Пятеро тайноискателей и собака (№9) - Тайна исчезнувшего принца

– Скорее всего, он не поверит ни одному нашему слову, – сказал Фатти. – Хотя, хотя мы можем кое-что передавать через Эрна. Эрну он, возможно, поверит.

Эрн был еще здесь. Он с тревогой посмотрел на Фатти.

– Нет, нет – не говорите мне ничего такого, чтобы я передавал дяде, – запротестовал он. – Не хочу иметь с ним никаких дел. Он меня не любит, и я его не люблю.

– Послушай, Эрн, это ведь будет только ему в помощь, – серьезно сказала Бетси. – Я себя чувствую ужасно виноватой – особенно в том, что на ломаном английском сказала, будто у него «лицо жабы»!

– Ох ты! – рассмеялся Фатти. – Я об этом позабыл. Подумать только, что ты, малышка Бетси, сказала такое! Раз ты обозвала его жабой, он теперь назовет тебя гаденышем!

– Это было ужасно грубо с моей стороны, – сказала Бетси. – Сама не знаю, что на меня нашло. Эрн, ты же будешь передавать дяде все, о чем мы тебя попросим? Правда, Эрн, будешь?

Спорить с Бетси было для Эрна невозможно. Она вызывала в нем невероятное восхищение. Он поскреб пятерней в своих торчащих вихрах и беспомощно посмотрел на нее.

– Ладно, – сказал он. – Сделаю, как вы говорите. Но знайте, я не могу поручиться, что он мне поверит. И я не буду к нему подходить слишком близко. Буду говорить с ним через какую-нибудь щель в заборе или вроде того. Вы не знаете, какой у меня дядюшка вспыльчивый.

– Да нет, знаем, – сказал Фатти, вспомнив несколько препротивных выходок мистера Гуна в недавнем прошлом. – На самом-то деле, Эрн, мы не так уж расположены ему помочь, просто мы хотели бы загладить свою вину, что одурачили его. Хотя дружить не можем, но извинимся все же.

– Вот-вот! Почти получились «стишата», – сказал Эрн. Хотя дружить не можем, но извинимся все же. Слышите? Это же стишата.

– Ну нет, рифма получилась чисто случайно, – сказал Фатти. – Кстати, Эрн, ты же раньше писал стихи – ах, я хотел сказать «стишата». Ты их еще сочиняешь?

– Почти нет, – с сожалением сказал Эрн. – Что-то не получается. Начну, первые строчки придумаю, да на том и кончается. Одну – две строчки, не больше. А вот недавно у меня сложились почти целых три.

– Прочитай их, Эрн! – с улыбкой попросила Дейзи. «Стишата» у Эрна всегда были печальные, мрачные, и читал он их с очень серьезным видом.

Эрн порылся в кармане и вытащил засаленный блокнотик с привязанным веревочкой карандашом. Лизнув большой палец, он начал листать страницы.

– Вот они, – сказал он и важно прочистил горло. Затем, встав в позу, принялся, запинаясь читать свое сочинение:

Сказал садовник старый: «Ох, беда!

Совсем я плох! Ну разве ж это жизнь?

Прострел скривил мне шею…»

Тут Эрн остановился и с отчаянием обвел друзей взглядом.

– На этом я и застрял, – сказал он. – И так всегда. В самой середине такого замечательного стихотворения! Два часа и двадцать три минуты ухлопал я, чтобы это сочинить. А закончить – ну никак не могу.

– Да, Эрн, согласен, стихотворение могло бы получиться преотличное, – серьезно сказал Фатти. Продолжим его так.

И Фатти тоже стал в позу – ноги расставлены, руки за спиной, лицо обращено кверху – и, ни на секунду не останавливаясь, прочитал:

Сказал садовник старый: «Ох, беда!

Совсем я плох! Ну разве ж это жизнь?

Прострел скривил мне шею навсегда,

Коленки скрючил ревматизм.

На икрах мерзкие от кори струпья,

Весь нос в прыщах и гадких пятнах.

Бессилен и похож на труп я!

Спасибо, что чахотки нету в пятках!

На лысом черепе ни волоска,

Во рту не сыщешь зуба днем с огнем,

Как жерди ноги, словно крюк – рука,

Зато хожу с большущим животом.

Не чует нос, вконец оглохли уши,

Язык как будто заморожен льдом.

Мои лопаты, грабли бьют баклуши,

Забыли, что мне жить своим трудом!

А лейка стонет…»

Ларри разразился хохотом, а Пип, завопив от восторга, ударил Фатти кулаком по спине. Бетси и Дейзи повалились на коврик.

– Хватит! – простонала Бетси. – Остановись, Фатти! Как ты это придумываешь?

– Достаточно? – спросил Фатти, остановившись и переводя дыхание. – А я как раз подошел к тому месту, где лейка скажет, что она исчерпалась до дна, а лопата – что ее довели до ручки, и…

– Не надо, Фатти! – опять взмолилась Бетси, заливаясь смехом. – О Господи! Как ты это придумываешь!

Один лишь Эрн молчал – он не смеялся и даже не улыбнулся. Сидя на краешке стула, он не шевелился, будто сраженный молнией. Во все глаза глядя на Фатти, он только тяжело дышал. Это было для него непостижимо! Как это Фатти может вот так стоять и декламировать стихотворение, даже ни секунды не подумав!

– Ты что, онемел, дружище Эрн? – забавляясь, спросил Фатти. – Понравилось тебе продолжение твоего стихотворения? А все-таки жаль, что тебе не удалось его закончить. Тогда ты бы сам мог прочесть его нам, и мне не пришлось бы читать его тебе.

Эрн все не мог прийти в себя. Он только смотрел на Фатти, хлопая глазами.

– Ты хочешь сказать, что, если бы я закончил стихотворение, оно получилось бы именно такое? – спросил он наконец с дрожью в голосе.

– Ну ясно! Это же твои стишата. Разве не так? – весело сказал Фатти. – Я только их продолжил. Я думаю, Эрн, ты слишком много над ними трудишься. Надо попроще, полегче, чтобы стишата сами шли, как будто ты разговариваешь. Вот, например:

К нам явилась принцесса Бонгави,

Как мила, хороша и стройна!

Свет не видел принцесс величавей,

Всех пленила красою она.

Всегда со слугой своим верным,

И он, точно граф иль виконт, —

Хоть был лишь парнишкою Эрном —

Нес над ней…

– ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЗОНТ! – прокричали хором все, кроме Эрна. И снова пошли хохот и визг. Эрн не участвовал в общем веселье. Он не мог понять, откуда у Фатти столько ума. Фатти легонько стукнул его кулаком.

– Эрн, проснись! Сидишь, словно пришибленный – не улыбнешься, слова не говоришь. Что с тобой?

– Ты просто гений, Фатти! Вот что со мной, – сказал Эрн. – Они-то все этого не понимают, потому что не знают, как трудно сочинять стишата. А я знаю. А ты просто стоишь и… и…

– Декламируешь, – подсказал Фатти. – Да это же совсем легко. Никакой я не гений, Эрн. Такие вещи может сочинять каждый человек, надо только чуть-чуть подумать.

– В том-то и дело, – сказал Эрн. – Ведь ты даже ни капельки не думал. Ну будто открыл кран – и пошло! Ух, разрази меня гром! Кабы я мог так сочинять стишата, я бы считал себя умнее английского короля.

– И был бы не прав, – сказал Фатти. – Ну же, Эрн, гляди веселей! Придет время, и стишата у тебя польются рекой, и главной твоей бедой станет, что ты не будешь успевать их записывать.

– Случись такое, я бы посчитал это чудом, – сказал Эрн, со вздохом откладывая в сторону свой засаленный блокнот. – Я горжусь, что знаком с тобой, Фатти. Пусть другие, когда видят гения, не понимают, кто он, а я-то понимаю. Знаю, умом я не вышел, и, когда встречаю мозговитого парня, я это сразу вижу. Нет, говорю тебе, ты гений.

Для Эрна подобная длинная речь была подвигом. Друзья смотрели на него с удивлением. Неужто в Эрне таилось что-то такое, о чем они не подозревали? Бетси взяла Фатти за руку.

– Ты прав, Эрн, – сказала она. – Я тоже думаю, что Фатти гений. Но не только в поэзии. Во всем.

Фатти, видимо, был польщен, но также очень смущен. Крепко сжав ручку Бетси, он скромно кашлянул, потом откашлялся еще и еще, стараясь придумать, что бы на это ответить. Но Ларри, подзадоренный этим скромным кашлем, опередил его.

Он кашлял сто лет

И стал как скелет.

Не простужался чтоб,

Скелет положили в гроб, – проговорил Ларри мрачным, замогильным тоном. И тут друзья разразились хохотом, визгом, воплями, стали кататься по полу. Эрн ликовал. Какая чудесная у него компания!

В ШКОЛЬНОМ ЛАГЕРЕ

На другой день Фатти принялся всерьез за расследование. Он изучил все газеты, но узнать из них удалось очень мало. Судя по всему, маленький принц вечером перед ночным похищением участвовал в общей спевке, затем выпил чашку какао и пошел спать в палатку, где с ним жили еще три мальчика.

Эти трое и вовсе ничем не могли помочь. Они, мол, сильно устали и, как только забрались в спальные мешки, так сразу и, уснули. А проснулись уже утром, глянули – спальный мешок принца пустой.

Вот и все, что удалось из них вытянуть.

«Не так уж много, зацепиться не за что, – подумал Фатти. – Я полагаю, мальчика похитили с целью получить выкуп. Надо расспросить Эрна, Сида и Перси, хоть я не надеюсь, что они что-то знают, – и еще надо бы порыскать по лагерю и послушать разговоры».

После полудня он поехал на велосипеде к Пипу и застал там Ларри и Дейзи.

– Нет ли у вас какого-нибудь родственника в том лагере? – спросил Фатти. – У меня-то куда меньше родни, чем у вас. Послушай, Ларри, не найдется ли у тебя кузен или еще кто из родни, кто может оказаться в лагере?

– У меня нет, – сказал Ларри. – А у тебя, Пип?

– Из каких школ там ребята? – спросил Пип. – А ну-ка, дайте газету. Сегодня я видел там список.

– Ага, там ребята из Лиллингтон-Питерхауса, – сказал Пип, после того как они внимательно посмотрели список. – Да, один из моих кузенов учится в той школе. Возможно, что он в лагере.

– Как его зовут? – спросил Фатти.

– Рональд Хилтон, – сказал Пип. – Он старше меня.

– Мы могли бы поискать там ребят из Лиллингтон-Питерхауса, – сказал Фатти, – и спросить про Рональда. Если он там, тогда ты, Пип, можешь вступить с ним в беседу, а мы, остальные, порыщем вокруг и послушаем, что люди говорят.

– Мне совсем не хочется вступать в беседу с Рональдом, – сказал Пип. – Он подумает, что я ужасный нахал. Я же сказал вам, что он старше меня.

– А ты понимаешь, что здесь, возможно, кроется Тайна? – строго спросил Фатти. – Да, конечно, с виду кажется, что на тайну совсем непохоже и мы, возможно, начинаем не с того конца, – но тут вполне может быть тайна, так что твой долг, Пип, сделать все, что сумеешь.

– Ладно, – согласился Пип. – Займу его болтовней. Но если он начнет драть меня за уши, приходите на помощь. Надеюсь, что, если это тайна, она хоть немного развлечет нас. У меня, знаете ли, нет большого интереса к истории с похищением иностранного принца.

– И у меня тоже, – сказала Дейзи. – Но разве можно знать наперед! Ручаюсь, что от Эрна, Сида и Перси мы многого не выведаем. Даже если что-то случится прямо у них под носом, они ничего не заметят!

– Ларри и Дейзи, вы на велосипедах? – спросил Фатти. – Тогда собирайтесь, поехали! Переправимся не паромом, а поедем через мост – и прямиком в лагерь. На велосипеде это недолго.

Они отправились, Бастер, как обычно, сидел в корзине на багажнике у Фатти. Веселый и гордый, он свысока поглядывал на встречных собак.

– Если ты еще хоть чуточку потолстеешь, я уже не смогу возить тебя в корзине, – въезжая на склон холма и тяжело дыша, сказал Фатти.

– Гав! – вежливо согласился Бастер. Он обернулся и сделал попытку лизнуть Фатти в нос, но Фатти сумел увернуться.

Наконец они добрались до лагеря. Он размещался на обширном участке, с одной стороны полого спускавшемся к реке. Здесь и там высились купы деревьев. Кругом были разбросаны палатки, и из тех, где готовили еду, тянуло дымком. С криком и смехом бегали мальчики.

Тайноискатели прислонили велосипеды к живой изгороди. Фатти обратился к проходившему мимо пареньку:

– Послушай, где тут группа из Лиллингтон-Питерхауса?

– Крайняя палатка внизу на склоне, – сказал мальчик, кивнув в сторону реки.

Все пятеро зашагали вниз к тем палаткам. Пип явно нервничал. Ему и в самом деле не хотелось встречаться с кузеном, который был двумя годами старше и намного сильнее. Пип очень надеялся, что его не увидит.

Но не прошло и минуты, как он почувствовал, что кто-то стукнул его кулаком по спине, и мальчик с весело улыбающейся физиономией, ростом на три дюйма выше Пила, громко приветствовал его:

– Филипп! Ты что здесь делаешь? Только не говори, что пришел навестить меня!

– Привет, Рональд! – обернувшись, сказал Пип с улыбкой. – Представь, я как раз пришел тебя навестить. Конечно, с моей стороны это наглость. Надеюсь, ты не обиделся?

Очень забавно было слышать, как Пипа назвали его настоящим именем – Филипп. Пип познакомил кузена со своими друзьями. Рональд впился взглядом в Фатти.

– Послушай, не ты ли тот парень, о котором Филипп вечно рассказывает чудеса – будто ты сотрудничаешь с полицией и всякое такое?

– Да иногда я помогаю полиции, – скромно подтвердил Фатти.

– И сейчас ты здесь по работе? – с любопытством спросил Рональд. – Пошли, расскажешь нам что-нибудь.

– Нет-нет, не могу, – сказал Фатти. – Мы просто пришли сюда тебя повидать – и еще нам интересно узнать про исчезновение маленького принца.

– Ах, да! Про этого паренька! – сказал Рональд, приведя всех в большую палатку. – Нечего вам о нем беспокоиться! Очень рад, что мы от него избавились! Послушайте, это же была такая мерзкая тварь, хуже некуда!

В палатке стоял длинный деревянный стол, а на нем – тарелки с горками сандвичей с джемом и консервированным мясом, булочки с изюмом и ломтики фруктового кекса. По всей длине стола красовались кувшины с лимонадом.

– Недурно живете! – сказал Ларри.

– Угощайтесь! – пригласил Рональд. – В эту неделю я дежурный по кухне – шеф-повар и мойщик бутылок. Для послеобеденного чая еще рановато, но, как видите, все готово и мы можем поесть вволю, пока не нагрянула орава голодных.

Каждый взял по тарелке и наполнил ее чем хотел. Еще не прошло и часа, как ребята дома управились со своим ленчем, но это не имело значения. Они могли есть с аппетитом в любое время дня и ночи, в том числе и Бастер – он уже шнырял под столом, подбирая лакомые кусочки, которые ему давали ребята.

Потом Рональд, распорядившись захватить с собой тарелки, повел их из палатки вниз к реке.

– Пошли на берег, – сказал он. – Посидим там и поедим спокойно. Честное слово, Троттевилл, я очень рад, что с тобой познакомился. Пип мне столько разных баек про тебя нарассказывал – а я их потом своим друзьям передавал.

Фатти с удовольствием поведал ему еще несколько историй. Пип заскучал. Кузен вроде совсем его не замечал, настолько был увлечен беседой с Фатти. Допив чай, Пип поднялся.

– Пошли вместе, – сказал он Ларри. – Побродим вокруг Может, что-нибудь услышим.

Они пошли по лагерю. Никто не обращал на них внимания. Ларри остановил бежавшего навстречу мальчика.

– Где палатка, в которой спал принц Бонгава? – спросил он.

– А вон там, если вам так уж интересно, – нахально ответил парнишка и побежал дальше.

Пип и Ларри подошли к указанной палатке. Возле нее сидели трое мальчиков и жевали сандвичи. Все трое были примерно ровесники Пипа.

– Хороша у вас палатка! – сказал Ларри мальчикам. Палатка и впрямь была красивая, куда лучше, чем все другие по соседству.

– Ее доставили для его королевского высочества, принца Бонгава Ва-ва, – сказал один из мальчиков.

– Почему ты его так называешь? – засмеявшись, спросил Пип. – Вам он не нравится?

– Не нравится, – ответили мальчики хором. Один из них, ярко-рыжий, протянул сандвич Ларри.

– Он препротивный, наглый типчик, – сказал он. – И настоящий дурень. Из-за всякой ерунды ревел, будто семилетний ребенок.

– Вот почему мы называем его Ва-ва! – сказал другой. – Вечно он вавакал.

– Он говорил по-английски? – спросил Ларри.

– Считалось, что он почти ни слова не знает, – сказал Рыжий. – Обычно нес какую-то чепуху – но если он хотел, то мог прекрасно объясняться на нашем языке! Хотя Бог его знает, где он этому научился. Но говорил по-простецки, как уличный мальчишка.

– В какую школу он ходил? – спросил Ларри.

– Ни в какую. У него был гувернер, – сказал Рыжий. – Он был настоящий шалопай, хоть и принц. Костюмы у него один другого лучше и богаче, нарядные пижамы – но разве он умывался? И не подумает! А скажешь ему, что вот сейчас я тебя столкну в речку, так он как зававакает и бежать!

– Как вы думаете, принца похитили ради выкупа? – спросил Пип, весьма взволнованный этими сведениями из первых рук.

– Знать не знаю и знать не желаю, – сказал Рыжий. – Если его похитили, надеюсь, он у похитителей и останется. Вы только посмотрите на его спальный мешок! Видали вы что-нибудь подобное?

Ларри и Пип заглянули внутрь этой великолепной палатки. Рыжий показал на лежавший в стороне спальный мешок. Да, мешок был тоже великолепный, пышный, весь простеганный и очень красиво расшитый.

– Попробуй залезь в него, – сказал Рыжий. – Я однажды попробовал. Ну прямо будто плывешь по волнам на волшебном ковре – мягкий, как пух!

Пип залез в мешок. И в самом деле, роскошь, ничего не скажешь! Пип почувствовал, что если прикроет глаза, то сразу же уснет сладким сном. Он забрался чуть поглубже и вдруг ощутил под ногой что-то твердое. Пип протянул руку, чтобы пощупать.

Это была пуговица! Да, очень красивая пуговица! Голубая с золотой каемкой. Пип сел и стал ее рассматривать. Рыжий тоже взглянул на нее.

– Да это пуговица с его пижамы, – сказал он. – Ты бы только поглядел на его пижаму – голубая с золотом, вроде этой пуговицы!

– Как ты считаешь, могу я взять ее как сувенир? – спросил Пип. На самом-то деле он подумал, что, возможно, эта пуговица окажется каким-то ключом к тайне.

– Надо же! На кой тебе сдался такой сувенир? – сказал другой мальчик. – Ты что, с приветом? Ну, если хочешь, бери. Не думаю, что принц Ва-Ва потребует ее! Если он потерял пуговицу, ему просто доставят новую пижаму!

– А пижама-то его осталась? – спросил Ларри, подумав, что неплохо бы взглянуть на нее.

– Да нет, он в ней исчез, – сказал Рыжий. – Потому-то все и решили, что его похитили. Если б он вздумал убежать, он бы оделся.

Ларри и Пип вышли из палатки. Внезапно их кто-то громко окликнул:

– Ларри! Пип! Чего это вас сюда занесло? – И над кустарником изгороди на них глянула круглая улыбающаяся физиономия Эрна. – Идите сюда! Тут рядом наша палатка!

НЕБОЛЬШОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ

– Привет, Эрн! – удивленно сказал Ларри. Он совсем забыл, что Эрн живет в палатке где-то рядом со школьным лагерем. Теперь показались еще мордашки Сида и Перси. Перси ухмылялся, а Сид, как всегда, был серьезен.

Ларри и Пип попрощались с Рыжим и его друзьями и пробрались через кустарник к Эрну. Пуговицу от пижамы Пип спрятал в карман. Он сам не знал, пригодится ли она, но – на всякий случай.

Эрн с гордостью показал друзьям свою палатку. Была она и невелика и неказиста в сравнении с той, роскошной, из которой они только что вышли, однако Эрн, Сид и Перси не могли ею нахвалиться. Они прежде никогда не жили в палатке, и им это очень нравилось.

Спальных мешков в палатке не было, просто на холщовом полу валялись старые, потертые коврики. Три кружки, три выщербленных ножа, три ложки, две вилки (Перси свою вилку потерял, когда купался таково было загадочное объяснение Эрна), три дождевика, три эмалированные миски и еще кое-какая утварь.

– Красиво, правда? – сказал Эрн. – Воду берем в колонке там, в лагере. Они нам разрешают, только чтоб мы не задерживались – туда и назад, и все. А тех, кто живет в домиках-автофургонах, не пускают, так что мы берем воду для них тоже, а они за это иногда кормят нас горячим.

Вокруг стояло довольно много этих домиков и еще две-три небольшие палатки. В домике рядом с палаткой Эрна никого не было, и вокруг него ветер гонял обрывки бумаги.

– Соседи наши выехали, – сказал Эрн. – Тут жила женщина с двумя ребятишками, дети совсем маленькие. Близнецы, вроде Перси и Сида.

– Эа, – сказал Сид, который, жуя, шел следом. – Эа.

– Что он хочет сказать этим «эа»? – с досадой спросил Пип. – Он что, не может разговаривать как люди?

– Не может, когда у него во рту тянучка, – сказал Эрн. – Дома мама ему не разрешает есть столько тянучек, так что дома он чуть больше разговаривает. А здесь, раз он может целый день жевать тянучку, он ничего не говорит, кроме «эа». Так ведь, Сид?

– Эа, – сказал Сид, пытаясь побыстрее проглотить остаток тянучки и едва не подавившись.

– Кажется, он что-то хочет сказать, – с интересом заметил Пип. – Ты хочешь что-то сказать, Сид?

– Эа, – с усилием выдавил Сид, и лицо его густо покраснело.

– Ага, понял, он просто хочет нам рассказать про малышей-двойняшек, – сказал Эрн. – Он от них был прямо без ума, наш Сид. Он все ходил к ним в домик и торчал там целыми часами, глядел на их коляску. Страсть как любит малышей!

Пип и Ларри удивленно посмотрели на Сида. Он совсем был непохож на мальчика, который способен «страсть как любить малышей».

Сид указал пальцем на землю, где виднелись четыре колеи – следы от колес детской коляски.

– Вот-вот, я же говорю вам, говорю, что он хочет рассказать про двойняшек, – сказал Эрн. – Вечно он стоял возле их коляски и подбирал с земли всякий хлам и игрушки, которые они бросали. Право слово, он теперь чуть не плачет, когда их не стало. Он у нас чудак, наш Сид.

– Эа, – проговорил Сид глухо и опять едва не подавился.

– Противный ты парень, – сказал Эрн. – И ты, и твои тянучки. Ты же со вчерашнего дня целую банку слопал. Вот расскажу матери. Иди, выплюнь ее.

Сид отошел в сторону, видимо, потеряв всякую надежду вступить в нормальную беседу. Пип вздохнул с облегчением. Сид со своими тянучками угнетал его как какой-то кошмар.

– Сид ужасно переживал сегодня утром, когда двойняшек увезли, – сказал Перси, вмешиваясь в беседу старших друзей. – Только он пошел потрясти коляску – он так всегда делает, когда мать хочет, чтобы они уснули, – а она на него накричала и прогнала. Тут и малыши подняли крик, вот было веселье!

– Чего это она вдруг взъелась на нашего Сида? – сказал Эрн, возмущенный тем, что кто-то посмел кричать на Сида. – Он столько ухаживал за этими вонючими сопляками, целыми часами возил их большую коляску по всему кемпингу.

Пипу и Ларри уже надоело слушать разговор о Сиде и о младенцах. Какое им дело до каких-то малышей!

– Эрн, не слышал ли ты чего-нибудь в ту ночь, когда вроде бы похитили принца Бонгава? – спросил Ларри. – А может, Сид или Перси что-то слышали?

– Нет, никто из нас ничего не слышал, – с твердостью сказал Эрн. – Мы все спим как сурки. Сид не просыпается даже тогда, когда над его головой бабахнет удар грома. Хоть бы всех ребят из кемпинга похитили, мы ничего не услышим. Мы, Гуны, здоровы поспать.

Вот и все. Видимо, от Эрна и впрямь ничего не удастся узнать. Просто с ума сойдешь – человек живет рядом с принцем, разделяет их только кустарник изгороди, и ничегошеньки не слышал и не видел!

– Но ты все-таки видел принца, правда, видел? – спросил Ларри.

– Ну да. Я же вам говорил, – сказал Эрн. – Такой забавный паренек с нахальной мордашкой. Еще гримасы строил.

– Гримасы строил? – с удивлением переспросил Ларри. – Что ты имеешь в виду?

– А это когда Сид, или Перси, или я заглядывали сквозь изгородь, он как увидит нас, так гримасы строит, – сказал Эрн. – Принц-то он, может, и принц, а воспитание у него никуда. Смуглый, как цыганенок, одно слово, иностранец.

– Смуглее нас? – спросил Пип.

– Может, и не смуглее, такой же, – сказал Эрн.

– А почему ты говорил, что он и Бетси похожи как две капли воды? – спросил Пип, внезапно вспомнив это странное замечание Эрна.

– Ну знаешь, – покраснев, пробормотал Эрн и деловито отшвырнул ногой камешек, – я думал, что брат и сестра должны быть похожи. А кстати, что стало с Государственным зонтом? Ты бы только поглядел на него, Пип. Однажды к принцу пришли гости, и один из них раскрыл этот агромадный зонт – весь голубой и с золотом – и нес над ним. Ух, и вопил же он!

– Ему что, не нравилось? – спросил Пип.

– Ну, понимаешь, все вокруг смеялись, и визжали, и орали, – сказал Эрн. – Картинка была – залюбуешься.

– Эй, вы, привет! – послышался вдруг голос Фатти из-за изгороди. – Чего это вы бродите там? Пип, ты бросил меня одного занимать беседой твоего кузена!

– Потому-то я и ушел, – сказал Пип. – Ты же любишь поговорить, Фатти, разве не так?

– Сумеем мы пробраться через изгородь? – раздался голосок Дейзи. – Где тут такое местечко, чтобы мы не порвали платья?

Эрн галантно отодвинул в сторону несколько колючих веток, чтобы девочки могли протиснуться через кустарник. Вслед за ними пролез Фатти.

– А твой кузен Рональд – славный парень, – сказал он Пипу. – Поболтали всласть.

– Ты, наверно, провел настоящий «опрос свидетелей»? – ехидно сказал Пип, вспомнив названия книг, которые Фатти изучал день-два тому назад. – Удалось раздобыть какую-нибудь стоящую информацию по этому делу?

– Пожалуй, что нет, – сказал Фатти, который действительно все время только рассказывал о своих подвигах Рональду, слушавшему его разинув рот. – Нет, похвалиться нечем.

– А ты, Пип? – спросила Бетси. – Ты учинил допрос Эрну, Силу и Перси?

– Да, – сказал Пип. – Но и Ларри и я мало что от них узнали. Они всю ту ночь спали и ничего не слышали. У них нет ни малейшего представления о том, что приключилось с принцем Бонгава Ва-ва.

– Эа, – внезапно подал голос Сид. Челюсти его двигались ожесточенно. Пип глянул на него с неудовольствием.

– Убирайся отсюда! – сказал он. – И не подходи к нам, пока не сумеешь выговорить что-нибудь путное. Сейчас я сам начну эакать вроде тебя. Э-э-э-эа!

Он так громко заорал, что Сид, испуганно глянув на него, отбежал подальше.

Пип достал из кармана голубую с золотом пуговицу и показал ее друзьям.

– Вот единственный ключ к тайне – если это можно назвать ключом – который нам попался, – сказал он. – Я нашел ее в спальном мешке принца. Пуговица от его голубой с золотом пижамы.

– Ну и что? По-твоему, с нее будет толк? – спросил Фатти. – Разве она поможет нам узнать, кто похитил принца, когда и как похитил и куда его спрятали? Никудышный твой ключ, Пип!

– Согласен, – сказал Пип, пряча пуговицу обратно в карман. – Я тоже так подумал. Но ты же сам всегда говорил, что надо все осматривать и все подбирать – на всякий случай. Так я и поступил. Между прочим, принц-то не переоделся, он исчез прямо в пижаме.

– Ты уверен, Пип? – пристально посмотрев на него, спросил Фатти. – Кто это тебе сказал?

– Ребята, которые спали с ним в палатке, – сказал Пип.

– Гм, это занятно, – сказал Фатти.

– А почему? – спросила Дейзи. – У него что, не было времени переодеться? И кстати, если б он вздумал переодеваться, он бы, наверно, разбудил других мальчиков!

– Да нет, он мог выскользнуть в темноте бесшумно, пока они спали, – сказал Фатти. – А одежду мог взять с собой и потом быстро переодеться. Человека, который стал бы разгуливать в пижаме, сразу бы заметили.

– Но послушай, Фатти, если кого-то похищают, у него, уж наверно, не будет времени переодеваться, – повторила свою мысль Дейзи. – Похитители, наверно, вытащили принца из палатки прямо в пижаме и убежали.

– Ну нет, Дейзи, – сказал Фатти. – Ты рассуждаешь неправильно. Похитители детей никогда не станут пробираться по густо населенному лагерю, где на каждом шагу споткнешься о веревки, которыми прикреплены палатки, да о колышки, а еще надо пройти к определенной палатке, откинуть полог, вытащить в темноте определенного мальчика, который уж точно подымет крик на весь лагерь. Между прочим, его и прозвали Бонгава Ва-ва за то, что он часто ревел.

– Да, – согласилась Дейзи. – Моя версия никуда не годится. Конечно, похитители детей не станут так действовать. А по-твоему, как они поступили?

– Я думаю, что кто-то подготовил принца к тому, чтобы сбежать из лагеря после отбоя, когда выключат свет, – сказал Фатти. – Возможно, ему сказали, что покажут ему ярмарку в соседнем городе – она же там круглые сутки! Ну что-нибудь в этом роде. Точно сказать не могу. И если он сам хотел, чтобы его увели, похитителям было легко это сделать: он ждал бы их у ворот лагеря, уже одетый, и думал бы, какой он молодец.

– Понятно. И они живо сунули бы его в машину, и поминай как звали, – сказал Пип.

– О, теперь я поняла, почему ты так удивился, что он был в пижаме, – сказала Дейзи. – Если похищение было задумано, как ты предположил, принц, конечно, не был в пижаме!

– Верно, – с улыбкой сказал Фатти.

– Может, он в темноте не мог найти свою одежду? – желая помочь, подсказал Эрн.

– Никакая это не тайна, просто дурацкая головоломка, – сказала Бетси. – Никто ничего не слышал, никто ничего не видел. И никто ничего не знает. Мне начинает казаться, что вообще ничего не произошло!

СИД ОБРЕТАЕТ ГОЛОС

– Идемте, нам пора уходить, – сказал Фатти, которому все это уже наскучило. – Мы тут застряли в каком-то тупике. Где бы сейчас ни находился принц Бонгава, он, вероятней всего, еще щеголяет в своей голубой с золотом пижаме. Желаю ему счастья!

Ребята выехали из лагеря, помахав на прощание Эрну и Перси. Сида видно не было, чему все были рады.

– Он жует свои тянучки, как корова жвачку, – сказал Пип. – А вы заметили, какой он весь прыщеватый? Ей-Богу, я думаю, что он питается одними тянучками.

– Хоть бы мне его больше никогда не видеть! – сказала Бетси. – Меня от него тошнит.

– Ну что ж, я не вижу причины, почему мы должны с ним когда-нибудь еще встретиться, – сказал Фатти. – Эрн приходит к нам один. А я вовсе не намерен наносить визиты милейшим Сиду и Перси.

Однако ему пришлось встретиться с Сидом, причем вечером того же дня! Фатти у себя в сарае тренировался для нового своего переодевания, как вдруг в дверь постучали.