Черная магия (№2) - Поход Армии Проклятых

– Откуда ты знаешь мое имя, Келудан? – спросил Сорген, выпив пару глотков и не придя к окончательному выводу – нравится ему напиток, или нет.

– Но я ведь не спрашиваю, откуда ты знаешь мое? – ответил встречным вопросом старик, потешно взметнув вверх совершенно лишенные седины, черные, как вороново крыло, брови.

– Разве можно сравнивать? Ты – значительное лицо, о котором сложены легенды, а кто я?

– Уверен, что про тебя легенды еще не сложены? Вернись в Приморье через пару лет и послушаешь. А вот про бедного старого Келудана там не помнит ни одна собака. Только я не огорчаюсь, даже наоборот. Ты, может быть, слышал, что в этом и была цель моего ухода из мира – забвение.

– Что-то такое я слыхал. Однако, давай вернемся ко мне, если это не будет большой наглостью с моей стороны… Как много ты обо мне знаешь?

– А насколько хорошо осведомлен о себе ты сам? – весело спросил Келудан и шумно отхлебнул из бокала. – Не сочти меня хвастуном, но я знаю очень, очень многое.

– И даже то, зачем я к тебе явился?

– Не-а! – Келудан мелко затрясся, сморщившись от смеха. – Ты ведь мне это сейчас расскажешь?

Сорген тоже слегка улыбнулся. Выпитое из пузырька Фонрайля зелье прибавляло ему уверенности и сил, но опасений развеять не могло. Старик вел себя, как неразумное дитя, а такая инфантильность при его-то могуществе – дело весьма опасное. Нужно как следует выбирать слова и сведения, которые он будет выдавать Келудану.

– Сначала я хотел бы тебя кое о чем спросить.

– Валяй.

– Почему ты сидишь здесь, укрывшись от всех за неприступными горами и пустыней?

– Эхехе!! – Келудан мимолетно вздохнул и отставил прочь бокал с эссенцией. Вынув прямо из воздуха лист бумаги, старик принялся возить в нем пальцем: после ногтя оставался след, как от пера с чернилами. – Какие же они неприступные? Такая прорва людей топчет мою прелестную пустыню, перелазит через горы… Ух! Хитрый Фонрайль уже порассказал тебе, какой сдвинутый чудак этот Келудан, ведь так? Ух, попади он мне! Любое событие он ухитряется представить так, как надо ему. Хорошо, пусть я безумец, испугавшийся мира – но отчего тогда сами Старцы прячутся в Вечногорящем мире? Неужели он им нравится? Или возьми Бога-Облако, удалившегося в Страну Туманов… Я был просто первым, кто скрылся, опасаясь за свою жизнь. Что ты можешь мне возразить на это? В давние времена мир был населен множеством могучих волшебников, до тех самых пор, пока все они не взялись выяснять, кто из них самый могучий и умный. С тех пор количество колдунов резко пошло на убыль; что же мы видим теперь? Дети с магическими способностями рождаются очень редко, потому что некому было передавать им в наследство эти способности. Те, кто ими обладает, не могут найти достойных учителей. Волшебное сообщество выродилось и почти иссякло.

– Как же так! – возразил Сорген, повысивший голос от возмущения. – В Энгоарде прорва магов! Тысячи, десятки тысяч!! И в остальном мире их полным полно.

– Ха! – презрительно каркнул Келудан и взмахнул рукой. – Шарлатаны и любители, да будет тебе известно. Много ты знаешь колдунов, способных создать море, как Энодимус? Построить горы, как Келудан? Выжечь полмира, превратив его в безжизненную, безвоздушную пустыню, как братья Мелисеи? Кровавые и непрестанные войны выкосили настоящих магов, как прилежный косарь убирает траву на лугу. Осталось лишь несколько былинок, и я – одна из них! Вовремя отгородившись от мира, наплевав на всех и отказавшись от претензий на мировое господство, я сохранил себе жизнь и отнюдь не жалуюсь. Приходится все время думать о безопасности, ибо та старая война все еще не окончена. Знаешь, чем я занимаюсь большую часть времени? Придумываю всяческие способы, которыми можно преодолеть магические барьеры и добраться до моего убежища. А потом – разрабатываю контрмеры! Кстати, ты меня отвлекаешь от этого важного занятия. За то время, пока я болтаю с тобой, можно было найти какой-нибудь забытый проход в моей обороне.

– Но… – Сорген почувствовал угрозу в словах Келудана и слегка вспотел. – Зато я указал тебе на брешь, так как смог беспрепятственно пройти сюда!

– Ха-ха-ха! – расхохотался старик. – Наивный! Ты прошел только потому, что я следил за тобой и позволил пройти! В противном случае ты даже не понял бы, что помер, так быстро бы это случилось. Фонрайль хитрый… Он нашел тропинку и пустил по ней несмышленыша, надеясь на мое любопытство… Не знаю, выгорит ли его затея? … Ладно, пока же ты мне кое-что должен.

– Я?

– Раз ты не даешь мне найти бреши в обороне, то должен подсказать какой-нибудь новый способ.

– Да?… Это, наверное, трудная задача.

– А ты попробуй! Новичкам ведь иногда везет.

– Ну ладно. Скажем, ты задумывался над тем, что кто-то сможет отправить сюда демонов?

– Это все, на что ты способен? Думаешь, старый Келудан полностью выжил из ума и не смог догадаться о такой простой возможности?? Я скажу тебе: если кто-то вдруг исхитрится натравить на меня демонов, то у меня есть чем их встретить. Каждую секунду наготове Распылитель демонов, Расплющиватель демонов и даже Выворачиватель демонов наизнанку! …Похоже, от тебя никакого толку не добьешься. Попробуем еще раз: может быть, ты развлечешь меня своей просьбой? Говори, зачем тебя послал Фонрайль?

– Все просто: он просил подсказать средство сокрушить Империю Энгоард.

– Ни больше, ни меньше! – восхищенно присвистнул Келудан. От избытка чувств он даже соскочил со своего кресла и пробежал по периметру павильона. Оказалось, что старик бос – его пятки звонко шлепали по полу в такт мелким, семенящим шажкам. – Я даже не понимаю, что это такое? Проявление какой-то вселенской, недоступной мне хитрости, или самая банальная глупость? Неужели он думает, будто я рассказал бы ему об этом, даже если б знал? Или думает, что я соблазнюсь возможностью понаблюдать за новым всплеском их борьбы с Богом-Облаком и подкину для этого какую-нибудь штуку?? Э, нет! Не угадали! Может быть, я и выжил из ума, но не настолько. Стоит Черным победить Белых, или наоборот, как через некоторое время победители возьмутся за меня.

– Значит, твой ответ – нет? – полуутвердительно спросил Сорген.

– Догадливый маленький волшебник!! Да, ты совершенно прав. Теперь можешь проваливать.

– Конечно, ведь ты так занят… – Сорген поднялся и небрежно отпихнул кресло.

– Ай-ай, что-то ты недоволен? – насмешливо буркнул Келудан. – Вместо того, чтобы радоваться, что уходишь живым и здоровым, злишься?

– Ты не слишком гостеприимен и не должен был с таким поведением рассчитывать на благодарность с моей стороны.

– Мальчишка! – вскричав, Келудан хлопнул по столу ладонью. – Наглый мальчишка! Как ты смеешь об этом говорить, ворвавшись в мой дом со смехотворными требованиями??

– Зачем сюда пришел я, мы еще не говорили. Пока что я только передал тебе просьбу Фонрайля, но это не значит, что мне нужно то же самое. Сам я хотел немного почерпнуть из твоей мудрости, но… Раз ты меня выгоняешь, значит, не судьба. И нельзя мне запретить огорчаться!

– Да-а-а?! – настроение Келудана в очередной раз сменилось и он с хитрой улыбочкой наклонил голову, чтобы заглянуть в опущенное лицо Соргена. – И что ж такого ты хотел «почерпнуть»? Так и быть, я разрешаю тебе остаться еще немного и задать вопрос от самого себя. Кто знает? Может быть, я даже отвечу на него.

– Ты много говорил мне о старых временах. Видимо, ты все знаешь о них? Скажи, что было раньше, откуда взялись Черные и Белые? Кто такие Старцы и Бог-Облако?

– А! – Келудан уважительно кивнул головой и прошлепал обратно на свое место. Щелчком пальцев он наполнил бокалы новой порцией эссенции, на сей раз ярко-золотой, как липовый мед. – Хороший вопрос, и я отвечу на него. Правда, тебе придется сесть обратно, потому как рассказ выйдет не из коротких. Но я думаю, ты согласишься?

Усмехнувшись, Сорген тоже сел в кресло и взялся за бокал. Вкус новой эссенции напоминал разбавленный яблочный сироп с горчинкой.

– Я не удивлен, что ты совершенно не знаешь истории нашего мира, – задумчиво сказал Келудан, устремив взгляд куда-то за пределы павильона, на редкие белые облака в небе над лесом. – Сейчас никто в точности не помнит, каково было раньше… Разве что Келудан, к которому тебе посчастливилось прийти. Слушай, мальчик, и запоминай! Ты можешь не поверить мне; хитрый Фонрайль не зря сказал тебе, что я безумен. Так проще доказать, что мои суждения и воспоминания – бред сумасшедшего. Тебе придется самому решать, верить мне или нет; я же начну рассказ. Белые и Черные – две враждующие группы, на которых разделились волшебники низших рангов, пошедшие за своими вождями в большой, нескончаемой войне. Черные Старцы и Бог-Облако, естественно, и есть эти руководители; война захватила всех и вся, так что магам в древние времена пришлось делать выбор и становится под чьи-то знамена… Сильных и способных тогда уже не осталось, ибо война была не первой. Сначала Старцы и Бог – ты можешь мне не поверить – сражались вместе. Они истребляли тех, кто был равен им. Таких, как я, но не пожелавшим спасаться бегством. Уничтожив соперников, они передрались между собой и организовали собственные «ордена»: один, самый сильный и тщеславный, напирал на добродетели, под знаменем которых он пытался расправиться с тремя другими, вынужденными объединить свои силы в борьбе за жизнь и место под солнцам. Им, этим троим, пришлось выработать другие идеалы, поставив во главу угла прагматизм и расчетливость. На самом деле, в каждом случае одно и то же: вожди используют остальных членов орденов, чтобы достичь одной, сугубо личной цели. Владеть миром.

Эти устремления владели колдунами с тех самых пор, как они возвысились над остальными людьми. По мере роста могущества магов, с обретением ими новых знаний, амбиции вели их все дальше. Власть над деревней, городом, страной. В один прекрасный день случилось то, что случилось: в мире появилась необоримая сила. Это были восемь братьев, все как один чрезвычайно способные волшебники. О! Они огнем, мечом и чародейством прошли от края мира до края, подчиняя себе страны и уничтожая соперников-магов. Существовала даже легенда, что они сразились с неким сверхсуществом, надзирающим за нашим миром по воле настоящих богов, и победили его. В многочисленных битвах двое братьев пали, но остальные сами превратились в подобие богов. Подробности тебе ни к чему, да я их и не знаю, потому что к тому времени уже скрылся здесь и боялся показать носа. Братья Мелисеи, пока они были дружны, пугали меня до смерти. Что произошло потом, выяснить в точности уже нельзя… Они поссорились, наверное, уже неважно, почему и как. Второй брат убил старшего и третьего, объявив себя Богом. Кажется, именно тогда все восточные земли были выжжены и до сей поры представляют собой пустыню, лишенную даже воздуха. Трем младшим братьям вновь пришлось объединяться и воевать против общего врага. Как ты понимаешь, они стали Черными Старцами, а их старший брат превратился в Бога-Облако. Оказалось, обе стороны стоили друг друга: между ними установилось равновесие. Никто не был способен на решительную победу, война затянулась, а братья Мелисеи были вынуждены покинуть ваш мир, чтобы не давать противнику лишнего шанса. Они, конечно, иногда там появляются, но очень редко… Ныне, как видно, война разгорается с новой силой… Ты и твоя армия направляетесь, чтобы напасть на Энгоард?

– Да. Но наша армия очень мала. Есть другие, но все же Старцы предпочли бы какое-то иное средство, более действенное.

– Пусть изобретают его сами! Я знаю, на что они надеются: если их прихвостням, то есть вам, удастся создать значительную угрозу Энгоарду, Бог-Облако должен будет вмешаться лично и тут они смогут улучить момент и напасть на него. Да, а вы, безмозглые марионетки, усердно двигаетесь за дергающими вас нитками.

– Старцам не приходилось сильно стараться. Мы идем туда, потому что для нас самих это – необходимость! – сказал Сорген. Конец фразы он решительно припечатал, поставив на стол пустой бокал.

– Последнее время я позволял себе интересоваться внешним миром больше обычного, – криво улыбнулся Келудан. – Я слыхал про этот мифический принцип Необходимости. Это не ваша необходимость, послушные муравьишки! Это необходимость ваших старцев, которой они гонят вас, как коней плеткой, в нужном направлении. Из всей вашей компании лишь у тебя может отыскаться какая-то потребность воевать с Энгоардом. Кажется, там у тебя убили отца? Значит, ты хочешь отомстить. А что влечет туда Рогеза? Ему сказали, что он слабак, и князь пытается доказать, что это не так. Хейла? Ты, наверное, догадался, что она пошла только из-за тебя. Эта женщина не может принять действительности. Она хочет вернуть тебя и доказать, будто Сорген никак не мог от нее отказаться. Ну как, ты еще веришь в силу необходимости?

– Но… – неуверенно промямлил Сорген. – Пока существует сильное государство Белых, Теракет Таце никогда не жить спокойно.

– Да? – скривился Келудан. – Много лет назад мир пришел в равновесие. Сферы влияния Черных и Белых поделены. Мудрость и необходимость сейчас заключается в том, чтобы осторожно ходить мимо осиного гнезда и не мешать его обитателям. Вы лезете туда с палкой, чтобы все разворошить и рискуете оказаться смертельно покусанными. Что это? Только желание Старцев отомстить своему брату и наконец завладеть миром. Это не ваши желания, а их.

– Это спорное утверждение, – осторожно сказал Сорген, украдкой глядя на шевелящиеся брови старика, однако тот остался спокоен.

– Как знаешь. Я не собираюсь тебя убеждать, тем более, что потратил на тебя чересчур много времени. У тебя есть еще вопросы?

– Да. Один: скажи, может ли человек родиться во второй раз?

– Если бы я знал это, то был бы единственным истинным богом! – Келудан поднял руку со скрюченными пальцами к небесам. – Этот дурацкий вопрос был последним. Приготовься, я вышвырну тебя обратно к твоим товарищам. Как только ты окажешься там, как можно скорее убирайтесь из моих владений. Я ненадолго выключу ловушку, которая не давала вам приблизиться к горам – если не успеете, пеняйте на себя. Прощай.

Рывок на север

– Несите, несите еще бурдюки!! – закричал Сорген, стоящий под ливнем в мокрой до нитки одежде, с потеками грязи на лице и блестящими даже во тьме глазами. С неба изливалось настоящее море воды, с громким шорохом колотящее каплями по песку и немедленно в нем исчезающее. Из рук Соргена вытягивалось нечто вроде призрачной воронки, через тонкое горлышко которой вода стекала в подставленные бурдюки. Их, один за другим, меняли проворные наемники, а рха-уданцы только успевали подтаскивать все новые и новые. Люди метались по лагерю с нечленораздельными воплями, кони ржали вслед за каждым всплеском молний и ударом грома.

Нынешней ночью они наконец достигли северного хребта и только остановились дожидаться близкого рассвета, как небо было в мгновение ока затянуто тучами. Дождь продолжался не очень долго, но измученным пустыней людям этот короткий промежуток времени показался вечностью. Они наполнили несколько десятков бурдюков, набрали воды во все котлы и ведра, какие имелись в наличии. Теперь, кажется, умереть от жажды им не грозило… Счастливые и усталые, мокрые, но довольные, они как попало укладывались спать. Все боялись только одного: проснуться и увидеть, что горы и дождь были мороком.

С рассветом солнце стало палить по-прежнему яростно, но на жар, казалось, перестали обращать внимание даже рха-уданцы. Повинуясь приказу Соргена, они поднялись в самое пекло, сразу после полудня. Сегодня предстояло найти путь наверх, на новый хребет, а ночью искать дорогу в горах несподручно. Множество разведчиков было разослано во все стороны, и уже скоро один из них вернулся, потный и грязный, однако ужасно довольный.

– Мы нашли проход! – завопил он издалека, не успев приблизиться к лагерю как следует. – Будь проклята эта пустыня, мы скоро покинем ее! Там, в льюмиле отсюда, есть выступ, а за ним в песке промыта огромная воронка. Вода стекает с гор по узкому ущелью…

Презрев жару, армия тут же отправилась следом за указывавшим путь разведчиком. Едва достигнув огромной ямы с оплывшими краями, солдаты закричали от радости. Из высоченной черной дыры в горном склоне явственно веяло прохладой. Между угрюмыми серыми стенами ущелья царила полутьма, и не было ни одного отвратительно-яркого солнечного луча! Кони сами прибавили ходу, лишь бы поскорее оказаться в тени. У входа в ущелье образовалась толпа, так что Рогезу пришлось взяться за определение очередности прохода. Один за другим, всадники покидали пустыню, не оборачиваясь и стараясь забыть о ней как можно скорее. Впереди слышались дрожащие от радости голоса. То один, то другой солдат обнаруживал лужу, сползал с седла и приникал к чистой горной воде. Рядом с лужами ползали толстые большие улитки; рха-уданцы их собирали, чтобы потом испечь на кострах.

Двигаться пришлось цепочкой, по одному. Далеко впереди ехали пятеро наемников из самых опытных бойцов; следом – небольшой отряд рха-уданцев во главе с Рогезом, который должен был найти волшебные ловушки, если такие встретятся на пути. Сорген держался в середине, Хейла находилась в арьергарде.

Весь остаток дня, до тех пор, пока не стало совсем темно, они пробирались по ущелью, которое вело почти точно на север. Часто приходилось спешиваться и осторожно переводить коней через нагромождения острых обломков, нападавших сверху; то и дело подъем становился слишком крутым, чтобы усталые лошади могли нести на себе всадников. Потом, когда в темноте дальнейшее движение стало чересчур опасным, армия остановилась на привал. В ущелье было ни жарко, ни холодно, да и лужи к тому времени попадаться перестали; кроме того, что все войско оказалось опасно растянутым по дну каменной ловушки, ничто не беспокоило Соргена. Он, как и другие волшебники за исключением Гуннира, долго не мог уснуть. Осторожно пробираясь из конца колонны в начало и обратно, Сорген каждое мгновение ожидал нападения – но его так и не последовало. Наконец, они условились, что будут дежурить по очереди, до тех пор, пока не рассветет. Сорген встал на караул первым и вскоре почуял, что едва держится на ногах. Кое-как он дождался конца своего бдения, разбудил Рогеза и тут же уснул прямо на камнях. Хак подложил ему под голову свернутое одеяло, а вторым закрыл, но его хозяин при этом даже не вздрогнул.

… Утро, прохладное, с выпавшей на камнях росой и загадочными бликами, которые косые лучи солнца рождали высоко над головами, на краю ущелья, представлялось сказочным и нереальным.

– Мне кажется, что человек, вышедший из смертельной пустыни, как бы рождается заново! – прошептал Рогез, мечтательно вздохнув. Несмотря на мешки под глазами и серый цвет лица, князь выглядел счастливым. Сорген вяло усмехнулся его словам и подумал: "Если бы!".

– Какая глупость! – фыркнула Хейла. – Терпеть не могу таких слюнявых выражений… Ты представь, что бы на самом деле значило такое «чудо», как заново рожденный Рогез! Нам пришлось бы нянчиться с орущим, писающимся и вечно голодным младенцем.

Опешивший от такой отповеди Рогез не нашел, что сказать в ответ. Растерянно моргая, он отправился на свое место в середине колонны и скоро ехал там, понурившийся и мрачный. Хейла снова оказалась в арьергарде, а Сорген лично возглавил поход. В животе его урчало, так как он отказался от жареных улиток, а старых запасов осталось слишком мало. Можно было попробовать превратить что-то в мясо или крупу, но они решили пока воздержаться от таких шагов. Кто знает, как будет дальше обстоять дело с водой? Легкий голод можно потерпеть с меньшими усилиями, чем жажду.

Рядом с Соргеном ехали несколько наемников, а также Лимбул, Хак и Луратен. Первые двое оживленно спорили, понизились или нет стенки ущелья, а пордус, такой же круглолицый и свежий, как раньше, снова томно вздыхал и закатывал глаза. Через некоторое время, устав слушать пыхтение Луратена, Сорген хотел было как следует отругать его, но сзади в это время поднялся громкий галдеж.

– Мастер! Мастер! – встревожено крикнул Лимбул. – Гляньте наверх!

Сорген немедленно задрал вверх голову, но ничего не смог разглядеть – только каменные края, ощетинившиеся камнями, как пасть редкими зубами, да залитое солнечным светом небо.

– Там мелькали люди. Головы и палки, – доложил один из наемников. – А эти камни, кажется, намереваются свалиться нам прямо на голову!

Как оказалось, тревога была поднята очень вовремя. Волшебники были начеку, когда две сотни глыб разом сорвались с краев ущелья и полетели вниз. Следом в воздухе показались те, кто их сбросил – странные твари с большими кожистыми крыльями, противно пищащие и резко меняющие направление полета чуть ли не каждое мгновение. Надо думать, они обладали какими-то зачатками разума, а то и вовсе были не дурнее людей. План их казался прекрасным и беспроигрышным: множество глыб устилает дно ущелья, расплющивая в лепешки людей и коней, так что самим тварям остается слететь вниз и собрать свою пищу. Ну, разве что добить нескольких человек, которые смогли бы чудом уцелеть… Однако, четверо волшебников нарушили запланированный обед. С удивительной слаженностью они выставили вверх руки и разом воскликнули: "Керунел паде!"[3] Рассекающие воздух камни также одновременно превратились в пыль. Воздух наполнился протяжным стоном и шорохом, с которым каменная крошка осыпалась на дно. Крылатые твари, оглашая окрестности криками разочарования и недоумения, метались между стен. Раздалось несколько глухих ударов, сопровождаемых пронзительным писком, когда оказавшиеся в облаке пыли крыланы теряли ориентировку и врезались в скалы. Одна из тварей упала к самым ногам Соргена и он сумел как следует ее разглядеть: нечто вроде гигантской летучей мыши с собачьей головой, глазами навыкате, полупрозрачными крыльями и четырьмя короткими цепкими лапами. В передних мертвое чудовище сжимало сломанный арбалет, а в задних держало пучок стрел. Очевидно, как только пыль рассеется, армию ждет дождь смертоносных стрел.

– Стреляйте в них, быстрее! – завопил Сорген. Задрав голову вверх, он увидел, что силуэты мечущихся в воздухе крыланов довольно хорошо видны на фоне светлого неба. Враги же сверху не могли ничего разглядеть за спасительной пеленой каменной пыли. Очевидно, они были не так уж и умны, раз не догадывались стрелять наобум. В такой тесноте их стрелы все равно нашли бы цели… но нет, твари только бестолково кружили и переговаривались с жалобным пищанием.

Почти все солдаты, имевшие луки и арбалеты, поспешно снарядили их и стали стрелять. Пять сотен стрел, одна за другой, взметнулись в воздух и произвели в стае крыланов чудовищные опустошения. Как куропатки, попавшие на пути отряда жадных до добычи охотников, они были утыканы стрелами и посыпались вниз, только уворачивайся. К счастью, летающие чудовища были не такими уж тяжелыми: несколько солдат, выбитых из седел упавшими врагами, отделались лишь ушибами. Крыланы валились вниз, пронзенные двумя, тремя стрелами. Некоторые еще трепыхались и протяжно стонали от боли, но кони тут же растаптывали их копытами. Дно ущелья покрылось ковром мертвой плоти, плавающей в ручьях крови. Лошади с чавканьем брели по этому страшному покрову, однако ни одна не испугалась и не понесла. Уцелевшие крыланы, вместо того, чтобы удирать, что есть сил, решились на безрассудную атаку. Из первоначальных двух сотен их осталось едва ли треть, но они были разъярены и весьма ловки. Складывая крылья, твари набирали большую скорость и пикировали на войско сквозь оседающую пыль. Кто-то успел выпустить еще стрелу, но большинство стрелков промазало. Через воздух, наполненный падающими телами, живыми и мертвыми, пронеслась молния, которая сжигала и тех, и других. Сорген, насадив на Вальдевул кусок шубы, воспользовался Молниеносным заклятием. Он успел пронзить им крыланов два раза; потом нападавшие смешались с обороняющимися.

Один из крыланов, обогнув раненую тварь, пытавшуюся удержаться в воздухе на одном крыле, бросился прямо на Соргена, но в последний момент свернул направо и атаковал Хака. Тот с воплем ужаса пригнулся к шее Красавчика, но господин успел защитить своего слугу. Указав на врага, Сорген послал в него шаровую молнию размером с головку младенца. Грудь крылана лопнула, как гнилой арбуз, разбившийся о камень. Кусок шкуры с трясущимся мускулом шлепнулся прямо на Луратена: тот брезгливо поднял его двумя пальцами и отбросил в сторону. Хак, бледный и небывало серьезный, вытер лоб и тяжело вздохнул. Соскользнув на землю, он подхватил камень и одним ударом прикончил страшилище с перебитым крылом, которое уже упало и трепыхалось неподалеку. Еще одно чудище вывалилось из-за спины пордуса со стрелой в башке. Вонзившись в глаз, она торчала из затылка, однако крылан при этом еще мог двигаться, хоть и совершенно беспорядочно. Стукнув Луратена по спине хвостом и едва не выбив его из седла, тварь скользнула к Дикарю, с раззявленной клыкастой пастью и падающими вниз клочьями пены. Хак поспешно подхватил с земли свой камень, изрядно перепачканный кровью и мозгами, и метнул его в бок раненного крылана. Тонко взвизгнув, тот шлепнулся прямо под копыта Дикаря; Сорген элегантно направил Вальдевул вниз и сжег тварь почти дотла. От нее осталась лишь кучка дымящихся костей и обрывок шкуры…

– Хей-я! – воскликнул Хак, подпрыгнув на одной ноге. – Бьем, как комаров!

Сорген привстал на стременах и, ведя по воздуху острием меча, поверх него осмотрел ущелье. Живых крыланов уже не было – все, как один, они погибли в своей самоубийственной атаке. Один еще трепыхался недалеко, над толпой рха-уданцев: бравый носатый сержант наколол его на длинное копье с четвертьсаженным зазубренным наконечником, который не давал твари улететь. Взмахнув копьем, как молотом, солдат шмякнул врагом о скалу. Тут подоспели двое его товарищей: крылан был пронзен мечами и издох.

Битва закончилась с замечательными результатами: все нападавшие были убиты и смешаны с пылью. Армия Трех волшебников потеряла убитым всего одного солдата, да еще двое были изрядно перемазаны вонючим пометом и едва не задохнулись.

Быстро осмотревшись, армия двинулась дальше, потому как оставаться в ущелье, так похожем на ловушку, никто не хотел. Из-за поворота навстречу им показались разведчики: трое скакали, окружив четвертого, пробитого тремя стрелами и едва держащегося в седле.

– Хозяин! – воскликнул Молей, главный в этом маленьком отряде. – Засада! Из щелей в стенах, по всей высоте ущелья, выскочили неизвестные воины и стали расстреливать нас из луков. Этому пареньку из Зэманэхе не повезло – боюсь, он не выживет. У Термеза убили лошадь и он сейчас прячется за камнем. Мы не могли его вытащить…

Еще одна лошадь, у которой стрела глубоко впилась в лопатку, сильно хромала. Сорген быстро попросил Хейлу заняться ранеными, а сам, вместе с тремя десятками рха-уданцев и десятком наемников отправился вперед. Рогез тоже увязался с ними, хотя был чрезвычайно бледен и прятал дрожащие руки за спиной. Все спешились, и молодой колдун в двух словах объяснил свой план.

Выставив перед собой большие щиты, они медленно двинулись за поворот. Сорген высунул наружу Вальдевул, на лезвие которого по-прежнему был насажен клок шубы. Несколько молний прочертили полумрак ущелья, однако разбились они в воздухе, словно задержанные некоей преградой. Под прикрытием фейерверка искр и вспышек белого огня солдаты разбились на несколько групп и продвинулись вперед. Перепрыгивая камни и тут же замирая за щитами, они рассеялись по сторонам, насколько это было возможно в узком пространстве между стен.

Враги начали стрелять в ответ. Щиты сразу стали похожи на ежей, но никто не пострадал – только одному солдату сорвало шлем и едва не сломало шею ударом.

– Я не могу взлететь! – плаксиво пожаловался Рогез. – Здесь какие-то непреодолимые чары!

– Может, это и к лучшему? – пробормотал Сорген. – Места тут мало, взлетишь и будешь нашпигован стрелами.

Сам он, схватив мешочек с засушенными глазами, несколько раз прошептал "Заргел!", насылая слепоту на вражеских стрелков. Словно в насмешку, длинная тяжелая стрела пробила один из щитов и пришпилила его к груди рха-уданца. Со стоном тот вывалился из строя, изогнулся – и тут же получил еще несколько стрел в шею и спину. Кольчуга им была не помеха…

– Я его продырявил! – заорал где-то впереди Термез, хвастаясь своей меткостью. Только вот силы вражеского огня это не сбило, и скоро еще трое человек были убиты, в том числе наемник Бермай. Наступление полностью прекратилось, и отряд остался торчать на одном месте, что было смерти подобно.

– Туосдарел ат синрел![4] – прошептал Сорген, прижимая к груди пепел Ассаха. В глазах у него немедленно позеленело оттого, что вокруг засиял кокон охранного заклятия. Стрелки на стенах немедленно заметили чары и, казалось, все разом выстрелили в колдуна. В краткий момент в зеленый кокон попало не менее дюжины стрел; воздух пел и трепетал, щекоча кожу Соргена и бросая его в дрожь. Пара стрел даже добрались до его кирасы с выдавленной на груди волчьей пастью, но они только слабо ткнулись в броню и упали на камни. Поднявшись в полный рост, Сорген перепрыгнул несколько камней и застыл, пытаясь что-нибудь рассмотреть вокруг себя. К сожалению, у защитных чар был один серьезный недостаток: плотная зеленая пленка в воздухе изрядно искажала для колдуна окружающий мир и мешала как следует все разглядеть. Хорошо еще, что на слух она не влияла. Над головой Соргена раздались протяжные завывания, которые он не понял, но спутать ни с чем другим не мог. Магический язык, заклинание врага.

– Шу-шу-шу-биан! – кричал колдун, и горло у него при этом, должно быть, ходило ходуном, таким гортанным и резонирующим был возглас. С небес упала громадная молния и Сорген скорчился от боли, словно пронизанный сразу тысячью маленьких игл. Мир вокруг него пропал, затянутый сверкающей белой пеленой, грозившей выжечь глаза; Сорген поспешно зажмурился, но сквозь треск и вопли ужаса за своей спиной услышал рев пламени. Над головой снова закричали – только теперь это был вопль боли. Когда Сорген раскрыл глаза, то сквозь плавающие перед взором светлые пятна он увидел, как рядом с ним сверху упал какой-то пылающий куль.