На древних землях Прияузья - Несентиментальные прогулки по Свиблову

Царь Алексей Михайлович.

Но служба службой, а каким все-таки был повседневный помещичий быт служилых людей? Откроем книгу Григория Котошихина «О России в царствование Алексея Михайловича», где есть некоторые живые подробности из домашней жизни бояр и думных людей. «Да бояре ж, и думные, и ближние люди в домах своих держат людей, мужского полу и женского, человек по 100 и по 200 и по 300 и по 500 и по 1000, сколко кому мочно, смотря по своей чести и по животам, и дают тем людям жалованье, погодное…, смотря по человеку и по службе их, да им же платье какое прилучится, хлеба и всякой харч, помесячно, а живут они своими покоями на том же боярском дворе и на иных». «Да их же женатых, добрых людей посылают они бояре, погодно, в вотчины свои, в села и в деревни, по приказом… и укажут им с крестьян своих имати жалованье и всякие поборы, чем бы им было поживиться». Словом, слуги, угодившие чем-то хозяину, посылались в поместья брать поборы с крестьян, «чтоб им было чем поживиться». Т. е. существовала система кормления, перенесенная из государства в поместье. Напомним, что у Плещеева было около 3 тысяч душ крепостных, 764 крестьянских двора довольно солидное хозяйство.

С годами мало изменился вотчинник Михаил Плещеев. Так очередным скандалом окончилось межевание земель между владельцами Свиблова, Леонова и Медведкова в июне 1675 года. Не последнюю роль опять-таки там сыграл Плещеев.

Границы вотчин и поместий всегда были предметом особого внимания со стороны их владельцев, поэтому споры по сему поводу бывали нешуточные. Когда такие споры возникали – их решали через Поместный приказ. По челобитной Михаила Плещеева, князей Хованских и Юрия Пожарского из Поместного приказа был послан межевщик князь Григорий Семенович Шаховский для того, чтобы размежевать по писцовым книгам (1623–1624 г.г.) спорные земли села Леонова, села Свиблова и деревни Поповской (село Медведково).

Но в писцовых книгах довольно смутно были описаны приметы территорий сел Свиблова, Леонова и Медведкова. Вот один из фрагментов записи: «От устья Черменки, речки, что впала в реку Яузу, от устья на березку, под нею яма, а от березы и… ямы прямо межею на большую Ольшанскую дорогу до устья речки Черменки, а от речки Черменки налеве земля Льва Афанасьевича Плещеева, а направе земля боярина Дмитрия Михайловича Пожарского…»

В документе говорится о владениях Плещеева и Пожарского. Но описания невнятные и лишь названия речек Чермянки и Яузы позволяют примерно определить земельные границы поместий. Именно эта неясность приведет к тому, что в 1675 году у владельцев пограничных сел возникли серьезные претензии друг к другу.

К месту, где соприкасались границы трех земельных владений, помещики съехались вместе со своими крепостными людьми. Межевание дело непростое и требует особой деликатности и осторожности. Главный же межевщик князь Г.С. Шаховский с помощниками поторопился и не смог разобраться в сбивчивых показаниях старожилов и в описаниях признаков границ, сделанных в 1623–1624 г.г. Леонтием Кологривовым. Итак, земельные споры закончились драматической стычкой между многочисленной дворней. Увидев, как добрая часть его вотчинной земли отходит в пользу соседей, Михаил Плещеев сначала хотел уличить межевщиков в несправедливости, а затем приказал дворовым людям «гнать всех прочь». В свою очередь крепостные князей Хованских вступились за межевщиков, и «произошло побоище».

4 июня 1675 года князь Г.С. Шаховский бил челом на Михаила Плещеева. В челобитной к царю Алексею Михайловичу он писал, что Плещеев «хотел его убить на земле с людьми своими, безчестил всяким безчестьем,» и межевать земли не дал …»

Государь, отдыхавший в это время на Воробьевых горах, несмотря на недомогание, приказал привезти все межевое дело к себе. А на другой день поручил боярину Григорию Куракину и думскому дьяку немедленно расследовать происшедшее «при посылке ко всем понятых и при задержании в приказе людей Хованских и Плещеева».

Правда, одной челобитной князя Шаховского дело не обошлось. Через неделю молодые Хованские били челом на Плещеева. Они говорили, что если «они бьют челом ложно, чтоб великий государь взял тое вотчину (Леоново) на себя безповоротно». 19 августа государь Алексей Михайлович принял решение по делу о межевании. Было указано ехать новому межевщику, – самому думному дьяку приказа Казанского дворца Григорию Семеновичу сыну Караулову, да с ним целый штат: и дьяк из Поместного приказа и один старый подъячий, да два подъячих молодых для письма»… Видимо, спор, наконец, был улажен.

Прошли годы. И при Петре I изменился порядок межевания земель. Вместо Поместного приказа появилась Вотчинная коллегия. А одним из немаловажных нововведений Петра Алексеевича стало «геометрическое межевание» – определение площади земельных участков путем расчета площади различных геометрических фигур, к форме которых приближена форма того или иного земельного участка.

Спустя два года в 1677 году Михаил Плещеев служит воеводою в Казани, где с большим усердием занялся распашкой и обработкой новых и прежних пашен в государственных и дворцовых селах. При нем в его подмосковной вотчине в Свиблове строится новая деревянная Троицкая церковь.

Троицкая ц.

Почти полвека Михаил Плещеев оставался в чине стольника. Лишь в 1682 году в день венчания на царство царей Иоанна и Петра ему пожаловали боярский чин. Плещеев сразу перешагнул служебную ступеньку– из стольников в бояре. И в этом по всему видна рука царевны Софьи Алексеевны, проводившей в Думу своих сторонников, стремясь укрепиться во власти. Прежде родственников Плещеева жаловали сначала в окольничьи, а уж потом в бояре. Вероятно, именно в это время Софья посещает свибловское поместье боярина, неподалеку от медведковской вотчины своего фаворита Василия Голицына. Казалось, напоследок судьба улыбалась Плещееву, но недолго носил он боярский чин.

В 1685 его вдова Наталья Петровна вышла замуж за Ф. П. Шереметева вместе со своими вотчинами в разных городах. В частности, в Суздали ей принадлежало большое поместье, да в Московской губернии она владела усадьбой Лучинское. Подмосковная же вотчина на Яузе досталась племянникам Михаила Львовича Плещеева – Семену Федоровичу – Свиблово (около 480 десятин), Федору Федоровичу– Ерденево (362 десятины).

Ближний боярин Кирилл Нарышкин

От провиантмейстера до коменданта Дерпта

После смерти Семена Федоровича Плещеева и его жены, урожденной Нарышкиной, свибловское имение переходит к их дочери Марье. Оставшись без родителей, она с детских лет жила в доме своего дяди Кирилла Алексеевича Нарышкина. Трудно сказать, как бы сложилась в дальнейшем судьба усадьбы, если бы не ранняя смерть Марии.

Во всяком случае, Кирилл Алексеевич не преминул воспользоваться сложившейся ситуацией. Памятуя о своих родственных связях с царем и высоком положении при дворе, обманным путем, ссылаясь на изустное завещание покойной, подтвержденное лишь ее духовником, без участия родственников из рода Плещеевых, Нарышкин завладел Свибловом. А заодно и арбатским московским двором своей племянницы.

В 1704 году по именному указу и «по изустному завещанию Марьи Плещеевой» Кириллу Нарышкину было отказано «село Свиблово, на реке Яузе, и в нем церковь во имя Живоначальной Троицы, деревяна, клетцки, а в том же Свиблове двор вотчинников со всяким дворовым и хоромным строением и с садом, и со всяким заводом, а во дворе дворовых и деловых людей 6 человек, 4 двора задворных и 3 двора дворовых людей».

По рассказам современников, на барском дворе, огороженном забором с воротами, стояли деревянные хоромы, крытые тесом с шестью горницами. «В стороне на взрубе (срубе) стояла мыльня, отхожая скатертная горница, два основных погреба… изба приворотная. К одной стороне барского дома примыкал разбитый на полудесятине и огороженный стоячим еловым тыном сад с яблонями, грушами, вишнями… от другой стороны шел ряд хлебных амбаров. Виднелись избы с отдельными дворами: приказчика, старосты и людская. На другом берегу Яузы, вдали от усадьбы стоял скотный двор, окруженный хозяйственными постройками. На Яузе была плотина, на ней мельница».

Вид Старого Свиблова.

Такое наследство получил родственник царя Петра Алексеевича. Интересно, что в это время и другие пытливые умы умело использовали изустные завещания для отчуждения чужих поместий. Историк Капустин В.А. приводит некоторые подобные факты из жизни довольно важных персон. Среди них встречаем светлейшего князя Александра Меньшикова, который, ссылаясь на изустное завещание бездетного Федора Плещеева, владельца другой части подмосковной свибловской вотчины, присвоил себе его имение. А Ерденево (Останкино) взял себе князь Борис Алексеевич Голицын.

Теперь вкратце остановимся на биографии Кирилла Алексеевича Нарышкина. Известно, что служил он поначалу при царском дворе ближним кравчим государя. Заслуги его были отмечены Петром I в 1690 году, когда К.А. Нарышкину было пожаловано в вотчину село Покровское – Тешилово в Московском уезде. Да вдобавок в 1695 году – село Братцево, расположившееся на окраине столицы. Впрочем, отсиживаться в своей вотчине ему было не досуг. В 1695–1696 г.г. Кирилл Алексеевич вместе с государем участвует в Азовском походе в должности генерал – провиантмейстера при флоте.

Должность, конечно, не полководческая, а чисто интендантская. Позднее служит Нарышкин воеводою в Пскове. В его послужном списке строительство известных русских крепостей. В 1702 г. царь Петр Алексеевич поручил ему и другим своим вельможам укрепить бастионы завоеванной русскими крепости Шлиссельбург.

Первый больверк (бастион) царь взял на себя, второй поручил светлейшему князю Александру Меньшикову, 5-й – князю Трубецкому, 6-й – Кириллу Нарышкину. А всего через год боярин уже надсматривал за работами по возведению Петропавловской крепости. С 1704 по 1710 г.г. Кирилл Алексеевич Нарышкин служит обер – комендантом Пскова и Дерпта. Позднее назначается первым комендантом Санкт-Петербурга.

Кое-что о его деятельности находим у А.С. Пушкина в «Истории Петра великого», где, в частности, приводятся инструкции царя Петра своему родственнику. В них государь пишет «в Дерпт Нарышкину о засеках по линии, о вооружении крестьян косами, о поголовной работе для укрепления городов». Судя по отзывам современников, Кирилл Алексеевич был энергичным организатором, прекрасным исполнителем. Говорили, что он особенно отличался умением излагать свои мысли на бумаге ясным и простым языком. По приказу Петра он готовил и отсылал в Нарву и Юрьев суда и лодки, отправлял полки и подводы в Петербург. Словом, выполнял самые различные поручения императора.

Вместе с тем, будучи в Дерпте, обладая большой властью, Нарышкин использовал свое служебное положение для вывоза в свою вотчину мастеровых и всего необходимого для обустройства подмосковной усадьбы. Уже в 1703 году Кирилл Алексеевич начал подготовку по расширению и перестройке Свиблова. Об этом мы узнаем из архивного документа – записки нанятого Нарышкиным кирпичника. Хотя указ государя о передаче Свиблова боярину появится в 1704 году, но за год до того в деловом документе уже сказано о Свиблове, как о «вотчине ево Нарышкина»:

«1703 год: майя в 5 день, записной кирпишник Иван Аникеев сын Козянок подрядился делать кирпичь у кравчего у Кирилла Алексеевича Нарышкина в подмосковной его вотчине в селе Свиблове сто тысяч. Рядил по 11 алтын за каждую тысячу штук, аванс 10 рублей… да запасу по договору»…

Кирилл Нарышкин в эти годы по-хозяйски рачительно отстраивает свою свибловскую усадьбу. На территории подмосковного села строятся – солодовенный завод, людские покои, поварня, на высоком берегу Яузы поднимается каменный господский дом, который сохранился доныне. Уже в наши дни исследователям удалось воссоздать первоначальную планировку первого этажа и реконструировать план помещичьего дома.

Как выглядел дом в начале 18 столетия, мы можем представить, рассматривая чертежи тогдашних типовых усадебных построек. Основываясь на архивных материалах и исследованиях, архитекторы проводят прямую аналогию между домами в Свиблове и палатами Нарышкина на стрелке Васильевского острова в Санкт-Петербурге, где в 1710 году владелец Свиблова служил комендантом. В планах обоих зданий соблюдены одинаковые пропорции, дома имеют по одной одностолпной палате и почти повторяющуюся планировку помещений.

Похожую планировку подклетного этажа специалисты отмечают и в плане дома И. Тамеса в Москве начала XVIII века.

Особенной памятной датой для села Свиблова явился 1708 год, когда в усадьбе на высоком берегу Яузы поднялась каменная Троицкая церковь в стиле нарышкинского барокко. Прежде стоявшая здесь на ее месте деревянная церковь во имя Живоначальной Троицы с приделом св. Алексея митрополита, построенная в 1677 году, по-видимому, была совсем ветхой и была снесена. Каменный храм в Свиблове, переживший многие потрясения, сохранился.

Кирилл Алексеевич Нарышкин, будучи человеком богатым и влиятельным, решил художественно украсить усадебные постройки в своей вотчине. Сюда он вывез из Дерпта и Нарвы пленных шведов, искусных в разных ремеслах мастеровых людей.

Вид Дерпта.

Любопытный факт, который обычно приводят историки, касается дворовых людей, населявших тогда Свиблово. «Из боярского двора, – как рассказывал староста Федор Тимофеев, – и из задворных дворов люди все вывезены в разные вотчины и в тех дворах живут шведы всякие мастеровые люди». Еще в середине XIX века путеводители сообщали о погосте в Свиблове, где покоился прах потомков шведских мастеровых, занесенных войною в далекую Россию. Место это ныне затеряно.

По словам Ф.В. Берхгольца, в Свиблово, в свои палаты К.А. Нарышкин перевез много добра, награбленного в Лифляндии. «Даже разукрашенные оконные рамы его Свибловского дома сохраняли имена и гербы баронов, из чьих замков были взяты».

С большим усердием Кирилл Алексеевич взялся украшать свой подмосковный дом, видимо, не без совета и одобрения своей второй супруги княжны Анастасии Яковлевны Мышецкой (его первая жена Федора Степановна умерла в 1695 году.)

Портрет Мышецкой с детьми.

Усадьба и ее окрестности мирно обустраивались. Впрочем, однажды Кирилл Алексеевич не поладил со своим соседом, владельцем части Ерденева,(Останкино) князем Александром Даниловичем Меньшиковым. Спор вельмож зашел так далеко, что в него включился сам государь Петр Алексеевич. В письме к Нарышкину (1705 год) он советовал ему, чтобы «ежели справедлива жалоба фельдмаршальская, не наносил впредь обиды деревни его, и что взято из оной, возвратил бы».

Вообще род Нарышкиных серьезно укрепил свои позиции после переворота 1689 года. Они намного расширили свои земельные владения, захватив подмосковные, принадлежавшие их противникам – Милославским и Василию Васильевичу Голицыну. В 1689–1690 г.г. к Нарышкиным перешли Фили и Кунцево, в 1691 году– Медведково, в это же время ими приобретаются Троицкое-Лыково, Черкизово, Петровское, в 1692 – село Хорошево с деревнями Острогиным (Строгиным)… Всего Нарышкины захватили в окрестностях Москвы 8318 десятин земли с 882 крестьянскими дворами.

Внес свой вклад в общее дело Кирилл Алексеевич, получив в 1700 году село Мышецкое, а в 1704 году– Свиблово, не считая сел Покровское и Братцево Московского уезда.

Юстиц-Коллегией утверждено…

Около 18 лет боярин Кирилл Алексеевич владел селом Свиблово. Отстраивал его на свой лад и вкус. И вряд ли предполагал, что однажды придется с ним расстаться по суду.

Все это время Плещеевы не оставляли попытки вернуть себе родовую отчину. И лишь Ивану Дмитриевичу Плещееву это удалось. Так счастливо сошлись звезды, и фортуна улыбнулась этому представителю древнего дворянского рода. Это были годы, когда царь Петр Алексеевич, реформировавший государство, проводил идею строгого соблюдения государственных законов, даже если они отменяли его личные указы. И в 1719 году Сенат, руководствуясь данным положением, постановил возвратить Свиблово Плещеевым. Прежний Высочайший указ был признан, как несогласный с законами акт.

Между тем, чтобы понять решение Сената, нужно вернуться на несколько лет назад в 1716 и 1717 годы. В 1716 году сам император писал Сенату «велите быть в Московской губернии губернатором Кириллу Нарышкину». Действительно, обладая по-настоящему большими организаторскими способностями, родственник Петра I сумел превратить Москву в крупный промышленный центр империи. На административном поприще он прославился тем, что провел реформу центрального управления. При нем были созданы 12 коллегий, которые заменили десятки приказов, иногда дублировавших друг друга. Три важнейшие из них – коллегия иностранных дел, воинская коллегия и адмиралтейская находились в Санкт-Петербурге, остальные в Москве.

При Нарышкине в Москве были построены новые кирпичные заводы, Парусные фабрики на Клязьме, сукновальная мельница на Москве-реке (у Всесвятского моста специально была построена плотина). Имеются сведения, что при нем в Москве у проезжих ворот собирались с возов камни для мощения Красной площади. Губернатор отвечал за поставку работных людей для строительства новой столицы, а также садовников из Измайловских, Коломенских и Васильевских садов к архитектору Леблену для устройства парков в Петербурге.

Виды Петербурга.

Именно в это время зародился конфликт между Нарышкиным и Сенатом. Когда Петр Алексеевич узнал, что люди Нарышкина держатся за караулом, то государь велел их отпустить. Сенат же отвечал царю, что «оного губернатора Нарышкина люди держатся (за караулом) не прежнего губернатора за неисправления, но за его, а именно, по Его Царского Величества указам, при ведомстве его, на подряд Санкт-Петербургского провианта на прошлый 1716 год, не заплачено было 127.593 р., которому уже подряду и время проходило, а подряжать было не на что, и для того Его Величества указом велено, против других губерний, те деньги заплатить ему, по получении о том указа, в месяц».

Указав, что К.Нарышкин не отправлял к армии и в определенные места за 1716–1717 г.г. около 260 тыс.р., не заготовил от своей губернии леса и камня для постройки гавани, затем, несмотря на четыре указа посланные к нему, не явился в Петербург для строения гавани к сроку..

За это у него и у вице-губернатора Ладыженского были отписаны деревни.

Далее Сенат сообщал, что после их явки – те деревни им были возвращены. Нарышкин был далеко не всесилен, но он по-прежнему у власти. Во всяком случае, то, что он оказался в числе судей во время суда над царевичем Алексеем Петровичем, говорит о многом.

И все-таки в 1719 году Сенат уволил Кирилла Нарышкина с поста губернатора Москвы. Не здесь ли причина того, что сенаторы высказались в пользу И.Д.Плещеева, решившего вернуть родовую вотчину в Свиблове? Им слишком хорошо была известна теневая деятельность Нарышкина, и его умение обходить законы.

Итак, в 1721 году по решению Юстиц– коллегии село Свиблово было возвращено в род Плещеевых и утверждено за Иваном Плещеевым отказною книгою: «отказано стольнику Ивану Дмитриевичу, сыну Плещееву, ближней ево родственницы, девки Марьи Семеновой, дочери Плещеева, в Московском уезде село Свиблово, а в том селе Божия церковь во имя св. Троицы да предел великомученика Георгия каменная, и колокольня каменная ж с колоколами, палаты и погреба, и поварня, и людские покои, и солодовенный завод каменный же… и конюшенный двор…» Кроме того, отошли новоиспеченному помещику «хлебные анбары, мельница на реке Яузе «о четырех поставах» «да четыре пруда с рыбами».

Современное Свиблово.

Конечно, со всем этим помещичьим хозяйством, с живописной усадьбой близ Москвы тяжело было расставаться Кириллу Алексеевичу, хотя человек он был далеко не бедный. Да кроме Свиблова он имел и другие вотчины. И все же решение Сената больно ударило по самолюбию и кошельку Нарышкина. Знатный вельможа, потративший немалые средства на украшение и обустройство Свиблова, потерпел поражение от менее влиятельного Плещеева. Поэтому напоследок Кирилл Нарышкин решил насолить своему противнику. С этой целью он приказал вывезти всех старинных крепостных Плещеевых в соседнюю деревню Казеево, где они жили четверо суток, прячась от подъячего, приехавшего в Свиблово, чтобы ввести во владение нового хозяина. Из-за этого обмана Нарышкина крестьяне остались незаписанными за Плещеевым, и тот направил жалобу на царского родственника, и началась новая судебная тяжба. Из богато украшенных хором и господского дома по приказу боярина была вывезена обстановка, и многое из того, что украшало имение. Усадьба неожиданно приобрела довольно затрапезный вид.

В мирных сенях подмосковной

«… тихое Останкино, убежище от шума столичного, прелестное Свиблово, обладатель вкуса и стольких радостей! – примите мою признательность за те сладостные часы, которые я провел так щастливо в мирных сенях ваших!»

(А.Раевский Прогулки в окрестностях Москвы)

Летние вакации герцога Голштинского

При царе Петре Алексеевиче зарождается новый обычай – проводить лето в живописных загородных окрестностях. Вот и усадьба в Свиблове с ее прекрасной природой, рекой привлекает к себе внимание вельмож, в том числе и особ королевской крови.

Перенесемся в 1722 год, когда герцог Карл Фридрих Голштинский, племянник шведского короля Карла ХII, решил поселиться на лето в подмосковном Свиблове. Сохранились малоизвестные подробности пребывания Его Высочества здесь. Их оставил его камер– юнкер Фридрих Вильгельм фон Берхгольц. Постоянно находясь в свите герцога Карла Фридриха Голштинского, приехавшего в Санкт-Петербург посвататься за дочь Петра I, Анну Петровну, Берхгольц описал придворную жизнь и быт тогдашнего общества Российской империи с истинно немецкой пунктуальностью.

Царевна Анна Петровна.

Он запечатлел в своем дневнике повседневный быт любимого герцога, в том числе их развлечения во время летнего отдыха в Свиблове. Самое ценное в них то, что это записи, сделанные современником и участником тех событий.

Итак, приоткроем страницы дневника камер-юнкера фон Берхгольца. «Май 1722 года. 17, по утру, граф Бонде отправился верхом с господином фон – Альфельдом на поиски дачи для Его Высочества и его свиты неподалеку от города, а также где-нибудь поблизости домика для тайного советника Бассевича и Альфельда. Его Высочеству хотелось бы пожить несколько месяцев в деревне в небольшом обществе».

«Ближе к вечеру Его Высочество и я поехали в рощу. По дороге мы встретили ранее отправившихся на поиск дачи господ Бонде и Альфельда, которые рассказали, что самое удобное место для отдыха Его Высочества – Свирлово, принадлежащее одному из Нарышкиных; для тайного советника Бассевича они нашли дом в другой деревне, в полуверсте от Свирлова (Леоново). Это владение молодого князя Хованского, зятя барона Шафирова».

Уже в конце июня герцог Карл Фридрих Голштинский вместе со своей свитой, среди которых были – граф Бонде, каммерат Негелейн, камер-юнкер Берхгольц, паж Тих, камер-лакей Миддельбург, фурьер Блих и несколько лакеев, переехали в село Свиблово.

По сведениям Берхгольца, когда накануне переезда обнаружилось, что в бывшем доме Кирилла Алексеевича Нарышкина практически не оказалось никакой мебели – ни столов, ни стульев, то герцогу пришлось потратить изрядную сумму на ее приобретение и доставку на дачу в Свиблово. Переехавшим в Леоново – тайному советнику Бассевичу и конференц-советнику Альфельду повезло больше, потому что дом князей Хованских, где они поселились, был в надлежащем порядке.

Словом, герцог Карл Фридрих Голштинский со своей свитой перебрались из Москвы на лоно природы в деревню. Однако чем можно заняться на даче людям, не утомленным повседневным трудом, чтобы заработать на хлеб насущный? Его Высочество и его приближенные не придумали ничего лучше, как набрать солдат и обучать их искусству владения оружием, и тем скрасить часы деревенского досуга и развеселить герцога.

Это было вполне в немецко-шведском духе – устроить военный лагерь вместо того, чтобы прогуливаться в здешних рощах, ловить рыбу в тогдашних чистых водах Яузы или в усадебных прудах. Да, наконец, устроить пикник в окрестностях барского имения.

8 августа отряд, состоявший из трех рот, собрался в Свиблове с топорами, лопатами и палатками, чтобы в тот же день обустроить летний военный лагерь между Свибловым и Леоновым, на живописном открытом месте.

«Этот маленький лагерь, – пишет камер– юнкер Берхгольц, – получился весьма привлекательным, поскольку у нас было много прекрасно сшитых красивых турецких и других палаток, взятых на время… у князя Меньшикова». Конечно, три роты добровольцев это далеко не потешные полки Петра I в Преображенском, но и они были способны доставить удовольствие герцогу Голштинскому. Да и не только ему.

10 августа своеобразный военный лагерь герцога посетили русские генералы Ягужинский и Чернышев. «Мы стояли, – вспоминает камер– юнкер фон Берхгольц, – со всей нашей маленькой армией в строю перед лагерем, потом отдали им честь и ударили в барабаны.

Шведские воины при Карле 12.

По убедительной просьбе гостей, мы показали наши упражнения (экзерсиции) с оружием, которые заслужили полную их похвалу. Они немало удивились тому, как Его Высочество в столь короткий срок успел обучить людей так блестяще владеть оружием. По окончании всего этого был обед, во время которого довольно сильно пили».

А это уже был уик-энд вполне в русском духе.

Жаль, правда, что фон Берхгольц не запечатлел в своих дилетантских набросках тогдашнего Свиблова. Ведь автор занимательных записок о России был еще и талантливым рисовальщиком. К примеру, сделанные им во время путешествия по подмосковным окрестностям рисунки дворца в Коломенском и виды этого старинного села до сих пор представляют исторический интерес.

На рубеже двух столетий

Из архивных документов известно, что в 1728 году подмосковное село Свиблово на Яузе наследовал Семен Плещеев. Правда, с течением времени поместье переходит к роду Голицыных. В 1745 году Мария Семеновна, урожденная Плещеева, выходит замуж за князя Петра Голицына и получает от родителей в приданое родовое село. И уже в титуле княгини Голицыной она владеет им вплоть до 1782 года.

Супруги Голицыны прожили в браке 22 года, воспитывая пятерых дочерей. Неожиданная смерть в 1767 году 48-летнего генерал-майора, кавалера ордена Святой Анны I степени, Петра Голицына, круто изменила течение жизни в господском доме в Свиблове. На руках вдовствующей княгини остались маленькие дети, требовавшие родительского внимания и заботы. И усадьба, где нужны были хозяйский догляд и твердая рука. Вместе с тем имение в какой-то мере помогало жить, если не богато, то безбедно. Продажа усадебных сельскохозяйственных продуктов и сдача в аренду мельницы на Яузе при рачительном ведении хозяйства приносили дворянскому гнезду Голицыных некоторый доход.

Лубок. Дворянское домоводство.

Во многом жизнь дворянского имения в конце восемнадцатого века была самодостаточной. Помещичье, натуральное хозяйство давало практически все, необходимое его обитателям и господам и многочисленной дворне.

Вот и в Свиблове «простой продукт» к барскому столу для гостей и прислуги был, видимо, в достатке и ничего не стоил, поскольку создавался трудом крепостных в собственном хозяйстве, где выращивались овощи, ягоды, скот, птица. В прудах разводилась рыба. В оранжереях по тогдашней моде росли экзотические растения. Кстати, в подмосковном имении графини Анны Алексеевны Орловой-Чесменской – в Острове выращивали даже ананасы. Правда, о роскоши голицынского дома говорить не приходится.

Особых изменений на территории Свибловской усадьбы при Марии Семеновне Голицыной не происходит, поскольку для обустройства имения на новый лад нужны были солидные средства. Даже для поддержания в порядке каменного господского дома, построенного Нарышкиным, и то не находилось лишних денег. И дом постепенно ветшал.

В 1770– е годы в селе Свиблово насчитывалось всего 4 двора и проживало в них «душ мужских – 13, женских– 12, под поселением – 14 десятин 1680 сажен».

Вид Свиблова.(господский дом)

В «Экономическом и камеральном описании» 1773 года находим следующие сведения о Свиблове: «Лежит по обе стороны реки Яузы, оная река Яуза против села в самых мелких местах в летнее жаркое время глубиною бывает 8 аршин, шириною в десять сажен. В селе церковь каменная во имя Живоначальные Троицы с приделом великомученика Георгия. Господский дом каменной, ветхой, два пруда, в них рыба – щуки, окуни, лини, плотва; при оном же селе на реке Яузе мельница о четырех поставах, действие имеет во весь год, с нее оброку помещице сорок рублев…Крестьяне состоят на месячине, исправляют хлебопашеством, прядут лен и шерсть, ткут холсты и сукна для своего употребления».

При княгине Голицыной крестьянские дворы еще располагались на правом берегу Яузы (это нынешний район Отрадное), а на левом – Троицкая церковь с колокольней, жилые и хозяйственные постройки господского двора, регулярный парк. На реке Яузе стояли две мельницы с плотинами. В старых описаниях усадьбы, кроме того, упоминаются «огороды, гуменники, конопляный сад» площадью 4 десятины 93 квадратных сажени.

В межевых документах 1772 года зафиксированы земельные владения княгини Голицыной. Они впечатляют. Например, «лес дровяной», его площадь составляла 382 десятины (одна десятина примерно равна гектару), то есть в переводе на сегодняшний день – это 382 гектара. Приличная цифра. Пашни более 48 десятин, сенной покос 36 десятин. В Свиблове проживали 25 жителей, поэтому чтобы обработать такое количество земли наверняка приглашали крестьян со стороны.