Год Чёрной Обезьяны

      - Они мне не товарищи, - вдруг произнесла Лена, исподлобья разглядывая учительницу.
      Та аж опешила от такой дерзости. Она резко подошла к Лене.
      - А ну, давай сюда дневник! - Надежда Петровна была вне себя. - Я напишу твоей матери, чтоб она немедленно явилась в школу! Я вижу, с тобой разговаривать бесполезно! Я буду с твоей матерью разговаривать!
      Лена тупо рассматривала дешевую брошку на груди у Надежды Петровны подарок от бросившего любовника.
      - Не дам, - произнесла она тихо, но внятно.
      Учительница другого ничего и не ждала. Она знала, что у лениной мамы больное сердце, и каждый такой визит может стать для нее последним. Эта мысль Надежду Петровну ничуть не расстраивала. Она вплотную подошла к лениной парте.
      - А ну, давай сюда дневник! Я кому говорю!?
      Кое-то из одноклассников злорадно хихикал. Отличница Вера Романова с соседней парты глядела на Лену, строго осуждая. Вера старалась поддерживать хорошие отношения со всеми учителями и аккуратно докладывала Надежде Петровне обо всем, что делалось и говорилось в классе за спиною учительницы. Лена продолжала тупо разглядывать брошку. Она сунула портфель глубже в парту.
      - Я не дам, - повторила Лена упрямо. С задней парты снова подал голос Кошёлкин:
      - Не, после уроков Ленке точно - хана...
      ...Лена медленно приподняла пистолет, обёрнутый вельветовой сумкой и нащупала пальцем курок. Двое у "Жигулей" не успели ничего понять. Канонада выстрелов взорвала тишину вокруг, распугала голубей на крышах, всполошила котов, собравшихся у подъезда. Лена продолжала давить на спуск, когда у нее уже вышли патроны, продолжала, когда вместо очередного выстрела услышала только легкий щелчок...
      Она опустила пистолет. Худощавый лежал на спине, раскинув в стороны руки. Рядом все было залито кровью. "Макар" валялся в стороне. Толстый оперативник неуклюже попытался подняться и устало присел. Он тяжело дышал. У него были простреленны правый бок и нога. Заднюю дверцу "Жигулей" украшало отверстие. Другая пуля разбила стекло передней двери.
      Лена шагнула вперед, сжимая в руке разряженный ствол. Сквозь тряпку, порванную выстрелами, проглядывал кончик дула. Толстый понял, что у нее нет больше патронов и потянулся к брошенному в кровавой луже "Макарову". Лена подбежала к нему и ногой отшвырнула пистолет далеко в сторону.
      ...Смеркалось. Пустели улицы города. В окнах многоэтажек загорались по одному далекие огоньки. Редкие запоздалые прохожие спешили по домам - пить чай и смотреть вечерние новости.
      Лена вспомнила, что ничего не ела сегодня. Пошарив в карманах, она пересчитала оставшиеся деньги. Все магазины и столовые, где можно было поесть за недорого, были в этот час уже на замке. Оставалось только перекусить в каком-нибудь кафе - из тех, что работают допоздна и отличаются более жесткими ценами. Побродив немного, Лена увидела вывеску "Кафе Магнолия", работает с 10 до 22 ч." Выбора не было, и она, недолго думая, направилась туда.
      У входа сидело несколько парней. Они курили, разглядывая прохожих. Увидев Лену, с любопытством на нее уставились. Лена не обманывалась насчет своего внешнего вида: лицо ее, волосы, одежда - все было в грязи. Зайдя внутрь, она сразу же направилась к рукомойнику. Умылась и как могла привела в порядок волосы. Одежду решила не чистить - оглядев себя, Лена поняла, что это бессмысленно: к тому, что грязная, стала бы еще и мокрой.
      В маленьком зальчике кафе, где разместилось не более, чем полтора десятка столиков, было относительно многолюдно. Из двух колонок исполняла жалобную песню Таня Буланова. Публика потягивала кофе, дымила американскими сигаретами и разговоривала тихонько - каждый о своем. Кругом царил полумрак, и очертания лиц скрадывались в неярком свете оранжевых фонариков. Все казалось ненастоящим и походило на декорацию, набросанную старым, давно уже не живущим сказочником.
      Лена подошла к стойке и принялась изучать меню. Она видела, как буфетчица - полная дама с вылизанной прической брезгливо оглядела ее наряд.
      - Апельсиновый напиток, три бутерброда с колбасой и два с сыром. - Лена выложила на стойку купюры. Песня, что звучала под потолком, была о любви (несчастливой, конечно). Дым сигарет, мелодия, оранжевая полутьма.
      - И еще - кофе.
      Буфетчица взяла деньги и вернула сдачу. Кофе приготовливался, и Лена, забрав тарелку с бутербродами, отнесла это на соседний столик, где одиноко сидел молодой человек. Он курил, и перед ним стояла нетронутая чашка. Парень кисло оглядел новую свою соседку и отвернулся. От Лены не ускользнуло то выражение, с каким он на нее посмотрел, но ей было сейчас все равно. Лена поглощала засохшие бутерброды и не заметила, как кончила все до последней крошки. Затем принялась за кофе. Но он был еще слишком горяч, и Лена отодвинула чашку в сторону.
      Она принялась разглядывать лица людей за соседними столиками, пытаясь угадать черты их, размытые полумраком. В углу увидела невысокого молодого человека в кепке. Он сидел один, пил кофе, и как ей показалось, не сводил с нее глаз. Черты лица его в полупогашенном свете фонарика сверху показались Лене знакомыми. Она попыталась вспомнить, но не могла. Память выдавала ей сейчас только какие-то неясные обрывки воспоминаний. Все мелькало, кружилось, пряталось; исчезало и появлялось вновь. Однако лицо человека за столиком в углу оставалось загадкой.
      Лена посмотрела в окно. Две распутного вида девицы беседовали с приблатненными молодыми людьми. Мужчина, безобразно пьяный, блевал, прислонившись к стене дома. По мостовой пробегали машины, разбивая фарами ночной полумрак улиц.
      Повернув голову, Лена снова глянула на человека за столиком. И снова ей показалось, что тот смотрит прямо на нее. Теперь она уже сквозь сумеречный отсвет фонарика различала сухой блеск его глаз. И сомнений у нее больше не оставалось. Это - глаза охотника; охотника, нацеленного на свою жертву.
      Лена не забывала ни на минуту, что в пистолете ее не оставалось ни одного патрона. Обжигающий холодок бегал по спине. Она еще раз отхлебнула кофе, и тут словно вспышка молнии осветила ее сознание: за столиком в углу сидел один из детективов частной фирмы "Поиск". Директор фирмы Вадим Беляков был хорошим знакомым Лены. По крайней мере, она сама так когда-то считала.
      Полтора года назад Лена писала статью о "Поиске" и о его директоре. Статья была рекламного характера и стоила Белякову денег. Глава частной детективной фирмы показал тогда себя джентльменом и понравился молодой журналистке. Он завораживающе улыбался, поил ее кофе с ирландским ликером, а на прощанье поцеловал руку и пригласил обязательно зайти еще. Лена сразу почувствовала, что сорокалетний Беляков, восемь лет уже как разведенный, не прочь завязать с нею более близкие отношения и потому так и не воспользовалась приглашением.
      Сейчас она пыталась собраться с мыслями, но это было не просто. Наружность симпатичного Белякова никак не вязалась с образом жестокого хладнокровного убийцы. Лена понимала одно - ей еще многое предстояло понять и многое выяснить. Если все это, конечно, не закончится прежде, чем она доберется до истины.
      Допив кофе, Лена поднялась с места и направилась к выходу. Засекла краем глаза, что детектив тоже встал и пошел за ней. Лена не знала еще, что она собирается делать. Понимала только, что на улицу ей выходить нельзя: ее там пристрелят в два счета. Оказавшись в коридоре, где было пусто, Лена огляделась кругом. Деваться некуда. Она забилась в темный угол за дверью.
      С улицы появились двое: похожий на уркагана кавказец в кожанной куртке в обнимку с шикарной светловолосой девицей.
      - Ладно, давай быстро, - сказал ей кавказец, после чего пошел в зал, а подруга его направилась вниз по лестнице - туда, где был туалет. Блондинка спускалась медленно, боясь в темноте поскользнуться. Она была еще и пьяна.
      Из зала вышел тип в кепке - тот самый, что следил за Леной. Он увидел блондинку, спокойно спускающуюся вниз. Быстрее, чем Лена успела сообразить что-нибудь, пистолет появился у него в руке. Прогремело два выстрела. Блондинка как бревно рухнула вниз, перевернувшись и стукнувшись головой о каменный пол. Убийца опустил пистолет, потом сошел на пару ступенек и, вскинув руку, выпустил еще три пули.
      Дверь распахнулась, и появился кавказец в кожанной куртке. Взглянув вниз, он увидел свою подругу, неподвижно раскинув руки, лежащую на полу. Ошалело уставился на пистолет. Детектив растерянно посмотрел на кавказца. Немая сцена эта была недолгой. Быстрее молнии сверкнул в воздухе кривой изогнутый нож, и раньше, чем детектив успел опомниться, вошел ему в брюхо по самую рукоятку. Кавказец выдернул нож и еще раз всадил его в живот убийце.
      Лена показалась из своего укрытия. Парень в кепке дважды выстрелил в кавказца. Тот повалился на пол, продолжая сжимать рукоятку. Детектив удивленно посмотрел сначала на Лену, потом - на лезвие, заляпаное кровью. Тяжело шагнул, зашатался и рухнул, покатившись вниз по ступенькам.
      Глава 7.
      "ПЕРЕСТРЕЛКА НА ВОКЗАЛЕ. Вчера на железнодорожном вокзале "Краснодар-1" стреляли. Как нам сообщили в УВД, работники милиции пытались задержать двух особо опасных преступников. Отстреливаясь от оперативников, один из них был убит. Его сообщнице удалось скрыться. В жестокой перестрелке с бандитами были тяжело ранены пятеро работников милиции. Двое из них скончались на месте. Органы правопорядка ведут усиленный розыск преступницы."
      Инспектор Красиков отложил газету. Рабочий день его подходил к концу. Выдался он обыкновенным. Раз десять Красиков выезжал на происшествия. В основном это была бытовуха: опостылевшие друг другу соседи и домочадцы хватались за чайники, утюги, молотки, швабры - все, что только ни попадало под горячую руку.
      В одной из коммуналок муж-алкоголик гонялся с топором за женой - матерью двоих его детей. Приехавшим оперативникам он заявил, что хочет по нужде. Закрывшись в уборной, не открывал до тех пор, пока милиционеры не начали ломать дверь. В другой коммуналке сосед ударил соседку ножом. Соседа отвезли в камеру. Соседку - в морг. Патрульные привели двадцатилетнего парня - рабочего городского фабрики. Тот выпил после смены и избил до полусмерти прохожего. На вопрос Красикова "Зачем бил?", парень только ухмылялся глупо и не говорил ничего. Инспектор попросил сержанта - здоровенного детину, у которого вечно чесались кулаки, отвести задержанного в отдельную камеру и там с ним потолковать. В ресторане "Кавказ" сцепились две подвыпившие компании. Красикову не хотелось вникать в детали. Он распорядился отъездить дубинками и тех, и других. Привели провинившегося опера. Тот где-то лишился своего табельного пистолета. Опер был пьян настолько, что даже приблизительно не мог вспомнить, где он его оставил. У входа в военную часть двое кавказцев пытались отнять автомат у часового. Тот выстрелил в воздух, и нападавшие убежали.
      Сейчас Красиков беседовал с еще одним задержанным. Генеральный директор коммерческой фирмы - конченный алкаш, с физиономией, как у переспелого помидора, отличался тем, что регулярно напивался до безобразия и потом лез драться с соседями. Те написали уже не одно и не два заявления.
      Когда дебошир-директор разговаривал с Красиковым, он был как всегда пьян. От него несло водкой и еще какой-то гадостью, определить которую по запаху Красиков уже не мог. Директор виновато мялся, заглядывал в глаза инспектору, говорил, что соседи его - сволочи, каких мало, и жить с ними тяжко; да и вообще, существование нелегко теперь, когда простой работяга уже не разъестся так, как бывало при коммунистах - не то, что на хлеб, на водку порой не хватает. Он наклонился, и из кармана его Красикову на стол полетела двадцатидолларовая бумажка. Директор посмотрел на нее, потом поднял виноватые глаза на Красикова. Инспектор накрыл купюру листком протокола.
      - Ладно, не переживайте так, - сказал он спокойно. - Разберемся с вашими соседями.
      Скоро директор ушел домой. Красиков потянулся в кресле и поглядел на часы. Потом закурил и включил радио. Оттуда послышался натужный бас Президента России. Ельцин, выступая перед депутатами Верховного Совета, излагал свои оправдания по поводу разваленной экономики.
      В дверь постучали. Вошел опер Сергеев - толстый детина сорока лет с пропитым лицом. В руке он держал бутылку "Столичной". Красиков посмотрел на бутыль.
      - Ну че, Леша, врежем что ли? - Сергеев подошел к столу.
      - Давай, - Красиков махнул рукой.
      Скоро на рабочем столе уже стояла откупоренная бутылка. Рядом - два стакана и кое - какая закуска. Первую пили молча. Потом старший инспектор, сумрачно поглядев на радио, поинтересовался:
      - Когда этого козла наконец повесят?
      Сергеев налил еще по одной и тяжело откинулся в кресле.
      - Долго не протянет, - он уверенно покивал. - Наши скоро прийдут к власти. Тогда не только его - всех демократов вешать будем.
      - Хоть бы Руцкого какого-нибудь Президентом сделали, - высказал свое пожелание Красиков. - Скока можно уже на этот бардак смотреть. Или Хасбулатова - тоже умный мужик.
      Сергеев поднял стакан.
      - Не гони, - проговорил Красиков, - успеешь.
      Сергеев поставил стакан на стол и вытер сухие губы.
      - По моему, лучше Жириновского никого не найти. Это - голова.
      - Он - псих. - Парировал Красиков. - Ему в дурке место, а не в Кремле.
      - Не, Леша, ты не прав. - Сергеев обиженно покачал головой. - Он, вон, сколько языков знает, два университета кончил. Вот я, например, только школу вечернюю. И то - с "двойки" на "тройку". По английски: "мерси" - все, что я знаю.
      - Не нравится мне он, - Красиков посмотрел на портрет Дзержинского на стене. - Я бы, вот, лучше Невзорова президентом сделал.
      - Невзоров - наш человек. - Согласился Сергеев.
      Послышался стук в дверь.
      - Да. - Сказал Красиков. - Войдите.
      На пороге показался младший лейтенант Петренко из отдела по борьбе с бандитизмом. Он вначале поглядел на бутылку, потом - на Красикова.
      - Макарова больше нет. - Начал он без предисловий. - Десять минут назад он пытался открыть дверь своей квартиры. Все сработало точно.
      Красиков удовлетворенно кивнул.
      - Уже лучше. Уверен, что это был он?
      - Точно - он. - Петренко радостно улыбнулся. - Там все разнесло на хрен, но его видели, как он входил в подъезд.
      - Ладно, поехали туда, - Красиков поднялся и глянул на Сергеева. - Допьем потом.
      Глава 8.
      Лена бродила по опустевшим улицам ночного города. Денег у нее почти не осталось. В кармане лежал пистолет с пустой обоймой.
      Ей некуда было идти. Спать на лавочке - холодно. Идти на вокзал Лена опасалась: там полно милиции, и любой патрульный запросто мог поинтересоваться ее личностью. Сколько сейчас было времени, она не знала даже примерно: стрелки больших часов на башенке, что на пересечении Красной и Мира, стояли столько, сколько Лена себя помнила; ее же собственные часы разбились еще утром, на вокзале. Засунув руки в карманы куртки, она шла куда-то. Куда - не знала сама.
      Так бесцельно блуждая, Лена забрела в один из проходных дворов неподалеку от центра города. Уже решила - заберется в любой подвал и там проведет ночь. Ничего лучше придумать сейчас она не могла.
      - Стой! - Голос из-за спины прозвучал негромко, но внятно.
      Лена вздрогнула и обернулась. У подъезда стояли два невысоких типа и мрачно ее разглядывали. В неярком свете уличного фонаря Лена с трудом различала их лица. Но она поняла сразу: эти парни не имеют отношения к Красикову и его оперативникам. Типичная местная шпана - ребята, которым не хватало ни то на бутылку, ни то на косяк. Один из них подошел к Лене ближе, оглядел ее и презрительно хмыкнул. Выглядел он лет на двадцать. На нем была пожеванная кожаная куртка и порваные штаны.
      - Ладно, дёргай отсюда, - сказал он также негромко.
      Лене стало ясно, что карманы ей выворачивать не будут. Подошел другой тип - с вызывающе крупным фингалом под левым глазом. Тоже оглядел Лену, присвистнул.
      - Че, ночевать негде? - Спросил он сочувственно. - Пошли к нам.
      Лена испытывающе рассматривала парней. Страха они у нее почему-то не вызывали. Позже она не могла понять, что же такое случилось с нею. Но тогда, в тот момент, она чувствовала только какое-то пустое холодное безразличие безразличие ко всему, что с ней сейчас происходило.
      - Да, пойдем, не бойся, - сказал тип с фингалом. Голос его звучал дружелюбно.
      Лена равнодушно кивнула.
      - Пошли.
      Они поднялись в подъезд. Дверь подвала была разворочена. В середине ее красовалась дыра, в которую легко можно было просунуть голову. Ничего похожего на замок или же на защелку не было и в помине. Тип с фингалом полез первым. Он сделал несколько шагов и исчез в темноте. Лена двинулась следом. Низко наклонив голову, она пробиралась наощупь по узкому глухому коридорчику. Парень в кожанной куртке двигался сзади. Вскоре Лена увидела отблески света и, свернув за угол, все трое очутились в маленькой комнатке с низким потолком, которую освещала яркая лампочка без какого-либо абажура, привинченная к потолку. Тут сидела компания - четверо парней и трое девиц. Поглядев на них внимательно, Лена уже окончательно убедилась, куда она попала.
      - О, Валёк пришел! - Радостно взвизгнула рыжая общипанного вида девка с сигаретой во рту. - А эт - хто? - Она увидела Лену.
      - Ночевать негде, - коротко объяснил тот, кого она назвала Вальком.
      Рыжая девица оценивающе оглядела Лену и презрительно хмыкнула.
      - Понятно.
      Она высокомерно отвернулась в сторону, всем своим видом показывая, что новоприбывшая нисколько ее не интересует. Другие две девицы тоже не выразили ни малейшей симпатии к Лене, но продолжали ее рассматривать. Парень, сидящий в углу на корточках, сплюнул на пол и хрипло захохотал.
      - Валёк, - заявил он весело, - ты должен седня Лерку отодрать, или она тебе еще хрен когда даст.
      Валёк - тип с фингалом, тот самый, кто пригласил Лену спустится, сунул руки в карманы дырявых штанов и с вызовом поглядел на рыжеволосую, которая демонстративно продолжала смотреть в сторону.
      - Ни хрена! - Бросил Валёк. - Пусть попробует! - Он подошел к угрюмому низкорослому парню, самому младшему, видимо, в этой компании, который молча сидел у стены на ящике и сосредоточенно разглядывал пустой стакан из-под водки. - Подвинься, Косой.
      Косой отсел на самый край. Валёк деловито плюхнулся на ящик и устроился, раздвинув ноги. Он посмотрел на Лену.
      - Садись, вон - рядом с Горбом, - Валёк указал на усатого кавказца, пристроившегося возле Лерки. Кавказец усмехнулся.
      Лена покачала головой. Она обвела взглядом комнату, подобрала в углу пустой ящик и поставила его у стены, подальше от всех.
      Один из парней, самый старший по виду и явно - главный, восседал на старой побитой тумбочке в центре комнаты. Он был в потертой джинсовке, щёку его украшал длинный глубокий шрам. И если по физиономии любого из этой компании читалось, что он уже знает про жизнь все, что только можно узнать, то у парня со шрамом было в глазах написано, что вот ему известно еще больше. Он посмотрел на Лену, как только та появилась в комнате, но тут же и отвернулся, не выразив ни малейшего интереса. Сейчас он молча достал початую бутылку сорокоградусной и начал разливать ее по стаканам, протянутым к нему со всех углов комнаты. В сторонке Лена увидела скромно ожидающую своей очереди компанию запечанных бутылей, в другом углу - валялись пустые. Ничего похожего на закуску не было видно нигде.
      - Держи, - тип со шрамом протянул Лене грязный стакан, до краев наполненный водкой.
      - Я не буду пить, - Лена покачала головой. - Я не пью водку.
      - Говорю - держи, - в голосе у того зазвучала уже открытая угроза.
      - А я говорю, что я не пью водку, - ответила Лена все также спокойно.
      - По моему, она нас не уважает, - Валёк начал медленно приподниматься с места.
      В комнате воцарилась тягостная тишина. Главный продолжал держать стакан с водкой в вытянутой руке. Все выжидательно смотрели на Лену. Та пошарила незаметно в кармане и нащупала там ледяной пистолет. Парень со шрамом вдруг обернулся к Вальку.
      - Сядь! - Приказал он ему.
      Валёк покорно присел.
      - Не хочет - не надо. - Главарь передал стакан сидящей с ним рядом оборванной девке в грязной потрепанной кофте.
      Пили не чокаясь и не закусывая. Залпом опрокидывали стаканы в рот и, морщась, глотали водку. Стакана здесь было только четыре, и они проворно переходили из рук в руки. Вся компания, не переставая, курила, и в комнате столбом стоял едкий удушливый дым дешёвых сигарет.
      - Я седня Клопа видела, - Лерка, затянувшись, выпустила облако серого дыма. - У них той ночью мусора были. Загребли всех...
      - Ментов ненавижу, сука, - Валёк аж сплюнул на пол.
      - Маг у них был двухкассетный, японский - забрали. Сигареты, бабки - у кого что нашли. У Клопа ножик был классный - финский. Тоже. Всех отпустили наутро, кроме Железяки. На нем мокруха висела.
      - Хреново ему, - пожалел Железяку тип со шрамом. - Петрофан получит, не меньше.
      Все молчали, размышляя над участью горемычного Железяки.
      - Щас на зоне - совсем херово, - сказала одна из девиц. - Понс рассказывал. У них там менты зверели по черному. На зоне как ведь: замочит мусор зэка при побеге - ему день отпуска. Они так и делали. Захотел в отпуск зэка шлепнул какого-нибудь, кинул его на проволоку - и день можешь гулять.
      - Падлы, - подала голос Лерка. - Сама бы всех ментов положила.
      - Я бы первого - нашего участкового замочил, - поддержал ее мнение Горб.Ведь такая сука! На той неделе, вон, идем после смены с кентами. Ну, вмазали, там. Видим - чувак идет. Морда у него хреновая. Мы ему в бубен дали и идем дальше, никого, в натуре, не трогаем. А тут нас, сука, менты берут - козлы вонючие и - к себе, в мусарню. Че мы такого сделили? А они нас месили - всю ночь. И этот... участковый... я б его мозги, сука, по сортиру два часа размазывал...
      - Понс говорил, - продолжала девица, - у них там менты брали от скуки кого-нибудь и тащили в карцер. Подвешивали головой вниз и мочили по пяткам. Боль потом, говорит, такая - неделю ходить не можешь. На пятку станешь и: как ножом тебя - аж до задницы.
      - У нас тоже самое на губе делали, когда я в стройбате служил, в Североморске, - подал голос какой-то угрюмый тип в рваном свитере.
      - Твой Понс ни хрена не знает, - Валёк выпил водку и затянулся очередной сигаретой. - Он сидел по 117-ой, петухом был там, задницу всем подставлял.
      - Ты видел?! - Девица нервно подскочила на месте. - Не видел, а гонишь!
      - Сама гонишь. - Невозмутимо ответил Валёк. - Всех опускают, кто сидит по 117-ой.
      - Это - правда, - авторитетно прокомментировал тип со шрамом. - Когда я сидел, мы на всех, кто по 117-ой шел, юбку надевали.
      - А когда я сидел, - начал делиться своими воспоминаниями парень в рваном свитере, - мы, раз, помню, глядим - бабка идет какая-то, козу на веревке тащит. Мы ее подозвали. "Сока, - спрашиваем, - за козу хочешь?" Вобщем, поторговались. Собрали капусту и бабке отдали, а козу пропихнули через проволоку. Короче, мы ее дрючили все в очередь. А потом - зарезали и сожрали. А еще помню: у нас, раз, два кадра смотались. Только чуть отбежали, видят коза пасется. Они ее протянули по очереди и смылись. Коза та потом с месяц еще, наверное, подходила к колючке и блеяла: еще, сука, хотела.
      - Гонишь ты все! - Уверено заявила Лерка, бросив окурок на землю и раздавив его пяткой ботинка. - Не было этого.
      - Ты молчи!
      - Сам молчи! - Лерка глянула на него. - А то замолчу щас!
      По тому, как тот сразу притих, Лена поняла, что Лерка пользуется в этой компании авторитетом.
      Когда опустела очередная бутылка, Горб бросил ее в угол и достал следующую, собираясь откупоривать.
      - Погоди, - остановил его Валек, - может, косяк по кругу запустим?
      - Давай косяк. - Горб спрятал бутылку.
      - Как насчёт косяка? - Валёк вопросительно оглядел компанию.
      Никто не был против. Подрагивающими пальцами Валек достал из пачки "БАМа" одну сигарету, выпотрошил из нее табак и аккуратно всыпал туда из пакетика растертую коноплю. Кончик сигареты он оставил свободным и тщательно его закрутил. Скоро косяк задымился, и вся компания начала жадно обсасывать его по очереди, боясь пропустить хотя бы каплю драгоценного дыма. Когда кто-нибудь брал губами фильтр, всегда находился желающий подержать во рту дымящийся кончик. Рискуя обжечься, он с наслаждением втягивал в отекшие от курева легкие несколько капель сладковатого на вкус дурмана.
      ...Настроение у всех заметно улучшилось. Никого больше не тянуло на грустные темы.
      - Мы вчера, сука, с Обезей нажрались, - начал радостно рассказывать Валёк .- Я из сортира иду, а он - мудак стругает прям на пол. "Ты, - говорю, падла, это потом убирать будешь?" Мы с ним, сука, хлестали "Смирновскую". У него бабки с позавчера появились: он какого-то фраера на вокзале раздел. Заточку ему показал только, тот сразу и кожух с себя снял и лопатник вытащил прикол! - Валёк усмехнулся.
      - За Обезей менты сёдня приходили, - сообщила Лерка без выражения.
      - Кто те сказал? - Валёк с интересом на нее уставился.
      - Верка рассказывала. Она видела днём, как его вели.
      - С-сука! - Выругался Валёк, - Он у меня, падла, штуку занял, говорит верну на той неделе.
      - Вернет, - парень со шрамом усмехнулся мрачно. - Если не загремит на два-три года. - Потом добавил, - К деловым лучше не лезть. Проще лоха раздеть какого-нибудь.
      Косяк пошел по второму кругу, по третьему, и на четвертом закончился. На столе появилась очередная бутылка водки. Когда она вышла, смастерили новый косяк. В комнате царило веселье. Смеялись так, словно смотрели кинокомедию. Лена сама не заметила, как уснула. Как долго она спала, для нее так и осталось загадкой. Очнулась, когда почувствовала, что чьи-то пальцы неровно и жадно ее ошупывают. Открыв клаза, Лена увидела Валька. Он сидел на корточках, наклонившись над ней и спешно пытался раздеть. Руки его не слушались, каждая пуговица давалась медленно и с трудом. Вся остальная компания была в отключке: парни и девицы лежали обнявшись; кто - где, в разных позах. Лампочка вверху продолжала гореть: она никому не мешала.
      Валек был настолько занят, что не заметил, как Лена проснулась. Прервался он только, когда в подбородок ему уперлось стальное дуло "Макарова". Валек не шевелился несколько секунд: обдумывал ситуацию.
      - Убери, - сказал он наконец. Голос его звучал спокойно, но язык двигался с трудом. - Я сейчас друзей разбужу. Мы тогда по тебе все пройдемся.
      Лена с силой заехала ему в лоб рукояткой. Валёк сполз вниз, не издав ни звука. Лена встала, засунула пистолет в карман и, стараясь ступать как можно более тихо, выбралась из подвала.
      Глава 9.
      Ресторан "Краснодар", что на углу Мира и Красной, все еще блестел своими огоньками на оживленную улицу, но уже не манил прохожих: время было позднее, и ресторан закрывался. Оттуда кучками и в одиночестве вываливали подвыпившие кавказцы, проститутки, мелкие урки и крутые мафиози, их друзья в штатском с милицейскими удостоверениями, фарцовщики - словом, все те, кому карман жгут не тяжело доставшиеся деньги. В сторонке дежурил милицейский "бобик": пьяные драки здесь - не редкость.
      У входа, спрятавшись в тень, стоял высокий темноволосый молодой человек. Он курил, внимательно разглядывая из-под низко надвинутой на глаза кепки всех тех, кто появлялся из ресторана. Увидев серое "Жигули" через дорогу, всмотрелся пристально. Номера прочитать было нельзя, но молодой человек понял сразу: это та машина, которую он ждет. "Жигули", миновав патрульный "бобик" и проехав еще метров десять, притормозило. Молодой человек выплюнул сигарету и быстро пошел к машине.
      - Валет? - Шофер узнал его сразу. Нервно оглядевшись, посмотрел на милицейский "бобик". - Не боишься, что заметут?
      Парень залез в машину и спокойно плюхнулся на заднее сиденье.
      - Здесь слишком много ментов, - сказал он. - Никто не будет меня тут искать. - Потом спросил: - Ждешь Березовского?
      - Должен сейчас выйти.
      Тот, кого они вдвоем дожидались, появился минут через десять. Это был немолодой уже человек, и выглядел он на пятьдесят с хвостиком. Череп его украшала солидная лысина, прикрытая старомодного вида шляпой, а немногочисленные волосы успели поседеть местами. Чувствовалась кабинетная выправка, а манеры выдавали человека, привыкшего командовать себе подобными. Одет он был в бежевый плащ и мятый костюм с галстуком. Березовский Алексей Михайлович четвертый год уже, как занимал кресло главного редактора еженедельника "Заря Кубани" - оплота местной национал-патриотической мысли.
      Увидев молодого человека в кепке, он не сказал ничего. Только покачал головой.
      - Думал, я уже в морге? - Неуклюже пошутил тот.
      - Если не исчезнешь из города, точно там будешь. - Березовский устроился рядом с ним на сиденье. Мимо проследовал какой-то тип в сером костюме. Он взад-вперед прохаживался по тротуару, словно кого-то ждал. Внимательно оглядел тех, кто сидел в машине.
      - Похож на мента, - предположил шофёр.
      - Наверняка - мент. - Валет вытащил из кармана плаща пистолет и положил его на колени.
      Алексей Михайлович занервничал.
      - Езжай быстрее. - Он с тревогой посмотрел на оружие. - Незачем тут торчать.
      - Какие новости? - Спросил Валет, когда их машина вывернула уже на другую улицу.
      Березовский смотрел в окно.
      - Ахмет говорил вчера с Султаном. Тот - ни в какую. Илюшенко тоже против. Оба боятся, что если мы начнем поставлять оружие сербам, то этим наверняка заинтересуются Интерпол и разведки; словом, не хотят осложнений.
      - Илюшенко-то чего боится? - Валет повертел в руке пистолет и спрятал его снова в карман.- Он и с Ельциным и с Егоровым на - "ты".
      - Дьяконов тоже с Ельциным на "ты" был. И потом, как раз Илюшенко-то и есть чего боятся. Он - не Султан, он на виду. Ему потом, в случае чего, труднее будет исчезнуть.
      - Ахмет, он - что, настолько с ними завязан?
      - Завязан. У них общие каналы с Султаном. Но у того больше реальной власти и, стало быть, силы. Ахмету здесь остается только подчинится.