На задворках Cовдепии

– Да, вино…

– Та – ак, а это что? Удостоверение Киевского управления СБУ. Вином интересуется Киевское управление?

«Снабженец» заерзал на стуле, пытаясь выиграть время, чтобы успокоиться.

– Я прошу вас представиться.

– Градов… Валера. Приднестровский комитет безопасности. Коллега ваш, так сказать. Что это вы так не уважаете нас? Инкогнито, в сражающуюся республику. У нас, как – никак, война идет. Расстреливаем мы шпионов – то.

– Украина не находится в состоянии войны с Приднестровьем.

– А блокаду Украина осуществляет. В том числе с помощью СБУ. Козлы демократы и суки кооператоры… Развалили нашу страну. Теперь сюда приехали разваливать? Заготовитель! Барыга гребанный! Сейчас с нами поедешь. На Днестр прогуляемся. Я протоколов не составляю. Не умею и не люблю. Подлая пуля румынского снайпера… Прямо в затылок.

– Товарищ… – «заготовитель» подскочил со стула, попытавшись сделать шаг в направлении опера.

Стоявший за спиной спецназовец резко ударил его в спину автоматом и усадил на место.

– Ты не дергайся. Не в Киеве ужо. Одевайся. Хотя… зачем?

Опер пододвинул стоящую на столе бутылку с минералкой и налил в стакан, стараясь успокоиться.

– Ты кого пасешь, мусор? Военные объекты? Система охраны штабов и административных зданий?

– Нет, нет, совсем нет… экстремистские группировки с Украины. УНСО. Мы… я… совсем не хочу вмешиваться в ваши дела. Поверьте, я глубоко сочувствую героическому приднестровскому народу. И все мои товарищи… и руководство тоже…

– Так, это уже теплее, – подбодрил коллегу опер, тем не менее сохраняя металлические нотки в голосе. К кому на контакт приехал?

– Я их не освещаю, я должен был просто наблюдать. Я вообще не по этой линии.

– Ты знаешь, дорогой, мне эти твои линии глубоко чужды. Ты сопли лучше подбери, мусор. Кто тебя сюда привез? С кем успел встретиться?

– Я извиняюсь. Вы вроде тоже как… мусор.

– Ну ты, обмылок. Я охотник и воин, а ты паразит. Ты с оперативкой и близко не срал. Дисидентов по кабакам спаривал, идеолог. Тот раздельненский опер сейчас дома сидит. А ты его сдать стесняешься. Он тебя первый сдал. Иначе откуда мы здесь?

Однако офицер СБУ, похоже, уже оправился от первого потрясения и попытался перехватить инициативу.

– Я хотел бы поговорить с вашим руководством.

– Я сам себе руководство! Я тебя, падла, шлепну и отвечать ни перед кем не буду. Садись!

Опер вытыщил из висевшей на животе кобуры пистолет, резко передернул затвор и ткнул стволом в ноздрю «снабженца».

– Пиши! Телефон, фамилию. Кто тебя здесь прикрывает? Пиши!

В глазах задержанного появилось тоскливое выражение безысходности. Он молча полез за ручкой и бумагой.

«Стучал» киевский гость долго и с видимым усердием. Наблюдавший за ним Валера Градов думал о сущности человеческой психологии. За время военного конфликта он успел уже заметить, что все наставления по методике проведения допроса ни на что не годятся. Как правило, допрашиваемые не развязывали языки даже под изощренными пытками. Более того, от пыток они еще больше озлоблялись и расколоть их было невозможно. И вот перед ним сидит редчайший экземпляр, который дает показания под давлением всего лишь угрозы применения физического насилия. Даже обидно, что такие кадры работают в его родном ведомстве.

Прочитав показания «заготовителя», Градов снисходительно посмотрел на допрашиваемого:

– Не дрожи, мент. Я с этим никуда не пойду. Пока! Но тебя чтобы в Тирасполе не было. В шесть утра дизель идет. Собирай шмотки и двигай на вокзал. Там доспишь.

* * *

Утром в школу, где расположился штаб отряда УНСО, пришел спецназовец из батальона «Днестр», одетый в черную полевую форму. В ПМР их называли «дельфинами». Вытерев беретом вспотевшую коротко стриженную голову, он спросил пана поручника. В руках парень держал бутылку коньяка «Белый аист».

– Ха, гоблинам Лебедя – привет! – вышел ему навстречу Спис.

– Привет, Серж. У меня к тебе базар есть. С глазу на глаз.

Поручник повернулся к курившему у окна Студенту. – Микола, ты не в обиду – покури на балконе. – Ты за кого меня маешь? – обиженно буркнул унсовец и, пнув ногой балконную дверь, удалился.

«Дельфин» достал стаканы, резким ударом о спинку кровати отшиб горлышко у бутылки и налил коньяк.

– Давай бахнем. Знаешь, вчера наши накрыли в гостинице одного лоха из СБУ. Он пасет вас здесь. Опер всю ночь «стучал» как дятел нашему Меньшикову. Похоже, кто-то из твоих хлопцев поставлял оперу лапшу. Будь осторожнее.

– Разберемся, – нахмурил брови Спис. И, отхлебнув из стакана добрый глоток, продолжил. – Так, у меня к тебе просьба. Подкинь мне (жестом имитирует бросок гранаты, показывает три пальца и рисует в воздухе контуры ящика).

– Сделаем.

– И еще (показывает пакеты, бикфордов шнур, взрыв).

– Много не обещаю. Пришлешь ко мне хлопцев. Ну, бывай, Серж. Разберись у себя в команде.

* * *

К обеду в школе появился Лупинос. Со вчерашнего вечера его не было видно. Поэтому приход дяди Толи привлек внимание, значит что-то произошло. Опасения довольно скоро подтвердились. В комнату, которая раньше была учительской, начали по очереди вызывать стрельцов отряда. Пол был тщательно застелен газетами. За столом, на котором в беспорядке стояли консервные банки с тушенкой и томатным соком, сидели Лупинос и хорунжий.

Первым вызвали Сергея Списа.

– Поручник, что вы делали в пятницу в 511 номере?

Унсовец обалдело уставился на Лупиноса, пытаясь вспомнить хоть какую – нибудь подробность из того бурного дня.

– И действительно, нашли с кем дружбу водить, – укоризненно качает головою хорунжий, – Вот он вас и застучал.

Зрачки Сергея почти вылезли из орбит от удивления. Он явно «не догонял» смысла происходящего. Столь искренняя обалделость выглядела довольно убедительно.

– Хорошо, – закончил допрос дядя Толя. – Садитесь с нами за стол, будете членом трибунала.

Поручник Спис, по – прежнему не понимая в чем дело, сел на предложенный ему стул.

– Очень рад, Серж, что не ошибся в тебе, – стиснул ему локоть хорунжий. Позовите следующего!

Вошел один из унсовцев.

– Разрешите доложить…

– Скорпион, что ты делал в пятницу в 511 номере?

– Я не брал. Меня попросили подержать. Пан поручник. Я сразу же подумал, что вы знаете…

– Хорошо, садись, потом с этим разберемся. Ешь.

Скорпион удивленно посмотрел на присутствующих, потом вышел позвать следующего. Вошел Ровер.

– Ровер, что ты делал в пятницу в 511 номере? – тем же ровным тоном продолжал поручник.

– А что, Лукьян вам не сказал? Он говорил, что это нужно для организации. Только это не в гостинице, а на хате было.

– Хорошо, зови следующего.

Ровер окликнул Рудого. Тот боком протиснулся в дверь и стал озираться.

– О, а что это вы пол газетами застелили?

– Чтоб ковер не испачкать, – без тени иронии ответил Лупинос.

И снова поручник приступил к делу.

– Что ты делал в пятницу в 511 номере?

– Так это же просто мой старый знакомый, – смутился Рудый. – Он теперь юрисконсультом работает в одной фирме.

– Приехал сюда с целью покупки вина?

– Так он вам уже рассказал?

– Да, побеседовали. Садись, ешь.

С места поднялся Лупинос.

– Бойцы, друзья, братья, – принялся нагонять туману Лупинос. – В это тяжелое для нас, нашей Отчизны и прогрессивного человечества время хотелось бы поговорить с вами о непреходящих ценностях. Дело в том, что дзен бывает истинным и не дзен. Вначале было слово, сказал Господь устами евангелиста Иоанна. А я скажу вам, что этого слова было достаточно. Мудрец учит молчанием. Молчание есть основание морали. А ежели кто усомнится в суде своем…

– Сука вне закона, – безапелляционно заявил Скорпион.

– Так об чем же ж и речь, – согласился Лупинос. – Друзья мои, я призываю вас к молчанию. Дело не в протокольных подробностях. Дело в философии. Вот, собственно, и все, что я хотел сказать вам на прощание.

– Так мы ж хотели поговорить, – напомнил Рудый.

– Так поговорили уже, – поднялся со стула поручник.

Отделившись от стены, хорунжий бесшумно подошел к Рудому и накинул ему нашею удавку. Рудый захрипел, судорожно дергая ногами.

– Ноги держи, – заорал Меценат.

– Кто-то идет.

Зомби быстро включил на всю катушку радио.

Тело Рудого завернули в ковер и сунули под кровать. Проходя мимо, Скорпион лягнул труп ногой и процедил:

– Так тебе и надо, стукач поганый!

ГЛАВА 7

Как это обычно бывает, больше всего потерь республика стала нести именно в период перемирия. Жертвами террористических акций, спланированных и осуществленных спецподразделениями Молдовы, стали политические деятели ПМР, твердо стоявшие на проукраинских позициях. Первым пришло известие об убийстве председателя Слободейского исполкома, начальника штаба УНСО Остапенко. Его в упор расстреляли из проезжавшей мимо машины. Затем, в результате умело подстроенной автокатастрофы, погиб полковник Кучер, головной атаман Черноморского казачьего войска. Такую же автокатастрофу, но уже на территории Украины, устроили заместителю командира УНСО Приднестровья майору Майстренко.

На центральной магистрали, как раз недалеко от зоны ответственности унсовцев, на противотанковых минах подорвались и сгорели два КАМАЗа с гуманитаркой, на которую у руководства УНСО были свои планы. Это переполнило чашу терпения.

Вечером, после очередной политбеседы, Лупинос молча встал и направился к выходу, по пути взяв со своей кровати снайперскую винтовку.

Еще вчера, присматривая с Артеменко место для будущей рокадной дороги, он заприметил лежавший в нескольких десятках метров от дороги насквозь проржавевший кузов «Жигулей». На абсолютно ровном участке это было практически единственное место, где можно укрыться человеку. Кузов стоял так давно, что к нему привыкли и не замечали. Позвав Зомби,Лупинос передал ему винтовку показал цель. Выйдя на открытое место, Зомби лег и, держа перед собой винтовку, пополз по-пластунски. Может быть это было излишней предосторожностью, но Зомби был твердо уверен, что береженного Бог бережет. Особенно на войне. Да и лишняя тренировка не помешает.

Под кузовом, куда он с большим трудом втиснулся, было довольно сухо, но сильно воняло затхлостью. Зато обзор был великолепен. К тому же, в случае перестрелки, кузов мог прикрыть. Он хотя и прогнивший, но все же железный.

До рассвета оставалось еще часов пять. Зомби жалел, что у него нет прицела ночного видения, а обычный прицел в темноте был бесполезен. Поэтому снайпер даже не стал укреплять его на СВД, надеясь только на механический прицел.

Лежать было неудобно и, чтобы не затекали ноги, приходилось постоянно переворачиваться с боку на бок. Зомби, всем телом ощущая идущий холод от непрогревшейся еще земли, пожалел, что не догадался прихватить с собой из отеля свое байковое одеяло.

Только под утро, когда Зомби, при всей его терпеливости и поразительной собранности, до чертиков надоело это ночное бдение в обнимку с СВД, со стороны шоссе послышалось приглушенное рокотание мотора. Машина шла с потушенными фарами, и это сразу же привлекло внимание снайпера.

«Странно, почему водитель не включает огни?» – подумал Зомби, сразу же сжимаясь словно пружина.

Впрочем, такое поведение водителя машины было вполне объяснимым: он пытался проскочить простреливаемую зону, не привлекая к себе внимание артиллерийских корректировщиков. Самому себе мотивировав поведение водителя, он опять расслабился, перенеся внимание на противоположную от шоссе сторону, откуда ожидал появление диверсионной группы.

Но машина снова привлекла внимание затаившегося снайпера. Водитель сбавил скорость и притормозил на обочине, не выключая двигателя. Из УАЗика выскочило пять человек в пятнистой форме. Двое из них заняли оборону по обе стороны шоссе, остальные трое принялись ломиками и саперными лопатками копать ямки. До Дмитра отчетливо доносился стук металла о камень. Сомнений не оставалось – это были те самые диверсанты, на чьих минах подорвались грузовики с гуманитаркой.

«Хитрые сволочи, – с уважением о достойном противнике подумал Зомби. – Не со стороны границы подъехали, откуда их могли ждать, а с тыла. Действуют рисковано, но с умом. Наверняка свои же, славяне. Молдованам до этого не допереть».

Стараясь не задеть стволом винтовки о кузов, Зомби стал аккуратно прицеливаться. Ночь к тому времени пошла на убыль и темнота начала постепенно рассеиваться. Фигуры диверсантов хотя и довольно смутно, но все же можно было различить на том маленьком расстоянии, на котором находился в своей засаде снайпер.

Однако стрелять сейчас было бы безрассудством: диверсанты быстро поймут, где расположено логово снайпера и изрешетят его автоматными очередями. Им терять нечего.

Как всегда помог Его величество случай. Со стороны города послышалось натруженное гудение тяжело груженных автомашин. Из далека были видны огоньки идущей колонны. Диверсанты ускорили темп и, закончив установку мин, стали загружаться в УАЗик.

Вот тут – то и грохнул выстрел. Последний из диверсантов, не добежав до машины всего двух шагов, рухнул на землю. Из машины выскочил напарник и попытался затащить убитого в машину. Но второй выстрел тоже достиг цели.

УАЗик взревел мотором и рванул с места так, что из – под колес повалил дым. На дороге остались лежать два брошенных товарищами диверсанта.

Зомби выскользнул из своего укрытия и неторопясь, держа СВД на изготовку, начал приближаться к убитым. Подойдя к ним вплотную, он достал свой «ПМ» и произвел два контрольных выстрела в голову. Потом потянулся за висевшей на боку финкой.

Ранним утром в гостиницу «Аист» вернулся Зомби. Зайдя в номер к стрельцам, он аккуратно поставил СВД в угол и бросил что-то на стол. Подошедшие к столу унсовцы увидели два левых человеческих уха.

– Вот так-то, панове, – сказал Лупинос, словно бы продолжая вчерашнюю политбеседу. – Воевать надо, а не сопли жевать. Меня не устраивает мир в ПМР! Мы не должны допустить ликвидации конфликта. Громите склады 14 армии, распускайте самые невероятные слухи, убивайте румын и молдован, провоцируйте местное население. Одним словом, крутитесь здесь чертом, но что бы эта война продолжалась как можно дольше. Наша цель – втянуть в нее Украину и Россию.

* * *

С тех пор, как власти Молдовы и ПМР заключили соглашение о временном прекращении огня, едва тлевший военный конфликт и вовсе пошел на убыль. Прежние связи между населением двух частей республики быстро восстанавливались. Фортунаты начинали себя чувствовать все более неуверенно, их взаимоотношения с местными властями резко ухудшились. Часто это приводило к серьезным размолвкам с представителями власти.

В тот день три унсовца заступили на пост у КПП, который располагался у въезда на мост через речку Рыбница. На посту уже несли службу два гвардейца ПМР. КПП представлял собой баррикаду, сложенную из бетонных блоков.

Гвардейцы, которым уже надоело таращиться в бинокль на сопредельную территорию, попытались завязать приятельский разговор с вновь прибывшими.

– Ну что там, в городе, хоронят? – спросил один из гвардейцев.

Из города доносились звуки траурного марша «Вы жертвою пали».

– Да, троих, – нехотя ответил Студент.

– Сволочи, – равнодушным голосом ругается служивый. – Сколько народу поубивали. У нас тут хоть спокойно, а из Дубосар каждый день привозят. Ну, что там, идут?

– Подъехали уже! – обрадованно сообщил его напарник.

По мосту уверенно шли два ОПОНовца с автоматами за спинами и с трехлитровыми банками в руках. По их спокойствию и дружелюбным улыбкам чувствовалось, что они здесь частые гости.

– Бона сяра, хлопцы!

В ответ Скорпион спокойно, как на стрельбище, изготовил автомат к стрельбе и передернул затвор.

– Мей, омуле! Руки вверх! На землю!

Улыбки с лиц гостей как ветром сдуло. Они недоуменно уставились на гвардейцев, ища у них защиты.

– Так эти же парни вино нам принесли, – положил руку на плечо Скорпиона гвардеец. – Это хорошие парни, мы с ними еще до войны дружили.

– На землю!

Студент и Американец тоже вскинули «калашниковы». Причем оба они навели стволы почему – то в головы гвардейцев. Видя, что ситуация резко обострилась, ОПОНовцы бережно поставили банки с вином на землю, рядом сложили автоматы и пистолеты и легли лицом вниз на дорогу.

Студент мягкой походкой обошел гвардейцев и ударом ноги под колено уложил их на землю. Одному из них он приставил ствол к виску.

– Убери пушку, – зло прошипел гвардейцу – Вы что, офанарели?

– Их надо расстрелять. – безапелляционным тоном громко заявил Американец. – Это колаборанты, предатели!

– Твою душу мать, придурки! – начал громко ругаться гвардеец, уткнувшись лицом в пыль.

Студент резко ударил сапогом в бок гвардейца, призывая его к сдержанности.

– Лицо направо, руки-ноги развести! Ступни носками в середину, ладони вверх! Эй, янки, при малейшей попытке двигаться – стреляй без предупреждения.

– Есть, сэр!

– Скорпион! Обыщи хлопцев, а мы присмотрим за их поведением.

Скорпион неторопливо забросил автомат за спину и приступил к обыску. Из карманов ОПОНовцев он вначале достал пистолеты и отбросил вбок. Затем достал кошельки и положил их себе в карман. Окончив досмотр, он довольно бесцеремонно двинул носком сапога в бок молдаванина:

– Встать! И уматывайте отсюда, чтобы вами тут больше не смердело.

ОПОНовцы оказались на удивление сообразительными парнями и дважды повторять приказание им не пришлось. То и дело оборачиваясь, они бросились бежать через мост.

– Забирай этот мусор, – приказал Студент Скорпиону, – и вали в Рашков. Там доложи обо всем хорунжему.

– А как же гвардейцы?

– Смена придет еще не скоро. Пусть полежат, отдохнут. Скорпион сгреб автоматы и, забросив их за спину, бодро зашагал вниз по дороге от моста. Студент не спеша развалился на прогретом солнцем бетонном блоке, подсунув под голову автомат. Достав пачку сигарет, он закурил, с наслаждением вдыхая табачный дым. Потом, что-то вспомнив, он поднялся, закурил одновременно две новых сигареты и, подойдя к лежащим гвардейцам, сунул им в рот по сигарете.

– Спасибо, Студент.

– Молчи уж, юродивый.

Рядом со Студентом на теплый блок присел, не сводя автомата с гвардейцев, Американец.

– Послушай, а скандал может быть?

– Ясный день.

– Могут и арестовать?

– Само собою – загребут.

– Но ведь тогда могут и расстрелять?

– Скорее всего.

Американец, не врубаясь в специфический унсовский юмор, побледнел и вскочил с блока.

– Так почему мы тогда…

– Почему, почему… – передразнил его Студент. – Как говорит пан Лупинос, стиль жизни у нас такой, понял?

* * *

Постепенно вопрос о боевых действиях все больше отодвигался на второй план, уступая место политическим интригам. И в этом политическом покере не было места не в меру агрессивному экспедиционному отряду УНСО. Прямолинейные, каждой клеточкой своего организма настроенные на войну стрельцы то и дело срывали достигнутые компромиссы.

Специфика положения отряда УНСО в Приднестровье состояла еще и в том, что их одинаково опасались как молдаване на той стороне Днестра, так и русские на этой стороне. Их участие в боевом конфликте вызывало отрицательную реакцию у Молдовы, России и Украины. Даже властям ПМР быстро начала надоедать чересчур самостоятельная позиция унсовцев. Их больше устраивала власть генерала Лебедя, стоявшего во главе российской 14 армии. Очень скоро его солдаты стали наводить железный порядок.

Климат для фортунатов, который и до этого был не очень – то комфортным, стал и вовсе неподходящим. Первыми начали сваливать казаки. Это решение они принимали на своей сходке.

– Итить надо! Надо итить на Киев! – истошно орал, стараясь перекричать общий галдеж один из станичников.

Но заметив стоявшую в стороне группу унсовцев, казак продолжил свою пламенную речь менее решительным тоном:

– Надо итить на Киев. А потом, наверное, надо итить на Москву.

– Нас продают! – заорали из толпы.

На ящик, служивший трибуной, взобрался пожилой бородатый казак:

– Братья казаки! Защитники мы, али не защитники? Вопрос надо поставить вертикально. Я из Дубосар. Позиции у нас прямо по дворам идут. А тут приезжает одна беженка, мать ее ити. И сразу «иде моя мебель?» Мы ей по людски пояснюем: «У нас тут позиция». Не верит, сука! Так, я говорю, надо постановить на кругу, што бы всех гражданских ко всем чертям с Приднестровья выселить. Два часа на зборы и хай едуть. Война тута, али не война?

– Любо! Любо!

– «Дельфинов» надо разоружить. А то что получается? Полицию в Дубосарах разоружили, а милиция осталась. Зачем спрашивается?

– За что боролись?

– И жрать чтоб давали! Вчера паек привезли. Одно повидло да икра кабачковая.

– А персонал-то каклеты жреть!

Бородатый казак продолжал:

– Вчера подхожу до комбата гвардейцев, спрашиваю, почему не стреляете, а? А он мне отвечает, мы де договорились с молдаванами о прекращении огня. У нас, говорит, телефонная связь и если инцидент какой, говорит, то мы звоним и выясняем. Мы, говорит, стрелять не будем, мы договорились. Я ему говорю, так значит, бля, если румыны попрут, они все силы на нас смогут сосредоточить. Предатель ты, говорю, грубанный!

– Надо гвардейцев разоружить, пока они нам в спину не ударили! – снова зашумела толпа.

– Да, это у них с молдаванами соглашение о прекращении огня. А с нами никакого прекращения нету!

– Сваливать треба пока оружие не поотбирали.

От толпы станичников отделился казак по фамилии Молодидов и подошел к стоящим в стороне унсовцам.

– Здорова дневать, гаспада. После того, как Кучера убили, со станичниками нет никакого сладу. Хочуть с позиции сниматься. Оно и понятно. Все продано. Не сегодня – завтра сдадут город. Они тут все свои, между собой договорятся. А нам отвечать придется. Да и минометы у них… На Абхазию надо подаваться. Может и вы с нами?

Поручник с равнодушным видом, не прекращая точить нож, выслушал Молодидова, взглянул на шумящих казаков.

– Нет. Как нибудь в следующий раз.

ГЛАВА 8

В июле, через месяц после штурма Бендер, штаб обороны ПМР предложил унсовцам перенести свою основную базу в Каменку, самый южный район республики. С чем было связано это предложение? Скорее всего со стремлением руководства республики ограничить самостоятельность этого отряда.

В Рашкове, где до этого располагались основные казармы УНСО, население воспринимало украинских хлопцев, как твердую гарантию того, что Украина не позволит румыно-молдавским захватчикам установить здесь свое господство. Немало местных парней всупили в отряд УНСО. Над райсоветом развевался желто-голубой флаг. Местное население щедро кормило и поило стрельцов. А поскольку в отряде строго соблюдался сухой закон, на приносимое вино выменивали у гвардейцев боеприпасы и гранаты.

При содействии УНСО в Рашкове была открыта первая на территории Приднестровья украинская церковь. И стрельцы были самыми исправными ее посетителями.

Как сложатся отношения с местными властями и населением Каменки было неизвестно. К тому же там располагался батальон гвардейцев, который мог значительно ограничить свободу действий унсовцев.

– Нет, ну на хрена нам эта Каменка? – горячился Богдан. – Здесь, в Рашкове, на нас Богу готовы молиться. Ведь от добра добра не ищут.

– Дружба с населением – это прекрасно, – согласился Лупинос – но в Рашкове мы оторваны от боевых действий. Здесь мы выполняем роль бригадмильцев, следящих за порядком на улице. Разве для этого мы приехали в Приднестровье?

– Это верно, – согласился Богдан, – но в Каменке мы будем под надзором гвардейцев.

– Там мы еще посмотрим, кто у кого будет под надзором. И запомни, мы не добро здесь ищем, а войну. Война – наше нормальное состояние.

Спорить с Лупиносом было бесполезно и считалось дурным тоном. Поэтому уже через несколько дней унсовцы справляли новоселье.

* * *

Казарма отряда УНСО находилась по соседству со зданием, в котором располагался батальон гвардейцев. В окна было видно, как лениво собирались в кучу гвардейцы, отправляясь каждое утро дежурить на позиции. Делали они это крайне неохотно. Почти физическое страдание читалось на их лицах, когда, забросив небрежно автоматы за плечи, они шаркающей походкой выходили за территорию городка.

Уровень дисциплины, как и степень боеготовности этого воинского формирования были крайне низкими. Впрочем, на что-то другое трудно было рассчитывать, ведь командовал батальоном бывший начальник полкового оркестра майор запаса Крайний.

Это был мягкий, добродушный человек, привыкший уважать мнение начальства и не умеющий «ставить на место» подчиненных. И этим успешно пользовались как те, так и другие. Мягкотелостью комбата тут же воспользовались и унсовцы.

В ходе первой же встречи, которая состоялась в кабинете комбата, Лупинос договорился с ним о том, что гвардейцы помогут стрельцам с обмундированием, поделятся оружием и боеприпасами. С плохо скрываемой радостью майор Крайний встретил предложение дяди Толи о совместном дежурстве на позициях. Расставались два командира лучшими друзьями. Комбат, непрерывно тряся руку Лупиносу, проводил его до самого выхода.

Уже утром, с кропотливо составленными заявками на получение обмундирования и оружия стрельцы появились в расположении гвардейцев. День ушел на то, чтобы подобрать для унсовцев необходимую амуницию, так как задача оказалась не из простых. Впрочем, начало обнадеживало.

* * *

В то время, как правительство ПМР и его многочисленные, но разрозненные воинские формирования предпочитали занимать позу страуса, пряча голову в песок, отряд УНСО постоянно заботился о своей разведке, которая в боевых условиях является глазами и ушами любого воинского подразделения.

Несмотря на серьезный риск быть пойманными и расстрелянными на месте как шпионы, стрельцы небольшими группами, в сопровождении сочувствовавшего украинским добровольцам местного проводника, переправлялись через Днестр и заходили до нескольких десятков километров вглубь территории противника.

Однако риск был всецело оправданным. Командиры УНСО имели точную и своевременную информацию обо всем, что делается на противоположной стороне. Не раз это позволяло избежать серьезных потерь, вовремя предприняв контрмеры. Кроме того, стрельцы получали ценные навыки ведения разведки в глубоком тылу противника.

* * *

Пятеро стрельцов из роя разведки стояли навытяжку перед поручником Списом. Самый тщательный осмотр экипировки разведчиков удовлетворил командира. Заранее припасенная форма молдавского спецназа, искусно подделанные удостоверения личности и справки, ладно пригнанная амуниция – все говорило о достаточно профессиональной подготовке личного состава к предстоящим действиям в тылу противника.

В углу комнаты сидел на стуле, терпеливо ожидая окончания инструктажа, неопределенного возраста мужчина, больше похожий на молдаванина, чем на украинца. Это был житель Каменки, имевший родственников в соседнем молдавском селе. Помощник командира местного отряда УНСО Робин Гуд рекомендовал его в качестве надежного проводника для сопровождения разведчиков.

– В бой не ввязываться, – еще раз повторил Спис, заканчивая инструктаж, – мертвые герои нам не нужны. Избегать встреч не только с молдавскими военнослужащими, но и с личным составом приднестровских воинских формирований. В данном случае все они для вас одинаково опасны. Не убьют, так заложат. Ну, с Богом!

Командир разведгруппы Богдан закинул за плечо автомат и первым открыл дверь.

МАМАЛЫГА ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ (псевдо «Богдан»)

Родился 24 сентября 1965 г. в закрытом городке Семипалатинск-21. Отец – бывший военнослужащий. После увольнения в запас по здоровью, работал железнодорожником. Мать – медицинский работник. С 1976 г. семья окончательно осела в Украине. В 1982 г. поступил в Каневское культурно-просветительское училище по специальности хормейстер. В 1985 г. поступил в Киевский пединститут. Исключен с первого курса. В 1989 г. вступил в Черкасскую областную организацию СНУМ. В том же году избран депутатом Черкасского горсовета от СНУМ. В 1991 г. вступил в УНСО. Принимал участие в боевых действиях в Приднестровье.

Через реку удалось переправиться на лодке, заранее приготовленной проводником Лукьяном. Стрельцы гребли дружно, но осторожно, стараясь не хлюпать веслами. Они понимали, что их операция – это не форсирование Днепра в 43-ем, что молдаване не охраняют противоположный берег и спокойно спят себе в селе, расположенном в двух километрах от линии воды. Но это не давало повода быть беспечным. Любая оплошность могла стоить им жизни. Когда начало рассветать, разведчики уже были далеко от места высадки. Построившись в колонну, они уверенно шагали по обочине дороги.

Вдали показались огоньки идущей машины. Богдан решительно поднял руку, требуя остановиться. Широко распахнув дверцу, из кабины грузовика высунулся водитель. Ему уже не впервой приходилось подвозить военных и он хорошо усвоил, что лучше всего быть с ними повежливее и поменьше задавать вопросов.

– Если вы в город, то могу подвезти, – приветливо улыбнулся водитель.

Разведчики, не проронив ни слова, молча полезли в кузов. Богдан расположился рядом с водителем. Поскольку к тому времени уже достаточно рассвело, из окна кабины ему было хорошо видно все, что происходило вокруг.