Дневник деловой женщины

Даниэлла Бродски

Дневник деловой женщины

Тете Тайни – от имени всех, кого она вдохновила 

1

В ОДИН ПРЕКРАСНЫЙ ДЕНЬ...

Решено – сегодня, 15 марта, прямо сейчас, в три часа дня, я начинаю новую жизнь. Я выберусь из рабочей рутины и не позволю фантазиям о мистере Идеальном Муже (а также глубокой депрессии из-за все еще не состоявшейся встречи с ним) ежесекундно бесцеремонно вторгаться в мою жизнь. Не желаю больше оставаться третьесортной, с трудом оплачивающей счета свободной журналисткой. Я должна стать лучшей и буду стремиться к известности, наградам и успеху. С этого самого момента.

Я прекрасно знаю, что принимаю такое решение не впервые. Знаю, поскольку только что звонила Джоан, и она напомнила мне об этом во всех подробностях и назвала конкретные даты.

– Ты уже собиралась начать новую жизнь пятнадцатого сентября и пятнадцатого октября, и эти же клятвы я слышала пятнадцатого ноября... – Моя подруга перечислила прошедшие месяцы один за другим и вдруг спросила: – Дорогая, а не пятнадцатого ли числа ты получаешь счет за квартиру?

Конечно, вот мы и обнаружили закономерность. Но Джоан не понимает, что на этот раз все будет по-другому.

Я. Собираюсь. Изменить. Мою. Жизнь.

Я готова сделать это.

Возможно, я шла к этому слишком долго.

Но сейчас я готова.

И я чувствую, как каждая клеточка моего тела начинает излучать творческую энергию.

У меня есть все необходимое, чтобы уверенно двинуться к успеху. Вот они – мои рабочие инструменты, все здесь. Это новый, в обложке из красной замши, дневник, фиолетовая гелиевая ручка, ну и, конечно, мой проницательный, острый как бритва, журналистский ум. Каждому, кто стремится наконец преуспеть в карьере, обязательно нужен новый блокнот для записей. Невозможно успешно стартовать с мятым блокнотом, который хранит идеи сотен так и не опубликованных статей. Если вы пишете, чтобы заработать на жизнь, подобный блокнот можно рассматривать как инвестицию в работу. Но если вы хотите писать по-настоящему интересные тексты, окружите себя красивыми, побуждающими к творчеству вещами. Даже правительство согласилось с этим, разрешив нам указать их стоимость для сокращения налогов.

Новый блокнот хрустит, когда я осторожно открываю его. Переворачиваю первую золотистую страницу. Пора начинать мозговой штурм. Мне нужны темы для статей. Вдох. Выдох. Беру ручку и принимаю задумчивую позу известной статуи Родена. Я – Мыслитель. Но я собираюсь писать гелиевой ручкой, значит, я – Свободный Мыслитель. Нет, лучше Мыслитель-Творец. Хотя, возможно, правильнее сказать Писатель. Да, именно так, я – Писатель. Мне нравится, как звучит это слово.

Должна признать, многие со мной согласны. Когда я знакомлюсь с людьми, мой род занятий впечатляет всех и всегда. И естественно, меня спрашивают, о чем именно я пишу. Услышав ответ, мужчины теряют интерес к разговору. Конечно, зачем им слушать о тенденциях весенней моды, о том, что опять можно носить широкие пояса или что именно розовый цвет губной помады актуален в этом сезоне? Следующий вопрос неотвратим, и потому я жду его со страхом. «И для каких же журналов вы пишете?» Я не пишу для «Пентхауса» и подобных ему изданий, в моральном плане я чиста, но проблема в том, что никто никогда не слышал даже названий тех журналов, которые публикуют мои статьи.

Уверена, теперь вы поймете, почему я иногда слегка приукрашиваю реальность: не называю журналов, в которых выходят мои статьи, а рассказываю о тех, куда недавно отправляла свои предложения. При этом я всегда честно признаюсь: «Любой не состоящий в штате журналист рассылает статьи в разные издания. Никогда не знаешь, где тебя ждет успех».

Говоря это, я хотя бы произвожу впечатление девушки, стремящейся достойно выйти даже из безнадежной ситуации, а не вызываю сожаление и мысли типа «ну когда же она наконец перестанет дергаться?». Мне кажется, что в этот момент холодные неприступные люди, с которыми я общаюсь, примут меня в свой круг. А мужчинам покажется притягательным тот яркий образ жизни, который я (якобы) веду.

Но начиная с этого дня мне больше ничего не придется приукрашивать. Никогда. И так, в самом верху страницы пишем сегодняшнее число. Начало этого дневника я обязательно перечитаю, удобно расположившись за новым столом в новой шикарной мансарде в Сохо, купленной после того, как мне поступит предложение вести постоянную колонку в «Вог». На мне будут образцы коллекции будущего сезона от Прада и туфли ручной работы от Маноло Бланика. И я с радостью вспомню сегодняшний день.

Просматриваю один из старых журналов, которые храню в надежде почерпнуть из них творческие силы, и мгновенно теряю голову от потрясающего темно-серого платья косого кроя. Модель на фото удобно расположилась на бархатной софе, несчетное количество жемчужных нитей обвивают тонкую шею, туфелька, расшитая черным бисером, спадает с изящной ножки. Я ничего не могу с собой поделать. Представляю себя в этом платье и более подходящих, на мой взгляд, украшенных хрустальными бусинами босоножках, мои осветленные волосы переливаются под вспышками фотоаппаратов папарацци. Я поднимаю руку в знак приветствия и любезно улыбаюсь, подражая королевским особам. Так, все ясно. К этому наряду мне нужна сумочка от Лулу Гиннесс, лучше всего а-ля цветочный горшок, внутри которой вышиты известные изречения – маленький секрет, о котором знает только владелица.

Мое дыхание учащается и становится прерывистым, как будто мне не хватает воздуха. Перед глазами туман. Меня захлестывает желание немедленно узнать, где я могу купить это платье. Ведь, став его обладательницей, я почувствую себя эффектной женщиной, у которой все на своем месте, – качество, не доступное мне до сих пор. Открывая сумочку-горшок, я впервые в жизни безошибочно определю, где лежит мой блеск для губ, – сразу же сменю его нейтрально-розовый оттенок, которым все время пользуюсь. У меня будет темно-красная губная помада – цвет естественный и абсолютно комфортный для женщины в таком платье. Если мне понадобится визитная карточка, именно ее и достану. И еще – в этом платье я стану выше, стройнее, а мои зеленые глаза засияют словно изумруды.

Я всегда красиво подкрашиваю глаза, но теперь мой макияж должен стать выразительнее, я добавлю немного дымки по линии ресниц и чуть-чуть блестящих бронзовых теней на веки. Кажется, будто вся моя жизнь была лишь подготовкой к этой покупке. Я представляю себе платье и все его значение для моей жизни настолько ясно, что даже не сомневаюсь: оно предназначено мне судьбой – ведь желание обладать им поистине безгранично.

Жадно листаю журнал в поисках информации для покупателей на последних страницах. «Чтобы узнать цену, звоните». Едва дыша (меня поймут девушки с высокими запросами, у которых есть далеко не все), произвожу подсчеты. Шелк, мили полторы, не меньше, и весь расшит розами.

Прихожу к выводу, что вполне могу позволить себе это платье, если сяду на диету из бесплатного кетчупа и напитков и выставлю свое имущество на интернет-аукционе. Собираю и складываю все, что можно продать. Считаю, какую сумму могла бы выручить, и вдруг понимаю, что журнал-то двухлетней давности.

Чувствую себя абсолютно опустошенной. Я готова уже поставить крест на своих планах, и тут в голову приходит потрясающая идея. Мой личный опыт может стать основой для хорошего очерка, который не стыдно предложить журналу уровня «Харперс базар». Я могла бы назвать его «В поисках темно-серого платья». Начинаю писать. «Если женщина захочет купить что-то из одежды в стиле винтаж от Бэдгли – Мишка [1] ничто другое не будет достойной заменой». Помимо плана будущей статьи, в журнал необходимо представить небольшие выдержки, свидетельствующие о ее теме и стиле. Пожалуй, не стоит писать о легком сердечном приступе, который я пережила, узнав, что цена платья обсуждается отдельно. Читатели «Харперс базар» – люди состоятельные и могут многое себе позволить. (Я купила все имевшиеся цвета этого платья!) Лучше, как всегда в подобных случаях, войти в образ богатой светской дамы.

Идеи для статей появляются в моей голове внезапно. Иногда достаточно увидеть пару туфель, посмотреть шоу по телевизору, стать свидетелем чужого разговора, и – раз! – вот она, идея! Это также дает мне основания верить, что я добьюсь успеха. Но вот статьи отправлены в журналы, опять не опубликованы, и это, в свою очередь, подрывает все надежды. Мои виды на будущее полностью зависят от того, насколько успешным был день. А еще настроение загадочным образом влияет на количество съеденного в этот день шоколада. Чем больше во мне оптимизма, тем меньше шоколада, и наоборот. Вот такая обратно пропорциональная зависимость!

Задумываюсь над рекламой губной помады. Какие забавные определения: разглаживающая, придающая объем, блестящая, мерцающая! Они больше подходят не для повседневной речи, а для журнальных статей. Представьте себе, вы собираетесь насладиться кофе во время перерыва, и вдруг кто-то из коллег, здороваясь, восхищается гладкостью ваших губ. Можно только догадываться, что вы о нем подумаете! Такая реклама должна выходить с предупреждением: «Не для разговорной речи!» Но именно эти слова главенствуют в моей жизни, и, как это ни глупо звучит, я обожаю подчинять их своей воле.

Через двадцать минут я с увлечением читаю восемьдесят седьмую страницу июньского номера «Вог». В статье рассказывается история любви лощеного господина и красавицы принцессы, диадема в волосах которой сияет как звезда. Они женаты уже пятьдесят лет и хотят поделиться своей историей со всем миром. Эта любовь, как все настоящие романы, зародилась благодаря стечению обстоятельств и благоволению звезд. Ей было предопределено стать женой неинтересного пожилого человека, представителя знатного рода из соседнего государства. Он же был обычным портным. В течение многих лет принцесса приходила в ателье, где он тайно восхищался ее грацией и красотой, а она, примеряя одежду, вздрагивала от каждого его прикосновения. Они не разговаривали, но каждое новое платье, сшитое им для принцессы, полностью отвечало ее вкусу. Она любила все эти платья – простой удлиненный силуэт выгодно подчеркивал красоту шеи, плеч, изящных рук. Ведь они были сшиты с огромной любовью и постоянными мыслями о единственной женщине.

«Делая выкройки, с хирургической точностью раскраивая эксклюзивные дорогие ткани, идеально подгоняя каждую деталь, я чувствовал, что эта женщина рядом со мной, мы любили друг друга мистическим образом: постоянно были вместе, даже находясь порознь. В нашей любви всегда были только мы двое».

Портной так хорошо знал принцессу, что примерки являлись всего лишь поводом оказаться с ней рядом. Ему не нужно было даже видеть возлюбленную, платья и так в точности повторяли все линии ее тела, ведь они рождались из любви и потаенных знаний. Через пятнадцать проведенных в молчании лет они отринули прошлую жизнь и уехали на Мадагаскар, где сейчас и живут.

На одной из фотографий влюбленные сидят в кафе на берегу лазурного моря. «Обожаем мидии! – гласит надпись. Бывший портной повернулся к принцессе, на его лице застыла усмешка. – Но нам не удается разделить удовольствие: эта женщина поглощает их так быстро, что не оставляет мне шанса». Женщина лукаво улыбается.

Эта статья погружает меня в транс. Перечитываю ее снова и снова. И еще раз. Никогда не слышала о такой красивой истории. Мне нужно придумать нечто похожее о пудре цвета загара, чтобы читатели страстно захотели ее купить. Даже если я напишу, что этот оттенок радикально улучшает цвет лица зимой или, допустим, мощный энергетический заряд пудры поможет справиться с ужасной депрессией предменструального синдрома, моя статья по накалу чувств все равно не приблизится к истории любви принцессы и портного. Нужно немедленно завязывать с романтикой и возвращаться на безопасную территорию: как правильно носить шляпки, какие запахи предпочесть для занятий йогой. Но я никак не могу отвлечься от любовной истории. Она притягивает и манит меня.

Я часто размышляю о романтических отношениях. Особенно в последнее время, когда мечты моей юности подвергаются все более серьезным испытаниям на прочность и начинают угасать, искушая меня отречься от них навсегда. В прошлом месяце почти все свободное время я провела в слезах из-за разлуки с Джеймсом. Я с грустью отмечала первый день без него, неделю, полмесяца, а потом и месяц одиночества. В горестный ритуал входило дешевое красное вино и, конечно, жалобы (любому, кто готов был слушать) на мое безнадежно одинокое существование без мужчины.

К несчастью для моей подруги Джоан, именно она всегда оказывается тем любым, готовым выслушать меня человеком. Все остальные мои друзья очень быстро устали от того, что я отношусь к Бриджит Джонс как к реально существующему человеку и считаю возможным сравнивать ее жизнь со своей.

– Не могу поверить (глоток вина), что у нее все сложилось с таким замечательным человеком, и к тому же богатым адвокатом (глоток вина). Да, а еще у него английский акцент, и именно он оказался ее Магическим Мужчиной (попытка допить вино из пустого бокала).

– Он оказался кем, прости? – переспрашивала в таких случаях Джоан.

– Ее Магическим Мужчиной. Что-то незримо присутствовало между ними на протяжении всего знакомства, но они не сразу это поняли. Она почти потеряла его, когда они наконец постигли смысл происходящего, и он – поистине Магический Мужчина.

Через некоторое время, выпив немало вина, мы сократили Магического Мужчину до ММ. Потом вдруг обнаружилось много общего между идеальным мужчиной и идеальными конфетами с похожим названием (в любом месте веселее вместе; тают во рту, а не в руках), и ММ в наших разговорах превратился в Эм-энд-Эмс. Я считаю это определение подходящим, потому что оно олицетворяет собой комфорт и домашний уют, счастье и простоту отношений, и еще сладость. Если положить в рот много драже, жевать и приговаривать: «Мне нужен Эм-энд-Эмс, мне нужен Эм-энд-Эмс», – слова сольются в сладкий возглас удовольствия и, простите, удовлетворения. Вот, пожалуй, я и поняла, почему старушка соседка так странно поглядывала в мою сторону.

Джеймс был последним в ряду мужчин, так и не ставших моими Эм-энд-Эмс, и еще одним шагом в сторону неромантического отношения к жизни. Думаю, можно не говорить, что недостаток идеальных мужчин я восполняю немалым количеством сладких хрустящих конфет.

Раньше я звонила Джоан и рыдала в трубку, что никогда не встречу своего Эм-энд-Эмс, и, следовательно, она должна проводить со мной больше времени. Видимо, поэтому у нее всегда находилась веская причина не заходить ко мне. Теперь я звоню ей в слезах еще и потому, что она моя единственная подруга в мире.

Хватит, пора возвращаться к более практичным вещам: летним оттенкам помад, преимуществам и недостаткам завышенной линии талии в одежде и способности подобного кроя скрывать различные изъяны фигуры (самый серьезный из которых, естественно, худоба). Открываю «Бьютифул», известный английский журнал, в котором нет ни одной серьезной темы. Подобные издания не провоцируют сердечные приступы и позитивно сказываются на здоровье, например, приверженцев одежды от Бэдгли – Мишка. «Бьютифул» подсказывает мне темы для будущих статей: «Красота в дороге: что необходимо взять с собой и как это правильно упаковать. Все о прическе и макияже в поездке». Исчерпав близкие темы: «Вспышка красоты», «Лицо весной» и «Путеводитель по внешности», – я снова возвращаюсь к мыслям об истории любви принцессы.

Было ли что-то в ее взгляде, открывающее, как найти настоящую любовь? На всех фотографиях лицо этой женщины поражает своей силой. Его можно сравнить с лицом Кэтрин Хепберн, но ни в коем случае не Халка Хогана. Если взять журнал с фото в правую руку, развернуть на девяносто градусов, наклонить голову и прищурить глаза, в лице принцессы определенно проступит какая-то загадка. Почему же я не могу разгадать ее?

А на улице, похоже, все прекрасно знают, как написать историю любви. Насчитываю тридцать пять влюбленных пар, они идут, держась за руки, разговаривают и даже смеются. По их поведению я сразу понимаю, что они счастливы.

– Все смотрят на вас! – сама не знаю почему, кричу я. И слышу в ответ:

– Что-что?

Застигнутая врасплох, отбегаю от окна и чувствую, что заливаюсь багровым румянцем, как будто только что совершила поступок психически неуравновешенной женщины. Но в этот момент раздается звонок в дверь. Это мой сосед сверху Крис.

– Ты опять застряла у окна и считаешь влюбленных? – кричит он через дверь.

Я перестаю смущаться и чувствую себя более комфортно, ведь Крис прекрасно осведомлен о полном отсутствии во мне рационального зерна.

– Нет, конечно, нет! Я работаю! – кричу в ответ. Где-то здесь должен быть мой блокнот. Я ведь только что записала массу гениальных идей.

– Раз так, позволь мне войти и посмотреть на результат твоего творчества.

Быстро сканирую взглядом комнату. Кровать не убрана. Кофейный столик завален фантиками и коробками от еды. Пледы, в которые я куталась все утро, так и остались сваленными на кушетке. Я в панике. Крис опять решит, что я провела весь день за просмотром моего любимого сериала «Дерзкие и красивые». Сделаю вид, что усердно трудилась все это время, иначе нотации по поводу моей беспечности займут весь остаток дня. Крис может быть очень язвительным, особенно в моменты моей очередной депрессии или разговоров об Эм-энд-Эмс. «Все это превратит тебя в безобразную толстуху!» – вот что можно услышать от моего друга.

Мне нужно выглядеть прилично и не допустить, чтобы Крис провел параллель между статьей о принцессе и моим душевным состоянием. Блокнот закрыть, журналы – на кушетку под подушку, ручку – за ухо. Разбрасываю бумаги на столе, вывожу компьютер из режима ожидания и открываю статью, написанную лет сто назад. Смотрюсь в зеркало. Все, теперь я могу произвести впечатление занятой работающей женщины, которая никогда не сравнивает себя с героями сериалов. Вот только грязные волосы, собранные в неприглядный пучок, и пижамные брюки в нелепых снеговиках несколько портят картину. Да, и еще засохший кетчуп на щеке.

Наконец я впускаю Криса. Он немного задерживается у входа и откашливается.

– Итак, ты утверждаешь, что действительно работаешь над статьей, которую можно будет продать? Или вы, девушка, просто разбросали бумаги, положили ручку за ухо и открыли на компьютере старый документ?

Крис фотограф, но, думаю, с успехом мог бы руководить «телефоном доверия» для людей с эмоциональными проблемами. Если бы он начал просматривать спрятанные мной журналы, то сразу бы наткнулся на статью о принцессе и, изучив ее, одну за другой воспроизвел все мои мысли. Чтобы предотвратить таксе развитие событий, я подхожу к кушетке и усаживаюсь на спрятанную стопку.

Как всегда, Крис выглядит потрясающе. Его темные волосы идеально зачесаны назад, несколько прядей спадают к уху, что вызывает непреодолимое желание протянуть руку и поправить их. Мне часто хотелось так и сделать, но я понимала, что это абсолютно бессмысленно, ведь Крис равнодушен к женщинам. Однажды, в очень неприятной ситуации, я поняла, что никогда не стану для него желанной, даже если появлюсь на пороге его квартиры с бутылкой шампанского, двумя бокалами и в шикарном белье от «Ажан провокатер». С тех пор я принимаю его таким, какой он есть. Крис – мой очень хороший друг, обладающий потрясающей для мужчины интуицией. Он разрешает мне гладить его по голове, когда я чувствую острое желание побыть рядом с мужчиной. Для меня он еще и мать, отец, брат, сестра, врач-психиатр, менеджер, непосредственный начальник и партнер для свиданий. Бросив взгляд на заваленный остатками еды стол, Крис в отчаянии качает головой.

– Дорогая, и что прикажешь с тобой делать?

– Что ты имеешь в виду? Все это? – отвечаю я, небрежно взмахивая рукой, как ведущая телевизионной лотереи, указывающая на мизерный выигрыш. Крис молчит, прикрыв глаза, всем своим видом давая понять, что моя попытка провести его абсолютно бессмысленна. Но я все равно продолжаю:

– Это в исследовательских целях. Я изучаю. Для статьи.

– И что же ты изучаешь? Самый быстрый способ набрать двадцать фунтов веса? Или ты работаешь над рецептом жирного супа с артишоками и еще непонятно чем? Что тут еще, Лени? Острые куриные крылышки. Ну же, возьми себя в руки в конце концов. Ты же по уши увязла в этой дыре, полной картофельных чипсов с солью и уксусом. Что это, скажи? Новый кухонный стиль? И много от него пользы?

Крис захрустел чипсами и продолжил:

– Вкусно. Но все же когда в последний раз твоя статья была опубликована? Не хочу сообщать плохие новости, но тебе скоро платить за квартиру.

Не уверена, что Крис обладает телепатическими способностями. Не думаю, что он специально взял попробовать чипсы. Но как бы там ни было, по зловещему совпадению, стоило Крису замолчать, пакет с чипсами упал со стола, и из него хлынула лавина сплошных углеводов.

Я ненавижу, когда Крис видит меня в подобном душевном состоянии. Не могу понять почему. Просто мой друг очень практичный человек. Если я встречаю Рождество, Новый год или День святого Валентина в одиночестве, он заботится обо мне – готовит еду, дарит подарки, с любовью оформленные, завернутые в остатки обоев невообразимой красоты, с великолепными бантами и нитками старых стеклянных бус. И никогда не говорит о том, что тоже очень одинок. Поведение Криса приводит меня в умиление, и я понимаю, что должна с благодарностью принимать свою жизнь. Мои слова не имеют никакого значения, потому что он непостижимым образом всегда знает правду. И я всегда расстраиваюсь после общения с ним, потому что чувствую дискомфорт (ненавижу себя за то, что не могу быть такой сильной, как Крис), а от этих мыслей мое настроение совсем портится.

– Да будет тебе известно, я сейчас действительно работаю над статьей. О любимых предметах гардероба одной известной писательницы. Это помимо исследования продуктов питания, – говорю я, пытаясь оправдать свое существование.

– Ну тогда ладно. Я хотел предложить прогуляться. Но вижу, ты очень занята. Так что не буду тебе мешать.

– Спасибо. У меня действительно сегодня напряженный день, – подталкиваю Криса к выходу. – Но не забудь мне позвонить, – кричу я ему вслед.

2

ЗНАК, ПОДАННЫЙ ГАЗЕТОЙ «ТАЙМС»

В понедельник утром, проснувшись дома на кушетке, я не сразу понимаю, где нахожусь. Мне приснился замечательный сон, как будто я провожу время на чудесной вилле в Санта-Лючии, расположенной на отвесной скале прямо над морем. Со мной мужчина латиноамериканского типа, лицо я помню смутно, но очень похожий на Энрике Иглесиаса.

Не знаю, почему так произошло, я ведь не в ответе за свое подсознание. Этот мужчина из сна оказался потрясающим любовником, из тех, кто знает, когда и что именно нужно сказать, как провести рукой по волосам и когда замереть внутри возлюбленной, чтобы она почувствовала себя самой сексуальной женщиной в Америке (кстати, во сне ширина моих бедер могла соперничать с Виктория-стрит) и отбросила все комплексы, стремясь к единственной достойной цели – потрясающе сильному оргазму.

Наконец нахожу в себе силы разлепить глаза и оглядываюсь вокруг. Вид моей комнаты вызывает отвращение: скверно пахнущие остатки сверхкалорийного воскресного ужина свалены на телевизоре – священном для меня предмете в момент депрессии. Одеяло предпочло моей кушетке более удобное место – пол. Я лежу раскрытая и тем не менее источаю такой запах пота, что могу соперничать с молодым парнем в момент гормонального всплеска. Интересно, как на кровати оказался плакат, украшенный блестками и призывающий «Назад к реальности!»?

С трудом заставляю себя встать и плетусь в ванную. Зеркало беспощадно свидетельствует, что я далеко не в лучшей форме. Мои волосы, обычно идеально гладкие, образуют на голове бесформенное гнездо, так что знаменитая комедийная актриса из сериала «Няня» Френ Дрешер, увидев меня, бросилась бы забирать весь еще не выплаченный гонорар. А бледное одутловатое лицо наверняка вызовет у окружающих желание напеть чудовищные мелодии, написанные к кинофильмам Рэем Паркером-младшим. Мои брови, совсем недавно тонкие, напоминают пушистых гусениц. Картину дополняют мешки и синева под покрасневшими глазами.

Если бы я сказала прохожим на улице, что это мои советы по уходу за кожей и прической они читают в журналах (хотя большинству вряд ли знакомо название «Прически знаменитостей»), то ни капли не сомневаюсь: эти люди зареклись бы прикасаться к глянцевым журналам. «Да, было бы забавно!» – усмехаюсь я, с трудом раздирая волосы расческой. Мне больно и жаль себя.

Знаете, что будет действительно смешно? Если я начну писать об отношениях между людьми. Думаю, мои тексты напоминали бы истерику. Я чищу зубы, быстро умываюсь и встаю под душ. Нужно окончательно смыть следы затянувшейся одинокой жизни и простоя в работе. Для этой цели, думаю, удачно подойдет гель под названием «Цвет персика». Хотя почему?

Пора начинать работу над статьей для еще одного никому не ведомого женского журнала – мое единственное занятие на эту неделю. Нужно взять интервью у одной известной женщины и обсудить с ней ее любимые предметы гардероба. Подобная работа обычно вгоняет меня в депрессию, потому что я сталкиваюсь с поистине удивительными коллекциями одежды. Хуже того, приходится заходить в гардеробные размером со всю мою квартиру и выслушивать жалобы их хозяек на нехватку места для обуви от Алайи (сшитой на заказ, между прочим), Джимми Чу и Маноло Бланика. В такие минуты я начинаю убеждать себя, что моя жизнь удалась: я здорова и живу в лучшем городе на земле, а значит, должна быть счастлива. К сожалению, подобные доводы совсем на меня не действуют.

Пытаюсь сосредоточиться на мыслях о здоровье. Думаю о том, как удобно расположена моя квартира. И вспоминаю данное себе обещание вернуться наконец сегодня к активной жизни в обществе. Но стоило мне собраться с духом для интервью с Лизой Маклеллон и открыть входную дверь, как я опять улетаю в облака. Интересно, как в программе «Инсайд эдишн» рассказали бы о том, что известная журналистка Лейн Силверман, ведущая колонку о человеческих взаимоотношениях, в одиночестве провела субботний вечер дома? Скорее всего вам предложили бы заглянуть в окно ее квартиры в доме пятьсот пятьдесят пять на Западной Тринадцатой улице. Знаете, что вы увидите? Звезда пера варит лапшу и безуспешно старается научиться танцевать, как Бритни Спирс, напевая перед зеркалом со щеткой для волос вместо микрофона в руке. В одиночестве. Смотрите нашу программу в восемь вечера.

– Черт возьми! – кричу я, растянувшись во весь рост на лестничной площадке, в слабой надежде, что кто-нибудь поможет подняться этой бесформенной куче, бывшей секунду назад известной журналисткой. И задеваю ногой лежащий у порога воскресный выпуск «Тайме». Ну почему я ни разу не спотыкалась о газету с моей статьей на первой странице? И почему все соседи такие жестокие и никто не убрал от моей двери это очевидное свидетельство того, что я не выходила вчера за пределы квартиры? Могу себе представить, как каждый проходивший сегодня утром мимо моей двери тяжело вздыхал и качал головой, глядя на вопиющее доказательство моей жалости к себе. Подъезд еще хранит запахи людей, которые шли туда, где их ждали. И мне очень хочется, чтобы все вокруг знали, что я сейчас тоже выхожу из дома.

– Эй, кто-нибудь! – кричу громче, чтобы меня услышали.

Но никто не спешит на помощь, и моя нога начинает затекать. Приходится подниматься. На полу остается смятая газета, символ не только бесславно проведенных выходных, но и полного провала в жизни. На прошлой неделе я двадцать минут раздумывала, отправить ли предложения редактору «Тайме», известному неспешностью в ответах, и так и не решилась нажать кнопку. Я снова писала о тенденции в моде, которая скоро проявится, а затем утратит популярность. Ее в ближайшее время будут обсуждать все журналы, а я лишила себя возможности получить хотя бы сухое письмо с отказом опубликовать мою работу. Запах персикового геля для душа, витающий вокруг меня, оказывается сейчас весьма кстати, чтобы развеять разочарование, вызванное этим неприятным эпизодом.

Я направляюсь на интервью к одной из самых успешных в Нью-Йорке журналисток. Она ведет колонку, ее статьи публикуют самые крупные глянцевые журналы: «Вог», «Харперс базар», «Элль» и «Гламур». Мне повезло – я познакомилась с ней на презентации новой линии косметики, и она оказалась очень милой. Во время фуршета мы разговаривали и смеялись, пытаясь справиться со второй поистине микроскопической (зато устраивающей редактора!) порцией цыпленка с розмарином.

Как только я вхожу в апартаменты Лизы в районе Вест-Сайда, меня охватывает благоговение: площадь гигантская. Настолько, что хочется, как маленькому ребенку в музее, поскорее улизнуть отсюда. Эти апартаменты в четыре, нет, в пять раз больше моей квартирки. Или даже в шесть. Пожалуй, в гостиной вполне поместится вся коллекция динозавров из Музея естествознания. Повсюду мебель пятидесятых – шестидесятых годов – вот я вижу хромированный стол и настоящее кресло Имса. Ах, какие шедевры я могла бы создавать здесь – сидя в отороченном мехом халате, потягивая коньяк из хрустального бокала и наслаждаясь деревянными панелями на стенах, записывала бы нескончаемый поток гениальных мыслей.

– Итак, ты хочешь это увидеть? – спрашивает меня хозяйка.

– Увидеть что? – Я поражена настолько, что с трудом вспоминаю цель визита. Ах да, интервью. Точно. Речь об одежде. – Конечно! Давайте сразу приступим к делу.

– Как все-таки называется ваш журнал? «Ее жизнь»? Никогда о нем не слышала. – Лиза поворачивается, стоя на лестнице, и аметист размером с мячик для гольфа, сияющий на ее пальце, на некоторое время ослепляет меня.

– На самом деле он называется «Для нее», – объясняю я, часто моргая, чтобы избавиться от фиолетового наваждения, мерцающего перед глазами. Нужно отстоять честь журнала, а также и собственную гордость. Она уже начинает трещать по швам быстрее, чем склад магазина «Барниз» затоваривается во время распродажи жакетами в стиле милитари от Марка Якобса. И я завожу выученный наизусть рассказ о том, какой это на самом деле потрясающий проект.