Словарь Брокгауза и Ефрона (№7) - Энциклопедический словарь (Л)

Изучив греческий язык, он сделался судебным оратором в Антиохии, административном центре Сирии, и примкнул к наиболее славившемуся тогда направлению риторики — эпидиктическому или софистическому, главным представителем которого был софист Полемон в Смирне. В качестве странствующего ритора, Л. исходил Малую Азию, Грецию, Македонию, Италию и Галлию, произнося речи в торжественных случаях, чаще всего в Олимпии. К этому периоду из сохранившихся произведений его относятся софистические декламации о тираноубийцах, о Фаларисе, о лишенном наследства (ApochruttomenoV), «Похвала мухе», «Спор букв» и др., в которых, уже чувствуется сатирическая жилка автора. Пустая риторика его не удовлетворяла; наскучив «нарумяненной блудницею» (диалог «Bis accus.» 31), он отвернулся от нее и занялся философиею, увлеченный встречею с платоником Нигрином, в рассказе о которой он с восторгом вспоминает благородный образ этого истинного мудреца. Поселясь в Афинах, Л. стал проводить свои новые воззрения в шутливых сатирических диалогах. Диалоги издавна служили целям философии, особенно у академической школы; но величественную их серьезность и хитрую диалектику Л. оживил легким остроумием комедии. Первоначально он предназначал диалоги для устного произнесения и лишь позже стал их издавать для более широких кругов читателей. Блестящим периодом его сатирической деятельности было время Марка Аврелия и Коммода, особенно 162 — 165 гг. Достигнув старости, он снова сделался рецитатором, оповестив об этой перемене в «прологе» о Геракле. В это время, между прочим, написаны им речи о Дионисе, Зевксисе, Геродоте, Похвала отечеству, О печали и др. Связи с высокопоставленными лицами доставили ему выгодную должность в Египте. В особой «Апологии» он по этому поводу оправдывается от обвинений в непоследовательности, так как раньше стоял за то, чтобы литераторы не связывали себя постоянными обязательствами. В Египте Л. и умер. По позднейшему преданию, он был растерзан собаками — но собаки (kuneV), вероятно, должны быть поняты не в прямом смысле: это скорее докучавшие ему киники. Сочинений с его именем сохранилось 82, в том числе несколько подложных. Все они небольших размеров и, большею частью, составлены в диалогической форме; между ними есть 2 драматических шутки — «Трагедоподагра» и «Быстроногий» — и 53 изящных остроумных эпиграммы, вошедших в Антологию. Лишь о немногих из его произведений можно определенно сказать, когда они написаны. Софистические декламации Л. представляют небольшую группу; все они связаны с его деятельностыо как странствующего ритора. С нею же связаны его «Сон» ('Enupnion), в котором он с гордостью указывает на свои успехи, как эпидиктического оратора, и «Ты Прометей в словах», где он говорит о данном ему за изобретательность почетном прозвище. Диалоги, по времени и содержанию, делятся на несколько классов. К более раннему принадлежат небольшие сцены, представляющие, без всякой горечи, смешные стороны веры в богов, философских сект, софистических реклам, человеческих слабостей и странностей. Наиболее значительны среди них «Диалоги богов», в которых сквозь веселые мифологические сцены проглядывает тонкая насмешка над народною верою. Им родственны остроумные диалоги «Харон» и «Менипп». Прямые нападки на веру в богов встречаются в диалогах «Зевс трагед» и «Зевс уличаемый». В последнем эпикуреец Киниск доказывает Зевсу невозможность одновременного существования над всем господствующей судьбы и свободной воли богов, причем доводит своего собеседника ad absurdum. В «Зевсе трагеде» эпикуреец Дамис доказывает стоику Тимоклу, что нет провидения. Другую группу представляют диалоги, посвященные философам — земным представителям божественной мудрости. Кроме Нигрина и Демонакса, они изображены в виде настоящих карикатур. Они толкуют о добродетели и мудрости, но на деле ими руководят корыстолюбие, сварливость и чувственность. Остроумны аукцион философов (BiwnprasiV), лов философа на золотую приманку ('AlieuV), пародия на философский пир («Пир или Лапифы»), кончающийся формальною свалкою между представителями различных философских школ. Сюда же можно отнести и сатиру «Паразит», герой которой, под маскою философской серьезности, доказывает, что жить прихлебателем — настоящее искусство. Другой сферы человеческой слабости касаются «Разговоры гетер», слишком откровенные для современного читателя, но весьма интересные для истории нравов древности. С годами характер произведений Л. сделался более серьезным. Он перестал выискивать в людях лишь смешное, старался указать и на положительные их стороны и в то же время стал направлять свои стрелы против определенных личностей. Сюда относится большая часть диалогов, в которых сам автор выступает под именем Ликина. Самый содержательный из них — «Гермотим», написанный когда автору было 40 лет и заканчивающийся выводом, что мудрец не должен слепо примыкать к учению одной какой-либо школы и что философия ничего не значит, если представители ее не отличаются безупречною нравственностью. Сходны с этими диалогами по содержанию произведения Л., составленные в форме писем. Книга Л.: "PwV oei istorian suggrajein « написана по поводу законченной в 165 г. войны римлян с парфянами и направлена против непризванных историков, принявшихся описывать эту войну наподобиe Геродота или Фукидида. „Александр или Лжепророк“ содержит жизнеописание религиозного обманщика Александра. „Ученик риторов“ — самая язвительная из сатир Л.; это злая карикатура на преподавателя риторики, очевидно направленная против живого лица. „Истинные истории“ (AlhJeiV istoriai) представляют сатиру на расплодившихся во время Л. сочинителей фантастических романов, главным образом о путешествиях в отдаленные страны. Сам Л. написал юмористический роман „Лукий или осел“, повествующий о чудесном превращении молодого человека в осла. Этот роман вызвал много споров в филологической литературе, так как та же тема была обработана и некиим Лукием и затем в „Метаморфозах“ Апулея; предстояло решить, кому из трех принадлежит первенство. Всего вероятнее, что Л. не изобрел темы, но придал ей юмористический оттенок, которого нет у его предшественника, Лукия. Подложных сочинений с именем Л. более 10; им не достает неподражаемого остроумия и легкого стиля Л. Сохраняя полную самостоятельность формы, Л. умело пользуется своею большою начитанностью в греческих авторах, заставляющею, при чтении его, вспоминать то Демосфена, то Аристотеля, то Гомера, Пиндара или Платона. Еще более чем форма замечательно содержание его произведений. Он не хуже Ювенала подметил все слабости эпохи: суеверие, паразитство, ханжество философов, безвкусие грамматиков. Основная черта его деятельности — защита чистоты и красоты эллинизма от обскурантов, ханжей и полуварваров. Враждебен христианству Л. был лишь потому, что смотрел на него как на одну из многочисленных новых философских сект. Слабые стороны Л. — пренебрежение к рабам, непонимание основ религии и семейной жизни, чрезмерное увлечение отрицательною критикою. Критическия издания Л., с сведениями о рукописях — Jacobitz (Лпц., 1836 — 41) и Фритцше (1882 — 85), с латинским переводом — Л. Heinsterhusius и Reitzius (17301745) и G. Dindorf (Пар., 1884). Классический немецкий перевод — Виланда (Лпц., 1788 — 99); французский перевод Massieu (1781) и Belii de Ballu (П., 1789). На русский язык переведены: „Разговоры мертвых“ (СПб., 1773, 1778 и изд. академии наук, СПб., 1808), „Разговоры Лукиана Самосатянина“, пер. И. Сидоровского и М. Пахомова (с примеч., СПб., 1775 — 1784), „Харон или наблюдатели“, перевод В. Л. („Ж. М. Н. Пр.“, 1878, №11), ряд речей в „Пантеоне Литературы“ за 1889 г. и др. См. Jacob, „Charakteristik L. von Samosata“ (Гамб., 1832); С. Fr. Hermann, „Zur Charaklerislik L.“» («Ges. Schrift.», Геттинг., 1849); Blumner, «Archaeologische Studien zu Lukianos» (Бресл., 1867); J. Bernays, «Lukian und die Kyniker» (Берл., 1879); Rohde, «Ueber Lucians Schrift LoukioV h onoV» (Лпц., 1869); Richard, «Ueber die Lykianos dialoge des Lukian» (Гамб., 1886); R. Forster, «Lucian in der Renaissance» (Киль, 1886).

А. М. Л.

Лукреций

Лукреций (Titus Lucretius Karus) — гениальный поэт древнего Рима. Биографические сведения о нем крайне скудны. По указанию Доната, год смерти Л. совпадает с годом совершеннолетия Виргилия; по указанию блаж. Иеронима, Л. ум. на 44 году жизни. Основываясь на этом, можно отнести рождение Л. к 99 или 95 г. до Р. Хр. (655 или 659 Рима), а смерть — к 55 или 51 г. до Р. Хр. (699 или 703 Рима). Весьма сомнительно известие Иеронима, будто Л., выпив любовного напитка, впал в помешательство, и будто он писал свою поэму между припадками сумасшествия. Более вероятно сообщение Иеронима, что поэт покончил жизнь самоубийством и что поэма его была исправлена (т. е. редактирована) Цицероном — неизвестно каким, Марком или Туллием, знаменитым оратором, или его братом, Квинтом. Других сведений о жизни Л. мы не имеем; но до нас дошла его поэма «О природе вещей» («De rerum natura»), в шести книгах, единственное в своем роде произведение в римской литературе. Автор, проникшись миросозерцанием Эпикура, освобождающим человека от предрассудков, от страха перед смертью и перед богами, счел долгом познакомить своих соотечественников с этим успокоительным учением, — а чтобы сухость философского языка, к которой еще не были приучены римляне, не послужила препятствием к распространению между ними эпикурейской доктрины, он облек ее в поэтическую форму и представил физику, канонику (учение о познании) и (отчасти) этику своего учителя в великолепных стихах. Излагать философское учение в форме дидактических поэм было в употреблении и раньше Л. Так, в греческой литературе этим прославился Эмпедокл, по-латыни писал в том же роде Энний, более чем за сто лет до Л. Но их поэмы не имели ни большого объема, ни того духа восторженного проповедничества, с каким выступает Л. в своей «De rerum natura». Там был интерес теоретический, изложение читателям нового для них миросозерцания; здесь интерес практический, страстное стремление привлечь читателей к восприятию такого учения, которое должно избавить их от страданий, обусловленных предрассудками, и дать им внутренний мир, т. е. истинное счастье. Правда, учение это поэт-энтузиаст излагает неполно, и всего меньше в его шести книгах пришлось на долю главной по значению части эпикуровской системы — этики; тем не менее поэма Л. была и остается, несмотря на новые открытия, главным источником для знакомства с чистым эпикуреизмом, о котором еще в древности, в полемических целях, распространялись извращенные представления. Поэма начинается высоко поэтическим обращением к Венере, «наслаждению богов и людей», с просьбой уговорить приходящего покоиться на ее груди Марса прекратить свирепствующие на земле войны и водворить мир среди римского народа, необходимый как для него, поэта, собирающегося говорить о природе неба и богов и о всех тайнах мироздания, так и для Меммия, которому посвящена поэма (разумея в его лице и всю читающую публику). Далее поэт говорит о началах вещей, не составляющих тайны благодаря Эпикуру, который первый из смертных смело поднял глаза вверх и решился сокрушить запоры у ворот природы. Обозрев умственным оком всю безграничность вселенной, Эпикур показал нам, что может произойти и что не может, какой предел положен всему на свете. Этим он попрал ногами веру в богов и сделал нас равными небу. «Ни одна вещь никогда не рождается из ничего»; все происходит без участия богов. Атомы суть начала или элементы всех вещей (primordia rerum). Природа состоит из этих простейших тел и пустого безграничного пространства, в котором они, в разных направлениях, движутся. Это — движение вечное, от которого и зависит образование мира, приписываемое «невеждами» божеской силе. Развитию теории движения атомов, образующего бесчисленные миры, которые, подобно растениям и животным, рождаются и погибают, посвящена вся вторая книга поэмы, начинающаяся превосходными стихами о могуществе знания и о бесконечном превосходстве философа перед толпой, занятой пустыми и суетными интересами. В третьей книге, после восторженного обращения к Эпикуру, «красе греческого народа», мудрецу, о состязании с которым поэт не думает, а хочет только следовать за ним, — излагается учение о духовной стороне человека. Она состоит из духа (animus) и души (anima), которые также телесны и слагаются из атомов, но самых малых, самых тонких и при том круглых.Дух,он же и ум управляет жизнью человека и есть такая же часть человека, как и члены его тела. Дух и душа тесно связаны между собой и составляют одну природу; но дух имеет свое пребывание в сердце, а душа разлита по всему телу. Душа и тело, в свою очередь, так тесно соединены друг с другом, что разделение их влечет за собою уничтожение их обоих. Л. смеется над учением Пифагора о переселении душ. Так как дух и душа по природе своей смертны и уничтожаются вместе с телом, то нет никакого основания бояться смерти, которая не есть зло: мертвые, не зная радостей живых людей, не знают и их страданий. Ад и загробные мучения — выдумки поэтов. Жизнь дана нам не в собственность, а только в пользование. Стоит ли заботиться о сохранении жизни, когда мы знаем, что смерть неизбежна, а жизнь не может доставить никакого нового удовольствия В четвертой книге, которую поэт начинает восхищением от величия своего подвига в римской литературе, где он не имеет предшественников, — развивается теория познания, вся основывающаяся на чувственном восприятии впечатлений. Впечатления эти происходят от того, что от поверхности предметов отделяются их образы (simulacra) и действуют на наши чувства. Последнее из чувств есть зрение, и мы видим, вопреки мнению скептиков, истинные предметы; зрение нас не обманывает. В пятой книге, после новой похвалы Эпикуру, которому люди обязаны больше, чем Церере, Вакху, Геркулесу, излагается космология. Что мир не мог быть создан богами, на это указывает уже его несовершенство. Все, что существует не от вечности и произошло на свет, подлежит уничтожению; поэтому и видимый нами мир не вечен и подлежит разрушению. Вторая половина книги посвящена ходу развития культуры в роде человеческом. Говорится о том, как человек жил сначала в диком состоянии и как жизнь его стала принимать более мягкие формы, после того как был с неба принесен на землю огонь: люди стали заключать между собою союзы и договоры, стали строить города и укрепленные места, разделили скот и поля и дали каждому сообразно его красоте, силам и таланту. Они поставили царей, которых потом за тиранию низвергли, и стали избирать себе сами судей и начальников и установлять законы. Страх заставил людей чтить богов и наполнил города жертвенниками. В заключение Л. говорит о том, как люди научились употреблять металлы, ткать одежды, возделывать плодоносные деревья, как научились пению и музыке, разным ремеслам, живописи и ваянию, поэзии и науками Эта книга принадлежит к самым блестящим частям поэмы Л. Наконец, в шестой книге, начинающейся прославлением Афин, которые первые создали «сладкие утешения жизни» и произвели Эпикура, поэт распространяется о метеорологических явлениях. Заметив, что люди, по незнанию законов природы, всюду видят руку богов, он объясняет происхождение грома, молнии, дождя, радуги, ветра, снега, града и льда, говорит о море и водах, об Этне и ее извержениях, о разливах Нила, о замечательных источниках, о магнитизме и, наконец, о болезнях и моровых язвах, заключая описанием, по Фукидиду, эпидемии, свирепствовавшей в Афинах в первые годы пелопоннесской войны. В римской литературе не было произведения, которое бы разом вносило в общественное сознание такую массу новых идей и так сильно затрагивало бы господствовавшее миросозерцание. Если же взять во внимание, что проповедуемое автором учение изложено в восторженном тоне, с горячим убеждением и в стихах, обличающих на каждом шагу силу гениального дарования, то легко себе представить, как глубоко должно было быть впечатление подобного произведения. Несмотря на усиленную и даже ожесточенную полемику, какую вел Цицерон против эпикуреизма в сочинении «De finibus bonorum et malorum», поэма Л. читалась с живейшим интересом молодым поколением. Об этом свидетельствуют те буквальные заимствования из нее и подражания, какие мы встречаем у Виргилия и Горация, а также восторженный отзыв Овидия, утверждавшего (Am. I, 15, 23), что возвышенные стихотворения Л. могут погибнуть только в тот день, когда погибнет и земля. Это обаяние великой поэмы чувствуется в течение всего первого века нашей эры, когда многие читали Л. даже предпочтительно перед Виргилием (Тас., «Dial. de orat.», 23). С эпохою Возрождения это обаяние снова оживилось и продолжается до настоящего времени, о чем свидетельствуют не только многочисленные переводы поэмы в зап. литературах, но и множество новых исследований, рассматривающих поэму и с философской, и с литературной (не говоря уже о филологической) точки зрения. Особенно интересны исследования, выясняющие общность положений новейших материалистических систем и отчасти естествоведения с эпикурейской системой, изложенной в поэме Л. Кроме Эпикура Л. пользовался поэмой Эмпедокла «О природе». В первой песне (ст. 716) он прославляет Эмпедокла как человека, выше которого ничего не произвела его родина Сицилия, хотя и возражает против его положения о четырех основных элементах, из которых, будто бы, состоит природа. Из огромной литературы о Л. можно указать на следующие более или менее общедоступные сочинения: Martha, «Le роете de Lucrece. Morale, religion, science» (Пар., 1869; 4-е изд. 1885); Masson, «The atomic theory of Lucretius contrasted with modern doctrines of atoms and evolution» (Лонд., 1884); Bruns, «Lucrez-Studien» (Фрейбург, 1884); Кулаковский, «Поэма Л. о Природе» (Киев, 1887); Базинер, «Эпикуреизм и его отношение к новейшим Teopиям естественных и философских наук» (Одесса, 1891). Филологическую литературу см. в «Лекциях по истории римской литературы» В. Модестова (стр. 325 и сл., изд. 1888). Главное ученое изд. — Лахмана (Б., 1850); из новейших наиболее авторитетное — Мёнро (Кембридж, 1860; 4-е изд. Л., 1886); наиболее употребительное издание текста — Бернайса (Лпц., Тэйбнер); издание с немецкими примечаниями Боккемюллера (Штале, 1873 — 1874); отрывки в русском стихотворном переводе помещены в указанном сочинении Базинера; перевод из 5-й книги его же в «Вестнике Европы»; февраль, 1893.

В.Модестов.

Луксор

Луксор — развалины храма Амона, на пр. берегу Нила, в южной части Фив, назв. так по имени существовавшей здесь деревни. Храм ориентирован с СЗ на ЮВ; для соответствия с пилонами стоявшего в 1/2 часовом расстоянии к С Карнака, с которым он был соединен аллеей сфинксов, северный пилон его уклонен несколько к В от общей оси. Древнейшая часть — святое святых, с примыкающими залами, украшенными изящными рельефами и надписями — основана при Аменготепе III; первые цари XIX дин. прибавили к Ю дворы с колоннами. Рамзес II пристроил сев. перистил и пилон и изобразил на внешней стороне последнего свои подвиги в войне с хетами; здесь же начертан так называемый «эпос Пентаура». У сев. входа — 4 колоссамонолита и два обелиска, из которых один перевезен в 1861 г. в Париж, на Place de la Concorde. Длина сооружения от входа до самой сев. стены — 260 м. Теперь в Л. отель и консулы важнейших держав. Ср. GayeL «Le temple de Luxor» (1894).

Б. Т.

Лукулл

Лукулл (Луций-Луциний Лукулл, по прозванию Понтийский, Ponticus) — родился в конце II в. (раньше 106 г.); получил хорошее образование; при Сулле несколько лет пробыл в Греции и Азии, в качестве квестора; исполнял важные поручения во время митридатской войны. В 87 году он вытеснил с Хиоса и из Колофона приверженцев Митридата и разбил неприятельский флот при Леки Тенедосе. В 84 г., по заключении мира, он собрал, по поручению Суллы, 20000 талантов с городов, исполнив это без жестокостей и насилия. В 77 г. он получил претуру, в 76 г. — пропретуру в Африке, в 74 — консулат. В это время Митридат начал новую войну. Отправившись в Киликию на место умершего проконсула, Л. открыл против Митридата войну с суши, тогда как другой консул, Котта, начальствовал над флотом. В 73 г., после морской победы при Лемносе (или Лесбосе), Л. был провозглашен императором. В 70 г. Митридат принужден был бежать в Армению, к своему зятю Тиграну, которого Л. разбил наголову при Тиграноцерте. Битва при Артаксате была также проиграна Митридатом. Тем не менее, вследствие утомления и недовольства римского войска, Митридат успел вернуть себе Понт, а в Риме, между тем, недоброжелатели Л. обвиняли его в измене и говорили, что он затягивает войну с целью личного обогащения. Война оставалась нерешенной, пока Помпей не был назначен, по Манилиеву закону, единым ее руководителем. Все существенное, однако, было уже сделано Л.: лучшие войска Митридата погибли, флот был уничтожен, страна разорена. Помпею осталось только доделать больше чем на половину исполненный труд. В 66 г. Л. вернулся в Рим и просил триумфа, который, после долгих партийных споров, был дан ему лишь в 63 г. По возвращении Помпея снова началась борьба партий, причем Л. стоял на стороне знати и боролся с Цезарем и Помпеем. В 56 г. он умер, как говорят, от любовного напитка. Богатство Л. вошло в пословицу. В Риме, кроме блестящего дома, он имел еще известные сады (Horti Luсulliani); известны также роскошные виллы Л, в Тускулуме, Кампании и др. местностях. Это богатство Л. начал приобретать еще в бытность квестором, когда он заведывал перечеканкой денег и снаряжением флота; обогатили его также победы, добыча, подарки и наследства, которых много выпало на его долю (см. Буассье, «Ciceron et ses amis», в русс. перев. 1880, стр. 73 слл.). Л. был справедлив, обходителен, щедр, весьма аристократичен в своих привычках. Он был большим библиофилом и собирал рукописи; его библиотека была доступна для всех. Ср. Плутарх, «Биография Л.».

Н. О — ский

Лунь

Лунь (Circus) — род хищных птиц из семейства соколиных (Falconidae) — стройные птицы средней величины, с сильно загнутым от основания клювом, образующим тупой зубец и длинный крючок на конце, с венчиком выступающих перьев, окружающим, как у сов, лицевую часть головы длинными, но довольно узкими крыльями, концы которых в сложенном состоянии достигают или почти достигают конца хвоста и в которых 3 и 4 маховое самые длинные; стройные длинные короткопалые ноги, в которых цевка в 11/2 раза длиннее среднего пальца, и средней величины широкий и мягкий хвост. Л. разделяют иногда на два рода: Strigiceps (сюда относятся три первые из описанных здесь видов), с хорошо развитым венчиком, сильнозагнутым клювом и крыльями, не вполне достигающими конца хвоста, и Circus (сюда относится камышовый Л.), с менее развитым венчиком, менее согнутым и более крепким клювом и крыльями, достигающими конца хвоста.

Полевой Л. (С. или Strigiceps cyaneus Вр.), также степной ястреб, рябец, мышелов, мышатник и т. д. Маховые перья имеют по вырезке на наружной бородке пяти первых и на внутренней четырех первых, начало вырезки на внутренней бородке первого прикрыта кроющими перьями. Старый самец сверху голубовато-пепельного, нижняя сторона и верхние кроющие хвоста белого цвета, нижняя сторона крыла белая с черным концом. У самки верхняя сторона бурая с ржаво-желтыми краями перьев на затылке, задней части тела и крыльях, нижняя сторона ржаво-желтого цвета с бурыми продольными пятнами, нижняя сторона крыла с белыми и бурыми полосами, на хвосте ржаво-желтые и бурые поперечные полосы. Молодые похожи на самку. Клюв рогового черного, восковица и ноги желтого цвета. Длина самца 46 стм., длина крыла 36, хвоста 21; самка на 6 стм. ддиннее. Водится почти во всей России на С до 68 и 69° с. ш., но в лесной полосе редок и попадается чаще лишь с 62° с. ш.; а в южн. России менее обыкновенен, чем степной и луговой Л. На Кавказе встречается до 9000 фт. над ур. моря. Везде в Европ. России он перелетен, лишь немногие экземпляры зимуют в южн. России. Водится также во всей зап. Европе, но в средней и южн. части ее по большей части встречается лишь во время пролета. В Азии гнездится в Сибири, в сев. Туркестане, Палестине, сев. Японии. Зимует в южн. Европе, сев. Африке, Малой Азии, сев. Индии. Китае, Монголии и средней Японии. В Америке заменяется близким видом С. hudsonius, с продольными ржавыми полосками на нижней стороне. Летает хорошо и плавно, напоминая полетом чаек, держится на полях и т. п., питается мышами, ящерицами, мелкими птицами и яйцами, сусликами, утятами, куропатками, ест также насекомых, иногда залетает в деревни за цыплятами. Добычу схватывает на земле. Здесь же отдыхает и гнездится. В центральной России прилетает в первой половине апреля, в Прибалтийских губерниях — во второй половине марта. Гнездо устраивается в хлебах, густой траве или бурьяне. Кладка состоит из 4 — 6 голубовато-белых зернистых матовых яиц, длиною 40 — 46 мм., шириною 31 — 37; кладка, смотря по широте, оканчивается в мае или начале июня. Высиживает самка, самец охраняет и кормит ее. Луговой Л. Circus s. Strigiceps cineraceus Вр.), также степной ястреб, рябец, воробьятник, мышеловка. Сужение на наружной бородке четырех и на внутренней трех первых маховых, суженное место внутренней бородки первого махового далеко выдается из-под кроющих. Самец пепельно-серый с темными каемками перьев на затылке и спине, нижняя часть груди, брюшко и бедра белого цвета с ржавыми стержневыми пятнами. Самка сверху бурая с более светлыми пятнами, снизу рыжеватая с бурыми продольными пятнами. Молодые окрашены бурым и рыжеватым цветом. Клюв роговой черный, восковица и ноги желтые. Длина 44 стм., крыло 48 стм., хвост 23 стм. Водится во всей южной и средней России, достигая на Урале Екатеринбурга, в Пермской губ. до 58° с. ш. и на З — Петербургской губ. и южн. Финляндии. В зап. Европе он населяет южн. и среднюю часть; в Азии водится в Сибири, сев. зап. Монголии, Туркестане. Зимует в южн. Европе (у нас отдельные экземпляры зимуют в Крыму и южн. России), в Африке от Абиссинии до Капской земли и в южн. Азии. Живет преимущественно по речным долинам, но также у опушек, в кустарниках, на порубках и т. п. В сев. часть области распространения прилетают в конце апреля, в южн. Россию — уже в марте. Гнездятся преимущественно на очень топких, мокрых лугах, на земле, кочках, кучах хвороста и т. п.; гнездо построено неискусно из прутьев, камыша и травы, кладка 3 — 4, реже 5 — 6 яиц с мелкозернистой неблестящей скорлупой зеленовато-белого цвета обыкновенно без пятен. Пища — мелкие звери (полевки, мыши, суслики), мелкие птицы ящерицы, лягушки, насекомые. Л. степной (С. или Strigiceps macrurus Gm. s. pallidus Вр.) — народные названия, как у полевого Л. — вырезки на маховых перьях на наружной бородке 4-х, на внутренней 3 первых; суженное место первого махового мало выдается за кроющие перья. Самец сверху бледно-серый, снизу белый, надхвостье с поперечными полосками; самка сверху бурая со светлыми пятнами, снизу ржаво-желтая с краснобурыми стержневыми черточками, надхвостье с поперечными пятнами. Величиною с полевого Л. Водится в юго-вост. Европе (Турции, Греции, реже в Германии, особенно южн. России в полосе степей; к С становится реже, но показывается иногда даже на сев. берегу Финского залива), в юго-зап. Азии (Общий Сырт, Киргизские степи, Туркестан) и в Африке (в Египте оседло, в остальной зимует). Живет главным образом в степи, но также среди хлебных полей и лугов, в остальном отличается по образу жизни от полевого Л. Камышевый или болотный Л. (С. aeruginosus L. s. rufus Gray), также болотный коршун, болотный ястреб, рябец — венчик менее развит, 4 первых маховых с вырезкой на наружной бородке, 3 — с вырезкой на внутренней, суженное место внутренней бородки 1-го махового лишь немного выдается из -под кроющих. Оперение бурое, гузка и верхние кроющие хвоста тоже бурые, хвост без поперечных полос; у старого самца голова со светлыми пятнами, у самки беловатая; длина 55 — 58 стм., крыло 43 — 46 стм., хвост 24 стм. Водится во всей Европейской России за исключением Финляндии, Лапландии и сев. вост. части (сев. граница приблизительно от Финского залива до Архангельска и отсюда до 58° с. ш. на Урале) в центральной и южной части западной Европы, начиная с южн. Швеции, в сев. — зап. Африке, в юго-зап. Сибири на В до верхнего течения Оби, в Туркестане, Закаспийском крае, Персии и Палестине. Зимуют частью в южн. Европе (некоторые в южн. России), частью в южн. Азии и Африке. В центральные губернии прилетает в апреле. Живет на поросших камышем, тростником и кустарником речных заливах, озерах и болотах, питается яйцами птиц, лягушками, ящерицами, насекомыми и мелкими грызунами; во время вывода птенцов нападает и на более крупную добычу (напр. уток). Гнездо строится неискусно в недоступных топких местах на кочках, камыше и т. д. из прутьев, камыша и т. п.; кладка состоит из 3 — 4 яиц с мелкозернистой матовой скорлупой белого цвета с голубовато-зеленым оттенком. Высиживает, как и у других Л., самка.

Н. Кн.

Лыжи

Лыжи издавна употребляются жителями Севера для ходьбы зимою по глубокому снегу. Л. представляют из себя две доски (из ели, сосны, березы, клена или дуба), около 3 арш. длиною и 31/2, — 4 врш. шириною, с загнутыми спереди, а иногда и сзади, концами, выгнутою по средине поверхностью и выдолбленным снизу, во всю длину, желобом, заставляющим Л. идти по снегу, как по рельсу. Хорошие Л. должны быть легки и гладки, упруги, крепки и удобны для управления. Наиболее употребительны, по легкости и дешевизне, голицы, т. е. ничем не подбитые Л., но значительно удобнее те, который подшиты с нижней стороны кисами — сшитыми между собою шнурками с пазанок (нижней части ног лося), оленя или жеребенка, а также шкурою выдры; такие Л. не скользят против шерсти, а потому чрезвычайно облегчают поднятие на горы. Посредине Л. делается небольшое, оклеенное берестою или тоже шкуркою, возвышение, к которому нога привязывается путами (носочным, а иногда и пяточным ремнями). Ходьба на Л. состоит в переменном передвижении ног вперед, не отделяя Л. от поверхности снега, причем Л. должны скользить параллельно одна другой, в возможно близком расстоянии. При беге, для облегчения, употребляют длинные палки (батожки, койки, посохи, костыри или кухтари) с деревянным кружком на конце (или обручем, прикрепленным ременным переплетом); эта палка служит для отталкивания, а при спуске с горы — для баланса и тормаза, для чего на нее садятся тогда верхом; иногда к переднему концу палки насаживается железный крючек, которым цепляются за деревья при подъеме на гору. В тайге, где нет дорог, Л.