Космострада (№2) - Автострада запредельности

– Да, тут, пожалуй, трудно сказать, что это такое. Однако для меня эта штука стоит очень многого.

– Почему?

– Ну что же, моя первоначальная сделка с колониальными властями все еще действительна. Мне кажется, что если я доставлю им карту Космострады или тебя, или и то, и другое вместе, мне все-таки дадут возможность избежать деперсонализации. Но, увидев, что власти со мной не были абсолютно искренни, я не чувствую, что обязан сдержать по отношению к ним свое слово до конца.

– А каким образом они обманули тебя?

– Это само по себе не было обманом. Правильнее было бы сказать, что они утаивали от меня важные сведения. Они мне ничего не сказали про черный кубик.

– Может быть, они и сами про него не знают, – предположил я.

– Я совершенно уверен, что они знали. Если рассказ Дарлы про то, как она получила кубик через организацию диссидентов, правилен и честен, и если люди, которые занимают ключевые посты в этой организации, были пропущены сквозь дельфийское сканирование, они поневоле знают про черный кубик. Опять же, я составил для себя эту картинку из тех обрывков разговоров, которые я подслушал с тех пор, как попал на борт. Я почти уверен, что ты тоже думаешь, что власти все про черный кубик знают.

Я не стал отрицать этого.

– Ты прав.

– А когда сделку заключали, они все подчеркивали, что ты властям нужен живым. И твой тяжеловоз почему-то был им тоже нужен. Это мне подсказало мысль, что им нужно что-то, что спрятано в твоем грузовике или на тебе самом. Чего я не понимаю, так это того, что они не сказали мне про черный кубик. Я был готов отдать им Винни, что, конечно, вызвало бы у них пароксизмы хохота.

– Это мог быть вопрос правильно выбранного времени, Кори, – сказал я. – Когда ты заключал свою сделку с колониальными властями?

– Несколько месяцев назад. Два или три. Мы очень долго договаривались.

– Угу. Ну что же, если верить расписанию событий, как их представляет Дарла, дельфийскую серию на члене Ассамблеи Марсии Миллер провели только месяц или около того назад. Они тогда могли только узнать про кубик.

– Да, тут можно рассматривать и временной элемент. Хм-м-м... – Длинная пауза. – Мне кажется, ты прав тут, Джейк. Когда я с ними торговался, у них могли быть только слухи и сплетни, на которых они основывались. Ходили слухи, что у тебя есть артефакт, созданный самими строителями Космострады, карты. Они знали, что это не Винни – разумеется, они не сочли нужным сказать об этом мне...

– Никто не знал и не мог предсказать, что Винни отправится в это путешествие с нами вместе. То, что мы ее подобрали, было чистой случайностью.

– Так я и понял. Как я уже говорил, в то время, когда мы заключали эту сделку, только власти могли знать, что у тебя есть карта дороги неизвестного происхождения и вида. Несколько месяцев спустя они узнают насчет кубика.

– И, совершенно естественно, – сказал я, – они посчитают, что кубик и есть карта.

– Естественно. Но мне-то они должны были сказать, черт возьми. – В его голосе звучала обида.

Я рассмеялся.

– И они бы сами себе подстроили так, чтобы с кубиком остался ты. Не говори мне, что ты не стал бы торговаться с ними так, чтобы немного изменить уже заключенную сделку.

– Мне, право слово, неудобно. Конечно, ты прав.

– Еще бы тебе не было неудобно, ты, сукин скользкий сын. Когда ты поймал нас на борту «Лапуты», даже я не знал, что у Дарлы есть черный кубик. Казалось, тогда она присоединилась к вам, ребятки.

– Да, шлюха такая. Я на твоем месте был бы с ней очень осторожен, Джейк.

– Я так и делаю.

– Но... – голос устало вздохнул. – Но разве я в любом случае не оказался бы с черным кубиком в руках? – Задумчивая пауза. – Нет, наверное, нет. Я никогда и не подозревал, что черный кубик у Дарлы.

– Нет, конечно, и ты не получил бы его до тех пор, пока не перестал бы водить отца Дарлы за нос, уверяя его, что все делается только затем, чтобы защитить этот ваш рэкет с лекарствами и их контрабандой.

– Понял. Этот дурак... этот презренный идиот... А потом он берет и стреляет в меня за здорово живешь.

– Его самый лучший жест в жизни.

– Ей-богу, Джейк, как ты можешь? Но мне все-таки кажется, что в конечном итоге я и так узнал бы про кубик. Разве власти не рисковали совершенно отчаянно? В конце концов, разве они не знали, что кубик у Дарлы? А?

– Я не уверен, – сказал я, – может, и знали. Если нет, то я готов поспорить, что, когда они промыли мозги Миллер и посмотрели, что они там нашли, они по-настоящему обеспокоились. Видимо, именно тогда они послали Петровски достать кубик. Тогда весь разговор с тобой был аннулирован.

– Ах, Петровски. Да-да, я понимаю, понимаю, – голос стал совсем похоронным. – Все это сходится в одну картинку, правда, Джейк? Джейк, у тебя просто замечательно получается дедукция.

– Элементарно, моя драгоценная дерьмушка.

– Пожалуйста, Джейк, не надо. Пока что я тебя не оскорблял.

– А я не чувствую к тебе ни малейшего дружелюбия, – ответил я.

– Наверное, нет. Не могу сказать, что это меня удивляет. И я должен признать, что во время всей этой компании я вел себя так, словно вез немалое количество дерьма в своей черепной коробке. Я сделал немало неверных шагов.

Я был поражен.

– Настоящий Кори Уилкс никогда бы не признался в чем то подобном.

– Нет? Наверное, нет.

– У меня к тебе вопрос.

– Валяй, – ответил голос.

– Почему власти согласились нанять тебя охотиться за мной? Почему они изначально не напустили на меня Петровски? Или еще кого-нибудь из разведки милиции. Почему тебя?

– Несколько причин, – ответил голос Уилкса. – Во-первых, я считаюсь одним из самых талантливых членов разведки милиции, я там служу уже многие годы. У меня чин инспектора-подполковника. Разумеется, отдел разведки в штатском.

Я улыбнулся и кивнул.

– Сэм и я всегда подозревали, что ты агент разведки милиции.

– Вот видишь, теперь ты понимаешь, что все это делалось в ходе выполнения служебных обязанностей.

– Конечно.

– Кроме того, Космострада и все, что происходит на ней – это моя епархия работы, и, учитывая мои связи с тобой, естественно, что именно меня выбрали для этой работы.

– Понятно, звучит вполне логично.

– А Петровски... если он все еще жив. Он вообще-то весьма уже насолил властям, к тому же его спутница жизни оказалась двойным перевербованным агентом. Он вряд ли пришел им на ум как самая подходящая кандидатура.

– Правильно. – Я снял ноги с панели управления, сел боком на сиденье и положил ногу на ногу. – Ну, а что теперь?

– Ей-богу, не знаю, Джейк, – сказал голос. – Я играю в эту игру просто по наитию. Наверное, ты передашь мне кубик, а я...

– Сперва я хочу, чтобы Сэм вернулся обратно.

Голос умолял меня:

– Джейк, ты его получишь обратно, не волнуйся.

– Если ты с ним что-нибудь сделал...

– Я же сказал: не волнуйся. Он в замечательном состоянии. Я просто стер его из главной памяти. Его матрица в замечательном рабочем состоянии, и ты сможешь загрузить его обратно в любой момент, когда тебе этого захочется. Как только я дам команду. Вообще-то говоря... – Длинная пауза. – Пока мы с тобой говорим, Сэм делает что-то странное на микрокодовом уровне. Хм-м-м, какого черта?..

Я злорадно улыбнулся.

– Черт побери! – сказал с ужасом и восхищением голос Уилкса. – Я же чувствовал, что это оборудование трехмерно, но у меня никогда не было и тени подозрения... нет, вы только посмотрите, только посмотрите...

– Что-нибудь интересное? – спросил я, переждав несколько минут.

– Очень. Это действительно очень странно. Если бы только там, в мастерской, у меня было побольше времени... Потрясающе. Что можно тут поделать?

– Если не можешь штурмовать замок по лестнице, надо копать под стенами, – ответил я.

– Верная метафора. Она сюда очень подходит. – Голос воспроизвел восхищенный свист. – Мог ли он встроить подобие своей матрицы в микрокод? Нет, это заняло бы у него годы.

Я рассмеялся.

– Нет? Не понимаю, – голос словно бы откашлялся. – Ну хорошо, я вижу, что Сэм собирается сделать все возможное, чтобы затравить меня до смерти, по крайней мере, если уж он не может сделать ничего другого... Поэтому я сделаю вот это... и это...

Голос молчал примерно тридцать секунд.

– Ну вот, это его удержит, я надеюсь. Хитрый старина Сэм.

– Сперва я хочу, чтобы он вернулся, – сказал я.

– Ну-ка, погоди минутку, у нас все еще есть о чем поторговаться.

– Это относительно чего?

– Маленького вопроса насчет автомобиля того молодого человека.

– Я все думал, когда ты подберешься к этому. Тебе он нужен?

– Да, мне кажется, да, – ответил голос после легкого колебания.

– Зачем?

– Я не уверен... мне кажется, это не имеет ничего общего с картой Космострады... но это изумительная вещь... и рассказ Карла насчет того, как его украли, совершенно потрясающий. Эта его машина должна для кого-нибудь стоить несметные сокровища. Мне кажется, я должен ее сохранить для того, чтобы еще усилить свои позиции в споре с властями, если я снова с ними стану разговаривать.

Я встал и пошел в кормовую каюту. Стоя возле кухонной ниши, я зарядил кофеварку и стал варить себе кофе.

– Машина не принадлежит мне, Кори.

– Ну а я и не спрашиваю у тебя разрешения ее взять.

Я хохотнул.

– Я бы хотел посмотреть, как ты отделишь эту машинку от ее владельца. Ты же знаешь, как молодые люди относятся к своим машинам.

– О, мне кажется, он не представляет собой больших проблем.

Я протянул руку к аптечке, открыл ее и вынул из нее пузырек с аспирином.

– Проклятая головная боль... ты не обидишься?

– Дай-ка я посмотрю, что ты делаешь.

Я протянул пузырек к глазку камеры над кухонным столиком. Вытряс две таблетки аспирина себе в руку.

– Видишь?

– О'кей.

– Ты, кажется, чувствуешь себя тут вполне по-хозяйски, Кори. Приказываешь мне то одно, то другое.

– Так и есть, Джейк.

– Ты к тому же разговариваешь так, словно ожидаешь помощи, если «дорожные жуки» не могут нас найти, то твои дружки и подавно не смогут. То есть, если они вообще проскочили за нами в тот последний портал.

– Посмотрим, – сказал голос.

– Ответь мне на такой вопрос, Кори. Допустим, ты получишь от нас все, что ты хочешь. Куда ты отсюда поедешь?

– А?

– Ну как ты отсюда выберешься обратно в земной лабиринт или куда ты там собрался? Мы же потерялись.

– Действительно, потерялись. Но я на самом деле совсем не так волнуюсь.

Я закинул себе в рот таблетку аспирина, взял из маленького шкафчика чашку и наполнил ее водой из-под крана.

– Не волнуешься? А я вот волнуюсь.

Я запил таблетки.

– Не вижу, почему, – сказал голос Уилкса. – Ты же знаешь, что обязательно вернешься обратно. Если только парадокс – это реальность.

– Тогда в конце концов ты обязательно проиграешь, Кори. У меня останется карта.

– Может быть, пока я все об этом думаю. Может быть, я и не возьму этот кубик. Может быть, я возьму просто шевроле.

– Похоже на то, что ты и впрямь поверил в реальность парадокса, – сказал я, кладя пузырек аспирина обратно в аптечку и, как оказалось, весьма успешно зажав в ладони таблетки хлорпромазина, когда убирал руку обратно.

– Как я уже сказал, я все еще думаю об этом, но не эмоционально. То, как я это понимаю, парадокс – это невозможность. Посмотри, что должно было получиться в твоем случае. Твое будущее "я" посылает кубик кому-то, кто передает его еще кому-то, что снова передает кубик в следующие руки, и так далее. Наконец этот кубик получает Дарла. Она же и отдает кубик снова тебе. Ты отправляешься в прошлое и замыкаешь петлю, передавая кубик первому человеку, и так далее. Нет, черт побори. Этот кубик должен где-то иметь свое начало! Но до тех пор, пока эта петля постоянно себя воспроизводит, нет никакой для этого возможности. Нет никакого входного момента. Кубик просто существует, а этого мало, в этом есть что-то неестественное, это попахивает реальностью.

Я вышел обратно в кабину, неся себе черного кофе. Проходя через шлюз, там, где нет камер-глаз Сэма, я тихонько в кармане раскрыл пузырек и вытряхнул на ладонь украдкой две таблетки.

– Не могу спорить с тобой, Кори, – сказал я, садясь на водительское сиденье.

– А мне бы хотелось, чтобы ты стал спорить, – сказал голос, – у тебя абсолютно роскошный, великолепный интеллект, Джейк. Почему тебе захотелось зарабатывать на жизнь водительскими делишками? Мне это кажется пустой тратой времени и сил.

– А мне нравится, когда люди бывают мной шокированы. Никто и не ждет от водителя грузовика, чтобы у него были мозги. Меня это забавляет.

– Однако нехилая цена, которую приходится платить за забавы?

– Не-а. Даже очень небольшая. – Сделал вид, что вытираю край чашки пальцами, и при этом опустил туда пару таблеток хлорпромазина. Потом я потянул пару глотков из чашки.

– Это вся твоя жизнь, – сказал Кори. – Однако, если мы вернемся к вопросу о том, куда ты отсюда едешь и почему меня это не волнует, давай рассмотрим следующие возможности. У нас есть карта Винни и карта Джорджи. У нас есть кубик, который тоже может оказаться картой. Вместе с теми преследователями, которые все это время едут за нами, присутствуют и два очень хороших техника, те же самые, которые поработали с Сэмом. У них с собой есть оборудование, и они вполне в состоянии поработать и с кубиком. Я на это не рассчитываю, учти, но это вполне вероятная возможность. Она, конечно, одна из последних для нас, но, согласись, не самая невероятная. Мы здесь, кроме всего прочего, сидим на планете, которая сама по себе что-то вроде станции техобслуживания для «дорожных жуков». Тут должен быть портал, который ведет назад, в земной лабиринт, лабиринт ретикулянцев или внешние миры. Это просто непременно должно быть. Я готов поспорить на что угодно, что так и есть.

– Да, но как ты собираешься его найти?

– Пока еще не знаю. Может быть, мы просто спросим «дорожных жуков».

– Они, вероятно, сказали бы тебе на это нечто вроде «иди и оплодотвори сам себя», – сказал я презрительно.

– Я не знаю, возможно, но тогда у нас есть те варианты, о которых я уже говорил.

– Не знаю, почему тебе кажется, что карта Джорджи или Винни – это возможность выбраться отсюда. Если мы случайно выберемся в один из известных им лабиринтов, тогда, конечно, замечательно, но существует масса вероятностей, что так у нас не получится.

– Мне просто кажется, – сказал сердито и раздраженно голос, – что со всеми этими вонючими картами мы в конце концов вполне сможем что-нибудь придумать. Господи!

Я с сожалением покачал головой.

– Это твой самый большой недостаток, Кори. Ты рассчитываешь и планируешь все свои замечательные интриги, потом садишься и восхищаешься ими, думая, что детали сами о себе позаботятся. Ты великий стратег, но плохой тактик. Войны выигрываются в окопах, друг мой.

– Спасибо, Карл фон Клаузевитц, – голос коротко и презрительно рассмеялся. – Собственно говоря, ты можешь и не так далеко быть от истины. Я всегда стремился думать большими категориями – чем больше, тем лучше. И чем грандиознее мои планы, тем чаще мои планы рассыпаются в мелкие дребезги у меня на глазах. Вот посмотри хотя бы на мое последнее фиаско. Но я пока еще бог и царь, я еще не получил поражения. Я далек от этого. Мне кажется, что сейчас я как никогда разговариваю с позиций силы. Может быть, то, что я предлагаю, сейчас и кажется нереальным, но тем не менее варианты есть варианты.

Я сидел и пил, уставясь на камеру, заинтригованный тем, что подобие личности Уилкса оказалось куда более склонным к самоанализу, чем сам Уилкс. Я подумал, почему же это так.

– У меня есть еще один вопрос, – сказал я. – Кто тебя собирал? Твои программы, я имею в виду. По части того, чтобы подражать чертам характера, эмоциям и личности, ты вполне равен матрице Сэма. Это делает тебя совершенно уникальным существом. Земные программы искусственного интеллекта просто никогда не бывают такими хорошими.

– О, я вполне пригоден для своей задачи, но я целиком и полностью сделан дома. То есть, я хотел сказать, людьми. Я был написан и отлажен во внешних мирах. Я чисто домашний продукт.

Я поймал одну из полурастворившихся хлорпромазиновых таблеток в рот и проглотил ее.

– Это меня очень удивляет. Не знал, что у них такой опыт во внешних мирах.

– Ты бы очень удивился. Перекачка мозгов, Джейк. Мы привлекаем лучшие умы в каждой области.

– Мое впечатление было таково, что там весьма примитивная технология.

– Так и есть. Но ты когда-нибудь пробовал построить целую цивилизацию с нуля? Это занимает много времени.

Я кивнул.

– Понятно.

Я покончил с остатками кофе, а вместе с ним и со второй таблеткой, ее горечь омыла мне весь язык. Я поставил чашку в круглое отверстие в сушилке на кухне.

– Ладно, Кори. Мне кажется, что ты нам надоел.

– Вот как?

Я переключил интерком и наклонился, чтобы говорить в микрофон, размещенный на приборной доске.

– Карл, Шон... эй, все! Ситуация чрезвычайная. Всем, пожалуйста, в кабину. Кроме тебя, Карл. Залезай в свою машину и подстраховывай нас. Подтвердите прием.

Я переключился на прием. Там, сзади, все было уж слишком тихо.

– Они не ответят, Джейк, – сказал голос Кори Уилкса.

– Роланд? Джон? Дарла?.. Кто-нибудь? – я наклонился и стал кричать в микрофон. – Эй, вы там! Всем подняться! Восстаньте ото сна!

Ничего, кроме легкого храпа.

Я поднялся и пошел на корму.

– Я бы на твоем месте туда не ходил, Джейк.

Я остановился в переходе между кабиной и каютой. Сьюзен сидела, глядя на меня совиными сонными глазами.

– В чем дело, Джейк? – спросила она. Потом она покачала головой, словно вытряхивая из головы что-то неприятное. – Ты с кем там разговаривал? Сэм вернулся?

Она посмотрела на меня еще более странно, когда я обратился со своим вопросом к одному из микрофонов в углу, которыми обычно пользовались мы с Сэмом.

– Что у тебя там работает, Кори? Жезл мечты?

– Нет, на этот раз нет, – сказал голос Уилкса. – Просто газ, но подобного действия. Почти те же самые симптомы.

Правая рука Сьюзен метнулась ко рту, а другая стала закрывать одеялом голую грудь.

– Привет! – сказал голос весело. – Сьюзен, не правда ли? В последний раз мы встречались, когда уж больно все было суматошно. Я Кори Уилкс.

Сьюзен отняла руку ото рта и прохрипела:

– Джейк, каким образом?

Она была в потрясении, глаза ее округлились от страха и изумления.

– Все в порядке, Сьюзи, – сказал я, но не очень убедительно.

Прозвенел гонг тревоги.

– У нас появилось общество, Джейк.

Я бросился к шкафчику с оружием, открыл рывком дверь, стал копаться в наших запасах оружия. Я швырнул пистолет Сьюзен.

Как раз в этот момент люк между кабиной и каютой распахнулся. Я тщетно рванулся, чтобы его закрыть.

– Весь тяжеловоз заминирован, Джейк, – сказал голос почти извиняющимся тоном. – Честное слово, на твоем месте я не стал бы даже и одного движения делать. Ты теперь вдыхаешь газ. Ты только повредишь себе, если будешь все время рыпаться.

Я поднялся и подошел к койке. Я уселся возле Сьюзен. Она закинула руки мне на шею.

– Похоже на то, что «дорожные жуки» проводили моих друзей сюда, Джейк. Я был вполне уверен, что так и получится.

Я сказал:

– Я беру назад свои слова насчет того, что ты плохой тактик.

– Спасибо, я все время совершенствуюсь.

Я пихнул Сьюзен обратно на койку и накрыл ее тело своим, зарыв лицо в ее шелковистые волосы.

– Джейк, я боюсь, – сказала она мне в ухо, когда темнота сомкнулась над нами.

– Спи, деточка. Спи, – сказал я ей мягко, нежно.

«Если нам повезет, – подумал я, – мы никогда не проснемся».

20

Снарк был большой, но очень быстрый. Я гнался за ним в сгущающуюся тьму, все время нагоняя его, но не в состоянии его поймать. Он тявкал и визжал где-то впереди, все время ускользая от меня, фигура, которая судорожно пританцовывала во тьме, на фоне перевитых черных силовых линий, которые все пытались притянуть меня и сбить с ног, пока я бежал. В животе у меня все крутило, голова кружилась, и я свалился в бездну.

Но скоро коловращение захватило меня, и дальше я провалился во тьму, где ничего не было.

Я проснулся с тошнотой, голова у меня болела. Я лежал на спине, ноги мои были связаны вместе, я сам был как бы подвешен, руки связаны за спиной. Потом выяснилось, что чувство подвешенности было связано с тем, что меня так неловко положили за ящиками в трейлере, и от этого руки вывернулись и онемели. Я перекатывался с боку на бок, пока не перекатился окончательно и не обнаружил Дарлу рядом с собой. Искусственный интеллект-двойник Уилкса сказал мне, что вчера нас всех отравили газом. Это могло оказаться и правдой, но симптомы Дарлы были однозначны – открытые остекленевшие глаза, тупой несфокусированный взгляд – что означало, что где-то неподалеку действует жезл мечты. Я понял, что это даже может быть тот самый, который я тогда забрал, забрал у самого Уилкса во время нашего пребывания на «Лапуте» после перестрелки. Хотя, может быть, у ретикулянцев был только один жезл. И вот почему газ-парализатор воли мог оказаться необходимым. Я знал, что эффект жезла можно преодолеть с помощью приема простого транквилизатора, хлорпромазин, казалось, честно делал свое дело, но теперь эффект газа стирался из организма, и я гадал, сколько у меня есть времени, прежде чем магический жезл ретикулянцев возымеет свое действие.

Я осмотрелся. Если кто-нибудь заметит, что я пошевелился, они легко догадаются, что пока я не подвергся действию жезла. Я видел чьи-то огромные сапоги, наверное, Шона, которые торчали из-под левой передней шины машинежки Карла. Больше я никого не видел со своего места. Я подождал, пока в руках восстановится кровообращение, и снова перекатился на спину. Трейлер был совершенно тих. Я прислушивался примерно с полминуты. Мне казалось, что никто не караулит нас специально. Я мучительно поднялся на ноги и отпрыгнул прочь.

Магический жезл должен быть где-то сзади... нет, я вспомнил, что радиус действия этого приспособления равен почти городскому кварталу, и стены его не всегда останавливают. Я стал искать в трейлере возле секции для особо хрупких грузов. Там ничего не было. Ну что же, те наркотики, которые я принял, должны еще какое-то время удерживать эффект жезла под контролем, мне этого должно хватить, по крайней мере, чтобы избавиться от пут.

Маленький ящик с инструментами был пуст, несомненно, это сделали наши захватчики в качестве предостережения. Неуклюже держа крышку своими связанными руками, я оглянулся через плечо, чтобы увидеть, не найдется ли на дне ящика какого-нибудь острого хлама, который я смогу использовать. Там ничего не было, кроме затерянных гаек, болтов, нескольких клочков бумаги. Потом я вспомнил про удивительно вредный острый край одного из астрономических приборов, которые мы как раз везли (доставка уже малость запоздала). Это был большой ящик с металлической облицовкой, углы которого были неестественно острыми. Я пару раз до крови порезался о него, когда мы его грузили.

Конечно, человек-змея, который выступает на ярмарках, запросто справился бы с этой штуковиной. Я же вывихнул себе пару суставов, пытаясь извернуться так, чтобы дотянуться руками до этой облицовки. Край был совсем не такой острый, каким он мне запомнился. Меня здорово связали, даже обвязав руки по всей длине, чтобы я не смог перевести их вперед, пропихнув зад и ноги через связанные запястья. У меня не было ножа, который перерезал бы веревки сразу, но у меня, к счастью, было время. Материал веревок тоже не был силен и крепок. У меня заняло десять минут, чтобы их разрезать, но в конце концов веревки подались, и я был свободен.

Все, кроме Карла, были сзади, они валялись, как трупы, среди груза. Вот Сьюзи, вот Джон и Роланд, Лори. Они, наверное, расспрашивают Карла насчет его машины, эти захватчики. Боюсь, что они приняли не самые нежные методы убеждения. Но Карл – парень крепкий.

Мне надо было немедленно что-нибудь сделать, причем не теряя времени. Камера мониторинга в трейлере до сих пор не была починена. Мы так и не собрались ее исправить. Но нет никакого сомнения, что периодически наши враги будут прослушивать, нет ли в трейлере движения. Я проверил карманы. Нет, они меня не обыскали и транквилизаторов не нашли. Аналог личности Уилкса наверняка доложил, что у меня не было никаких шансов что-нибудь взять. Но его приятели могут появиться в любой момент, чтобы в этом удостовериться.

Хо-хо.

Почему Шон забыл упомянуть про всякое стреляющее железо у себя в машине? В своих машинах все возят оружие – и вот, пожалуйста, вот они тут, под передними сиденьями. Наши захватчики весьма необдуманно поступили, когда не стали обыскивать машины. Но они полностью полагались на жезл мечтаний. Я выбрал тяжелое лучевое оружие рикксианского производства.

Единственный план атаки, который мог меня спасти, как я понимаю – это нападение, решительное, дерзкое, фронтальная атака. Или атака сзади – понимайте, как хотите. Мне придется проползти через переходную трубу и... что тогда? Я почувствовал, как во мне нарастает холодное бешенство, которое было еще убийственнее и сильнее, чем тогда, на Голиафе. Или на Высоком Дереве. Четвертый раз, меньше чем за два месяца, меня запирают и ловят, держат взаперти против моей воли! Во мне горел гнев. Я был более чем готов просто прокатиться по переходной трубе и начать палить во всю ивановскую. Я бы перестрелял их всех, до последней гадины. Мур, я бы сперва справился с Муром, просто из-за его заносчивого самодовольства и предательского дружелюбия, с каким он меня встречал. Потом Уилкса, если только тот был неподалеку. Его я бы просто разрезал на кусочки вручную, медленно, при этом посадил бы Сэма в первый ряд, чтобы тот мог посмотреть. И любой другой, кто принимает в этом участие, тогда получил бы сполна по заслугам. Я бы уж в этом постарался. Единственное, что удержало меня от того, чтобы прямо сейчас рвануть в переходник и начать палить в кого попало, так это мысль, что Карл может как раз быть там и оказаться посреди всего этого безобразия. Поэтому я полз, как десантник. У дальнего конца переходника я остановился. Люк был немного приоткрыт, поэтому мне были слышны голоса.

Все они были уж очень знакомы.

Я приоткрыл люк побольше и посмотрел в щелку.

Джофф и толстяк сидели в уголке за кухонным столом и играли в карты. Над ними стоял и болел за них наш старый друг Краузе, тот самый общительный морячок, который заставил нас претерпеть столько неприятностей на Плеске. Я более или менее сквитался с этими тремя, особенно с Джоффом, хотя я теперь очень пожалел, что не пристрелил гада, пока имел такую возможность.

Кто-то еще вошел через люк в каюту. Я его не видел, но знал, чей это голос.

– Вы двое будете играть в карты и в судный день! – прорычал Зейк Мур.

– Да делать-то особенно нечего, хозяин, – сказал неловко толстяк.

– Вы прекрасно могли бы, долбаные черти, собрать что-нибудь поесть. У вас тут кухня, понимаете: кухня! А вы и не заметили?

– Помилуй, Зейк, – сказал Джофф, – очень трудно было взламывать этот сейф.

– Заткнись и вынеси вот это Дарреллу и Жюлю, – рявкнул Мур.

Джофф уронил на стол карты и поймал черный кубик в ладонь.

– А ты займись едой, – добавил Зейк толстяку.

Я рывком распахнул люк и направил ружье на пузо Мура.

– Слопай-ка вот это, ты, мать твою разэтак!

Немая сцена: Мур с раскрытым ртом стоит перед люком. Толстяк застыл, наполовину поднявшись со стула. Джофф держит в руке кубик и таращится на меня. Краузе окаменел.

А я стою, прижимая к пузу чудовищной силы оружие и думаю, найдется ли во мне сила, чтобы срезать из такой вот пушки человека, пусть даже такого человека, как этот Мур и остальные из его компании – массовое убийство, вот что это такое. Или нет?

Кто-то, сделайте хоть одно движение, немо умолял я. Тогда мне будет легче пристрелить кого-нибудь.

Но никто не пошевелился.

– У нас... твой друг, – сказал осторожно Мур, очень аккуратно и нерешительно.

– Ты все равно мертвец, – сказал я.

– У меня есть еще люди, – продолжал Мур. – Снаружи. Ты никогда...

– Ты мертвец, – ответил я.

Молчание.

– Я ничего не могу сделать, Зейк, – раздался голос Кори Уилкса.

В воздухе висел вопрос, который становился главным: и что теперь?

Вопрос медленно опустился на мои плечи, стал огромной тяжестью, которая словно пригибала меня к полу. В это время всякие колесики-винтики бешено крутились у меня в голове. Мой первый выстрел должен быть в центральное процессорное устройство, надо вышибить личность Уилкса напрочь и взять на себя страшный риск того, что можно повредить драгоценную матрицу Сэма. Я примерно знал, где матрица. Но угол выстрела был очень неблагоприятный. Думай, думай.

– Что ты хочешь, чтобы мы сделали, Джейк? – спросил дух Уилкса из компьютера.

Я знал, что в кабине был кто-то еще, который ждал, что Мур войдет или сдастся, или уберется с дороги, чтобы в меня могли выстрелить. Я мог пристрелить Мура и убраться обратно в переходник, но тем временем Джофф бросится за пистолетом. Или Краузе. Или толстяк.

– О господи, – сказал голос Уилкса. – Вот и они, надо же, выбрали времечко...

– "Жуки"? – спросил Мур.

– Они самые.

Мур посмотрел на меня.

– Ну вот, сам видишь, – сказал он, – так мы ни до чего и не договорились...

Несколько следующих минут были наполнены абсолютным хаосом.

Произошло примерно следующее. Свет слегка потускнел. Люди и предметы стали летать в воздухе. Я обнаружил, что взлетаю над полом переходника и плыву по воздуху, причем мне весьма трудно двигаться. Невидимая оболочка покрывала меня, резинистая, упругая оболочка энергии. Выплывая из переходника, я поднялся, сделал обратное сальто в воздухе и слегка отскочил, ударившись о потолок. Краузе левитировал, как в цирке, прямо подо мной, Мур еще ниже. Толстяк и Джофф, те крутились в кухоньке над столиком, они бешено сопротивлялись невидимой сети, которая покрывала их и мешала движениям. Все, что в кабине не было привязано, теперь летало по воздуху: чашки, носки, которые кто-то забыл, ложки, карты – и черный кубик, который, очевидно, выпустил Джофф.