Разрозненная Русь

      Рядом храпел-спал Жменя. "Как он легко владеет собой - никаких забот-тревог: тут же засыпает, нужно - вскочит и сна - ни в одном глазу!.."
      ...Проснулся от удара по голове, вот еще раз ударили - в голове сгудело - вокруг: топот, крики, визги - беготня. Когда открыл глаза, увидел здоровенный кулак сотника Жменя - замахивался, чтобы еще раз ударить. Поняв, что Третьяк проснулся, Жменя что есть мочи заорал:
      - Вставай! Половцы!.. Видать, дальние сторожа проспали, али же их...
      "Светающе же суботе, начаша выступати полци половецкии, ак борове; изумешася князи рускии..."
 
      "...Чрнъныя тучя с моря идут,
      хотят прикрыти 4 солнца,
      a в них трепещутъ сини млънии.
      Быти грому великому!
      Итти дождю стрелами.
      С Дону великого!
      Ту ся копией приламати,
      ту ся саблям потручяти
      о шеломы половецкыя,
      на реце на Каяле,
      у Дону великого!"
 
      "Се ведаюче собрахом на ся землю всю: Кончака, и Козу Бурновича, и Токсобица Колобича, и Етебиха и Тертьтробича".
      Игорю кто-то из князей предложил сесть на свежих коней и самим со своими личными дружинниками вырваться из окружения. Но он гневно ответил: "Оже побегнемь, утечемь сами, а черныя люди оставим, то от бога ны будеть грех, сих выдавше пойдемь; но или умремь, или живи будемь вси на единомь месте".
      Половцы, уставшие после ночного быстрого марша, в спешке продолжали окружать войска Игоря; вначале они "бишася... стрелци, а копьи ся не снимали, а дружины (свои) ожидаючи, а к воде не дадучем им (русским) ити".
      Русские (конные) построились в два плотные железные кольца - загородившись от стрел красными щитами, ощетинились острыми пиками - диаметром чуть более километра. Снаружи - стрельцы на конях же - но уже не сплошной линией, - они открыли ответную стрельбу.
      "То было въ ты рати и въ ты походы,
      а сицей рати не слышано!
      Съ зараниа до вечера...
      летят стрелы каленыя,
      гримлютъ сабли о шеломы,
      трещатъ копия харалужныя
      въ поле незнаемом,
      среди земли Половецкыи.
      Чръна земля подь копыты костьми была посеяна,
      а кровию польяна:
      тугою взыдоша по Руской земли."
 
      ...Русские к Сюурлию не смогли прорваться, удалось лишь, введя все имющиеся резервы основного (Игорева) полка, продвинуться на полверсты: половцы успели в этом направлении подтянуть огромные силы и, создав многократный перевес, остановили, а потом медленно, с трудом начали оттеснять от речки. Все: русские и половцы понимали, что исход этой битвы зависит от того: смогут ли русские полки дойти до воды - в такую жару, в сушь кони падут, люди (человек может обойтись без воды, лежа в прохладном месте, максимум 3 дня!) - хотя покрепче, - но тоже не выдержат: потеряют сознание - упадут в обморок, который перейдет в кСму, а затем неминуемо в смерть.
      Стрелы у русских кончились, отбивались воины Игорева полка копьями, мечами, саблями уже в контактном бою, нанося противнику сильный урон, но и сами несли потери: убитыми, ранеными...
      Главный воевода Рагуил (сам и конь - в рыжей пыли, по лицу текут черные ручейки пота) вывел своего шатающегося от усталости коня из боя и - к Игорю Святославичу, дышал через рот, какое-то время отдыхивался - только зубы белели меж потрескавшихся кровоточащих губ, да белки глаз сухо посверкивали.
      - Говорил тебе, Игорь, не к Сюурлию, а на Дон надо было... Мы смогли бы прорваться - там у них были только стрелки. Упустили время и случай!..
      В глазах Игоря на какое-то мгновение мелькнула растерянность, но в следующий миг князь мотнул головой - огненно-желтым горячим светом полыхнул позолоченный шлем на голове у него.
      - Давай туда... к Володимеру и будь с ним и делай что надо... До конца!.. А я - тут... И пусть твой сын Ратмир будет со мной...
      Но и в северном направлении теперь уже было не пробиться: половцы нагнали свои полки!..
      Враги засыпали стрелами (русские стрелки перед передними рядами - внешнее кольцо - уже погибли, поэтому не могли ответить) окруженных русских, еле сдерживающих на качающихся от усталости и обезвоживания конях. Местами сходились на пики и мечи и сабли. Таяли ряды русских, кое-где уже вместо двух был один ряд. Нужно было что-то делать!..
      Рагуил подозвал десятника:
      - Иди, скажи князю Володимеру, что надо выводить изнутри лошадей, скот и полон и гнать на половцев, а мы за ними... Так и прорвемся... А я тут... Видишь!.. Скажи, что вот-вот они прорвутся - разорвут кольцо-круг!..
      Владимир Игоревич сразу понял... Погнал вестника по кругу к отцу, чтобы тот разрешил.
      ...И, когда табуны диких коней, разъяренных быков вперемежку с ними, визжащими и кричащими от ужаса и боли, - растаптываемых, - женщин и детей, неудержимой лавой поперли на половцев, то они вначале растерялись, а потом просто - ничего не могли сделать... Русские в это время успели сжать свой круг, уплотнить ряды - теперь внутри круга были только раненые русские воины, - и двинулись вслед за животными и пленными людьми на прорыв к Дону. Пиками подгоняя их, гоня впереди себя обессиленных коней, ревущих быков - рогами раскидывающих встречных конных половцев, - (женщин и детей скоро не стало видно!) - как сверхмощным тараном расчищали себе путь сквозь половецкие конные заграждения. На усталых высохших от жажды лицах русских ожила надежда...
      Уже прошли почти половину пути до придонного леса (а там их степнякам не достать!), но... конные половцы, бешено крутясь, где арканами, где копьями и плетями, сумели-таки развести в разные стороны прущих на них лошадей и быков и вновь плотными рядами перегородили путь... Русские в какое-то время еще по инерции (задние давили на передних) шли прямо на выставленные навстречу им длинные пики с острыми сверкающими на солнце стальными лезвиями-наконечниками. Спереди, с боков полетели половецкие стрелы, - и никакие щиты, панцири не помогали защититься от них - все равно (так густо они летели) находили щель: поражали насмерть или же ранили...
      Уязвленный стрелой, Рагуил сполз с седла. Его тут же уложили на носилки, понесли (русские - теперь уже очень медленно - продолжали продвигаться), он попросил к себе подойти Владимира Игоревича.
      - Надо, князь, спешиться, - у нас кони все равно уже не могут идти, - и пока совсем не остановили нас, нужно продолжить...
 
      "Яръ туре Всеволод!
      Стоиши на борони,
      прыщеши на вои стрелами,
      гремлеши о шеломы мечи харалужными!
      Камо, туръ, поскочяше,
      своимъ златымъ шеломемъ посвечивая,
      тамо лежатъ поганыя головы половецкия.
      Поскепаны саблями калеными шеломы оварьскыя,
      отъ тебе, яръ туре Всеволоде!
      Кая раны дорога, братие, забывъ чти и живота,
      и града Чрънигова отня злата стола,
      и своя милыя хоти, красныя Глебовны
      свычая и обычая?"..
 
      Половцы давили так, что уже не было сил сдерживать!.. Святослав и без предупреждения Игоря знал, что хотят враги: прижать русских к Каяле и... не нужно добивать - русское войско, столкнутое в глубокий овраг с крутыми скалистыми склонами, на дне которого, сверкая быстрыми струями-лезвиями текла речка Каялы (Каяла), рассыпалось бы и стало беспомощным. А до Каялы всего-то 2-3 версты - за час дожмут!..
      Князь Святослав сам встал в передний ряд и начал рубиться... Вместо охлаждающего пота тело и лицо покрылись густым горячим липким... В горле, во рту горело, трескалось от сухости, руки, ноги, тело сковало свинцовой обезвоживающей тяжестью...
      Когда поступил приказ спешиться и коней пустить на прорыв, он тоже "соседоша" с коня "и поидоша бьчеся..."
      Но не хватило коней, чтобы и дальше, раздвигая путь конями, продолжить пробиваться из окружения!..
      "...И тако, божиим попущением, уязьвиша Игоря в руку и умртвиша шюйцю его, и бысть печаль велика в полку его... (Он единственный продолжал биться верхом.) Наставши же нощи суботнии, и поидоша бьючися... И мнозии ранени и мертви быша в полках руских; наставши же нощи суботнии, и поидоша бьючися. Бысть же светающе неделе, возмятошася ковуеве в полку, побегоша. Игорь же... пойде к полку их, хотя возвороти их к полком; уразумев же яко далече шел есть от людий и соймя шолом, погнаше опять к полком, того деля, что быша познали князя и возворотилися быша; и тако не возворотися никто же, но токмо Михалко Гюрговичь, познав князя, возворотися; не бяхуть бо добре смялися с ковуи, но мало от простых или кто от отрок боярьских, добри бо вси бьяхуться идуще пеши, и посреди их Всеволод не мало мужество показа. И яко приближися Игорь к полком своимь, и переехаша поперек и ту яша един перестрел одале от полку своего. Держим же Игорь, виде брата своего Всеволода крепко борющася, и проси души своей смерти, яко да бы не видил падения брата своего Всеволод же толма бившеся, яко и оружья в руку его не доста, и бьяху бо ся идуще вкруг при озере. И тако во день святoго воскресения наведе на ня господь гнев свой: в радости место наведе на ны плачь, и во веселье место желю, на реце Каялы. Рече бо деи Игорь: "помянух аз грехы своя пред господем богом моим, яко много убийство, кровопролитье створих в земле крестьяньстей, яко же бо аз не пощадех хрестьян, но взях на щит город Глебов у Переяславля; тогда бо не мало ало подъяша безвиньни хрестьяни, отлуеми, отець от рождений своих, брат от брата, друг от друга своего, и жены от подружий своих, и дщери от материй своих, и... все смятено пленом и скорбью тогда бывшю. Живии мертвым завидять, а мертвии радовахуся, аки мученици святеи огнем от жизни сея искушение приемши, старце поревахуться, уноты же лютыя и немилостивыя раны подъяша, мужи же просеками разсекаеми... жены же оскверняеми и та вся створив аз - рече Игорь, - недостойно ми бяшеть жити; и се ныне вижю отместье от господа бога моего..."
      И взмолился мысленно к Небу Игорь Святославич: "...Господи боже мой! не отрини мене до конца, но яко воля твоя, господи, тако и милость нам, рабом твоим."
      Игоря взял в плен Тарголов Чилбук, Всеволода - Роман Кзичь, а Владимира - Копти. Святослав Ольгович (со слов автора "Слова о полку Игореве") - "...тъмою ся поволокоста..."
      "Тогда же на полчищи Концак поручился по свата Игоря, зане бяшеть ранен."
      И сказано в летописи, что "русь с 15 мужь утекши, а ковуемь менее."
       10
      Вот уже сутки спит Игорь Святославич, как привезли его в стан-стойбище хана Кончака (на правом берегу Тopa - в 25-30 верст от устья Тора). Просыпался (будили), чтобы воды попить - поили понемногу - да перевязать руку. Поместили его в отдельный шатер.
      Под вечер к нему, откинув полог, через вход пролез Кончак... Отослал двух слуг, старушку - с лицом, как уголь.
      - Выйдите, я сам тут поухаживаю - присмотрю за ним.
      Сел на войлочный пол, подсунув под себя подушечку. Смотрел, как спит Игорь ("Будьте мертв - не шелохнётся"). Хотя внутри небольшого уютного шатра было уже сумеречно, все равно хорошо было видно лицо князя: осунувшееся лицо, заострившийся нос, глубокие впадины под глазами. Хан осторожно легонько дотронулся до его плеча, - негромко, по-русски:
      - Ну, хватит спать, проснись, сват!
      Игорь, не пошевелившись, не издав ни звука, открыл глаза. Видно было, в первые мгновенья он был очень удивлен, но не показал вида; осторожно повернулся на бок и, прижав к себе к груди (был в одной белой рубашке) перевязанную левую руку, начал приподниматься (Кончак помог) - приподнялся, сел, молча стал смотреть на Кончака, который дружелюбно улыбался ему, показывая белые зубы из-под черной бороды и усов.
      - Ну, ну!.. Здорово, сват!.. Понимаю, тяжко тебе, надо бы тебе еще день-два отдохнуть, но я потревожил тебя - я завтра с утра уезжаю: мы выступаем...
      Взметнулись брови Игоря, в глазах вспыхнули синие огоньки, и впервые, как его пленили, он разлепил губы, открыл рот, чтобы сказать.
      - Ко мне, на Посемье?!..
      - Я не хотел... Как мог... но Кза все-таки решил идти туда - не смог отговорить его; уж просил: "Пойдемь на Киевьскую сторону, где суть избита братья наша и великий князь наш Боняк", - а Кза "мовяшеть": "Пойдемь на Семь, где ся остали жены и дети, готов нам полон собран, емлем же же городы без опаса". Так мы и разделились на двое. Я собираюсь пойти на Володимера - "друга" твоего - на Переяславль...
      - Значит, пока я у тебя в плену?!..
      - Да какой ты пленник! Что ты!.. Ты гость мой, дорогой! Волю тебе даю, будешь жить, как князю положено - по сану твоему: даю личных слуг 6, сторожей приставил только для... "15 от сынов своих, и "господичев пять"; езди где хочешь, ястребов даю... Попа даю тебе, чтобы ты мог бы со своим Богом общаться - и пусть он тебе поможет!.. - помолчал. - Сторожа будут слушаться тебя и чтить; куда пошлешь, туда пойдут, любое твое повеление исполнят... - И - тихо, чтобы мог слышать только князь Игорь: - Дам тебе Лавора - он по отцу половчанин, но мать - русская, - ему можно все доверять, слышишь? - Все!..
      Давай... выпьем кумыса - рука у тебя быстрее заживет... А заживет!.. Может, не увидимся... Я возвращусь, наверное, когда Солнце перевалит на зиму... Сам знаешь, откупные 2000 гривен - это не делает чести...
      - Лучше бы уж смерть, чем такой позор! Еще никогда не было такого сраму среди русских князей!..
      - Вот и выйди достойно из положения... Но не при мне...
       * * *
      Вечером 21 июня (1185 г.) послал Игорь к Лавору (который был на левом берегу Тора и ждал князя) "конюшего своего, река ему: "перееди на ону сторону Тора, с конем поводным", бяшеть бо совечал с Лавром бежати в Русь. В то же время половци напилися бяхуть кумыза, а и бы при вечере: пришед конюший, поведа князю своему Игореви, яко ждеть его Лавор. Се же встав ужасен и трепетен и поклонился образу божию и кресту честному, глаголя: "господи, сердцевидче! аще спасеши мя, владыко, ты недостойного" - и возмя на ся крест, икону, и подойма стену и лезе вон".
      А Игорь князь поскочи
      горностаем к тростию
      и белым гоголем на воду.
      Въвръжеся на бръз комонь,
      и скочи с него бусым влъком.
      И потече к лугу Донца,
      и полете соколом под мъглами,
      избивая гуси и лебеди
      завтроку,
      и обеду,
      и ужине.
      Коли Игорь соколом полете,
      Тогда Влур влъком потече,
      труся собою студеную росу:
      претръгоста бо своя брьзая комоня.
 
      На одиннадцатый день Игорь Святлавич дошел до города Донца.
      Солнце свeтится на небесе -
      Игорь князь в Руской земли:
      Девици поют на Дунаи, -
      вьются голоси чрез море до Киева.
      Игорь едет по Боричеву
      к святей богородици Пирогощей.
      Страны ради, гради весели.
      Певше песнь старым князем,
      а потом молодым пети:
      Слава Игорю Святъславличю!..
 

 
       1Ушкуи вместо дерева (борта и днище) обшивались специально выделанной кожей крупных диких, - а позднее домашних, - животных.
       2Со временем это слово стало звучать, как "черемис" и означать другое, собственное название народа мари (у горных мари "мяэри"), а первоначально (древнетюркское) - "цармисс".
       3Еще в XIX веке языковед М. Кастрен (1856 г.) доказал, что "меря" состояла из "черемисс", а археолог Спицын (1893 г.) подтвердил это.
       4город Булгар (столица Волжской Булгарии)
       5речка под Черниговом
       6По древнерусскому княжескому уставу нельзя было: "С бессермянкой или с жидовкой" блуд створить... С некрещенным, ни иноязычником ясть и пить".
       7Нецензурной брани, в таких выражениях, в каких используют "современные" люди из низших необразованных слоев общества в своей речи, не было!.. Славяне любили и уважали своих богов, чтили обычаи и нравы; грехом тяжким считалось даже грубо сказанное слово (не то, чтобы сквернословие) в присутствии живого огня, в избе и т. д. Все это перешло и потомкам славян - древнеруссам, а последние к тому же приняли православие: вера запрещала грешить - браниться.
       8Сакма (тюркское - сакме) - тропа, след, дорога (В. Даль).
       9по-русски: Длинная Гора, - в настоящее время Изюмский курган называется горой Кременец (Кремянец).
       10Соответствовало званию императора
       11По скандинавским преданиям Святополк пал от руки варяга-викинга Эймунда, служившего в войске Ярослава.
       12Тот самый князь Тмутараканский, который в единоборстве зарезал касожского хана Редедю перед друг против друга стоящими русскими и касожскими войсками.
       13Верхняя одежда.
       14Сю - Ур - Лий - тюркское слово: вода - бить - русифицированный аффикс - лий - переводится: разливающаяся, льющаяся вода (современная речка - Голая Долина).
       15верста (до XVI в.) - 750 саженей - 1 км 140 м