Мозаика воспоминаний

Страдая от одиночества, Элен обрела убежище в своем маленьком кабинете и утешение в музыке. Но слезы душили ее, мешая играть.

Шаги за дверью испугали девушку. Она вскочила с табурета и скользнула в тень, отбрасываемую арфой, не сводя глаз с двери, на которую падал свет от стоящей на каминной полке свечи.

Дверь открылась, и дрожащий огонек осветил лицо вошедшего мужчины. У Элен екнуло сердце, и она бросилась вперед, переполненная возмущением.

– Чего вы хотите? Зачем вы пришли сюда?

– Я слышал арфу, – ответил граф.

– Извините, что разбудила вас, но я прошу вас уйти. Оставьте меня в покое!

Чарльз повернулся к камину и поставил на полку свою свечу. Торопливые движения Элен и нервная дрожь в голосе доказывали, что он не ошибся в своих предположениях.

– Я не оставлю вас в подобном состоянии. – Он сделал шаг ей навстречу. – Что вас тревожит, Элен?

Девушка метнулась к кушетке и села, кутаясь в зеленый шелковый халат.

– Что меня может тревожить? То же, что и всегда! Я думала, что отыскала разгадку, вспомнив о несчастном случае, но обрела лишь новые вопросы.

– Рассказывайте, – спокойно сказал Чарльз.

– Вы пытаетесь снова затеять спор? – вырвалось у Элен. – У вас ничего не выйдет.

Граф помолчал мгновение. Она очень ранима… и упряма. Он должен действовать с осторожностью.

– Я не хочу спорить.

Чарльз осмелился подойти ближе. Во тьме он заметил, как вздрогнула Элен, и его сердце наполнилось болью. Чарльз попытался подавить это ощущение. Он стремился сохранять привычный вежливый тон, который часто выручал его.

– Сегодня мы поссорились из-за пустяка. Давайте забудем, Элен? Я погорячился и искренне сожалею об этом.

Элен затаила дыхание. Предложение мира? Произнесенное таким безразличным голосом. Но их прежние отношения уже не вернуть. Это слишком опасно. А после откровенного признания мисс Таррингтон Элен тем более намеревалась держаться от него подальше.

И все же в присутствии Чарльза она чувствовала себя спокойнее. Мысль о том, что он пришел к ней, разбуженный звуками арфы, зная, что она расстроена, не могла не согреть ее сердце. И, если слова Белинды вызывали сомнения, то действия Чарльза говорили сами за себя.

Элен воспользовалась возможностью поделиться с ним своим беспокойством.

– Мне снова снился тот же сон. Мужчина гнался за мной по лесу. Проснувшись, я не смогла снова уснуть из-за одного вопроса.

– Какого вопроса?

Нежность в его голосе обезоруживала. Невольно Элен высказала все, что накопилось у нее на душе.

– Я выпала из кареты, Чарльз. Я потеряла сознание. Почему же никто не помог мне? В экипаже был еще один человек! И кучер, и грум. Неужели они бросили меня в чужом лесу? Трудно себе представить.

Элен не заметила, как это произошло, но когда она умолкла, граф уже сидел рядом с ней. Ее сердце бешено забилось, и она неосознанно отодвинулась в сторону.

– Согласен, – ответил Чарльз. Объяснений могло быть много. – Кучер, скорее всего, был занят лошадьми. По-видимому, он не сразу сумел их усмирить и отъехал на приличное расстояние. А вы могли в помутнении рассудка встать и пойти.

Элен взглянула в его темное лицо. Рядом с ним она ощущала неуверенность. Ее голос дрожал, но она понадеялась, что граф объяснит это страхом, который пробуждали в ней воспоминания.

– Но потом за мной гнались?

– Если вы не сознавали, что делаете… если к тому моменту вы потеряли память… естественно, вы были напуганы. Возможно, вас искали, звали, а вы бросились бежать.

– Тогда почему они не продолжили поиски? Почему бросили меня? На целую ночь, Чарльз!

– Если было уже поздно, и стемнело, возможно, у них не оставалось другого выбора.

– Не оставалось выбора, – уныло повторила она.

Был ли у него выбор, когда Белинда предложила ему себя? Удивленная прихотливостью собственных мыслей, Элен встала и подошла к камину… лишь для того, чтобы быть подальше от графа. Почти не владея собой, она задала ему немыслимый вопрос.

– Вы бы оставили меня, Чарльз?

Чарльз глубоко вздохнул, глядя на напряженное лицо, освещенное пламенем свечи. Зачем она это спросила? Почему ей в голову пришла подобная мысль? Она же сама пытается отдалиться от него. И при этом задает вопрос, имеющий только один ответ.

– Лишь для того, чтобы найти факелы и людей, готовых помочь. Нет, я не бросил бы вас. Я продолжал бы поиски, чего бы мне это ни стоило.

– Но тот мужчина меня бросил. Он не стал искать факелы и людей, готовых помочь. Он вообще не вернулся… даже на следующий день. Почему? Если бы он искал меня, то должен был прочесать местность, опросить каждого домовладельца в округе. Но никто так и не пришел за мной.

Чарльз разочарованно глядел, как Элен вышагивает по комнате. На краткое мгновение ему показалось, будто она тронута его участием. А может, и вовсе внимания не обратила? Ее голос становился все более нервозным.

– Я сама соскочила с сиденья? Или… он меня вытолкнул? В таком случае он и не стал бы останавливаться. Просто поехал бы дальше. – Элен невольно шагнула к Чарльзу. – Но я не думаю, что это так. Лошади понесли, насколько я успела заметить. Я могла выпасть, но могла и воспользоваться возможностью выскочить из кареты. Сбежать. – Она медленно повторила последнее слово. – Да… сбежать. Иначе я не убегала бы от него в своих снах.

Чарльз встал, неожиданно задетый ее предположением. Неужели она нащупала ответ?

– О чем вы говорите, Элен?

Ее глаза, блестящие в дрожащем пламени свечи, наполнились мрачным предчувствием.

– Я беглянка, Чарльз. Он упустил меня, но это ненадолго. Рано или поздно этот человек явится за мной.

Элен уехала вместе с Мег делать покупки, а Чарльз поддался на уговоры своего зятя сыграть с ним в кегли. Мэтт вытащил его на гладкую лужайку под окнами нижней гостиной, отправив пару лакеев на чердак за старинными деревянными шарами.

Мэтта приохотили к кеглям его сыновья-близнецы, о спортивных достижениях которых ходили легенды. Чарльз знал, как радуются племянники своим победам над отцом и возможности посмеяться над ним в случае его неизбежного проигрыша.

– Я намерен тренироваться каждый день, – объявил Мэтт, не сводя глаз с непокорного шара, катящегося по траве. – Ты только посмотри! Я уверен был, что попаду в самый центр, но угол оказался неправильным.

– Утешайся тем, что Ника и Дика здесь нет, и некому посмеяться над твоей неудачей, – заметил Чарльз, взяв шар и прицелившись.

– Изверги! – буркнул Мэтт. И улыбнулся при виде броска Чарльза. – Я отомщен. Уж на что я плохой игрок, но все равно лучше тебя, мой мальчик.

– А как ты думаешь, почему я отказываюсь играть с племянниками? – спросил Чарльз. – На моем месте ты тоже бы отказался.

– Чтобы они обозвали меня трусом? Боже упаси!

– Почему же ты позволяешь им насмехаться над собой? Уж я бы на твоем месте сумел бы их приструнить.

Мэтт расплылся в улыбке.

– Ха! Ты по-другому запоешь, когда у тебя будут свои мальчишки. – Он подмигнул. – И этот день, осмелюсь предсказать, уже не за горами.

Чарльз вздрогнул.

– Думаешь? Естественно… Кто знает, свободна ли она, к тому же… Ой, черт бы тебя подрал, Мэтт!

Он окинул гневным взглядом своего зятя, умирающего от хохота. Но внезапный оклик из открытого окна гостиной заставил Мэтта умолкнуть.

– Господи! Откуда здесь Роб? Готов поклясться, он уже знает о Элен.

Чарльз окинул недовольным взглядом своего кузена и наследника, вышедшего из французского окна.

Роберт Кливдон барон Суэй, получивший сей титул за услуги перед страной, был видным сорокалетним мужчиной высокого роста и с некоторой склонностью к полноте, проявляющейся в округлившемся брюшке под голубым шелковым жилетом. Он отличался величавым видом и врожденным красноречием – качеством, весьма способствующим его политической карьере, но мешающим общению. Чарльз отдавал должное его способностям, зная, что однажды он может возглавить страну, но общество кузена нагоняло на него смертную скуку. Сегодня он определенно предпочел бы, чтобы Роберт занимался политикой, вместо того, чтобы совать нос в чужие дела!

– Нет нужды спрашивать, что привело тебя сюда! – буркнул Мэтт.

– Мэтт, как поживаешь? – вежливо поинтересовался гость, пропустив его высказывание мимо ушей. Он протянул руку кузену. – Мой дорогой Чарльз, ты отлично выглядишь в данных обстоятельствах.

– Ты думал, он измучен волнением и тревогой? – съязвил Мэтт.

Чарльз мрачно улыбнулся, начиная закипать. Значит, Роб решил вмешаться. Этого следовало ожидать.

– Я не знаю, что и думать, – надменно заметил Роберт, – но надеюсь, что у моего кузена достаточно жизненного опыта, чтобы не пасть жертвой самого вопиющего обмана, с которым мне пришлось столкнуться.

Услышав столь нелестный отзыв в адрес Элен, Чарльз разъярился еще сильнее. Ему пришлось напомнить себе о собственных подозрениях. К счастью, Мэтт избавил его от этой необходимости отвечать.

– С ней ты не сталкивался. Как мы успели выяснить, ее никто не знает.

– Так я и думал. – Роберт нахмурился. – Но что за расследование ты предпринял, позволь спросить?

У Чарльза не было ни малейшего желания отчитываться перед кузеном, но, чтобы поскорее отделаться от него, пришлось ответить.

– Сначала расспросил местных жителей, затем дал объявление в газете.

– Все ясно, – насмешливо подытожил кузен. – И если бы ты хоть чего-нибудь добился, кроме кривотолков, я был бы весьма удивлен. Надо было обратиться в полицию.

– Так я и сделал. И пока никаких результатов.

В ответ кузен разразился пространной речью, касающейся эффективности розыскных действий полиции.

Чарльз прервал его словоизлияния.

– Незачем обсуждать мое обращение в полицию, Роб. Оно уже сделано.

– Если бы твоя сестра раньше написала Белле, у тебя была бы возможность воспользоваться моим советом.

– Так я и знал! – воскликнул Мэтт.

– Я должен был догадаться, что Генриетта втянет тебя в это дело, – раздраженно заметил Чарльз.

Кузен положил руку ему на плечо. Чарльзу стоило больших трудов не сбросить ее. Хотя он не сомневался в добрых намерениях Роба, этот жест и последовавшая за ним речь показались ему чересчур высокомерными.

– Мой дорогой друг, я жалею лишь о том, что ты сам не обратился ко мне. Ты можешь полностью на меня положиться. По-моему, я не последний человек в государстве.

– Это дело не имеет никакого отношения к политике.

– Видимо, да, – с надменным смешком согласился кузен. – И все же я предоставил бы в твое распоряжение собственные средства. Мои парни избавили бы тебя от этой женщины в считанные дни.

– Откуда ты знаешь, что он хочет он нее избавиться?

– Заткнись, Мэтт!

Роберт раздул щеки.

– Господи, именно этого я и боялся! Чарльз, я искренне умоляю тебя хорошо подумать, прежде чем решиться на столь опрометчивый поступок.

Чарльз, подавляя растущую ярость, взглянул на своего кузена.

– Какой поступок? Неужели ты считаешь, что я способен сделать предложение женщине, о которой ничего не знаю?

– Жизнью клянусь, это Генриетта ему наговорила! – вмешался Мэтт. – Господи, Роб, и у тебя хватает ума слушать мою свояченицу! Она же…

– Не надо повышать на меня голос, Мэтт, – обиженно возразил Роберт. – Ведь я прекрасно знаю, что вы с Мег из кожи вон лезете, чтобы его сосватать.

Мэтт расхохотался.

– Думаешь, Чарльз послушает кого-нибудь из нас? Он все решает сам. Я пару раз шутил на эту тему, но…

– Мэтт, придержи, наконец, свой язык! – взорвался Чарльз. – Я и сам в состоянии ответить на вопросы Роберта.

Мэтт умолк, давясь от смеха. Но когда Чарльз снова повернулся к своему кузену, тот казался весьма озабоченным. По всей вероятности, Роб отлично его понимает. Его манеры могут вызывать раздражение, но он никогда не достиг бы столь высокого положения, если бы не его незаурядная проницательность. Неожиданно Роберт схватил Чарльза за руку.

– Чарльз, – проникновенно сказал он, – ты знаешь, как меня волнует твое благополучие.

– Или свое собственное, – буркнул Мэтт.

– Если ты намекаешь на наследство, Мэтт, – надменно возразил Роберт, – то могу лишь заметить, что Чарльз лучше меня знает.

– Я хорошо тебя знаю, Роб, – перебил его Чарльз, – и понимаю, что привело тебя сюда. Давай ограничимся заверением, что я не собираюсь жениться… на сегодняшний момент. Я так же забочусь о благе своей семьи, как и ты. – Он сжал ладонь кузена. – Но это дело чести. Я не могу предать Элен. Я не позволю ей уехать из моего дома, пока не буду уверен, что ее счастью и самой жизни ничто не угрожает.

Двое мужчин уставились на него. Мэтт с радостью, Роберт удивленно и испуганно.

Кузен с тяжелым вздохом убрал руку.

– Я думал, ты собираешься жениться на Белинде Таррингтон.

Терпение Чарльза лопнуло.

– С чего ты это взял, ума не приложу! Я совершенно равнодушен к этой женщине. Ее навязывает мне Генриетта. Такое впечатление, что все уже решили без меня!

– Я ничего за тебя не решаю, – заявил Мэтт. – И Мег тоже.

Роберт насупился.

– По словам Генриетты, мисс Таррингтон считает себя твоей невестой.

– Мисс Таррингтон ошибается, – решительно возразил Чарльз. – Я никогда не обнадеживал ее ни словом, ни действием.

– Но это не мешает ей за тобой увиваться, – заметил Мэтт, указывая на французское окно. – А вот и она!

Повернувшись, Чарльз увидел Генриетту и Белинду, вышедших на лужайку. Шепотом выругавшись, он машинально начал застегивать сюртук.

– Элен не с вами? – поинтересовалась Белинда, едва успев обменяться приветствиями.

– Она уехала с Мег, – коротко ответил Чарльз, стряхивая травинки с темно-зеленого сюртука. Он сильно сомневался, что Белинда искренне разочарована ее отсутствием.

Мисс Таррингтон повернулась к его кузену.

– Вы обязательно должны познакомиться с ней, лорд Суэй. Она невероятно загадочна. Я уже говорила Чарльзу о том, насколько романтичным было ее появление, но он, конечно же, не согласился со мной.

Она бросила на Чарльза игривый взгляд. Он с трудом удержался от едкого ответа. К счастью, Роберт опередил его.

– Романтика? Господи, вот уж чего мне никогда не понять! Это все ваши женские бредни.

Белинда рассмеялась.

– Чего же вы от нас хотите? Мы же не занимаемся государственными делами, лорд Суэй.

– Нет, по вашей части совсем другие делишки, – вмешался Мэтт и с видимой неохотой начал надевать сюртук, сообразив наконец, что закончить игру не удастся.

– Мэттью, как ты смеешь! – воскликнула разгневанная Генриетта.

Но Белинда лишь рассмеялась.

– Нет, нет, Генриетта, не надо сердиться. Боюсь, Мэттью прав. Если бы не маленькие скандальчики, способные нас развлечь, мы давно бы умерли со скуки.

– Не обобщайте, Белинда, – сказал Чарльз, раздраженный ее глупой болтовней. – Не все женщины такие сплетницы, как вы. Вам давно уже пора замуж. Тогда у вас были бы совсем другие заботы.

Последовало недолгое молчание. Белинда залилась румянцем. Чарльз осознал, наконец, смысл своих слов и мысленно дал себе хорошего пинка.

Как и следовало ожидать, Белинда лукаво возразила.

– Это не из-за недостатка предложений, Чарльз. Я очень разборчива.

– Заметно, – буркнул Мэтт.

– Мэттью, когда же ты, наконец, замолчишь?

– Моя дорогая Генриетта, что я такого сказал?

Роберт многозначительно кашлянул, и Чарльз в очередной раз пожалел о своей несдержанности. Теперь сестра набросилась на него.

– Меня гораздо сильнее расстроили слова Чарльза!

– Я никому не позволю ругать Чарльза! – вмешалась Белинда, взяв его под руку. – Разве он мало пережил в последние дни?

– Угу! – буркнул Мэтт.

Чарльз остолбенел. Ему хотелось отдернуть руку, но он сдержался, пытаясь вернуть утраченное самообладание.

– Что же такого я пережил?

Она повернулась, взмахнув муслиновыми юбками, и окинула его сочувственным взглядом своих светлых глаз.

– Дорогой Чарльз, я знаю, какими трудностями обернулось для вас пребывание Элен в вашем доме.

– Правда? – угрожающим тоном поинтересовался Чарльз.

Белинда продолжила, как ни в чем не бывало.

– Вы все время в плохом настроении, и это не удивительно! Вы не только вынуждены принимать у себя эту женщину, но и вести расследование. А это влечет за собой неизбежное любопытство местных жителей. Я не стала бы этого говорить, но мне так вас жалко.

– Спасибо, – с насмешкой ответил Чарльз.

Она сладко улыбнулась и захлопала ресницами.

– Знаете, я принимаю так близко к сердцу ваше благополучие.

– Его… или ваше собственное?

Если Белинда и расслышала вопрос Мэтта, то благополучно им пренебрегла.

– Чарльз, я не согласна с Генриеттой. Я верю Элен.

Чарльз был сбит с толку ее неожиданным маневром.

– Вы ей верите?

– Безоговорочно, – заявила Белинда самым искренним голосом из всех, которые он когда-либо слышал. – Я согласна с вами, что ее потеря памяти непритворна.

– Осторожнее, Чарльз! – шепнул Мэтт ему на ухо. – Она к чему-то клонит.

– Ничего подобного! – отрезала Генриетта. – Это чистая правда, если хотите знать. То же самое Белинда сказала Элен.

– Ничего не понимаю, – признался Роберт.

Белинда смущенно рассмеялась и изобразила невинное личико.

– Не знаю, о чем вы. С чего вы взяли, что я притворяюсь, когда выражаю сочувствие Элен?

– А кто сказал, будто вы притворяетесь?

Она покраснела.

– Вы словно обвиняете меня в чем-то.

– Но я ничего подобного не говорил и даже не намекал. – Чарльз насмешливо выгнул бровь. – И все же меня это не удивляет.

– Чарльз!

– Да, Генриетта? Что ты можешь возразить на собственную оговорку Белинды?

Генриетта окинула его убийственным взглядом, но от дальнейших замечаний воздержалась. Зато Белинда быстро опомнилась.

– Это жестоко, – заявила она, хлопая ресницами и всхлипывая. – Меня можно упрекнуть лишь в излишнем великодушии. Я могла бы совершенно иначе отнестись к Элен. Но когда я увидела, что вы…

– Оказываю ей знаки внимания? – решительно перебил ее Чарльз. – Вы это хотите сказать?

Белинда уставилась на него, онемев от изумления. Чарльз заметил направленный на него взгляд Роберта и поджатые губы Генриетты. Стоящий за его спиной Мэтт ахнул.

Прежде чем он успел продолжить, вмешался кузен.

– По-моему, Чарльз, тебе следует придержать язык, пока ты не скомпрометировал себя окончательно.

– Да, ради бога, Чарльз! – испуганным голосом добавила Генриетта. – Думай, что говоришь!

– Ну и пусть выскажется! – потребовал Мэтт.

Белинда протестующе пискнула:

– Нет, пожалуйста!

Чарльз сделал шаг назад, пытаясь сдержать клокочущую ярость.

– Вы слишком многого от меня хотите. Я прекрасно знаю, что говорю, и буду очень признателен, если впредь вы станете держать свое мнение при себе!

Белинда нетерпеливо схватила его за руку.

– Вы неправильно меня поняли, Чарльз! Я совсем не то хотела сказать. Мне и в голову не приходило, что вы питаете какие-то чувства к Элен.

– Значит, у вас в голове ветер гуляет! – заявил Чарльз. – Позвольте сообщить вам, что ваше мнение о моем душевном состоянии столь же ошибочно, как и всегда. Ваша длительная осада ни к чему не привела. А Элен достаточно было одного взгляда!

Изумленное молчание было ему ответом, и, обернувшись, Чарльз обнаружил Мег и Элен, стоящих неподалеку.

Его сердце екнуло, и он бросил взгляд на Элен. В ее глазах был упрек и смущение. Чарльзу захотелось растолкать толпу родственников и заключить ее в объятия. Но скандал уже начал разгораться.

Белинда, вся в слезах, повернулась и бросилась бежать по лужайке. Родственники подняли крик.

– Как ты мог, Чарльз? Так дурно обойтись с ней после всех этих лет! – это Генриетта.

– Сама напросилась, – ухмыльнулся Мэтт.

– Ничего подобного! Она…

– Чарльз, ты не мог сказать это всерьез! – уныло заявил Роберт. – Ни один мужчина в здравом уме…

– Это вы виноваты, Элен! Он никогда не вел себя подобным образом до вашего появления.

– Генриетта, это несправедливо! – возразила Мег, присоединившись к общему хору.

– Любой разумный человек должен понимать, что подобное заявление…

– Мег, ты же слышала, как эта полоумная его довела. Можно подумать…

– Чушь, Мэтт! Она ничего не сказала, кроме…

Элен стояла в стороне, нервно теребя батистовый подол своего платья. Ее сердце гулко стучало в груди, переполненное страхом и ликованием. Значит, это правда. Он действительно любит ее! Но вместе с этой мыслью пришло и воспоминание о предупреждении Белинды. Элен отвернулась от Чарльза, охваченная внезапной яростью. Какое он имеет право подвергать эту женщину публичному унижению? Какие бы причины не подтолкнули его, это слишком жестоко!

Ее голос прозвучал слишком громко в момент временного затишья.

– Разве никто не пойдет за ней?

Несколько пар глаз повернулись к Элен.

– Вы еще спрашиваете, Элен? – удивилась Мег.

– А почему нет? Разве она заслужила подобное обращение?

– Это упрек в мой адрес?

В голосе Чарльза звучала горечь, и Элен вздрогнула. Она заставила себя взглянуть в его горящие глаза. Вопреки желанию наброситься на него с обвинениями, она заговорила с нарочитым спокойствием.

– Разве у Белинды нет причин полагать, что вас с ней связывают взаимные обязательства?

– Понятия не имею! – решительно заявил Чарльз.

– Значит у вас такая же дырявая память, как у меня!

Чарльз удержался от резких слов, готовых сорваться с его языка. Он был обижен и сбит с толку ее нападками, но остатки здравого смысла подсказывали ему, что если Элен заблуждается на его счет, то это дело рук Генриетты, если не самой Белинды.

Но прежде, чем он успел ответить, в беседу вступила Мег.

– Элен, это чушь. Чарльз никогда…

– Спасибо, Мег, но мне уже надоело, что все говорят за меня, – отрезал Чарльз. Он глубоко вздохнул и повернулся к Элен. – Я ничего не обещал Белинде, если вы это имеете в виду.

– Значит, она обманула меня, Чарльз? – подумала Элен вслух. – И вы хотите, чтобы я поверила, будто женщина способна так себя оболгать?

Чарльз непонимающе взглянул на нее.

– В чем оболгать?

Слова уже вертелись у Элен на языке, но она не смогла их произнести. Девушка торопливо отвернулась.

– Это неважно. Я сама догоню ее.

– Вы этого не сделаете! – отрезал Чарльз, шагнув вперед и схватив ее за руку.

– Чарльз!

– Не вмешивайся, Мег!

– Да уж, держи ее крепче, – заявила Генриетта, подобрав муслиновые юбки и ринувшись в погоню за своей протеже. – Белинда не нуждается в ее сочувствии. Я пойду сама.

– Скатертью дорога!

– Мэтт, придержи язык! Как бы мне хотелось, чтобы все вы последовали примеру Генриетты и убрались отсюда. – Чарльз привлек Элен к себе, не сознавая силу своей хватки.

– Отпустите меня, Чарльз, – тихим голосом взмолилась она.

– Ни за что. Сначала вам придется объясниться.

Элен взглянула в его пылающие гневом глаза.

– Я не могу. Прошу вас, не спрашивайте!

Чарльз не обращал внимания на ее слабые попытки освободиться.

– Что сказала вам Белинда?

– Я не скажу! И не надо мне грубить. Вы только все осложняете.

Он ослабил хватку, но не отпустил ее. Его голос смягчился.

– Элен, поймите раз и навсегда. Я никогда не давал Белинде повода предполагать, что питаю к ней особое расположение. Я считаю себя джентльменом, и не позволяю себе давать женщинам заведомо ложные обещания.

– Как же тогда вы умудрились ее скомпрометировать? – поинтересовалась Элен.

Чарльз, издав изумленный возглас, отпустил ее. Когда он заговорил, в его голосе звучал лед.

– Прошу прощения?

Задетая его тоном, Элен ответила с равным цинизмом.

– Она и была той женщиной, которая, по вашим же словам, подстерегла вас в спальне? Так все и случилось?

В наступившей тишине Чарльз окинул ее пристальным взглядом. Его ярость уступила место замешательству.

– Элен, о чем вы говорите?

Вне себя от злости, Элен выложила ему все.

– Я говорю о том, что вы лишили Белинду девственности!

Как только слова слетели у нее с языка, Элен сама же ахнула от изумления. Светло-карие глаза графа метали молнии, и она невольно попятилась, оглядываясь по сторонам в поисках поддержки. Мег явно утратила дар речи. Гость… кажется, кузен?… застыл на месте с выражением негодования на лице. Один лишь Мэтт пытался сдержать смех.

Содрогнувшись, она вновь повернулась к Чарльзу. Его лицо побелело от ярости. Тихий голос пугал сильнее, чем любой крик.

– Вы сошли с ума? Что заставило вас сказать это?

От испуга Элен начала оправдываться.

– Я этого не говорила. Мне сказала Белинда.

– И вы ей поверили?

Его упрек оказался последней каплей. Глаза Элен наполнились слезами.

– Почему нет? Чем это хуже того, во что верите вы?

Затем она повернулась и бросилась бежать к французскому окну.

Восьмая глава

– Ты не понимаешь, Чарльз, – сквозь слезы сказала сестра, обнимая за плечи рыдающую Белинду Таррингтон.

Чарльз окинул ее испепеляющим взглядом. Теперь он радовался присутствию рядом кузена, поскольку Роб, возмущенный до глубины души, и служил ему поддержкой, и в то же время помогал удержаться от безумной вспышки гнева.

– Это ты не понимаешь, Генриетта, – резко произнес он. – Белинда возвела на меня напраслину, и я требую объяснений.

Белинда вскочила, разразившись яростной речью.

– Эта тварь лжет! Я никогда не говорила ничего подобного. Чарльз, не думаете же вы, будто я могла оклеветать вас!

Ей ответил Роберт, к огромному облегчению Чарльза, готового ее убить.

– Девочка моя, не надо обманывать! Однажды вас уже поймали на лжи. И если вы думаете припугнуть Уайтема этой нелепой историей, то вы плохо его знаете.

– Спасибо, Роб.

– Я и вас не оправдываю, Чарльз, – строго заявил кузен. – На мой взгляд, сегодня вы проявили возмутительную несдержанность. Но я никогда не стал бы сомневаться в вашей честности. – В ответ на причитания Белинды, он добавил. – Прекращайте свои стенания, мисс! Генриетта, лучше бы ты посоветовала своей подруге извиниться, чем пытаться переубедить Чарльза.

– Ты отличный советчик, Роберт, – съязвила Генриетта. – Но я сама сумею договориться с моим собственным братом.

Чарльз не успел еще остыть, и эта фраза разожгла в нем пламя.

– Ты так думаешь? Позволь сказать тебе, что если бы не обязательства брата и джентльмена, я сумел бы усмирить вас обеих.

Генриетта опешила.

– Лишь из-за того, что я поддерживаю Белинду…

– И чего вы этим добились? – неожиданно вмешалась Белинда. – Вы не способны повлиять на него, и я всегда это знала. С вами и дружить-то бесполезно, потому что Чарльз никогда вас не послушает!

– Белинда! – ахнула Генриетта, ошеломленная неожиданным нападением.

Но Белинда на этом не остановилась. Она сбросила руку Генриетты и шагнула к Чарльзу.

– Вы не хотите слышать ничего плохого о вашей обожаемой Элен! Я знала, что она настроит вас против меня. Но если я стану кричать об этом на каждом перекрестке, Чарльз? Что если я расскажу эту историю всему миру?

– Боже всевышний! – в ужасе воскликнул Роберт.

Чарльз взглянул в горящие глаза Белинды.

– Можете попробовать. Думаю, у вас ничего не выйдет. Вы не догадываетесь об этом, да и мне никто не говорил в лицо, кроме Мэтта, но ваши упорные попытки завоевать меня сделали вас всеобщим посмешищем. Сомневаюсь, что кто-нибудь вам поверит.

– Уж в этом я могу поручиться! – добавил Роберт. – Репутацию Уайтема так просто не пошатнешь.

Узкое лицо Белинды вытянулось еще сильнее.

– Правда? Что ж, зато ее репутация не так прочна. Я еще не закончила, Чарльз. Она не наживется на моей потере!

Чарльз собирался дать ей пощечину, но Роб остановил его, сжав его правую руку железной хваткой. Тем временем Белинда развернулась и направилась к дому. Чарльз оттолкнул кузена.

– Не надо было сдерживать меня, Роб.

– Господи, сколько злобы в этой женщине! Подумать только, а я еще советовал тебе жениться на ней.

Взглянув на Генриетту, Чарльз ощутил некоторую жалость. Она потрясенно смотрела Белинде вслед.

– Это был недобрый поступок с ее стороны, Генриетта.

Сестра торопливо возразила.

– Она не могла сказать это всерьез. Наверное, просто погорячилась. Я пойду следом и поговорю с ней.

Чарльз не стал ее удерживать. Если Генриетта не хочет видеть правду, ну и бог с ней. Его ждало более важное дело.

Элен первым делом подумала о побеге. Она влетела в свою спальню и захлопнула дверь, заливаясь слезами. Нужно действовать! И быстро, прежде чем ей помешают. Отойдя от двери, она торопливо повернула ключ в замке.

Затем девушка сорвала шляпку, бросила ее на кровать, распахнула дверцы платяного шкафа. И остановилась, вспомнив о своем зависимом положении.

Как она сможет уехать? Как вывезет свои вещи? У нее даже шляпной картонки нет!

Она отошла от шкафа, глядя на него с растерянностью и досадой.

Все в этом доме принадлежит Чарльзу. Лошади, экипажи – все его. Согласятся ли слуги предоставить ей эти средства передвижения, не спросив разрешения у хозяина? Нет, этот путь для нее закрыт.

Тогда она уйдет пешком!

Элен шагнула к шкафу, схватила охапку одежды… и замерла, сжимая ее в руках.

Куда идти? Неизвестно. В гостиницу? Вместе с этой мыслью на мгновение вспыхнула и надежда. Да, можно поселиться в гостинице. Но… чем ей заплатить? У нее нет денег. Ни гроша за душой.

Вещи выпали у нее из рук. Элен отвернулась от шкафа и опустилась на кровать, уставившись в окно невидящими глазами.

Неужели она настолько не властна над своей судьбой? Придется ли ей остаться здесь и мучиться от сомнений и чувств, которые она не в силах вынести? Перед ее взором вновь возникло лицо Чарльза, и ее глаза наполнились горькими слезами.