Современная электронная библиотека ModernLib.Net

'Ласточки' над фронтом

ModernLib.Net / Биографии и мемуары / Чечнева Марина / 'Ласточки' над фронтом - Чтение (стр. 6)
Автор: Чечнева Марина
Жанр: Биографии и мемуары

 

 


      Все эти мысли проносятся в голове мгновенно. Мне так хочется увидеть, куда же упадут бомбы. Я склоняюсь над краем борта и тут же зажмуриваю глаза: лучи прожекторов схватили нас. Ощущение такое, словно по глазам ударили лезвием. Одновременно с этим внизу раздается сильный грохот, за первым взрывом еще и еще. Физически ощущаем, как вздрагивает самолет.
      Внизу к глухим разрывам снарядов добавляются звуки взрывов боеприпасов.
      - Молодец, Татьяна! В самое яблочко угодила... А штурман, ни на мгновение не растерявшись, командует:
      - Вправо! Влево! Еще влево!
      Прожекторы крепко ухватили наш самолет. Вырваться из их лап удается не сразу. Маневрировать на этот раз трудно - до земли всего пятьсот метров. Разрывы все ближе. Сильно пахнет гарью - на земле пожар.
      * * *
      Сколько раз бывало с нами такое? Сотни! Продолжалось же испытание всего несколько минут. Но какого напряжения требовали эти минуты. Мозг работает молниеносно, зрение напряжено до предела. В лучах прожекторов, в грохоте взрывов, доносящихся с земли, в зенитном обстреле летчица послушно и точно держит курс, выполняя команды штурмана. Каково же в эти секунды штурману она должна успевать следить за землей и за воздухом, стремительно принимать решения, учитывая все вводные, мгновенно выдавать команду летчице, стараясь вывести машину из-под вражеского огня, из ослепительных лучей прожекторов...
      Татьяна продолжала подавать команды, я послушно выполняла их, стараясь выжать из мотора все возможное.
      Кажется, чуть не вслух обращаешься к мотору, словно к живому, словно к надежному другу: "Ну, дружище, не подкачай! Выручай, как ты выручал не однажды. Мы знаем, тебе тяжело, очень тяжело. Твои мускулы, хоть они и стальные, тоже поизносились, ослабли. И шум твой напоминает шум больного, усталого сердца... Но ты поднажми, дружище..."
      Зенитный огонь наконец становится слабее. Да и пора - мы уже ушли далеко в море. Только лучи прожекторов все еще тянутся за нами, остервенело мечутся по небу. Не верится фашистам, что можно вырваться из такого ада. Ждут, наверно, что самолет с минуты на минуту упадет в море. Не выйдет по-вашему, гады!
      Долетели благополучно. Вот и родной аэродром. Как хорошо виден он при лунном свете. Приземляюсь, заруливаю на линию предварительного старта.
      - Ну и покромсали вас сегодня, - такими словами встретила нас Маша Щелканова, старший техник эскадрильи.
      - А что? - встревоженно глянула на нее Сумарокова.
      - Сами посмотрите! Не плоскости - чистое решето. Да не пугайтесь, подлечим-подштопаем вашу краса-вицу...
      Невозможно рассказать обо всех сложных и страшных полетах, даже просто обо всех самых памятных, которые выполнила штурман Татьяна Николаевна Сумарокова. Ведь на ее боевом счету их почти восемьсот! Я просто вспомнила несколько из них, в которых мы с Таней вдвоем поднимались в черное небо войны. Она была надежным штурманом - знающим, смелым и выдержанным. И таким же надежным другом была она всегда для своих товарищей, сохраняя верность боевой дружбе во все времена.
      Несколько лет назад Татьяна Николаевна написала небольшую книгу "Пролети надо мной после боя". В ней - о большой и чистой любви нашей однополчанки, штурмана эскадрильи Героя Советского Союза Кати Рябовой и ее мужа - летчика Григория Сивкова дважды Героя Советского Союза. Но не только о них двоих эта книга. Она о юности, об испытаниях, выпавших на: долю нашего поколения, о том, что верность нашей дружбе мы сохранили на все времена.
      "Дело наше ответственное"
      Это было в канун Нового, 1944, года. Татьяна Алексеева, старший техник одной из эскадрилий нашего полка, встречала его в госпитале, куда попала по болезни. В госпитале, на свободе, многое передумала, припомнила. На душе было горько. На родной николаевской земле бесчинствуют фашисты. Что с братьями и сестрами - неизвестно. Живы ли? Куда забросила их война? И что в родном полку? Совсем одиноко без милых девчонок - боевых подруг, с кем сроднились душой за два долгих военных года. Печальные раздумья прервала медицинская сестра, заглянувшая в палату:
      - Товарищ Алексеева, к вам пришли.
      - Кто?
      - Из женского авиаполка.
      Таня торопливо поднялась с постели и быстро вышла в коридор. В конце его, у окна, стояла Дина Никулина, командир эскадрильи, в которой служила Алексеева. Милая, неугомонная Дина, верный друг, отличный летчик.
      - Бог мой, Дина, командир ты мой дорогой! Вот неожиданная радость! Как это ты догадалась навестить меня в такой день? Сижу, печалюсь, Новый год, а я совсем одна! - обрадовалась Алексеева.
      - Подожди, Татьяна, главная радость - вот она! - и Дина из-за спины, выдернула и протянула Тане унты и комбинезон. - Одевайся, я за тобой! С начальником госпиталя уже договорилась. Он отпускает тебя на новогодний вечер в полк. Полетели, все наши ждут тебя...
      - Ох, девочки вы мои дорогие! - только и сказала Таня.
      В самолете, по пути в полк, Таня, улыбаясь, думала:
      "Не забыла меня командир полка Евдокия Бершанская, давняя подруга. Какая же она молодчина! Под стать настроению и воспоминания пришли другие светлые, радостные. О том, как вступала в 1928 году в комсомол. Комсомольская жизнь захватила, увлекла активную, деятельную натуру. К поручениям Таня относилась с жаром, все свое свободное время отдавала общественной работе. В 1930 году цеховая комсомольская организация послала ее учиться в город Купянск на курсы пионерских работников при ЦК ЛКСМ Украины, а после окончания этих курсов Алексеева стала работать в райкоме комсомола Жмеринки. Работа ей нравилась. Казалось, путь выбран удачно и окончательно.
      Но в 1931 году судьба комсомолки Тани Алексеевой круто повернулась. В райком комсомола пришла разнарядка - надо послать одного человека для учебы в Батайскую летную школу Гражданского воздушного флота. Выбор пал на Таню Алексееву. С радостью и гордостью приняла она это доверие.
      Приемная комиссия зачислила Алексееву на техническое отделение Батайской школы ГВФ. Здесь она встретила и Евдокию Бершанскую, которая училась на летном отделении. И вот на долгие годы подружились.
      Получив специальность авиационного техника, Таня Алексеева стала готовить кадры для Гражданского воздушного флота. Спокойная, всегда выдержанная, она, казалось, была рождена для этой работы. Когда в 1935 году в Батайской школе была создана эскадрилья, Таня работала в ней техником звена, сменным инженером отряда. В эти годы она близко узнала Лелю Санфирову, Дину Никулину, Мери Авидзбу, Веру Тихомирову, Римму Прудникову тех, кто учился в Батайске, с кем теперь пришлось служить в женском авиационном полку ночных бомбардировщиков, кого она с такой радостью увидит в этот новогодний вечер.
      Веселые праздничные встречи Нового года были полковой традицией. Мы праздновали этот день, даже если и под Новый год велась боевая работа. Обязательно собирались вместе, поздравляли друг друга, выпускали специальный номер стенгазеты с новогодними пожеланиями - шутливыми и серьезными. Вслух читали веселые приветствия от имени друзей, от Деда Мороза.
      Прилетевшую из госпиталя Алексееву окружили девушки - нарядные, насколько это возможно в наших условиях, разрумянившиеся, с блестящими от возбуждения глазами.
      - Таня, Татьяна! Привет болященьким! На побывку! - слышались веселые восклицания. - С Новым годом, Танечка! - объятия, поцелуи.
      - Девчонки, какие же вы все пригожие, ладные. Не глаза, а звезды сверкают. Каждую хоть сейчас замуж выдавать, - влюбленно глядя на подруг, говорила Таня.
      - Сначала добьем фашистов! - послышался чей-то звонкий голос.
      - Да ты посмотри наш новогодний "Крокодил", там и о женихах кое-что говорится, - расхохоталась наш штатный художник Надя Тропаревская. - Вот, читай: "Раз в крещенский вечерок девушки гадали..." Старые методы на новый лад, видишь? "Сбросить с самолета унт. Носок укажет курс на полк жениха..."
      В тот вечер Таня смеялась, кажется, больше всех, радуясь, что она в полку, с самыми близкими своими друзьями.
      Вскоре была объявлена команда на вылет. Все поспешили к машинам.
      Тогда мы сделали по три вылета. Техники и механики, прибористы и вооруженцы с волнением встречали нас на земле. В 23.30 полеты закончились. Новогодние "гостинцы" врагам были доставлены. Мы разошлись по эскадрильям, чтобы продолжить встречу Нового года. Таня побывала у всех, зашла в гости и в нашу эскадрилью. Мы вспомнили, как пару месяцев назад она ухаживала в госпитале за мной.
      - Хочу скорее к вам, девочки, домой, - вздохнув, сказала Таня. Надоело, стыдно и обидно в такое время валяться на больничной койке.
      - Ничего, Танюша, подлечишься и вернешься, - успокоила я подругу. Вспомни, как ты меня с ложечки поила-кормила, ночи все рядом была. Когда, бывало, ни открою глаза, ты всегда здесь. И врача опытного разыскала. Если бы не ты - не летать бы мне сейчас.
      - Да, Марина, я тогда всерьез за тебя испугалась. Подумать только, никогда ангину за страшную болезнь не считала...
      Таня действительно выходила меня, когда я слегла с тяжелейшей фолликулярной ангиной. И вообще, будучи старше большинства из нас, она относилась к своим однополчанкам, как к младшим сестренкам - с теплой и строгой заботой. Естественно, это особенно чувствовали девчата - техники, механики - из ее эскадрильи: Леля Евполова, Зина Радина, Катя Титова, Аня Шерстнева. Многие из них пришли в полк, не имея ни малейшего опыта обслуживания самолетов. Татьяна Алексеева - заботливая и требовательная стала для них отличным учителем. У нее были воспитанные всей ее нелегкой жизнью качества, необходимые командиру, руководителю: волевой характер, инициативность, самостоятельность в решениях. И конечно, большой опыт, знания. Татьяна с первых дней формирования полка полюбила своих учениц, и они отвечали ей взаимностью.
      * * *
      Не очень видна непосвященному, но как же ответственна и сурова работа технического состава. Месяцы нашей учебы в маленьком волжском городке пришлись на зиму. Сильные волжские ветры с морозами, с вьюгами, снежными заносами требовали огромного напряжения в работе. Татьяна Алексеева появилась в полку вместе с техником Тоней Калинкиной в трескучий январский мороз. В Саратов они прилетели на самолете, а оттуда пришлось поездом добираться.
      В полку Татьяна встретила много знакомых и среди летчиц, и среди техсостава. Радостной была встреча.
      - А ты каким путем сюда попала? - спросил кто-то из старых друзей.
      - По знакомству, конечно, по блату, - смеясь, отвечала Татьяна.
      Три месяца назад на аэродроме в Куйбышеве она встретила Бершанскую. Долго проговорили подруги, вспоминая мирные дни, обсуждая планы, как попасть на фронт.
      - А меня ведь в женскую авиачасть вызывают. Ее Марина Раскова формирует, - сказала Бершанская. - Вот телеграмму получила, оставляю сынишку и на днях отправляюсь.
      - Дуся, дорогая, вспомни там, на месте, обо мне. Запиши адрес и где работаю. Я же там пригожусь. Опыт есть, сама знаешь.
      - Приеду, все выясню и напишу. Желание твое понимаю, просьбу постараюсь выполнить, - ответила Бершанская.
      Вот так "по знакомству" и прибыла Татьяна в женский полк и сразу же активно включилась в подготовку техники и наземных кадров.
      Как-то Алексееву вызвала к себе майор Раскова.. После короткой беседы Марина Михайловна сказала:
      - Вот что, товарищ старший техник, придется вас как специалиста и давнего авиатора перевести на другую материальную часть - на самолеты-истребители Як-1. Да вы не огорчайтесь, тоже женский полк, - с улыбкой добавила она.
      - Товарищ майор, очень прошу, оставьте в полку Бершанской, я поклялась пожизненно работать на нашем маленьком По-2, уж очень люблю его, - в шутку сказала Татьяна. - А если серьезно, то ведь в полку Бершанской мало опытных наземных специалистов. Надо учить молодежь. И Евдокию Давыдовну знаю добрый десяток лет, вместе учились в Батайской школе. Люблю, глубоко уважаю ее. Быть в это трудное время рядом со смелой, доброй и душевной женщиной - тоже много значит.
      - Ну, ладно, уговорила, оставайся в полку Бершанской, - решительно закончила разговор Раскова.
      Алексееву назначили старшим техником в эскадрилью, где командиром была Люба Ольховская. Обе они настойчиво готовили молодежь к работе в боевых условиях. И сами юные патриотки учились упорно, осваивая специальности техников, механиков, прибористов, электриков. Таня работать умела, как редко кто умеет. В холодные зимние ночи не уходила от машин, пока не были проверены каждый винтик, каждая гаечка. К своей работе относилась с исключительной добросовестностью. Тому же учила и молодых.
      - Дело наше очень ответственное, - не раз говорила она. - Нам летчицы и штурманы жизнь свою доверяют. Об этом мы должны помнить всегда.
      - Товарищ старший техник! Вы не сомневайтесь в нас! - чистым, звенящим от волнения голосом отвечала техник Леля Евполова. - Мы выполним все, что требуется от технического состава, не пожалеем сил, любое задание выполним.
      В свободное от полетов время мы часто были среди техников, помогали им. Мне очень нравилась Леля Евполова, эта красивая девушка с "Трехгорки". Девчонками мы вместе пришли учиться в аэроклуб Ленинградского района Москвы, дружили. Потом стали - я летчиком, а Леля - техником. Когда над Родиной нависла гроза, Леля добровольцем ушла на фронт и всю войну трудилась безукоризненно. Веселую, неунывающую певунью любили все. В свободное время она часто рассказывала подругам истории из прочитанных книг или пела звонко и нежно...
      В недавнем письме ко мне Татьяна, вспоминая это время, писала:
      "Ты помнишь, Марина, как после трудового дня или ночи девушки-техники словно и не чувствовали усталости. Сколько юношеского задора, смеха, песен куда и усталость девается... Жили, учились, трудились и мечтали: скорее на фронт! Сколько можно сидеть в тылу? Там защищали Родину с оружием в руках наши отцы, братья. И мы с нетерпением ждали часа, когда нам дадут команду на вылет.
      Когда майор Раскова дала команду готовить самолеты к перелету на фронт, день этот стал незабываемым..."
      Как ни трудны были месяцы учебы в тылу, на фронте было гораздо сложнее. Осваивая фронтовые условия, старший техник Татьяна Алексеева учила своих подчиненных обслуживать машины при любой непогоде, в жару и в холод, не теряя спокойствия и самообладания и в самых тяжелых случаях.
      - Спеши медленно! Помни, пропустишь мелочь какую-нибудь - может обернуться бедой для экипажа. Никакие особые обстоятельства не дают нам права на бездумную спешку, на малейшую небрежность, - говорила Таня своим младшим подругам.
      Командира эскадрильи Любу Ольховскую часто можно было видеть с Таней Алексеевой - вместе проводили они технические разборы, а иной раз просто беседовали с девушками - наземными специалистами. Командир была довольна старшим техником - опытным, выдержанным и надежным.
      Лейтенант Люба Ольховская вмести со штурманом эскадрильи Верой Тарасовой первыми открывали боевой счет эскадрильи. Алексеева сама готовила их самолет, сама проводила девушек в первый боевой вылет. Но из этого вылета Люба и Вера не вернулись. Их машина была обстреляна, девушки тяжело ранены. Летчица сумела все же посадить сильно поврежденную машину, но выбраться из кабины ни она, ни штурман не смогли. Утром их нашли местные жители. Нашли уже мертвыми. Отомстить за смерть Любы и Веры - был общий порыв полка. Таня с какой-то новой, ожесточенной энергией набросилась на работу, не давая себе ни минуты покоя...
      С новыми командиром и штурманом эскадрильи Диной Никулиной и Женей Рудневой Алексеева работала дружно, всем сердцем привязавшись к ним. И они полюбили Таню, глубоко ценили ее преданность своему делу.
      Боевая работа была напряженной. Таня почти все время находилась на аэродроме. Поврежденные в боях самолеты приходилось восстанавливать в полевых условиях в самые сжатые сроки. Техники, бывало, с ног валились от усталости, но возвращали машины в строй за небывало короткое время. Когда они спали - никому не было известно. Когда успевали привести себя в порядок? Как находили силы шутить и смеяться, когда, казалось, можно было отупеть, ожесточиться от изнурительного, изматывающего труда, которому не видно было ни конца, ни края?
      - Вечно грязный, вечно сонный, неумытый, запыленный техник авиационный! - продекламировала как-то Леля Евполова. Дружный смех в ответ на шутку как рукой снимает усталость, прогоняет сон. И продолжается нескончаемая работа - девичьи нежные руки вновь и вновь латают подношенные машины, устраняют повреждения, полученные "ласточками" в боях.
      - Девочки, внимательней, тщательней - мы в ответе за наших подруг! неустанно повторяет Таня, Сама работавшая безукоризненно, она была примером для младших специалистов. За весь период боевой работы в эскадрилье, как и в полку, не было ни одного случая отказа и задержки материальной части по вине наземных специалистов. Техники эскадрильи под руководством Татьяны Алексеевой обслужили более шести тысяч боевых вылетов, не считая полетов по связи и спецзаданиям.
      Сложно работать в фронтовых условиях - в любую погоду под открытым небом, а для По-2 еще и ночью, в полной темноте, чтобы не демаскировать аэродром. Нередко требовалось вернуть в строй искалеченную машину в казалось невозможные сроки. Девушки творили чудеса, а мы - летчицы и штурманы всякий раз поражались их находчивости, восхищались терпением, смекалкой.
      Помню, как Дина Никулина с Катей Рябовой вернулись с задания на совершенно разбитом самолете. Тридцать пробоин, перебиты шасси, повреждены центроплан и фюзеляж.
      - Дня три, не меньше, будете безлошадными, девчата! Как только дотянула "ласточка", - обсуждали подруги.
      Но Татьяна Алексеева с техниками Зиной Петровой, Лелей Евполовой, Тоней Калинкиной восстановили самолет за 10 часов...
      В одном из писем ко мне Таня вспоминает:
      "В сентябре 1943 года, ты помнишь, Марина, из полка была выделена группа самолетов для выполнения боевых заданий под Новороссийском, Командиром группы была заместитель командира полка Сима Амосова, а я инженером группы. Остальные экипажи полка действовали на эти же цели, но только с основного аэродрома. Наша группа базировалась в Солнцедаре. Там стояли морские авиачасти, они летали днем с этого же аэродрома. Хотя мы семь месяцев уже летали днем в район Новороссийска, прошли большой боевой путь, но вот с морскими летчиками встречались впервые...
      Торпедоносцы - летчики и техники - смотрели тогда на нас и, как они сами говорили, не верили своим глазам, что наша группа состоит только из девушек. В первую боевую ночь они буквально все пришли смотреть на нашу работу. Тут наши девчата - техники и вооруженцы показали, как они умеют готовить машины к выполнению боевых заданий. А летчицы и штурманы буквально не вылезали из своих машин. Когда самолеты улетали на задания, техники с торпедоносцев приходили на стоянку, поближе. Сначала слышны были едкие задиристые шутки, колкости, но наши девушки не терялись, привлекая соседей к работе - помочь поднять хвост самолета, плоскость. Вера Дмитриенко пошучивала:
      - Это вам не Ил-четыре. Наши По-два требуют ласкового обращения.
      Наши девушки быстро завоевали уважение соседей-авиаторов. Они восхищались нашими летчицами, штурманами, техниками, вооруженцами, прибористами, их боевым мастерством, организованностью. В те ночи наши экипажи делали по 8-9 вылетов..."
      С любовью вспоминала Татьяна Тимофеевна своих боевых друзей. Перечитываю письма и вспоминаю Таню тех дней. Как бессменно находилась она у самолетов, как самоотверженно трудилась, чтобы те, с кем связана она была боевой дружбой, смогли спокойно подниматься в грозное ночное небо, смело доверяя своей машине. Таню любили все. Война закалила ее, а сердце осталось по-женски ласковым и добрым. До Победы она была в полку. Мужество и самоотверженный ратный труд Татьяны Алексеевой отмечены орденами Красной Звезды, Отечественной войны II степени, многими медалями.
      Авиации осталась верна Татьяна Тимофеевна и после войны. Более тридцати лет она проработала в Херсонском аэропорту. К боевым наградам прибавился орден Трудового Красного Знамени. До последних дней ее жизни мы переписывались. Не остывала с годами наша дружба, родившаяся и закаленная в огне боев.
      Вся страна - под крылом
      Восьмой всесоюзный слет победителей похода по местам революционной, боевой и трудовой славы советского народа проходил на родине первого Совета - в Иванове. Много ярких встреч, волнующих событий вместили в себя шесть коротких, но таких емких дней. А мне особенно запомнилась поездка в Шую - небольшой городок текстильщиков под Ивановом.
      Мы приехали туда на открытие музея комсомольской славы. Скромная экспозиция его тронула за сердце - собранная с удивительной любовью, буквально по крупицам, она рассказывала о героях, среди которых было много из нашего поколения. С фотографий в одной из витрин на меня глянуло такое знакомое, милое и родное лицо. С радостью и гордостью я узнала Веру Тихомирову, летчицу нашего полка, мою боевую подругу...
      Ярко, словно это было вчера, припомнилась первая встреча с Верой. Она прибыла в часть в конце 1941 года из Омской области. И сейчас вижу Веру тех дней - в комнату вошла красивая, стройная девушка и, смущенно улыбаясь, представилась:
      - Вера Тихомирова, летчик-инструктор Особой эскадрильи ГВФ.
      Мы обступили ее, стали расспрашивать о Сибири, а жизни в тылу.
      Война застала Веру в Одессе - она учила курсантов летать. Но с каждым днем фронт неумолимо приближался, вражеская авиация непрерывно бомбила город. Эскадрилья была эвакуирована сначала в Старобельск, а затем в Сибирь, в Омскую область.
      - Прилетели на пустое место, - вспоминала позже Вера, - начали строить аэродром. Работали все - и курсанты, и инструкторы, и технический состав. Выравнивали взлетно-посадочную полосу, строили временные ангары для самолетов. Спешили начать подготовку летчиков. И вот начались полеты, и одновременно наступили жестокие сибирские морозы. С утра надеваешь на себя все, что можно, а поверх меховую летную форму. Поднимешься в воздух раз, другой - и чувствуешь, что и внутри тебя, и снаружи температура одинаковая. Зуб на зуб не попадает. А курсантам еще холоднее, у них меховой летной формы нет.
      Самоотверженно работали инструкторы. Не отставала от товарищей и Тихомирова. Чувство ответственности, долга было у молодой летчицы превыше всего. Недосыпала. Холод сводил руки и ноги. Но она шла в класс, на аэродром, мечтая о том дне, когда ее питомцы поднимутся в суровое военное небо. И сама она полетит с ними. А потом пришел долгожданный вызов в женскую авиационную часть.
      Но обо всем этом мы узнали позже. А тогда, в первые минуты знакомства, Вера застенчиво отвечала на сыпавшиеся со всех сторон вопросы и щедро угощала нас черствыми коржиками. Эти коржики мы вспоминали с ней совсем недавно. Смеясь, она рассказывала, как провожали ее в дорогу сослуживцы по Особой эскадрилье и курсанты, как повар приготовил ей - первой из эскадрильи отправлявшейся на фронт - мешочек коржиков.
      - Ох и дорога была в сорок первом. Я ее до сих пор во сне вижу. Бесконечные пересадки, очереди у касс на вокзалах. Устала до предела, и вещи замучали. Дремлю на какой-то станции в зале ожидания, а мешок с коржиками тихонько от себя отодвигаю. Хоть бы их украли, думаю в отчаянии. И только начну засыпать, кто-то заботливо трогает за плечо и спрашивает: "Это ваш мешочек? Смотрите, не стащили бы..." Ну потом в полку, когда добралась, коржики пришлись очень кстати, и я не раз добрым словом вспоминала нашего повара... А помнишь, Марина, как в карантине я во сне с койки свалилась? - и Вера звонко, молодо смеется.
      И сразу вспоминается начало нашей учебы. Большой физкультурный зал и койки в два этажа. В первую же ночь Вера шагнула вниз, забыв, что спит наверху. Так потом мы с ней и спали вместе на нижней койке до конца пребывания в карантине. И позже, в солдатской казарме, наши кровати стояли рядом. Мы были неразлучны. После долгого дня напряженной учебы, после полетов, лежа в постели, шепотом обсуждали последние события, наши удачи и промахи.
      Я с восхищением следила за успехами подруги, училась у нее. У Веры были методические навыки, большой опыт летной работы. Она щедро делилась им с девушками. В эти трудные месяцы учебы Вера была агитатором, ежедневно проводила политбеседы.
      Ее хватало на все. Она любила и хорошо читала стихи, танцевала, пела и потому была непременной участницей самодеятельности. Успевала и спортом заниматься, особенно любимой гимнастикой, по которой имела спортивный разряд.
      Попав в мае 1942 года на фронт, она выполняла задания командования по обеспечению бесперебойной связи с частями дивизии.
      В один из летних дней Тихомирову вызвала командир полка Евдокия Давыдовна Бершанская:
      - Вам предстоит очень ответственное дело. Полетите с командующим воздушной армией генералом. Науменко. Постарайтесь оправдать доверие...
      - Задание будет выполнено! - четко ответила летчица.
      С Николаем Федоровичем Науменко Тихомирова выполнила более тридцати полетов, Сталинград, Котельниково, Гремячее, Малгобек, Верблюд, Целина. На тяжелый период отступления сорок второго года Вера; стала как бы личным летчиком у командующего.
      - Эти полеты были очень важными. Генерал Науменко, - вспоминает Вера, был человеком смелым и хладнокровным, в самых критических ситуациях сохранял выдержку и спокойствие, умение ясно и широко мыслить, выбирать единственно верное решение. Полеты с ним мне очень запомнились.
      В одном из таких вылетов Вера с тревогой увидела, что за ее тихоходной невооруженной машиной устремился фашистский истребитель. Что делать? У летчицы; замерло сердце. Молнией пронеслась мысль - в задней кабине командующий, за его жизнь она отвечает головой...
      Внизу плоская голая равнина. Укрыться негде. Выход, один - снизиться до предела, недоступного вражескому истребителю. Но вот их разделяет всего лишь двести метров. Фашист дал очередь по самолету и стал делать второй заход, собираясь вновь атаковать беззащитную машину. Тихомирова продолжала крутое снижение. Показание высотомера - 250, 200, 150 метров...
      Неожиданно в небе появился краснозвездный "ястребок". После короткого яростного боя немецкий самолет вспыхнул, гитлеровец выпрыгнул с парашютом и был схвачен нашими бойцами.
      Николай Федорович приказал приземлиться. Пойманного фашистского летчика допросили, а его парашют - сорок метров шелка - Науменко решил через Тихомирову передать женскому полку.
      - Берите его, наверняка девушки будут рады такому трофею. - И, засмеявшись, добавил: - Шейте себе обновки.
      В послевоенные годы Науменко не раз вспоминал своего "личного летчика" - нашу Веру, всегда интересовался ее жизнью, работой. В одну из последних наших встреч, вновь и вновь обращаясь памятью к трагическим дням войны, Николай Федорович говорил:
      - Много было пережито, выстрадано в годы войны, но и в то время, и сейчас я с глубочайшим уважением, с восхищением склоняю голову перед нашими людьми, их героической самоотверженностью, их великим терпением. А ваши девушки? Никогда не забываю их, ведь они чудеса творили. Помню Верочку Тихомирову, что за прелестная девушка была, да и к тому ж еще отличный мужественный летчик...
      Летом 1942 года, в дни отступления, мы долго не получали писем. Отсутствие вестей из дома угнетало. Настроение, и без того не радостное, опустилось ниже нуля.
      - Надо во что бы то ни стало разыскать полевую почту, - решили командир полка и политработники. Когда, наконец, разыскали полевую почту, Тихомировой поручили лететь за письмами для полка и для штаба дивизии.
      С нетерпением ждали мы ее возвращения. Когда из приземлившегося По-2 вышла Вера, подруги бросились к ней и едва не задушили в объятиях. Евдокия Давыдовна Бершанская, с улыбкой наблюдавшая шумную сцену, подошла и сказала:
      - Ну вот, Вера, ты, словно ласточка, привезла нам добрые вести. Спасибо, родная...
      Трудное это было время. Доставалось и нашей Ласточке. Она неоднократно летала на разведку. На тихоходном невооруженном По-2 такие полеты были тяжелыми и опасными. Ведь при встрече с немецкими самолетами машина представляла собой просто мишень.
      Однажды в бреющем полете Вера почувствовала, как машину резко подбросило:
      - Парирую рулями ее отклонение, - вспоминала позже подруга, - а сама верчу головой, ищу причину такого странного ее поведения и вижу - орел с лету попал в расчалки. Раскачиваю самолет из стороны в сторону, никак не могу столкнуть его тело оттуда. С трудом наконец сбросила. А когда приземлилась, мой техник Маша Чех, увидев меня, побледнела и лицо руками закрыла. Оказывается, я вся была в крови, и она подумала, что я ранена. Позже мы шутили - орлиная кровь!
      В августе Тихомирова вместе с офицером штаба дивизии летала на разведку по маршруту Георгиевск - Саблевская - Александровская Солдато-Александровская. В полете были получены ценные данные.
      400 вылетов по спецзаданиям, связи, разведке значатся у Тихомировой. 400 раз поднималась она на легком По-2 в небо и с честью выполняла порученное ей непростое дело. В конце сентября 1942 года летчица Тихомирова была награждена орденом Красного Знамени.
      ...Вера росла в семье рабочего-кузнеца. Жили небогато, как большинство в те годы. Но в доме было всегда светло, тепло, уютно. Семья была дружная. Вера собиралась стать токарем, пошла учиться в ФЗО, но училище вскоре расформировали - пришлось освоить специальность ткачихи, самую распространенную в тех местах. И хотя не об этом мечтала - работала на совесть, стала ударницей.
      Была у девчонки и другая большая мечта - стать балериной. Балетной школы в Шуе не было, и Вера много и упорно занималась гимнастикой. И надо сказать, гимнасткой была отличной, двигалась легко, грациозно. В комнате, где жила Вера, одна стена сплошь была увешана фотографиями балерин.
      И вдруг в один день все переменилось. Увидев на обложке журнала "Смена" портрет девушки в летной форме, Вера почувствовала, что именно в небе ее судьба. Теперь на стене был только один-единственный снимок  - из "Смены". Мама лишь вздохнула - характер дочки она знала хорошо.
      Об увлечении Тихомировой узнали в комитете комсомола. Когда в Шуе организовали планерный кружок при Осоавиахиме, Веру как отличную производственницу направили туда учиться. Летом планеристы выезжали в лагеря, летали на планерах, изучали основы военного дела, совершали прыжки с парашютной вышки. Первые полеты подтвердили - выбор сделан правильно. И когда инструктор сказал о наборе в Батайскую летную школу, Вера очень обрадовалась.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17