Честь самурая (№2) - Мастер меча

Под руководством Го-Ширакавы участники праздника прочли «Сутру лотоса». После этого священники удалились, оставив знатных гостей праздновать одних. Музыкант завел на самисене мелодию «Был ли еще такой день», два актера, грациозно покачиваясь, сыграли пантомиму «Рождение Будды». Их красные блузы и широкие белые штаны приятно шуршали, когда танцоры меняли положение.

Множество чаш с сакэ пошли по рядам гостей. Каждый, пригубив напиток, произносил стихотворение. Коремори сложил такое:

Зал Рокухары

Вторит пению божьих слуг,

Что прославляют

Здесь золотого Будду

И его славных детей.

«Славными детьми» Будды были, конечно, собравшиеся здесь придворные и прежде всего род Тайра. Знатные гости захлопали в ладоши, а Го-Ширакава, который в продолжение всей церемонии имел мрачный вид, довольно кивнул, одобряя сочинителя.

Что бы ни делал Коремори — читал стихи, пел или танцевал, он не сводил глаз с помоста, ожидая знака. И наконец в награду за свое терпение он увидел, как его бабка, высунув костлявую руку из-за ширмы, дотронулась до рукава Мунемори. Тот отодвинулся в сторону, сердито фыркнул в надушенный платок, потом, поморщившись, повернулся к старому императору и что-то прошептал ему на ухо.

Го-Ширакава сделал вид, что не замечает Мунемори, и продолжал жевать сладкий пирожок. Коремори замер. Наконец, когда Мунемори побагровел от унижения, император встал и вытянул руки, привлекая внимание гостей.

Служитель ударял в китайский гонг, пока знатные гости не прекратили разговоры и не встали полукругом перед императорским помостом, ожидая объявления.

Голова Го-Ширакавы была чисто обрита и натерта душистыми маслами, как полагалось ему по сану. Поверхность ее ярко блестела в свете светильников. Крупный породистый нос резко выделялся на круглом лице императора. С вытянутыми руками, в алой придворной мантии, распахнутой так, что была видна подкладка из темно-красной камки, поверх белой шелковой нижней одежды и темно-фиолетовых широких штанов, Го-Ширакава на фоне корейских ширм казался зрителям, в зависимости от их положения, то воплощением Будды, то демоном грозного царя Эммы-О.

— Сегодняшняя церемония освободила нас от прежних грехов и укрепила нашу веру, — произнес нараспев император. Его голос то повышался, то падал.

Придворные небрежно похлопали. Го-Ширакава подождал, пока аплодисменты затихнут.

— Наш добрый народ перенес тяжелые бедствия этой зимой, — продолжал он. — Мне незачем напоминать вам об этом: каждый из вас знает кого-либо, кто пострадал от морозов и мора в это трудное время. Но теперь, — его голос взлетел вверх, — мы должны забыть о зиме. Аматерасу улыбается, и настало благоприятное время для наших действий против врагов империи.

В этот раз рукоплескания были громовыми. Для кого из собравшихся здесь вторжение Минамото не было угрозой? Кто не потерял имений в дальних провинциях? Кто откажется отважно послать слуг против врага, чтобы вернуть земли и доходы?

Го-Ширакава развел руки в стороны. Его красные рукава казались символом крови и битвы.

— Мы вооружим новую армию, которая уничтожит Кисо Йошинаку и вернет нам север. Командующим армией назначается наш уважаемый генерал… Тайра Коремори!

Хотя Коремори ожидал назначения, он почувствовал, что кровь приливает к его щекам. Генерал задрожал от волнения и гордости. Новый командующий глубоко втянул воздух, задержал дыхание, сосчитал до пяти и сделал медленный выдох, уже слыша рукоплескания в свою честь. Теперь он сотрет из людской памяти позорный разгром у Фудзикавы! Коремори трижды поклонился императору.

— Я принимаю это священное для меня поручение во имя императора и рода Тайра, — провозгласил генерал. — Будьте уверены: не пройдет и года, как предатели Минамото будут уничтожены.

Го-Ширакава вновь опустился в резное кресло и сунул за щеку леденец. Генералы и прочие знатные господа, поздравляя Коремори, не замечали язвительной усмешки на лице императора. Старый хитрец размышлял о сообщении, полученном недавно от своего разведчика Тадамори-но-Йоши. Йоши писал, что Кисо становится все сильнее, и советовал Го-Ширакаве поддерживать Йоритомо в будущей борьбе. Вот именно, думал император, пусть Коремори сражается с Кисо в северных провинциях, Кто из них победит — неважно, важно, что Тайра и Кисо будут ослаблены.

Го-Ширакава поглядывал на нового командующего, воинственно распустившего перья в кругу друзей, кивал бритой головой и цинично усмехался. Да, он посылает того, кого надо.

Не меньше пятнадцати военачальников столпились вокруг Коремори, предлагая свои услуги. Смысл восклицаний и уверений каждого был приблизительно таков: «Мощь империи раздавит грубых варваров».

Праздник продолжался. Гости неумеренно смеялись, расхаживали, спотыкаясь на ровном месте, вокруг золотого Будды, пили за победу и пьянели от сакэ и героических помыслов.

ГЛАВА 42

В тот день, когда Коремори получил назначение от императора, Йоши и Нами исследовали узкую тропу, вьющуюся по склону Хиюти-ямы. Множество заброшенных дорожек змеилось вокруг, но большинство из них никуда не вели, теряясь в густых зарослях. Бодрящий воздух восьмого дня четвертого месяца и аромат распускающихся полевых цветов побудили Йоши и Нами отправиться на прогулку.

Тропа довела молодых людей до вершины. Йоши и Нами поздравили друг друга с успешной развязкой неизвестного ранее пути и повернули обратно. Они спускались в отличном настроении, часто останавливаясь, чтобы отдохнуть и насладиться прелестью дня.

— Йоши, взгляни сюда, — позвала Нами, убежавшая вперед, пока Йоши обламывал цветущие ветки кустов лихниса.

Йоши выпрямился и подошел к ней, протягивая букет, усыпанный бледно-лавандовыми цветами. — Тебе, любимая, — сказал он.

— Ты очень мил, Йоши, — ответила Нами. — Но посмотри сюда! Видишь? — Она отвела изогнутый ствол карликовой сосны, приоткрыв чернеющий лаз, уводящий в глубь скалы. Лаз был узок, но достаточен для того, чтобы в него мог заползти человек.

— Я думаю, там опасно, — сказал Йоши, — Там может быть устроено логово медведя или дикой кошки.

— Возможно, но я так не думаю. Легенды гласят, что давным-давно, когда боги только сотворили землю, в пещерах, подобных этой, жили первобытные люди. Мне кажется, это место необитаемо сотни лет. Посмотри, здесь успела вырасти эта сосна.

— Пойдем дальше. Одного открытия вполне достаточно для одного дня.

— Я хочу туда войти.

Уголок рта Йоши дрогнул. Нами была самой целеустремленной женщиной из всех, кого он знал. Если она чего-то хотела, ничто не могло остановить ее.

— Позволь мне сначала все осмотреть самому, — сказал он.

Нами улыбнулась. Сердце Йоши растаяло. Она редко улыбалась после победы при Этидзене, В последний месяц, после ухода армии Кисо, Нами словно посветлела, и каждая ее улыбка вызывала у Йоши необыкновенное ощущение.

Йоши отодвинул ветви сосны боевым веером, сунул руку в отверстие. Он внимательно прислушался, но ничего не услышал. Отклонив ствол, Йоши протиснулся мимо него и согнулся пополам, чтобы заглянуть внутрь дыры. Там стояла затхлая тишина, словно молчание веков скопилось в душном замкнутом пространстве. Чуть дальше от входа темнота становилась абсолютной. Он ожидал, что веер его упрется в стену, но в пределах досягаемости было пусто.

— Нами, — позвал он, и его голос эхом отозвался в темноте. Пещера была больше, чем он ожидал. Он потыкал веером перед собой, медленно продвигаясь во тьму. Его обутая в сандалию нога толкнула что-то, клацнувшее, как камешек го, упавший в коробку. Нагнувшись, чтобы понять, что же произвело этот шум, Йоши почувствовал, как поднявшаяся из мглы пыль забивает ему ноздри. Он сдавленно чихнул. Рука Йоши нашарила что-то гладкое, около дюйма в диаметре, твердое, холодное, словно дубинка. Человеческая кость! Треск, настороживший его, был произведен рассыпавшимся в прах скелетом.

Йоши попятился, пока не оказался в световом пятне входа. Он повернулся и увидел Нами, с тревогой теребящую ветку сосны. За спиной женщины четко вырисовывалась вся долина, — крепость Хиюти-дзё, излучина, окружающая ее, центральное озеро, разбросанные вокруг крестьянские хижины с тонкими струйками дыма, поднимающимися из очагов. Мирная картина цветущей жизни вызвала в душе Йоши щемящее чувство.

Он выбрался наружу.

— Там ничего нет, — сказал он, помолчал и добавил: — Там неприятно.

— Но не опасно?

— Нет, не опасно.

— Тогда я войду.

Йоши покорно пожал плечами и наклонил ветку. Нами храбро протиснулась в щель. Он прищурил глаза, но ничего не мог рассмотреть. Нами полностью растворилась во мраке. Похоже, ему ничего не остается, как ожидать, пока она удовлетворит свое любопытство.

Он услышал отчаянный вопль. Молодая женщина наткнулась на кучу костей.

Через несколько секунд Нами торопливо затрясла ветви сосны, выбираясь из лаза.

— Я предупреждал тебя, — сказал Йоши, подавив усмешку.

— Давай скорее уйдем, — пробормотала Нами с содроганием.

Спускаясь легким шагом по склону, они часто останавливались, обрывая цветы с росших вдоль тропинки кустов. Оба не произнесли ни слова, находя удовлетворение в молчаливом общении, наслаждаясь бодрящим ароматом горного воздуха. В прогалинах между растениями на дне долины виднелась крепость Хиюти-дзё. Речной поток, когда-то окружавший лагерь Коса, теперь превратился в глубокий защитный ров. Ров, созданный не природой. О нет. Труд, тяжкий труд изменил русло неглубокой реки.

В этот чудесный весенний день было неприятно вспоминать о первых днях гарнизонной жизни.

Месяц назад, после ухода армии Кисо, генерал Юкийе и его новый фаворит, бледный юнец тринадцати лет, избрали крепость своей ставкой, Йоши И Нами остались жить за крепостной стеной.

Личный состав гарнизона был расквартирован так: двести человек разместились в крепости, двести — в школе боевых искусств Йоши, а остальные четыреста — в казарменном городке. Большую часть гарнизона составляли местные крестьяне, присоединившиеся к Кисо, чтобы спастись от голода. С наступлением теплой погоды многие из них захотели вернуться к своим домам и семьям. Караульные наряды, выставляемые у входа в долину, стали возвращаться на базу, недосчитываясь людей, Дезертирство каралось смертью, но схватить беглецов было почти невозможно.

Люди, размещенные в школе Йоши, были в основном верны ему, но большинство солдат в крепости Хиюти-дзё и в казармах не были преданы ни какому-либо человеку, ни какому-либо делу.

Генерал Юкийе в одном из редких припадков служебного рвения решил прекратить распад армии, отменив караульные дозоры. Йоши возражал, указывая, что лагерь в таком случае будет беззащитен против неожиданной атаки.

Юкийе пожал толстыми плечами и сказал:

— Кто может напасть на нас здесь, в провинции?

— Неужели вы считаете, что Тайра сдадут страну добровольно? — спросил Йоши, сдерживая гнев.

— Никто не найдет нас здесь, — самодовольно сказал Юкийе, перебирая пальцы юного слуги.

— Мы отвечаем за наши войска, — сказал Йоши иронически. — Если вы не боитесь смерти, позаботьтесь хотя бы об их жизнях.

Юкийе раздраженно поджал губы.

— Смерти я не боюсь. Но есть многое, ради чего стоит жить… — Он повернулся и влажно улыбнулся своему фавориту. Затем выражение его лица стало тверже, и он угрюмо добавил:

— Здесь, в крепости, мы в безопасности. Я отвечаю за людей так же, как и вы, но не собираюсь объяснять моему вспыльчивому племяннику, почему от восьмисот солдат осталась лишь половина.

— Вы делаете ужасную ошибку. Стремясь предотвратить потерю нескольких человек, вы рискуете потерять всех.

Глаза Юкийе стали узкими, как щелочки, его толстые красные губы исказились.

— Я командую войском, — прошипел он. — Ты всего лишь советник. Я уже устал от твоей критики и непокорства. Когда мы воссоединимся с Кисо, я потребую твоей отставки. Если бы ты носил меч, я бы сейчас вызвал тебя!

Йоши стоял как громом пораженный, не зная, смеяться ему или сердиться. Мысль о том, что жирное чудовище вызывает его на бой, была просто нелепа. В то же время в выражении лица Юкийе Йоши прочитал ненависть и злобу.

— Я счастлив, что не ношу оружие, — сказал Йоши с сарказмом, которого совершенно не заметил разъяренный Юкийе.

— Ну!..

— Тем не менее я настаиваю, чтобы мы подготовили защиту от нападения. В то время как вас укрывают крепостные стены, мои люди и люди, живущие в казармах, уязвимы для врага. Нас могут захватить врасплох и перебить раньше, чем мы сможем защититься.

— Что ж, значит, такова ваша карма.

— Я не согласен. Я послан сюда помогать Кисо в борьбе против Тайра и не могу подвергать людей опасности, не обеспечив защиты.

— Я устал. — Ты утомляешь меня. Я больше не хочу ничего слышать. — Юкийе дал юноше знак помочь ему подняться. Пока генерал тяжело вставал, Йоши быстро проговорил:

— У меня есть план, но мне понадобятся все ваши люди. Можно повернуть русло реки так, чтобы оно образовало глубокий ров вокруг лагеря. Ров будет преградой врагу.

— Я не допущу этого. Я не позволю тебе превращать моих воинов в простых рабочих.

— Генерал Юкийе, позвольте заметить, большинство из них и являются простыми рабочими. Те, кто достиг хоть какой-то видимости боевого мастерства, находятся в моем додзё.

— Тем не менее…

— К Эмме-О ваше «тем не менее»! Независимо от вашего мнения, ваши люди сегодня же начнут копать ров и строить дамбу!

— Как ты смеешь так разговаривать со мной? — брызжа слюной, закричал Юкийе. — Ты сам всего лишь варвар! Мне известно твое происхождение… Ты бастард… незаконный сын неизвестного отца! — Толстые щеки его побагровели от гнева и замешательства. Юкийе потерял лицо.

— Если ты начнешь стройку, — визгливо закричал он, — я отменю твой приказ! Дамбы не будет!

Челюсти Йоши сжались, он наклонился вперед и ткнул твердым, как железо, пальцем в мягкий живот Юкийе.

— Вы не отмените моих приказов, — сказал он ровным голосом, заставившим Юкийе съежиться от страха. — Ваши люди сегодня же начнут копать!

Дамба была построена. Юкийе с тринадцатилетним любовником скрылся в Хиюти-дзё. Йоши организовал строительство и в короткий срок завершил работы. Теперь в случае внезапного нападения защитники лагеря могли отойти и стать почти неуязвимыми.

Нами вернула Йоши к действительности. Она звала его полюбоваться огромной бабочкой, весело порхавшей над кистью цветка глицинии.

— Как красиво, — сказала она и произнесла, помедлив:

Бабочки крылья,

Черные с красной каймой.

С трепетом легким

Жизнь быстротечно летит.

Слезы смочили рукав.

Йоши печально улыбнулся. Элегический подтекст танки затронул чувствительную струнку его существа. Да. Как быстротечна жизнь! Красота недолговечна, и ничто не вечно на этом свете.

Нами склонилась над пурпурным цветком. Йоши почувствовал прилив щемящей нежности. Она рассматривала бабочку с выражением детского простодушия. Как хороша она в этот момент. Как дорога ему! Он делает все, что может, чтобы уберечь ее. Все ли?

Йоши взял возлюбленную за плечи и прижал к себе.

— Если бы мы могли сейчас застыть навечно, — сказал он, — я был бы счастлив.

Солнце садилось, становилось прохладнее. Нами, прильнув к Йоши, трепетала.

Возможно, из-за свежего ветерка.

ГЛАВА 43

Коремори приказал своим генералам мобилизовать сто тысяч человек. Императорская гвардия рыскала по окрестностям, выискивая и забирая всех годных к военной службе мужчин. Угрозы, насилие и наказания стали обычным явлением; молодые и старики, торговцы и земледельцы, рыбаки и ремесленники вербовались в армию Коремори.

Старцы, которых забраковали, отправили к уединившемуся в монастыре императору ходока с жалобой. «Разве правильно забирать трех человек из каждых четырех, кто работает на земле, кто ловит рыбу, кто ухаживает за лесом? — писали они. — Какую пользу могут принести наши молодые люди вашей могучей армии? Они знают только путь земли и моря, а не меча и лука».

Император цинично улыбнулся и отослал ходока с ответом, который не мог удовлетворить никого. «Ваши страдания несут влагу на рукав империи. Когда битва окончится, ваши люди обретут славу за свою службу».

Огромная масса необученных и плохо вооруженных людей выступила из северо-восточных ворот столицы серым утром на второй неделе четвертого месяца. Теперь молодой генерал Коремори командовал одной из крупнейших армий в истории Японии. Возможно, в ней и не было ровно ста тысяч солдат, затребованных им, но это безусловно была самая большая из когда-либо мобилизуемых армий.

Под руку Коремори встали опытные генералы императорской гвардий. С ним шла также большая группа генералов только по званию, людей, получивших свой чин за особые заслуги перед троном или за культурный вклад в дело отечества, таких, например, как знаменитый поэт и музыкант генерал Цунемаса.

Сайто Санемори, пожилой генерал, ранее служивший у Коремори советником, чьи рекомендации были проигнорированы им в позорной битве на реке Фудзикава, присоединил свои знамена к огромному войску. Почти тридцать лет назад Санемори пощадил жизни малыша Кисо и его матери, госпожи Сендзё. Коремори воспринимал присутствие Санемори как оскорбление и никогда бы не включил его в число своих командиров, но Санемори лично просил императора разрешить ему выступить против Кисо. Он не объяснил причины; он не собирался раскрывать свою тайну. Го-Ширакава не имел возражений и удовлетворил просьбу Санемори.

Император-отшельник и большинство придворных расположились вдоль северо-восточной дороги в каретах и паланкинах. Они громкими возгласами и рукоплесканиями приветствовали офицеров, выводящих людей из ворот. Зрители громко аплодировали, когда появлялись генералы-фавориты, одетые в яркие доспехи. Даже серое небо не умалило великолепия зрелища. Дорога празднично пестрела яркими пятнами парадных мундиров: зеленых, золотых, фиолетовых, алых, лазурных и тепло-желтых. Каждый генерал сиял собственной гаммой цветов, — проезжая верхом мимо публики в сопровождении дюжины знамен с изображенными на них фамильными гербами и свидетельствами прошлых триумфов, над головой каждого горделиво вздымался широкорогий шлем.

Армия была укомплектована во всех отношениях… кроме одного. За последним из пеших солдат следовало очень мало обозных повозок. Город едва оправился от зимнего голода, и генералу Коремори было приказано жить за счет страны.

С наступлением ночи армия встала лагерем в восьми милях к северу от города. Когда ужин был съеден, повозки из-под провианта уехали. На следующее утро войска выступили на марш на голодный желудок. Впереди гигантской колонны скакали разведчики, добытчики провианта. Они забирали все, что попадалось под руку, оставляя целые деревни опустошенными. Некоторые крестьяне пытались спрятать зерно от этой имперской саранчи. Пойманные с поличным были казнены на месте по приказу бравого генерала. На третий день оборванная и голодная армия вышла к границам озера Бива.

Многие из менее воинственных генералов утратили боевой энтузиазм. Группа старших офицеров, возглавляемая поэтом-музыкантом Цунемасой, отделилась от основных сил, чтобы посетить остров Чикубусима, драгоценным камнем выступающий из синих глубин озера. Коремори был разъярен. То, что Цунемаса решился удрать из-под его начала, чтобы совокупляться на знаменитом острове со своими музами, было, конечно, бессовестно, но по-человечески понятно. Однако сманить полдюжины боевых генералов вместе со свитой, оставив без командования тысячи человек, — это не лезло ни в какие ворота! Это попахивало изменой.

Сайто Санемори сопровождал Цунемасу на лодке. Он вернулся вместе с гребцами и объяснил Коремори поступок Цунемасы.

— Цунемаса не трус. У него просто нет привычки к повиновению. Он поэт, не понимающий неотложности нашей миссии. Он очарован красотой Чикубусимы. Мы должны понять и простить его, или будем ничем не лучше грубой солдатни, которую возглавляем.

Коремори не смягчился. Он выдвинул вперед тяжелый подбородок и свирепо посмотрел на Санемори.

— Цунемаса добровольно пошел служить вместе с нами и должен отвечать за свои действия. Я понимаю его желание посетить остров, но я не могу понять, почему он там остался.

Лицо Санемори расправилось и словно помолодело. Он объяснил:

— Чикубусима похож на волшебный остров древнего Китая, Хорай. Там он может услышать восторженное пение лесных певчих птиц и хототогису, кукушки. Гигантские криптомерии там украшены гирляндами цветущих лоз. Там дремлют тысячелетия. Остров полон очарования для человека такого юного и чувствительного; как Цунемаса.

Санемори блаженно улыбнулся своим воспоминаниям и добавил:

— Цунемаса остановился у алтаря, и монах, зная о его музыкальном таланте, принес ему бива. Цунемаса играл на лютне как ангел. Он извлекал из нее мелодии «Дзёгэн» и «Секидзё», швыряя к небесам аккорды, подобные жидкому серебру. Все заслушалось, все растворилось в волшебном звучании музыки…

— Но ты же вернулся.

— Я старше, и, возможно, я не настолько поэт, как Цунемаса.

Коремори, воображавший себя великим поэтом, понял, но не простил. За проступок Цунемасы ответила армия. Генерал стал еще решительнее торопить войска. Когда где-то сбавляли темп, Коремори на своем огромном сером жеребце оказывался рядом, бранился, наказывал, разносил. Это его время, время славы Коремори, и он не позволит никаким препятствиям встать у него на пути.

На шестнадцатый день четвертого месяца, через неделю после выхода из столицы, разведчики сообщили, что отряд войск Кисо обнаружен в тридцати милях, в долине Хиюти-яма. Они также доложили, что долина ломится от зерна и полна стадами тучного скота.

Проблемы имперской армии могли быть решены одним искусным ударом. Коремори созвал генералов на совет и приказал немедленно начать наступление на Хиюти-дзё.

— Там нас ждут богатые трофеи! — объявил он. — И пища для наших солдат.

Генералы зааплодировали.

Ночью не отдыхали. Шли до утра. Когда Аматерасу выглянула из-за горизонта, войска перевалили горную гряду между Оми и Эчидзеном. Оглянувшись с высоты двадцати пяти тысяч футов, генерал увидел в бесконечном просторе сверкающее озеро Бива с волшебным островом Чикубусима.

Армия находилась в пятидесяти милях от Киото, вступая во владения Кисо Йошинаки. Многие волонтеры ее тайно желали вернуться к родным очагам. Это желание усилилось, солдаты с горных круч разглядели мятежный район, простирающийся перед ними от дальнего берега Западного моря до грозных северных гор.

Коремори, окруженный свитой, овеваемый боевыми знаменами, выхватил сияющий меч и указал им на северо-запад. Его толстые плечи трещали под тяжестью доспехов. Привстав как можно выше на стременах, генерал кричал:

— Там нас ждет слава!

Он пришпорил огромную лошадь и поскакал вниз по склону, ведя свою оборванную армию в долину Эчидзен.

ГЛАВА 44

В течение месяца после ухода Кисо Юкийе со снисходительной усмешкой наблюдал за деятельностью Йоши. Юкийе устранился от оборонных работ; он не верил в возможность нападения Тайра.

Первым делом Йоши окружил лагерь рвом. Перед тем как пустить в него воду, Йоши укрепил по его краям заостренные колья, которые впоследствии были покрыты поднявшейся водой. Затем были возведены стены, прикрытые зарослями, подобные заграждениям, принесшим победу в битве при Эчидзене. Без рва эти стены не много бы значили. Однако теперь гарнизон мог выдержать осаду в течение многих месяцев. Во внутренней крепости был создан запас продовольствия, которого при разумном расходовании должно было хватить на все лето.

Исследуя склоны Хиюти-ямы, Йоши и Нами обнаружили узкую тропу, уводящую далеко в горы. По ней Йоши несколько раз отрепетировал тайный отход женщин, детей, стариков и больных.

Юкийе говорил своему юному любовнику и постоянному спутнику:

— Йоши воображает себя стратегом. Глупец, который когда-нибудь заплатит за все обиды, нанесенные мне. Нападения не будет. Его приготовления напрасны.

— Но, генерал, ров действительно дает нам некоторую безопасность.

Юкийе в ярости повернулся к мальчику, его глаза выкатились, как у огромной жирной лягушки.

— Ты!.. Ты посмел встать на его сторону против меня?!. Ров. Ров! Ров!! — визжал он. — Это все, что я слышу. Безопасность благодаря рву! Чушь! Если из стены дамбы выбить узловой камень, ров пересохнет в считанные минуты…

— Да, господин, — сказал мальчик, его щеки покраснели от стыда. Он добавил еле слышным шепотом: — Дамба укрыта глубоко в лесу — у подножия горы. Кому придет в голову искать ее там?

— Довольно! Не говори ни слова. Ты разочаровал меня, и я серьезно подумываю отдать тебя самураям для развлечения.

Щеки мальчика стали пепельно-серыми. Он наболтал слишком много. Испуганный фаворит попытался изменить ситуацию.

— Я глупец, — сказал он, надув губы и потупив глаза. — Я молод и неразумен. Конечно, мой дорогой генерал, вы правы. Давайте пройдем в спальню, я попытаюсь исправиться.

Юкийе сердито откашлялся, Мальчик продолжал в отчаянии:

— Господин, существуют тайные позиции, которых мы еще не пробовали с вами. Если вы не очень обижены, мы могли бы сегодня поупражняться в них. Мне говорили, эту технику предпочитают при китайском дворе.

— Я обижен? Вздор, мое дорогое дитя, ничто китайское не может меня обидеть!

Гнев Юкийе исчез, как не бывало. В его тусклых глазах загорелись искорки вожделения. Он сладострастно промурлыкал:

— Давай поторопимся!

Юкийе вперевалку быстро заковылял вперед, таща наложника за собой. Рука об руку они исчезли в Хиюти-дзё. Йоши, его дамба, его ров, его планы были моментально забыты.

Девятнадцатый день четвертого месяца обещал быть благоприятным. Солнце встало в час зайца. Небо было темно-лазурным; Тсукийоми, бог луны, сиял над головой в виде круглого белого диска, оранжевое лицо Аматерасу медленно отделялось от горизонта. Долина Хиюти-ямы лежала в чарующей тишине. Тонкие струйки дыма поднимались из живописно разбросанных по ней крестьянских хижин. Над сосновой рощей с шумом кружила стая ворон.

Йоши уже находился в школе. Он объяснял тонкости рукопашного боя группе из двадцати бывших крестьян, сидевших кружком, скрестив ноги, и внимательно слушавших его. Это были суровые люди, кормившиеся около земли, всю жизнь влачившие скудное существование. Некоторых из них завербовали насильно, некоторые явились к Кисо добровольно. Каждый понимал, что, прилежно изучая военную науку, он может поднять свой общественный статус, перейдя из низшей инертной категории Хэймин в класс самураев с более широкими возможностями. Меч может обеспечить будущее каждого человека.

Для демонстрации приемов Йоши выбрал самого крупного и сильного мужчину. Гигант вооружился стальным мечом, Йоши взял деревянный — боккэн. Голову каждого бойца плотно облегал подбитый войлоком шлем с железным забралом, Торс каждого защищал нагрудный панцирь из бамбуковых дощечек, бедра — юбочка из лоскутов толстой кожи, кисти рук — тяжелые перчатки со щитками на запястьях.

Йоши сказал:

— Быть сильным недостаточно. Мускулы сами по себе проигрывают уму. Держите меч крепко. Обе руки сжимают рукоять на уровне груди, лезвие стоит под углом сорок пять градусов. Теперь расслабьте плечи и освободите свой разум.

Йоши показал как. Его резко очерченное лицо стало ясным, словно спокойная вода озера.

— Существуете только вы и стальное продолжение вашего духа, — говорил Йоши. — Сосредоточьтесь на своей цели и, когда почувствуете готовность, бейте без колебаний. Вот так…

Йоши прыгнул к противнику, вильнув бедрами. Прыжок был настолько резок, что никто не заметил толчка. Голова мастера осталась на постоянном уровне; его глаза цепко удерживали цель.

Крестьянин отреагировал быстро, но нервно. Он взмахнул клинком в отчаянной попытке парировать удар; но опоздал. Раздались два шлепка по учебным доспехам. Боккэн ударил по туловищу крестьянина ниже руки, держащей меч, второй удар поразил противника в голову.

Крестьянин отступил. Йоши, используя преимущество, сделал ложный выпад и провел восьмеркообразный удар, закончившийся тем, что Йоши приставил деревянный конец меча к горлу партнера. Йоши оттолкнул великана и шагнул назад, с резким стуком вкладывая боккэн в ножны.

— Ты был слишком напряжен, — объяснил Йоши рассерженному гиганту. — Напряжение сковало твою реакцию. Расслабившись, ты сумел бы парировать мой боккэн. Всегда, в любых ситуациях держи свой ум ясным, и тебя никогда не застанут врасплох.

В глазах крестьянина блеснуло лукавство. Решившись перехитрить учителя и восстановить свой покачнувшийся авторитет, он прыгнул вперед, чтобы ударить Йоши по ребрам, пока тот увлечен нотацией.

Йоши скользнул в сторону легко, как струйка дыма. Неуловимым движением он выхватил боккэн. Когда клинок крестьянина миновал мастера, он резко опустил свое оружие и ударил незадачливого противника чуть выше защитных щитков по голой руке.

Раздался крик боли, меч со звоном покатился по полу. Йоши не обратил внимания на страдальческое шипение гиганта.

— Итак, — повторил он, — держите ум ясным, чтобы вас не застали врасплох.

Йоши дал знак выйти на площадку еще двоим бойцам, одного он поставил перед собой, другого расположил сзади.

— Давайте обсудим стратегию случая, когда вас атакуют одновременно с двух сторон, — сказал он. — Наилучший выход из положения — заставить противников оказаться лицом к лицу с вами и удерживать их на одной линии. Если это не удается, вы должны использовать другой прием.

Йоши кивнул человеку, стоящему перед ним. Человек шагнул вперед с оскаленными зубами и вытащил меч. Йоши не колебался. Он шагнул к противнику, согнув левое колено и низко наклонив голову. Выхватив деревянный меч, мастер провел знаменитый круговой прием. Несмотря на бамбуковые доспехи, крестьянин согнулся пополам, схватившись за живот. Продолжая движение, Йоши опустил правое колено на пол и повернулся на нем, поразив стоящего сзади человека ударом в туловище. Боккэн, описывая в воздухе непрерывную дугу, со стуком влетел в ножны. Обоих противников мастера отшвырнуло назад, за пределы площадки. Все упражнение заняло меньше трех секунд с того момента, как меч Йоши покинул ножны, и до того, как он туда вернулся.