Честь самурая (№2) - Мастер меча

Йоши попытался продвинулся дальше, прежде чем офицер восстановит равновесие, но мужчина откинулся и с кошачьей ловкостью резанул противника по горлу хорошо отработанным круговым ударом. Нами беззвучно закричала, когда Йоши нырнул под клинок. Удар не нанес серьезных повреждений; он отскочил от шлема, отрубив один из металлических рогов, который, блеснув в угасающем свете, кувыркнулся в воздухе и покатился по земле.

Пристальный взгляд Нами был прикован к Йоши и офицеру Коремори. Хотя вокруг них шумел водоворот боя и многие сотни бойцов набрасывались друг на друга, сцепившись в смертельных хватках, она не обращала на них внимания.

Офицер перевернул клинок, нанеся необычный удар тыльной стороной руки. Удар шел широко, и Йоши, воспользовавшись возможностью, шагнул внутрь дуги, описываемой клинком. Он блокировал правую руку врага и одновременно ударил его по лицевой пластине рукояткой веера. Лицо офицера окрасилось кровью, он рухнул, как бык под ударом молота мясника.

Его место занял еще один фехтовальщик.

Нами покинула безопасное убежище и подползла к краю тропки, чтобы лучше видеть происходящее. Горстка защитников лагеря продолжала храбро сражаться, но женщина видела, что они уступают превосходящей численности противника.

Небо быстро темнело. Нами надеялась, что в сумерках Йоши удастся спастись бегством. Она потеряла его из виду. Ее сердце дрогнуло. Где он? Неужели погиб? Или пытается скрыться? Нет. Йоши был там, на поле боя, отражая натиск двух самураев. Он упал на колено, ускользнув от клинка одного из врагов, вытянулся в струну и задел острым концом веера горло мужчины. Булькающий всхлип смертельно раненного человека, перекрывая ужасный шум битвы, долетел до слуха Нами. В ту же секунду клинок второго самурая смял шлем Йоши.

Время словно застыло для Нами. Шлем медленно взмыл над головой Йоши, обрывая завязки из бычьей кожи, перевернулся в воздухе и исчез в наступающей темноте. Йоши покачнулся, раскинул руки и вниз головой свалился с баррикады. Его лицо превратилось в кровавую маску.

Нами стиснула кулаки и завизжала.

ГЛАВА 49

К ночи последние защитники Хиюти-ямы были перебиты. Лагерь принадлежал Коремори.

Ликующие советники предложили устроить празднество. Огромная армия в три дня потеряла пять тысяч человек. Оставшиеся в живых были слишком возбуждены, чтобы спать. Советники порекомендовали Коремори дать войскам расслабиться перед началом следующего этапа кампании.

Коремори согласился. Головы можно собрать утром. Возможно, Кисо или Йоши пали, защищая Хиюти-яму. Пришло время пересчитать и рассортировать трупы, собрать трофеи, распределить награды. Пешие солдаты, сумевшие перебраться через ров, будут произведены в полноправные самураи. А утром военный совет примет решение о дальнейших действиях армии.

Мичимори заметил, что армия должна выступить в поход на следующий день; в долине не осталось провианта, а запасы продовольствия истощались. Коремори словно не обратил внимания на его слова.

— Полевые офицеры соберутся в крепости Хиюти-дзё, — объявил генерал. — Всадники-самураи разместятся в здании школы боевых искусств. Асигару останутся в лагере и окружающих полях. Сегодня мы отпразднуем нашу первую великую победу чашами сакэ и дополнительными пайками для всех!

Члены совета зааплодировали. Только Мичимори и Санемори воздержались от ликования. Они обменялись многозначительными взглядами, хорошо понимая друг друга. Великая победа? Ста тысячам человек понадобилось три дня, чтобы одолеть восемьсот храбрецов. Дополнительные пайки? В обозе не хватало еды на обычные суточные рационы!

Коремори заметил выражение их лиц. Его брови нахмурились, ноздри раздулись. Он сердито сделал генералам знак присоединиться к аплодирующим, Они с неохотой повиновались.

Новость быстро распространялась по лагерю. Сакэ! Обозники подвезли бочки. Вскоре в округе запылали костры. Усталые люди пели, танцевали, смеялись. Дневные тяготы забываются, когда под влиянием вина начинает кружиться голова. К полуночи большинство победителей валялось от усталости и опьянения.

Нами ясно понимала свой долг. Даже слишком ясно. Ее муж Тадаморо-но-Йоши погиб. Нами нельзя допустить, чтобы Тайра надругались над его останками. Она должна спуститься в лагерь врага, чтобы отыскать и спрятать голову мужа.

Ее живот поджался при этих мыслях. Она — слабая женщина. У нее нет ни опыта, ни меча, ни силы. Ей придется пилить шею возлюбленного маленьким кинжалом, спрятанным в рукаве.

Это невозможно!

Но другого выхода не было. Никто не мог помочь. Это бремя лежало на ней и только на ней.

Дорожное платье женщины было крепким, но слишком ярким; оно будет бросаться в глаза. Нами пожалела, что с ней нет холщовой рубахи, которую она когда-то носила, играя роль слуги Йоши. Впрочем, сейчас поздно думать об этом. Она вышла из положения, вывернув платье темной изнанкой наружу. В темноте это должно сойти.

Это должно получиться!

Нами подобрала нижние юбки и протянула их через оби. Получилось грубое, но приемлемое хакама. Как ни жаль эти ножки, придется снять обувь и идти босиком. Впрочем, не все ли равно, когда ее муж мертв.

Она заберет голову Йоши и спрячет ее в пещере. Пещера была их тайной, пусть послужит могильником их любви. Когда Нами завершит ужасную задачу, она уйдет по тропе прочь от Хиюти-ямы, чтобы найти лагерь Йоритомо, рассказать ему о героическом конце Йоши и предложить свою помощь в свержении Тайра. Должен же быть какой-либо способ, которым она смогла бы служить делу Минамото. Смерть Йоши заставила ее осознать, что значит долг. Она никогда не вернется к прежней жизни. Когда-нибудь Нами вернется в Киото, чтобы встретиться с матерью Йоши. Она расскажет ей, как погиб ее сын. Но до тех пор Нами придется много потрудиться. И свергнуть Тайра.

Звуки попойки затихали. Взрывы пьяных песен, хвастливых криков и грубых шуток слышались все реже. Луна в последней четверти давала неверный свет. Нами едва различала очертания баррикад в кровавом мерцании углей, покрытых пеплом. Она запомнила место, где пал Йоши. Найти его будет трудно. Но часовым Коремори тоже будет трудно заметить ее.

Инь и ян. На каждую выгоду — невыгода. На каждую невыгоду — выгода.

Нами выбралась из пещеры, когда решила, что наступила полночь. Спуск с Хиюти-ямы прошел без приключений. Люди Коремори еще не обнаружили этой тропы. Прежде чем войти в крепость, она скинула обувь и спрятала под сосной. Пора действовать осторожно! Нами миновала частокол и заскользила по лагерю, перебегая от тени к тени. Она слышала, как пируют офицеры в усадьбе. С ними не будет проблем. Она опасалась сотен солдат, расположившихся у костров; многие еще не угомонились, хотя друзья их уже валялись в пьяном оцепенении.

Один раз Нами окликнули. Она пошла дальше, как будто не слышала. Окликнувший последовал за ней. Его товарищ заметил это:

— Эй, куда ты? Выпей еще сакэ, завтра никто не нальет! — заплетающимся языком прокричал он.

Солдат заколебался, опять двинулся вперед, потом пожал плечами и повернул обратно, чтобы присоединиться к друзьям.

Нами застыла от страха. Она пряталась за перевернутой повозкой футах в десяти от костра. Она слышала, как солдат говорил товарищам:

— …что-то странное в походке. Могу поклясться, это была…

Другие солдаты засмеялись и перебили его, крича:

— Брось! Выпей еще.

Нами перевела дыхание и быстро метнулась прочь.

Она стала еще осторожнее, когда подобралась к грудам тел. Здесь размещались мертвецы, сложенные в штабеля вдоль периметра баррикад. Трупы лежали в густой тени и казались почти неразличимыми. Чад пожара здесь смешивался с отвратительным запахом бойни: из мрака несло потом, кровью, мочой и фекалиями. Она попыталась ощупать черты недвижных лиц, но находила во мраке лишь части трупов — оторванную руку или обрубок ноги.

Все существо Нами содрогалось от отвращения, но она продолжала поиск. Доспехи одного из мертвецов показались ей знакомыми. Нами попыталась ощупью добраться до его лица. Рука женщины погрузилась внутрь грудной клетки через зияющую рану. Ее пальцы коснулись чего-то холодного, липкого, вязкого. Сердце? Легкие? Она не могла больше сдерживаться; ее вырвало желчью. Переведя дух, она вновь принялась за дело. Нами была уверена, что находится именно в том месте, где упал Йоши. Но сколько же здесь чужих тел! Она всхлипнула от разочарования и усталости.

Внезапно из окружающей темноты прокричали:

— Кто там? Говори!

Нами вытянулась вдоль какого-то тела и лежала тихо, как призрак.

— Проклятый обиратель трупов, — кричал голос. — Я найду тебя утром.

— Оставь. Раздели наш праздник, — произнес кто-то еще.

— Эти негодяи ждут не дождутся, чтобы обыскать мертвецов, — ворчал мужчина. — Завтра мы честно поделим добычу, но всегда найдется кто-то, кому хочется быть первым.

Он повысил голос:

— Эй, ты, там! Если я тебя поймаю, ты присоединишься к покойникам.

Нами не двигалась. Ее ноги дрожали, она была готова завизжать и вскочить. Луна переместилась. Тени исчезли. Женщина оказалась в центре светового пятна. Она лежала лицом к лицу с трупом. Голова мертвеца была залита кровью. Нами отпрянула, стараясь отодвинуться и сесть.

Будда! Это был… это был Йоши! Она нашла его, но, не узнав, провела более получаса в непристойных объятиях с его останками.

Нами непроизвольно вздрогнула и потрясла головой. Первая часть ужасной задачи была решена. Что ж, пора приниматься за вторую. Женщина извлекла кинжал. Рука тряслась так сильно, что она еле удерживала клинок.

— Великий бог Фудо, дай мне силы, великий бог Хачиман, укрепи мое сердце, чтобы сделать то, что я должна, — зарыдала она.

Постепенно дрожь унялась и тело стало повиноваться ее воле.

— О, Йоши, — вздохнула Нами, приставив лезвие к его горлу. — Ты думал, что, отрекшись от меча, сможешь достичь мирной жизни. Любимый, на свете нет мира. Нет мира и нет справедливости. Возможно, ты найдешь то, что искал, в следующем цикле существования. Где бы ты ни был, знай, я люблю тебя.

С этими словами Нами наклонилась вперед, чтобы в последний раз поцеловать холодные губы.

Они были теплыми!

Йоши был мертв более шести часов, но его губы все еще не остыли. Возможно ли это?

Нами оторвала кусок платья и вытерла окровавленное лицо. Она прижала ухо к его груди. Кожаные доспехи не пропускали ни звука. Нами дотронулась до горла Йоши, слегка нажав на кадык.

Не показалось ли ей? Под пальцами Нами дрожал слабый пульс.

Сердце Нами бешено заколотилось. Как давно она здесь? Сколько часов осталось до первой полоски зари?

— Будда, помоги мне, — взмолилась она и ухватилась за доспехи, сдвинув тело на несколько дюймов.

В лагере погасли последние костры. Утихли последние гуляки. Ночь наполнилась стрекочущей песней цикад. Природа продолжала жить, невзирая на людские горести. Луна величаво катилась вдоль рассеянных облаков. Покой вернулся в долину.

ГЛАВА 50

Снова и снова сомневалась Нами в своей способности доставить Йоши на Хиюти-яму. Она напрягала последние силы, но дело подвигалось туго. В тысячный раз женщина задавалась вопросом, не тащит ли на себе мертвеца? Не напрасны ли ее усилия? Отчаянность ее положения усугублялась необходимостью обходить посты и волочить Йоши, не причиняя раненому вреда. Любым неосторожным движением она могла оборвать тонкую нить, связывающую его с жизнью. Каждая клетка ее тела кричала об отдыхе.

Путь наверх! Воистину он нелегок.

Когда первый луч прорезался на востоке, Нами наконец втащила Йоши в пещеру. Там Нами упала возле возлюбленного и потеряла сознание.

Очнулась она от боли, ее ноги были стерты в кровь, тело исцарапано и ободрано в бесчисленных местах, мышцы одеревенели от непривычной нагрузки. Она лежала тихо, боясь пошевелиться, слушая биение своего сердца. Она боялась обнаружить, что ее усилия были напрасны.

В пещере было темно. Слабые лучи света, проникавшие сюда через входное отверстие, тускло обрисовывали голову Йоши. Нами вгляделась в его бледное лицо. Как долго он лежит без сознания? Жив он или мертв? Она резко села, охваченная внезапной паникой.

Она подползла на коленях к телу, взяла Йоши за руку и попыталась прощупать пульс. Пальцы не слушались.

Пульс был.

Слабый, прерывистый… настолько вялый, что она не сразу поймала его.

Нами получила в свое время лучшее образование, чем большинство ее ровесниц. Она изучала начатки китайской классической философии, включая Книгу знаний и Книгу перемен. Она разбиралась в каллиграфии, композиции, риторике, стихосложении, астрологии и музыке, наконец, она провела юность в сельском поместье, где жизнь ближе к природе, чем в столице. Имея все эти преимущества, она не знала, как помочь Йоши.

Врач лечит травами, священник молитвами. Что делать Нами? Ничто из ее жизненного опыта сейчас не годилось. Любой ложный шаг молодой женщины мог погасить слабый огонек жизни в теле возлюбленного. Ее начало трясти от свалившейся на ее плечи ответственности, Стоп! Паника до добра не доводит! Нами заставила себя дышать медленно, пока ее пульс не успокоился.

«Думай! — приказала она себе. — Думай, с чего начать».

Дрожь постепенно унялась. Голова женщины прояснилась. Сначала она должна снять с Йоши доспехи и осмотреть раны. Доспехи у Йоши сложные, составные, значит, снимать их надо в порядке, обратном тому, в каком их надевали.

Нами подтащила раненого к свету и принялась действовать методом проб и ошибок. Что может глупая женщина знать о доспехах? Нами задумалась. Хорошо бы превратиться в Томое. На время, конечно. Только на время. Но что пользы желать невозможного? У нее есть дело, которое нужно сделать. Нами развязала шнурки его ёрои — защиты шеи, и обнаружила, что оно зажато между плечевыми и спинными пластинами. Затем она освободила руки мужа от котэ — защиты запястий и совлекла наплечники. Пришел черед разобраться с хаидатэ — собранной из множества пластин защитной юбкой. Будда, как много здесь завязок!

Наконец Нами удалось раздеть мужа до длинной фундоси, нижней рубахи, укутывавшей его от горла до чресел. Завернув ее полы, она внимательно исследовала каждую пядь тела Йоши и не нашла ничего серьезнее царапин и ушибов. Будда, подумала Нами, похоже, я больше покалечилась вчера!

Теперь женщина взялась за осмотр головы и сразу же обнаружила причину бессознательного состояния: у раненого чуть выше левого уха ближе к затылку был содран большой лоскут кожи. Запекшаяся кровь образовала толстую коросту. Стальной шлем спас жизнь хозяину, ослабив удар меча, и все-таки удар был настолько силен, что вызвал контузию и большую потерю крови.

Нами оторвала еще один кусок от нижней юбки и осторожно вытерла рану. Она приложила лоскут кожи на место, пытаясь припомнить, из чего лекари смешивают припарки, которые используют в таких случаях.

Йоши застонал!

Пульс Нами участился, и волна тепла залила ее щёки. Руки опять затряслись. Йоши был жив. Она быстро стащила дорожное платье и, свернув в комок, подложила мужу под голову.

Что еще можно сделать? Вода! Ей нужна вода, чтобы промыть рану. Больше она ничего не сможет поделать, пока не достанет воды. Недалеко от тропы протекал горный ручей. Нами подобрала юбки и выскользнула из пещеры.

Солнце давно миновало зенит. В долине внизу тяжко ворочалась армия Коремори. Нами слышала шум, издаваемый лошадьми, повозками и людьми, видела облака пыли. Она присела на корточки, наблюдая за уходящими солдатами. Там, где прошли войска, земля была ровно вытоптана; трава, кусты, цветы и злаки были превращены в однородную коричневую массу. Защитный ров, из-за которого проливались потоки крови, теперь выглядел грязной канавой, очень походившей на окружающий ландшафт. Нами поискала взглядом школу боевых искусств, где они провели с Йоши медовый месяц, и не обнаружила ее, школа была сожжена вместе с казарменным городком.

Огромные холмы перекопанной земли покрывали тела мертвых солдат Коремори, похороненных в братских могилах. Трупы защитников гарнизона валялись беспорядочными грудами вблизи разрушенных баррикад. Нами отшатнулась, когда поняла, что смотрит на уродливые останки обезглавленных офицеров, бесцеремонно вытащенных из-под трупов простых пехотинцев. Впрочем, она приободрилась, представив себе разочарование Коремори, когда ему доложили, что голова вождя не была найдена. Ладно… возможно, Тайра удовлетворятся головой Юкийе. Впрочем, вряд ли этот трофей доставит им большое удовольствие. Губы Нами непреклонно сжались. Она не позволила врагу получить голову мужа. Она вступила в борьбу за дело Минамото.

Нами побрела по тропе, морщась от боли в ногах, на поиски родника. Впереди что-то блеснуло. Какой-то объемистый сверток, наверно потерянный при отступлении женщин и стариков. Что это? Она развернула находку и чуть не запела от радости. В нем находились закупоренная бамбуковая трубка с водой и еда в пакете, настоящая еда. Нами обнаружила внутри упаковки смену мужской одежды. Женственные цвета. Не совсем во вкусе Йоши, но, если он поправится — помоги, Будда, — ему понадобится одежда, более удобная, чем его доспехи.

Нами не догадывалась, что это Юкийе, охваченный паникой, растерял здесь свои пожитки и таким образом внес свой вклад в спасение ее мужа.

Нами подобрала сверток и поспешила к пещере. Она плеснула несколько капель воды на лоскут и осторожно промокнула рану любимого. Он застонал от боли, и этот звук обрадовал ее сердце. Он поправится.

Нами попыталась влить воду в рот мужчины, но большая часть жидкости проливалась мимо. Ничего, она подождет; не годится терять драгоценную влагу. Нами отпила небольшой глоток, затем съела немного завернутых в листья рисовых лепешек.

— Амида Буцу, свет Западного рая, приди к той, кому нужна твоя помощь. — Она опустилась на колени возле Йоши и помолилась.

Сколько раз в прошлом она уже бодрствовала таким образом у его постели.

Теперь Нами смотрела на мужа, распростертого в небольшом пятне света, струящегося от лаза, ничтожно малую фигурку в огромной пещере, и чувствовала, как невидимые силы вздымаются вокруг нее. Вековая тишина, раскрошенные кости давно умерших предков и почти осязаемая тьма соединились, создавая образы духов, борющихся в подземном мире.

Часы проходили в молитве и медитации. Будда, Хатшиман, Фудо… боги синтоистской и буддистской религий вознаградили Нами. Йоши открыл глаза. Его губы дрогнули в слабой улыбке.

ГЛАВА 51

С того момента, как к нему вернулось сознание, Йоши порывался как можно скорее приступить к неотложным делам. Его миссия не была завершена. Он не может успокоиться до тех пор, пока не убедится, что Го-Ширакава получил его письма. Нами пыталась убедить Йоши задержаться на Хиюти-яме. С уходом армии Коремори вся долина была в их распоряжении. Йоши не соглашался.

— Долг, — отвечал он, когда Нами спрашивала, почему он настаивает на уходе, и Нами не чувствовала себя вправе возражать ему, памятуя о собственном обете приложить все силы к делу свержения Тайра.

Однако первые попытки покинуть пещеру окончились неудачей: он слишком ослаб. Неважно, насколько высоко воспарил его дух, тело отказывалось повиноваться. Нами эти дни казались одними из самых счастливых в ее жизни. Они были живы, были вместе, и Йоши полностью зависел от нее.

Когда к мужу вернулись силы, Нами стала более замкнутой. Его стремление доложиться Йоритомо и присоединиться к Кисо наполняло ее страхом.

Ярким утром двадцать пятого дня пятого месяца приблизительно в тридцати милях к северу от Хиюти-ямы Коремори одержал очередную победу над одним из гарнизонов Кисо в местечке Атака провинции Kaгa, незначительную победу, давшую горцу информацию о передвижениях Коремори.

В тот же день Йоши и Нами, одетые в странное сочетание лохмотьев и блестящих придворных одежд, отправились на поиски штаба Кисо. Через три дня скитаний под палящим солнцем они отыскали его лагерь на границе между провинциями Этидзен и Kaгa.

Йоши полностью оправился от раны. Единственным свидетельством его схватки со смертью был багровый шрам над левым ухом.

Часовой проводил Йоши в командирскую палатку. Приветствие Кисо было менее чем сердечным.

— Разведчики сообщили о потере гарнизона, — холодно заговорил он. — Как случилось, что ты выжил?

Излагая свою историю, Йоши читал на лице командующего выражение скуки и презрения. Кисо обменялся критическим взглядом с Имаи. Было ясно, что они уже сделали свои выводы о том, как Йоши удалось пережить набег Коремори.

— Ничтожный Юкийе храбро погиб, сражаясь с врагами, тогда как великий генерал Йоши спрятался, — сказал Кисо, когда Йоши закончил рассказ. — Однако ты все еще являешься представителем моего кузена Йоритомо, и в этом качестве я обязан принять тебя.

В глазах Кисо сверкнула нескрываемая злоба.

Имаи прервал его.

— Я воин, — сказал он. — Трусливое бегство этого человека, бросившего сражающийся гарнизон, невозможно оставить без последствий. Его нужно немедленно казнить в назидание другим.

Кисо задумчиво кивнул.

— Я еще недостаточно силен, чтобы бросать вызов моему кузену. Но…

Внезапно он сменил тему разговора и развязно спросил:

— А твоя жена? Она тоже погибла в Хиюти-яме? Ее не оказалось среди женщин, бежавших из лагеря.

Йоши объяснил, что только отвага Нами спасла ему жизнь.

— Замечательная женщина, — сказал Кисо. — Где она?

— Она остановилась в палатке Томое.

— Я понимаю, — загадочно сказал Кисо.

В его заострившемся лице мелькнул какой-то странный оттенок. Злоба? Удовлетворение? Йоши был сбит с толку.

— Ты присоединяешься к нам как раз вовремя для следующего этапа нашей кампании, — добавил Кисо. — Наши лазутчики держат нас в курсе относительно передвижений Коремори. Его армия тает. Призывники скрываются в лесах. У него нет запасов продовольствия, чтобы кормить оставшихся. Однако он выиграл незначительную схватку с горсткой моих людей в Атаке и теперь, несомненно, пройдет через Шинохара в ближайшие две недели. Не слишком ли ты напуган, чтобы встретиться с ним лицом к лицу еще раз?

В ответ на все оскорбления Кисо и Имаи Йоши сохранял непроницаемое спокойствие. Его лицо осталось бесстрастным и на этот раз:

— Я буду рядом с вами, и вы сами оцените мою храбрость или трусость.

Сантаро открыто приветствовал Йоши, несмотря на хмурые взгляды других офицеров. Йоши подумал, что в жизни невозможно предугадать, кто останется верным другом, а кто покинет в трудное время. Сантаро доказывал свою верность много раз, и, хотя нажим на него со стороны противников Йоши был очень силен, он никогда не колебался. Боги по-своему воздают за добрые дела. Когда Йоши спас жизнь Сантаро, он не держал в уме никакой выгоды и тем не менее был не раз вознагражден за свой поступок.

Томое очень обрадовалась Нами. Она приняла ее, не задавая лишних вопросов. Несмотря на всю браваду и грубые манеры, в характере женщины всегда проскальзывала некоторая сентиментальность. Она была способна осадить грозного противника площадной бранью и, при необходимости, ударом меча, но она так же искренне без стеснения выражала привязанность и любовь.

Через три недели, на двадцатый день шестого месяца, две армии сошлись. Лучи Аматерасу безжалостно выжгли равнины Шинохара в провинции Kaгa. Ранняя летняя трава поникла от жары. Солдаты чесались, потея под доспехами.

Армия Кисо принимала добровольцев со всех сторон; армия Коремори заметно уменьшилась. И все же когда они встретились лицом к лицу на равнине, у Кисо было менее двадцати тысяч бойцов против пятидесяти тысяч солдат Коремори.

Йоши находился возле Кисо. Ши-тенно, «четыре царя» — Имаи, Тедзука, Дзиро и Таро, — а также Томое прикрывали их с флангов. Они ехали верхом по шестеро в ряд, окруженные белыми знаменами и флагами, прославляющими прошлые триумфы.

Битву решили вести в соответствии с традициями, и навстречу красным знаменам Тайра была послана жужжащая стрела.

Вызов был принят старым генералом Санемори.

— Я не могу объявить свое имя, — провозгласил он. — Но я служу императору дольше, чем любой другой воин. Я вернулся в Эчидзен и Kaгa, провинции моей молодости, чтобы своей жизнью защищать дело императора.

Наступил момент, которого Санемори одновременно ожидал и боялся в течение многих лет. Перед началом кампании он явился к Мунемори, нынешнему Даидзё-Дайдзину, и умолил разрешить ему принять участие в этой войне. Причиной было его желание искупить вину за проступок, правду о котором он хранил в тайне в течение тридцати лет, — спасение госпожи Сендзё и ее маленького сына Кисо. Он спас родственников Минамото потому, что был пленен красотой женщины и поэтичностью ее души. Санемори помог госпоже Сендзё и ее сыну выжить в диких горах. Он регулярно навещал их в течение всей юности мальчика. В то время он не понимал, как может поэтесса и ее маленький сын повредить империи? Он ослушался приказа. В результате Кисо Йошинака поднялся против северных провинций, угрожая разрушить здание государства.

Санемори решил умереть, чтобы искупить вину за свой грех, умереть в северных провинциях, на земле своей родины. Мунемори был тронут храбростью Санемори и, с полными слез глазами, дал ему соизволение, зная, что старик не собирается возвращаться с полей сражений.

Сейчас Санемори бросал вызов, не называя себя. Он полагал, что Кисо пощадит его, если узнает, а Санемори не мог допустить такого бесчестья. Он должен умереть в борьбе за империю.

В этот двадцатый день смелый вызов Санемори эхом отдался в горячем, влажном воздухе.

Имаи принял и вернул вызов, после чего Санемори дал сигнал своим людям, и несколько сот избранных воинов поскакали широким фронтом вперед.

Имаи наклонил белый флаг, и такое же число всадников с ревом вырвалось из рядов Кисо.

— Позволь мне присоединиться к ним, — обратился Йоши к Кисо.

— Нет. От тебя не будет пользы без меча. Оставайся около меня и наблюдай, как сражаются храбрецы. Нет лучшего воина, чем мой молочный брат Имаи.

Сантаро, скачущий впереди отряда, махнул другу рукой. Его лицо пылало, борода чуть ли не вставала дыбом от избытка энергии. Йоши позавидовал его искренней преданности ратному делу. Сантаро гордился своим званием офицера-самурая и был готов вести битву ради нее самой.

Лошади нетерпеливо били копытами, с трудом удерживаясь на месте. Соблюдая традиции, Санемори и Имаи выставили с каждой из сторон по пятерке бойцов, чтобы они открыли военные действия.

Раздался лязг металла о металл, пронзительное ржание раненой лошади, крики и проклятия, когда две команды столкнулись. Первый самурай тут же вылетел из седла, почти перерезанный пополам круговым ударом. Другой откинулся на круп скакуна, из его отрубленной руки ударил фонтан крови. Через две минуты все было кончено. На месте схватки остался один человек. Это был лейтенант войска Кисо. Потеряв лошадь, он стоял посреди поля, расставив ноги, сверкая зубами в торжествующей улыбке, подняв вверх голову врага.

Ритуальную схватку выиграл Кисо, но битва только начиналась. Санемори двинул вперед весь отряд. Всадники, все увеличивая темп, помчались галопом, оглашая пространство свирепыми воплями.

Во время скачки один из офицеров Санемори вытянул руку и легким движением обезглавил единственного оставшегося в живых зачинщика битвы. Изуродованное тело, шатаясь, сделало два шага, затем рухнуло на свою недавнюю жертву, дернулось раз и затихло.

Отряды столкнулись. Пошла неразбериха. Каждый воин искал противника, достойного его меча. Люди визжали от давки, лошади несли куда попало, лишившись управления; в центре этого столпотворения самураи выкрикивали свои родословные, не теряя надежды прославиться.

Конники Санемори не сумели смять крепких, кряжистых горцев. Им пришлось отступить.

Сам Санемори находился в гуще сражения, направляя своих людей. Он выглядел устрашающе на своей серой в черных яблоках лошади, высоко возвышаясь в седле. Его лицо было скрыто маской, голову защищал шлем из инкрустированной золотом стали. Поверх зеленых шнурованных доспехов старец накинул парчовое хитатаре малиновой расцветки. В руке воина сиял оправленный в золото меч, за спиной его висел туго набитый колчан с красной отделкой из ротанга.

Словно мощный заряд энергии освежил воинов Имаи, когда все новые отряды с обеих сторон стали вливаться в битву.

Люди Кисо были закаленными ветеранами, будущее которых зависело от результата боев. Люди Санемори были привыкшими к спокойной жизни имперскими гвардейцами или крестьянами, не желающими умирать невесть за какие коврижки. Первыми сломались волонтеры. Когда самураи Тайра увидели, что их верные асигару улепетывают во все лопатки, они оставили сражение и пришпорили коней в паническом бегстве. Их паника передалась основной массе армии Коремори. Тысячи всадников и пеших солдат ринулись с поля битвы в стремительном отступлении.

Санемори проявил исключительное мужество, скача от одного атакующего к другому, прикрывая своих людей, давая им шанс спастись. Из огромной армии Коремори на поле брани остался в конце концов он один.

Таро, один из ши-тенно Кисо, опознал воина, отказавшегося назвать свое имя. Он дал знак своим самураям придержать коней и сам направился навстречу Санемори.

— Ты хорошо сражаешься, самурай в красной парче, — крикнул он, — но мы не знаем, кто ты. Прежде чем я убью тебя, назови себя, ибо ты, несомненно, храбрый и достойный противник.

— А кто ты, чтобы меня спрашивать?

— Я Таро Канесаси-но-Мицумори с гор Шинано, один из облаченных доверием четырех царей великого воина Кисо Йошинаки.

— Тогда ты меня достоин, и, хотя я не могу открыть свое имя, мы сразимся один на один. Посмотрим, сможешь ли ты противостоять моей силе.

Санемори пришпорил своего серо-черного коня и поскакал к Таро, размахивая своим грозным мечом, описывая им сверкающие восьмерки.

Один из людей Таро вклинился между противниками, надеясь прикрыть Таро, Санемори склонился с седла — ухватил врага за колчан и, взмахнув клинком, перерезал ему горло.

В это мгновение Таро, подхлестнув лошадь, незаметно подобрался к Санемори слева. Он дважды погрузил клинок под защитную юбку Санемори, пронзив его жизненно важные органы. Санемори схватился за живот. Он опустил клинок и посмотрел на окровавленную ладонь.