Ключи власти (№1) - Наследство

Оркид склонил негнущуюся спину, уступая воле Ашарны, так и не раскрывавшей глаз.

– Да, конечно, Ваше Величество.

– Вы до сих пор ничего не сказали о том, как он отчитался перед вами, как перед первым должностным лицом. Не оскорбил ли этот отчет его гордости?

Оркид позволил себе слегка улыбнуться.

– Мне кажется, что она была несколько уязвлена.

– Он должен научиться доверять вам и прислушиваться к вашим советам. – Оркид снова почтительно поклонился, выражая тем самым признательность за любезность. – А вам следует научиться льстить ему и склонять его с помощью лести к принятию решении, так же, как вы постоянно проделывали это со мной.

Советник был потрясен и шокирован:

– Ваше Величество?!

– Оркид, вы были моим советником на протяжения почти пятнадцати лет. Вы стали моей правой рукой, а потому не пытайтесь принарядить наши отношения в одежды, которых они не стоят. Вы проницательны и наблюдательны, ваше лицо давно обрамлено бородой, так что давайте будем откровенны друг с другом, если только это входит в ваши намерения.

– Или если вы не хотите предложить мне оставить вас и существовать в одиночестве, – парировал советник.

Ашарна искренне рассмеялась.

– Как скажете. Мы составляем вместе неплохую пару, и Гренда Лиар должна бы быть благодарна нам за независимое и мирное существование. Я хочу, чтобы вы сохранили такие же отношения с моим сыном. На свете нет ничего более опасного, чем новый король, решивший впервые испытать силу своих крыльев.

– Ничего более опасного? – позволил себе усомниться Оркид. – Даже если это окажется новая королева?

Ашарна рассмеялась во второй раз за это утро, как смеялась редко, даже в пору своих лучших дней. Неожиданно Оркид испытал приступ самодовольства.

– Что ж, нынче новым королевам предоставлена возможность многое доказать. Новым королям предстоит лишь повторять ошибки их предшественников, потому что они обучены соперничать с ними.

– Он может пойти на что-нибудь худшее, чем соперничество с тобой.

– Теперь вы грубо льстите мне, а я этого не люблю. Он станет самим собой, но ему придется также стать королем Гренды Лиар, а для двоих не найдется места на одном троне. Именно вам придется укрепить его трон для того, чтобы он был достоин вашего сына, однако не слишком велик, чтобы он не смог легко соскользнуть со своего места.

– Я сделаю для этого все, что только будет в моих силах, – скромно произнес Оркид.

– Я знаю. Вы всегда делаете все, что только в ваших силах. – Королева глубоко вздохнула, напоминая себе, что должна будет отправиться в постель немедленно по окончании всех формальностей, накопившихся к нынешнему утру, но тут же отогнала эту мысль: бессилен тот монарх, который правит, не покидая спальни.

Раздался стук в дверь, и двойные двери в приемную Ашарны распахнулись. Деджанус торжественно объявил о приходе Береймы, отступил назад, и створки дверей закрылись с тихим шорохом.

Берейма тихо подошел к королеве и мягким движением взял ее за руку. С удивленным взглядом обратился он к Оркиду:

– Она спит?

– Правительница Гренды Лиар никогда не спит, – промолвила Ашарна, открывая глаза. – Это еще одно правило, которое вам, Берейма, следует запомнить.

– Уже время…

– Оно еще не наступило.

– Я не желал бы беспокоить вас, – с неприязнью произнес Берейма.

– То есть, вам хотелось бы, чтобы я умерла, – Ашарна укоризненно покачала головой. – Вам не следовало бы никогда произносить подобных слов.

– Мама, мне не нужен трон.

Ашарна с изумлением взглянула на сына.

– Вы думаете, что он был нужен мне, когда пришел мой черед унаследовать его? Вы считаете, что мне было нужно потерять свою свободу и обрести взамен жизнь, исполненную ежедневной нуднейшей работы, проблем, бессонных ночей, не имея надежды на избавление, кроме смерти? – Она внимательно посмотрела на сына. – Вы были неженкой, защищенным от всяческих невзгод в течение всей своей жизни, а теперь настало время для того, чтобы вы оказались лицом к лицу с возложенной с ответственностью и продемонстрировали, на что способны.

Вид у Береймы был весьма удрученным.

– Но я уже помогал вам распоряжаться делами королевства.

Ашарна бросила на сына суровый взгляд.

– Королевство Гренда Лиар со всеми относящимися к нему угодьями составляет одиннадцать княжеств, шесть миллионов населения, множество королей и королев, принцев и герцогов. Оно простирается почти на целый континент; половина этого королевства может оказаться охваченной засухи, в то время, как остальная часть будет подвержена губительным наводнениям.

За последний год вы, согласно возложенным на вас обязанностям, докладывали мне о нескольких состоявшихся советах, действовали от моего имени, встречаясь с двумя-тремя высокими сановниками, произнесли речь в мою честь на случайном официальном пиршестве и в целом вы своими действиями вполне оправдали вашу первую посольскую миссию. Однако это еще не означает управления. Я по-прежнему управляю этим королевством и его народом.

Берейма выглядел обескураженным.

– Неужели это все, чем я был? Я был до сих пор всего лишь вашим глашатаем?

Ашарна вздохнула.

– Отнюдь нет. Вы учились быть королем. Однако не думайте, что вам удалось усвоить все уроки. Придет время, может быть, даже скоро, когда вам в самом деле придется взять в руки власть над королевством, и вы окажетесь лицом к лицу с необходимостью принимать решения, связанные с благополучием Гренды Лиар самостоятельно, без подсказок. – Она бросила быстрый взгляд на Оркида. – Хотя, конечно, в вашем распоряжении будет совет всего двора.

– Вы знаете, что я без колебаний приму ответственность на себя.

– Да, я это знаю. Однако не разводите бессмысленной суеты. Перед вами встанет задача вовсе не такая трудная и невыполнимая, как вы того ожидаете.

– Что вы имеете в виду?

– Скоро вы об этом узнаете. – Жестом королева подозвала к себе Оркида. – А теперь нам с советником нужно обсудить кое-что до того, как мы все увидимся в тронном зале.

– Может быть, мне следовало бы остаться, – почти шепотом произнес Берейма, покосившись на Оркида.

– Мой сын, вы пока еще не стали королем. Покиньте нас. Мы с вами увидимся позже нынешним же утром.

– О чем же нам осталось побеседовать, Ваше Величество? – спросил Оркид после того, как за Береймой закрылась дверь. – Я закончил свой отчет.

– Ключи Власти. Вы все еще не согласны с моими замыслами.

– Неплохо было бы последовать безрассудным традициям.

– Безрассудны они или нет, в них я вижу единственно верный путь, – устало произнесла королева.

Оркид не стал спорить. Королева выглядела усталой, и спорить с ней в этот момент было бесполезно.

Для Береймы церемония официального дворцового приема сводилась к присутствию в тронном зале. Это событие было вполне обыкновенным, и на нем мог присутствовать каждый, кто имел какое-либо влияние при дворе.

Сама Ашарна сидела на своем простом базальтовом троне с подушками, одета она была в традиционное королевское платье для приемов. Слева от нее стоял советник Оркид Грейвспеар, а позади маячил Деджанус со своим неизменным ритуальным жезлом. Справа, на тех местах, где предписывалось находиться членам королевской семьи, уже заняли свои места Арива, Олио и Линан, а левее, где было отведено место для старших служащих королевства и для членов исполнительного королевского совета, заняли свои места придворные вместе с фрейлинами Ее Величества.

Все собрание выглядело достаточно забавно в единственном зале дворца, предназначенном для подобных церемоний, считавшемся одним из тех чудес света, которые были созданы за много веков назад, и до сих пор бывшем для иноземцев одним из чудес Кендры. Два ряда, каждый из тридцати колонн, расписанных золотом и углем, разделяли пространство тронного зала натрое. Средняя секция представляла собою ряд колонн, которые отделяло от самого тронного пространства тонкой работы покрывало из золоченых нитей. Противоположная сторона помещения служила как бы приемной для приглашенных и просителей: здесь они могли прогуливаться среди прочей публики, молча ожидая, пока королева не прослушает все обращенные к ней речи, доклады, не вынесет всех решений и не отдаст последних распоряжений.

Не меньше сотни окон арочной формы были вкраплены в стены из полированного гранита, и благодаря этому зал заливал такой свет, что могло показаться, будто над ним вовсе не было крыши, а высоко над двором извивались ветви лиан, поддерживая тысячи разнообразных, в основном сосновых ветвей, создавая ощущение волн, облизывающих песчаный берег. Возле каждой колонны стоял один из королевских стражников, за всеми стражниками наблюдало неусыпное око начальника стражи, стоявшего всего в нескольких шагах от возвышения, на котором находился трон. Рядом с Камалем стоял небольшой письменный стол, за которым сидел личный секретарь Ашарны Харнан Бересард.

Линан всегда испытывал неловкость, стоя среди приближенных возле трона. Он сознавал недостатки своего роста, испытывал неловкость из-за своей скромной одежды, и из-за всего этого в его жилах закипала кровь. Ему представлялось, что из-за всех этих причин его могли бы попросту вышвырнуть из дворца. Остальные придворные, собравшиеся сейчас в тронном зале, которых, казалось, было больше, чем обычно, беззастенчиво разглядывали членов королевской семьи жадными, завистливыми и даже откровенно злобными глазами. От этих сверлящих его взглядов у Линана заныла шея.

Он рискнул повернуть голову и оглядеться, однако увидел вокруг себя сплошное море лиц, обращенных к самой Ашарне, которая на своем черном троне выглядела великолепно, разве что была слишком бледна. Конечно, Ливану просто мерещились направленные на него злобные взгляды. На самом деле на него попросту никто не обращал внимания. Он был всего лишь четвертым сыном монархини, и происхождение его было лишь наполовину знатным, а наполовину самым простым. По-видимому, во дворце считались лишь с этой простонародной частью его крови, поэтому его предпочитали вовсе не замечать.»Потому что я сын Элинда Чизела, – мысленно крикнул Линан всей этой толпе. – Потому что я сын лучшего солдата, когда-либо появлявшегося в Кендре, сын солдата, который спас королеву от поражения во время Невольничьей Войны, потому что…»

Он опомнился, вспышка собственной ярости обескуражила его. Конечно, существовало великое множество причин, которые он мог бы перечислить, однако для двора они не имели ни малейшего значения. Юноша снова оглянулся через плечо, чтобы получить хоть какое-то представление о численности толпившихся за ним аристократов, потом окинул взглядом тех, кто стоял у противоположной стены. Камаль был прав. Вороны слетались на пир в ожидании подходящего момента. Линан стал размышлять о том, кто из присутствовавших представлял интересы Двадцати Домов, а кто держал сторону Ашарны. Как долго еще собирается аристократия требовать обратно власть, отданную королеве? Можно было с уверенностью говорить о том, что против Ашарны никто не осмелится сделать ни единого шага, такой любовью и уважением она пользовалась среди простого народа. Но что будет после ее смерти? Где тогда будет место Линана, кем он станет – уборщиком мусора?

В дальнем конце зала раздался громкий металлический стук. Широкие бронзовые двери распахнулись, в них появился сержант дворцовой стражи с тяжелым черным копьем. С величайшей торжественностью и неподражаемым изяществом он прошел сквозь толпу к подножию трона.

– Берейма Коллз, сын королевы Ашарны Розетем, сын ее супруга Милгрома Коллза, принц королевства Кендра и всех его окрестностей, возвращается из посольства во владения Ее Величества в Хьюме.

– Пусть он подойдет ко мне, – согласно ритуалу произнесла Ашарна.

Сержант вернулся к входным дверям и выкрикнул имя и титул Береймы. В дверях появился старший сын Ашарны; высокий и широкоплечий, с темными волосами, суровым выражением лица, подтянутый, он выглядел великолепно в прекрасных шерстяных одеждах и распахнутой шубе. Неторопливо, с чувством собственного достоинства он направился к трону. Впереди шел сержант, а следом за ним двигалась небольшая свита, которую он брал с собой в Хьюм. Подойдя к трону, сам Берейма и вся свита низко поклонились.

– Ваше Величество, я привез вести от подвластной вам королевы Хьюма Чарион. Она приветствует вас и заверяет в своей преданности.

– Я рада это слышать, – ответила Ашарна. – А кроме того, чрезвычайно рада видеть вас в добром здравии. Займите свое место, сын мой.

Берейма опять низко поклонился и опустился на трон по правую руку от королевы, рядом со своими сводными братьями. Его свита тотчас рассеялась.

– Сержант, есть ли у меня сегодня другие посетители?

– Ваше Величество, двое просителей ожидают вашей милости.

– Проводите их ко мне.

В течение следующего часа королева и ее придворные выслушивали жалобы просителей, первым из которых был молодой дворянин с просьбой о возвращении земли, отобранной у его отца во время Невольничьей войны за то, что он выступал против трона. Королева осведомилась о том, что еще потерял отец молодого человека.

– Голову, Ваше Величество, – прозвучал ответ.

– А кто владеет этой землей?

– Вы, Ваше Величество.

Королева объявила, что молодой дворянин не должен отвечать за преступления своего отца, и постановила вернуть землю. Секретарь Харнан записал решение на бумаге. Дворянин поблагодарил королеву за ее мудрость и великодушие и быстро удалился.

Вторым просителем был торговец из Амана, который в пространных выражениях пожаловался на то, что некоторые из чиновников Ашарны запрещают ему торговать в городе.

– На каких основаниях? – спросила Ашарна.

– Лишь на том основании, что я аманит, Ваше Величество, – ответил торговец.

Королева взглянула на своего советника по делам Амана, однако лицо Оркида было непроницаемым. Тогда королева пообещала рассмотреть это дело и снова кивнула Харнану Бересарду.

Она поднялась с трона, давая тем самым понять присутствующим, что прием окончен. Все, видимо, расслабились, и в следующее мгновение тронный зал наполнился низким гулом сотен голосов.

Берейма подошел к королеве и приглушенным голосом очень серьезно сказал:

– Мне говорили, что сегодня ночью вы пользовались одним из Ключей Власти.

– Вы хорошо информированы, – произнесла Ашарна.

– Но об этом говорят все!

– Сын мой, мне бы очень хотелось, чтобы у вас появилось чувство юмора.

– В том, что произошло, нет ничего забавного, Ваше Величество. Вы немолоды, слабы и…

Ашарна взглянула на него.

– Вы хотите сказать – стара и слаба для того, чтобы править?

На возвышении наступила тишина. Все глаза устремились на Берейму. Его лицо вспыхнуло.

– Нет! Я вовсе не это имел в виду. Но если вы будете использовать Ключи, вы изнурите себя…

– Довольно, Берейма, – решительно произнесла Ашарна. – Я королева, а Ключи Власти даны мне для того, чтобы использовать их в нужное время и в нужном месте, притом с достойной целью. Если бы я не использовала их таким образом, я не имела бы права носить корону.

– Но, матушка, для того, чтобы спасти жизнь пьяного калеки!

Теперь краска гнева залила лицо Ашарны.

– Человек, о котором вы говорите, во время Невольничьей Войны служил капитаном отряда Копий Кендры. Он честно служил мне и дорогой ценой поплатился за это. Он умирал от раны, которую получил, оказывая мне еще одну неоценимую услугу…

Берейма повернулся к Линану:

– Спасая его от кучки бандитов…

– Спасая жизнь вашего брата и моего начальника стражи.

Берейма ничего больше не ответил. Он услышал в голосе матери те самые нотки справедливого гнева, которые всегда заставляли дворян, придворных, солдат, мужей и детей замолчать и прекратить спорить со своей королевой.

Ашарна оглядела остальных, включая Оркида и Деджануса.

– Кто-нибудь еще желает высказаться по поводу моих действии сегодня ночью? – Кое-кто покачал головой, большинство просто опустили глаза. – Тогда прием окончен. – Она обратилась к Харнану. – Вас я прошу пройти в мою гостиную. У нас есть корреспонденция, которую нужно разобрать.

Секретарь кивнул, собрал свои бумаги и письменные принадлежности и последовал за Ашарной и ее фрейлинами. Деджанус замыкал шествие. Все разговоры смолкли, и придворные склонились перед выходившей из тронного зала королевой.

Когда она вышла, Берейма обратился к Камалю.

– Это ваша вина, Начальник. Мне говорили, будто вы позволяете моему брату уходить из дворца по ночам и шляться по тавернам и гостиницам в поисках опасных приключений вроде вчерашнего!

Камаль промолчал. Ему было отлично известно, чем могли обернуться возражения одному из членов королевской семьи, в особенности Берейме, который был ярым сторонником порядка при дворе.

– Как можем мы доверять человеку, стоящему во главе Королевской Стражи, защиту дворца, если он не способен защитить даже одного маленького безответственного подростка?

Камаль безучастно смотрел прямо перед собой.

Линан, боявшийся Береймы не меньше, чем самой королевы, хотел было вступиться за Камаля, но его язык, казалось, прилип к гортани.

Берейма между тем закончил публичный выговор начальнику стражи и отошел к группе своих друзей из Двадцати Домов, которые задержались неподалеку и наслаждались зрелищем. Линан подумал, что все они выглядели весьма нелепо в обтягивающих шелковых панталонах по моде, завезенной ко двору совсем недавно из северной провинции Хаксус.

Линан хотел подойти к Камалю и извиниться, но вместе этого лицом к лицу толкнулся со своей сестрой Аривой.

– Это правда? – грозно спросила она.

– Что, сестра?

– Не притворяйся, будто ничего не знаешь, Линан, я слишком хорошо тебя изучила.

Почти такая же высокая, как Берейма, но с золотыми волосами, какие были в молодости у ее матери, Арива производила ошеломляющее впечатление, а когда ее лицо, как сейчас, искажала гримаса гнева и ярости, она напоминала Линану сказки о прекрасных горных ведьмах, пожиравших лица заблудившихся путников.

Ответить он не успел – к ним подошел Олио и сказал сестре:

– Несправедливо об-б-винять Линана в том, что на него напали воры, Арива. В этом нет его вины. И потом, ведь наша матушка сказала, что калека, которому она помогла прошлой ночью, преданно служил н-н-ашей семье и в прошлом.

– Я спрашиваю не о том, что сделала наша матушка, меня интересует поведение Линана.

Она вновь повернулась к Линану.

– Ну так что ты скажешь? – настойчиво спросила она.

– Я никого не хотел подвергать опасности, а меньше всего королеву, – кротко ответил он.

– Ты легкомысленный мальчишка, Линан. В один прекрасный день твой эгоизм может кому-нибудь дорого обойтись.

– Конечно, ты как всегда права.

Линан вовсе не хотел обидеть сестру, но слова сами собой сорвались у него с языка.

Арива вздрогнула, будто ее ударили по лицу. Она взглянула на сводного брата едва ли не с отвращением.

– Ты слишком много себе позволяешь, – отчеканила она и порывисто отошла прочь.

– Что она хотела этим сказать? – спросил Линан у Олио.

Олио пожал плечами.

– Лучше п-п-пойду за ней и постараюсь ее успокоить, п-п-пока она не обидела какого-нибудь приезжего сановника.

Оставшись в одиночестве, Линан почувствовал себя не самым лучшим образом после утреннего приема, хотя, принимая во внимание свое положение во дворце, понял, что в этом не было ничего необычного. Он вспомнил о Камале и направился к нему.

– Мне очень жаль, что Берейма так говорил с вами. Во всем виноват только я, не вы, не Эйджер и не королева.

– Берейма всего лишь демонстрировал свое отношение к королеве, – ответил Камаль, и его лицо при этом оставалось таким же бесстрастным, как и в те минуты, когда его публично покрывали позором. Он оглядел зал. – Вы видите их всех, Линан?

– Кого – всех?

– Все новые лица. Взгляните, вот там новый штат посольства Амана в Кендре.

Линан увидел трех человек с густыми бородами в длинных кожаных плащах. Они выглядели уменьшенными копиями Оркида.

– А вот там старый герцог Петра, он вернулся из своего уединения на берегу Луриции. Рядом с ним представители торгового флота Хьюмы. Они прибыли вместе с Береймой.

Камаль показал на группу мужчин и женщин, одетых в кожаные короткие куртки и штаны.

– А это наемники со всего королевства, приехали искать работу телохранителей или еще чего похуже.

– Вы говорили об этом сегодня ночью, – заметил Линан. – О воронье, которое слетается на пир.

Камаль кивнул.

– Они не могут дождаться, чтобы королева пала, а они смогли бы предъявить свои требования новому королю.

– Я не думаю, что власть Береймы будет так уж легко поколебать.

– Нет. Он нашел друзей в Двадцати Домах. Древняя аристократия примет его с распростертыми объятиями. В конце концов, Милгром Коллз был одним из них и женился на королеве, чтобы обеспечить ей их поддержку в самом начале ее правления.

Как сын простолюдина, так сильно ненавидимый семействами Двадцати Домов, Линан понял намеки Камаля.

– Если бы тем ворам повезло больше, все они только порадовались бы.

– Ворам? – Камаль с изумлением взглянул на юношу. – Даже вы не можете быть столь наивным.

Линан испытал внезапный приступ ярости. Конечно, никто, даже те представители Двадцати Домов, кто ненавидел его сильнее всех, не смогли бы сговориться и убить его. Слишком велик был бы риск. Он еще раз оглядел зал. Может быть, риск даже увеличился бы, если бы вскоре пришлось заняться вопросами престолонаследования.

– А вы уверены? – Линан не мог справиться с мурашками, пробежавшими по спине, и нервно бросил взгляд сперва через одно плечо, потом через другое.

– Пока не вполне. Мои люди занимаются расследованием этой истории. Но есть и другие, которые с радостью убрали бы вас с дороги, даже если кто-то и не испытывает к вам личной злобы. Убийство принца, даже занимающего такое невысокое положение, как ваше, неминуемо расстроит вашу матушку, а это приведет к расстройству дел во всем королевстве. Вот потому-то вам и не следует уходить из дворца по ночам в одиночку. Кто бы ни были те, кто пытался убить вас сегодня ночью, они могут повторить попытку.

Когда тронный зал наконец-то все покинули, а придворные разошлись по своим кабинетам, по собраниям своих гильдий или по другим делам, Камаль вернулся в свои покои, чтобы взглянуть на состояние Эйджера.

Горбун сидел в кровати и с помощью сиделки пил из кружки горячий бульон. При виде того, как хорошо выглядел его друг, Камаль несказанно удивился. Эйджер широко ему улыбнулся.

– Я даже не ожидал, что ты так быстро очнешься, – обрадованно произнес Камаль, приветливо кивнув сиделке, которая тихо вышла из комнаты.

– А прошлой ночью я и сам не мог ожидать, что вообще когда-нибудь смогу очнуться, – отозвался Эйджер. Он повернулся боком и, приподняв рубашку, показал Камалю свою рану. Сейчас она выглядела едва заметным белым рубцом. – Как это случилось? Сиделка ничего мне об этом не говорила.

– Сама королева оказала тебе эту услугу.

Эйджер сглотнул слюну.

– Ашарна? Она была здесь, в этой комнате со мной? – Камаль кивнул. – Что она сделала?

– Она использовала Ключ Сердца, – приглушив голос, ответил Камаль.

– Ради меня? Но почему?

– Разве ты уже забыл юношу, который этой ночью стал причиной всех наших злоключений?

Эйджер, нахмурившись, задумался.

– Конечно, я его помню. Он без устали расспрашивал меня о сражении при Глубокой Реке…

Голос горбуна сорвался, он поднял глаза на Камаля.

– В нем было что-то такое… Он снился мне, пока я бредил этой ночью. Его лицо вдруг превратилось в лицо генерала, и я подумал…

– Ты все еще не видишь связи?

Эйджер нахмурился сильнее.

– Мне казалось, что я ее увидел, однако я плохо помню, что было после того, как меня ранили. Юношу зовут Пайрем, хотя нет, это имя его слуги. Я слышал, как ты называл его Линаном, и… О Боже, это же было имя сына нашего генерала!

Камаль кивнул.

– Теперь тебе понятен поступок королевы.

Рот Эйджера приоткрылся.

– Принц угощал меня пивом? Болтал со мной, словно молоденький солдат со старым сержантом?

– Боль совсем прошла?

Эйджер рассмеялся.

– Прошла? Да я не только не чувствую этой раны, я в первый раз за пятнадцать лет вообще не испытываю боли, даже в спине. И моя пустая глазница больше не зудит. Я чувствую себя, словно новенький.

– Ну, однако, плечо твое осталось приподнятым. Видимо, его не смогло выправить даже могущество нашей королевы.

Эйджер пожал плечами.

– Я успел привыкнуть к тому, что я одноглазый горбун, а вот к боли привыкнуть так и не смог.

– Я думаю, что еще можно сделать для тебя.

Эйджер подозрительно взглянул на Камаля.

– Сделать для меня? Я ведь не нищий, Камаль. Я могу идти собственной дорогой.

– В этом я не сомневаюсь. Но мне нужна твоя служба.

Взгляд Эйджера по-прежнему выражал подозрение.

– Моя служба? Тебе нужна моя служба в книгохранилище?

Камаль улыбнулся.

– Нет. Мне нужен твой опыт солдата. Большинство моих стражников слишком молоды и не принимали участия в Невольничьей Войне. С того времени Кендра живет мирной жизнью, слава Богу и мудрости королевы Ашарны. Но мне в Королевской Страже нужны и люди старой закалки, а не только молодежь. Я хотел бы, чтобы ты взял на себя обязанности тренера и наставника.

– А какое у меня будет жалованье?

– Жалованье капитана. Полное содержание и десять пенсов в день.

Казалось, это произвело впечатление на Эйджера.

– Это лучшие условия, чем то, что я получал среди Копьеносцев Кендры.

– Ты будешь честно зарабатывать свой хлеб. Королевские стражники – лучшие воины, которые только есть в Кендре.

– Такие же, какими были Красные Шиты?

Камаль фыркнул.

– Никто никогда не сможет сравниться с Красными Щитами. Ведь тогда с нами был наш генерал. Ну, так что ты на все это скажешь?

– Мне нужно время, чтобы подумать об этом, Камаль. Ведь я тринадцать лет провел в скитаниях. Мне будет трудно отвыкнуть от этого.

– Сколько времени тебе нужно?

Горбун на несколько мгновений задумался. После этого он произнес:

– На самом деле у меня было достаточно времени. Надо сказать, что я терпеть не могу бродячую жизнь. Ты думаешь, тебе удастся найти форму, которая скрыла бы мой горб?

Глава 4

Лето тянулось над Кендрой, как медлительный вол, вспахивавший глинистое поле. В самые жаркие дни на город наваливалось великое оцепенение: моряки отдыхали на стальных тросах, разглядывая голубые воды гавани, рабочие в доках, развалясь, сидели в тени нетронутых тюков сена и бочонков с зерном, солдаты опускали свои копья, а ремесленники и владельцы торговых палаток оставались без доходов. Бродячие собаки лежали, где только могли найти хоть какую-то тень, и дышали часто и тяжело. Даже во дворце, где работа становилась тем более безотлагательной, чем долее ее не исполняли, придворные двигались с угрюмой медлительностью, а королева и приближенные к ней служащие с трудом разбирали горы жалоб и прошений, торговых лицензий и прочих важных административных документов. В редкие сравнительно прохладные дни люди восстанавливали энергию, чтобы растратить ее во время следующей волны жары. В один из самых жарких дней года, после полудня, сидя в самом углу кабинета на втором этаже низенького каменного здания неподалеку от доков, Дженроза Алукар захлопнула книгу, которую до сих пор читала. Не обращая внимания на поднявшееся перед ней облачко пыли, она встала из-за стола. Магистр Инструктор Теургии Звезд, длинный человек с лицом, изрезанным морщинами вследствие возраста и воздействия алкоголя, удивленно взглянул на девушку. Остальные четверо студентов, сидевшие за столами, уткнулись в книги, однако не преминули навострить уши.

– Студентка Алукар! У вас какие-то проблемы?

Дженроза, казалось, некоторое время обдумывала его вопрос, что было достаточно редким явлением в практике магистра, затем кивнула:

– Да.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Я в этом сомневаюсь, – спокойно ответила она.

– Понимаю. Возможно, это что-то такое, в чем вам мог бы помочь сам малефикум?

– Думаю, что мне не можете помочь ни вы, ни сам глава нашего ордена.

Теперь настала очередь магистра выдержать паузу, обдумывая услышанное.

– Если проблема заключается в тексте, который вы в настоящее время изучаете, мы могли бы изменить ваше задание, – предложил он.

– Вы хотите дать мне другую книгу, объясняющую движение звезд?

– Вы обучаетесь третий год, студентка Алукар, а объяснение движения звезд представляет собой предварительный курс. Не пройдя его, вы не сможете перейти к занятиям четвертого года обучения, в которые входит объяснение движения планет.

Дженроза взяла в руки книгу, которую читала, и протянула ее магистру.

– Но выводы из объяснений, включенных сюда, прямо противоречат многим выводам, изложенным в книге, которую мы читали в последней четверти.

Магистр пожал плечами.

– К моему прискорбию, это одна из величайших загадок нашего искусства. Мы надеемся с помощью постоянных наблюдений и анализа избавиться от противоречий, о которых вы говорите. А кроме того, не зная об этих противоречиях, каким образом мы узнали бы, куда следует направить наши усилия?

Дженроза кивнула.

– Мне знакомы ваши аргументы, Магистр. Просто я не вижу во всем этом смысла. Сотни лет мы занимались тем, что наблюдали и анализировали, но в результате нам удалось лишь сформулировать еще больше противоречий. Теперь мы имеем противоречий больше, чем звезд на небе. Почему бы не отдать эти проблемы для изучения в любой другой теургии?