Игры королей (№2) - Игра королев

Лицо Кристиан светилось.

— Вы прочли их? Здесь все, что вам нужно?

— Я прочел. Но как… — потрясенно прошептал Лаймонд. — Как, черт возьми, смогли вы это проделать? Записать черным по белому, заверить время и дату… Вы угрожали ему? Отрезали уши и вымочили в уксусе? Пообещали заточить его наедине с лордом Греем на шесть месяцев?

Кристиан издала слабый смешок:

— Совесть мучила его. Он продиктовал все слово в слово и подписал. Священник заверил документ. Это то, на что вы уповали?

Тишина. Потом он воскликнул:

— Больше, чем я мог мечтать. — Лаймонд схватил руку Кристиан и поднес ее к губам, затем бережно сжал.

Кейт заметила у него в глазах странное оцепенелое выражение, как у змей, с которыми она как-то его неудачно сравнила. Охваченная ужасом, она онемела, глядя на то, о чем слепая не догадывалась.

Бумаги, которые Кристиан с таким трудам привезла из Хаддингтона, которые Маргарет Леннокс сочла не заслуживающими ее внимания и которые наконец попали к Лаймонду, оказались совершенно чистыми листами.

Кейт не издала ни звука. Кристиан, казалось, не хотела, чтобы та уходила. Кейт пришлось слушать, как они шептались о людях и вещах, ей не известных, но видела, что бедняжка счастлива, и не прерывала ее, хотя с каждым словом голос Кристиан слабел.

Кристиан, полностью отдавая себе отчет в происходящем, повернулась к Кейт.

— Я никогда не умела ждать. Это, наверное, потому, что я еще так молода. Может быть, музыка поможет скоротать время? Пусть кто-нибудь сыграет… Не вы, — покачала головой она, когда Кейт поднялась. — Мне так приятно, когда вы сидите рядом.

— Я останусь, конечно. Хотите, чтобы господин Кроуфорд сыграл для вас? Музыкальная комната рядом.

Кейт, несомненно, угадала желание Кристиан: та облегченно вздохнула.

— Сыграйте мне песню, которую однажды начали. Вы тогда не доиграли до конца, помните?

— О несчастном лягушонке. Разумеется, помню, — отозвался Лаймонд и выпрямился.

Кейт, взглянув ему в глаза, кивнула, ей почудилось, что он на грани срыва, но на него можно было положиться — он не совершит ошибок, пока Кристиан жива. Он склонился над Кристиан и, нежно взяв ее за руки, поцеловал в лоб.

— Бедный, несчастный лягушонок. На этот раз песня прозвучит в высокой башне и взовьется в небеса…

— Так весело, что радость снидет в сердце, и никто не заподозрит колдовства. Мне будет очень приятно…

Раздались первые звуки, и Кейт была потрясена тем, что они в себе заключали: яростной надеждой и любовью к жизни полнилась эта мелодия, и была она ярче солнца и мощнее морского прилива. Слушая эти аккорды, смелые, благородные, искрящиеся счастьем, было бы святотатством грустить.

Кристиан умерла, пока музыка звучала, умерла с сознанием исполненного долга, и последние смертные ее муки остались неведомыми миру. Кейт опустила светлый полог над кроватью, еле сдерживая рыдания.

Радость вам подарю,

мой друг, — вас благодарю

за дивное упованье:

пока жив, не оставлю вас,

и даже в мой смертный час

не померкнет воспоминанье.

Лаймонд продолжал играть, глаза его неподвижно смотрели вдаль. Кейт взглянула в окно л увидела, что отряд всадников медленно приближается к воротам. Лица их были подняты к окнам, а слух заворожен чудесной песней, как у спутников Улисса, околдованных сиренами. Кейт вытерла щеки, прошла немного вперед, и Лаймонд, заметив ее отражение в оконном стекле, поднял руки от клавиш.

Первый всадник согнулся, разговаривая с человеком очень маленького роста либо с ребенком. Мелькнуло бледное личико, голая рука указала на дом. Кейт стало страшно за неподвижно сидящего у клавикордов Лаймонда. Сложив, как для молитвы, руки, она облокотилась на клавикорды.

— Кристиан почила с миром.

— Правда? — переспросил Лаймонд.

— Думаю, она не кривила душой, говоря о радости.

Между тем группа воинов направилась к дому. После минутного замешательства двери распахнулись и они ворвались внутрь.

Лаймонд ничего не слышал. Он безвольно опустил руки и взял несколько аккордов.

—Лягушонок на кромку колодца залез — хамбл-дам, хамбл-дам, хамбл-дам.

— Вы так и не доиграли ей эту вещь, — грустно улыбнулась Кейт.

Дом наполнился шумом. Лаймонд молчал и не двигался, и в конце концов Кейт набралась решимости задать ему вопрос:

— Кто они? Чего они хотят?

Лаймонд давно видел, как всадники скачут по болотам: отдаваясь на волю гордых и страстных мелодий, он ощущал, как музыка поет на ветру, указывая охотникам след. Он обещал Кристиан поддержать ее песней родины в последнюю минуту и не нарушил слова.

— Что это? — взволнованно повторила Кейт.

— Что это? — переспросил Лаймонд. — Конец песни. Цапля съела лягушонка.

С этими словами исчезло, развеялось очарование музыки. Послышался грохот приближающихся шагов, скрип половиц, стоны распахиваемых дверей — и вот наконец настежь раскрылась дверь в музыкальную комнату.

— Ричард, мой брат, — представил вошедшего Лаймонд.

Да, лорд Калтер настиг свою жертву.

Широкоплечий, массивный, как бы вырубленный из цельного куска дерева, он казался героем древних саг, носителем первозданной ужасной силы. Он стоял неподвижно, устремив пристальный взгляд на мужчину и женщину у окна. В глазах Ричарда разгоралась тяжелая злоба, лицо светилось мрачным торжеством, вид долгожданной добычи привел его в восторг. Он не смог удержать радостного восклицания.

На мгновение Кейт показалось, что Лаймонд немедленно нанесет удар. Другая женщина на ее месте не выдержала бы и закричала, но чуткая Кейт догадалась, что крик будет последней каплей, которая вызовет всплеск ярости, столь явственно, физически ощущалась в воздухе жажда мести. Она затаила дыхание, оказывая Лаймонду молчаливую поддержку, пытаясь таким образом предотвратить надвигающуюся бурю, грозящую уничтожить их всех.

Ей это удалось. Лаймонд, невзирая на откровенную ненависть и неминуемую трагедию, сдержался и, быстро поднявшись, обратился к брату и остальным вошедшим:

— Знаю наперед, что вы скажете. «Ага, ого, наконец-то» — и все прочие злобные выкрики. Вам не терпится взяться за меня немедленно. В свою очередь, я могу сказать, что нахожу ваш приезд оскорбительным, а ваше присутствие здесь считаю святотатством, так что давайте на этом закончим обмен любезностями и поскорей уберемся отсюда. Если у вас есть что добавить, то лучше сделать это по дороге домой.

Слова канули в пустоту. Ричард не двинулся с места — его серые глаза влажно блестели, а на виске и на шее вздулись тяжелые вены.

— Спешишь поскорее убраться? Мы в любовном гнездышке, бьюсь об заклад. Кто эта шлюха?

— Это леди — хозяйка дома, — произнес Лаймонд до обидного спокойным голосом. — Эрскин, заставьте его спуститься. Кое-что произошло.

Ричард ядовито усмехнулся:

— В этом никто не сомневался.

— Позже, Ричард. У тебя будет время позабавиться. Эрскин…

Эрскин отозвался:

— Пойдемте, Ричард. Мы поймали его, нет смысла терять время.

Лорд Калтер не обратил на них внимания. Он прохаживался по комнате, потирая руки и улыбаясь. Кейт проскользнула мимо него и закрыла дверь в спальню.

— Здесь.

— Успокойтесь! — любезно отозвался Ричард. — И ты, мой маленький братец! Как тебе нравятся, Том, подвиги, которые он совершил за пять ужасных лет? Где кровать, интересно? Там, за дверью, куда нельзя заглядывать? В ней лежит другая шлюха, наверное?

С неожиданным проворством он ринулся к двери. Лаймонд рванулся, чтобы преградить Ричарду путь, — тот его оттолкнул, но не удержался и сам потерял равновесие. Остальные бросились на подмогу, и Лаймонда повалили на пол.

Его подняли на ноги, а Ричард, тоже встав, столкнулся лицом к лицу с молодой женщиной, которая захлопнула дверь в спальню у него перед носом.

— Не смейте входить и выслушайте меня сначала, неотесанный болван!

Ричард сбил ее с ног, впервые в жизни ударив женщину, и откинул желтый полог под кроватью.

Лаймонд, увидев его лицо, молча встал у двери. Кейт поднялась и подошла к креслу, прикрывая рукой разбитое лицо. Том Эрскин, пораженный тишиной, направился в спальню. Лаймонд вцепился в него своими длинными пальцами.

— Случилось несчастье. Мы пытались рассказать вам. Это Кристиан.

Эрскин без звука высвободился и встал на колени у постели.

Лорд Калтер отошел, оставив Тома. Вернувшись в музыкальную комнату, где его молча ждали смущенные шотландцы, Ричард кивком подозвал одного из них:

— Пошлите за тем человеком, как его, Сомервилл? Живо!

Затем он с каменным лицом повернулся к брату:

— Я не собираюсь пачкать тюремную камеру и оскорблять правосудие твоим видом. Ты не предстанешь перед судом. Смотри на солнце в последний раз: сейчас ты умрешь.

— Нет! — воскликнула Кейт и отняла руки от лица. — Вы не правы, С девушкой произошел несчастный случай, когда англичане везли ее под конвоем в Гексем. Когда приехал господин Кроуфорд, она умирала. Он сделал для нее все, что мог.

— Даже сыграл джигу у ее смертного одра. Мы же слышали, черт побери!

— То, что говорит моя жена, — чистая правда. — Гидеон шагнул в музыкальную комнату.

Ричард не повернул головы.

— Он обрек ее на публичный позор в Триве. Он обманул ее, скрыв свое имя. Сделал слепую девушку соучастницей предателя и убийцы, совратил ее…

Лаймонд резко перебил брата:

— Не заходи слишком далеко, Калтер. Ты прекрасно знаешь, что не можешь убить меня на месте, если только я не окажу сопротивления: иначе стоит кому-то шепнуть словечко в парламенте и ты сам предстанешь перед судом. Пускай толпа в Эдинбурге повеселится: я спокойно поеду с вами туда. В Гексеме половина английской армии. Я бы не хотел встретиться с лордом Греем, даже если тебя и прельщает подобная перспектива. И Бога ради, для начала уведи Эрскина из той комнаты.

Лорд Калтер его не слушал. Он спокойно отдавал ясные краткие приказы своим людям и Сомервиллу, который слушал, не разжимая губ. Закончив, Ричард повернулся к Лаймонду:

— Я никого не собираюсь убивать. Я предлагаю честный поединок. По всем правилам. Ты можешь предположить, будто у тебя есть шанс убить меня. Если так случится, то ты свободен, конечно.

Гидеон переглянулся с женой и произнес:

— Отвезите его в Эдинбург, как он просит. Он абсолютно прав — лорд Грей и лорд Уортон сейчас в Гексеме. Если кто-нибудь донесет, что вы здесь, вам не спастись. И, — резко добавил Гидеон, — вы не видели, как он владеет шпагой.

К Лаймонду вернулась его обычная дерзость:

— Ладно, ребята, не ссорьтесь! Я не буду драться.

— Я так и знал, что ты это скажешь, — заявил Ричард спокойно. Сомервилл, поколебавшись немного, вышел из комнаты, подталкиваемый двумя солдатами. — Предпочитаешь, чтобы тебя зарезали, как овцу?

— Предпочитаю спокойное, приятное путешествие в Эдинбург, где я предстану перед судом. Подумайте, насколько это продлит удовольствие.

Серые глаза Ричарда неподвижно смотрели на Лаймонда.

— Ты будешь драться, — сказал он бесстрастно, кивнул головой и вышел из комнаты, пропустив вперед Лаймонда и своих людей.

Кейт с застывшим лицом посмотрела им вслед, затем вернулась в спальню. Она взглянула на мужчину, стоявшего на коленях перед кроватью, нагнулась и тронула его за плечо.

— Господин Эрскин, пожалуйста, уходите.

Несколько мгновений он не шевелился. Затем поднял резко осунувшееся лицо, самые черты которого, казалось, изменило горе.

— Со мной все в порядке, — сказал он хрипло. — Как это произошло?

Кейт подвинула Эрскину стул, на который тот обессиленно рухнул, и приступила к печальному рассказу. Когда она закончила, Том помолчал, а затем с трудом произнес:

— Я не понимаю… До сих пор не понимаю — зачем она поступила так?

— Она бы пришла на помощь любому, правда? — осторожно ответила Кейт. — И ведь вы все единодушно заклеймили его, как негодяя… да?

— А кто же он, по-вашему?

— Ну ладно, — вздохнула Кейт. — Мне никогда не доставляло наслаждения прорываться сквозь тернии к звездам, и я не искала приключений на свою голову. Я прежде не видела девушку и ничего не знаю о том, какие отношения их связывали в прошлом. Но я могу смело утверждать, что он всегда говорил о леди Кристиан с уважением. Девушка пожелала, чтобы я оставалась с ними вплоть до ее кончины. Скажу вам: постыдной показалась бы сама мысль о том, что в их словах можно было бы сыскать следы вины и греха. Более того: вам должна я была передать все, что томило ее душу перед смертью, — вам и только вам принадлежали ее любовь и нежность.

Том медленно поднялся: казалось, он что-то понял. Но вымолвил только:

— Благодарю вас. Я рад, что вы были с ней. — И вышел не оборачиваясь.

Кейт разгладила смятые простыни и задумчиво произнесла:

— Этот, пожалуй, был почти достоин тебя. — И, отпустив полог, удалилась.

Смолоду Гидеон Сомервилл привык довольствоваться ролью наблюдателя. Другие менее разумные, более мелочные натуры вступали в изнурительную борьбу, завязывали споры, кичились физической силой. Но душе Гидеона, полной сомнений, его отточенному интеллекту претило вмешательство в судьбы себе подобных. Ему суждено было не раз испытать боль от собственной нерешительности.

Сегодня, столкнувшись с игрой чужих страстей, он как бы взвесил их в душе и молча отступил. Этот клубок ни он, ни кто-либо другой не был в состоянии распутать. Флоу-Вэллис — тюрьма. Слуги могли бы вмешаться по приказу Гидеона, можно было бы послать за подмогой в Гексем, но у него не было ни малейшего желания вступать в борьбу. Он спокойно попросил, чтобы жене позволили не присутствовать при бое, удостоверился, что за Филиппой присмотрят и ничто не испугает ее, а затем принес лорду Калтеру две шпаги равной длины и два кинжала.

Когда появилось оружие, Том Эрскин вернулся в зал и принял бразды правления.

Его присутствие всех отрезвило. За год он привык командовать: его отец, в конце концов, входил в круг наиболее близких к трону людей, его дед был Арчибальд, герцог Арджилл, его бабка и сестра родили сыновей двум королям. Он вошел в зал, и все взоры невольно обратились к нему. Том Эрскин спокойно произнес:

— Ричард, я обязан предупредить тебя. Этот человек — пленник ее королевского величества и должен ответить перед королевским судом за совершенные злодеяния. Чтобы вступить с ним в бой прямо сейчас, ты должен иметь веские основания. У тебя они есть?

— И ты, ты спрашиваешь меня об этом? Разумеется, есть.

— Расправившись с ним здесь, на чужой территории, в частном доме по причине личной неприязни, ты рискуешь предстать перед судом как убийца. Ты сможешь опровергнуть подобное заявление?

— Да, — кивнул Ричард. — И ты прекрасно это знаешь. Он везет с собой бумаги, грозящие погубить весь наш народ и даже, возможно, повлечь смерть королевы, если они попадут в Гексем.

Лаймонд, который безучастно смотрел в окно, барабаня пальцами по подоконнику, внезапно очнулся и повернул голову.

— Ложь!

Эрскин швырнул что-то ему под ноги:

— Это ваша скатка?

— Да.

— А письмо, которое было внутри, ваше?

Ничего не ответив, Лаймонд взял из рук Эрскина бумаги, которые, как было известно Тому и лорду Калтеру, содержали подробный план бегства королевы во Францию.

Он долго читал их, затем отдал обратно и задумался. Эрскин спросил:

— Ну?

— Этот парень со мной — Ачесон. Вы допросили его по поводу письма? Он заперт внизу.

— Да, — подтвердил Эрскин, — Мы его обыскали. Он везет два письма Джорджа Дугласа, касающиеся безопасности его сыновей. Ему вручили только их, об остальном он ничего не знает.

— Понятно, — покачал головой Лаймонд. — Этого следовало ожидать. Классическая уловка в такой ситуации — обвинить другого. Вы собираетесь прихватить его с собой обратно в целях безопасности? Настойчиво советую не упускать его из виду.

— Он подсунул тебе бумаги? — сочувственно осведомился Ричард.

— Что-то вроде того. Но дело обстоит еще хуже. Он знает содержание письма. Ради Бога, не позволяйте этому человеку присутствовать на ваших совещаниях только из-за того, что ему выпала честь очернить меня.

— А это так? — поинтересовался Эрскин и, неправильно истолковав молчание Лаймонда, повторил: — Так как же?

— Пусть все остается как есть, — бесстрастно ответил Лаймонд. — Виновен я в этом преступлении или нет. Ричарда уже ничто не удержит.

Это было расценено как признание, послышался возмущенный шепот, кто-то презрительно сплюнул.

Эрскин повернулся к Ричарду:

— Таким образом, у вас есть законный повод судить этого человека здесь и сейчас. Есть ли у вас личные причины учинить расправу на месте?

— Да.

— Каковы же они?

Ричард молчал, упрямо стиснув зубы.

— Заявите о них открыто, — резко приказал Эрскин. — Если мы должны будем устроить Божий суд, обвиняемый вправе узнать о них.

Лорд Калтер пробормотал, задыхаясь от ярости:

— Он опозорил нашу семью… стал вором, учинил поджог, напал на гостей под крышей моего дома. Он неоднократно покушался на мою жизнь.

Лаймонд сделал непроизвольное движение, и Ричард, посмотрев на него, закончил более уверенно:

— Он обесчестил мою жену и убил единственного сына.

Все молчали. Солнечный луч скользнул по лицам мужчин, переместился на пол и угас. Гидеон прикусил губу.

— Что вы можете ответить? — спросил Эрскин.

Лаймонд оставался спокоен.

— Вам предстоит выбор — убить меня здесь или казнить в Эдинбурге. Я не буду драться.

— Значит, вы признаете, что… — Эрскин умолк.

Тут вмешался Ричард:

— Подождите. Давайте проясним дело. Если один из нас отказывается драться, тем самым он признает, что обладает честью, которую надлежит защищать в бою?

— Обычно отказ расценивают именно так.

— Другими словами, он признает справедливость всех предъявленных обвинений? Ты со спокойной душой признаешься в предательстве, братец? В убийстве и в изнасиловании? В попытках убить брата?

— Я все отрицаю.

— Ты же не собираешься драться. Ты признаешься, что был… в связи с моей женой?

— Нет.

— Но ты же не собираешься драться. Ты признаешься, что соблазнил эту мертвую теперь девушку и превратил ее в слепую, покорную любовницу, а затем убил, когда она тебе надоела?

Эрскин поднял голову, но Лаймонд опередил его:

— Ты опасный маньяк, Ричард, и слишком много берешь на себя!

— Мы вынуждены признать это правдой, если ты в бою не докажешь обратное.

— Единственное, что ты можешь признать, — вскричал Лаймонд, выведенный наконец из терпения, — то, что я с трудом удерживаюсь от искушения перерезать тебе глотку!

— Ты думаешь, — голос Ричарда дрожал от возбуждения и робкой надежды, — что сможешь вступить со мной в бой и уцелеть?

— Не удивлюсь, если ты упадешь замертво, братец, от радости, что я попал в твои лапы. Я не имею никакого отношения к смерти Кристиан Стюарт и ни разу не прикоснулся к ней, пока она была жива. Я буду отстаивать это, будь ты проклят, даже против всего мира. Прекрати изображать ангела-мстителя и попытайся доказать обратное, если сможешь.

Ричард, разминая пальцы правой руки, кивнул Тому Эрскину на Лаймонда:

— Вы слышали? Он согласен драться.

Прямо под музыкальной комнатой находился большой зал Флоу-Вэллис: с одной стороны располагались анфилады высоких окон, откуда лился свет, массивные двери напротив служили единственным входом. Зал освободили от мебели, и зрители сгрудились перед натянутым канатом: Гидеон и шестеро его слуг справа, а люди Эрскина и Калтера слева. Лаймонд стоял и ждал у окна. Эрскин и Калтер пока отсутствовали.

Люди невольно разговаривали вполголоса. Гидеон спрашивал себя, чем сейчас занимается его жена. Он вспомнил музыку, которую слышал пополудни, припомнил свои беседы с Лаймондом и то, как шотландец сказал Кейт: «Если я и сломаюсь, то не здесь».

Посередине комнаты поставили стол. На нем Гидеон разглядел четыре клинка, холодно блеснувших на свету, и массивную книгу — старинную Библию в переплете с потемневшим золотым тиснением, принадлежавшую еще матери Кейт. Калтер вышел и встал у стола, затем явился Эрскин, и двери закрыли.

Эрскин остановился прямо перед столом. Лицо его оставалось по-прежнему мертвенно-бледным, но выглядел он сосредоточенным и уверенным в себе. Он осмотрел всех присутствующих, бросил взгляд на стоявшего у окна Лаймонда и на Ричарда, застывшего у стола, и спокойно произнес:

— Вы знаете, почему мы здесь собрались. Мы собираемся свершить Божий суд между этими двумя людьми, и я обязан проследить, чтобы они принесли клятвы в соответствии с правилами, принятыми в Шотландии, и вступили в поединок. Вы оба согласны с этим?

Дождавшись их согласия, он серьезным, ясным голосом начал произносить клятву:

— Вы, Ричард, третий барон Кроуфорд из Калтера, положив правую руку на Библию, должны подтвердить истинность своего обвинения по всем пунктам, с первого до последнего, и ваше право восстановить справедливость, и да поможет вам Господь.

— Да поможет мне Господь.

Голос Калтера был тверд. Эрскин вновь указал на Библию:

— Ричард Кроуфорд, третий барон Калтер, положите правую руку на Библию еще раз и поклянитесь, что вы подчинитесь во всем мне и только мне. Поклянитесь, что, кроме шпаги и кинжала, у вас нет другого оружия, ни большого, ни малого, ни заговоренного камня, ни волшебной травы, ни какого талисмана, способного приумножить ваши силы в грядущем поединке. Поклянитесь, что вы верите лишь в Господа всемогущего, силу ваших мышц и правоту ваших помыслов, и да поможет вам Господь.

Голос Ричарда, произносившего слова клятвы, и его шаги, когда он отступил назад, закончив говорить, гулко отдались в зале.

Фигура у окна слабо пошевелилась, и спокойный голос Тома Эрскина зазвучал как будто резче:

— Фрэнсис Кроуфорд из Лаймонда, Хозяин Калтера…

После минутного замешательства Лаймонд приблизился к нему.

— Положите правую руку на Библию…

Эрскин взглянул ему прямо в глаза. На этот раз слова клятвы звучали как вызов. Когда он произнес: «И да поможет мне Господь!», в зале раздался глухой ропот. Эрскин не обратил на это внимания.

— Лорд Калтер, подойдите ко мне.

Ричард медленно выступил вперед и встал рядом с братом.

Эрскин пристально посмотрел на него.

— Протяните друг другу правую руку, положив левую на Библию…

— Он не подаст руки и, черт возьми, будет прав, — прошептал кто-то рядом с Гидеоном.

Ричард ухмыльнулся:

— У меня нет правой руки, господин Эрскин…

Тот и не подумал повторить просьбу или вступить в спор, а просто заметил:

— Я могу и взаправду лишить вас руки, как вы знаете. Повернитесь лицом к противнику и возьмите его за правую руку.

Лаймонд первый протянул руку. Ричард прикоснулся к ней кончиками пальцев, положив левую ладонь на Библию, так что их руки образовали символ креста, как и требовалось, но глаза Калтера оставались непримиримыми.

— Я требую… — начал Эрскин торжественно. — Я требую, чтобы перед лицом Господа, взяв противника за правую руку, вы поклялись приложить все усилия, дабы одержать победу в поединке, повергнув насмерть врага своего или заставив его сдаться на вашу милость, и до той поры вы не покинете этой комнаты. Да поможет вам Господь!

Они принесли клятву и взяли оружие со стола: две тонкие шпаги из закаленной стали с заостренными кончиками и обоюдоострые двенадцатидюймовые кинжалы. Ричард взял в правую руку шпагу, в левую — кинжал, Лаймонд тоже. Убрали Библию, унесли стол. Эрскин осмотрел всех присутствующих: и шотландцев, и англичан, затем обратился к ним со следующей речью:

— Я требую и приказываю под угрозой смерти или увечья, чтобы никто не смел приближаться к сражающимся, ничего не сообщал им ни словом, ни жестом, дабы ни один из противников не обрел преимущества над другим.

Он умолк и посмотрел в окно на любимые каштаны Кейт. Гуси невозмутимо прогуливались по двору. Внутри зала луч солнца скользнул по полу, осветил двух противников в белых рубашках, блеснул на стали клинков.

— День почти завершен, — промолвил Эрскин, произнося обычное воззвание герольда. — Позволь же им начать, Господи, и да исполнят они свой долг.

Дабы исполнить свой долг, Лаймонд застыл посредине зала в Флоу-Вэллис, стройный, собранный, ловкий, с широко открытыми пристальными глазами, со смертельным оружием в каждой из покрытых мозолями рук. Он смотрел, как Ричард наступает.

— Быстрее же, Ричард. От нас ждут неистовой схватки. — Насмешка послышалась в его тоне.

Стоя лицом к лицу с Лаймондом, Ричард ровно ответил:

— Спешка нам ни к чему.

Он сделал мгновенный выпад, сталь зазвенела о сталь. Лаймонд ловко парировал и ушел в сторону от удара кинжалом. Ричард выжидал: ему и впрямь было некуда спешить.

— Раз уж мы здесь, — любезно заговорил Лаймонд, — почему не сказать что-нибудь приличествующее моменту? К примеру; «Eh bien, dansez maintenent» [7] или «Нас породило одно чрево, может, нас и похоронят в одной яме?». Также уместно вспомнить историю бедняжки Авеля… Ну ответь же мне, — молил Лаймонд игривым, насмешливым тоном. — Пусть наш поединок будет отменно вежлив, почему бы не подсластить пилюлю…

Он быстро отклонился от удара.

— О, нет, нет… Только природе дано добиваться своего кратчайшими путями. Неужели тебе не терпится выпустить мне кишки, Ричард?

Луч солнца упал ему на лицо.

— Еще как, — ухмыльнулся Ричард. — Но я не спешу.

На этот раз он сделал прямой выпад, вынудив Лаймонда отступить из полосы солнечного света.

Лаймонд отпрыгнул, Ричард, слабо улыбаясь, выбросил вперед левую руку и остановился: клинок брата, отразивший солнечный свет, ослепил его.

— Лучше двигаться по прямой, — ехидно прокомментировал Лаймонд. — Полезная штука — солнечный свет. Ну же, прославленный мастер фехтования! Что ж ты копошишься, как улитка?

Намерение Лаймонда было очевидным. Гидеону вовсе не было весело, но кое-кто из слуг был не прочь и посмеяться. Очевидно, лорда Калтера это раздражало. Замысел Лаймонда был ясен: он охотно выставлял себя на посмешище ради того, чтобы держаться подальше от брата. Лорд Калтер, не собиравшийся пока начинать игру всерьез, испытывал силу Лаймонда. Тот кружил по комнате, без конца разговаривая.

Ричард намеревался постепенно дать почувствовать свое превосходство, но ему пришлось отказаться от этой затеи. Если он не хотел стать объектом насмешек окружающих, следовало заставить Лаймонда драться — и, как заметили и Лаймонд, и Эрскин, и Гидеон, лицо его внезапно приобрело сосредоточенное выражение. Но Лаймонд нанес удар первым.

— Жаждешь крови, Ричард? — воскликнул он. — Учись владеть собой, вспомни о верной жене, оставшейся дома. И с легким сердцем шел он в бой, подумав о…

Лаймонду не удалось закончить цитату. Ричард зарычал, некоторые из зрителей вскрикнули от неожиданности, и схватка началась всерьез.

Они метались по всему залу. Зрители затаили дыхание. Длинные шпаги скрещивались, звенела сталь, противники, прерывисто дыша, то нападали, то отступали, то сближались на длину клинка, то расходились по разные стороны зала. Солнечные зайчики метались по стенам и потолку.

Лорд Калтер был мастером, и на него стоило посмотреть даже сейчас, когда его ослеплял гнев. Мозг его работал четко, ноги, руки, плечи безукоризненно подчинялись, результатом же являлись точные, мощные удары, высочайший класс фехтования. Однажды Лаймонд, задыхаясь, произнес:

— Он вдвое сильней простых людей, могучи мышцы его…

Но и этот насмешник замолчал. Кинжалы плясали в их левых руках, извиваясь, как змеи.

Через три минуты Ричарду удалось коснуться острием плеча брата. Гидеон вскрикнул, но затем улыбнулся. На плече еще оставалась повязка после удара Скотта. Лаймонд, прищурив глаза, отступил.

— Тут уже до тебя поработали. Попытайся с другой стороны в следующий раз.

Но следующего раза не было. Не переставая биться, противники приблизились к веревкам, отделявшим их от зрителей, так, что те прижались к стене, затем вернулись на середину зала. Лорд Калтер атаковал быстро и жестко, а его брат один за другим использовал все известные ему приемы защиты.

Лаймонд защищался ловко, но Ричард гонял его взад и вперед по залу, и его правая рука неустанно парировала град ударов. Лаймонд на удивление мастерски владел кинжалом, и Ричард вынужден был признать это: короткое острие снова и снова отражало все его обманные выпады.

Между тем усталость сражавшихся неуклонно нарастала, во много раз усиленная длительной погоней и словесной перепалкой наверху. После первой неистовой атаки скорость, с которой Ричард наступал, падала, но он продолжал действовать, как автомат, безостановочно нанося удары. Лаймонд, чья рубашка насквозь промокла от пота, все время пятился назад.

Через десять минут они все еще продолжали борьбу. Стоявший рядом с Гидеоном Том Эрскин внезапно повернулся к нему:

— Должен заметить, что никому прежде не удавалось так долго противостоять Калтеру.

В глазах Гидеона мелькнуло сожаление.

— Я ведь предупреждал.

— Если один из них не дерется в полную силу, я должен прекратить поединок, — прошептал Эрскин.

— Думаю, в этом нет необходимости, — спокойно возразил Гидеон. — Лорд Калтер уже догадался.

Что ж, так оно и было. Сражаясь с противником, который был так слаб, что вовсе не наносил ответных ударов и не пытался атаковать, Ричард тем не менее до сих пор не смог прорвать его защиту. С редкостным самообладанием Ричард решился проверить свое чудовищное предположение. Сделав выпад вперед, он неожиданно опустил левую руку, подставив себя Лаймонду для удара справа.

Лаймонд парировал и отскочил совершенно безучастно.

Лорд Калтер вышел из боя. Он возмущенно отвел руку назад и швырнул шпагу на пол со злобным воплем:

— Будь ты проклят. Ты не сражаешься!

Внезапно откуда-то снизу донесся крик:

— Сбежал!

Лаймонд, часто дыша, молча стоял посредине комнаты.

— Ты, как всегда, издеваешься надо мной…

Крик приближался: