Проклятие эльфов

      На самом же деле Меро поедет по маршруту, который Валин разведал сегодня утром. Меро доедет до границы поместья, а Валин тем временем будет бездельничать. Когда же Меро доберется до имения старого лорда Сейнаора, эльфа, надзирающего за одной из огромных ферм Дирана, он отпустит коня, представится надсмотрщику и передаст ему бумажку, написанную Валином, но с печатью Дирана. Там будет сказано, что Меро - раб для "особых" поручений и что он прислан сюда "на время излечения от полученных ран". Лорд Сейнаор не будет знать, что и думать. Диран никогда прежде не присылал к нему людей на излечение - но Диран непредсказуем. Может, он захотел таким образом проверить преданность своего вассала - посмотреть, станет ли Сейнаор выполнять такое необычное задание. Может, этого человека прислали сюда в качестве угрозы. Может, в качестве шпиона. А может, он выздоравливает после неудавшегося или отчасти неудавшегося покушения на какого-то другого вассала, и Диран решил, что лучше не держать его сейчас на виду.
      Когда Валин будет подъезжать к этому имению, он воспользуется своей магией - и своими знаниями о травах, почерпнутыми у Делии, - и сделает так, чтобы его телохранитель-приближенный серьезно заболел. Добравшись же до имения, он увидит там Меро и потребует, чтобы он заменил его заболевшего слугу.
      Наполовину этот план принадлежал Валину, а наполовину - Меро. Валин сообразил, что заменить своего слугу на Меро нужно в таком месте, где их никто не знает. А Меро придумал, как это можно устроить.
      "Знаешь, а ты ведь можешь быть по-настоящему опасен, если тебе дать хоть малейшую возможность", - кисло подумал Валин, помогая своему другу облачиться в ливрею.
      "Это все благодаря практике, Валин, - ответил Меро на языке жестов. И еще благодаря тому, что ты спас меня от тех условий, в которых живут остальные. Я могу думать самостоятельно. Большинство людей лишены этой роскоши".
      Валин промолчал. На самом деле ему просто нечего было ответить на это замечание. Он просто поправил тунику Меро и отступил в сторону.
      - Вот, - сказал он, протягивая Меро записку. На самом деле там было две записки, но со стороны этого нельзя было заметить. Первая была предназначена для слуг в конюшне, вторая - для лорда Сейнаора. Первая была подписана Валином, под второй же красовалась печать Дирана. У Валина было полдесятка таких бланков с печатями, припрятанных на крайний случай. Отдашь это в конюшне, они дадут тебе лошадь. Удачи тебе. Тень. Я буду скучать по тебе.
      Меро просмотрел обе записки и спрятал их в карман.
      - По мне еще никто никогда не скучал, - легкомысленно отозвался он. Валин нахмурился.
      - Слежки сейчас нет, даже магической. Я проверил. Твой почтенный отец всецело занят любвеобильной и одаренной Катриной. Он так увлечен, что ему не до всякой чепухи вроде нас с тобой.
      Валин снова нахмурился и покраснел. Наложница Катрина - последняя фаворитка его отца - была весьма.., экзотичной особой. И лишенной всякого стыда. Она даже к нему, Валину, обращалась с предложением, наполнившим его глубоким смущением. Не то чтобы ему не хотелось приобрести побольше опыта в обращении с женщинами... Но...
      Дело не в том, что она сказала, а в том, как именно она это сказала! И что она при этом делала!
      Но Меро через несколько секунд нужно было уходить. Поскольку никто за ними не следил, можно было больше не сдерживаться. Валин осторожно обнял двоюродного брата.
      - Ты поосторожнее, братишка, - сказал он, слегка понизив голос. - Я хочу увидеть твою уродливую рожу среди слуг старика Сейнаора.
      - Я непременно там буду, - хрипло отозвался Меро, тоже обняв Валина. Не надейся, так просто ты от меня не отделаешься.
      И, выпустив плечи Валина, он неловкой походкой направился к двери.
      - Удачи нам обоим, брат, - тихо сказал ему вслед Валин. Он просто не знал, что еще можно сказать в такой момент.
      Меро обернулся и лукаво усмехнулся.
      - Удачи и попутного ветра мне, и встречного - тебе! С этими словами Меро шагнул за порог, и дверь захлопнулась у него за спиной. Дверь и стены были сделаны на совесть: Валин даже не слышал, как Меро спускается по лестнице.
      Собственные покои никогда еще не казались Валину такими пустыми. Последние несколько лет рядом с ним постоянно кто-то находился - и почти всегда этим кем-то был Меро. Он не оставался без присмотра даже во время своих экскурсий в гарем. Валин был наследником лорда, и слуги неусыпно заботились о его безопасности, поскольку знали, что, если с мальчиком что-нибудь случится, всех их ждет смерть. И вот теперь он впервые оказался в полном одиночестве.
      Валин с трудом подавил в себе желание кинуться следом за братом и отправился в свою комнату собирать вещи.
      Потом он улегся в постель. Но при малейшем шуме юноша просыпался и подолгу лежал, уставившись в невидимый потолок. Ему казалось, будто он целую вечность не может заснуть.
      ""Как бы мне хотелось показать Меро, как сильно я его люблю! - думал Валин, вспоминая о том, чего он так и не сказал за все эти годы, и терзаясь сожалением. - Но я не могу. Я просто не знаю, как это сделать. Меня всю жизнь наказывали за малейшее проявление чувств - вот оно так и вышло. Чувства-то у меня остались, но наружу они не прорываются. Я не плакал с тех пор, как мне исполнилось два года... И даже уж не помню, когда я смеялся. Вот и результат. Тот я, который снаружи, совсем не похож на того, который внутри".
      Валин сглотнул и перевернулся на другой бок. Глаза у него были сухими. "Надеюсь, он понимает, как много я ему не сказал. Очень надеюсь. Если план сработает.., если с Меро ничего не случится..."
      Эта ночь тянулась на редкость долго.
      Глава 17
      Шана ввела себя в транс одним лишь усилием воли. Сейчас она смотрела на мир чужими глазами, глазами ребенка, наделенного магическими способностями, и ребенок этот находился в рабском бараке. Шана не желала видеть происходящего, но теперь она уже не могла отвести взгляда. В этом бараке была одна молодая женщина, настолько похожая на Мэг, что Шану прямо бросило в Дрожь. И вот уже почти целый день Шана изучала историю этой девушки и прислушивалась к разговорам охранников, собирая сведения.
      Девушка забилась в угол барака. Обычное человеческое дитя, лишенное магии. Просто судьба наказала ее ранним обещанием красоты. В шесть лет девочка была ошеломляюще красива. В двенадцать - просто очаровательна. Но в четырнадцать, когда обучение будущих наложниц уже шло вовсю, девочка резко принялась расти. Она вытянулась, а черты ее лица погрубели. Теперь она была миловидной, и не более того.
      А для наложницы этого было недостаточно. Наложницам полагалось быть божественно красивыми.
      И вот девочку, привыкшую к мягкому обращению, на которую за всю жизнь не то что руки никто не поднял - голоса ни разу не повышали, - отправили в общий барак. Охранники, которым нечасто приходилось видеть таких милых и неиспорченных девушек, теперь кидали жребий, кому она достанется первой.
      Но пока они спорили, удача ускользнула от них.
      В комнату вошел человек, которого Шана слишком хорошо помнила: высокий блондин с жестокими глазами. Похоже, охранники тоже его знали. Они тут же умолкли и попятились. Ребенок, через которого Шана наблюдала за происходящим, застыл на месте - но этот оживший ночной кошмар из прошлого Шаны искал не его...
      Он обвел комнату холодным взглядом - и остановил его на той самой девушке. Блондин ткнул пальцем.
      - Вот эту, - заявил он и неприятно улыбнулся. - Я беру вот эту.
      Какой-то стражник попытался было возразить, но одного-единственного взгляда блондина оказалось довольно, чтобы пресечь всякие возражения. Стражник пожал плечами и отвернулся. Другой стражник прошел среди рабов, ухватил девушку за руку и заставил ее встать. Не глядя на нее, он просто проволок девушку через комнату и толкнул к блондину.
      Девушка взглянула ему в лицо, и то, что она увидела или почувствовала, заставило ее побледнеть.
      Блондин рассмеялся - Шана в оцепенении и ужасе наблюдала за происходящим, - натянул странную перчатку, усеянную металлическими заклепками, и наотмашь хлестнул девушку по лицу, так, что та полетела на пол. Девушка упала на спину, и Шана увидела, что ее лицо пересекают несколько неглубоких параллельных порезов, из которых уже начала сочиться кровь.
      Блондин обвел взглядом остальных рабов.
      - Среди вас есть нарушители порядка, - равнодушно произнес он. - Вот что случается с рабами, которые любят нарушать порядок.
      Потом он рывком поднял девушку с пола и принялся избивать ее, неотрывно глядя ей в лицо...
      Как когда-то Мэг...
      Шана выскользнула из сознания мальчика и поклялась сквозь слезы, что никогда больше не будет просто стоять и смотреть, как эльфийские лорды или их прихвостни мучают и убивают кого-то. Когда-нибудь - и довольно скоро - у нее будет достаточно сил, чтобы разобраться с ними.
      А у волшебников эта сила уже есть.
      Шана чуть не плакала от разочарования. Она попросила своего учителя о личной беседе, и разговор этот шел прескверно - намного хуже, чем Шане могло прийти в голову. Девочка вцепилась в подлокотники кресла и предприняла еще одну попытку объясниться.
      - Мы должны что-то делать, - настойчиво повторила она. - Я же уже объяснила вам, что там творится. Я уверена, что эльфы так увлеченно рвут друг другу глотки, что просто не заметят нас, если наше вмешательство будет незначительным. Но, мастер, ведь там каждый день убивают людей - хороших людей! Мы не можем просто сидеть сложа руки и смотреть на это!
      Денелор покачал головой.
      - Это невозможно, Шана, - отозвался он. - Мы просто не можем ничего сделать. Люди должны справляться с этим самостоятельно. Если они хотят свободы, им придется научиться сражаться за нее.
      Ну вот! Значит, рабы должны сами сражаться за себя.
      А как быть с тем, что их держат в ошейниках и они даже думать свободно не могут?!
      - Но почему мы не можем ничего сделать?! - возмущенно крикнула Шана. Ведь нас здесь больше, чем когда бы то ни было, не считая времен Войны Волшебников! Мы не можем начать новую войну, но мы можем делать хоть что-то, а не прятаться тут, как перепуганные мыши!
      Денелор слегка покраснел и отвел взгляд.
      - Шана.., ты просто не можешь понять. Ситуация намного сложнее, чем тебе кажется. Здесь замешано слишком много факторов. Что хорошего будет, если мы поможем небольшому количеству полукровок или людей и в процессе этого выдадим себя? Неужели тебе хочется, чтобы эльфы обнаружили Цитадель? Куда нам тогда деваться? Назад в пустыню?
      - Почему они непременно должны обнаружить Цитадель? До сих пор же не обнаружили! - возразила Шана, сердито встряхнув кудрями. Она так и не выпускала подлокотников. - Ведь даже во время Войны Волшебников, когда эльфы точно знали, что мы существуем, они и то не смогли ее найти! А теперь даже Диран о нас не подозревает - вы же сами знаете! Так с чего вдруг они должны найти Цитадель? Наши шансы сейчас куда выше, чем у прежних волшебников, ведь никто из нас не хочет нового раскола! Так почему же вы думаете, что нас обнаружат?
      - Потому.., потому, что это возможно, - неуверенно пробормотал Денелор. - Ты же знаешь, Цитадель не невидима. Нас вполне можно найти, если эльфы будут знать, куда смотреть. И это станет вдвойне вероятным, если мы начнем помогать людям.
      - Не понимаю, почему... - начала было Шана.
      - Ты что, думаешь, что они встретят нас с распростертыми объятиями и радостно приветствуют свободу? - перебил ее Денелор. - Если ты и вправду так считаешь, дитя мое, то ты живешь в мире грез.
      Денелор откинулся на спинку кресла. Он вновь приобрел уверенный вид, и Шана почувствовала, что утрачивает свое преимущество.
      - Видимо, придется мне тебя просветить. Большинство людей за пределами Цитадели даже не называют себя рабами, поскольку не считают себя таковыми. Эльфийские лорды приводят их в состояние повиновения - и рабы думают о своих же соплеменниках, других людях, как о врагах и соперниках. Их интересуют не эльфийские лорды, а надсмотрщик - который вполне может быть и человеком, - и другие люди, работающие рядом. Да большая часть рабов в жизни не видела ни единого лорда и не слишком-то и рвется. Все, что их интересует, - это как бы занять должность надсмотрщика.., и получить все его привилегии. Их волнует лишь ближайшее будущее.
      Денелор ухмыльнулся, и Шана вспыхнула от разочарования.
      - Вот в чем кроется главное различие между нами и ними, дитя, самодовольно заявил волшебник. - Они не видят дальше собственного носа. И если окажется, что мы реально можем лишить их тех жалких привилегий, что они заработали тяжким трудом, а вместо этого предлагаем какую-то сомнительную свободу, они отнюдь нас за это не поблагодарят. Они увидят лишь, что быть свободным - это значит голодать, дрожать от холода, потерять обещанную еду, твердо гарантированную крышу над головой и вознаграждение, которое они могут получить, если будут хорошо себя вести и делать все, что приказано. Вот они-то и предадут нас - те самые люди, которым ты так хочешь помочь. И все потому, что мы не сможем дать им ни того, что они хотят, ни того, в чем они на самом деле нуждаются. Они станут считать нас врагами уже за то, что мы угрожаем их привычному образу жизни.
      "Да он же словно о себе говорит!" - слегка презрительно подумала Шана. Она мало общалась с людьми - но уж от них она не видела никаких неприятностей. Все неприятности исходили от эльфов. Именно эльфы отдавали приказы. Люди лишь исполняли их. Девочка никак не могла понять, почему волшебники забились в Цитадель и сидят там - ну в точности как кучка испуганных мышей! Не существовало никаких причин, которые мешали бы им втайне помогать людям - или хотя бы спасать больше детей-полукровок, чем они спасали сейчас. Большинство полукровок появлялись на свет в результате случайного оплодотворения наложницы или обыкновенной рабыни, и большую часть таких детей уничтожали сразу же после их появления на свет. А ведь любой волшебник без особых усилий мог подменить повивальную бабку и внушить окружающим, будто ребенок родился мертвым.
      Шана обратилась к своему наставнику с предложением сделать что-нибудь осмысленное для мира, раскинувшегося за пределами пещеры. Ей хотелось, чтобы волшебники больше помогали полукровкам - и хотя бы тем людям, которые были наделены магическими способностями. Шане слишком хорошо запомнилось то, что творилось вокруг нее в рабских бараках, - особенно то, что она видела долгими бессонными ночами.
      Во время бесед с учениками Денелор вроде бы выказывал способность к состраданию, но за время личного разговора Шана обнаружила, что он ничем не отличается от прочих старших волшебников. Он согласен был действовать, но лишь до тех пор, пока это ничем ему не грозило. Если же возникала хоть малейшая вероятность, что какие-то действия могут натолкнуть эльфийских лордов на мысль о возвращении волшебников - а значит, его комфортабельная жизнь окажется под угрозой, - Денелор тут же складывал руки и отказывался что-либо делать.
      Точь-в-точь как те самые люди, о которых он отзывался с таким презрением.
      А он ведь был еще не худшим из здешних обитателей...
      Денелор закончил свое наставление и выжидающе взглянул на Шану. Шана покачала головой и решила сделать еще одну попытку.
      - Это несправедливо, мастер. - упрямо заявила она. Может, он все-таки согласится с ее доводами? - Это совершенно несправедливо! Мы ведь наделены силой. Разве это не означает, что на нас лежит определенная ответственность? Разве не об этом вы нам говорили? Чем больше сила, тем выше ответственность. За кого же мы отвечаем, если не за тех, кто беспомощен?
      - Мы отвечаем прежде всего за себя, Шана, - после секундного колебания ответил Денелор. - Если Цитадель окажется в кольце осады, мы ничего уже не сможем сделать. Подумай о всех полукровках, которым мы никогда уже не поможем, если лорды узнают о нашем существовании.
      "Подумай о тех, кому ты не помогаешь из-за собственной трусости", отозвалась Шана, но лишь мысленно и не забыв прикрыть свои мысли.
      - Мы делаем то, что в наших силах. Но для того, чтобы делать это, мы должны оставаться в живых, - уже более уверенно подытожил волшебник. - Я знаю, что с этим трудно смириться, но некоторые вещи не становятся менее истинными оттого, что они несправедливы.
      Денелор умолк на мгновение, потом снова взглянул на Шану, но теперь уже с некоторым беспокойством.
      - Шана, я надеюсь, что ты держишь эти мысли при себе. Возможно, мне не стоило бы говорить этого, но ты.., э-э.., внушаешь беспокойство некоторым из старших волшебников. Думаю, для тебя не новость, что ты наделена огромными способностями. Ты поражала меня куда чаще, чем я это признавал вслух. Некоторые из моих коллег опасаются твоей силы. Некоторые из них подозревают тебя. Они боятся, что ты можешь оказаться эльфийской подсадной уткой. Большинство из них не понимают, откуда у столь юного существа, не прошедшего еще должного обучения, может взяться такая сила и такая искусность во владении этой силой, - теперь Денелор смотрел на девочку так, словно и его терзали подозрения. - Некоторые думают, что тебя подослали сюда эльфийские лорды, или даже опасаются, что ты можешь на самом деле быть чистокровным эльфом...
      Округлив глаза, Шана принялась оправдываться:
      - Но ведь я же говорила вам - мне пришлось учиться всему самостоятельно, чтобы выжить! Они что, думают, что выжить посреди пустыни легкое дело? И кроме того - я владею магией разума. Вы сами это знаете! Вы же и учили меня с ней обращаться! Ни у одного чистокровного эльфа нет магии разума, а у меня есть!
      - Да, действительно, - согласился Денелор. Судя по виду, он несколько успокоился. - И этого никак нельзя подделать магическим путем. Но ты все равно можешь быть подсадной уткой. Вдруг эльфы специально вырастили и обучили полукровку, чтобы проникнуть в наши ряды? Шана нахмурилась.
      - Как я могу быть подсадной уткой, если эльфы не подозревают о нашем существовании? И кроме того, я же хочу действовать против эльфов, сражаться против них. Зачем бы мне это было нужно, если бы я была подсадной уткой?
      Денелор покачал головой.
      - Дитя, вот от этого все становится еще более подозрительным. Если эльфы что-то заподозрили и следят за нами, что вернее укажет им местонахождение Цитадели, если не наши активные действия? Пожалуйста, Шана, следи внимательнее за своими речами. Ты заставляешь окружающих чувствовать себя неловко, и это раздражает их.
      Шана вздохнула и решила покончить с этим безнадежным предприятием. Она согласилась, что ей действительно следует быть более осторожной, выпила предложенную чашку чая и покинула покои Денелора.
      "Что ж, значит, так..." Шана состроила гримасу и побрела к своей комнате. Раз уж Денелор не захотел поддержать ее, можно даже не надеяться, что она сумеет убедить кого-нибудь еще из старших волшебников. Правда, у нее появились единомышленники среди учеников. И еще с ней были согласны некоторые молодые волшебники - тот же Зед, например. Но по большому счету затея Шаны выглядела достаточно безнадежной.
      Коридоры были довольно пустынны. В это время большинство здешних обитателей коротали время в ожидании обеда. Шана цинично подумала, что большинство волшебников стремились как можно сильнее походить на эльфов. Они окружали себя свитой, интриговали - правда, удобства они себе обеспечивали за счет магии, а не за счет рабов, а интриги не принимали такого размаха, как у эльфов, но все равно - ничего больше волшебников не интересовало. Им совсем не нужны рядом энергичные люди, думающие не только о себе. Потому-то они и чувствуют себя неловко в присутствии Шаны - они боятся, что ею нельзя будет манипулировать. А еще она наделена большой силой.., и им хотелось бы держать эту силу под контролем.
      Шана долго присматривалась и прислушивалась - пребывание в рабских бараках многому ее научило, - и поняла, по какому образцу построена жизнь в Цитадели. Все это здорово напоминало жизнь какого-нибудь из крупных эльфийских домов. На вершине пирамиды находился Парт-Агон, верховный волшебник (обычно это место занимал не самый старший, а самый сильный из них). Его устраивал существующий порядок вещей, и он не желал уничтожения своего маленького королевства. Следом за ним шли маги, придерживающиеся тех же взглядов, что и Агон. А последними стояли те, кто мог считать и иначе, но не видел никаких причин рисковать самим.
      Незадолго до этой беседы Шана пыталась поговорить с Зедом, но тот лишь пожал плечами.
      - Большинство здешних жителей попали сюда, едва-едва спасшись от смерти, - заметил он. - Возможно, им не понравится снова жить в постоянном страхе.
      - И мне не понравится! - воскликнула Шана. - Но я не позволю, чтобы страх мешал мне делать то, что я считаю правильным!
      - Повтори мне это, когда погоня будет идти за тобой по пятам! огрызнулся Зед и исчез в лабиринте коридоров. В этом отношении Зед был чрезвычайно талантлив: если он не желал быть найденным, то пропадал так же бесследно, как Отец-Дракон...
      Всю дорогу до жилищ учеников Шана высматривала, не покажется ли Зед, но так его и не увидела. Возможно, это означало, что он все еще не настроен общаться. Впрочем, сейчас Шана была преисполнена отвращения к волшебникам и сама не была уверена, хочет ли она видеть Зеда. Но когда после разговора с Денелором Шана добралась до своей комнаты, собственное жилище показалось ей тягостно схожим с тюремной камерой. Девочка вдруг обнаружила, что ей отчаянно хочется увидеть небо, обнаженные зимой деревья - да хоть что-нибудь за пределами стен Цитадели! Может, собрать вокруг себя небольшую группку сторонников из числа тех ребят, которых она учила работать с драгоценными камнями?.. Нет, это слишком уж похоже на интриги, которые ведут старшие волшебники.
      Потому Шана просто прикрыла за собой дверь и принялась расхаживать по комнате. Но как ни ходи, комната от этого больше не станет.
      - Я хочу что-то делать! - заявила Шана четырем стенам, кружа по комнате, словно животное по клетке. - Я хочу что-то изменить! Я хочу делать больше, чем Народ...
      "Так почему же я этого не делаю?"
      Эта простая мысль так поразила ее, что Шана застыла как вкопанная. Девочка почесала в затылке, потом уселась на кровать, чтобы получше обдумать возникшую идею.
      А и правда, почему бы ей что-то не предпринять? Возможно, она справится с этим и сама... Ей не нужна ни помощь, ни даже дозволение остальных волшебников. При помощи драгоценных камней она могла сделать почти что все. А дотянуться она точно могла куда угодно.
      Это могло показаться преувеличением, но драгоценные камни действительно помогали Шане. Они настолько увеличивали силу девочки и радиус действия этой силы, что просто не верилось. Не то чтобы Шана зависела от них, но они оказались очень полезным инструментом. Как ни странно, самыми полезными оказались наименее ценные камни. Драконы были уверены, что дело обстоит ровно наоборот, и потому обнаруженная закономерность показалась Шане особенно забавной.
      Благодаря длительной практике Шана вывела несколько общих правил. Кристаллы увеличивали силу, а камни, ограненные в виде линзы, помогали ее сосредоточивать. Шана обнаружила, что наиболее эффективно она может действовать при помощи нескольких определенных разновидностей камней - но что камень, прекрасно подходящий лично ей, в других руках может вообще не заработать. Сама она добивалась наилучших результатов при помощи полудрагоценных агатов, янтаря и кристаллов кварца. А драгоценные камни вроде рубинов или изумрудов в ее руках годились лишь на то, чтобы пускать солнечные зайчики.
      Своеобразная ирония судьбы. Шана больше не боялась, что кто-нибудь обнаружит ее сокровищницу: все равно никто не покусился бы на те камни, которые для нее стали самыми ценными - совершенно заурядный кристалл прозрачного кварца, не правильной формы шарик из полированного янтаря, очень чистого, безо всяких вкраплений вроде семян или листиков, - и несколько разнокалиберных лунных камней. Но Шана неожиданно ощутила уверенность, что при помощи этих камней она сможет выбраться за стены Цитадели и оказать воздействие на внешний мир.
      Или, по крайней мере, увидеть, что там происходит.
      Шана оперлась спиной о стену и взяла с комода кристалл кварца. Девочка положила кристалл на ладонь, так, чтобы он засверкал в лучах магического светильника, и принялась пристально всматриваться в его глубины, минуя бликующую поверхность.
      Почувствовав, что она готова, Шана высвободила свое сознание - в точности, как ей показывала Алара, когда учила девочку мысленной речи, - но направила свои мысли в кристалл, а не на поиски определенного существа.
      Потом она закрыла глаза и мысленно застыла, определяя и отрезая ближайшие к ней мысли. Таковых оказалось немного: большинство волшебников предпочитали постоянно держать мысленный щит. Сперва Шана этого не понимала, но потом решила, что это в высшей степени разумно и даже любезно - закрывать свои мысли, когда вокруг полно народу, умеющего их слышать. Особенно когда некоторые из окружающих сами закрываться не умеют.
      Потом Шана отправила свое "я" за пределы Цитадели, в лес, подыскивая подходящую точку обзора. Ее разум действовал сейчас, словно сеть, выискивая проблески чужих мыслей. Вскоре Шана уловила присутствие какого-то разума, вошла в него и взглянула на мир глазами осторожного горного кота, подкарауливающего добычу.
      Шана очарованно смотрела вокруг. Зимой в Логове иногда выпадал снег, но совсем немного - не больше, чем летом шло дождей. Кеман иногда поднимался высоко в горы, где снега было больше. Так то Кеман - он умел летать. А Шана не умела. А за пределы Цитадели она не выходила с того самого момента, как впервые попала сюда.
      Девочка никогда прежде не видела столько снега. Вся земля, насколько хватало зрения кота, была покрыта белым снежным ковром. Кот устроился на суку какого-то вечнозеленого дерева. Ветви, нависавшие сверху, были густо заснежены и образовывали очень хорошее укрытие.
      Шана постаралась сдержать ликование, чтобы не напугать своего временного "хозяина". Но все-таки ее переполняло вполне простительное ощущение триумфа. Она вышла за пределы Цитадели - и впервые проникла в сознание другого существа, не зная заранее, с кем именно она связывается.
      "Следующий прыжок... Идем дальше..."
      Шана разорвала связь с сознанием кота, продолжила поиски и ухватилась за первую же подвернувшуюся мысль.
      И выяснила, что теперь она смотрит на мир глазами эльфа.
      В этом не было ни малейшего сомнения. Руки, которые Шана видела перед собой, были тонкими, изящными и бледными, словно лунный камень. Оказалось, что эльфы видят мир несколько иначе, чем люди: вокруг всех живых существ мерцала легкая дымка вроде нагретого воздуха, что поднимается от костра. Вокруг неживых предметов не наблюдалось ничего. Но если бы вдруг эти доводы показались Шане недостаточными, ей стоило лишь взглянуть на эльфийскую леди, которая сидела рядом и с видом наставницы наблюдала за каждым ее движением.
      Внезапное проникновение в сознание эльфа так потрясло Шану, что девочка едва не упустила связь с мыслями эльфийского лорда - точнее, леди. Но Шана быстро взяла себя в руки и принялась изучать окружающую обстановку.
      Первое, что осознала Шана, это то, что ее "хозяйка" - не взрослая женщина, а девочка. Примерно того же возраста, что и сама Шана. Эльфийка была одета в мерцающий, переливчатый зеленый шелк. Она двигалась с заученным изяществом, отрабатывая тот тип движений, который Шана всегда считала врожденным.
      Ее "хозяйка" была скульптором цветов - это определение Шана выудила из памяти девочки. Нет, речь шла не о составлении букетов - такую малость девочка предоставляла своим рабам. Сама же она...
      Сейчас Шана знала имя этой девочки с той же твердостью, что и свое собственное. Шейрена ан Тревес.
      Шейрена же осторожно работала с лепестками живого цветка. Девочка вытянула их, при помощи магии изменила их форму, сделала лепестки тоньше и превратила их в разноцветную паутинку. Шейрена уже успела обработать два из четырех лепестков цветка - обычного мака. Теперь же казалось, будто он сделан из шелка - прозрачного темно-красного шелка, вздымавшегося вокруг темной сердцевины тщательно уложенными складками. Пока Шана наблюдала за ней, Шейрена закончила третий лепесток и принялась за четвертый.
      Шана начала присматриваться к ее действиям повнимательнее. Прежде она понятия не имела, что такое вообще возможно. А ведь это было просто до нелепости! У Шаны уже успело зародиться несколько идей по поводу того, каким образом она может использовать это новое заклинание.
      Потом девочка закончила работу и повернулась к матери. Ее лицо приобрело тщательно заученное выражение - маску спокойствия. "Эльфийская леди всегда должна быть настоящим совершенством и в совершенстве владеть собой". Шана уловила отблеск этой мысли - девочка надеялась, что сейчас она соответствует этому идеалу.
      Бедняга... На мгновение Шане стало искренне жаль девочку.
      - Очень хорошо, дорогая моя, - медленно и изящно кивнув, произнесла Виридина ан Тревес. На лице леди была написана безукоризненная безмятежность, которой и старалась подражать дочь Виридины. Да и вообще, весь ее облик был столь же безукоризнен. Светло-золотые волосы леди были уложены с тщательно продуманной небрежностью - такое же произведение искусства, как и цветок, только что видоизмененный Шейреной, - не оставлявшей ни малейшей зацепки, по которой можно было бы догадаться, сколько времени ушло на создание этой прически.
      Услышав похвалу, девочка позволила себе признательно улыбнуться. Виридина наградила дочь еще одной одобрительной улыбкой. Свою очень юную дочь.
      Шана поняла, что ошиблась, определяя возраст эльфийки. Разум, с которым она соприкоснулась, принадлежал ребенку примерно десяти-двенадцати лет. Этот ребенок был наделен магической силой - что, собственно, и ввело Шану в заблуждение...
      Нет, не только сама сила, но еще и то, что девочка умела ее контролировать. На самом деле способности у нее были слабенькие, но всем, что имелось, она владела в полной мере. И отлично умела управляться с мелкими предметами...
      Все ее заклинания касались лишь разных мелочей вроде ваяния цветов, плетения воды или составления композиций из света - по крайней мере, так можно было понять из воспоминаний девочки о своих уроках и о том, что делала при ней мать. Отец Шейрены был способен и на большее - он был весьма сведущ в искусстве создания иллюзий. А вот невеликих сил Виридины и ее дочки могло хватить лишь на создание чисто декоративных заклинаний...