Майк Тоцци и Катберт Гиббонс (№1) - Плохие парни

– Не беспокойтесь. У меня все будет готово через шесть недель. Самое большое – через восемь.

Совсем стал как старая баба.

Варга еще раз покивал.

– А вы уже поразмыслили над ресторанной операцией, о которой я вас просил? – сказал он, резко меняя тему.

– М-мда... Сколько на этот раз?

– Только одного.

– Кого же?

– Орландо Гусмана. Независимый дилер из Ист-Орандж, которому вздумалось, будто он во мне не нуждается. Да к тому же болтун, а я этого просто не выношу. Пусть другие независимые торговцы поймут, что дело так дальше не пойдет. Вам понятно, что я имею в виду?

– Хотите преподать урок на его примере?

– Так вас это заинтересовало?

Размышляя, Кинни взболтнул пиво в стакане. Убийство – дело нехитрое, и, если уж зашла речь об этом, отрубить человеку голову ничуть не хуже, чем вогнать ему пяток пуль в грудь. Итог получается тот же самый. Мертвец есть мертвец. Просто он оказался единственным, кто не испытывал отвращения к тому, чтобы отрубать людям головы, другим было невмоготу. И не то чтобы ему это нравилось или что-то в этом духе – так, ничего особенного.

– Вы говорили о тридцати тысячах?

Варга кивнул.

– Все приготовления я беру на себя. Вам нужно будет только прийти.

Кинни подхватил со стола нетронутый столовый нож и поиграл им, как скальпелем.

– Свой приносить?

Варга потряс головой.

– Ножи вас уже дожидаются.

Кинни поскреб в затылке. Он прикидывал, не заломить ли цену повыше.

– Да, Стив, – внезапно прервал его размышления Варга. – Скажите-ка, как поживают ваши детки?

Он ухмылялся сейчас, как турецкий паша.

– Ладно. – Кинни положил нож на стол. – Договорились. Я это сделаю.

Ах ты, жирный ублюдок...

– На следующей неделе мы с вами уточним подробности.

Варга достал из бокового кармана двадцатку и нехотя бросил ее на стол. Затем поднял палец и помахал Фини.

В зеркало Кинни было видно, как панк слез с высокого стула и повернулся лицом к Варге. Он стоял, широко расставив ноги, со своим "петушиным гребнем? на голове, строя из себя крутого парня. Лопнуть можно со смеху.

– Я тебя зову, – проверещал Варга, грузно вываливаясь из кабинки.

– Эй, послушайте, не обижайтесь.

Варга подошел к нему и заглянул в глаза.

– Ну ладно... И ты тоже не обижайся.

Кинни принялся думать о своем домике в пригороде, а в особенности о первом этаже, в окна которого мог запросто проникнуть любой – тем более что не все они забраны решетками. Он прикинул, во что ему встанет хорошая сигнализация. Бросив взгляд в зеркало, он увидел жирную задницу Варги уже в проеме дверей. Ублюдок, подумал он, жирный ублюдок.

Глава 5

Тоцци до смерти хотелось расстегнуть ворот сорочки, но он знал, что не имеет на это права. В среде банковских служащих такое не принято. Поэтому он сел прямее, закинул ногу на ногу, как бы для того, чтобы не мять брюки, и принялся листать старый номер экономического журнала. Он остановился на статье о кадастре, потому что нечто в таком роде непременно принялся бы читать вице-президент банка. Прочел первые два абзаца, подумал, что за штука такая земельный кадастр, и ни черта не понял. Он поглядел на телефонистку, усердно списывавшую какое-то сообщение с розового автоответчика.

Интересно, у банкира встало бы на такую, как эта, подумал он. Ясное дело, с ее-то фигурой. Он усердно пялился на нее, пока телефон не затрезвонил и она, беря трубку, внезапно не посмотрела на посетителя.

– Мистер Томпсон, – пропела она в телефон, одновременно одаряя Тоцци самой нежной улыбкой, какую он когда-нибудь получал от женщин. – Мистер Томпсон здесь. – И обращаясь уже к Тоцци: – Миссис Варга сейчас вас примет.

Тоцци благодарно улыбнулся соблазнительной брюнетке, не поскупившейся на такую сердечную улыбку для него. На стене, прямо у нее над головой, большими хромированными буквами было выведено название компании: «Дэйтарич Инк.».

– Вдоль по этому коридору, потом направо, – сказала брюнетка. – Офис миссис Варги в самом углу.

– Благодарю вас.

Он взял портфель, который был пуст, если не считать 9-миллиметровой «беретты», аккуратно завернутой в непрочитанный вчерашний номер «Уолл-стритджорнэл». Тоцци не нравилось держать пушку там, вне пределов досягаемости, но его превосходно пошитый костюм – синий, двубортный, европейского покроя – был слишком пригнан по фигуре, чтобы под него можно было нацепить наплечный ремень или хотя бы сунуть револьвер за пояс. А в сегодняшнем визите безукоризненный внешний вид играл более значительную роль, чём возможность мгновенно выхватить оружие.

Он шагал по устланному ковром коридору, следя за тем, как идет. Как-то раз одна женщина сказала ему, что полицейского всегда можно распознать по походке. И если освоишь это, чуешь недоброе за квартал. К сожалению, она не сказала ему, чем именно выдает себя при ходьбе полицейский.

На ходу Тоцци заглядывал в открытые двери офисов, мимо которых проходил. Клерки, находящиеся там, выглядели чрезвычайно занятыми: телефонная трубка на плече, монитор компьютера светится зеленым. Никому из этих парней на вид не было больше тридцати.

В конце коридора, прямо перед офисом миссис Варга, имелось большое окно с панорамным обзором. На первом плане два квадратных, футуристической конструкции конторских здания из стекла и бетона шагнули навстречу Тоцци, как два огромных робота, стерегущих подземный гараж, а на втором – Гарден-Стэйт-Парквэй.

Тоцци сунул голову в дверной проем.

– Миссис Варга? – Он выдавил из себя улыбку. – Роберт Томпсон.

Здешняя брюнетка холодно взглянула на него из-за огромного письменного стола. Высокие скулы придавали ее лицу хитрое и надменное выражение. Она смахивала на мужчину-киногероя в юбке. На ней был строгий серый костюм, шелковая блузка с золотой брошкой; она носила свою одежду как доспехи. Глаза у нее были овальные, темные, глубоко посаженные. Типично сицилийские глаза, вечно проникнутые недоверчивостью, точь-в-точь как у ее хозяина.

– Садитесь... мистер Томпсон.

Она произнесла эту фразу не без определенной язвительности. И Тоцци тут же подумалось о том, как было бы хорошо работать над этим делом на пару с Гиббонсом. У Гиббонса роль бизнесмена всегда выходила лучше, чем у него. В конторе англосаксы вообще смотрятся лучше, чем кто-либо другой, они внушают к себе больше доверия.

Усаживаясь в кресло, он заметил у нее на столе бронзовую табличку с именем – Джоанна К. Варга. Какого дьявола она все еще носит его имя? Но тут же ему пришло на ум, что ее девичья фамилия повергла бы деловой мир в ничуть не меньший трепет. И все-таки ему больше нравилось думать о ней как о Джоанне Коллесано.

Тоцци полез в нагрудный карман за заранее приготовленной визитной карточкой: Роберт У. Томпсон, вице-президент Сити-банка, работа с клиентурой. Джоанна проигнорировала визитку и, резко поднявшись с места, закрыла входную дверь.

У Тоцци возникло зыбкое ощущение, будто его разоблачили еще до того, как он начал действовать.

– Миссис Варга, у нас возникла необычная проблема, и я надеюсь, что вы сумеете нам помочь. Ваш бывший супруг...

– Мы не разведены, – отрезала Джоанна, возвращаясь на свое место.

– Прошу прощения... Ладно, перейду к сути дела. Мистер Варга приобрел у нас несколько долгосрочных депозитных сертификатов, а сейчас срок их действия как раз истек. Речь идет о сумме в восемьдесят тысяч долларов. А проблема заключается в том, что мы не можем связаться с ним, чтобы выяснить, желает ли он приобрести новые сертификаты или получить свои деньги.

Тоцци понял, что вляпался, в тот самый момент, когда произнес «получить свои деньги». В банковских кругах наверняка существует какой-нибудь специфический термин. Но отступать ему было уже некуда. Следовало продолжать разговор в надежде, что она ничего не заметила.

– Мы попытались связаться с ним через министерство юстиции, а конкретно – через Программу обеспечения безопасности свидетелей, и я лично занимался этим делом, но с тех пор прошло восемь месяцев, а я так и не получил мало-мальски удовлетворительного ответа. И с точки зрения закона наш банк оказался в затруднительном положении: мы не можем держать у себя его деньги или вкладывать их во что-нибудь, пока не получим точно выраженных указаний от клиента, а с другой стороны, не можем и начать процедуру, сходную с той, когда мы имеем дело, допустим, с кончиной клиента. Поэтому, миссис Варга, мы надеемся, что вы поможете нам связаться с ним... если это, конечно, возможно.

Она посмотрела на него в упор пронзительными сицилийскими глазами, ожидая от него новых фокусов.

– Кого это, интересно, вы дурачите? – сказала Джоанна.

– Прошу прощения?

Она закурила сигарету и тут же отставила ее, держа на весу двумя пальцами. Локоть покоился на столе. Ногти были покрыты кричаще-красным лаком.

– Мистер Томпсон, когда я училась во втором классе, я однажды пришла домой и обнаружила там троих незнакомцев, о чем-то беседовавших с моим отцом. Все трое были в темных костюмах, в плащах нараспашку и не снимали в доме шляп. Один из них попытался заговорить со мной, спросил, как идут дела в школе, но отец приказал ему оставить меня в покое. А мне велел отправляться к матери на кухню. Я попила молока и съела пирожное. А когда вернулась в комнату, там уже никого не было. И отца тоже. Это были агенты ФБР, пришедшие арестовать отца.

Бьюсь об заклад, одним из них был Гиббонс, подумал Тоцци.

– Я, мистер Томпсон, в своей жизни повидала великое множество полицейских. Местную полицию, полицию Штата, ФБР, страховую полицию, судебных исполнителей, кого угодно. Сами понимаете, дочь крестного отца, как вы выражаетесь, просто обязана стать своего рода экспертом по части ищеек. И в них во всех есть что-то общее, независимо от того, в форме они или в штатском, или даже на нелегальном положении, независимо от возраста и ранга. Я это буквально носом чую. И знаете, что я вам скажу, мистер Томпсон? От вас несет.

Тоцци поневоле ухмыльнулся. Джоанна начинала ему нравиться.

– Миссис Варга, выходит, вы предполагаете, будто я из полиции?

Праведного гнева у него не получилось, но что делать? Он вынужден был продолжать игру.

– Я не предполагаю, я в этом уверена. Следователь или сыщик. Я сегодня утром позвонила в Сити-банк. У них нет никакого Роберта Томпсона, ответственного за работу с клиентурой. Вам не следовало бы договариваться об этой встрече заранее. Большинство работающих под чужим именем агентов просто заявляются к вам, бормочут себе под нос какие-нибудь извинения, объясняют, будто случайно оказались поблизости, ну и так далее.

– Но вы бы не приняли посетителя, которому не было бы заранее назначено, миссис Варга. Даже из Сити-банка. Вице-президента корпораций обычно принимают только по предварительной договоренности.

Джоанна улыбнулась и откинулась в высоком кожаном кресле-вертушке.

– Жизнь – штука суровая.

А может стать еще суровей, подумала она.

Тоцци расстегнул ворот рубашки и ослабил узел на галстуке.

– Уж и не знаю, что сказать.

– Ах, давайте ближе к делу! Вы ведь так просто от меня не отстанете, верно?

Тоцци, прикрыв рот рукой, ненадолго задумался.

– Хорошо... Предположим, я из полиции. И чего, по-вашему, мне от вас надо?

– Ну, поскольку вы пришли с этими идиотскими россказнями о сертификатах Ричи, мне кажется, вас интересует именно он.

– А что именно я хочу о нем узнать?

Она взяла со стола костяной нож для разрезания бумаги и принялась играть им. Ей было известно, что ему надо.

– Это и впрямь интересный вопрос, особенно если учесть, что ваши парни из Программы обеспечения безопасности свидетелей выжали его досуха. Только не говорите мне, что после всего этого вы начали сомневаться в той грязи, которую он для вас отовсюду наскреб.

– Вы имеете в виду показания мистера Варги против вашего отца и многих других, данные на федеральном Большом жюри? Показания против, – он сделал нарочитую паузу, – так называемых крестных отцов мафии?

– Приехали, – пробормотала она.

Интересно, где они отыскали такого идиота?

– Мне кажется, вы считаете своего мужа ответственным за судьбу вашего отца.

– Это слишком мягко сказано. Вам известно, сколько судеб искалечено его показаниями? Сколько людей из-за него убито? Вам, это известно? И главное, Ричи внес ужасное смятение в сердца. Люди перестали доверять друг другу, с тех пор как он распустил язык. А ведь в любом деле, мистер Томпсон, если не доверяешь человеку, то и связываться с ним незачем.

Этот внезапный приступ откровенности поразил Тоцци. Ему стало трудно оставаться невозмутимым.

– Люди, о которых вы говорите, – это другие крестные отцы, которых сдал Ричи?

– Не только они. С них началось – и по всей цепочке вниз. – Она покачала головой. – Вы так и не поняли этого, верно? Ричи Варга уничтожил нью-йоркские семейства. Он убил в них дух доверия, он надругался над преданностью, он разбил превосходно налаженную систему на жалкие осколки. И сделал все это один сукин сын Ричи.

Ее суровый взор сейчас сверкал яростью.

– Да, и что же из всего этого вышло? – произнес Тоцци. – Capos, лейтенанты, рядовые – все мертвы или за решеткой. Никто ни за кого не отвечает. Все действуют на свой страх и риск, никто ни с кем не считается. А в результате множество ненужных жертв.

– Совершенно верно, мистер Томпсон. Но если вам все это известно, то чего же вы хотите от меня?

– Я хочу заполучить Ричи, миссис Варга.

– А почему бы вам не побеседовать с ним самим? Он мастер плести небылицы.

Тоцци промолчал. Джоанна наклонилась вперед и положила костяной нож на стол. Она пристально всматривалась в лицо Тоцци.

– Да нет, вы, похоже, не полицейский. Но разыскиваете Ричи. Значит, кто-то решил воздать ему по заслугам.

Впервые за весь разговор она несколько расслабилась и постаралась, чтобы он это почувствовал.

Тоцци вновь промолчал.

Она посмотрела поверх его головы и энергично тряхнула густыми темными волосами.

– Эх, парень, хотелось бы мне тебе помочь.

– Но вы сами не знаете, где он сейчас находится?

Она посмотрела на него ледяным взглядом.

– Знала бы, так его уже не было бы в живых. Отец об этом позаботился бы.

– Но если у вашего отца по-прежнему сохраняются такие связи, почему бы ему не выследить Ричи?

Джоанна вновь схватила костяной нож, взяв его за самое острие, как будто собиралась метнуть.

– На кого вы работаете?

Тоцци молча глядел на нее.

– Не на моего отца, иначе бы я об этом знала. Значит, или на Джиовинаццо, или на Мистретту, или на Луккарелли. Или, возможно, на всех троих сразу.

Ей любопытно было посмотреть, как он отреагирует на упоминание этих имен. Или подумает, что она чересчур много знает для обычной деловой женщины?

– А с какой стати мне на них работать?

Она громко рассмеялась. Ответ был и так ясен.

– Предать семейство – это одно дело. Но предать три самых могущественных семейства во всем Нью-Йорке и остаться в живых – это просто непредставимо. Слишком многое поставлено на карту. И главное, вопрос чести. На их взгляд, Ричи обязан умереть.

– А как насчет вас? Вы тоже желаете ему смерти?

– Скажем так: безутешной вдовой я не буду.

– Но нанимать убийцу тоже не станете?

– Послушайте, мистер Томпсон, я не являюсь наследной принцессой мафии, если именно на это вы намекаете. Я проработала в этой компании шесть лет и горжусь тем, какую должность я здесь занимаю. То, что делает мой отец и его дружки, не имеет ко мне никакого отношения.

– Но вы были замужем за мистером Варгой, а его чистоплюем не назовешь.

– Отец выдал меня за него, когда мне было девятнадцать. Тогда Ричи еще не разнесло и он был красавчиком. Он был щедр, и мой отец любил его, как родного сына, которого у него как раз и не было. Мне нравилось тратить кучу денег и хотелось порадовать отца, поэтому я за него и вышла. Все просто и ясно.

– А вы любили его?

Джоанна, раскрутилась в кресле и одарила его саркастической улыбкой, которая значила: понимай как хочешь.

Тоцци выглядел озадаченным.

Она подошла к окну и принялась смотреть на проносящиеся внизу машины. Вздохнув, она подумала о том, долго ли еще будет цепляться к ней этот парень.

– Ричи исчез. У него другое имя, другой адрес, может быть, и другая жена – откуда мне знать? Я слышала, будто правительство устраивает особо важным свидетелям даже операции по изменению внешности. А если это так, то Ричи наверняка сделал пластическую операцию. Ричи ни от чего не отказывается. Его жадность даже забавна. Да и вообще... Причинил стольким людям большие неприятности и вдруг стал героем, потому что сотрудничает с федеральным прокурором. Образец сугубо американского героя. Вздрючил нас всех – и улизнул.

Тоцци, поджав губы, кивнул. Потом подхватил портфель и собрался уходить. Она обернулась и удостоила его взглядом. У него был разочарованный вид. Может быть, ему не нравилось то, что он проникся неожиданной симпатией к дочери Жюля Коллесано. Та еще сиротка!

– И еще одно, – сказал он, подойдя к ее столу. – А нет ли у Ричи каких-нибудь особых примет, привычек, повадок, одним словом, чего-нибудь такого, что нельзя изменить пластической операцией?

Она отвернулась, чтобы скрыть легкую усмешку.

– Да есть одна вещь... – И она целомудренно умолкла.

– Но что же это?

Она поглядела на часы.

– Угостите меня ленчем, мистер Томпсон, и мы это обсудим.

Глава 6

Понемногу это начинало ему надоедать. В конце концов Гиббонс снял пиджак, повесил его на спинку кухонного стула из алого пластика и уселся поудобней. Он закатал рукава рубашки, но галстука не снял и ворота не расстегнул. В былые времена агенту возбранялось в часы службы расстегивать ворот, и у Гиббонса это с годами вошло в привычку.

В крошечной квартирке было душно, но он не открывал окон. Открытые окна извещают каждого встречного-поперечного о том, что ты здесь. Но досаждала Гиббонсу не духота, а сама по себе квартирка, мебель, невидимое присутствие старой леди.

Кухня была пропитана запахами чеснока, томатной пасты, мяты. В каждой комнате висело по распятию, в спальне на туалетном столике стояла статуэтка младенца Христа, а над телевизором в рамочке – изображение Девы Марии. Даже на выключателях были наклеены фантики с ликами святых. Гиббонс поневоле задумался над тем, где такую хреновину добывают. Должно быть, католики спекулируют ими, как билетами на бейсбольные игры.

Он оставался в кухне, потому что гостиная была просто невыносимой. Стилизованная под барокко мебель в пластиковых чехлах, пластиковые розы в маленьких белых вазах, идиотские фарфоровые безделушки, прихваченные наверняка с чужих свадеб, и повсюду – фотоснимки итальянских родственников старой леди. Гиббонс ненавидел итальянцев. Если они не оказывались членами мафии, значит, непременно были нищими иммигрантами, из кожи вон лезущими, чтобы их впустили в страну.

Из всех этих снимков, развешанных и расставленных в гостиной, Гиббонс уделил более или менее пристальное внимание только двум. Одним из них был выцветший мгновенный снимок в позолоченной рамочке, стоящей на столике у дивана. Темноволосый ребенок, лет шести или семи, восседая на шотландском пони, хмурился в камеру. У Гиббонса не было ни малейших сомнений в том, что из этой мартышки с годами получился Тоцци.

На втором, размером пять на семь дюймов, была изображена высокая головокружительно красивая девушка в кепи и в свободного покроя платье. Это была Лоррейн, выпускная фотография, Барнард, 1960 год.

Гиббонс взглянул на часы. Он проторчал здесь уже четыре часа одиннадцать минут, поэтому ему и стало скучно. Конечно, он мог вспомнить засады, в которых ему доводилось сидеть и гораздо дольше. Засада – штука всегда утомительная, но он научился отлично с этим справляться. Главное, ни на миг не забывать о том, что ты на передовой. Такова, собственно, и вся работа агента. Если Тоцци нынешним утром так и не покажется, Гиббонсу придется рыть глубже, пока он не найдет другую ниточку, новое лежбище, иной контакт.

Гиббонс прикоснулся к рукоятке своего верного «кольта-кобры» 38-го калибра, револьвера, с которым он не расставался все годы службы в ФБР. Он понюхал пальцы, пытаясь перешибить знакомым запахом ружейного масла и кожи невыносимый аромат старой итальянки. И еще одно нагоняло тоску на Гиббонса: здесь витал дух заброшенности и полного одиночества, призрак старушки, прожившей всю свою жизнь в трех жалких комнатушках. Это слишком напоминало ему его собственное жилье.

Он опять взглянул на часы. Было начало восьмого. Если Тоцци устроил лежбище здесь, то он наверняка сейчас появится. Даже если он нынче ночью был с девкой – Тоцци не из любителей утреннего кофе и пустых разговоров.

– Дерьмо, – пробормотал Гиббонс.

На этот раз ему казалось, что он уже у цели. С тех пор как Иверс вернул его на службу, прошло уже две с половиной недели. За это время Гиббонс проштудировал все досье ФБР, затрагивающие трех покойничков Тоцци, порасспросил о нем других агентов, последил за всеми былыми подружками напарника, которых смог вспомнить, проверил прежние лежбища. И ничего не добился.

Затем он поехал в район, откуда Тоцци был родом – Вейлсбург в Ньюарке, – и разобрался с сестрой Тоцци и парой кузенов. Опыт подсказывал Гиббонсу, что человек, пустившийся во все тяжкие, всегда возвращается в родные места, полагая, что здесь окажется в большей безопасности. Вроде как за мамочкину юбку хватается. Правда, он не думал, что Тоцци тоже такой, но проверить все-таки не мешало. Но здесь никто ничего не слышал о нем с тех пор, как его перевели в Монтану. По крайней мере, так они утверждали.

Один из двоюродных братьев, Сэл Тоцци, имел контору по автомобильной страховке на Саут-Орандж-авеню. Сэл смахивал на Тоцци, только был гораздо меньше ростом. Когда Гиббонс явился к нему, тот был в черной рубашке под кремовой спортивной курткой, и все время, пока Гиббонс находился там, Сэл не переставал улыбаться.

– Эй, послушайте-ка, давайте начистоту, – внезапно сказал Сэл в разгар беседы. – Майку поручили важное задание в Вашингтоне, верно? Вот почему вы сюда приехали. Проверяете родню и всякое такое.

Гиббонс с трудом удержался от смеха.

– Допустим, – сказал он.

– Я так и знал! – Сэл шлепнул рукой по столу. – Я всегда знал, что мы еще будем гордиться Майком. То есть мы им и так уже гордимся. Сажает в тюрягу торговцев наркотиками, ловит мафиози и все такое, знаете ли. Он мужик что надо, мой кузен. Крутой и башковитый. Мой папаша вечно попрекал меня: дескать, братец-то круглый отличник. А ведь ребят такое обижает, точно? Комплекс неполноценности – он остается потом на всю жизнь. Понимаю, я-то был бездельником, но мой двоюродный брат, Майк, он вкалывал по-настоящему. И соображал тоже. Правда, его мамаша говорила, что он прет, как грузовик, если что задумает, но как раз таким парням правительство и дает специальные задания. Ну и чем же он сейчас все-таки занимается?

Зарабатывает себе пожизненное заключение, подумал Гиббонс, с трудом сдерживая усмешку.

– Честно говоря, я просто не имею права сообщить вам об этом, мистер Тоцци.

– Должно быть, государственная тайна. Но откройте мне только одно: речь идет о нашей стране или же ему придется поработать за океаном? На Ближнем Востоке, может быть. Да, держу пари, так оно и есть. Я так и чувствовал, что все его дела в Монтане были только прикрытием для чего-то по-настоящему важного.

Гиббонс покачал головой.

– Прошу вас. Я и в самом деле не имею права распространяться на эту тему. Мне очень жаль. А сейчас я должен идти.

Гиббонс представил себе, как Сэл Тоцци дожидается того, чтобы его брат прославился, намереваясь торговать фирменными майками и брелками «от Майка Тоцци».

– Да, вот еще что. – Сэл постучал себя по лбу. – Вам надо бы поговорить с моей двоюродной сестрой Лоррейн. Они с Майком были водой не разольешь. Краса и гордость нашего семейства.

– Вот как?

– Она куда старше, чем мы с Майком, но они всегда были заодно. Умник и умница. Лоррейн сидела с Майком, когда он был еще совсем малюткой. Вам надо бы с нею поговорить.

Гиббонс молча кивнул.

– Она преподает в Принстоне. Сейчас ее зовут Лоррейн Бернстейн. Бернстейн ее фамилия по мужу. Не знаю, почему она оставила эту фамилию. Замужем-то она и года не была. Вышла за него, а потом обнаружила, что он голубой. Мне лично кажется, что она после этого так и не оправилась. Да и согласитесь, не с каждою такое бывает.

Гиббонс по-прежнему молчал. Но Сэл, казалось, не обращал на это ни малейшего внимания.

– Бедняжка Лоррейн. Я несколько лет ее не видел. Она спуталась с каким-то стариком из ФБР, не знаю, как его звали. Насколько мне известно, она познакомилась с ним еще до того, как Майк начал работать на ФБР. Лет десять они проваландались. В толк не возьму, почему этот сукин сын на ней не женился. – Сэл несколько нервически рассмеялся. – Ладно, умолкаю. А вдруг это вы были ее дружком.

Гиббонс покачал головой. Он поблагодарил Сэла и распрощался с ним. Он ушел, размышляя над тем, не считает ли Лоррейн его и впрямь сукиным сыном. Его несколько огорчило напоминание о том, что они с Лоррейн сошлись задолго до того, как он познакомился с Тоцци. Он никогда не рассматривал эту связь с точки зрения ее длительности. Подойдя к машине, он успел сосчитать, что Тоцци был всего лишь безусым выпускником факультета философии в Бостоне к тому моменту, как они с Лоррейн познакомились. Верилось в это с трудом.

Тоцци когда-то был женат, но, если верить его рассказам, брак оказался неудачным. Разумеется, Гиббонс осознавал, что сотруднику ФБР в браке приходится нелегко, даже если все не так уж плохо на самом деле. Такова природа профессии: разгребая всяческую грязь, поневоле можно запачкаться самому. Ему пришло в голову, что жена Тоцци, возможно, вовсе и не была такой сукой, какой тот ее вечно изображал. Были же в ней какие-то и положительные стороны, иначе какого черта он вообще на ней женился. И как знать, может быть, сейчас, когда он оказался предоставлен самому себе, он вспомнил все хорошее, что у них было, и решил поискать у нее утешения? Гиббонс решил заехать на Род-Айленд и поговорить с той, что когда-то была миссис Тоцци.

Он нашел ее на отцовской фабрике по производству электроаппаратуры неподалеку от Провиденса. Она не была сексуальной бабенкой того типа, который у него всегда ассоциировался с Тоцци. Она оказалась чрезвычайно изящной и милой. Короткая стрижка была ей к лицу. Гиббонс обратил внимание на то, как безупречны складки у нее на юбке. Он и не знал, что женщины до сих пор носят плиссированные юбки. Голос у нее был высокий и приятный, а говорила она подчёркнуто так, как это принято у уроженцев Новой Англии. Как только он задал ей вопрос о том, не виделась ли она в последнее время с Тоцци, легкое смятение в ее чуть подкрашенных глазах подсказало ему, что приехал он сюда зря. В этой китайской куколке он не обнаружил и следа сочувствия или интереса к бывшему супругу. Но раз уж он оказался здесь – а прошлое. Тоцци всегда почему-то было ему любопытно, – то решил задать ей парочку вопросов.

– А можно спросить вас еще кое о чем, миссис...

– Разумеется. Кстати, я вернула себе девичью фамилию Говард.

– Ну а когда вы его в последний раз видели?

– Года четыре назад. В суде.

Говорит, как на уроке английской фонетики.

– У вас есть дети?

Она покачала головой. Гиббонс подумал, что она скорее всего не способна стать матерью.

– А почему вы развелись? Если вам, конечно, не неприятен этот вопрос.

– А это поможет вам разыскать его?

Должно быть, вопрос ее все-таки задел, потому что в углах рта у нее появились жесткие складочки. Это было первым проявлением характера, которое она позволила в его присутствии.

– Может быть, и поможет. Чем больше я о нем узнаю, тем легче мне будет представить себе образ его мыслей.

– А с точки зрения закона вы смогли бы заставить меня ответить на этот вопрос? Подвести под присягу, ну и так далее?

– Если бы я считал, что это очень важно, то да... пожалуй... – солгал Гиббонс.

– Ну ладно. С тех пор прошло четыре года, так что это все равно не имеет никакого значения.

– Скорей всего.

Гиббонс улыбнулся и кивнул, подбадривая ее. Так, подумалось ему, мог бы кивком подбодрить ее отец.

Она поглядела ему прямо в глаза. А ее собственные – фиолетовые – были сейчас широко распахнуты.

– Мне приказал отец.

Гиббонс не стал лезть со скороспелыми выводами.

– А почему вашему отцу захотелось, чтобы вы развелись?

– Потому что Майкл не пожелал войти в дело.

Она обвела рукой помещение, заставленное люстрами и канделябрами всех сортов. Жест напоминал тот, которым телеведущая демонстрирует призы участникам викторины.

– Отец хотел, чтобы он вошел в дело, стал вице-президентом компании. Все что угодно, лишь бы он ушел из ФБР.

Гиббонс чуть отодвинул от себя чашку кофе.

– А что, ваш отец имеет что-нибудь против ФБР?

– Да нет, ничего. Ему, правда, устроили аудиторскую проверку, но так рано или поздно бывает со всеми, кто занимается электрооборудованием. Нет, просто отец считал службу агента слишком опасной.

– Вы единственный ребенок в семье, миссис Говард?

Она удивленно посмотрела на него.

– Нет. У меня есть старшая сестра. Лори. Она живет в Калифорнии.

Гиббонс кивнул.

– Благодарю вас, миссис Говард. У меня больше нет вопросов. Вы нам очень помогли.

Он встал, нахлобучил шляпу и ушел, оставив большеглазую китайскую куклу в нестерпимом блеске электроосветительных приборов.