Империя неудачников (№1) - Королевства, проигранные в карты

В одно мгновение все переплелось в кровавом клубке хаоса, поглотившего этот проклятый мир. Не осталось ничего, кроме скрежещущего лязга металла, хруста расчленяемых конечностей, предсмертных хрипов, дикого агонизирующего воя и крови. Повсюду была кровь, кровь, кровь и ничего, кроме крови. Ручейки слагались в реки, реки – в моря, а моря – в океаны. И все эти необъятные просторы имели только один кроваво-красный оттенок. Все когда-либо виденное мною ранее померкло перед картиной, внезапно открывшейся в эти мгновения. Ожившая смерть, казалось, заполнила все вокруг, а та малость, что оставалась свободной, была занята смертью, терпеливо ожидающей своего часа...

Если бы не Гарх, любезно согласившийся стать моим телохранителем, меня разорвали бы на куски в первые же мгновения. С какой стороны ни посмотри, слепому было понятно, что худому, романтически настроенному юноше, избалованному сытой, спокойной жизнью под теплым родительским крылом, не место в этом аду. Там, где гибнут хорошо вооруженные, обученные и подготовленные профессионалы, любителям ловить нечего. Но что поделать, в конце концов, совсем не по доброй воле я встал под знамена ирзотов, а, увы, имел несчастье попасть под принудительную мобилизацию. Поэтому я был не в силах ничего изменить в создавшейся ситуации, и оставалось мне только одно – уповать на свою счастливую звезду и надеяться на практически неограниченный потенциал Гарха.

По обоюдному согласию я держался позади своего напарника, так что его широкая спина не давала мне почти ничего увидеть. Но и нескольких кратких мгновений этого «почти» вполне хватило бы, чтобы как минимум остаться заикой до конца жизни. Насколько я смог уяснить за такой короткий срок, главным правилом в подобных битвах, когда с обеих сторон участвуют несколько десятков тысяч боевых единиц, было, во-первых, ни в коем случае не падать, потому что это означало бы неминуемый скоропостижный конец, и, во-вторых, соблюдать дистанцию, чтобы ненароком не попасть под удар своего же соратника.

Выполняя эти нехитрые и в большинстве своем общедоступные установки, можно было смело надеяться, что удастся хотя бы ненадолго оттянуть свою неизбежную кончину.

Мечты, мечты...

Я не знаю, как долго продолжалось это безумие, потому что, когда наконец очередь дошла до нас и мы вступили в битву (я прикрывал тылы), время как будто совсем остановилось.

Мы сразу же плотно завязли в этой мешанине оживших кровавых ужасов, словно мухи в паутине. Теснимые со всех сторон, зомби отступали очень медленно, и наше продвижение было почти незаметным.

Единственным светлым пятном в сгустившемся со всех сторон мраке было то, что мне повезло с напарником. Без всякого преувеличения можно сказать, что Гарх бился как бог. По крайней мере, в те мгновения мне казалось именно так. От оскаленной пасти смерти меня отделяла только его огромная спина – и ничего больше. Этого было одновременно и слишком много, и слишком мало. Уже находясь в полнейшем ступоре, с остекленевшими от шока, почти ничего не видящими глазами я был всецело поглощен созерцанием этой прекрасной спины, олицетворявшей собой все мои надежды насчет посадки деревьев, строительства домов, воспитания детей и тихой спокойной старости в кругу любящих домочадцев...

Это могло продолжаться бесконечно долго, потому что в подобных случаях мое воображение работает весьма продуктивно и способно увести меня в такие дали, откуда обычно в здравом уме не возвращаются. Но на этот раз, слава богу, обошлось без эксцессов. Неожиданно что-то больно ударило меня по ноге, на мгновение выведя из транса. Я чисто автоматически посмотрел вниз и увидел, что этим «чем-то» оказалось не что иное, как отрубленная голова адской твари с частью позвоночника и когтистой лапой, непонятно каким образом державшейся на этом обрубке скелета. Самое страшное заключалось в том, что, ударившись об меня и отлетев в сторону, этот оживший кошмар волочился по земле, подтягиваясь с помощью чудом уцелевшей лапы, для того чтобы без всякого предупреждения, прямо сейчас вцепиться своими ужасными гнилыми зубами в мою ногу.

– ААААААА!!! – дико закричал я, неожиданно вспомнив, как перед началом вечеринки агитаторы или священники – или вообще неизвестно какая должность была у этих ребят в нашей армии – достаточно популярно довели до сведения общественности тот факт, что если кого-нибудь вдруг укусит зомби, то через некоторое время этот счастливчик сам превратится в ходячего мертвеца.

Если же зомби всего лишь ранит своей когтистой лапой, то также не стоит особенно радоваться. Потому что в девяносто пяти случаях из ста в ближайшие двадцать четыре часа раненый умрет в страшных мучениях от заражения крови[153]. Исходя из сказанного, не оставалось никаких сомнений в том, что в наших же интересах было постараться не доводить дело до подобных эксцессов.

– ААААААА!!! – продолжал бешено орать я, Зрелище неумолимо приближающегося наполовину расчлененного трупа буквально парализовало меня, так что я не мог даже пошевелиться. А хищная тварь тем временем подползала все ближе и ближе.

ХРЯСЬ!

Развязка наступила неожиданно. Кто-то в толчее случайно наступил на голову этой мерзости, и она лопнула, словно гнилая тыква, издав напоследок чавкающий звук и облив все вокруг вонючей жижей. Зрелище само по себе было омерзительным, но когда я увидел, что в голове у этого чудовища копошится целый выводок невероятно толстых, белесых слизняков, мне стало по-настоящему плохо.

– Заберите меня хоть кто-нибудь отсюда, – забился я в истерике, уже почти ничего не соображая.

В этот момент, пропустив чудовищный удар, Гарх был отброшен назад. В полете его полуразвернуло, так что он врезался в кого-то рядом стоящего и, упав на колени, оказался вровень с моим побелевшим как мел, перекошенным от страха лицом.

– Заткнись, гаденыш, или я сам оторву тебе голову, – прошипел он и, мгновенно развернувшись, успел в полете разрубить прыгнувшего на него зомби.

ЩЕЛК!

Звук выключили, и я замолчал. Но было уже слишком поздно. Начиная с этого момента фортуна отвернулась от нас окончательно.

Огромный мертвец, буквально разорвав на куски какого-то беднягу, прикрывавшего нас слева, не раздумывая[154] прыгнул на Гарха, пытаясь вцепиться ему в шею, и только в самый последний миг мой напарник, краем глаза заметив эту атаку, чисто инстинктивно выставил перед собой руку, защищая горло. Это спасло бы его в любой другой битве, но только не сейчас. Зомби впился в кисть, и, когда Гарх чудовищным ударом ноги отбросил эту тварь в самую гущу сражающихся, оказалось, что на руке не хватает нескольких пальцев...

– ЕГО УКУСИЛИ!!! – взорвался в голове крик обезумевшего подсознания.

– Укусили, – механически повторил я, и только после этого до меня дошло, что отныне к моей ноге прикован живой труп. – Чтоб...

– Руби!!! – взревел Гарх, повернувшись ко мне, одновременно бросаясь на колени и кладя руку на землю.

Освободившееся место сразу же заполнил кто-то из наших, и это спасло новоявленного кандидата в зомби от удара в спину.

– Руби в локте!!! – опять взревел он, так страшно, что я понял: если прямо сейчас не исполню приказ, то спустя мгновение моя голова разлетится вдребезги от чудовищного удара.

Терять ему все равно было уже нечего. Счет шел на секунды.

Размахнувшись, я со всей силы ударил своим бездействовавшим до этого момента мечом, но, как и следовало ожидать, попал не туда. Лезвие, вошедшее в кость чуть ниже локтя, не смогло перерубить ее, потому что удар был слишком слабым, а кость чересчур мощной. От страшной боли Гарха передернуло, но он продолжал дико реветь: «РУУУБИИИ!!!»

С трудом вытащив из руки проклятую железную палку, уже ни на что не обращая внимания, я опять размахнулся и, вложив в этот удар все свои силы, снова обрушил клинок. Вторая попытка оказалась удачней, но все равно полностью перерубить локоть мне не удалось. Это могло продолжаться еще слишком долго, а времени у нас почти не оставалось. Я не знал, как быстро распространяется яд от укуса по телу, но подозревал, что развязка может наступить в любой момент.

Видимо, это понимал и Гарх, потому что в следующее мгновение он сделал то, чего мне не забыть до конца своих дней. С диким ревом, схватившись здоровой рукой за основание не до конца отрубленного локтя, он резко дернул с такой силой, что сумел оторвать себе левую руку, после чего отбросил ее далеко в толпу сражающихся.

Мгновенно из обрубка хлынул фонтан крови, заливший меня с головы до ног.

– Перетяни жгутом...

Гарха шатало из стороны в сторону как пьяного. Любой нормальный человек в моем мире уже давно бы отдал концы от болевого шока. Но здесь, по-видимому, были свои правила игры. По-прежнему стоя на коленях, с перекошенным от страшной боли лицом, Гарх слишком быстро терял остатки сил, пытаясь остаться в таком положении и ни в коем случае не упасть. Ибо падение в такой толчее означало бы верную смерть. Не медля ни секунды, я снял с его шеи Билли, после чего толстяк с такой силой перетянул обрубок, что кровотечение почти остановилось.

– Поддержи меня, – чуть слышно прошептал Гарх, с трудом балансируя на грани потери сознания.

Я уперся ногами в землю и, обхватив его за шею, попытался устоять на ногах. Это оказалось невыносимо тяжело. В подобном столпотворении даже недолго поддерживать такую махину почти невозможно. Несмотря на отсутствие руки и большую потерю крови, Гарх все равно весил слишком много.

Прошло несколько бесконечных минут, в течение которых только каким-то чудом нам удалось продержаться в таком положении, после чего настал момент, когда я вдруг достаточно ясно понял, что теряю последние силы и наш конец уже совсем близок.

«Если он прямо сейчас потеряет сознание, то уже никакая сила в мире не удержит нас от того, чтобы рухнуть под ноги толпы», – затравленно подумал я.

Наши глаза находились почти на одном уровне (это при том, что Гарх стоял на коленях), и в это мгновение я увидел, как его зрачки начали закатываться, что означало...

«Вот и накаркал», – еще успел подумать я.

– Через секунду он вырубится! – истошно закричал внутренний голос.

Руки мои по-прежнему были заняты поддержкой ослабевшего напарника.

«И как ты догадался?» – хотел было уточнить я, но вместо этого сделал первое, что пришло на ум.

По примеру лихих черных парней из феноменально отстойных фильмов о плохих белых полицейских и хороших чернокожих бандитах я, резко откинув голову назад, со всего размаха ударил ею Гарха в нос.

БА-БАХ!

Если бы речь не шла о спасении жизни, наверно, я никогда бы не совершил подобную глупость. В голове моментально помутилось от страшной боли, и я сам чуть не потерял сознание. Кровь из разбитого лба начала заливать глаза.

«Проклятье!» – в бессильной злобе мысленно простонал я, закусив губу до крови, чтобы самому не свалиться в обморок в такой, мягко говоря, не самый подходящий момент.

– А ты начинаешь мне нравиться... – достаточно придя в себя, чтобы источать комплименты, с натугой прохрипел мне в самое ухо «однорукий бандит».

ЗВЯК!

Выпало три семерки, и гора жетонов повалилась в мои вспотевшие от возбуждения ладошки.

– Ура!!! – в восторге закричал я, дико захохотав.

Честное слово, лучше бы Гарх вообще ничего не говорил. Это трогательное признание чуть не добило меня окончательно. Слишком богатое воображение мгновенно выдало картинку, на которой два любящих друг друга сердца (хотя и однополые, но принадлежащие к разным биологическим видам), крепко обнявшись, стоят посреди бушующей битвы, истекая кровью, и нежно нашептывают друг другу слова любви.

– Ты начинаешь мне нравиться, милый, – томно произносит один.

– О-оооооооооо!! – многозначительно-сладострастно вздыхает другой.

– Я весь твой, – в экстазе восклицает первый.

И...

На какое-то мгновение я даже успел потерять сознание, но сразу же был приведен в чувство заботливым другом.

– ААААААА!!! – дико закричал я от страшной боли. – ........... .......... .............. ............ чтоб ты сдох!!!!!!!

– Я тебя понимаю, – с трудом прохрипел Гарх, отпуская мое ухо, которое это чудовище, немного не рассчитав, умудрилось прокусить насквозь.

– Будь проклят ты, твои дружки и все это поганое измерение вместе взятое, – проорал я, раздираемый страшной болью и, уже не в силах больше сдерживаться, сделал то, чего как раз и не стоило делать ни в коем случае, – инстинктивно схватившись за укушенное ухо, разомкнул руки.

– Ой! – успел испуганно пискнуть тоненький голосок в глубине подсознания.

«АБЗАЦ!» – вспыхнула надпись при выходе из кинотеатра.

– ВАЛИТЕ ВСЕ НА МЕРТВЕЦА, – проревел смутно знакомый голос.

И нас бросили под ноги обезумевшей толпы...

Глава 9

День шестой. То be or not to be

Как я и предполагал с самого начала – мы проиграли это сражение. Да, да. Несмотря на громадный численный перевес и беспримерный героизм отдельных полков, нас разбили в пух и прах. Уделали начисто, как не преминул бы заметить мой отец, в глубине души без всяких на то оснований мнящий себя великим стратегом, если бы каким-нибудь чудом смог увидеть весь этот кошмар с высоты птичьего полета.

Причем с нашей стороны потери были настолько ужасны, что просто не поддаются описанию. Позднее я узнал, что из более чем стотысячного войска, пришедшего под стены цитадели биться «за правое дело», спастись удалось единицам, а в плен попало не больше полусотни. Тогда как противная сторона, потеряв около пяти тысяч мертвецов, насколько я понял, не особенно переживала по этому поводу, чувствуя себя так, как подобает победителю, полностью уничтожившему противника и умудрившемуся при этом не потерять ни одного живого солдата со своей стороны.

Мы с Гархом хотя и выжили, но в отличие от победителей чувствовали себя хуже некуда. Дело в том, что, так неудачно упав под ноги сражающихся, два боевых товарища, то есть мы, не погибли только по чистой случайности. Нас не растоптали лишь потому, что, во-первых, именно к этому времени сопротивление зомби было подавлено и войска, повернув, лавиной покатили к городу, причем наш правый фланг оказался в стороне от основной массы атакующих. А во-вторых, позади оставалось слишком мало солдат, чтобы полностью укатать нас в «асфальт». Нет, разумеется, мы были изрядно помяты, но и не более того.

Может быть, кому-то со стороны после всего вышесказанного может показаться, что нам с Гархом крупно повезло, но, уверяю вас, это была всего лишь видимость удачи, иллюзия, явившаяся усталому путнику среди бескрайних просторов пустыни. Как сказал когда-то умный человек, не помню, правда, кто, но, думаю, это не так уж и важно, – у каждой медали есть и оборотная сторона. Потому что, хотя нас и не разорвали зомби[155], но спастись нам все же не удалось. Проведя ночь на холодной земле в компании не менее холодных трупов, наваленных на меня со всех сторон[156], мы с Гархом удостоились чести быть отрытыми утром следующего дня карательными командами победителей. После чего без излишнего промедления, но со всеми полагающимися почестями в полубессознательном состоянии нас доставили в город. Где, в полдень (счастливый час для палачей, дураков и поэтов) толпа, еще только вчера пережившая ужас ночного штурма, с вполне понятным нетерпением ожидала казни озверевших наемников (то есть нас), намеревавшихся совсем недавно превратить их «тихий фермерский феод», именовавшийся в простонародье «Цитаделью Повелителей Тьмы», в сгоревшие дотла руины.

Что интересно, не позволила этого сделать одна-единственная мертвая тварь. Правда, истины ради стоит отметить, что размером она была почти с небоскреб, но все же это не снимает вины за поражение с ирзотов, командовавших армией. Ведь победа была уже практически в наших руках. Стоило только принять одно-единственное правильное решение – и все было бы по-другому. Пока наши войска заканчивали уничтожение зомби (вместо того чтобы сразу ворваться в беззащитный город), местные умельцы в лихорадочной спешке оживляли это чудовище.

Как вы уже, наверное, сами догадались, успели они как раз вовремя.

Сначала не было ничего, кроме пустоты небытия. И это было хорошо. Потому что ничего плохого в этом состоянии не было. Просто еще одна стерильная, немного затуманенная пасторальная картинка с прекрасными пастушками и глупыми козами, отданными доверчивыми односельчанами под начало этих легкомысленных красавиц. В голове которых все свободное пространство заполнял даже не ветер, что было бы вполне естественно, учитывая характер местности и удаленности от сильно загазованных очагов цивилизации, а розовощекие пастухи с полным джентльменским набором дудок, свистулек и непритязательных мотивчиков типа «Ту-ту-ту, я так тебя люблю» или «Та-та-та, а ты любишь меня». Вероятно, из-за серьезного увлечения музыкой не слишком опережающие в плане умственного развития не только своих прекрасных муз, ежедневно вдохновляющих их на создание таких потрясающих аранжировок, но и пресловутых коз.

Впрочем, это состояние быстро прошло, уступив место другому, менее приятному. Потому что как только жизнь начала медленно, но верно возвращаться в мое измученное тело, так сразу же мир раскрасила яркая палитра красок, в основном состоящая из красных и огненно-бордовых кругов пульсирующей боли. От нее просто некуда было спрятаться, не говоря уже о том, чтобы хотя бы временно заглушить ее. И что самое интересное – она[157] с каждой минутой увеличивалась в размерах, разрастаясь словно катящийся с горы снежный ком.

Сказать по правде, так плохо я не чувствовал себя с тех пор, как по милости Аспирина пересек несколько миллионов миров, чуть не отдав концы при попытке соединиться со своей бренной оболочкой. И, если верить нервным окончаниям (а не верить им у меня, увы, не было оснований), выходило так, что, по-видимому, одно или два ребра были сломаны, правая рука выбита или вывихнута, лицо разбито в кровь и...

А впрочем, все это были такие мелочи по сравнению с тем, о чем я узнал, окончательно придя в себя, что уже не было абсолютно никаких причин расстраиваться из-за самочувствия отдельно взятых частей тела.

По воле его величества Случая, а может быть, просто потому, что моя голова с завидным постоянством билась обо что-то твердое, я очнулся именно в тот момент, когда какое-то огромное чудовище в черной рясе с капюшоном, полностью закрывающим его лицо, без всяких церемоний и сопутствующих им королевских почестей, обычно полагающихся принцам, тащило меня за ногу по ступеням из наспех выстроганных грубо сколоченных и скользких от крови досок эшафота. И насколько я понял, он так старался не для того, чтобы в ближайшие несколько минут, прочитав напутственную молитву, окропить меня святой водой и возложить королевский венец на мое прекрасное чело. А совсем наоборот – чтобы укоротить меня на несколько дюймов или, говоря более простым общедоступным языком, отрубить голову.

И если бы не это прискорбное событие, все, в общем-то, могло выглядеть совершенно пристойно. Потому что все было таким, каким ему и положено быть в подобных случаях. Окинув место действия еще мутным, плохо сфокусированным от боли взглядом, я увидел, что толпа, как обычно, неистовствует, стража, охраняющая «подиум», нервничает, палач спокоен, приговоренные покорно ожидают своей участи, и все плавно, как по маслу, идет своим чередом к неминуемой кровавой развязке.

Если вам ни разу не посчастливилось увидеть сцену казни воочию или, на худой конец, по телевизору в каком-нибудь бесконечном латиноамериканском сериале, мой вам совет – обязательно почитайте классиков, у них об этом прекрасно написано. Мне же в тот момент почему-то на ум, ничего, кроме «проклятье палачам бездушным и жестоким», не приходило.

Через несколько минут подобных размышлений, окончательно опомнившись, я наконец пришел к выводу, что серьезно ошибался относительно самой процедуры казни. Оказывается, никто не собирался просто отрубать мне голову, потому что это было бы слишком скучно, пошло и банально. Принц из меня получился никудышный, а уж до короля я вообще ни по каким, даже самым заниженным меркам не дотягивал. Поэтому и казнь была самая что ни на есть простецкая, вполне подходящая для такого сброда, как мы. На пару с Гархом, который все еще был прикован к моей ноге и выглядел словно мертвец, тихо отдавший концы пару дней назад от передозировки героина и только что воскресший, нас не далее чем через несколько минут должны были колесовать, привязав спинами с двух сторон к почерневшему от крови разделочному колесу.

Эта нехитрая конструкция действовала по принципу вертушки. Колесо крепилось на ось, которая свободно вращалась, так что укрепленных на ней жертв публика могла прекрасно видеть со всех сторон. Палач вертел колесо и, когда оно останавливалось, ловким ударом отсекал какую-нибудь часть тела у того несчастного, кто в данный момент оказывался перед ним. А в это время зрители могли держать пари на то, кого первым изрубят в капусту. Все было просто и гениально. Называлась эта нехитрая игра «МЯСО – ПУСТО». И пользовалась любовью и огромной популярностью у местной аудитории. Причем если вам по счастливой случайности выпадало МЯСО, то это было намного хуже, чем ПУСТО. Объяснять же, почему это так, а не иначе, у меня, откровенно говоря, нет ни малейшего желания – попробуйте догадаться сами. Я что-то слишком устал для этого.

Зато все остальные были, как всегда, бодры и полны оптимизма.

– Как мило, – прокомментировал надвигающуюся экзекуцию внутренний голос – и замолчал.

– Клара, можешь поесть напоследок, я угощаю. – Почему-то в последние минуты жизни я, непонятно почему, с неожиданной теплотой подумал об этой мерзкой твари.

– Гарх, а ты молодец, – с трудом выдавил я из себя после некоторой паузы, в течение которой палач суетился вокруг меня, привязывая к колесу. – Ты бился как бог. Нет, серьезно, в следующий раз, когда мне понадобится телохранитель, клянусь самой страшной клятвой, возьму только тебя.

Он так ласково посмотрел на меня, что в обычное время от подобного взгляда кровь вполне могла застыть в жилах, и я в мгновение ока рассыпался бы ледяной пылью от малейшего прикосновения. Но сейчас было не обычное время. Судя по всему, наконец-то настало долгожданное время героев, удивительных свершений и великих подвигов. По крайней мере, по моему мнению. Поэтому, вместо того чтобы насмерть испугаться, я, с трудом преодолевая боль в полыхающей огнем груди, рассмеялся, хотя больше всего это походило на туберкулезный кашель, после чего, наконец успокоившись, прохрипел с надрывом, почти выплевывая слова:

– Знаешь, дружище, если бы здесь принимались ставки, я бы, не задумываясь, поставил все свои деньги на то, что для нас эта история закончится не так плохо, как могла бы...

Палач был профессионалом, поэтому я даже не успел еще ничего толком понять, как был уже намертво распят на колесе. С Гархом провозились чуть дольше, но это уже не имело никакого значения.

– Не волнуйся, напарник, все будет хорошо! – довольно бодро прохрипел я, продолжая гнуть свою линию, наверное, давал о себе знать переизбыток адреналина.

Не знаю почему, но в тот момент я был твердо уверен, что моя счастливая звезда пока еще не закатилась и семьдесят два процента, вычисленные Аспирином, непременно дадут о себе знать.

– Чувствую, что ничего плохого с нами не случится... – начал было я.

– Зря я не убил тебя раньше, – еще успел сказать Гарх.

– А-а-а-а-а!!! – взревела толпа, требуя начинать представление.

«Что-то мне здесь не очень нравится», – промелькнула в голове идиотская мысль.

Палач вытащил огромный тесак и подошел к колесу...

– ....... ...... ........ ....!!! – в сердцах выругался внутренний голос.

– ....... ...... ........ ....... ...... ........ ....... ...... ........ ...... .....!!! – выругался вслух бесстыжий Гарх.

– ГОСПОДА ДЕЛАЙТЕ ВАШИ СТАВКИ! – проревел крупье.

– Начали! – почти ласково прошептал палач, со всей силы крутанув рулетку.

«Все будет о'кей», – отчаянно стиснув зубы, подумал я, почему-то моментально покрывшись холодной испариной.

– Конечно, главное – загадать, – поддакнул внутренний голос.

– ЗАТКН-И-ИСЬ!!!

Мир закружился в бешеном вихре, превращаясь в одно большое грязно-серое размытое пятно, и, когда спустя несколько мгновений, показавшихся мне целой вечностью, он наконец остановился, я никого не увидел.

– АААААААА!!! – скорее не от боли, а от бессильной ярости попутно изрыгая страшные проклятия, бешено взвыл Гарх, только что потерявший второе, и последнее, ухо.

– ААААХХХХХХ!!!! – в едином порыве выдохнула толпа, восхищенная мастерством мясника.

– Какие же здесь все злые, – тонко подметил внутренний голос.

«А парень-то не жилец», – почему-то подумалось мне. В голове промелькнул отчетливый образ палача, бездыханно лежащего у моих ног в луже собственной крови.

Не знаю, откуда это пришло, может быть, именно сейчас открылся третий глаз, но я был на сто процентов уверен, что все будет именно так.

Он во второй раз потянулся к колесу, но, опередив его на какие-то доли секунды, я сказал очень тихо, почти ласково:

– Милый, а ведь ты умрешь намного раньше, чем мы с приятелем, так что мой тебе добрый совет: если знаешь какую-нибудь молитву, лучше помолись прямо сейчас.

На мгновение палач замешкался, посмотрев на меня, и этого мимолетного взгляда хватило, чтобы понять одну простую истину – я говорю чистую правду. Тот, кто видит смерть слишком часто, рано или поздно научится различать ее приближение по малейшим приметам. И сейчас в моих глазах, словно в кривом зеркале, палач увидел ее неумолимую поступь. Но не нашел в себе сил поверить в это.

«Убив колдуна, ты не позволишь исполниться его пророчеству», – говорили знающие люди в моем мире.

Вероятно, здесь бытовало такое же мнение. Палач сделал неуловимое движение, намереваясь прямо сейчас, проткнув меня насквозь, намотать мои внутренности на свой ужасный тесак, но в последний момент вдруг остановился. Это было ошибкой, вызванной скорее профессиональной этикой, нежели отсутствием здравого смысла, так как для большого мастера подобный поступок был бы непоправимым ударом по репутации. Но, забегая вперед, должен сказать, что при любом раскладе у него не было ни единого шанса.

– Сейчас тебе выпадет «МЯСО», я обещаю, – прошептал палач чуть слышно, взявшись за колесо, чтобы продолжить игру. – И тогда мы посмотрим, кто из нас умрет первым.

– Ты ведь и сам знаешь это, – равнодушно произнес я, перед тем как мир опять закружился с бешеной скоростью перед моими глазами в ожидании еще одной кровавой развязки...

* * *

За последнюю неделю это был уже второй палач, которому, мягко говоря, не очень-то повезло со мной. Наверное, Скалк, так же как и этот безымянный исполнитель смертных приговоров, сами того не подозревая, попали под колеса старушки Судьбы, которая, как всем известно, лихо гоняет, не разбирая дороги, по одному только ей известному непредсказуемо извилистому маршруту.

Похоже, что он слишком долго и честно работал крупье в этом гадюшнике, чтобы ошибаться в своих прогнозах относительно выпадения ставок. Поэтому я совершенно не удивился, когда оказалось, что на этот раз «МЯСО» досталось именно мне. Хотя, если честно, вариантов было не так уж и много – либо я, либо Гарх.

Колесо остановилось, и я увидел торжествующую улыбку палача – оскал мертвеца, которому отмерены последние мгновения в этой жизни. Одним резким, отточенным годами практики движением он занес руку, чтобы нанести смертельный удар, потому что еще перед тем, как крутануть «колесо фортуны», он твердо решил для себя, что убьет меня при первой же возможности. Но в этот миг, вероятно, что-то щелкнуло в его голове. На какую-то долю секунды ужасный тесак неподвижно завис над моей головой, заплечных дел мастер помедлил, наслаждаясь своей неограниченной властью над жизнью простого смертного, и...

– Готов, – выдохнул я почти одновременно с тем, как горло палача насквозь прошило лезвие ножа и фонтан крови хлынул во все стороны, забрызгав мое лицо и одежду.

– Ааахххрррр... – Захлебываясь кровью, за мгновение до того как отправиться в ад, он все же попытался достать меня, движимый нечеловеческой ненавистью.

Но было уже слишком поздно. Тело вышло из-под контроля умирающего мозга, и тесак, который был достаточно тяжелым, чтобы по инерции разрубить меня надвое, какую-то долю секунды еще колебался в его ослабевшей руке, как бы решая, в какую сторону все же упасть, а затем медленно, как испорченный маятник, пошел вниз. Палач неестественно, как во сне, начал заваливаться на спину, увлекаемый собственным орудием убийства, и когда он с грохотом упал на скользкие от крови доски помоста, я, сам не знаю почему, подумал, что начиная с этого момента время детских игр безвозвратно ушло и настал черед вступать в бой «тяжелой артиллерии». Которая, кстати сказать, не заставила себя долго ждать.

* * *

Убийство палача, а тем более при исполнении, событие само по себе неординарное. И не важно, в каком месте или времени это произошло, потому что законы и порядки, каким-то образом затрагивающие интересы государства, всегда и везде одинаковы. Глов, как вы уже, наверное, успели догадаться, в этом плане исключением из правил не являлся. Палач был представителем власти, и убийца бросил ей вызов. После чего его акции резко упали, и, соответственно, шансы безнаказанно скрыться с места преступления приравнялись к нулю. Потому что кроме государственных органов, призванных следить за порядком, в каждом нормальном обществе существует еще и толпа, которую хлебом не корми, а дай кого-нибудь сначала изобличить, затем поймать, а уж потом по возможности собственноручно повесить. По крайней мере, насколько я знаю, в истории моего мира за примерами далеко ходить не надо. Ну, а про это ужасное место вообще не стоит говорить. Потому что, пробыв здесь не больше недели, я на личном опыте успел убедиться, что слова «ад» и «Глов» без всякого преувеличения можно смело считать синонимами.