может пригласить главного свидетеля ночью в штаб-квартиру, раздеть догола и загнать на дерево! Иди в баню, я лучше в гостиницу поеду.

— Стоять! Не двигаться. Ты чего орешь? Соседей перебудишь.

— А ты мне не угрожай! Тоже мне, страж порядка… Вы меня чем задерживать собрались, Сергей Павлович? Может, я у вас в штанах чего не заметила?

Полетаев легонько дал ей под ребро.

— Быстро снимай портки и на дерево. Давай, давай. Без дискуссий.

Даша засопела:

— Не буду снимать, полезу так…

Обойдя дерево с разных сторон, молодая женщина наконец собралась с силами и, выбрав удобную позицию, закинула ногу на ветку. Некоторое время она с шумом карабкалась вверх. Внезапно все стихло и из густой листвы послышался нервный смешок.

— Ты чего? — насторожился подполковник. Даша опять хихикнула.

— Я, кажется, застряла.

— Как застряла?

— Вот так! — уже не на шутку разозлилась она, — это была твоя идиотская затея, что мне теперь делать?

— Слезай вниз!

— Не могу. Если я пошевельнусь, то упаду. Если провисю еще чуть-чуть, то тоже упаду.

— Корова.

— Ну погоди, дай мне только до тебя добраться!

Раздался треск веток, и на Полетаева вместе с листьями и палками свалилась Даша. От ее глухого, короткого вопля загавкали собаки, и в соседних домах появился свет.

— Вот и добралась. Сейчас приедет полиция, — хладнокровно констатировала Даша, выбираясь из веток черешни, — у меня уже вторая ходка будет за неделю.

— Кого там черти носят? — раздался недовольный голос, и из темноты появился здоровый заспанный мужик с ружьем в руках.

— Спокойствие, только спокойствие, господа! — подполковник развел руки в стороны, показывая, что в них ничего нет. Его белые трусы отчетливо выделялись на темном фоне стены, — у меня дверь захлопнулась, а ключи внутри остались. Девушка пыталась залезть через балкон, но, видно, много кушает — вон дерево сломала.

— Йирко, кто там? — послышался визгливый женский голос.

— Да тут у пана из КГБ дверь захлопнулась… Я помогу ему в дом забраться, иди спать.

Даша, несмотря на пережитое падение, весело рассмеялась:

— Надо же, какая популярность среди местного населения! Вы что, рекламу даете?

Лица Полетаева видно не было, но температура в радиусе двух метров от него заметно повысилась.

— Даша, — ласково произнес он, — лезь, детка, по лестнице. Я с тобой дома поговорю.

Но авторитет разведчика был подорван окончательно. Даша лишь высокомерно вскинула голову, тряхнула рыжими кудрями и, кряхтя, начала второе восхождение. Полетаев поспешил последовать за ней.

— Ну и гад же ты, Палыч, — спрыгивая на балкон, ворчливо произнесла молодая женщина, — у меня одно место все в синяках будет. Как я мужу покажусь на глаза?

— А ты не лезь ему на глаза чем не надо, — эфэсбэшник так же благополучно добрался до балкона и притянул Дашу к себе.

— Да? А чем надо? — двинув его в солнечное сплетение, гостья решительно прошла в комнату, оказавшуюся спальней. — Ого! Ничего себе явочная квартира. Это вы так деньги налогоплательщиков бережете? На такой кровати и спать-то грех, — она осторожно провела рукой по шелковому покрывалу.

— А я и не сплю.

— Ясно. Я так понимаю, здесь происходит соблазнение нужных людей… Где же камеры? — Даша с любопытством огляделась.

— Не говори ерунду, никого тут не соблазняют. — Полетаев незаметно подтянул трусы.

— Это почему?

— А потому, что это мой дом, а не бордель.

— Что значит — твой дом? — изумленно повернулась к нему молодая женщина.

— То и значит… Получил его в наследство. От бабушки.

— Так ты богатый? — еще больше удивилась Даша.

— Да уж, не бедный. Я могу надеть штаны?

— Погоди, погоди! Сергей Палыч, вы женаты?

— Нет! — рявкнул тот.

— Тогда оставайся как есть, — и великодушно махнула рукой.

— Ну нет, позволь привести себя в порядок!

— Ладно, ладно, я пошутила. Куда пройти? Или, может, здесь останемся, — томно произнесла она, вытянув шею.

— Не нарывайся, — подполковник погрозил пальцем. — Из коридора вниз по лестнице. Я через две минуты подойду.

4

Даша, не переставая удивленно крутить головой, спустилась вниз по витой дубовой лестнице, ступени которой отчаянно скрипели, отзываясь на каждое прикосновение. В ожидании хозяина любопытная гостья внимательно осмотрела гостиную, обставленную тяжелой, даже какой-то монументальной мебелью.

Ее внимание сразу привлек камин, вернее каминная доска, на которой стояло с десяток разнокалиберных фотографий в серебряных рамках. В самом центре доминировал портрет молодой женщины со строгим и умным лицом. Если бы не возраст пожелтевшей фотографии, незнакомку можно было бы спокойно принять за сестру подполковника, так они были похожи. Вероятнее всего, это и была та самая родственница, озолотившая внука-разведчика.

«А вот мне никто ничего не оставил и вряд ли оставит», — мрачно подумала Даша и повернулась к щедрой бабке спиной.

— Изучаешь семейный архив? — Полетаев появился облаченным в умопомрачительный домашний костюм.

— Бабуля? — кивнула на фото молодая женщина.

— Да.

— Как же тебя в Комитет взяли? С таким-то наследием?

— Не твоего ума дело. Взяли и взяли. Значит, надо было.

— Сомнительно, — она огляделась по сторонам. — Темная история.

— Ты к нам в отдел кадров собралась идти работать?

— А что, есть вакансия?

— Нет. И не будет, — желая показать, что разговор на данную тему окончен, он достал из портсигара сигарету и прикурил. Даша присела на диван.

— А я-то все время мучилась: и откуда же у простого русского разведчика берутся средства на такое шмотье. Сперва подумала — униформа, потом прикинула, нет, эдак полстраны ушло бы в разведку, включая мелких и средних предпринимателей. Взятки тоже пришлось отбросить — что-то у вас во взгляде неподкупное. А тут, оказывается, вон оно что: единственный наследник увядшего рода!

Полетаев с неподражаемым изяществом опустился в огромное кожаное кресло возле камина.

— Ну, во-первых, милая леди, мучиться богатством других вроде как неприлично…

— Это с точки зрения богатых, — невозмутимо отпарировала Даша.

— Возможно. Ну, а во-вторых, как мне показалось, ваша семья тоже не голодает.

— Не голодает. — Она с наслаждением потянулась и зевнула. — Только меня-то это вовсе не касается. У меня лично денег нет.

— Как так? — Рука подполковника замерла на полдороге к пепельнице. — Что значит нет?

— Очень просто. Деньги, фирма, дом и все, что в нем, ну, пожалуй, за исключением меня, принадлежат супругу.

— Но ты же можешь пользоваться банковским счетом? Или наличными деньгами…

— Эх, подполковник, твоими бы устами да мед пить. Все, чем я располагаю, — это кредитная карточка на три тысячи долларов. И то, заметь, не для себя лично, а на ведение хозяйства. Пополняется не чаще, чем раз в два месяца. Вот так.

— А если супруг неожиданно умрет? — Подполковник выглядел обеспокоенным. — Как тогда?

— Тогда я выйду замуж за тебя. Или вон за ювелира, — Даша рассмеялась, увидев, как вытянулось у собеседника лицо. — Да, ладно, ладно, шучу я. Тогда нас будет содержать свекор.

— А если он тоже умрет? Он ведь уже не мальчик.

— Дались тебе мои родственники! — молодая женщина начала злиться. — Вот все-таки влезлый[20] ты, Полетаев. Никак не можешь от служебных привычек отказаться? Какая тебе разница, что со мной будет? Как только осиротею, соберу чемоданы и приеду сюда — места много, мужик ты добрый. Налей лучше чего-нибудь, пока я не уснула.

— Выбирай, — подполковник подошел к бару и распахнул дверцу. — Ликеры, коньяк…

— Нет, давай лучше на шампанском остановимся. Если оно, конечно, у тебя есть.

— Есть. Только за ним нужно спуститься в погреб…

Даша вскинула голову и с уважением посмотрела на собеседника.

— Черт побери, как это здорово звучит! За шампанским в погреб… Оно, небось, у тебя там с Первой мировой войны стоит. Ты, кстати, тогда за кого воевал? — Заметив недобрый огонек в темно-синих глазах, засмеялась и великодушно махнула рукой. — Давай тащи.

— Какую марку ты предпочитаешь? Есть «Дом Периньон».

«Эх, портит все-таки людей богатство», — подумала молодая женщина, но вслух лишь небрежно заметила:

— Мне что «Дом Периньон», что Дом моды Зайцева — все равно. Неси, а там разберемся.

Подполковник, с трудом скрывая улыбку, поставил на столик два мозеровских фужера.

— Странно, — продолжил он, возвращаясь через пару минут с двумя бутылками в руках, — у вас вроде как семья, ребенок, а гарантий никаких, в цивилизованной стране ведь живете. Давным-давно контракты брачные заключают…

Даша обернулась и насмешливо посмотрела эфэсбэшнику в глаза:

— Ты что, собрался моего мужа убить?

— В своем ли ты уме? — возмутился тот.

— Ну а что тогда заладил: если, если… Не переживай, с голоду я не умру. Работу пока еще никто не отменял.

— Ты пойдешь работать? — недоверчиво переспросил подполковник, осторожно стирая пыль с бутылок.

— А что, у меня ноги вместо рук вставлены? — вспыхнула молодая женщина. — Короче, я к тебе по делу пришла, и давай о нем говорить,

— Ну хорошо, — отступил тот. — Рассказывай, что еще случилось.

Даша подождала, пока тот усядется в кресло напротив, поправит все складки на своем шелковом пижамо-халате, и с расстановкой произнесла:

— Сонька говорила правду, она действительно никого не убивала.

— Откуда ты знаешь?

— Во-первых, я сегодня с ней встретилась и кое о чем поговорила…

— Сестра Либермана здесь? Где она? — подполковник резко выпрямился.

— Расслабьтесь, Сергей Павлович, пейте ваше пиво и слушайте меня. В результате нашей беседы я пришла к однозначному выводу: Леву могли убить всего четыре человека.

— Интересно, — он с легким хлопком открыл шампанское, — давай, юный гений, рассказывай.

Даша состроила рожу, но тем не менее продолжила:

— Помните, я как-то упомянула о том, что в последний раз встретилась со Светкой случайно, в ресторане?

Тот ехидно улыбнулся:

— Конечно, помню. Ты знакомила будущего мужа с тремя бывшими любовниками.

Молодая женщина побелела от гнева:

— Чтоб у тебя язык отсох! Какие любовники?! Это были мои старые друзья. Друзья детства…

— Можно подумать, друзья детства не могут быть любовниками, — усмехнулся циничный подполковник. — Ладно, извини, продолжай дальше.

— Ненавижу тебя, — она помолчала. — Так вот, как только они ее увидели, сразу завиляли всеми конечностями…

— А разве они не были с ней знакомы? — удивился Полетаев.

— В том-то и дело! Лунина была из моей поздней, университетской компании, а с ребятами я росла в одном дворе, они были старше и, к тому времени как я поступила в университет, уже жили за границей, поэтому Светку увидели впервые. Так вот, я ужасно тогда разозлилась — мы давно не виделись, а они уставились на эту заразу… Ну и я, чтобы охладить их пыл, рассказала про нее пару историй… В том числе одну вымышленную. — Даша смутилась: — Понимаете, когда женщина злится…

Подполковник сочувственно кивнул головой:

— Понимаю, как не понять.

— Так вот, Соня, сидя в шкафу, слышала, как человек, который был в тот день у Левы, рассказал ему эту самую историю!

— Да? — Полетаев скептически вскинул брови. — Что еще за история?

— Ну якобы Светка, вылетев из универа в первую же сессию, со злости зажарила на сковородке свои учебники…

— И ты ей веришь? — с сомнением спросил Полетаев, оборачивая бутылку белоснежной салфеткой.

— Представь себе. — Даша откинулась на подушки и скрестила руки на груди. — Соньку эта рассказка страшно удивила — она ведь была в курсе всех тогдашних событий — и вдруг такой смачный эпизод прошел мимо! Еще более ее удивило то, что и Лева этого не помнил — а как бы он мог помнить?

— Так кто, говоришь, там был? — подполковник потер указательным пальцем подбородок.

Молодая женщина принялась загибать пальцы:

— Сол, царство ему небесное, Майкл, Сема Теплый и мой муж.

— Понятно, — подполковник разлил шампанское по бокалам. — При этом ты утверждаешь, что между ними и семейством Луниных очевидной связи не было?

— Абсолютно. Больше того — почти сразу после ужина мы все разъехались из Москвы. Сол с Майклом в Швецию, мы с Сергеем в Чехию. Правда, Сема еще некоторое время оставался в России… — Она задумалась. — Но зачем бы ему понадобилось убивать Леву?

Услышав последнюю фразу, Полетаев на мгновение замер. Шампанское угрожающе приблизилось к краю фужера.

— Ты хотела сказать — Елену Сергеевну? — бесцветным голосом произнес подполковник.

— При чем здесь Елена Сергеевна! — Даша рассеянно посмотрела в его сторону. — Мне важно понять, почему убили Леву.

— Да? — Полетаев отставил бутылку и внимательно посмотрел на свою собеседницу. — Но если ты помнишь, ее отправили на тот свет самой первой. Именно с нее все и началось.

— Ну в общем, да… — смутилась молодая женщина. — Просто… меня сейчас больше интересует, кто убил Либермана.

— Понятно, — повторил подполковник и забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. — И что же ты хочешь от меня?

— Чтобы ты помог вычислить того, кто это был.

— Вычислить. Понятно. — Подполковник резко встал и прошелся по комнате. — Вычисляет, Дашенька, электронно-вычислительная машина, она потому так и называется… А я могу только сопоставить факты и сделать соответствующие выводы.

— Сделай, Палыч, сделай, — она умоляюще сложила ладошки и одарила его нежным взглядом.

— Ах, какая милая девочка, просто слеза наворачивается, — подполковник всплеснул руками, — пришла со взрослым дядей посоветоваться. А тому дяде больше нечего делать, как с бессовестной лгуньей беседы беседовать.

— В каком смысле? — пробормотала Даша.

— В каком смысле? — Полетаев, заложив руки за спину, навис над ней словно меч Немезиды, голос стал жестким. — В том смысле, что ты мне врешь без зазрения совести прямо в глаза.

— Я вру? — она вскочила с кресла и уперлась руками в бока. — Я вру?! Какое ты имеешь право так со мной разговаривать? Я никому не вру… Я даже мужу никогда не вру!

Подполковник расхохотался:

— Ха-ха-ха! На, возьми, — он протянул ей телефонную трубку, — позвони своему благоверному и скажи, где ты сейчас находишься. Давай, давай смелее!

— Не буду! — она надула губы.

— Почему же? Ты же никогда не врешь.

— Поэтому и не буду. Чтобы не врать. Врать и не говорить правду — это две абсолютно разные вещи!

— Хорошо, в таком случае беру свои слова обратно. Ты не лгала. Ты просто не говорила правду. Причем никогда.

— Что ты, черт возьми, имеешь в виду?

— То, что ты скрываешь от меня ключевую информацию. Но при этом у тебя хватает наглости просить меня делать какие-то там выводы!

— Что я от тебя скрываю? — уже с меньшим напором осведомилась молодая женщина, возвращаясь обратно в кресло.

— Например то, что ты знаешь причину этих смертей, а я нет.

— С чего ты решил? — Даша заметно струхнула, но сдаваться не собиралась. — Только не начинай опять про свой ум рассказывать.

— А придется. Ты умрешь со смеху, как все просто. Если ты помнишь, в самом начале расследования тебя не переставал мучить вопрос: почему убивают твоих знакомых, и когда же дойдет очередь до тебя. И вдруг эта проблема совершенно перестает нас занимать! Убиты четыре человека, но тебя интересует причина смерти только одного из них. Спрашивается, почему? Да потому, что ты уже знаешь, почему совершены остальные!

Молодая женщина молча пила шампанское, глаза ее были виновато опущены. Наконец она отставила пустой бокал:

— Понимаешь, я дала слово…

— Послушай, — Полетаев опустился на спинку ее кресла и прислонился губами к золотистым волосам, — я правда очень за тебя боюсь. Кто угодно может поведать тебе душещипательную историю, и ты поверишь. Хуже того, будешь покрывать этого человека, пока он не сделает свое дело и не убьет тебя так же, как и всех остальных. Не хочешь называть имен — не называй, но хотя бы в общих чертах обрисуй ситуацию.

— Да здесь и имен называть не надо! — в отчаянии вскричала Даша. — Стоит только начать, как все остальное ты узнаешь сам. Я же слово дала…

— Я тоже даю слово. Если рассказанная тобой история покажется мне правдоподобной, клянусь, об этом никто больше не услышит.

Мучения молодой женщины были сравнимы разве только с танталовыми. Она буквально разрывалась между данным ею обещанием и желанием выложить подполковнику невероятную историю двойняшек.

Эфэсбэшник хранил молчание и терпеливо ждал. Наконец Даша не выдержала.

— Ну хорошо, — сказала она и сцепила пальцы с такой силой, что они хрустнули. — Но в случае чего пусть это будет на твоей совести.

Полетаев согласно кивнул головой, мол, в случае чего моя совесть это выдержит.

— Так вот, — начала молодая женщина, устраиваясь поудобнее. — Много-много лет тому назад одна немка собиралась замуж, скажем так, за очень богатого человека. Но накануне свадьбы она согрешила с посторонним мужчиной…

У Полетаева глаза стали большие и круглые, как пятаки эпохи социализма. Он ожидал какого угодно начала, только не такого. Даша продолжила, не обращая внимания на его реакцию:

— Ее брат, узнав об этом, испугался, что при рождении ребенка правда может обнаружиться, и поспешил застраховаться.

— Подожди, подожди, я ничего не понимаю…

— Что тут непонятного? Она согрешила с арабом, и была практически стопроцентная вероятность, что ребенок будет смугленький, а они оба были блондины. Так вот, ее брат поехал в Совок, нашел более или менее подходящую девицу и уговорил родить ребенка от него. Понятно?

— Нет.

— Блин, я таких бестолковых разведчиков еще не видела! У них двойняшки в роду! Этот брат был близнецом этой немки, а у девки, что согласилась родить, тоже родились близняшки!

— Ты бы не пила больше, — осторожно вставил Полетаев, — я уже с трудом понимаю твой русский. Ты хочешь сказать, что Елена Сергеевна родила девочек-близнецов, одна из которых осталась у нее, а вторую забрала та немка?

— Ну, слава богу!

— А куда делся ее ребенок?

— Родившегося мальчика подсунули женщине, у которой ребенок умер.

— Ага. Я так понимаю, это наш красавец в плаще. — Полетаев встал и прошелся по комнате.

— Ты догадался, что он араб? — в голосе молодой женщины послышались уважительные нотки.

— Нет, я сразу решил, что он чистокровный австриец. Значит, та девочка, которая уехала в Германию, сейчас, надо полагать, богата?

— Чудовищно. Ну, конечно, по нашим меркам. У них в семье традиция: передавать фамильные бриллианты и прочие смарагды, которым цены нет, старшему ребенку в семье за неделю до свадьбы.