Тигр, светло горящий

– Верно, – Адель встала. – Я пойду и расскажу первосвященнице о вашем плане. Как и вы, я жду, что Аполон заявится сюда. Если сможете или если император уже будет у вас, приведите его сюда. Нам нужны все верные сердца, не только посвященных сестер и братьев.

Она улыбнулась им и осенила их знаком Сердца, а затем быстро ушла, слегка прошелестев подолом по каменному полу.

Шелира снова сунула в сумку стрелы, встала и нажала на рычаг, открывавший дверь в стене часовни. Они с Леопольдом шагнули туда, затворили за собой дверь, сняли рясы и повесили их на крюки у двери. Она положила руку на второй рычаг и вдруг замялась. Она должна была кое-что узнать.

– Леопольд, вы.., вы видели что-то, когда они совершали обряд экзорцизма? – спросила она. Он недоуменно посмотрел на нее.

– А вы ничего не видели?

Она часто слышала такое от бабушки, так что уже не ощущала себя от таких вопросов ущербной. На самом деле, насколько она понимала, мало кто, кроме сестер, мог видеть то, что видела ее бабушка.

– Просто свет, – ответила она. – Сначала алый свет Сердца, затем он побледнел до розового. Мне показалось, будто кто-то сказал «благодарю», но это мог быть кто-то из сестер. – По его удивленному лицу она поняла, что он видел куда больше. Но вместо того, чтобы подробно рассказать ей об этом, он немного помолчал, словно бы собираясь с мыслями.

– Прежде чем я вошел сюда, я никогда ничего не видел, даже света, – сказал он наконец. – Я и не ждал, что такое увижу.

– А теперь? – настаивала она. Взгляд его стал отсутствующим, складки на лбу разгладились.

– Я видел.., существ. И по их виду, их действиям и тому, что последовало, я думаю, это были ангелы, – он снова посмотрел на нее. – Я, знаете, очень сомневался в том чае, который вы отравили там, в Летнем дворце. Прежде та старушка никогда не приносила мне чай, да и запах у него был странный. Знаете, почему я его выпил?

Шелира покачала головой.

– Потому, что мне явился ангел и велел это сделать. – Она даже испугалась этого ответа. Он улыбнулся, увидев ее лицо. – Честное слово. Он сказал, что я в великой опасности, что у меня есть друг, о котором я не знаю, и что если я хоту избежать смерти, я должен выпить этот чай. – По его лицу она догадалась, что посланник высших сил еще кое-что ему рассказал, но он не пожелал этого открывать, а она не осмелилась спрашивать. – А в Храме я действительно кое-что увидел. И для меня это было более чем достаточно, чтобы подобно сестре Козиме сказать, что ваш друг искупил все грехи своей жизни, героически пытаясь предупредить вас об Аполоне. – Он ласково положил Шелире руку на плечо. – Поверьте, госпожа моя, я уверен в этом так же, как и в том, что завтра взойдет солнце – ваш друг ныне в безопасности, под крылом Великой.

И его слова, слова обыкновенного хорошего человека, Простые как хлеб, были для нее куда утешительнее, чем слова любой из сестер. Она вздохнула, словно великая тяжесть упала с ее души.

– А теперь – время не терпит, госпожа, – продолжал он.

– Да, – коротко кивнула она и проверила содержимое сумки, прежде чем нажать на рычаг и открыть! Дверь в туннель, ведущий из Храма во дворец. – Идите за мной и смотрите, что я делаю. Вы тоже должны знать, как отворяются двери. Если придется спасаться бегством, я не хочу, чтобы вы оказались не с той стороны двери, если она закроется!

Глава 60

ЛИДАНА

Ей казалось, что даже в темноте кто-то постоянно ходит туда-сюда, но кто и зачем, она не могла понять. Да ей, честно говоря, было все равно. Однажды ей показалось, что вдали она видит легкие туманные очертания Сердца, глаза матери. А за всем этим – вспышка света. Она не могла уловить очертаний, но знала, что это жизненная сила Шелиры, которая что-то сейчас делает. Все эти призраки как-то сразу исчезли, и Лидана погрузилась в сон.

Она проснулась и увидела, что лежит на постели, а на ее лицо падают яркие лучи солнца. Она озадаченно огляделась. Нет, это не постель, это, скорее, подстилка в том самом складе. Ее что, каким-то образом перенесли в убежище Джонаса?

Рядом с ней кто-то шевельнулся. Она с трудом повернула голову.

– Скита?

Маленькая, почти детская рука легла на ее лоб, погладила по щеке.

– Выпейте, госпожа, – кто-то другой чуть приподнял ее, и она ощутила у губ край рога для питья. Какой-то запах, слабый, смутно знакомый по каким-то давним воспоминаниям. Она выпила, как послушный ребенок.

Муть в голове прошла – словно ветер сдул облака. Она уставилась мимо своей сиделки на видавшую виды стену. Теперь она ощущала запах моря, слышала его беспокойное дыхание. И память вернулась к ней, словно встали на место все кусочки мозаики.

– Что?..

Скита улыбнулась. Она уже сбросила «шкурку» Угря и снова стала собой, пусть и была сейчас в грязных обносках.

– Что творится? Много что. Капитан оказался настоящим вождем. Еще и ночи не прошло, а он уже собрал армию. Теперь они устраивают ловушку для императорского флота.

– Ловушку? – Лидана поискала брошь и на сей раз приколола ее открыто, раз уж пока она еще не может снова надеть свой королевский перстень.

– Буря изрядно разрушила гавань, – продолжала Скита. – Капитан воспользовался этим. Он приготовил брандеры.

Брандеры. Она вернулась памятью к прежним дням, к победе при Оурсе. Внезапно к ней возвратилась вся ее сила и бодрость, и она заставила себя встать.

– Я хочу это видеть!

– Сначала, – твердо ответила Скита, – ты поешь. Это твое чудесное питье мы выпили до капли. Сейчас ты, как и все мы, должна беречь силы.

Она исчезла, пока Лидана осматривалась по сторонам. Комната, в которой она лежала, была маленькой, с единственным незастекленным окном, сквозь которое проникал запах и шум моря. Судя по висевшим на стене снастям, это была рыбацкая хижина. Вернулась Скита с тазиком воды и жестким полотенцем. Лидана с удовольствием умылась, оттерла щеки и с отвращением после этого посмотрела на грязные следы на полотенце.

Скита снова исчезла. Когда она опять вернулась, в руках ее был деревянный поднос, окованный медью с вычеканенным рисунком, видимо, привезенный из путешествия. На нем была глиняная щербатая миска и серебряная чаша, явно добытая в пиратском набеге.

В миске было какое-то варево, а рядом лежала такая драгоценная вещь, как ложка, так что Лидана смогла наконец поесть как нормальный человек. В чаше было красное вино с юга по крайней мере трехлетней выдержки. У рыбака, жившего здесь, дела шли явно неплохо.

– Рассказывай, – жуя, приказала Лидана. Скита уселась на пол, скрестив ноги. В руках она держала круг колбасы, от которой время от времени откусывала.

– Они, насколько возможно, привели в порядок три самых больших рыболовных судна. Черные и прочие сторожили склады, но почему-то не разграбили их. Может, они хотели сохранить их как трофей для флота. Потому капитан забрал все лучшее. Они начинили суда порохом...

Лидана торопливо проглотила кусок, стараясь не думать о том, что будет, когда порох взорвется.

– Он набрал добровольцев, чтобы вести суда. На самом деле вызвалось столько народу, что капитану пришлось заставить их тянуть жребий. Остальные пошли на двух разведывательных катерах. Все, что они увидели – только обломки да и несколько человек в доспехах наемников на грузовых кораблях. Сейчас они идут в гавань, – Скита откусила еще кусок колбасы.

Лидана подождала, пока та проглотит.

– Весь залив в обломках – им придется идти осторожно. Но брандеры будут иметь вид захваченных кораблей, причем в хорошем состоянии. Капитан уверен, что на них пошлют призовые команды. Наши люди спрячутся, и когда суда подведут к их кораблям – бабах! Люди на брандерах уже имели опыт в этом деле, так что им можно доверять.

– А если мы так захватим флот? – спросила Лидана.

– Капитан не думает, что мы сможем его захватить. Но если мы возьмем флагман и по меньшей мере еще три транспорта, мы подорвем их дух. В конце концов, имперский флот никогда не сражался с таким флотом, как наш. Да, они захватили Гомбу, да, это портовый город, но там купцы по большей части полагались в своей торговле на иностранные суда, а те, как только заслышали о приближении имперского флота, подняли паруса и были таковы. У них есть огромные корабли, построенные, думаю, только ради того, чтобы показать мощь империи, – скривилась Скита, – но им быстроходности не хватает, при Оурсе капитан и не с такими разделывался. А Корсик, пусть и пират, был великолепным флотоводцем, и, клянусь, вряд ли на имперских кораблях хоть один такой найдется. Бальтазар слишком долго побеждал, а бесконечные победы делают человека уязвимым.

– И чересчур самоуверенным, – добавила Лидана. Скита кивнула:

– Как только флот перестанет быть угрозой, капитан направится в город. Мы не знаем, что там творится, госпожа. Но там заваривается что-то, и мы намерены подлить масла в огонь.

Лидана поднесла руку к броши. Не попытаться ли снова связаться с матерью? Она почувствовала, что не надо этого делать. Та сила, что помогла ей при захвате корабля, может понадобиться в Храме в любой момент, а малейшее использование ее способно нарушить хрупкое равновесие. Лучше подождать и посмотреть, как сработает план Саксона.

Под тщательным присмотром Скиты она покинула маленькую комнатушку – одну из двух в рыбачьей хижине – и пошла к возвышавшемуся над гаванью зданию, из которого на памяти многих поколений велось управление всей деловой жизнью порта. Из нижней двери постоянно выходили люди, по двое неся бочонки. Брандеры – пиратское оружие, но после Оурсы Саксон держал на складах запас пороха на всякий случай, и теперь время настало.

Лидана не видела капитана, но слышала рев Джонаса и то тут, то там встречала знакомые лица речных пиратов, с которыми делила кров на том самом складе.

Лидана и Скита вошли через верхнюю дверь и взобрались на башню, проходя мимо людей в форме Бальтазаровых наемников, которые явно никогда не давали присяги ни императору, ни Катхалу.

Некоторые из них смотрели на двух женщин, но никто не задавал им вопросов, и они поняли, что сейчас всем просто не до них. Лидана вошла в кабинет Саксона, находившийся почти под самой крышей башни.

Кабинет был явно разграблен. Обычная опрятность, присущая комнате моряка, привыкшего жить в ограниченном пространстве, исчезла. Повсюду валялись обрывки бумаги, ее собственный парадный портрет был пришпилен к крышке стола двумя ножами, воткнутыми в глаза. Она критически осмотрела портрет, поискала зеркало, чтобы посмотреть, похожа ли хотя бы отчасти на изображение царственной женщины в парадном платье и драгоценностях, которые могли себе позволить только члены Дома Тигра. Но сейчас у нее было кое-что получше этих безделушек.

Лидана коснулась броши. Она не осмелилась сесть в кресло хозяина. Вместо этого они со Скитой подтащили к окну скамью на двоих и сели там, чтобы оттуда видеть гавань.

Повсюду на воде покачивались обломки кораблей, всякий другой мусор, вынесенный течением из города по каналам. Огромное грузовое судно по-прежнему лежало носом на причале, но стоявший рядом с ним такой же корабль уже ушел.

– Черные, – Лидана почти ожидала увидеть их безжизненные тела, лежавшие как и прежде. Но Скита сказала это с какой-то странной ноткой в голосе, не то чтобы с мрачным смехом, но так зловеще, что Лидана тревожно глянула на нее.

– Они теперь служат нам! – Маленькая женщина ударила кулаками по подоконнику, и Лидана снова увидела на ее руках металлические когти. – Люди боятся их, но капитан, Джонас и Дортмун придумали кое-что, и нашлись храбрецы, которые помогли им. Те трупы, у которых не было больших ран, затащили на брандеры, чтобы издалека казалось, будто там есть команда. И раз там черные, то кто на имперских судах что-либо заподозрит, пока не станет слишком поздно?

– Если наши их боятся, то кто же выполнил это поручение?

– Наемники. Те, которых капитан захватил при первой атаке. Они боятся их не меньше нашего, но выбора у них нет, так что сделали все как миленькие. Капитан сказал, что огонь очистит землю от этих поганых трупов, и большинство народу поддержали его в этом.

Значит, на брандерах будет команда. Лидана коснулась броши.

– Великая Матерь, они тоже были Твоими детьми, пока их не завлекли на пути зла. Даруй же им конец, подобающий воинам, и помоги обрести в нем Твою милость.

– Да будет так, – сказала Скита. – Если в их телах еще есть некое подобие души, да обретет она вечный покой.

Вечерело. Лидана видела три брандера с покосившимися мачтами и обвисшими парусами, которые вели вдоль доков. Скита была права – на палубах виднелись черные, каким-то образом пристроенные так, чтобы они стояли прямо и с расстояния казались живыми.

Каждый из небольших кораблей сопровождала пара баркасов, которые тянули корабли на канатах, разгоняя их так, чтобы они шли вперед на малой скорости будто бы из-за обломков, плавающих в воде.

– Госпожа, смотрите! – Скита указала пальцем на море. За качавшимися на волнах обломками были видны далекие точки кораблей приближающегося имперского флота или, скорее, передовых разведывательных судов. Они уже прошли внешние острова и приближались быстрее чем брандеры.

Лидана прикусила кулак. Не заподозрит ли кто обмана? Может, кто-нибудь уже смотрит в подзорную трубу на пляшущие на волнах корабли? Можно ли в нее разглядеть то, что эти люди в черных камзолах уже дважды мертвы и сейчас служат врагам?

Похоже, что на службе у Бальтазара был по крайней мере один осторожный капитан, поскольку передовые корабли убрали паруса. Ветер был попутный, и скорость у них была хорошая.

Баркасы, ведшие брандеры, отошли за их корму, снижая их скорость, но не отходя к берегу, а прячась за ними.

Сегодня вечером небо было ясным, и остроклювые морские птицы носились над дрейфующими кораблями. Лидана содрогнулась, прекрасно понимая, что их привлекло. Вдруг кто-нибудь что-то заподозрит?

Передний корабль повернул, открывая путь рыбачьим кораблям. Ветер нес на них флот. Насколько он был силен – она не могла судить. Похоже, корабли на всех парусах шли к берегу на высадку.

– Падаль, – почти выплюнула Скита. – Смотри, они расходятся, открывают дорогу. Черные, хоть под конец, сослужили нам службу.

Баркасы, виляя между обломками, шли к берегу, оставив корабли идти вперед по воле волн, хотя что выкинет в следующий момент ветер, Лидана не могла предугадать. Возможно, в эти минуты всем руководила воля более высокая, чем воля людей, сейчас рисковавших жизнью там, внизу, в гавани.

Едва смея надеяться на то, что все пройдет так легко, они следили за тем, как рыбачье судно проходит между двумя передовыми разведчиками, давшими ему путь – может, из-за черных мундиров тех, кто стоял на борту, потому как теперь их фигурки были слишком маленькими, чтобы рассмотреть их как следует. Или Аполоновых стервятников имперские солдаты и моряки боялись не меньше, чем те, кто уже знал, что они такое.

Второй корабль поравнялся с передовыми. Сейчас они были уже слишком далеко, чтобы увидеть, не поднялась ли тревога.

Затем...

Звука не было – только взметнувшиеся к небесам языки пламени. Огонь – даже такой – был частью Великой Силы, одним из первых даров человечеству, и пламя окутало брандер, как только он очутился между первыми двумя кораблями в линии. Пламя побежало по воде – боевой огонь водой не затушишь, это его главное отличие. Паруса и такелаж сразу же вспыхнули, рядом взорвался второй брандер! Передовые корабли попытались остановить третий, но их тоже охватило желто-оранжевое пламя.

Хотя судя по часовому фонарю, уже был закат, залив был освещен как в яркий полдень. Имперский флот уничтожало не только с помощью пламени – с брандеров далеко разлетались огненные шары брандскугелей, поджигая те корабли, которые считали себя в безопасности или пытались ускользнуть.

Лидана прикрыла глаза. Страшное зрелище – там внизу гибли люди, гибли такой смертью, от которой у нее сердце сжималось.

– Какой ужас, – прошептала она.

– Не так страшно, как вы думаете, госпожа. Она посмотрела на Скиту.

– Они точно так же послужили бы Мерине и по приказу. Я видела то, что видела – многим из них нравилось убивать.

Она по-прежнему смотрела на море. И Лидана вспомнила – хотя Скита никогда не рассказывала о том, как она попала в клетку к пиратам, это могло быть в результате такого же боя, как и тот, что они наблюдали сейчас.

Война или нет, но Лидана содрогнулась. Она уже не могла смотреть на то, к чему привели ее собственные старания. Гнев в душе ее угас, сгорел в вихре пламени.

Рука ее жестоко болела, и она повернула ее ладонью вверх. Клеймо Сердца пылало. Может, за то, что она сделала, ей будет возмездие – вдруг это знак того, что пришло время расплаты?

– Зло ведет ко злу, – повторила она слова, запомнившиеся с детства, – а добро питает добро. Мерина живет по закону Сердца и Длани – но лишь по милости Великой. Даже дышу я по Твоей воле. Прими же в Милости Своей тех, кто ныне погиб, будь то последователи Бальтазара или наши, погибшие в ими же зажженном пламени. И – я клянусь Сердцем, Чья Кровь течет во мне, – она стиснула клейменой ладонью брошь, – что, сослужив эту службу, я более никогда не стану служить так снова. Ибо пролитая из-за деяний моих кровь падет на меня.

Она почти ожидала ответа. Но, возможно, Великая уже не имела в ней нужды – этот камень уже был должным образом оправлен и дальнейшей полировки не требовал. Она знала только то, что сказала правду – если в ней и открылся Дар, то теперь он исчез. Она играла с тем, что было ей не под силу. Но она не ощущала потери, ей просто казалось, что она сбросила с плеч груз, который ей было не унести.

Глава 61

АДЕЛЬ

Сестра Эльфрида сидела на своем месте в Храме и вместе с прочими сестрами и братьями пела молитвы. Верит права – публичный показ того, что на самом деле делает Аполон, совершенно изменил настроение в Храме. Те немногие, кто не до конца понял, что произошло в момент экзорцизма, осознали истинное положение вещей сразу, как только те из послушников, кого Аполон пытался привлечь на свою сторону, стали говорить.

Скорее всего, Аполон просто не понимал, что человек, проживший в Храме более двух месяцев, в ужасе отшатнется от некромантии. Все, кроме самого недавнего «Аполонова послушника», исповедались публично и полностью отреклись и от него, и от его дел.

Самый последний, к несчастью, слишком мало пробыл в Храме, чтобы успеть стать истинным сыном Сердца. Он был ослеплен – по крайней мере, временно – сиянием, исходившим от Сердца во время экзорцизма. Хотя он и не исповедовался, из его воплей, когда он понял, что с ним произошло, удалось много чего узнать.

Эльфрида попыталась снова вернуться мыслями к молитве, но поняла, что не может. Она беспокоилась, и в ее голове сменяли друг друга вроде бы совершенно случайные вопросы. За исключением тех, что касались опасностей и сложностей, с которыми Храму предстояло столкнуться и на которые ответа пока не было.

Сколько еще ждать до того, как Аполон покажет зубы? Храм окружен его черными, они начали отгонять людей, идущих молиться. Сколько осталось до того, как весть о Лидане и ее пестрой армии достигнет слуха императора и его советников, и что они сделают, когда услышат об этом?

Шелира и ее спутник только что исчезли в подземных ходах, отправившись, возможно, на самое опасное сейчас дело. Эльфрида все больше убеждалась в том, что император – Аполонова марионетка. Серый маг не любил внешних проявлений власти – ему вполне хватало стоять в тени трона. Если так, то император наверняка вершина Аполонова мастерства. Бальтазар должен вести себя так, чтобы никто ничего не заподозрил, а для этого нужны особые магические приемы, возможно, даже заклятье полного овладения разумом другого человека. Аполон наверняка хорошо защитил свои чары, чтобы никто не сумел освободить императора, как Тома Краснобая, например.

«Но Тома освободила не магия, – напомнила она себе. – Его освободила Сила Сердца. А этому не сможет противостоять даже Аполон!»

Но прежде чем Леопольд и Шелира смогут разобраться в поведении императора, им придется повидаться с Катхалом.

«Они просто обязаны обезвредить Катхала. Иначе тот наверняка вступит в союз с Аполоном. Мы, вероятно, сможем отбить магическую атаку, но ничего не сможем противопоставить солдатам».

Она попыталась успокоить себя, повторяя, что от нее сейчас все равно ничего не зависит, что она должна сосредоточиться на том, что действительно может сделать и довериться промыслу Великой и опыту тех, кто способен выполнить задачи, что стоят перед ними.

Но это было очень трудно. Она чересчур привыкла быть вдовствующей королевой и совать нос во все дела. От старых привычек трудно освободиться.

Эльфрида вздрогнула, сердце у нее забилось в горле, когда кто-то похлопал ее по плечу. Она повернулась и увидела брата Фиделиса, который, приложив палец к губам, дал ей знак идти за собой. Озадаченная, она последовала за ним. Прежде чем заговорить, он отвел ее в другой конец коридора.

– Как ты и говорила, на корабли с узниками в порту было совершено нападение. Все прошло успешно. Кто-то – Верит думает, что это комендант гавани капитан Сак-сон – собирает в доках армию.

Эльфрида кивнула. Ей было трудновато поспевать за Фиделисом, и она берегла дыхание.

– Теперь перед нами следующая задача. К нам идет верная нам армия, но и Аполоновы ищейки тоже. Сдается мне, что придется сражаться на ступенях Храма, – покачал он головой. – Я до сих пор не уверен, что черные не могут перешагнуть порог Храма. Тем более живые черные. Так что придется позаботиться об обороне.

– А почему ты пришел ко мне? – откровенно спросила Эльфрида. Фиделис смерил ее гневным взглядом.

– Сестра Эльфрида, я знаю, что мы оставляем нашу прежнюю жизнь за порогом Храма, когда приносим клятву, – язвительно сказал он. – Тем не менее я не слеп, не глух и не настолько туп, чтобы не разглядеть под румянами и белилами и роскошным платьем саму женщину. Последние пять лет я стоял на расстоянии полета стрелы от Двойного Трона, королева Адель. И я узнал тебя сразу же, как только сестра Эльфрида приняла послушание.

– Проклятье! – выругалась Эльфрида прежде, чем успела взять себя в руки. – Кто-нибудь еще...

– Думаю, Козима. А больше никто, если не считать Верит, которая уж точно знает всех нас. – Он поднял бровь. – Итак. Сестра Эльфрида, возможно, в Храме только мы с тобой что-то понимаем в военном деле. И потому мы вдвоем должны сделать все, что можем, чтобы подготовить Храм к обороне.

Она коротко кивнула.

– А ты кем был? – тоже не без язвительности спросила она. – Был бы ты на моем месте, я сочла бы честью...

– Да никем я таким уж особенным не был. Ты обо мне вряд ли слышала, хотя в свое время у меня была хорошая репутация. – Он завернул за угол, и она поняла, что он ведет ее в кладовые. Дельная мысль – хотя здесь все должно было подлежать строгому учету, на деле редко что, кроме запасов продуктов и письменных принадлежностей, соответствовало учетным спискам. И тут могло найтись то, что послужит оружием – например, посохи.

– Я был капитаном наемников, – продолжал Фиделис. – Наверное, ты поняла это по моему акценту.

– М-да, – кивнула Эльфрида. – Ты с севера? Он кивнул.

– Из Виникии. У меня была своя бригада, пока однажды утром я не проснулся и не понял, что окончательно погряз в крови. И тогда я решил посвятить остаток жизни чему-то достойному. Тогда по счастливому стечению обстоятельств я получил в сражении тяжелую рану. С виду она была куда страшнее, чем на самом деле. Ну, я, так сказать, и умер на поле боя. А бригаду передал в руки своего лейтенанта. – Он пожал плечами. – Вот и все. Причин забираться так далеко на юг у меня не было, и все равно меня тянуло к Храму Сердца. Возможно, в этом есть свой смысл.

– Думаю, на то была причина, если учесть то, перед чем мы сейчас стоим, – мрачно заметила Эльфрида. – Полагаю, Верит с Козимой смотрели в стекло?

Фиделис кивнул и остановился перед дверью первой кладовки.

– У нас есть одно преимущество, – сказал он ей. – Во время исповедей мы получили некоторые сведения, подтверждение которым нашла сейчас Козима. У Катхала народ дезертирует. Он начал зверствовать над ними самими. Говорю как бывший профессиональный наемник – я на их месте сделал бы то же самое.

Она пошла следом за ним в кладовую и тут же увидела весьма полезную вещь. Это был ряд резных цоколей из искусственного камня – возможно, когда-то на них стояли статуи или что-то в этом роде.

– Этим мы можем забаррикадировать в случае чего боковые двери, – сказала она. – Тогда останется только следить за главным входом. Итак, это означает, что в случае нападения на Храм к Аполоновым стервятникам присоединится не так много наемников?

– Хорошо. – Фиделис сделал заметку в маленькой тетради. – Да, именно так, врагов стало меньше.

Она уже приметила еще кое-что – к стене было прислонено потемневшее от времени и заросшее паутиной старинное древко знамени. Такие пропускали через кольца, прикрепленные к полотнищам знамен, которыми украшался Храм во время праздников. Эти древки впали в немилость из-за своего сходства с копьями, а в Храме держать оружия не подобало. Теперь они могли сослужить им службу.

– А что ты думаешь про это? – спросила она, показывая ему древки. Фиделис обернулся и посмотрел в угол.

– Отлично, – сказал он. – Они вроде бы из крепкого металла?

– Вроде бы да. – Эльфрида пробралась в угол и потрогала древко. – Похоже. Не слишком тяжелы будут?

– Нет, если мы используем их против конников, ежели те полезут в Храм, – сказал Фиделис с таким обыденным видом, что у нее даже кровь застыла в жилах. – Да, для броска они тяжелы, но мы же не собираемся атаковать, мы будем только защищаться. Ну а если им хватит дури пустить лошадей на копья... – Он только пожал плечами.

Эльфрида выбралась из угла. Он сделал еще пару заметок.

– Итак, имеем пассивный оборонительный барьер и просто баррикаду, – задумчиво проговорил он. – А ничего типа мечей у нас нет?

– Нет, – решительно ответила она. – Последним настоящим оружием тут был меч Гидеона, который унесли из Храма лет двадцать спустя после поражения Икткара. Все, что мы тут можем найти, отнюдь не оружие.

Он перестал записывать и почесал нос кончиком пера.

– Ты сама понимаешь, что после смерти Верит ее место займешь скорее всего ты. И тогда ты можешь создать что-нибудь вроде воинствующего Ордена, если мы, конечно, уцелеем.

От его спокойных слов ее холод пробрал. «Неужто он предвидит свою смерть?» Вполне возможно. Если будет сражение, то он окажется в первых рядах.

– Я так и сделаю, – пообещала она. – В целом мне нет дела до военных Орденов, но у Ордена Святого Михаила неплохая репутация, и они обучают братьев не только военному делу, но и целительству.

– Это я и собирался предложить, – сказал Фиделис. – Времена тяжелые, а Сердце – реликвия Великой Силы. Аполон обязательно попытается наложить на нее лапы, это лишь дело времени.

Она застыла на месте. Такого она просто не учитывала!

– Аполон хочет Сердце? – недоверчиво спросила она.

– Конечно, – раздраженно ответил Фиделис. – Будь я на его месте, я так и сделал бы. Это же источник Силы, а что ему еще нужно, как не Сила?

– Но мне кажется, он не сможет его использовать, – возразила Эльфрида.

Фиделис лишь фыркнул.

– Может не может... Если может, то подумай, как далеко он зашел. Если нет, если оно слишком свято для его нечистых лап, он все равно может заключить сделку с Тьмой, обещая уничтожить его.

Это тоже никогда не приходило ей в голову, но Фиделис был, конечно, прав. Силы Тьмы будут весьма довольны, если одна из главных реликвий Света исчезнет из мира и, возможно, предложат за это огромную плату.

Теперь деяния Аполона стали обретать зловещий смысл.

– Я больше не вижу тут ничего полезного, – сказал Фиделис, пока Эльфрида стояла неподвижно, словно приросла к месту. – Разве ты что-нибудь еще приметишь.

Его деловитость помогла ей стряхнуть наваждение. Она еще раз огляделась по сторонам, но там оставались лишь всякие деревянные предметы да ткани для украшения Храма по случаю разных праздников.

– Вроде бы все, – сказала она. – Идем-ка лучше в следующую кладовую.

В конце концов в их список попали еще два комплекта постаментов, еще несколько посохов и множество всяких других предметов. Там было куда больше вещей, годных для обороны, чем она могла себе представить.

Выбора не было. Сестры были немолоды, по большей части никто из них никогда в жизни не дрался.

– Я не собираюсь ставить против опытных солдат с мечами ученых затворниц, – мрачно сказал Фиделис, когда они прощались. Это отчасти успокоило Эльфриду. – Писание запрещает убивать, пусть так и будет. Если мы сумеем запереться внутри и отсидеться за баррикадами, это будет лучше всего. Подождем, пока они не уберутся, мы можем это себе позволить.

Но когда она рассталась с ним и пошла к Верит, она подумала об этих его последних словах. А смогут ли они пересидеть осаду?

Она не знала. Она надеялась только на то, что им не придется выбирать из плохого самое худшее.

Глава 62

ШЕЛИРА

Два дня Шелира с Леопольдом рыскали по потайным ходам, не имея возможности хоть что-то сделать. Император устроил себе покои в одной из немногих комнат дворца, куда не было проложено потайных ходов и где не было глазков. Они все сильнее падали духом после каждой вылазки во дворец. Казалось, император знал о ходах и пытался обезопасить себя от шпионов.

Он удалил гвардейцев – теперь его охраняли шестеро Аполоновых стервятников и шестеро наемников Катхала. Солдаты Леопольда были заперты в казармах за нарушение субординации, когда во время бури и после нее осмелились оказывать помощь жителям Мерины. Император явно не считал такое поведение подобающим для своих войск. Леопольд слышал, что Катхал попытался раз послать своих собственных офицеров, чтобы взять над ними команду, так солдаты просто заявили, что оглохли от бури и ничего не слышат.

Что до самого Катхала, то его последние два дня во дворце вообще не видели, но наемники-дезертиры рассказывали о нем такое, что у слушателей волосы дыбом от ужаса вставали.