Четверо друзей и попугай Кики - Тайна старой крепости

Он торопливо убежал.

– Бедный Густавчик! – ухмыльнулся Филипп. – Но девочка из него получится прехорошенькая. Отличная идея.

Вдруг с противоположного края стоянки послышались громкие вопли. Толпа отхлынула к месту, где стояли мальчики.

– Медведи! – испуганно орали люди. – Медведи вырвались из клетки!

К Джеку прорвался Тони.

– Где твой друг? А – а, вот он. Он должен нам помочь. Медведи вырвались на свободу. Сломали три прута в клетке. А Фанк по-прежнему не может подняться с постели.

Филипп еще ничего не знал о медведях. Джек на бегу объяснил ему сложившуюся ситуацию.

– Может быть, тебе удастся что – то сделать, Филипп. Тони помог нам освободить вас, потому что я пообещал ему, что ты сможешь утихомирить медведей. Если их, не дай Бог, придется застрелить, это будет для цирка настоящей катастрофой.

Один медведь все еще оставался в клетке. Возбужденный криками людей, он свирепо рычал, широко разевая страшную пасть. Все в страхе держались поодаль. Шимпанзе визжали от ужаса. Мадам Фифи, убедившись, что их клетка надежно заперта, подбежала к мальчикам.

– Мальчишки, не подходите к медведю близко! Опасно для жизни. И не забывайте о двух других, что вырвались из клетки.

– Нужно обязательно заделать дыру, – сказал Филипп. – А то и третий вырвется наружу.

Никто не решался приблизиться к клетке. В эту минуту отвагу и мужество проявила только миниатюрная мадам Фифи. Она схватила горящий факел и воткнула его в землю прямо напротив дыры в клетке. Медведь отпрянул назад и забился в дальний угол. Его глаза не выносили яркого света факела.

– Хорошо, медведь временно нейтрализован, – довольно произнес Филипп. – Пока факел горит, он не будет пытаться выбраться из клетки. А куда делись остальные?

– Вон они. – Джек протянул руку, указывая две темные тени, видневшиеся в отдалении. – Они как раз обнюхивают вагончик босса.

– Мне нужно немного мяса, – бегом направляясь к медведям, крикнул Филипп. – А еще лучше меду… или сиропа.

– У Ма есть целый кувшин сиропа, обрадовано крикнул Джек. – сейчас притащу.

Он ринулся к фургончику Ма и с ходу рванул на себя дверь. Перед Ма в одних трусиках, бешено топая ногами, извивался Густавчик. Ма, не обращая ни малейшего внимания на его вопли, хладнокровно расчесывала ему волосы.

– Там, на полке, – спокойно ответила она, когда ворвавшийся в фургончик Джек, еле переводя дыхание, попросил у нее сиропа. Он схватил большой каменный кувшин и помчался к Филиппу. Тем временем тот медленно под недоверчивыми взглядами медведей приближался к ним.

– Будь осторожен! – тихо сказал Джек. – Они уже поранили одного человека.

– Обо мне не беспокойся. Давай – ка лучше сам отсюда.

Он отобрал у Джека кувшин и, засунув в него руки, тщательно окунул ладони в липкий, тягучий сироп. Пройдя немного вперед, он окропил им траву вокруг. Медведи яростно взревели. Филипп вернулся к кувшину и в ожидании уселся на землю.

Немного поодаль столпилось несколько служителей цирка, со страхом и любопытством наблюдавших за развитием событий. Кто этот мальчик? Как он решился приблизиться к этим опасным зверям? Они качали головами, готовые в любую минуту дать деру. Джек тоже наблюдал за Филиппом, чтобы в случае необходимости прийти ему на помощь. Но он был уверен, что помощь не потребуется. Филипп управится с любым зверем, он это уже доказал многократно. Джек был убежден, что и на этот раз у него все получится.

Скоро медведи учуяли сладкий сироп, размазанный Филиппом по траве. Этот запах был им хорошо знаком. Фанк приносил им иногда сироп в качестве особого вознаграждения; для них не было большего удовольствия, чем вылизать досуха ведро из – под сиропа.

Шумно втягивая воздух, они потянулись за любимым угощением. Добравшись до первых сладких капель, шедший впереди медведь с наслаждением слизнул их. Второй медведь завистливо взревел и попытался отпихнуть его в сторону. Но тут и сам обнаружил на траве вожделенное лакомство и увлеченно принялся работать языком.

Медведи остановились и нетерпеливо рыкнули. Тут, поблизости, должен быть еще этот прекрасный сладкий липкий сок! Они ничего не ели целых два дня и были ужасно голодны. Не поднимая голов от земли, они принялись обнюхивать все вокруг.

Циркачи, наблюдавшие за опасным спектаклем, затаили дыхание. Грузные мощные фигуры все ближе подходили к мальчику, невозмутимо сидящему на земле.

– Кто это? Нужно срочно вызволить его оттуда! – кричали они, перебивая друг друга. Но Тони их успокоил.

– Тихо, тихо! Это друг Джека, творящий с животными настоящие чудеса. Если медведи вдруг бросятся на него, он успеет смотаться.

Первый медведь, по-прежнему не поднимая головы и обнюхивая землю, подходил к Филиппу все ближе. Мальчик сунул правую руку в кувшин и медленно помахал ею в воздухе. Медведь поднял голову. Он сердито зарычал и немного попятился назад. Его глазки злобно сверкнули. По толпе пробежал испуганный вздох.

В этот момент Филипп заговорил. Заговорил так, как всегда говорил, когда хотел успокоить и приручить животное. Джек давно придумал название для этого явления: «особый голос». Этот его особый голос звучал тихо и монотонно, мягко и дружелюбно, но в то же время удивительно проникновенно. В нем было что – то повелительно – завораживающее. Ни одно животное не могло противиться всепокоряющему влиянию этого голоса.

Медведь, прислушиваясь, склонил голову набок, нерешительно буркнул что – то и отступил еще на шаг. При этом он натолкнулся на шедшего за ним товарища. Филипп невозмутимо продолжал свой монолог. Джек не мог разобрать ни слова. Он снова и снова восторгался волшебным даром друга общаться с животными. Откуда он знал, как нужно говорить с медведями? Почему все животные слушались его? Циркачи тоже пребывали в полном изумлении. Они не были новичками и знали, конечно, что дрессировщики всегда говорили со своими животными в определенной тональности. Но ведь этот – то чужой мальчик говорил с возбужденными и озлобленными медведями, которых и видел – то впервые. И несмотря на это, они его слушали.

Теперь, шумно нюхая воздух, вперед выступил второй медведь. Он чувствовал не только запах сиропа, но и самого мальчика. Запах Филиппа ему понравился. Для него все люди делились на две категории – с приятным запахом и с неприятным. Тяжело переваливаясь, он подошел к Филиппу и обнюхал его. Филипп не пошевелился. Из толпы послышался чей – то испуганный задушенный писк, на который звери, к счастью, не обратили внимания.

Филипп продолжал безостановочно говорить. Теперь его голос стал таким сладким и как бы обволакивающим, что даже люди почувствовали его волшебную силу. Медведь тихонько лизнул его руку, покрытую липким сиропом. Рука Филиппа не дрогнула, и медведь принялся вылизывать ее, уже ничего не опасаясь. Увидев это, второй медведь доверчиво пристроился к другой руке мальчика. Оба огромных зверя довольно ворчали. Мальчик излучал спокойное дружелюбие. Они впервые услышали его запах, но верный инстинкт подсказывал им, что он друг.

Филипп продолжал говорить с ними ласково и монотонно. Теперь можно было отважиться на легкое движение. Он медленно поднял руку, засунул ее в стоящий рядом кувшин и, роняя капли сиропа, вытащил ее обратно. Первый медведь улегся на землю и, громко чавкая, принялся ее облизывать. Филипп подтолкнул кувшин под морду второму медведю и крепко погладил ему загривок. Огромный зверь довольно заворчал.

Животные были спокойными и умиротворенными. Они нашли существо, к которому испытывали любовь и доверие. Филипп знал, что теперь он мог делать с ними все что угодно. Только бы люди, наблюдавшие за ними, вели себя разумно! Важно, чтобы никто вдруг не закричал и не бросился резко в их сторону! Но циркачи были в общении с животными людьми опытными и потому сохраняли тишину и спокойствие.

Филипп осторожно встал с земли. Все его движения были медленными и плавными. Он взял кувшин с сиропом в одну руку, положил другую на загривок ближайшего медведя и спокойно двинулся с ним через площадку. Второй медведь, переваливаясь, потрусил за ними. Оба зверя на бегу сладко облизывались. Филипп подошел с ними к клетке, открыл дверцу и зашел с ними внутрь. Он поставил кувшин на пол и, спокойно выйдя наружу, защелкнул за собой замок.

Толпа взорвалась приветственными криками.

– Браво! Браво! Великолепно! Кто этот мальчик? Скажите Фанку, что медведи в безопасности. Кто этот мальчик?

НОЧНЫЕ ПРИГОТОВЛЕНИЯ

– Джек! – крикнул Филипп. – Можешь достать мне мяса? Мне нужно много мяса.

– Это я беру на себя. – Тони куда – то умчался и скоро вернулся, держа в руках корзину, полную конины. Филипп отпер дверь клетки и начал один за другим метать в нее куски конины. При этом он, не переставая, продолжал что – то ласково приговаривать, обращаясь к голодным животным. Медведи уже не отказывались от пищи. Их настроение улучшалось на глазах, они успокаивались и больше не злились на весь белый свет. Они были голодны, страшно голодны, и потому жадно набросились на мясо.

– Как только они наедятся до отвала, – сказал Филипп, – они тотчас заснут. Пока они будут спать, нужно, чтобы кто-нибудь починил клетку. А до тех пор пусть факел остается на своем месте. Они боятся яркого света и не осмелятся пролезть мимо него.

Циркачи были в полном восторге.

– Это друг Джека, – передавалось от одного к другому. – Джек специально позвал его, чтобы усмирить медведей. Он – большой знаток медведей. Кажется, он работает в каком – то цирке. Вы слышали, его позвал к себе босс.

Босс наблюдал за происходящим из окна своего фургона. Он был чрезвычайно рад, что все закончилось так благополучно. Этот новый мальчик – просто вундеркинд. Старик передал ему через Педро, что хотел бы поговорить с ним. Джек тоже получил приглашение присутствовать при разговоре. И вот трое исполненных ожиданий друзей поднялись по ступенькам, ведущим в фургон хозяина цирка. Босс выступил вперед и произнес, обращаясь к Филиппу на причудливой смеси из нескольких языков, яркую благодарственную речь. В качестве переводчика выступал Педро, с лица которого не сходила широкая улыбка.

– Он говорит, ты спас медведей от гибели, – сказал он в заключение. – В знак благодарности он готов исполнить твои желания.

– Наше единственное желание, с вашего разрешения, – остаться в цирке, – быстро сказал Джек. – Филипп будет ухаживать за медведями, пока болен Фанк. Но он приехал не один: с ним еще две девочки, наши сестры. Мы просим, чтобы они остались с нами. Нам не хотелось бы разлучаться, особенно теперь, когда Таури-Гессии грозит гражданская война.

Педро перевел. Босс, конечно, думал, что и девочки имеют непосредственное отношение к цирку, и потому согласно кивнул головой.

– Да, пусть остаются и работают вместе с нами. Но имейте в виду, завтра утром мы уезжаем. Пребывание в Боркене становится для нас слишком опасным. Исчезновение короля наверняка произошло не без участия графа Паритолена. И прежде чем начнутся беспорядки, нам лучше исчезнуть отсюда.

– Что он сказал? – нетерпеливо спросил Джек. Педро перевел слова босса на английский. Джек с Филиппом буквально расцвели на глазах. Какое везение! Мало того, что они все вместе останутся в цирке, они завтра же покинут эти негостеприимные места. А когда они выберутся из опасных окрестностей Боркена, можно будет послать весточку Биллу.

Мальчики попрощались с боссом и двинулись к фургончику Педро. Наконец – то они смогут обсудить все подробно. Было уже два часа ночи, но они не чувствовали ни малейшей усталости. Возбуждение, вызванное волнующими событиями этой ночи, по-прежнему не давало им успокоиться. Циркачи, встречавшиеся им по дороге, одобрительно колотили Филиппа по спине и выкрикивали в его адрес явно хвалебные слова. Филипп был вынужден то и дело расшаркиваться и улыбаться, словно артист, выходящий на поклоны перед аплодирующей ему толпой зрителей. Когда они наконец переступили порог фургона, к ним радостно бросились девочки.

– Закрой дверь! – закричал Кики. – Вытри ноги! Позови короля!

– Где ж нам его взять? – расхохотался Джек. – И вообще, Кики, воздержись лучше от этой темы. Люси, ты меня задушишь! Хорошо еще, медведям не пришло в голову кинуться на нас с объятиями!

– Не мешай мне, я так соскучилась. – Люси бросилась Филиппу на шею. – Как же я за вас боялась! Ведь эти дикие медведи могли запросто разорвать вас в клочья! Нам с диной было так одиноко. Даже Густавчика не было с нами. А что, его в самом деле должны обрядить девочкой?

– Да, ему это наверняка будет к лицу. – Джек уселся на стул. – Только подумайте, девчонки, босс был так благодарен Филиппу за спасение медведей, что разрешил всем остаться при цирке. Лучшего убежища просто быть не может.

– Верно, – согласилась Дина. – Но если граф Паритолен устроит за нами погоню, он наверняка велит обыскать цирк. Густавчика, переодетого девочкой, может быть, и не узнают. Но нас троих в этих английских нарядах тут же накроют.

– Об этом я как – то не подумал. – Джек задумчиво почесал затылок. – Ты права. Слушай – ка, Педро, ты не смог бы купить нам гессианскую одежду? Я тут скопил немного денег за выступления с благородным Кики. Их должно хватить.

– Вас всех обрядит Ма, – сказал Педро. – Она большая мастерица. У Люсии, нашей гардеробщицы, наверняка найдется материал, из которого она сошьет вам одежду. Потом одолжим у Тони грим и сварганим вам бронзовый загар. Только вам ни в коем случае нельзя будет говорить по-английски.

– Нет, нет, мы будем нести всякую тарабарщину, – сказал Джек. – Мы, как известно, родом из Квасселонии и говорим исключительно по-квасселонски. Вот смотри! Гуналиллипондичери тапуларкаванати.

Все рассмеялись. Педро был в восторге.

– Здорово. Я всем расскажу, что вы из Квасселонии. И если вас о чем-нибудь спросят, отвечайте только на этом языке.

Кики тоже восхитился идеей Джека и немедленно понес что – то по-квасселонски. Ребята со смехом выслушали его выступление.

– Браво! – воскликнул Джек и погладил своего любимца. – Сразу видно настоящего квасселонца.

Вдруг Дина громко зевнула. За ней еще громче зевнул Кики, а потом, не удержавшись, – и остальные. Педро поднялся.

– Нужно немного поспать. Спокойной ночи, девчонки! Мы ляжем под повозкой. А Густавчик уж небось давно дрыхнет в койке Ма, прелестный, как Красная Шапочка.

Но Густавчик не спал. Он лежал, уставившись открытыми глазами в потолок фургона, и прислушивался к глубокому дыханию Ма, изредка прерывающемуся коротким всхрапом. Оскорбленный и возмущенный до глубины души, он размышлял о том, что сотворила с ним эта женщина. Испробовав на нем множество всяких причесок, она вплела ему в волосы два маленьких бантика, потому что так, видите ли, он больше походил на девочку, чем с большим бантом посередине. Потом ему пришлось нацепить на себя девчачью одежду: длинную красную юбку, довольно грязную и рваную, и желтую блузку. А в заключение Ма соорудила ему еще матерчатый пояс, намотав на талию длинную зеленую ленту.

От позора Густавчик едва не разрыдался. Но против Ма было бесполезно обороняться. Стоило ему закапризничать и отказаться стоять смирно, когда Ма корпела над его бантиками, как она тут же закатила ему увесистую оплеуху. Такого Густавчику еще не приходилось переживать, и он от ужаса даже забыл расплакаться.

– Вы что – не знаете, что я принц? – возмущенно вскинулся он.

Но его выступление не произвело на Ма ни малейшего впечатления.

– Ты для меня маленький бездельник, понятно? А на принцев у меня нет времени.

Вспомнив об этом унижении, Густавчик глубоко вздохнул и попытался заснуть. Но сон не шел. На голове у него по-прежнему красовались бантики, а перед сном Ма обрядила его в длинную ночную рубашку. Густавчик продолжал беспокойно ворочаться в постели. Вспоминая волнующие моменты побега из башни, он чувствовал, как в его душу возвращается страх. Какой ужас испытал он, когда трапеция несла его над чудовищной бездной! Потом он начал думать о дяде. Где он может быть? Неужели его убили? Не додумав мысль до конца, мальчик наконец – то заснул.

Скоро забрезжил рассвет. Ночь была слишком короткой для смертельно уставших ребят. Проснувшись, Филипп сразу же отправился к медведям. Сломанную клетку успели починить. Сытые медведи были вялы и дружелюбны. Увидев Филиппа, они двинулись в его сторону и приветствовали его коротким радостным рыком. А один даже просунул лапу сквозь клетки, намереваясь, видимо, пожать ему руку.

Филипп был доволен. О животных можно было не беспокоиться. Он немного поговорил с ними, и звери внимательно слушали, как будто понимали каждое сказанное им слово. Маленький человечек по имени Фанк непрерывно пожимал ему руку и безостановочно осыпал его градом слов. Хотя Филипп и не понимал ни одного из них, он тем не менее точно знал, что тот хотел сказать. Фанк был ему бесконечно благодарен. Он любил медведей, как братьев, и до смерти перепугался, узнав, что она вырвались из клетки.

– Я позабочусь о животных, пока вы не поправитесь, – пообещал Филипп. Фанк благодарно посмотрел на него и с такой силой сдавил ему руку, что Филипп даже тихонько вскрикнул.

Самым главным теперь было раздобыть одежду ребятам. Через три часа цирк должен был сняться с места и тронуться в путь. Ма нужно было поторопиться, чтобы одеть ребят в столь короткий срок. Успеть она могла только с помощью Люсии. Люсия, сгорбленная старушка, заведовала гардеробом артистов; конечно, не их повседневным платьем, а сверкающими мантиями и плащами, шелковыми рубашками, роскошными жилетами и юбками и всеми прочими одеяниями, в которых артисты выходят на манеж. Эти облачения были для цирка настоящим сокровищем. Люсия день и ночь трудилась, чтобы держать эти бесценные туалеты в порядке. Она стирала их, гладила, шила и штопала и была настоящим мастером своего дела.

К тому моменту, когда цирк тронулся в путь, ребята уже изменились до неузнаваемости. С помощью грима Тони их лица, шеи, руки и ноги внезапно посмуглели. На девочках были длинные юбки и пестрые платки, их волосы украшали яркие банты. Мальчики облачились в узкие штаны и пестрые рубашки, и как – то сразу повзрослели. Люси недоверчиво уставилась на Джека. Неужели этот смуглый юноша со сверкающими зубами действительно ее брат?

Ма была удовлетворена своей работой. Однако больше всего она была довольна тем, как ей удалось переменить внешность Густавчика. Никому и в голову бы не пришло, что это мальчик. Он выглядел просто очаровательно. Ребята чуть не умерли со смеху, когда впервые увидели его на ступеньках фургона Ма. Лицо его пылало от злости, стыда и гнева.

– Моя маленькая внучка Мария, – с улыбкой представила его Ма. – Прошу любить и жаловать.

Лицо Густавчика сморщилось, как будто он собрался расплакаться.

– Плачь, плачь! – насмешливо крикнул Филипп. – С девчонки не взыщется.

Дина дала ему тумака.

– Можно подумать, все девчонки такие плаксы. Ах, ребята, Густавчик наш, я хотела сказать – Мария, – просто прелесть!

– Да уж, – подхватил Джек. – Божественно красив. И длинные волосы пришлись так кстати! Вообще – без таких волос ничего бы не вышло.

– Я их обстригу, скоро, скоро! – гневно воскликнул Густавчик. – Раз, два – и нету!

– Нет, нельзя, – возразила Дина. – Как известно, принцы у тебя на родине обязаны иметь длинные волосы.

– Не хочу быть принцем! – всхлипнул Густавчик. Он чувствовал себя несчастным и всеми покинутым. Он с надеждой взглянул на Люси, обладавшую самым мягким сердцем. – Оставьте меня все в покое, – взмолился он. – Мне стыдно.

– Не вешай носа, Густавчик, то бишь Мария, – ободряюще сказал Джек. – Скоро станешь настоящим принцем, и все опять будет как надо.

– Только если мой дядя еще жив, – серьезно сказал Густавчик. – Иначе придется стать королем.

– Боже, храни короля! – вздыбив свой хохолок, проорал Кики. – Позови доктора и храни короля!

ОБЫСК

Скоро по дороге, ведущей из Боркена, потянулась длинная вереница разноцветных повозок. Девочки ехали в фургончике Педро, который, сидя на козлах, важно погонял запряженную в него собственную маленькую пегую лошадку. Джек путешествовал в вагончике матери Педро, весело глазевшей по сторонам из своего окошка. Она обожала всякого рода мистификации и каждый раз при взгляде на Густавчика не могла удержаться от довольного смеха.

Филипп правил повозкой, на которой были установлены клетки с медведями, а Тони, весело насвистывая, – жилым вагончиком Фанка. Дрессировщику было уже значительно лучше. С тех пор, как за медведей взялся этот новенький чудо – мальчик, беспокойство покинуло его. Кроме того, он испытывал чувство благодарности к Тони, который не отходил от него все эти дни ни на шаг. Вообще циркачи были очень отзывчивыми людьми и никогда не оставляли своих товарищей в беде. Это было, пожалуй, самым лучшим качеством, присущим этим славным людям.

Повозки, переваливаясь, тащились по дороге. Возницы старались не слишком растрясти зверей. Шимпанзе с любопытством пялились из окна и безостановочно трепались между собой.

Через минуту в переднем окошке показалась голова Дины.

– А куда мы, собственно, направляемся, Педро?

Мальчик пожал плечами.

– Понятия не имею. Первым делом нам нужно убраться подальше от Боркена, поскольку там в самом скором времени наверняка начнутся беспорядки. Кроме того, на главных дорогах скоро шагу нельзя будет ступить от военных. Поэтому нам нужно поскорее свернуть на какую-нибудь спокойную проселочную дорогу.

Дина повернулась к Люси. Местная одежда была ей очень к лицу. Переодевшись, она превратилась в типичную девочку из Таури-Гессии.

– Скоро свернем на проселочную дорогу, – сказала она. – Как бы побыстрее отправить весточку маме и Биллу? Они, наверное, места себе не находят от беспокойства за нас.

– Они, конечно, поставили на уши всю полицию, – ответила Люси. – Но те будут искать нас в Англии, а не здесь. Хорошо хоть, мы больше не взаперти. В этой башне была такая скука. Кроме этих непонятных дурацких карт, которые нам дала госпожа Татиоза, делать было абсолютно нечего.

Около часа дня караван остановился на отдых. Повозки съехали на обочину. Из них высыпали циркачи и, усевшись на траве, принялись за обед. Несмотря на то, что был еще только апрель, солнце светило очень жарко, по-летнему. Повсюду, куда ни кинь взгляд, ярко пестрели бесчисленные цветы.

Филиппова мышка тоже вылезла на свет Божий. Она уже привыкла обедать вместе с ним, хотя по-прежнему пугалась малейшего шума и показывалась наружу только, если вокруг было все спокойно. Она доверчиво уселась у Филиппа на ладони и, время от времени поглядывая на него своими маленькими черными глазками, принялась похрустывать свежим орехом.

– Что бы мы без тебя делали, Сонечка, когда нас замуровали в этой гнусной башне? – тихо сказал Филипп. – Мы играли с тобой, веселились, наблюдая за твоими комичными прыжками. А потом, когда пришел Джек, именно ты выскользнула из – под двери и подсказала ему, где нас держат.

В обязанности Филиппа входило также и кормление медведей. Фанк, лежавший неподалеку в своем вагончике, спокойно задремывал под их довольное мирное ворчание. После обеда, когда караван снова тронулся в путь, медведи, последовав примеру хозяина, тоже решили соснуть. На ближайшем перекрестке повозки должны были съехать с главной дороги на проселочную. Но прежде чем они добрались до него, произошло неприятное событие.

Караван стремительно обогнали три больших военных автомашины и затормозили у него в голове. На дорогу выпрыгнуло несколько солдат и офицер.

– Стой! – крикнул офицер первому возчику, и караван остановился. Циркачи перепугались. Что случилось? Почему их остановили? Они не совершили ничего противозаконного. С озабоченными лицами они выбрались из повозок и, взволнованно переговариваясь, рассыпались вдоль каравана маленькими группками.

Джек засунул голову в вагончик.

– Ма, началось! В цирке будет обыск. Займи чем-нибудь Густавчика и болтай с ним, как со своей внучкой. А ты, Густавчик, не забудь, что ты девочка! И ни слова, когда солдаты залезут в фургон. Делай вид, будто ты страшно застенчивый, в смысле – застенчивая.

Педро тоже сразу же верно оценил ситуацию.

– Вылезайте из вагончика и смешайтесь с толпой, – крикнул он девочкам. – Не отходите от Тони и Бинго. Я буду с вами обниматься, чтобы все думали, будто вы мои сестры или подружки.

Филипп спокойно оставался на своем месте. Рядом с медведями ему было не о чем беспокоиться. Солдаты, естественно взбаламутят зверей, а он их снова утихомирит. И каждому станет ясно, что он профессиональный дрессировщик.

Офицер разыскал босса.

– Нам приказано обыскать ваши повозки, – сказал он после краткого обмена приветствиями. – Вас подозревают в укрывательстве некоего беглеца. Рекомендую выдать его добровольно. Если мы его у вас обнаружим, вас ждут серьезные неприятности.

Босс, как обычно восседавший в своем кресле, удивленно поднял на него глаза.

– Я не знаю, о чем вы говорите, – сказал он, пожимая плечами. – Ищите. Я не возражаю.

Он думал, что солдаты ищут какого-нибудь дезертира. Откуда ему было знать, что они разыскивают мальчика? И уж, конечно, он и понятия не имел, что этот мальчик – принц Алоизий.

Офицер отдал приказ. Солдаты выстроились вдоль повозок, следя за тем, чтобы никто не спрятался в кустах. После этого они приступили к тщательному обыску каждой повозки. Они открывали ящики и коробки, поднимали крышки, ощупывали артистические туалеты и заглядывали в каждый угол.

Скоро они добрались до повозок с медведями. Офицер бросил пронзительный взгляд на Филиппа, спокойно сидевшего на козлах, и что – то сказал солдатам. Конечно, прежде всего, они искали принца. Но им было сказано, чтобы они попутно обращали внимание еще и на трех других малолетних беглецов. Если бы вдруг они оказались в цирке, где – то неподалеку следовало бы искать и принца.

Громкие голоса незнакомых людей взбудоражили медведей. Они раздраженно зарычали и принялись яростно кидаться на прутья клетки. Тони подошел к солдатам и сказал:

– Будьте осторожны! Не подходите к зверям слишком близко. Они опасны. Только вчера мы хлебнули с ними горя. Они вырвались из клетки. Видите вон там место, которое пришлось срочно чинить. Этому мальчику, помощнику дрессировщика, с большим трудом удалось водворить их на место.

Филипп, правда, не понимал, о чем говорил Тони, но, естественно, догадывался. Чтобы не пришлось отвечать на вопросы, он юркнул в клетку, всем своим видом показывая окружающим, что он с трудом успокаивает разбушевавшихся животных. Солдаты наблюдали с почтительного расстояния, как они ластятся к мальчику. Удовлетворенный офицер двинулся дальше. Он убедился, что мальчик, очевидно, в самом деле помощник дрессировщика, как ему и было сказано.

Филипп снова забрался на козлы. Тони с ухмылкой подмигнул ему.

– Хорошо! Оставайся там, наверху.

Солдаты медленно подошли к следующей повозке, возле которой толпилась группа циркачей. Среди них находились и Дина с Люси. Обняв их за плечи, Педро вместе с остальными наблюдал за шимпанзе, которых, пользуясь остановкой, мадам Фифи вывела на прогулку.

Офицер, не обращая никакого внимания на девочек, подозрительно уставился на Педро. Может быть, это один из разыскиваемых мальчишек? Он кивком подозвал его к себе. Не отпуская от себя девочек, Педро с улыбкой подошел к нему.

Офицер спросил о чем – то его по-гессиански. Тот спокойно ответил и кивнул в сторону вагончика Ма. Он объяснил офицеру, что путешествует вместе со своей матерью и маленькой родственницей, Марией.

– А кто эти девочки? – спросил офицер.

– Они приехали вместе с парнем, ухаживающим за медведями. Ребята родом из Квасселонии и почти не говорят по-гессиански, правда, немного понимают по-французски.

Услышав слово «Квасселония», Дина сразу поняла, о чем Педро говорил офицеру. Вслед за этим она выдала целый поток совершенно непонятных слов. Свою речь она сопроводила экспансивной жестикуляцией и самой очаровательной улыбкой, на какую только была способна. Люси тоже улыбалась и время от времени утвердительно кивала головой.

– Ладно, ладно, – сказал офицер. – Я не понял ни единого слова. Что она сказала?

Педро с готовностью объяснил, что Дина восхищена его выправкой и находит, что гессианские офицеры гораздо привлекательнее квасселонских. Офицер польщено улыбнулся. Он вежливо отдал честь и двинулся дальше. Эти девочки определенно не англичанки. Интересно, где находится эта Квасселония? Ему никогда не приходилось слышать о такой стране. Откуда только не берутся эти бродяги – циркачи!

Теперь подошла очередь повозки Ма. На ее козлах с Кики на плече восседал сонный Джек.

– Кики, ни слова! – увидев приближающихся солдат, – сказал он. – Никто не должен знать, что ты говоришь по-английски. Вот всякие шумы и звуки можешь выдавать, сколько твоей душе угодно.

Кики отлично понял все, что сказал Джек. Он вздыбил свой хохолок и громко откашлялся. На него с удивлением уставились солдаты.

– Пауке, – сказал Джек и пригладил Кики перья. – Пауке, арка пауке. – В переводе с гессианского это означало «умный попугай». Джек много раз слышал эти слова из уст восхищенной публики во время триумфальных выступлений Кики.

Кики оглушительно икнул. Солдаты хихикнули. Он угостил их кудахтаньем курицы – несушки. Они заржали. Кики разошелся вовсю. Он был счастлив представившейся возможности в очередной раз продемонстрировать свои таланты. Наклонив голову, он исподлобья бросил на солдат плутоватый взгляд и, включив максимальную громкость, изобразил вой пикирующего самолета. Солдаты перепугались и подались назад. На это Кики расхохотался так заразительно, что солдат охватила форменная истерика: визжа и плача, они дохохотались до того, что едва держались на ногах от изнеможения.

Развлечение было прервано резким голосом офицера: